Страница:
— Мы не первые, кого она вводит в заблуждение, — напомнил ей Севеш. — Поэтому мы так и удивились…
— Есть и хорошие новости: она понемногу выходит из своего панциря, общается с молодыми офицерами, — продолжала Питак. — С энсином Серрано и другими.
— С молодым Серрано? Не думаю, что это так уж хорошо. При Ксавье было двое Серрано.
Питак пожала плечами:
— Не вижу никаких проблем. Этот слишком молод, те были намного ее старше. И они ничего плохого не замышляют. Они лазают по Стене и временами вместе играют в спортивные игры. Я даже подумала, что высокомерие Серрано может помочь продырявить ее панцирь, а там, глядишь, и таланты наружу вылезут.
— Возможна Но она видится не с ним одним?
— Нет. Я узнаю обо всем в основном от Цинтнер, которая играет вместе с ними. Ова говорит, что Суиза терпеть не может игры с переменной гравитацией, но вообще играет неплохо. Я не спрашивала, но она сама рассказала мне, что двое или трое молодых людей бегают за Суизой. Правда, без особого успеха. Когда получше ее узнаешь, понимаешь, что она просто очень замкнутая» — так сказала про нее Цинтнер.
Севеш вздохнул:
— Наверняка прячет что-то. Эти молодые офицеры всегда что-то скрывают, даже когда сами уверены в обратном.
— А мы не скрываем? — спросила Питак.
— Скрываем, но мы об этом сами знаем. Преимущества зрелости: мы знаем, где закопаны наши тайны, а то, что закопано, может быть и выкопано. Обычно, правда, в самый неподходящий момент.
— А Суиза?
— Оставьте ее в покое, ненадолго. Посмотрим. Может, она сама преуспеет после того, как вы намекнули ей. Мы все сошлись во мнении, что она неглупа. Она будет здесь два года. Потом, к следующему отчету, мы попробуем снова. Если, как сказал кто-то, жизнь сама не опередит нас.
Эсмей попробовала сосредоточиться на работе, внутри у нее росло возмущение. Она знала, что для младшего офицера чувство это крайне неподходящее… Ничего хорошего оно не принесет, никакой пользы, даже если оно оправдано. Ей нравилась майор Питак, она доверяла ей. Если Питак сказала, что у нее не технический склад ума, значит, это так. Она постаралась забыть о жалости к самой себе, хотя ей очень хотелось поплакаться: столько часов за учебой, столько старания, самопожертвования…
— Глупо! — вслух выпалила она, неожиданно и для себя самой, и для старшего мастера Сиварса, который пришел с чем-то к майору Питак. — Извините, — обратилась к нему Эсмей, лицо у нее уже горело. — Я думала о своем.
— Все в порядке, лейтенант, — ответил он снисходительно, так, как может говорить старший сержант с младшим офицером, которого он терпит только благодаря своей доброте. По крайней мере так показалось Эсмей, и она еще больше возмутилась.
— Мастер, как вы можете определить, кто из ваших подчиненных имеет технический склад ума?
Он очень красноречиво посмотрел на нее, мол, не ваше это дело, да и не мое. Но все же ответил, прислонившись к стене:
— У некоторых прямо на лбу бывает написано, тут не ошибешься. Как-то лет шесть-семь назад был у меня один такой — он только что закончил учебу, экзамены сдал блестяще. Ну у нас и раньше бывали отличники… Но этот парень до чего бы ни дотрагивался, все тут же усовершенствовал. Через пару дней мы уже знали, что у нас в руках сокровище, через десять молились, чтобы он только никому ничего не ляпнул из начальства, потому что была у него такая привычка. — И мастер улыбнулся. — Это еще до «Коса» было, вы же понимаете, корабль еще строился, а мы работали у станции Сьерра. Майор Питак была тогда лейтенантом, как вот теперь вы, только она все равно была такая же, как сейчас. Ну и парень этот как-то что-то ей выпалил, она аж вся побелела. Потом заморгала, посмотрела на меня и сказала, что он прав. И вышла. Очень показательно для обоих, хотя, конечно, я вставил ему по первое число, она ведь офицер. А он на самом деле говорил всегда то, что думал, ничего не пытался приукрасить.
