Страница:
– Это не от знания делается так больно, – сказала Белла таким голосом, что казалось, она вот-вот снова расплачется. – Если бы я только знала, что с ней случилось. Если бы я знала, почему это произошло. Была ли там политика. Или деньги. Или что-то еще.
– А что бы изменилось, если бы ты знала почему?
– Просто, – сказала Белла, неожиданно разразившись рыданиями. – Просто мне не хотелось бы, чтобы она погибла, пытаясь помочь мне.
После этого они больше не говорили ничего. Белла уснула в слезах. Ли долго не спала, обнимая ее хрупкие плечи, слушая, как она звала мертвую женщину во сне.
СТАНЦИЯ АМК: 25.10.48
– Привет, Кэтрин.
Ли сразу проснулась и увидела Беллу, сидевшую в другом конце комнаты на ее единственном стуле, полностью одетую, с подогнутыми под себя ногами. Дым от закуренной сигареты из пачки Ли лениво вился над ее головой.
– Извините за фамильярность, майор. Но я полагаю, что знаю вас достаточно хорошо, чтобы обойтись без званий. Вы ведь не возражаете, если я буду называть вас Кэтрин? Или, может быть, лучше Кэйтлин?
В голосе отсутствовала нервная нотка, свойственная голосу Беллы, а рука с сигаретой двигалась слабыми рывками, словно ею кто-то управлял, дергая за веревочку. Белла была оборудована для шунтирования, и кто-то сейчас пользовался этим. Похититель тел.
Ли не стоило так волноваться из-за этого. Конечно, Белла была специально оборудована. Вероятно, более искусно, чем сама Ли. Но все же это было далеко от сцены завтрака в постели на следующее за ночью любви утро, какую она себе представляла. Ли села и потянулась за одеждой, скомканной в клубок в ногах кровати. Кто бы ни завладел Беллой, она хотела разговаривать с ним одетой.
– Красивая татуировка, – сказал этот кто-то, когда она натягивала майку на голову.
– Отвали.
– Нужно быть очень осторожной. В этих татуировочных салонах можно всякое подхватить.
– Это угроза?
– Но ведь вы не очень боитесь заразиться, не так ли?
– А это к чему?
– Только к тому, что всегда приятно встретиться с конструкцией компании «КсеноГен». Я ощущаю по отношению к вам определенное чувство семейной близости. Возьмем, например, геном Беллы, – при этих словах рука Беллы указала на свое тело, – его набор по крайней мере на сорок процентов относится к периоду до Исхода. Без вас ее создание было бы невозможным. Так плохо, что в ООН не сумели предвидеть развитие событий и не довели начатое дело до логического завершения.
Ли смотрела на лицо Беллы, стараясь найти в нем какую-нибудь подсказку, чтобы подтвердить свое собственное подозрение.
– Корчов?
Он улыбнулся холодной улыбкой, в которой не было ничего от Беллы.
– Умница.
– Не вмешивайте сюда Беллу, Корчов. Она здесь ни при чем.
– Она как раз и при чем. Тот выбор, который вы должны сделать, повлияет на последующее существование каждой генетической конструкции, как в пространстве ООН, так и за его пределами. Если вы цените себя – а я очень надеюсь, что это так, – все изменится. Если отвернетесь и пройдете мимо, ничего не произойдет.
– Прекратите говорить загадками, Корчов. Что вы хотите?
– А вы не догадываетесь? – Глаза Беллы расширились от изумления. – И даже не подозреваете?
– Я не могу дать вам записи данных Шарифи, – процедила Ли сквозь зубы, – насколько мне известно, она порвала их и запустила на орбиту.
– Речь идет не о данных, майор. Все гораздо сложнее. – Губы Беллы растянулись в сжатую улыбку. – Нгуен так ничего вам и не рассказала, не так ли? Она что, в вас сомневается? Или у нее есть сомнения в отношении AI? Интересно. Хорошо. То, что я хочу, очень просто. Я хочу провести эксперимент Шарифи заново. Или, выражаясь прямо, я хочу, чтобы вы провели его для меня. Ли пристально смотрела на него.
– Это не так уж и сложно. Мне необходимы три вещи, чтобы приступить к нему.
Он начал загибать тонкие пальцы Беллы, называя их.
– Первое – сияющая воронка. Второе – интрафейс. Третье – пара AI-человек, чтобы опробовать интрафейс.
Он посмотрел на Ли, словно ожидал ответа, но ей нечего было сказать.
– Шарифи понадобились годы и множество действий, законность которых остается под вопросом, чтобы собрать эти три необходимых компонента воедино. Однако серия случайных совпадений предоставила мне возможность, если можно так выразиться, следовать за ней по пятам. У меня в руках уже половина интрафейса – невропродукт, который фактически вы так любезно добыли для меня.
Ли поперхнулась.
– Конечно, тут вы заподозрили нашу маленькую красавицу, – сказал Корчов. – Белла была полезна нам во многих отношениях. Спасибо ее Синдикату. Как бы то ни было, невропродукт – в моих руках. А также сияющая воронка, найденная Шарифи… по крайней мере до того, как этот идиот Хаас начал влезать не в свое дело. И… – он торжествующе улыбнулся, – у меня есть вы.
– Значит, я оказалась в ненужном месте в ненужное время?
– Совсем не так. Вы сами в этом убедитесь, и убедились бы уже давно, если бы не лгали людям так долго, что сами запутались, кто вы есть на самом деле. Оборудование, которое у нас есть, вырастили для Шарифи. Потребуются месяцы, возможно годы, чтобы переделать его под кого-то другого. Но нам не следует делать это, не так ли? Поскольку у нас есть Шарифи. – Он показал рукой на Ли. – Она сидит передо мной.
– Я – не Шарифи, – ответила Ли.
– Для интрафейса вы – именно она. Никакая косметическая хирургия и маскировка, ничего из того, что сделал вам подпольный доктор, не скроет, кем вы были.
У Ли все внутри перевернулось.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Мы вернемся к этому позже, – уклончиво сказал Корчов. – А пока вам предстоит выкрасть операционную программу для интрафейса – ту, которую вы уже однажды выкрали с Метца по приказу Нгуен. Вы удивлены? А зачем вас посылали на Метц, как вы думаете? После чего мы вновь закончим полевые испытания, которыми занималась Шарифи. Просто чтобы ответить на несколько еще не решенных вопросов.
Пальцы Беллы достали сигарету из пачки, оставленную Ли на столе, и зажгли ее. Для возбужденных адреналином нервов Ли треск горящего табака прозвучал пушечным выстрелом.
