Страница:
Пройдя сквозь занавеску, я с удивлением отметил легкую дрожь в руках. Вероятно, непроизвольная реакция имплантированных в ладони биопластин. Иногда они чувствительнее носа гончей собаки и отзываются на любое вмешательство в цепь, управлявшую рефлексами. Скорее всего мои биопластины переносили радиацию хуже остального тела.
Я не мог избавиться от запаха из жилища Хэнда. Словно влажное тряпье, запах прилип к нёбу, и я попытался выхаркать его. В висках запульсировала боль. Поморщившись, я замычал словно настоящая обезьяна. Словно обезьяна, которую резал своими руками. Прочистив горло, осторожно кашлянул в последний раз и присел на стул в комнате для совещаний. Руки больше не дрожали.
Хэнду понадобилось около пяти минут для того, чтобы убрать атрибуты своего культа и снова предстать в образе готового к действию сотрудника «Мандрагоры», каким его привыкли видеть в лагере. Под глазами у него красовались синие круги, а кожа приобрела серый оттенок. Но я не заметил в глазах Хэнда того отстраненного выражения, которое наблюдал у остальных, быстро умиравших от радиации. Похоже, он вообще не выпускал наружу свои ощущения. Используя весь свой опыт Посланника, я видел в его облике лишь готовность к неизбежности.
– Надеюсь, это достаточно важно, Ковач.
– Надеюсь, что нет. Амели Вонгсават доложила о самопроизвольном отключении бортовой системы мониторинга. Прошлой ночью «Нагини» была обесточена минут пять или шесть. – Задумчиво покачав головой, я продолжил: – Да. Именно так. Что было не сложно сделать. По словам Амели, достаточно выключить цепь питания. И никаких сигналов тревоги.
– О Дамбалла… – Хэнд смотрел в сторону берега. – Кто еще знает?
– Ты. Я. Амели Вонгсават. Она сказала мне, я сказал тебе. Наверное, ты расскажешь все своему богу? Надеюсь, он что-нибудь посоветует.
– Ковач, давай не будем…
– Хэнд, время принимать управленческое решение. Я считаю, Вонгсават здесь вне подозрения. В противном случае не существует причин рассказывать мне о факте отключения. Я определенно знаю, что не могу подозревать самого себя и, очевидно, тебя. Но решить, кому доверяю из остальных сверх сказанного, не могу.
– Вонгсават протестировала корабль?
– Да, по ее словам. Проверено все, что можно проверить на земле. Меня больше волнует оборудование Вордени.
Хэнд устало прикрыл глаза.
– Великолепно, – он стал разговаривать точно как я.
– В смысле безопасности я предложил бы Вонгсават взять с собой нас двоих, скажем – для осмотра нанососедей. Тогда можно будет проверить системы. Вылазку проведем после полудня: после нарушения запретной зоны пройдет вполне достаточно времени.
– Годится.
– Предлагаю тебе носить это при себе. Так, чтобы никто не видел, – я протянул Хэнду полученный от Вонгсават разрядник.
– Умно, не так ли? Хранился в каюте «Нагини» – из стандартного аварийного комплекта. На случай мятежа. Если стрельнешь не того парня, последствия относительно минимальны. – Хэнд потянулся за оружием. – Получи и распишись. – Он опустил компактное оружие в карман куртки. – И поговори с Вонгсават. Она хорошо подготовлена. Нас трое, а вместе мы способны в зародыше подавить любые события.
– Правильно, – Хэнд снова прикрыл глаза, на сей раз придавив веки большим и указательным пальцами. – Да, правильно.
– Знаю. Кажется, кто-то не хочет пропустить нас в эти ворота. Не так ли, Хэнд? Похоже, ты молился не тем ребятам.
Снаружи дала залп батарея ультравибраторов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Я не мог избавиться от запаха из жилища Хэнда. Словно влажное тряпье, запах прилип к нёбу, и я попытался выхаркать его. В висках запульсировала боль. Поморщившись, я замычал словно настоящая обезьяна. Словно обезьяна, которую резал своими руками. Прочистив горло, осторожно кашлянул в последний раз и присел на стул в комнате для совещаний. Руки больше не дрожали.
Хэнду понадобилось около пяти минут для того, чтобы убрать атрибуты своего культа и снова предстать в образе готового к действию сотрудника «Мандрагоры», каким его привыкли видеть в лагере. Под глазами у него красовались синие круги, а кожа приобрела серый оттенок. Но я не заметил в глазах Хэнда того отстраненного выражения, которое наблюдал у остальных, быстро умиравших от радиации. Похоже, он вообще не выпускал наружу свои ощущения. Используя весь свой опыт Посланника, я видел в его облике лишь готовность к неизбежности.
– Надеюсь, это достаточно важно, Ковач.
– Надеюсь, что нет. Амели Вонгсават доложила о самопроизвольном отключении бортовой системы мониторинга. Прошлой ночью «Нагини» была обесточена минут пять или шесть. – Задумчиво покачав головой, я продолжил: – Да. Именно так. Что было не сложно сделать. По словам Амели, достаточно выключить цепь питания. И никаких сигналов тревоги.
– О Дамбалла… – Хэнд смотрел в сторону берега. – Кто еще знает?
– Ты. Я. Амели Вонгсават. Она сказала мне, я сказал тебе. Наверное, ты расскажешь все своему богу? Надеюсь, он что-нибудь посоветует.
– Ковач, давай не будем…
– Хэнд, время принимать управленческое решение. Я считаю, Вонгсават здесь вне подозрения. В противном случае не существует причин рассказывать мне о факте отключения. Я определенно знаю, что не могу подозревать самого себя и, очевидно, тебя. Но решить, кому доверяю из остальных сверх сказанного, не могу.
– Вонгсават протестировала корабль?
– Да, по ее словам. Проверено все, что можно проверить на земле. Меня больше волнует оборудование Вордени.
Хэнд устало прикрыл глаза.
– Великолепно, – он стал разговаривать точно как я.
– В смысле безопасности я предложил бы Вонгсават взять с собой нас двоих, скажем – для осмотра нанососедей. Тогда можно будет проверить системы. Вылазку проведем после полудня: после нарушения запретной зоны пройдет вполне достаточно времени.
– Годится.
– Предлагаю тебе носить это при себе. Так, чтобы никто не видел, – я протянул Хэнду полученный от Вонгсават разрядник.
– Умно, не так ли? Хранился в каюте «Нагини» – из стандартного аварийного комплекта. На случай мятежа. Если стрельнешь не того парня, последствия относительно минимальны. – Хэнд потянулся за оружием. – Получи и распишись. – Он опустил компактное оружие в карман куртки. – И поговори с Вонгсават. Она хорошо подготовлена. Нас трое, а вместе мы способны в зародыше подавить любые события.