— Но ведь не все из таких — гении?
— Ну… я сразу могу определить трудолюбивых. А это уже полдела. Тот, у кого хватает ума сдать экзамены, сможет научиться работать хорошо, если будет усерден, как, например, вы. Но ничто не заменит нюха, когда человек сам все чувствует… Я даже не могу объяснить этого, лейтенант. Вы или понимаете материал, или нет. У некоторых бывает очень узкий круг интересов, кто-то, например, может прекрасно разбираться в сканирующих технологиях и приборах, но помимо этого — ни-ни. Другие, наоборот, могут работать почти с любыми системами.
— А вы когда-нибудь ошибаетесь? Он пожевал губу:
— Иногда, да… Но тогда обычно дело не в таланте. Я, бывало, пропускал другие качества, которые потом мешали работе. Как-то из сектора одиннадцать перевели к нам младшего сержанта с прекрасными показателями. Странно это было. Зачем такого хорошего переводить? Но у нас не хватало рабочих рук, как, впрочем, всегда. И он оказался очень даже кстати.
— И что же с ним было не так?
— Он оказался подлецом. Он все время что-нибудь кому-нибудь подстраивал — товарищам по работе, в каюте, везде. Настраивал всех друг против друга, все так выворачивал наизнанку, вроде и не врал, но получалось плохо. Правил напрямую никогда не нарушал… Он уж знал, как надо осторожничать… Но к середине его срока здесь мы уже были готовы на все, только бы от него избавиться. По крайней мере лично я. Меня как раз повысили, сделали старшим мастером, мне хотелось, чтобы работа в моем отделе шла гладко, а тут он. Мы от него-таки избавились, но это оказалось не так просто. — (Эсмей поняла, что он не хочет вдаваться в подробности, и ничего не стала спрашивать.) — Потом еще был один, умный, но только если мог сосредоточиться на работе, а он был таким эмоциональным, что постоянно отвлекался, постоянно он что-то там переживал. Или о ком-то страдал. В результате мы отправили его в медчасть, они там занялись им, но после лечения он захотел перевестись в другой отдел. Я слышал потом, что он неплохо работает в секторе восемь. — Мастер улыбнулся Эсмей, встал и пошел к выходу. — Работайте, лейтенант, у вас все неплохо получается.
Значит, и он понимает, что она не блещет. Эсмей еле сдержалась, так ей хотелось запустить чем-нибудь в его широкую спину.
Вечером, за ужином, она говорила меньше обычного, больше слушала. Тот офицер, что сам себя назвал гением по исследованию специальных материалов, тоже молчал. Вид у него был отрешенный, словно он пытался разрешить какие-то внутренние дилеммы. Барин Серра-но рассказывал о том, как пытался перекалибровать гравитационный сканирующий прибор, в котором, по его выражению, кто-то на соединениях отбивал чечетку. Голос у него был веселый, а на другом конце стола одна джиг так же весело щебетала о своем новом романе.
Эсмей хотелось залезть под стол. Может, она просто не выспалась? Всю ночь ей снились кошмары, а потом странный разговор с начальником. Конечно, радоваться нечему. Она не стала есть десерт и решила пораньше лечь спать.
— Нашел, — сказал Архос. — Запутанная штучка.
— Надеюсь, похоже на то, о чем нас предупреждали, — ответила Лоза.
— Да… но капитан немного нервный, время от времени переносит его с места на место. И периодически проверяет, насколько хорошо работает электросхема.
— Значит, чтобы сделать вид, что ведем проверку, нужно снабдить его автономной электросхемой.
— Да. Я собрал данные… Удивительно, как люди готовы говорить на любые темы, если только думают, что ты разделяешь их взгляды. Есть там один местный непризнанный гений, он уверен, что капитан недолюбливает его из-за одной шутки, которую даже не он придумал… Он так старался доказать мне, насколько несправедлив и не прав Хакин, что выложил все данные о нашем механизме.
— Когда мы сможем приступить?
— Капитан проверял его два дня назад. Он делает это по какому-то хитрому графику, но не раньше пяти дней после последней проверки. Так что, если сделаем основную работу завтра, у нас еще и в запасе несколько дней останется.