– Конечно, вам придется перенести небольшую хирургическую операцию, – сказал Корчов. – Но мы не должны волноваться по пустякам.
– Я не буду этого делать, – сказала Ли.
– Ну, все-таки будете. Позвольте сказать вам кое-что еще, майор. – Корчов с доверительным видом нагнулся к ней. – Я продолжаю верить вам. Я думаю, вы поможете нам по своей собственной воле. Поскольку это то, что от вас требует история. И хотя вы можете отказать мне прямо сейчас, вы будете потом благодарны за то, что я помог вам понять это. Я вполне, вполне уверен в этом.
– Вы с ума сошли. Он улыбнулся.
– Я – просто идеалист. Вы читали что-нибудь по синдикалистской политической философии? «Состояние отчужденности»? «Упадок и закат видов»?
– Я видела этот фильм. И не теряйте времени на ерунду вроде «зова генов», «брешей в строю» и «определения моей роли». Я в эти игры не играю.
– Жалко. Хотя, должен признаться, вовсе не неожиданно.
Корчов поднял руку Беллы, и под изгибом ее ладони появилась бледная видеограмма. Она вращалась, раскладывалась и превратилась в клочок пожелтевшей бумаги с написанными на нем строчками цифр.
– Что это? – спросила Ли и почувствовала, как дрожит ее голос.
– Я уверен, вы догадываетесь, – сказал он, передавая ей эту бумажку.
Клочок ощущался на ощупь так реально, что у нее мелькнула мысль порвать его, сжечь, любым способом отделаться от него. Но она знала, что и грубая поверхность бумаги в ее пальцах, и даже едва уловимый запах плесени, исходивший от нее, – все было иллюзией. Оригинал находился где-то далеко. Там, внизу, на Компсоне, у Корчова. А может быть, даже на Гилеаде.
– Я не знаю, что это такое, – сказала она. Хотя, конечно, она знала.
– Прочтите ее, – предложил Корчов.
Сверху страницы прописными буквами было напечатано:
«РЕПРОДАКШН ТЕКНОЛОДЖИЗ, С. А., ДЖ. М. ДЖОСС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ ОБЩЕЙ ПРАКТИКИ, БАКАЛАВР ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК, СПЕЦИАЛИСТ ПО ТЕХНОЛОГИИ ИСКУССТВЕННОГО РЕПРОДУЦИРОВАНИЯ И КОРРЕКТИВНОЙ ГЕНОИНЖЕНЕРИИ».
Под этой надписью шло несколько групп чисел: медицинские коды – слева, цены – справа. Цены были даны как в валюте ООН, так и в дензнаках АМК.
Ли не нужно было спрашивать у своего «оракула» о значении этих кодов – она их знала. А если бы даже и не знала, то под четко напечатанным медицинским заключением стояла ее подпись, или, точнее, подпись Кэйтлин Перкинс.
– Где вы взяли это? – прошептала она.
– А где, по-вашему, майор?
– Я сама видела, как Джосс сжег мою карточку. Он сделал это в раковине. Я бы не ушла, пока он не сделал этого.
– Очевидно, – сказал Корчов, – он сжег не все. В человеческом пространстве людям так трудно верить.
Она села, понурив голову, упершись глазами в эту бумажку. Когда Корчов подошел, чтобы забрать ее, она не сделала никакого усилия, чтобы остановить его.
– Хорошо, – сказал он, складывая этот клочок бумаги и удаляя его из реального пространства. – Мы все ошибаемся. Главное сейчас – оставить сожаления позади и двигаться вперед.
– Что вы хотите?
– Я хочу, чтобы эта маленькая затея удалась с пользой для всех нас. Но сейчас, в данный момент, я хотел бы, чтобы вы сделали выбор. Если вы решитесь помочь мне, то через двенадцать часов вы отправитесь в Шэнтитаун и повстречаетесь там с человеком, который снабдит вас информацией, необходимой для первого этапа операции. И захватите с собой AI. Или, по крайней мере, свидетельство того, что он примет участие.
Ли потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что Корчов имеет в виду Коэна.
– У него нет контракта с нами, – попыталась возразить она. – Он – сам по себе. Я не могу заставить его и пальцем шевельнуть.
– Думаю, что вы можете заставить его делать многое на самом деле.
– Вы думаете неправильно.
– Неужели? А почему нам не спросить его самого?
– Ну, конечно, – с сарказмом сказала Ли. – Мне сейчас нарисовать пентаграмму и трижды произнести его имя?
Корчов улыбнулся.
– Замечательная идея. Но думаю, хватит простой и искренней просьбы о помощи. Попытайтесь.
Она еще раз пристально посмотрела на Корчова. И попыталась. И Коэн появился, реальный, как государственный платежный чек.
Он был в летнем костюме гранатового цвета. Где бы он ни находился, когда бы она ни звала его, он всегда был в процессе переодевания. Он наклонился, все еще глядя в зеркало, которого здесь уже не было, и повязывал шелковый галстук грибного коричневого цвета вокруг своей шеи.
– О Боже, – сказал он.
У него был определенно смущенный вид, когда он поднял голову, чтобы оглядеться, но, увидев Ли, он прищурился и улыбнулся.
– Какой сюрприз!
Затем он понял, что она раздета, увидел смятую кровать и Беллу, сидевшую в противоположной стороне комнаты, и его улыбка исчезла.
– Корчов, – сказал он вежливым голосом, в котором чувствовалась угроза. – Я не могу сказать, что мне приятно, поэтому я не скажу ничего.
– Мне кажется, мы уже говорили об этом, Коэн, – сказала Ли. – Я думала, что ты прекратил шпионить за мной.
Он повернулся к ней снова.
– Какое противное словечко. Конечно, я никогда не осмелился бы шпионить за тобой. И если я нанимаю самостоятельно действующего агента или двух, чтобы наблюдать за тобой, так только ради того, чтобы неприятные люди, – он посмотрел на Корчова, – не сделали тебе плохо.
Белла со значением кашлянула, и Коэн снова обратился к ней.
– Итак, – замурлыкал он, – Корчов, я почти не признал тебя в этом дешевом шунте. Тебе действительно нужно попросить у Синдикатов прибавки к жалованью. Ты все еще работаешь на них, да? Или твой знаменитый идеализм иссяк и ты теперь получаешь деньги и от ООН?
– Коэн, – сказала Ли. – Проваливай.