– Правильно, – Хэнд снова прикрыл глаза, на сей раз придавив веки большим и указательным пальцами. – Да, правильно.
– Знаю. Кажется, кто-то не хочет пропустить нас в эти ворота. Не так ли, Хэнд? Похоже, ты молился не тем ребятам.
Снаружи дала залп батарея ультравибраторов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Амели Вонгсават подняла нас на высоту пять километров.
Отойдя на безопасную дистанцию, она включила автопилот.
Нас было всего трое.
Собравшись в рубке, мы расселись вокруг голографического дисплея и замерли в ожидании, словно охотники на номерах. Едва прошли первые три минуты ожидания и ни одна из систем «Нагини» не приказала долго жить, Вонгсават облегченно вздохнула. Так, словно ждала этого момента с самой нашей высадки.
– Наверное, волноваться не о чем, – сообщила она без особой уверенности. – Кто бы ни играл в свою игру здесь и сейчас, ему не захочется умирать заодно с остальными – независимо от поставленных целей.
Я невесело добавил:
– Зависит от полученного мандата.
– Ты полагаешь, Ся…
Я приложил палец к губам:
– Никаких имен. Еще не время. Не позволяй воображению опережать события. Между прочим, твоя идея, будто затесавшийся среди нас вредитель верит в свое счастливое спасение, может оказаться ошибочной. У всех нас есть стек памяти на случай, если эта штука свалится вниз. Штурмовик не может рухнуть?
– Нет, если в топливо не подмешали взрывчатку.
– Вот и решение, – заключил я и повернулся к Хэнду. – Верно?
Поиски не отняли много времени. Едва Хэнд взломал защитную мембрану на первой же взятой в хранилище емкости высокого давления, как нас бросило через люк в направлении рубки. Извернувшись, я успел хлопнуть по пульту экстренной герметизации. Автоматика моментально уплотнила люк, закрыв замок с глухим стуком.
Я перевернулся на спину. Из глаз в два ручья текли слезы, а легкие… их просто раздирало от кашля.
– Твою мать!..
В поле зрения показалась Амели Вонгсават.
– Ребята, что вы…
Хэнд жестом приказал пилоту отойти.
– Оксидантная бомба, – захрипел я, продирая глаза. – Снаряжена недавно и поставлена на неизвлекаемость. Амели, что хранилось в первом отсеке?
– Минуту. – Исчезнув в люке, пилот углубилась в диагностику. Потом откуда-то из глубины донесся ее голос: – Похоже, там хранилось медицинское оборудование. Материалы для автохирургии, что-то из антирадиационных препаратов. Два спасательных комплекта на случай катастрофы и один костюм для иммобилизации при травме. Да, еще одно место… Заявочный буй «Мандрагоры».
Я кивнул в сторону Хэнда.
– Символично.
С силой оттолкнувшись от пола, я сел и привалился спиной к изогнутой стене.
– Амели… проверь, пожалуйста, где находятся остальные буи. И провентилируй первый отсек до того, как мы снова откроем люк. Я и так умираю слишком быстро, даже без чертова окислителя.
Как раз над моей головой обнаружился диспенсер с питьевой водой. Потянувшись, я достал пару баночек, метнув одну в руки Хэнда.
– Оп-ля! Смоем оксиды.
Поймав банку, Хэнд издал короткий смешок. Я тоже оскалился.
– Итак…
Упаковка пшикнула, и Хэнд задумчиво произнес:
– Итак, что бы там ни было – утечка, имевшая место в Лэндфолле, преследует нас по сей день. Как думаешь, могли посторонние ночью войти в лагерь?
Эта мысль посетила и меня.
– Сомнительно. Многое против этого: нанобы, два кольца внешнего охранения, смертельная радиация по всему полуострову. Чтобы решиться на диверсию, нужно быть конченым психом.
– Те кемписты, что проникли в башню «Мандрагоры», хорошо отвечают данному требованию. В итоге им пришлось погибнуть по-большому… вместе со стеками.
– Знаешь, Хэнд… Будь я на их месте, сам сделал бы то же самое. Уверен: в арсенале корпорации есть особые средства для виртуальных допросов.
Не обратив никакого внимания на мой выпад, Хэнд продолжал рассуждать:
– Пробраться на борт «Нагини» вряд ли труднее, чем проникнуть в здание «Мандрагоры».
– Да. Но больше похоже на другое: в нашем доме завелась крыса.
– Предположим. Но кто? Из чьей команды – твоей или моей?
Я повернул голову в сторону рубки и громко произнес:
– Амели! Включи автопилот и иди к нам. Не хочу говорить за твоей спиной.
Недолгая пауза – и в проеме люка показалась Амели Вонгсават, немного смущенная ситуацией.
– Я поняла. Ну, в любом случае… мне хорошо слышно.
– Отлично, – я сделал жест, приглашая к продолжению разговора. – Отлично, поскольку логика заставляет считать тебя единственной, кому можно доверять.
– Спасибо.
– Он сказал «логика заставляет»… – по-моему, настроение Хэнда не слишком улучшилось с момента, когда я прервал его молитву. – Мы здесь не для обмена любезностями, пилот. Но вы доложили Ковачу об отключении питания и, значит, оказались практически вне подозрений.
– Если только я не прикрылась этим докладом, чтобы войти в доверие.
Я прикрыл глаза.
– Амели…
Хэнд явно утратил терпение:
– Так что, Ковач, из чьей группы эта крыса – твоей или моей?
– Что касается моей… – Я открыл глаза и принялся разглядывать надписи на банке. Эти мысли крутились в голове с момента доклада Вонгсават, но лишь теперь мне удалось выстроить логическую цепь. – Возможно, что навыков пилота у Шнайдера достаточно и он мог отключить следящие мониторы. Возможно, Вордени такое не под силу. В любом случае кому-то придется сделать им очень выгодное предложение. Более выгодное, чем предложение «Мандрагоры». Что маловероятно.
– Опыт подсказывает: иногда политических убеждений достаточно, чтобы замкнуть «накоротко» любые финансовые мотивы. Что, если один из них – кемпист?
Тут я вытащил из памяти две ассоциации, одну за другой.
Шнайдер.
… Больше не хочу видеть ничего подобного. Я выхожу из игры, и не важно как.
Или Вордени.
… Сегодня я видела смерть ста тысяч человек… Выходя на улицу, знаешь: ветер носит вокруг их останки.
– Нет, не могу представить.
– Вордени прошла лагерь.
– Хэнд, знаешь ли, на этой планете в лагере побывала четверть населения. Туда нетрудно попасть.