— Надеюсь, все будет в порядке. — Лоза нахмурилась. — То есть теперь, когда мы уже на корабле, нельзя же притворяться, будто мы не понимаем, для чего все это делается…
— Почему бы и нет, — ответил Архос. — В предвкушении бессмертия я могу притворяться сколько угодно.
— Но если появится Кровавая Орда…
— Здесь? Наши конвойные корабли быстренько препроводят их в руки военных крейсеров. Даже не собираюсь беспокоиться, все равно уже ничего не поделаешь. Единственное, что меня волнует, — это нервный капитан корабля. Вот это может быть опасно, ведь в любой момент он может пылинку на экране сканирующего прибора принять за движущийся корабль врага и вдруг решит взорвать «Коскиуско». Пока я на борту, я ради собственной безопасности хотел бы вывести из строя этот прибор, чтобы не лишиться возможности жить вечно и радостно из-за того, что какому-то придурку капитану взбредет на ум дурацкая идея.
— Ты тоже переживаешь, — с удовлетворением заметила Лоза.
— Конечно переживаю.
— Всегда, когда ты так… красноречиво говоришь, это значит, что ты сомневаешься. И очень серьезно. Я думаю, нужно взять контроль над прибором на себя.
Архос обдумал ее слова:
— Неплохая идея. Может, хоть это тебя успокоит. Что скажешь, Гори?
— Я за. Завтра в какое время?
— Так… легче всего подойти к прибору через склад на палубе № 10, по другую сторону от Т-4. А на этом складе хранятся запчасти оружия.
— Замечательно, — сказала Лоза.
— Замечательно еще потому, что и, по корабельной базе данных, они находятся именно там…
— Это твои штучки, Архос. Архос улыбнулся:
— Что за польза от способностей, если их не используешь? Действительно, я… переделал несколько цифр в базе данных, но… все ведь ради благого дела.
— Надеюсь, что так, — мрачно сказала Лоза. — Надеюсь, что так.
С помощью самого современного оборудования они могли обнаружить и обмануть сканирующий прибор, который должен был следить за нужным им устройством. Около дня понадобилось им для создания «слепых петель», которые они вставят в устройство, как только начнут работу. Еще день, чтобы придумать себе новое убедительное занятие на том же складе.
И вот они у прибора, и выглядит он именно так, как они предполагали.
— Штучка, — снова сказал Архос, но без волнения. Они быстро вскрыли корпус, ручки настройки легко поддались, изменились пароли… А сигнальные устройства продолжали светиться дружелюбными зелеными огоньками.
— Можем заодно и проверить, — предложил Гори.
— Можем… у нас в запасе десять минут. — Архос кивнул Лозе, которая установила перехватывающий прибор на капитанской линии и ввела двухуровневый пароль. Сигнальные устройства по очереди становились желтыми. Она ввела следующий пароль, и они снова стали зелеными.
— Прекрасно, — сказал Гори. — Я люблю, когда у нас все получается с первого раза.
— Если получается, — прошептала Лоза. Архос улыбнулся:
— Три процесса омоложения, Ло. Три первоклассных процесса с самыми надежными препаратами. Получится.
Он привел все в порядок, закрыл прибор и даже положил точно на старое место маленький металлический опилок, который заметил на корпусе перед вскрытием прибора.
— Мы будем жить вечно, — констатировал он, отходя в сторону и вытирая за собой пол. — Вечно, и будем очень-очень богатыми.
В этот вечер они достали бутылку вина, которую везли из дома, и подняли тост друг за друга. Помня о следящих устройствах, они поздравляли друг друга с успешным ходом работы по перенастройке оружия корабля. Шутка получилась прекрасная. Архос заснул, ему снилось будущее, когда он станет богатым, известным и ему никогда больше не нужно будет браться за работу по контракту с Кровавой Ордой.
Глава 12
— Есть и хорошие новости: она понемногу выходит из своего панциря, общается с молодыми офицерами, — продолжала Питак. — С энсином Серрано и другими.
— С молодым Серрано? Не думаю, что это так уж хорошо. При Ксавье было двое Серрано.