Коэн бросил на нее обиженный и невинный взгляд.
– Я сказала, можешь идти.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил он, глядя на Корчова.
– Да, уверена. Я сама разберусь. И не подслушивай!
Он в последний раз взглянул на Корчова, сдвинув брови.
– Тебе не стоит с ним связываться, Кэтрин. Он… ну, он – нехороший.
– Отправляйся домой, Коэн.
– Уже иду, – сказал он.
И он исчез, оставив за собой легкий запах свернутых вручную сигар и туалетной воды «ExtraVielle».
– Хорошо, – сказал Корчов. – Я думаю, мы поняли друг друга.
– А что будет, если я не приду сегодня вечером?
В ответ Корчов только медленно повел пальцами Беллы, и оборванный пожелтевший счет появился вновь, дрожа, словно на сильном ветру.
– Тогда это будет прискорбно.
Ли поежилась от вида того, что он держал в руке. Если этот счет каким-то образом попадет к ее командованию, его проверят. Они обязаны будут сделать это. А когда они проверят, все будет кончено.
Она вспомнила, с какой уверенностью она сделала это пятнадцать лет назад. Подпольный генетик не был светилом, но он был лучшим вариантом за те жалкие деньги, полученные по отцовской страховке. И его работа если и не воодушевляла, то, по крайней мере, была профессиональной. Теперь она понимала, какие последствия несла за собой дешевизна. Поняла самым нутром. Она видела генетические операции в лучших лабораториях зоны Кольца, видела, на что были способны техи из Космической пехоты на Альбе. Ей удалось не попасть впросак только потому, что не было никаких доказательств – никакого повода, чтобы ее проверять. А эта бумажонка пятнадцатилетней давности могла все изменить. И если так случится, то она попадет под пресс всей бюрократической машины Совета Безопасности, как под обвал в шахте. Самое малое, что ей грозит, – это увольнение. Ей повезет, если удастся избежать тюрьмы благодаря дорогим адвокатам
Коэна.
И что? У нее есть другие шансы, другие возможности. У нее нет выбора – все или ничего. У нее есть варианты.
Но так ли это на самом деле? Что в действительности ожидало ее? Она любила свою работу. И не могла представить себе иной жизни. Она подумала о частной охранной службе, о хорошо оплачиваемых телохранителях Коэна. Она помнила нашпигованных по последнему слову техники громил с Калле Мехико.
Ни за что. Это не для нее.
Она сидела на своей измятой кровати, глядя на счет в руках женщины, с которой она совсем недавно занималась любовью, и понимала, что сделает все, убьет кого угодно, только бы заполучить его.
НЕСЕНСОРНАЯ ТОПОЛОГИЯ
ШЭНТИТАУН: 25.10.48
Ли пришла к месту встречи пораньше и осмотрела все вокруг, что было весьма не лишним, поскольку место выбирал Корчов. Оно находилось в сомнительном районе на окраине и ради приличия называлось районом развлечений Шэнтитауна. Хотя в вечернее время этот район выглядел соответственно своему названию. Все выглядело не таким убогим, когда рядом не видно мусорных куч, гипсовых настилов или поблекшей и не прошедшей терраформирование стены Йоганнесбургского массива, выглядывающей из-за горизонта.
В Шэнтитауне не было дождя. Вода, капавшая с крыш и арок дверных проемов, в основном конденсировалась на водорослях. Влага пахла остро и кисло, она забиралась под воротник Ли и стекала по шее, щекоча ее.
Сегодня вечером она была одна. Она с трудом отделалась от Маккуина, но это было необходимо. Он легко и быстро мог все сопоставить, и Бог знает, как он поступил бы, заподозрив, что она работала на Синдикаты. Кроме того, если она собиралась играть в игру, в которую ее втянула Нгуен, и подыграть Корчову, чтобы получить счет, ей нужно было серьезное пространство для маневра.
Она посмотрела на часы. До встречи оставалось еще около часа. Человек Корчова, конечно, придет раньше. Но она намеревалась опередить его.
Бар назывался «Штрек», но единственной вывеской в окне была мигающая и засиженная мухами галогенная надпись «Игорные аппараты» с погасшей буквой И.
И все же это был именно тот бар, о котором говорил Корчов: узкий фасад в строительных лесах; вход, зажатый между входом в пип-шоу и приемом платежей «КомСата»; шаткая лестница в ночлежку на втором этаже, куда неуверенной походкой поднимались пьяницы. Ли прошла мимо, перешла на другую сторону улицы через полквартала от этого места, обогнула лужу, полную ядовитой грязи, и нырнула в галерею, накрытую временной крышей из парусины, создававшей тень для находившихся там магазинов. Потрескавшаяся плитка стучала под ногами. Конденсированная влага стекала по балкам, покрытым плесенью, и скапливалась на пешеходной дорожке. Она скользнула в какой-то темный подъезд, вытряхнула из пачки сигарету и зажгла ее, закрывая горящий конец сложенной лодочкой ладонью.
Человек Корчова прибыл за двадцать минут до назначенного времени. Его трудно было не узнать. В родильных лабораториях Синдикатов выращивали идеальный генетический тип периода до начала Исхода, и Ли думала, что никто, так похожий на настоящего человека, не переступал порог «Штрека» со времени Мятежа.
Она выругалась, раздраженная этим непрофессиональным подходом. Но сразу увидела холодное расчетливое лицо Корчова в своем сознании: кем бы ни был Корчов – он не любитель. Он так страстно желал получить данные Шарифи, что готов был раскрыть своего оперативного работника серии «А». И ему было наплевать, что Ли могла попасться после того, как он получил бы от нее все, что хотел. Она выкинула окурок, услышала, как он зашипел в луже, и вышла на свет.
Внутри «Штрек» представлял собой случайную последовательность непрочно соединенных друг с другом коридоров. Ли бочком пробралась через узкую прихожую и чуть не упала на единственной, никак не помеченной ступеньке, ведущей в помещение, которое завсегдатаи, возможно, называли залом.
Человек Корчова сидел на полпути к стойке бара, задумчиво склонившись над пивом. Когда Ли подошла ближе, он поднял голову, и их глаза встретились в зеркале за стойкой. Они что-то сделали с его лицом: сломали длинный узкий нос, размыли линии подбородка и скулы, но не смогли замаскировать неестественное совершенство его черт. Он мог быть братом Беллы.