Наверное, моя интонация показалась Хэнду небеспристрастной. Он сыграл отбой.
– Ладно, теперь – моя команда.
Тут Хэнд с сочувствием посмотрел на Вонгсават.
– Итак. Кандидатов отбирали случайным образом. Свои тела они получили за несколько дней до высадки. Вербовка со стороны кемпистов? Маловероятно.
– А ты веришь Семетайру?
– Верю, что ему насрать на все, кроме оговоренного процента. Наконец, Семетайр достаточно умен, чтобы видеть: Кемп проиграет войну.
– Догадываюсь, что сам Кемп достаточно умен и тоже понимает это. Что не мешает его вере в правое дело. Ты сам сказал – «замкнуть финансовые мотивы накоротко».
Хэнд закатил глаза к небу:
– Хорошо, но тогда кто? На кого ставишь ты?
– Есть возможность, которую ты не рассматривал.
Он искоса посмотрел на меня.
– Нет, прошу тебя… Только не чудовище с полуметровыми клыками. Не повторяй за этим идиотом Сутъяди.
Я обиженно пожал плечами.
– Дело, конечно, твое. У нас два неопознанных трупа без стеков. Что бы с ними ни произошло, выглядит так, словно эти двое были частью экспедиции по вскрытию ворот. Теперь открыть их пытаемся мы. И мы имеем то, что имеем. – Я ткнул пальцем в пол. – Две экспедиции с разрывом в месяцы или, возможно, в год. Что между ними общего? Единственное объединяющее звено находится по ту сторону ворот.
Амели Вонгсават озабоченно встрепенулась:
– Раскопки Вордени не обнаружили этой проблемы?
– Нет, ничего такого. – Выпрямив спину, я сел поудобнее, поймав себя на том, что стараюсь руками ограничить поле для рассуждений. – И кто знает, что за шкалу оценок использовали создатели ворот? Предположим, открыв их, вы себя обнаруживаете. И если вы высокого роста, с крыльями как у летучей мыши – все в порядке. Если же нет – к вам отправляют, скажем… медленнодействующий вирус.
Хэнд фыркнул:
– И что?
– Не знаю. Возможно, он вселяется в вас и сводит с ума. Делает идиотом. Заставляет убивать всех вокруг, уничтожать стеки памяти и подвешивать трупы в рыболовных сетях. Не знаю.
Тут я заметил, с каким выражением уставились на меня Хэнд и Вонгсават.
– Хорошо, понимаю. Это я к примеру. Но представь: недалеко от нас сам по себе гуляет «наноконструктор», постепенно эволюционирующий в боевую машину. Его придумали мы. Раса людей. Раса, находящаяся – по самым оптимистичным оценкам – на несколько тысяч лет позади марсиан. Представляете, что за системы могли предусмотреть для защиты ворот их создатели?
– Знаешь, Ковач, тяжело абстрагироваться от коммерции, но еще труднее поверить в то, что защитная система наносит свой удар через год. То есть я не стал бы покупать такую систему. И это я – пещерный в сравнении с марсианами человек. Полагаю, гипертехнологии прежде всего означают гиперэффективность.
– Ты впрямь из пещеры, Хэнд. Видишь все с одной позиции: с точки зрения выгоды. Система, чтобы быть эффективной, не должна создавать прибыль. Система должна элементарно работать. Особенно предназначенная для боя. Взгляни в окно: что осталось от Заубервилля? Где здесь прибыль?
Хэнд недоуменно пожал плечами:
– Спроси Кемпа, это его рук дело.
– Ладно, думай сам. Но пять или шесть столетий назад подобное оружие не могло принести никакой пользы, кроме устрашения. Атомная дубина служила фактором сдерживания. Это сейчас мы бросаем бомбы там и тут, словно игрушки. Мы знаем, как потом очистить территорию, имеем эффективные стратегии. Теперь для сдерживания агрессора требуются иные средства – например, генетическое оружие или нанобы. Это все мы. И вот куда мы пришли. Напрашивается предположение, что марсиане сталкивались с аналогичными проблемами. Если вели войны. А что было фактором сдерживания?
– Нечто, превращающее людей в маньяков-самоубийц? – Хэнд был настроен скептически. – Спустя год? Да ладно тебе.
– А что, если это невозможно остановить? – спокойно возразил я.
Стало очень тихо. По очереди взглянув на обоих собеседников, я утвердительно кивнул:
– Представим себе: нечто прибывает к нам через гиперпространственный канал, например, ворота, и забирается в мозг человека, изменяя мотивы его поведения. Что, если со временем будут инфицированы все, кто находится по эту сторону ворот? Не имеет значения скорость, с которой идет процесс. Итог – гибель всех обитателей планеты.
– Можно эваку… – Хэнд осекся на полуслове.
– Эвакуация лишь распространяет заразу дальше. Остается изолировать пораженную планету, наблюдая за наступающим концом света. Возможно, это случится не быстро: например, через поколение или два. Но. Никакой. Ремиссии.
Нас опять укрыла зловещая тишина. Первым заговорил Хэнд:
– Считаешь, произошло нечто вроде этого? Здесь, на Санкции IV? Поведенческий вирус?
– Тогда эта война получит разумное объяснение, – внятно произнесла Вонгсават. И мы расхохотались – непонятно почему.
Напряжение спало.
Вонгсават откопала в аварийном комплекте пилотской кабины две кислородные маски, и мы с Хэндом отправились проверять отсеки. После вскрытия защиты на оставшихся восьми баллонах пришлось отойти назад.
Три оказались необратимо изъеденными. Четвертый – отчасти поврежден. Похоже, химическая бомба сработала не так, как было задумано, и выбросила лишь четверть своего содержимого. Мы нашли даже кусок от корпуса, опознав в нем средство из арсенала самой «Нагини».
Вашу мать…
Все пропало.
Потеряна треть запаса антирадиационных препаратов.
И программное обеспечение нашего отхода.
Кончено. Все в мусор.
Остался один работающий маяк.
Возвратившись, мы сняли маски, не говоря ни слова, расселись по сиденьям и погрузились в мысли – каждый в свои. Пришло в голову, что наша группа, оказавшаяся в Дэнгреке – это баллон высокого давления, защищенный от коррозии лишь умением сражаться и нашими собственными телами. Телами «Маори». Которые сильно проржавели.
– Что собираетесь говорить остальным? – спросила Амели Вонгсават. Ей хотелось знать. Я посмотрел на Хэнда. Он выдержал мой взгляд абсолютно спокойно.
– Вообще-то ничего. Ни полслова. Все останется между нами троими. Поврежденные баллоны списать на аварию.
– Какую аварию? – недоуменно спросила Вонгсават.