Питак пожала плечами:
— Не вижу никаких проблем. Этот слишком молод, те были намного ее старше. И они ничего плохого не замышляют. Они лазают по Стене и временами вместе играют в спортивные игры. Я даже подумала, что высокомерие Серрано может помочь продырявить ее панцирь, а там, глядишь, и таланты наружу вылезут.
— Возможна Но она видится не с ним одним?
— Нет. Я узнаю обо всем в основном от Цинтнер, которая играет вместе с ними. Ова говорит, что Суиза терпеть не может игры с переменной гравитацией, но вообще играет неплохо. Я не спрашивала, но она сама рассказала мне, что двое или трое молодых людей бегают за Суизой. Правда, без особого успеха. Когда получше ее узнаешь, понимаешь, что она просто очень замкнутая» — так сказала про нее Цинтнер.
Севеш вздохнул:
— Наверняка прячет что-то. Эти молодые офицеры всегда что-то скрывают, даже когда сами уверены в обратном.
— А мы не скрываем? — спросила Питак.
— Скрываем, но мы об этом сами знаем. Преимущества зрелости: мы знаем, где закопаны наши тайны, а то, что закопано, может быть и выкопано. Обычно, правда, в самый неподходящий момент.
— А Суиза?
— Оставьте ее в покое, ненадолго. Посмотрим. Может, она сама преуспеет после того, как вы намекнули ей. Мы все сошлись во мнении, что она неглупа. Она будет здесь два года. Потом, к следующему отчету, мы попробуем снова. Если, как сказал кто-то, жизнь сама не опередит нас.
Эсмей попробовала сосредоточиться на работе, внутри у нее росло возмущение. Она знала, что для младшего офицера чувство это крайне неподходящее… Ничего хорошего оно не принесет, никакой пользы, даже если оно оправдано. Ей нравилась майор Питак, она доверяла ей. Если Питак сказала, что у нее не технический склад ума, значит, это так. Она постаралась забыть о жалости к самой себе, хотя ей очень хотелось поплакаться: столько часов за учебой, столько старания, самопожертвования…
— Глупо! — вслух выпалила она, неожиданно и для себя самой, и для старшего мастера Сиварса, который пришел с чем-то к майору Питак. — Извините, — обратилась к нему Эсмей, лицо у нее уже горело. — Я думала о своем.
— Все в порядке, лейтенант, — ответил он снисходительно, так, как может говорить старший сержант с младшим офицером, которого он терпит только благодаря своей доброте. По крайней мере так показалось Эсмей, и она еще больше возмутилась.
— Мастер, как вы можете определить, кто из ваших подчиненных имеет технический склад ума?
Он очень красноречиво посмотрел на нее, мол, не ваше это дело, да и не мое. Но все же ответил, прислонившись к стене:
— У некоторых прямо на лбу бывает написано, тут не ошибешься. Как-то лет шесть-семь назад был у меня один такой — он только что закончил учебу, экзамены сдал блестяще. Ну у нас и раньше бывали отличники… Но этот парень до чего бы ни дотрагивался, все тут же усовершенствовал. Через пару дней мы уже знали, что у нас в руках сокровище, через десять молились, чтобы он только никому ничего не ляпнул из начальства, потому что была у него такая привычка. — И мастер улыбнулся. — Это еще до «Коса» было, вы же понимаете, корабль еще строился, а мы работали у станции Сьерра. Майор Питак была тогда лейтенантом, как вот теперь вы, только она все равно была такая же, как сейчас. Ну и парень этот как-то что-то ей выпалил, она аж вся побелела. Потом заморгала, посмотрела на меня и сказала, что он прав. И вышла. Очень показательно для обоих, хотя, конечно, я вставил ему по первое число, она ведь офицер. А он на самом деле говорил всегда то, что думал, ничего не пытался приукрасить.
— Но ведь не все из таких — гении?
— Ну… я сразу могу определить трудолюбивых. А это уже полдела. Тот, у кого хватает ума сдать экзамены, сможет научиться работать хорошо, если будет усерден, как, например, вы. Но ничто не заменит нюха, когда человек сам все чувствует… Я даже не могу объяснить этого, лейтенант. Вы или понимаете материал, или нет. У некоторых бывает очень узкий круг интересов, кто-то, например, может прекрасно разбираться в сканирующих технологиях и приборах, но помимо этого — ни-ни. Другие, наоборот, могут работать почти с любыми системами.