Ли прошла мимо него и села в другом конце бара, спиной к грязным полутеням за дешевыми осветительными панелями. Мрачный бармен принял у нее заказ, а пиво, которое он принес, выдохлось и пахло дрожжами. Она выпила, исследуя взглядом узкую комнату, поставила стакан на стойку бара с липкими круглыми следами от пролитого накануне пива. Она выпила половину следующей кружки, когда человек Корчова встал и прошел мимо нее в заднюю комнату.
Через полторы минуты она спросила, где туалет.
Бармен жестом показал в сторону задней комнаты и невнятно проворчал: «Слева». В задней комнате тоже стояли столики, большинство из которых пустовало. Она пробралась между ними и прошла сквозь узкую дверь в полутемный коридор, заканчивавшийся дверью в туалет и пожарным выходом. В углу между стеной и потолком мигнула камера наблюдения, но, как и обещал Корчов, маленькая угловая полка была привинчена под ней, и Ли не попадала в поле обзора.
Человек Корчова вышел из туалета с пальто, переброшенным через руку. Он протиснулся между ней и полкой, пробормотав извинение. Она пропустила его и зашла в туалет. Проведя рукой по полке, она наткнулась на кубик с информацией, оставленный им, и зажала его в руке.
Она шагнула в дверь и осмотрела узкое пространство. Камер не было. Хотя в стене могло быть установлено подсматривающее устройство, которое включалось на голос. Даже камера в зале могла быть устройством, управляемым всего лишь роботом службы безопасности компании. Но зачем искушать судьбу? Кубик жег ей карман. Она перевернула его, на ощупь нашла включатель загрузки и ввела пароль.
Ничего не произошло,
Она знала, что должно было произойти. Где-то в лабиринте ее внутренних систем программа шифрования просочится сквозь файлы ее жесткой памяти и найдет скрытые «щели» в ее внутренних программах защиты информации. Если это сработает, тогда Корчов откроет секретный протокол в ее информационных файлах. Посредством этого протокола он смог бы передавать ей информацию, которая никогда не появлялась бы в ее директориях, к которой никогда не смогли бы получить доступ ни Нгуен, ни психотехи из Космической пехоты, имевшие доступ к файлам ее жесткой памяти. Если это получится, то ни она, ни ее собственный регистратор файлов этого не увидят. Если нет, то ее арестуют за измену сразу же после того, как она пройдет регистрацию для следующих плановых регламентных работ по обслуживанию ее внутренних систем.
Но существовала еще и третья вероятность, последствия которой были настолько ужасны, что Ли даже боялась думать об этом. Вероятность того, что программа Корчова войдет в противоречие с теми «жучками», которых она запустила в свою систему.
«Пожалуйста, помогите, чтобы Корчов все сделал правильно, – молилась она, обращаясь к святым, помогавшим обманщикам и изменникам. – И пожалуйста, пусть у меня все получится».
Когда скользящее окно появилось в ее периферийном зрении, она вздохнула, осознав, что до этого момента задерживала дыхание. Увеличив окно до максимального размера, она прокрутила знакомую сетку своего ежедневника и подождала, пока не появилось секретное окно Корчова. Оно открылось внутри ежедневника встроенной половинкой экрана. Оно проецировалось на радужную оболочку ее глаза, но не оставляло записи о своем присутствии ни в одной из ее внутренних систем. Она могла читать на нем информацию, работать с ней, сохранять ее, но в библиотеке ее файлов оставался только ежедневник. Когда она закончит с этим, программа Корчова сотрет все следы его пребывания в ее системах. По крайней мере, так она надеялась.
Ли наклонилась, закрыла глаза и приложила к ним ладони, чтобы лучше разглядеть те данные, которые прокручивались на экране перед ней. Открылись четыре файла. В первом она нашла детальный план и навигационные данные большой орбитальной станции, в которой Ли без особого труда узнала Альбу. Альба была особо секретной станцией, вращавшейся на орбите вокруг звезды Барнарда.
Во втором файле находились утомительные описания секретных протоколов, маршруты патрулирования и их графики, протоколы сотрудников лаборатории. Третий файл содержал информацию о мерах электронной безопасности. Четвертый включал в себя интерфейс и спецификацию требований к тому, что, по предположению Ли, вероятно, являлось программным продуктом к интрафейсу Шарифи.
После того как она просмотрела все это, у нее закружилась голова. Совершенно очевидно, эта технология была полностью нелегальной. Ее могли разработать только для использования на независимом AI или постантропе, нарушая больше законов о невропродуктах, чем она могла вспомнить. Она заметила с десяток небольших хитростей, которые свидетельствовали о том, что эта программа могла быть разработана только на Альбе, теми же самыми программистами КПОН, которые создавали ее собственный программный продукт. Нгуен, возможно, и украла невропродукт, но все остальное в интрафейсе – аппаратное устройство, психологическая программа оценки и управления высшей нервной деятельностью, исходная программа, которая запускает интрафейс в независимого, – находилось на Альбе и предназначалось для Шарифи или другой генетической конструкции компании «КсеноГен».
Она закрыла файлы, проверила, что они загрузились правильно, вынула кубик с данными из кармана и спустила его в унитаз.
Когда она вышла в зал, три симпатичные девицы сидели на полпути к стойке бара и во все глаза разглядывали человека Корчова. Девицы походили на ворон, деливших падаль.
– Как вас зовут? – спросила она, чувствуя, как три злобных взгляда впились ей в спину, как три бура из вирустали.
Человек Корчова повернул к ней грустные бархатные карие глаза и ответил так серьезно, будто заданный вопрос влиял на судьбу миров.
– Аркадий, – сказал он. – Очень рад познакомиться.
Он строил фразу так же странно, как и Белла. Чувствовалось, что он и жизнь воспринимает как серьезный и опасный бизнес, а не шутку.
– Выпьете что-нибудь? – спросила Ли.
Они немного поболтали ни о чем. Когда принесли пиво, опять теплое и выдохшееся, они выпили вместе. Аркадий пил свое пиво, нахмурив брови. Ли подумала, что он не привык к алкоголю.
– Ну и что? – спросил он в конце концов. Ли оглянулась.
– Не слишком ли много вопросов?
– На самом деле?
– Возможно, слишком много.
Он промолчал и снова прикоснулся губами к пиву.
– Но, может быть, у вас есть друг, который мог бы помочь?
Друг. Подразумевался Коэн.
– Возможно.
– А что бы изменилось, если бы ты знала почему?
– Просто, – сказала Белла, неожиданно разразившись рыданиями. – Просто мне не хотелось бы, чтобы она погибла, пытаясь помочь мне.