– Амели, он прав. – Я смотрел в пространство, пытаясь осмыслить ситуацию. Хотелось увидеть вспышку. Чтобы ответ пришел как внезапное озарение… – Сейчас невыгодно озвучивать такую информацию. Остается дожить до следующего акта. Скажем, произошла утечка мощности. Результат экономии «Мандрагоры». На войне как на войне. Они поверят.
Хэнд даже не улыбнулся. А у меня не было сил его осуждать.
Ржавеем.
Отойдя на безопасную дистанцию, она включила автопилот.
Нас было всего трое.
Собравшись в рубке, мы расселись вокруг голографического дисплея и замерли в ожидании, словно охотники на номерах. Едва прошли первые три минуты ожидания и ни одна из систем «Нагини» не приказала долго жить, Вонгсават облегченно вздохнула. Так, словно ждала этого момента с самой нашей высадки.
– Наверное, волноваться не о чем, – сообщила она без особой уверенности. – Кто бы ни играл в свою игру здесь и сейчас, ему не захочется умирать заодно с остальными – независимо от поставленных целей.
Я невесело добавил:
– Зависит от полученного мандата.
– Ты полагаешь, Ся…
Я приложил палец к губам:
– Никаких имен. Еще не время. Не позволяй воображению опережать события. Между прочим, твоя идея, будто затесавшийся среди нас вредитель верит в свое счастливое спасение, может оказаться ошибочной. У всех нас есть стек памяти на случай, если эта штука свалится вниз. Штурмовик не может рухнуть?
– Нет, если в топливо не подмешали взрывчатку.
– Вот и решение, – заключил я и повернулся к Хэнду. – Верно?
Поиски не отняли много времени. Едва Хэнд взломал защитную мембрану на первой же взятой в хранилище емкости высокого давления, как нас бросило через люк в направлении рубки. Извернувшись, я успел хлопнуть по пульту экстренной герметизации. Автоматика моментально уплотнила люк, закрыв замок с глухим стуком.
Я перевернулся на спину. Из глаз в два ручья текли слезы, а легкие… их просто раздирало от кашля.
– Твою мать!..
В поле зрения показалась Амели Вонгсават.
– Ребята, что вы…
Хэнд жестом приказал пилоту отойти.
– Оксидантная бомба, – захрипел я, продирая глаза. – Снаряжена недавно и поставлена на неизвлекаемость. Амели, что хранилось в первом отсеке?
– Минуту. – Исчезнув в люке, пилот углубилась в диагностику. Потом откуда-то из глубины донесся ее голос: – Похоже, там хранилось медицинское оборудование. Материалы для автохирургии, что-то из антирадиационных препаратов. Два спасательных комплекта на случай катастрофы и один костюм для иммобилизации при травме. Да, еще одно место… Заявочный буй «Мандрагоры».
Я кивнул в сторону Хэнда.
– Символично.
С силой оттолкнувшись от пола, я сел и привалился спиной к изогнутой стене.
– Амели… проверь, пожалуйста, где находятся остальные буи. И провентилируй первый отсек до того, как мы снова откроем люк. Я и так умираю слишком быстро, даже без чертова окислителя.
Как раз над моей головой обнаружился диспенсер с питьевой водой. Потянувшись, я достал пару баночек, метнув одну в руки Хэнда.
– Оп-ля! Смоем оксиды.
Поймав банку, Хэнд издал короткий смешок. Я тоже оскалился.
– Итак…
Упаковка пшикнула, и Хэнд задумчиво произнес:
– Итак, что бы там ни было – утечка, имевшая место в Лэндфолле, преследует нас по сей день. Как думаешь, могли посторонние ночью войти в лагерь?
Эта мысль посетила и меня.
– Сомнительно. Многое против этого: нанобы, два кольца внешнего охранения, смертельная радиация по всему полуострову. Чтобы решиться на диверсию, нужно быть конченым психом.
– Те кемписты, что проникли в башню «Мандрагоры», хорошо отвечают данному требованию. В итоге им пришлось погибнуть по-большому… вместе со стеками.
– Знаешь, Хэнд… Будь я на их месте, сам сделал бы то же самое. Уверен: в арсенале корпорации есть особые средства для виртуальных допросов.
Не обратив никакого внимания на мой выпад, Хэнд продолжал рассуждать:
– Пробраться на борт «Нагини» вряд ли труднее, чем проникнуть в здание «Мандрагоры».
– Да. Но больше похоже на другое: в нашем доме завелась крыса.
– Предположим. Но кто? Из чьей команды – твоей или моей?
Я повернул голову в сторону рубки и громко произнес:
– Амели! Включи автопилот и иди к нам. Не хочу говорить за твоей спиной.
Недолгая пауза – и в проеме люка показалась Амели Вонгсават, немного смущенная ситуацией.
– Я поняла. Ну, в любом случае… мне хорошо слышно.
– Отлично, – я сделал жест, приглашая к продолжению разговора. – Отлично, поскольку логика заставляет считать тебя единственной, кому можно доверять.
– Спасибо.
– Он сказал «логика заставляет»… – по-моему, настроение Хэнда не слишком улучшилось с момента, когда я прервал его молитву. – Мы здесь не для обмена любезностями, пилот. Но вы доложили Ковачу об отключении питания и, значит, оказались практически вне подозрений.
– Если только я не прикрылась этим докладом, чтобы войти в доверие.
Я прикрыл глаза.
– Амели…
Хэнд явно утратил терпение:
– Так что, Ковач, из чьей группы эта крыса – твоей или моей?
– Что касается моей… – Я открыл глаза и принялся разглядывать надписи на банке. Эти мысли крутились в голове с момента доклада Вонгсават, но лишь теперь мне удалось выстроить логическую цепь. – Возможно, что навыков пилота у Шнайдера достаточно и он мог отключить следящие мониторы. Возможно, Вордени такое не под силу. В любом случае кому-то придется сделать им очень выгодное предложение. Более выгодное, чем предложение «Мандрагоры». Что маловероятно.
– Опыт подсказывает: иногда политических убеждений достаточно, чтобы замкнуть «накоротко» любые финансовые мотивы. Что, если один из них – кемпист?
Тут я вытащил из памяти две ассоциации, одну за другой.
Шнайдер.
… Больше не хочу видеть ничего подобного. Я выхожу из игры, и не важно как.
Или Вордени.
… Сегодня я видела смерть ста тысяч человек… Выходя на улицу, знаешь: ветер носит вокруг их останки.
– Нет, не могу представить.
– Вордени прошла лагерь.
– Хэнд, знаешь ли, на этой планете в лагере побывала четверть населения. Туда нетрудно попасть.
Наверное, моя интонация показалась Хэнду небеспристрастной. Он сыграл отбой.