— А вы когда-нибудь ошибаетесь? Он пожевал губу:
— Иногда, да… Но тогда обычно дело не в таланте. Я, бывало, пропускал другие качества, которые потом мешали работе. Как-то из сектора одиннадцать перевели к нам младшего сержанта с прекрасными показателями. Странно это было. Зачем такого хорошего переводить? Но у нас не хватало рабочих рук, как, впрочем, всегда. И он оказался очень даже кстати.
— И что же с ним было не так?
— Он оказался подлецом. Он все время что-нибудь кому-нибудь подстраивал — товарищам по работе, в каюте, везде. Настраивал всех друг против друга, все так выворачивал наизнанку, вроде и не врал, но получалось плохо. Правил напрямую никогда не нарушал… Он уж знал, как надо осторожничать… Но к середине его срока здесь мы уже были готовы на все, только бы от него избавиться. По крайней мере лично я. Меня как раз повысили, сделали старшим мастером, мне хотелось, чтобы работа в моем отделе шла гладко, а тут он. Мы от него-таки избавились, но это оказалось не так просто. — (Эсмей поняла, что он не хочет вдаваться в подробности, и ничего не стала спрашивать.) — Потом еще был один, умный, но только если мог сосредоточиться на работе, а он был таким эмоциональным, что постоянно отвлекался, постоянно он что-то там переживал. Или о ком-то страдал. В результате мы отправили его в медчасть, они там занялись им, но после лечения он захотел перевестись в другой отдел. Я слышал потом, что он неплохо работает в секторе восемь. — Мастер улыбнулся Эсмей, встал и пошел к выходу. — Работайте, лейтенант, у вас все неплохо получается.
Значит, и он понимает, что она не блещет. Эсмей еле сдержалась, так ей хотелось запустить чем-нибудь в его широкую спину.
Вечером, за ужином, она говорила меньше обычного, больше слушала. Тот офицер, что сам себя назвал гением по исследованию специальных материалов, тоже молчал. Вид у него был отрешенный, словно он пытался разрешить какие-то внутренние дилеммы. Барин Серра-но рассказывал о том, как пытался перекалибровать гравитационный сканирующий прибор, в котором, по его выражению, кто-то на соединениях отбивал чечетку. Голос у него был веселый, а на другом конце стола одна джиг так же весело щебетала о своем новом романе.
Эсмей хотелось залезть под стол. Может, она просто не выспалась? Всю ночь ей снились кошмары, а потом странный разговор с начальником. Конечно, радоваться нечему. Она не стала есть десерт и решила пораньше лечь спать.
— Нашел, — сказал Архос. — Запутанная штучка.
— Надеюсь, похоже на то, о чем нас предупреждали, — ответила Лоза.
— Да… но капитан немного нервный, время от времени переносит его с места на место. И периодически проверяет, насколько хорошо работает электросхема.
— Значит, чтобы сделать вид, что ведем проверку, нужно снабдить его автономной электросхемой.
— Да. Я собрал данные… Удивительно, как люди готовы говорить на любые темы, если только думают, что ты разделяешь их взгляды. Есть там один местный непризнанный гений, он уверен, что капитан недолюбливает его из-за одной шутки, которую даже не он придумал… Он так старался доказать мне, насколько несправедлив и не прав Хакин, что выложил все данные о нашем механизме.
— Когда мы сможем приступить?
— Капитан проверял его два дня назад. Он делает это по какому-то хитрому графику, но не раньше пяти дней после последней проверки. Так что, если сделаем основную работу завтра, у нас еще и в запасе несколько дней останется.
— Надеюсь, все будет в порядке. — Лоза нахмурилась. — То есть теперь, когда мы уже на корабле, нельзя же притворяться, будто мы не понимаем, для чего все это делается…
— Почему бы и нет, — ответил Архос. — В предвкушении бессмертия я могу притворяться сколько угодно.