После этого они больше не говорили ничего. Белла уснула в слезах. Ли долго не спала, обнимая ее хрупкие плечи, слушая, как она звала мертвую женщину во сне.
СТАНЦИЯ АМК: 25.10.48
– Привет, Кэтрин.
Ли сразу проснулась и увидела Беллу, сидевшую в другом конце комнаты на ее единственном стуле, полностью одетую, с подогнутыми под себя ногами. Дым от закуренной сигареты из пачки Ли лениво вился над ее головой.
– Извините за фамильярность, майор. Но я полагаю, что знаю вас достаточно хорошо, чтобы обойтись без званий. Вы ведь не возражаете, если я буду называть вас Кэтрин? Или, может быть, лучше Кэйтлин?
В голосе отсутствовала нервная нотка, свойственная голосу Беллы, а рука с сигаретой двигалась слабыми рывками, словно ею кто-то управлял, дергая за веревочку. Белла была оборудована для шунтирования, и кто-то сейчас пользовался этим. Похититель тел.
Ли не стоило так волноваться из-за этого. Конечно, Белла была специально оборудована. Вероятно, более искусно, чем сама Ли. Но все же это было далеко от сцены завтрака в постели на следующее за ночью любви утро, какую она себе представляла. Ли села и потянулась за одеждой, скомканной в клубок в ногах кровати. Кто бы ни завладел Беллой, она хотела разговаривать с ним одетой.
– Красивая татуировка, – сказал этот кто-то, когда она натягивала майку на голову.
– Отвали.
– Нужно быть очень осторожной. В этих татуировочных салонах можно всякое подхватить.
– Это угроза?
– Но ведь вы не очень боитесь заразиться, не так ли?
– А это к чему?
– Только к тому, что всегда приятно встретиться с конструкцией компании «КсеноГен». Я ощущаю по отношению к вам определенное чувство семейной близости. Возьмем, например, геном Беллы, – при этих словах рука Беллы указала на свое тело, – его набор по крайней мере на сорок процентов относится к периоду до Исхода. Без вас ее создание было бы невозможным. Так плохо, что в ООН не сумели предвидеть развитие событий и не довели начатое дело до логического завершения.
Ли смотрела на лицо Беллы, стараясь найти в нем какую-нибудь подсказку, чтобы подтвердить свое собственное подозрение.
– Корчов?
Он улыбнулся холодной улыбкой, в которой не было ничего от Беллы.
– Умница.
– Не вмешивайте сюда Беллу, Корчов. Она здесь ни при чем.
– Она как раз и при чем. Тот выбор, который вы должны сделать, повлияет на последующее существование каждой генетической конструкции, как в пространстве ООН, так и за его пределами. Если вы цените себя – а я очень надеюсь, что это так, – все изменится. Если отвернетесь и пройдете мимо, ничего не произойдет.
– Прекратите говорить загадками, Корчов. Что вы хотите?
– А вы не догадываетесь? – Глаза Беллы расширились от изумления. – И даже не подозреваете?
– Я не могу дать вам записи данных Шарифи, – процедила Ли сквозь зубы, – насколько мне известно, она порвала их и запустила на орбиту.
– Речь идет не о данных, майор. Все гораздо сложнее. – Губы Беллы растянулись в сжатую улыбку. – Нгуен так ничего вам и не рассказала, не так ли? Она что, в вас сомневается? Или у нее есть сомнения в отношении AI? Интересно. Хорошо. То, что я хочу, очень просто. Я хочу провести эксперимент Шарифи заново. Или, выражаясь прямо, я хочу, чтобы вы провели его для меня. Ли пристально смотрела на него.
– Это не так уж и сложно. Мне необходимы три вещи, чтобы приступить к нему.
Он начал загибать тонкие пальцы Беллы, называя их.
– Первое – сияющая воронка. Второе – интрафейс. Третье – пара AI-человек, чтобы опробовать интрафейс.
Он посмотрел на Ли, словно ожидал ответа, но ей нечего было сказать.
– Шарифи понадобились годы и множество действий, законность которых остается под вопросом, чтобы собрать эти три необходимых компонента воедино. Однако серия случайных совпадений предоставила мне возможность, если можно так выразиться, следовать за ней по пятам. У меня в руках уже половина интрафейса – невропродукт, который фактически вы так любезно добыли для меня.
Ли поперхнулась.
– Конечно, тут вы заподозрили нашу маленькую красавицу, – сказал Корчов. – Белла была полезна нам во многих отношениях. Спасибо ее Синдикату. Как бы то ни было, невропродукт – в моих руках. А также сияющая воронка, найденная Шарифи… по крайней мере до того, как этот идиот Хаас начал влезать не в свое дело. И… – он торжествующе улыбнулся, – у меня есть вы.
– Значит, я оказалась в ненужном месте в ненужное время?
– Совсем не так. Вы сами в этом убедитесь, и убедились бы уже давно, если бы не лгали людям так долго, что сами запутались, кто вы есть на самом деле. Оборудование, которое у нас есть, вырастили для Шарифи. Потребуются месяцы, возможно годы, чтобы переделать его под кого-то другого. Но нам не следует делать это, не так ли? Поскольку у нас есть Шарифи. – Он показал рукой на Ли. – Она сидит передо мной.
– Я – не Шарифи, – ответила Ли.
– Для интрафейса вы – именно она. Никакая косметическая хирургия и маскировка, ничего из того, что сделал вам подпольный доктор, не скроет, кем вы были.
У Ли все внутри перевернулось.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Мы вернемся к этому позже, – уклончиво сказал Корчов. – А пока вам предстоит выкрасть операционную программу для интрафейса – ту, которую вы уже однажды выкрали с Метца по приказу Нгуен. Вы удивлены? А зачем вас посылали на Метц, как вы думаете? После чего мы вновь закончим полевые испытания, которыми занималась Шарифи. Просто чтобы ответить на несколько еще не решенных вопросов.
Пальцы Беллы достали сигарету из пачки, оставленную Ли на столе, и зажгли ее. Для возбужденных адреналином нервов Ли треск горящего табака прозвучал пушечным выстрелом.
– Конечно, вам придется перенести небольшую хирургическую операцию, – сказал Корчов. – Но мы не должны волноваться по пустякам.
– Я не буду этого делать, – сказала Ли.