– Ладно, теперь – моя команда.
Тут Хэнд с сочувствием посмотрел на Вонгсават.
– Итак. Кандидатов отбирали случайным образом. Свои тела они получили за несколько дней до высадки. Вербовка со стороны кемпистов? Маловероятно.
– А ты веришь Семетайру?
– Верю, что ему насрать на все, кроме оговоренного процента. Наконец, Семетайр достаточно умен, чтобы видеть: Кемп проиграет войну.
– Догадываюсь, что сам Кемп достаточно умен и тоже понимает это. Что не мешает его вере в правое дело. Ты сам сказал – «замкнуть финансовые мотивы накоротко».
Хэнд закатил глаза к небу:
– Хорошо, но тогда кто? На кого ставишь ты?
– Есть возможность, которую ты не рассматривал.
Он искоса посмотрел на меня.
– Нет, прошу тебя… Только не чудовище с полуметровыми клыками. Не повторяй за этим идиотом Сутъяди.
Я обиженно пожал плечами.
– Дело, конечно, твое. У нас два неопознанных трупа без стеков. Что бы с ними ни произошло, выглядит так, словно эти двое были частью экспедиции по вскрытию ворот. Теперь открыть их пытаемся мы. И мы имеем то, что имеем. – Я ткнул пальцем в пол. – Две экспедиции с разрывом в месяцы или, возможно, в год. Что между ними общего? Единственное объединяющее звено находится по ту сторону ворот.
Амели Вонгсават озабоченно встрепенулась:
– Раскопки Вордени не обнаружили этой проблемы?
– Нет, ничего такого. – Выпрямив спину, я сел поудобнее, поймав себя на том, что стараюсь руками ограничить поле для рассуждений. – И кто знает, что за шкалу оценок использовали создатели ворот? Предположим, открыв их, вы себя обнаруживаете. И если вы высокого роста, с крыльями как у летучей мыши – все в порядке. Если же нет – к вам отправляют, скажем… медленнодействующий вирус.
Хэнд фыркнул:
– И что?
– Не знаю. Возможно, он вселяется в вас и сводит с ума. Делает идиотом. Заставляет убивать всех вокруг, уничтожать стеки памяти и подвешивать трупы в рыболовных сетях. Не знаю.
Тут я заметил, с каким выражением уставились на меня Хэнд и Вонгсават.
– Хорошо, понимаю. Это я к примеру. Но представь: недалеко от нас сам по себе гуляет «наноконструктор», постепенно эволюционирующий в боевую машину. Его придумали мы. Раса людей. Раса, находящаяся – по самым оптимистичным оценкам – на несколько тысяч лет позади марсиан. Представляете, что за системы могли предусмотреть для защиты ворот их создатели?
– Знаешь, Ковач, тяжело абстрагироваться от коммерции, но еще труднее поверить в то, что защитная система наносит свой удар через год. То есть я не стал бы покупать такую систему. И это я – пещерный в сравнении с марсианами человек. Полагаю, гипертехнологии прежде всего означают гиперэффективность.
– Ты впрямь из пещеры, Хэнд. Видишь все с одной позиции: с точки зрения выгоды. Система, чтобы быть эффективной, не должна создавать прибыль. Система должна элементарно работать. Особенно предназначенная для боя. Взгляни в окно: что осталось от Заубервилля? Где здесь прибыль?
Хэнд недоуменно пожал плечами:
– Спроси Кемпа, это его рук дело.
– Ладно, думай сам. Но пять или шесть столетий назад подобное оружие не могло принести никакой пользы, кроме устрашения. Атомная дубина служила фактором сдерживания. Это сейчас мы бросаем бомбы там и тут, словно игрушки. Мы знаем, как потом очистить территорию, имеем эффективные стратегии. Теперь для сдерживания агрессора требуются иные средства – например, генетическое оружие или нанобы. Это все мы. И вот куда мы пришли. Напрашивается предположение, что марсиане сталкивались с аналогичными проблемами. Если вели войны. А что было фактором сдерживания?
– Нечто, превращающее людей в маньяков-самоубийц? – Хэнд был настроен скептически. – Спустя год? Да ладно тебе.
– А что, если это невозможно остановить? – спокойно возразил я.
Стало очень тихо. По очереди взглянув на обоих собеседников, я утвердительно кивнул:
– Представим себе: нечто прибывает к нам через гиперпространственный канал, например, ворота, и забирается в мозг человека, изменяя мотивы его поведения. Что, если со временем будут инфицированы все, кто находится по эту сторону ворот? Не имеет значения скорость, с которой идет процесс. Итог – гибель всех обитателей планеты.
– Можно эваку… – Хэнд осекся на полуслове.
– Эвакуация лишь распространяет заразу дальше. Остается изолировать пораженную планету, наблюдая за наступающим концом света. Возможно, это случится не быстро: например, через поколение или два. Но. Никакой. Ремиссии.
Нас опять укрыла зловещая тишина. Первым заговорил Хэнд:
– Считаешь, произошло нечто вроде этого? Здесь, на Санкции IV? Поведенческий вирус?
– Тогда эта война получит разумное объяснение, – внятно произнесла Вонгсават. И мы расхохотались – непонятно почему.
Напряжение спало.
Вонгсават откопала в аварийном комплекте пилотской кабины две кислородные маски, и мы с Хэндом отправились проверять отсеки. После вскрытия защиты на оставшихся восьми баллонах пришлось отойти назад.
Три оказались необратимо изъеденными. Четвертый – отчасти поврежден. Похоже, химическая бомба сработала не так, как было задумано, и выбросила лишь четверть своего содержимого. Мы нашли даже кусок от корпуса, опознав в нем средство из арсенала самой «Нагини».
Вашу мать…
Все пропало.
Потеряна треть запаса антирадиационных препаратов.
И программное обеспечение нашего отхода.
Кончено. Все в мусор.
Остался один работающий маяк.
Возвратившись, мы сняли маски, не говоря ни слова, расселись по сиденьям и погрузились в мысли – каждый в свои. Пришло в голову, что наша группа, оказавшаяся в Дэнгреке – это баллон высокого давления, защищенный от коррозии лишь умением сражаться и нашими собственными телами. Телами «Маори». Которые сильно проржавели.
– Что собираетесь говорить остальным? – спросила Амели Вонгсават. Ей хотелось знать. Я посмотрел на Хэнда. Он выдержал мой взгляд абсолютно спокойно.
– Вообще-то ничего. Ни полслова. Все останется между нами троими. Поврежденные баллоны списать на аварию.
– Какую аварию? – недоуменно спросила Вонгсават.