— Но если появится Кровавая Орда…
— Здесь? Наши конвойные корабли быстренько препроводят их в руки военных крейсеров. Даже не собираюсь беспокоиться, все равно уже ничего не поделаешь. Единственное, что меня волнует, — это нервный капитан корабля. Вот это может быть опасно, ведь в любой момент он может пылинку на экране сканирующего прибора принять за движущийся корабль врага и вдруг решит взорвать «Коскиуско». Пока я на борту, я ради собственной безопасности хотел бы вывести из строя этот прибор, чтобы не лишиться возможности жить вечно и радостно из-за того, что какому-то придурку капитану взбредет на ум дурацкая идея.
— Ты тоже переживаешь, — с удовлетворением заметила Лоза.
— Конечно переживаю.
— Всегда, когда ты так… красноречиво говоришь, это значит, что ты сомневаешься. И очень серьезно. Я думаю, нужно взять контроль над прибором на себя.
Архос обдумал ее слова:
— Неплохая идея. Может, хоть это тебя успокоит. Что скажешь, Гори?
— Я за. Завтра в какое время?
— Так… легче всего подойти к прибору через склад на палубе № 10, по другую сторону от Т-4. А на этом складе хранятся запчасти оружия.
— Замечательно, — сказала Лоза.
— Замечательно еще потому, что и, по корабельной базе данных, они находятся именно там…
— Это твои штучки, Архос. Архос улыбнулся:
— Что за польза от способностей, если их не используешь? Действительно, я… переделал несколько цифр в базе данных, но… все ведь ради благого дела.
— Надеюсь, что так, — мрачно сказала Лоза. — Надеюсь, что так.
С помощью самого современного оборудования они могли обнаружить и обмануть сканирующий прибор, который должен был следить за нужным им устройством. Около дня понадобилось им для создания «слепых петель», которые они вставят в устройство, как только начнут работу. Еще день, чтобы придумать себе новое убедительное занятие на том же складе.
И вот они у прибора, и выглядит он именно так, как они предполагали.
— Штучка, — снова сказал Архос, но без волнения. Они быстро вскрыли корпус, ручки настройки легко поддались, изменились пароли… А сигнальные устройства продолжали светиться дружелюбными зелеными огоньками.
— Можем заодно и проверить, — предложил Гори.
— Можем… у нас в запасе десять минут. — Архос кивнул Лозе, которая установила перехватывающий прибор на капитанской линии и ввела двухуровневый пароль. Сигнальные устройства по очереди становились желтыми. Она ввела следующий пароль, и они снова стали зелеными.
— Прекрасно, — сказал Гори. — Я люблю, когда у нас все получается с первого раза.
— Если получается, — прошептала Лоза. Архос улыбнулся:
— Три процесса омоложения, Ло. Три первоклассных процесса с самыми надежными препаратами. Получится.
Он привел все в порядок, закрыл прибор и даже положил точно на старое место маленький металлический опилок, который заметил на корпусе перед вскрытием прибора.
— Мы будем жить вечно, — констатировал он, отходя в сторону и вытирая за собой пол. — Вечно, и будем очень-очень богатыми.
В этот вечер они достали бутылку вина, которую везли из дома, и подняли тост друг за друга. Помня о следящих устройствах, они поздравляли друг друга с успешным ходом работы по перенастройке оружия корабля. Шутка получилась прекрасная. Архос заснул, ему снилось будущее, когда он станет богатым, известным и ему никогда больше не нужно будет браться за работу по контракту с Кровавой Ордой.
Глава 12
Эсмей спала спокойно, ей снился нормальный простой сон, но вдруг прозвенел сигнал тревоги. Она вскочила, так до конца и не проснувшись. Из коридора доносились топот ног и громкие голоса. Сердце у Эсмей бешено забилось в груди, ее прошиб холодный пот. Но, еще не успев одеться, она уже поняла причину тревоги: какому-то кораблю срочно требуется ремонт. Это не мятеж. Не битва. Все не так плохо, уговаривала она себя. По крайней мере для нее.