– Ну, все-таки будете. Позвольте сказать вам кое-что еще, майор. – Корчов с доверительным видом нагнулся к ней. – Я продолжаю верить вам. Я думаю, вы поможете нам по своей собственной воле. Поскольку это то, что от вас требует история. И хотя вы можете отказать мне прямо сейчас, вы будете потом благодарны за то, что я помог вам понять это. Я вполне, вполне уверен в этом.
– Вы с ума сошли. Он улыбнулся.
– Я – просто идеалист. Вы читали что-нибудь по синдикалистской политической философии? «Состояние отчужденности»? «Упадок и закат видов»?
– Я видела этот фильм. И не теряйте времени на ерунду вроде «зова генов», «брешей в строю» и «определения моей роли». Я в эти игры не играю.
– Жалко. Хотя, должен признаться, вовсе не неожиданно.
Корчов поднял руку Беллы, и под изгибом ее ладони появилась бледная видеограмма. Она вращалась, раскладывалась и превратилась в клочок пожелтевшей бумаги с написанными на нем строчками цифр.
– Что это? – спросила Ли и почувствовала, как дрожит ее голос.
– Я уверен, вы догадываетесь, – сказал он, передавая ей эту бумажку.
Клочок ощущался на ощупь так реально, что у нее мелькнула мысль порвать его, сжечь, любым способом отделаться от него. Но она знала, что и грубая поверхность бумаги в ее пальцах, и даже едва уловимый запах плесени, исходивший от нее, – все было иллюзией. Оригинал находился где-то далеко. Там, внизу, на Компсоне, у Корчова. А может быть, даже на Гилеаде.
– Я не знаю, что это такое, – сказала она. Хотя, конечно, она знала.
– Прочтите ее, – предложил Корчов.
Сверху страницы прописными буквами было напечатано:
«РЕПРОДАКШН ТЕКНОЛОДЖИЗ, С. А., ДЖ. М. ДЖОСС, ДОКТОР МЕДИЦИНЫ ОБЩЕЙ ПРАКТИКИ, БАКАЛАВР ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК, СПЕЦИАЛИСТ ПО ТЕХНОЛОГИИ ИСКУССТВЕННОГО РЕПРОДУЦИРОВАНИЯ И КОРРЕКТИВНОЙ ГЕНОИНЖЕНЕРИИ».
Под этой надписью шло несколько групп чисел: медицинские коды – слева, цены – справа. Цены были даны как в валюте ООН, так и в дензнаках АМК.
Ли не нужно было спрашивать у своего «оракула» о значении этих кодов – она их знала. А если бы даже и не знала, то под четко напечатанным медицинским заключением стояла ее подпись, или, точнее, подпись Кэйтлин Перкинс.
– Где вы взяли это? – прошептала она.
– А где, по-вашему, майор?
– Я сама видела, как Джосс сжег мою карточку. Он сделал это в раковине. Я бы не ушла, пока он не сделал этого.
– Очевидно, – сказал Корчов, – он сжег не все. В человеческом пространстве людям так трудно верить.
Она села, понурив голову, упершись глазами в эту бумажку. Когда Корчов подошел, чтобы забрать ее, она не сделала никакого усилия, чтобы остановить его.
– Хорошо, – сказал он, складывая этот клочок бумаги и удаляя его из реального пространства. – Мы все ошибаемся. Главное сейчас – оставить сожаления позади и двигаться вперед.
– Что вы хотите?
– Я хочу, чтобы эта маленькая затея удалась с пользой для всех нас. Но сейчас, в данный момент, я хотел бы, чтобы вы сделали выбор. Если вы решитесь помочь мне, то через двенадцать часов вы отправитесь в Шэнтитаун и повстречаетесь там с человеком, который снабдит вас информацией, необходимой для первого этапа операции. И захватите с собой AI. Или, по крайней мере, свидетельство того, что он примет участие.
Ли потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что Корчов имеет в виду Коэна.
– У него нет контракта с нами, – попыталась возразить она. – Он – сам по себе. Я не могу заставить его и пальцем шевельнуть.
– Думаю, что вы можете заставить его делать многое на самом деле.
– Вы думаете неправильно.
– Неужели? А почему нам не спросить его самого?
– Ну, конечно, – с сарказмом сказала Ли. – Мне сейчас нарисовать пентаграмму и трижды произнести его имя?
Корчов улыбнулся.
– Замечательная идея. Но думаю, хватит простой и искренней просьбы о помощи. Попытайтесь.
Она еще раз пристально посмотрела на Корчова. И попыталась. И Коэн появился, реальный, как государственный платежный чек.
Он был в летнем костюме гранатового цвета. Где бы он ни находился, когда бы она ни звала его, он всегда был в процессе переодевания. Он наклонился, все еще глядя в зеркало, которого здесь уже не было, и повязывал шелковый галстук грибного коричневого цвета вокруг своей шеи.
– О Боже, – сказал он.
У него был определенно смущенный вид, когда он поднял голову, чтобы оглядеться, но, увидев Ли, он прищурился и улыбнулся.
– Какой сюрприз!
Затем он понял, что она раздета, увидел смятую кровать и Беллу, сидевшую в противоположной стороне комнаты, и его улыбка исчезла.
– Корчов, – сказал он вежливым голосом, в котором чувствовалась угроза. – Я не могу сказать, что мне приятно, поэтому я не скажу ничего.
– Мне кажется, мы уже говорили об этом, Коэн, – сказала Ли. – Я думала, что ты прекратил шпионить за мной.
Он повернулся к ней снова.
– Какое противное словечко. Конечно, я никогда не осмелился бы шпионить за тобой. И если я нанимаю самостоятельно действующего агента или двух, чтобы наблюдать за тобой, так только ради того, чтобы неприятные люди, – он посмотрел на Корчова, – не сделали тебе плохо.
Белла со значением кашлянула, и Коэн снова обратился к ней.
– Итак, – замурлыкал он, – Корчов, я почти не признал тебя в этом дешевом шунте. Тебе действительно нужно попросить у Синдикатов прибавки к жалованью. Ты все еще работаешь на них, да? Или твой знаменитый идеализм иссяк и ты теперь получаешь деньги и от ООН?
– Коэн, – сказала Ли. – Проваливай.
Коэн бросил на нее обиженный и невинный взгляд.
– Я сказала, можешь идти.
– Ты уверена, что это хорошая идея? – спросил он, глядя на Корчова.
– Да, уверена. Я сама разберусь. И не подслушивай!
Он в последний раз взглянул на Корчова, сдвинув брови.
– Тебе не стоит с ним связываться, Кэтрин. Он… ну, он – нехороший.