– Амели, он прав. – Я смотрел в пространство, пытаясь осмыслить ситуацию. Хотелось увидеть вспышку. Чтобы ответ пришел как внезапное озарение… – Сейчас невыгодно озвучивать такую информацию. Остается дожить до следующего акта. Скажем, произошла утечка мощности. Результат экономии «Мандрагоры». На войне как на войне. Они поверят.
Хэнд даже не улыбнулся. А у меня не было сил его осуждать.
Ржавеем.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Прежде чем приземлиться, Амели Вонгсават включила камеры для наблюдения за колонией нанобов. Запись мы показали в комнате для совещаний.
– Что еще за сети? – спросил кто-то.
Сутъяди до максимума увеличил картинку. Растянувшееся на сотни метров скопление серых нитей шло по низинам полосой в несколько десятков метров, оставаясь вне досягаемости ультравибраторов. Внутри сети наблюдалось движение угловатых созданий, напоминавших четырехногих пауков. Кое-где в глубине этой массы шло довольно активное движение.
– Быстро развивается, – отметил Депре, откусив кусок яблока. – Больше напоминает оборонительную линию.
С ним согласился Хэнд:
– Да. Пока да.
– Отлично. Предлагаю сохранить это состояние.
Крюиксхэнк с воинственным видом оглядела собравшихся.
– Довольно сидеть и смотреть на это безобразие. Пора вытащить одну из наших систем и накрыть нанобов одним залпом.
– Иветта, нападение научит их эффективному противодействию.
Хансен возразил ей, глядя куда-то в сторону. Казалось бы, версию об утечке мощности приняли все члены группы, но Хансен нервно отнесся к новости о том, что у нас остался последний заявочный буй.
– Они научатся действовать и опять пойдут на нас.
Крюиксхэнк рубанула ладонью воздух:
– Пускай учатся. Это даст нам время. Что, не так?
Со своего места поднялся Сутъяди.
– Прозвучала здравая мысль. Хансен, Крюиксхэнк. Ударим сразу после еды. Плазменная основа плюс осколочные заряды. Я хочу понюхать, как воняет эта дрянь.
Сутъяди получил то, что хотел.
Спешно поужинав, вся группа высыпала на пляж, чтобы поглазеть на спектакль. Хансен и Крюиксхэнк расчехлили одну из передвижных артиллерийских установок, введя в ее процессор данные, снятые Амели с воздуха. Потом они отошли немного в сторону, а установка принялась метать плазменные заряды, направляя удар за холмы. Туда, где находились колония нанобов и то, что эволюционировало в ее коконах.
Горизонт окрасился в цвет пламени.
Мыс Люком Депре наблюдали за остальными с борта траулера, облокотившись на поручень и по очереди отхлебывая из найденной на мостике бутылки заубервилльского виски.
– Довольно красиво, – тоном знатока заметил профессиональный террорист, ткнув стаканом в направлении зарева.
– И достаточно грубо.
– Ладно, это война. – Он с любопытством посмотрел в мою сторону. – Кстати, странная оценка. Для Посланника.
– Экс-Посланника.
– Ладно, экс-Посланника. В Корпусе служат спецы с репутацией – утонченные, так сказать.
– Могут, когда нужно. А иногда бывают достаточно жестокими. Помнишь? Адорацион. Шарья.
– Иненин.
– Иненин тоже. – Я заглянул в стакан с остатками виски. – Мужик… Грубая работа – от нее все беды. Год назад эту войну закончили бы в две недели – применив чуть более тонкие средства.
Я поднял бутылку за горлышко. Протянув мне стакан, Депре кивнул.
– Это же ясно. Направить в Кемпополис всего одну группу и прикончить эту суку Кемпа. И войне конец.
Я налил еще виски.
– Не упрощай ситуацию, Депре. У него есть жена, дети. И двое братьев. Наконец, есть вера. Это объединяющая сила.
– Объединяющая, ага. – Депре неуверенно поднял стакан. – Твое здоровье. Предположим, пришлось бы убить всех его командиров, что с того? Работа на один заход. Хорошо: две-три группы и нормальная координация… Чего нам стоило? Чего?
Я опрокинул стакан и поморщился:
– Я что, похож на счетовода?
– Да я без тебя знаю, что стоило послать на дело две команды спецов… И мы выиграли бы эту войну еще год назад!! Дюжина жизней – и избежали бы мясорубки…
– Да, конечно… Еще можно сбросить две «умные» системы, эвакуироваться с планеты и ждать, пока разберутся без нас. Пусть гибнут машины, а люди остаются в живых! Почему-то никто не додумался…
Специалист по террору печально ответил:
– Не-а… Это стоило бы слишком дорого. Дешевле убивать людей, а не машины… Всегда.
– Депре, странное мнение для наемного спеца-киллера. Не обижайся на мои слова.
Он помотал головой.
– Знаю сам, кто я такой. И это мое решение – заниматься тем, что хорошо умею. Я видел довольно мертвых тел на Чатичай. По обе стороны. Там среди остальных лежали мальчики и девочки. Слишком юные, чтобы призывать их на войну. Эта война не для них, и детям не нужно было умирать.
Внезапно я подумал о своем взводе, с которым в нескольких сотнях километров отсюда попал под перекрестный огонь. Вспомнил Квок Юэн Юй, руки и глаза которой снесло той же умной шрапнелью, что отняла конечности у Эдди Мунхарто и сорвала лицо Тони Леманако. Остальным повезло куда меньше. Едва ли невинные жертвы, но и они вовсе не просили о такой смерти.
Артиллерия прекратила стрельбу. Напрягая зрение, я отыскал среди сгущавшихся над пляжем сумерек фигуры Хансена и Крюиксхэнк. Они опускали стволы вниз.
Стакан я выпил до дна.
– Ладно, дело сделано.
– Считаешь, поможет?
Я пожал плечами:
– Как сказал Хансен. Временно.
– Итак, нанобы узнали, что такое взрывчатка. Вероятно, это знание поможет им справляться с лучевым оружием: то же тепловыделение. Под конец они получили удары от ультравибраторов. Что мы еще имеем?
– Ну… Острые предметы.
– Как быстро откроются ворота?
– Ты кого спрашиваешь? Вордени – вот наш эксперт.
– Мне кажется, ты с ней близок.
Пожав плечами, я снова уставился в пространство. Молчание затянулось. На побережье опускалась ночь, лишая блеска спокойную поверхность воды.
– Останешься здесь?
Я поднял бутылку так, чтобы на фоне неба и красной полосы на горизонте увидеть, сколько осталось. Виски еще плескалось на уровне чуть выше половины.
– Уходить? Не вижу причины.
Депре кашлянул.