– Отправляйся домой, Коэн.
– Уже иду, – сказал он.
И он исчез, оставив за собой легкий запах свернутых вручную сигар и туалетной воды «ExtraVielle».
– Хорошо, – сказал Корчов. – Я думаю, мы поняли друг друга.
– А что будет, если я не приду сегодня вечером?
В ответ Корчов только медленно повел пальцами Беллы, и оборванный пожелтевший счет появился вновь, дрожа, словно на сильном ветру.
– Тогда это будет прискорбно.
Ли поежилась от вида того, что он держал в руке. Если этот счет каким-то образом попадет к ее командованию, его проверят. Они обязаны будут сделать это. А когда они проверят, все будет кончено.
Она вспомнила, с какой уверенностью она сделала это пятнадцать лет назад. Подпольный генетик не был светилом, но он был лучшим вариантом за те жалкие деньги, полученные по отцовской страховке. И его работа если и не воодушевляла, то, по крайней мере, была профессиональной. Теперь она понимала, какие последствия несла за собой дешевизна. Поняла самым нутром. Она видела генетические операции в лучших лабораториях зоны Кольца, видела, на что были способны техи из Космической пехоты на Альбе. Ей удалось не попасть впросак только потому, что не было никаких доказательств – никакого повода, чтобы ее проверять. А эта бумажонка пятнадцатилетней давности могла все изменить. И если так случится, то она попадет под пресс всей бюрократической машины Совета Безопасности, как под обвал в шахте. Самое малое, что ей грозит, – это увольнение. Ей повезет, если удастся избежать тюрьмы благодаря дорогим адвокатам
Коэна.
И что? У нее есть другие шансы, другие возможности. У нее нет выбора – все или ничего. У нее есть варианты.
Но так ли это на самом деле? Что в действительности ожидало ее? Она любила свою работу. И не могла представить себе иной жизни. Она подумала о частной охранной службе, о хорошо оплачиваемых телохранителях Коэна. Она помнила нашпигованных по последнему слову техники громил с Калле Мехико.
Ни за что. Это не для нее.
Она сидела на своей измятой кровати, глядя на счет в руках женщины, с которой она совсем недавно занималась любовью, и понимала, что сделает все, убьет кого угодно, только бы заполучить его.
НЕСЕНСОРНАЯ ТОПОЛОГИЯ
Все миры существуют, даже те, где все устроено по-другому, и законы статистики не выполняются. Ситуация ничем не отличается от той, с которой мы сталкиваемся в обычной статистической механике. Если начальные условия были бы правильны, то в воспринимаемой нами Вселенной нашлось бы место, где теплота иногда переходила бы от холодных тел горячим. Мы, вероятно, можем утверждать, что в тех направлениях, где Вселенная ведет себя «неправильно», жизнь не эволюционирует. Поэтому вокруг нет никаких мыслящих автоматов.
Брюс Де Витт
ШЭНТИТАУН: 25.10.48
Ли пришла к месту встречи пораньше и осмотрела все вокруг, что было весьма не лишним, поскольку место выбирал Корчов. Оно находилось в сомнительном районе на окраине и ради приличия называлось районом развлечений Шэнтитауна. Хотя в вечернее время этот район выглядел соответственно своему названию. Все выглядело не таким убогим, когда рядом не видно мусорных куч, гипсовых настилов или поблекшей и не прошедшей терраформирование стены Йоганнесбургского массива, выглядывающей из-за горизонта.
В Шэнтитауне не было дождя. Вода, капавшая с крыш и арок дверных проемов, в основном конденсировалась на водорослях. Влага пахла остро и кисло, она забиралась под воротник Ли и стекала по шее, щекоча ее.
Сегодня вечером она была одна. Она с трудом отделалась от Маккуина, но это было необходимо. Он легко и быстро мог все сопоставить, и Бог знает, как он поступил бы, заподозрив, что она работала на Синдикаты. Кроме того, если она собиралась играть в игру, в которую ее втянула Нгуен, и подыграть Корчову, чтобы получить счет, ей нужно было серьезное пространство для маневра.
Она посмотрела на часы. До встречи оставалось еще около часа. Человек Корчова, конечно, придет раньше. Но она намеревалась опередить его.
Бар назывался «Штрек», но единственной вывеской в окне была мигающая и засиженная мухами галогенная надпись «Игорные аппараты» с погасшей буквой И.
И все же это был именно тот бар, о котором говорил Корчов: узкий фасад в строительных лесах; вход, зажатый между входом в пип-шоу и приемом платежей «КомСата»; шаткая лестница в ночлежку на втором этаже, куда неуверенной походкой поднимались пьяницы. Ли прошла мимо, перешла на другую сторону улицы через полквартала от этого места, обогнула лужу, полную ядовитой грязи, и нырнула в галерею, накрытую временной крышей из парусины, создававшей тень для находившихся там магазинов. Потрескавшаяся плитка стучала под ногами. Конденсированная влага стекала по балкам, покрытым плесенью, и скапливалась на пешеходной дорожке. Она скользнула в какой-то темный подъезд, вытряхнула из пачки сигарету и зажгла ее, закрывая горящий конец сложенной лодочкой ладонью.
Человек Корчова прибыл за двадцать минут до назначенного времени. Его трудно было не узнать. В родильных лабораториях Синдикатов выращивали идеальный генетический тип периода до начала Исхода, и Ли думала, что никто, так похожий на настоящего человека, не переступал порог «Штрека» со времени Мятежа.
Она выругалась, раздраженная этим непрофессиональным подходом. Но сразу увидела холодное расчетливое лицо Корчова в своем сознании: кем бы ни был Корчов – он не любитель. Он так страстно желал получить данные Шарифи, что готов был раскрыть своего оперативного работника серии «А». И ему было наплевать, что Ли могла попасться после того, как он получил бы от нее все, что хотел. Она выкинула окурок, услышала, как он зашипел в луже, и вышла на свет.
Внутри «Штрек» представлял собой случайную последовательность непрочно соединенных друг с другом коридоров. Ли бочком пробралась через узкую прихожую и чуть не упала на единственной, никак не помеченной ступеньке, ведущей в помещение, которое завсегдатаи, возможно, называли залом.
Человек Корчова сидел на полпути к стойке бара, задумчиво склонившись над пивом. Когда Ли подошла ближе, он поднял голову, и их глаза встретились в зеркале за стойкой. Они что-то сделали с его лицом: сломали длинный узкий нос, размыли линии подбородка и скулы, но не смогли замаскировать неестественное совершенство его черт. Он мог быть братом Беллы.
Ли прошла мимо него и села в другом конце бара, спиной к грязным полутеням за дешевыми осветительными панелями. Мрачный бармен принял у нее заказ, а пиво, которое он принес, выдохлось и пахло дрожжами. Она выпила, исследуя взглядом узкую комнату, поставила стакан на стойку бара с липкими круглыми следами от пролитого накануне пива. Она выпила половину следующей кружки, когда человек Корчова встал и прошел мимо нее в заднюю комнату.
Через полторы минуты она спросила, где туалет.
Бармен жестом показал в сторону задней комнаты и невнятно проворчал: «Слева». В задней комнате тоже стояли столики, большинство из которых пустовало. Она пробралась между ними и прошла сквозь узкую дверь в полутемный коридор, заканчивавшийся дверью в туалет и пожарным выходом. В углу между стеной и потолком мигнула камера наблюдения, но, как и обещал Корчов, маленькая угловая полка была привинчена под ней, и Ли не попадала в поле обзора.
Человек Корчова вышел из туалета с пальто, переброшенным через руку. Он протиснулся между ней и полкой, пробормотав извинение. Она пропустила его и зашла в туалет. Проведя рукой по полке, она наткнулась на кубик с информацией, оставленный им, и зажала его в руке.
Она шагнула в дверь и осмотрела узкое пространство. Камер не было. Хотя в стене могло быть установлено подсматривающее устройство, которое включалось на голос. Даже камера в зале могла быть устройством, управляемым всего лишь роботом службы безопасности компании. Но зачем искушать судьбу? Кубик жег ей карман. Она перевернула его, на ощупь нашла включатель загрузки и ввела пароль.
Ничего не произошло,
Она знала, что должно было произойти. Где-то в лабиринте ее внутренних систем программа шифрования просочится сквозь файлы ее жесткой памяти и найдет скрытые «щели» в ее внутренних программах защиты информации. Если это сработает, тогда Корчов откроет секретный протокол в ее информационных файлах. Посредством этого протокола он смог бы передавать ей информацию, которая никогда не появлялась бы в ее директориях, к которой никогда не смогли бы получить доступ ни Нгуен, ни психотехи из Космической пехоты, имевшие доступ к файлам ее жесткой памяти. Если это получится, то ни она, ни ее собственный регистратор файлов этого не увидят. Если нет, то ее арестуют за измену сразу же после того, как она пройдет регистрацию для следующих плановых регламентных работ по обслуживанию ее внутренних систем.
Но существовала еще и третья вероятность, последствия которой были настолько ужасны, что Ли даже боялась думать об этом. Вероятность того, что программа Корчова войдет в противоречие с теми «жучками», которых она запустила в свою систему.
«Пожалуйста, помогите, чтобы Корчов все сделал правильно, – молилась она, обращаясь к святым, помогавшим обманщикам и изменникам. – И пожалуйста, пусть у меня все получится».
Когда скользящее окно появилось в ее периферийном зрении, она вздохнула, осознав, что до этого момента задерживала дыхание. Увеличив окно до максимального размера, она прокрутила знакомую сетку своего ежедневника и подождала, пока не появилось секретное окно Корчова. Оно открылось внутри ежедневника встроенной половинкой экрана. Оно проецировалось на радужную оболочку ее глаза, но не оставляло записи о своем присутствии ни в одной из ее внутренних систем. Она могла читать на нем информацию, работать с ней, сохранять ее, но в библиотеке ее файлов оставался только ежедневник. Когда она закончит с этим, программа Корчова сотрет все следы его пребывания в ее системах. По крайней мере, так она надеялась.
Ли наклонилась, закрыла глаза и приложила к ним ладони, чтобы лучше разглядеть те данные, которые прокручивались на экране перед ней. Открылись четыре файла. В первом она нашла детальный план и навигационные данные большой орбитальной станции, в которой Ли без особого труда узнала Альбу. Альба была особо секретной станцией, вращавшейся на орбите вокруг звезды Барнарда.
Во втором файле находились утомительные описания секретных протоколов, маршруты патрулирования и их графики, протоколы сотрудников лаборатории. Третий файл содержал информацию о мерах электронной безопасности. Четвертый включал в себя интерфейс и спецификацию требований к тому, что, по предположению Ли, вероятно, являлось программным продуктом к интрафейсу Шарифи.
После того как она просмотрела все это, у нее закружилась голова. Совершенно очевидно, эта технология была полностью нелегальной. Ее могли разработать только для использования на независимом AI или постантропе, нарушая больше законов о невропродуктах, чем она могла вспомнить. Она заметила с десяток небольших хитростей, которые свидетельствовали о том, что эта программа могла быть разработана только на Альбе, теми же самыми программистами КПОН, которые создавали ее собственный программный продукт. Нгуен, возможно, и украла невропродукт, но все остальное в интрафейсе – аппаратное устройство, психологическая программа оценки и управления высшей нервной деятельностью, исходная программа, которая запускает интрафейс в независимого, – находилось на Альбе и предназначалось для Шарифи или другой генетической конструкции компании «КсеноГен».
Она закрыла файлы, проверила, что они загрузились правильно, вынула кубик с данными из кармана и спустила его в унитаз.
Когда она вышла в зал, три симпатичные девицы сидели на полпути к стойке бара и во все глаза разглядывали человека Корчова. Девицы походили на ворон, деливших падаль.
– Как вас зовут? – спросила она, чувствуя, как три злобных взгляда впились ей в спину, как три бура из вирустали.
Человек Корчова повернул к ней грустные бархатные карие глаза и ответил так серьезно, будто заданный вопрос влиял на судьбу миров.
– Аркадий, – сказал он. – Очень рад познакомиться.
Он строил фразу так же странно, как и Белла. Чувствовалось, что он и жизнь воспринимает как серьезный и опасный бизнес, а не шутку.
– Выпьете что-нибудь? – спросила Ли.
Они немного поболтали ни о чем. Когда принесли пиво, опять теплое и выдохшееся, они выпили вместе. Аркадий пил свое пиво, нахмурив брови. Ли подумала, что он не привык к алкоголю.
– Ну и что? – спросил он в конце концов. Ли оглянулась.
– Не слишком ли много вопросов?
– На самом деле?
– Возможно, слишком много.
Он промолчал и снова прикоснулся губами к пиву.
– Но, может быть, у вас есть друг, который мог бы помочь?
Друг. Подразумевался Коэн.
– Возможно.