– Кстати, мы пьем коллекционное виски. Возможно, оно не так хорошо на вкус, однако… – Он махнул рукой в направлении руин Заубервилля. – Теперь этот напиток стоит денег: виски перестали делать.
Повернувшись спиной к поручню, я обратил лицо в сторону растерзанного города. Налив стакан до самых краев, я поднял его вверх и сказал:
– Тогда выпьем за них. Давай пить. Чертово виски.
Потом мы говорили очень мало. Разговор увядал сам собой и замер на нуле, как и уровень виски в бутылке. Траулер окончательно поглотила ночь. Мир сузился до размера палубы. Перед нами были мостик корабля и подернутое облаками черное небо, на котором тускло мерцали редкие звезды.
Отойдя от поручней, мы расположились на палубе, привалившись к оказавшимся неожиданно удобными конструкциям.
В какой-то момент Депре ни с того ни с сего спросил:
– Ковач, а ты мог бы вырасти в танк?
Наклонив голову в его сторону, я попытался навести резкость. Самые популярные заблуждения, касавшиеся всех Посланников – это их клички: «танкоголовый» и с десяток других обращений, к которым я уже привык. По крайней мере мог стерпеть такое от спецназовца…
– Нет. Конечно, нет.
– А Посланники…
– Да уж, Посланники… Тебя ставят лицом к стенке, отнимают твою личность, загружают ее в виртуальную реальность и переделывают так… Вливают столько гребаной психологии, сколько не получишь за всю жизнь. И все же в большинстве мы остаемся нормальными людьми из реального мира. Мы дозреваем в реальности, что дает прочную основу способностям.
– Нет, все не так. – Депре покрутил в воздухе указательным пальцем. – Сначала они генерируют модель. Прорабатывают детали, «оживляя» и масштабируя сюжет по реальному времени. После загружают это в клон. На практике у человека не бывает уверенности, «прожигали» его в новое тело или нет. Есть только смутное ощущение: «что-то было».
Я зевнул.
– Да-да… Оно всегда с тобой. Оно у всех. Ты живешь с этим после каждой перезагрузки, каждый раз, когда тебя транслируют по лучу. Знаешь, почему я всякий раз знаю о новом теле?
– Почему?
– Потому что нет способа загрузиться совершенно чисто. Что с ранних лет сделало меня социопатом, не признающим авторитетов и склонным к насилию. Из-за гребаной смены тел, Люк.
Через секунду он захохотал, а вслед за ним рассмеялся и я.
– Что, кстати, заставляет задуматься, – добавил Депре, когда смех прекратился.
– О чем именно?
Он обвел рукой вокруг:
– Об этом. Тихий пляж. Тишина. Возможно, это лишь модель. Сдается, сюда нас поместили нарочно, чтобы перекантовались перед настоящей высадкой.
Я пожал плечами.
– Расслабляйся, пока дают.
– А ты можешь быть счастливым в таком месте? Внутри модели?
– Люк, после того, что пришлось увидеть за два последних года, я могу быть счастлив даже в чистилище.
– Очень романтично. Я имел в виду модель.
– Терминология не имеет значения.
– Считаешь себя проклятым?
Отпив глоток крепкого виски, я поморщился.
– Шутишь. Мне уже смешно.
– А-а… Предупреждать надо.
Неожиданно Люк наклонился ко мне:
– Когда ты убил в первый раз?
– Надеюсь, это не личное?
– Ковач, возможно, мы умрем. Здесь и вполне реально.
– Тогда это будет не модель.
– Что, если мы все прокляты? Ты как сказал?
– Не вижу причин раскрывать тебе душу.
Депре состроил рожу.
– Можем поговорить на другие темы. Ты убивал…
– Шестнадцать.
– Что еще за сети? – спросил кто-то.
Сутъяди до максимума увеличил картинку. Растянувшееся на сотни метров скопление серых нитей шло по низинам полосой в несколько десятков метров, оставаясь вне досягаемости ультравибраторов. Внутри сети наблюдалось движение угловатых созданий, напоминавших четырехногих пауков. Кое-где в глубине этой массы шло довольно активное движение.
– Быстро развивается, – отметил Депре, откусив кусок яблока. – Больше напоминает оборонительную линию.
С ним согласился Хэнд:
– Да. Пока да.
– Отлично. Предлагаю сохранить это состояние.
Крюиксхэнк с воинственным видом оглядела собравшихся.
– Довольно сидеть и смотреть на это безобразие. Пора вытащить одну из наших систем и накрыть нанобов одним залпом.
– Иветта, нападение научит их эффективному противодействию.
Хансен возразил ей, глядя куда-то в сторону. Казалось бы, версию об утечке мощности приняли все члены группы, но Хансен нервно отнесся к новости о том, что у нас остался последний заявочный буй.
– Они научатся действовать и опять пойдут на нас.
Крюиксхэнк рубанула ладонью воздух:
– Пускай учатся. Это даст нам время. Что, не так?
Со своего места поднялся Сутъяди.
– Прозвучала здравая мысль. Хансен, Крюиксхэнк. Ударим сразу после еды. Плазменная основа плюс осколочные заряды. Я хочу понюхать, как воняет эта дрянь.
Сутъяди получил то, что хотел.
Спешно поужинав, вся группа высыпала на пляж, чтобы поглазеть на спектакль. Хансен и Крюиксхэнк расчехлили одну из передвижных артиллерийских установок, введя в ее процессор данные, снятые Амели с воздуха. Потом они отошли немного в сторону, а установка принялась метать плазменные заряды, направляя удар за холмы. Туда, где находились колония нанобов и то, что эволюционировало в ее коконах.
Горизонт окрасился в цвет пламени.
Мыс Люком Депре наблюдали за остальными с борта траулера, облокотившись на поручень и по очереди отхлебывая из найденной на мостике бутылки заубервилльского виски.
– Довольно красиво, – тоном знатока заметил профессиональный террорист, ткнув стаканом в направлении зарева.
– И достаточно грубо.
– Ладно, это война. – Он с любопытством посмотрел в мою сторону. – Кстати, странная оценка. Для Посланника.
– Экс-Посланника.
– Ладно, экс-Посланника. В Корпусе служат спецы с репутацией – утонченные, так сказать.
– Могут, когда нужно. А иногда бывают достаточно жестокими. Помнишь? Адорацион. Шарья.
– Иненин.
– Иненин тоже. – Я заглянул в стакан с остатками виски. – Мужик… Грубая работа – от нее все беды. Год назад эту войну закончили бы в две недели – применив чуть более тонкие средства.
Я поднял бутылку за горлышко. Протянув мне стакан, Депре кивнул.
– Это же ясно. Направить в Кемпополис всего одну группу и прикончить эту суку Кемпа. И войне конец.
Я налил еще виски.
– Не упрощай ситуацию, Депре. У него есть жена, дети. И двое братьев. Наконец, есть вера. Это объединяющая сила.
– Объединяющая, ага. – Депре неуверенно поднял стакан. – Твое здоровье. Предположим, пришлось бы убить всех его командиров, что с того? Работа на один заход. Хорошо: две-три группы и нормальная координация… Чего нам стоило? Чего?
Я опрокинул стакан и поморщился:
– Я что, похож на счетовода?
– Да я без тебя знаю, что стоило послать на дело две команды спецов… И мы выиграли бы эту войну еще год назад!! Дюжина жизней – и избежали бы мясорубки…
– Да, конечно… Еще можно сбросить две «умные» системы, эвакуироваться с планеты и ждать, пока разберутся без нас. Пусть гибнут машины, а люди остаются в живых! Почему-то никто не додумался…
Специалист по террору печально ответил:
– Не-а… Это стоило бы слишком дорого. Дешевле убивать людей, а не машины… Всегда.
– Депре, странное мнение для наемного спеца-киллера. Не обижайся на мои слова.
Он помотал головой.
– Знаю сам, кто я такой. И это мое решение – заниматься тем, что хорошо умею. Я видел довольно мертвых тел на Чатичай. По обе стороны. Там среди остальных лежали мальчики и девочки. Слишком юные, чтобы призывать их на войну. Эта война не для них, и детям не нужно было умирать.
Внезапно я подумал о своем взводе, с которым в нескольких сотнях километров отсюда попал под перекрестный огонь. Вспомнил Квок Юэн Юй, руки и глаза которой снесло той же умной шрапнелью, что отняла конечности у Эдди Мунхарто и сорвала лицо Тони Леманако. Остальным повезло куда меньше. Едва ли невинные жертвы, но и они вовсе не просили о такой смерти.
Артиллерия прекратила стрельбу. Напрягая зрение, я отыскал среди сгущавшихся над пляжем сумерек фигуры Хансена и Крюиксхэнк. Они опускали стволы вниз.
Стакан я выпил до дна.
– Ладно, дело сделано.
– Считаешь, поможет?
Я пожал плечами:
– Как сказал Хансен. Временно.
– Итак, нанобы узнали, что такое взрывчатка. Вероятно, это знание поможет им справляться с лучевым оружием: то же тепловыделение. Под конец они получили удары от ультравибраторов. Что мы еще имеем?
– Ну… Острые предметы.
– Как быстро откроются ворота?
– Ты кого спрашиваешь? Вордени – вот наш эксперт.
– Мне кажется, ты с ней близок.
Пожав плечами, я снова уставился в пространство. Молчание затянулось. На побережье опускалась ночь, лишая блеска спокойную поверхность воды.
– Останешься здесь?
Я поднял бутылку так, чтобы на фоне неба и красной полосы на горизонте увидеть, сколько осталось. Виски еще плескалось на уровне чуть выше половины.
– Уходить? Не вижу причины.
Депре кашлянул.
– Кстати, мы пьем коллекционное виски. Возможно, оно не так хорошо на вкус, однако… – Он махнул рукой в направлении руин Заубервилля. – Теперь этот напиток стоит денег: виски перестали делать.
Повернувшись спиной к поручню, я обратил лицо в сторону растерзанного города. Налив стакан до самых краев, я поднял его вверх и сказал:
– Тогда выпьем за них. Давай пить. Чертово виски.
Потом мы говорили очень мало. Разговор увядал сам собой и замер на нуле, как и уровень виски в бутылке. Траулер окончательно поглотила ночь. Мир сузился до размера палубы. Перед нами были мостик корабля и подернутое облаками черное небо, на котором тускло мерцали редкие звезды.
Отойдя от поручней, мы расположились на палубе, привалившись к оказавшимся неожиданно удобными конструкциям.
В какой-то момент Депре ни с того ни с сего спросил:
– Ковач, а ты мог бы вырасти в танк?
Наклонив голову в его сторону, я попытался навести резкость. Самые популярные заблуждения, касавшиеся всех Посланников – это их клички: «танкоголовый» и с десяток других обращений, к которым я уже привык. По крайней мере мог стерпеть такое от спецназовца…
– Нет. Конечно, нет.
– А Посланники…
– Да уж, Посланники… Тебя ставят лицом к стенке, отнимают твою личность, загружают ее в виртуальную реальность и переделывают так… Вливают столько гребаной психологии, сколько не получишь за всю жизнь. И все же в большинстве мы остаемся нормальными людьми из реального мира. Мы дозреваем в реальности, что дает прочную основу способностям.
– Нет, все не так. – Депре покрутил в воздухе указательным пальцем. – Сначала они генерируют модель. Прорабатывают детали, «оживляя» и масштабируя сюжет по реальному времени. После загружают это в клон. На практике у человека не бывает уверенности, «прожигали» его в новое тело или нет. Есть только смутное ощущение: «что-то было».
Я зевнул.
– Да-да… Оно всегда с тобой. Оно у всех. Ты живешь с этим после каждой перезагрузки, каждый раз, когда тебя транслируют по лучу. Знаешь, почему я всякий раз знаю о новом теле?
– Почему?
– Потому что нет способа загрузиться совершенно чисто. Что с ранних лет сделало меня социопатом, не признающим авторитетов и склонным к насилию. Из-за гребаной смены тел, Люк.
Через секунду он захохотал, а вслед за ним рассмеялся и я.
– Что, кстати, заставляет задуматься, – добавил Депре, когда смех прекратился.
– О чем именно?
Он обвел рукой вокруг:
– Об этом. Тихий пляж. Тишина. Возможно, это лишь модель. Сдается, сюда нас поместили нарочно, чтобы перекантовались перед настоящей высадкой.
Я пожал плечами.
– Расслабляйся, пока дают.
– А ты можешь быть счастливым в таком месте? Внутри модели?
– Люк, после того, что пришлось увидеть за два последних года, я могу быть счастлив даже в чистилище.
– Очень романтично. Я имел в виду модель.
– Терминология не имеет значения.
– Считаешь себя проклятым?
Отпив глоток крепкого виски, я поморщился.
– Шутишь. Мне уже смешно.
– А-а… Предупреждать надо.
Неожиданно Люк наклонился ко мне:
– Когда ты убил в первый раз?
– Надеюсь, это не личное?
– Ковач, возможно, мы умрем. Здесь и вполне реально.
– Тогда это будет не модель.
– Что, если мы все прокляты? Ты как сказал?
– Не вижу причин раскрывать тебе душу.
Депре состроил рожу.
– Можем поговорить на другие темы. Ты убивал…
– Шестнадцать.