Она оделась и помчалась по коридорам и лестницам в свой отдел. В животе все сжималось. Обычное чувство, когда корабль совершает временно-пространственный прыжок. Снова по позвоночнику медленно, позвонок за позвонком, полз страх. Корабли-ремонтники не предназначены для бешеных гонок и пространственных прыжков, они должны медленно передвигаться в космосе, как и подобает кораблям таких неимоверных размеров, веса и сложного внутреннего устройства. Проведя немного времени в отделе КУ, она прекрасно понимала, что дело здесь даже не в мощности двигателей. Массивность и размеры «Коскиуско» имели и свою оборотную сторону. Что же случилось? Куда они направляются? И что самое важное, убегают они от беды или, наоборот, летят ей навстречу?
Отдел Корпусной обшивки и устройства кораблей, как и все другие отделы, напоминал проснувшийся муравейник. В комнате совещаний капитан Севеш вставлял в считывающее устройство какой-то куб.
— А-а-а…. Суиза. Подключайте свой карманный компьютер. Тут много интересного.
Эсмей подключила компьютер к сети и к считывающему устройству. Собрался уже почти весь отдел, и Севеш начал говорить. Тем временем подошли остальные.
— Сейчас я расскажу вам все, что мне известно на данный момент. Думаю, впереди нас ждет еще много неожиданностей. «Рэйт» — патрульный боевой корабль, спущен со стапелей Далверских доков десять лет назад, корпус СЛП тридцатой серии…
Несколько человек глухо простонали в ответ, Эсмей теперь уже понимала почему. Тридцатую серию СЛП недаром прозвали «ненадежными» из-за того, что внутреннее устройство этих кораблей нередко меняли неофициально по мере эксплуатации и это приводило к разрушительным последствиям.
— Корабль сражался против Кровавой Орды, и хотя е технологической точки зрения их суда намного уступают нашим, им удалось вывести из строя все сканирующие системы корабля, после чего подорвать корабль уже не составило большого труда. По правому борту не сработал защитный щит, спереди от девятнадцатой рамки. — (Эсмей до того уже разбиралась в различных классах кораблей и сериях корпусов, что прекрасно понимала, о чем идет речь.) — А это привело к повреждению переднего отсека с оружием и пролому корпуса вот в этом месте…— Указка Севеша ткнула в место пересечения девятнадцатой рамки и седьмого борга.
— И корабль идет к нам? — Кто-то оказался смелее и спросил то, что вертелось у нее на языке.
— Им повезло. Врагу удалось испортить сканирующие системы самого корабля, но сканирующие системы сопутствующих патрульных кораблей остались в порядке. Там были «Стинг» и «Джастис», овк отвлекли корабли Кровавой Орды. У «Рейта», конечно, крупные повреждения, но они сами смогли провести черновой ремонт, достаточный для одного пространственно-временного прыжка. Второй им уже не потянуть, через пролом корпуса снова открылась воздушная течь, а заделать пролом больше нечем. И потому мы, как вы уже наверняка почувствовали, прыгаем им навстречу.
На сей раз никто ничего не сказал, но лица у всех были настолько напряжены, что все было понятно без слов. Корабли-ремонтники никогда не приближались к полю военных действий, и не случайно… Они не годились для сражения, маневрирования и быстрых передвижений. Если на такой корабль будет совершено нападение….
— Я еще раз напомнил капитану, что старина «Кос» вовсе не боевой корабль, — сухо заметил Севеш. — Но все будет в порядке. Перед нами в скоростной коридор вошла половина наших кораблей-охранников, остальные совершают прыжок вместе с нами. Кроме того, там будут «Стинг» и «Джастис». Похоже, что все установки на «Джастисе» работают бесперебойно.
— Сколько у нас времени? — спросила Питак.
— Предположительно, мы придем в систему через… — Севеш взглянул на хронометр, — семьдесят восемь часов и восемнадцать минут. Мы проведем серию прыжков с высокой скоростью внедрения, а из последнего выйдем на медленной относительной скорости. «Рейт» приведут к нам на буксире. — Севеш продолжал совещание: — Ничего нового о повреждениях корпуса мы не узнаем, пока не выйдем из последнего прыжка. Мы выжимаем максимум из систем корабля и не задерживаемся для получения сообщений. Пока можно предположить только, что «Рейт» вряд ли сможет сам справиться с повреждением корпуса до нашего прибытия.
Ко времени, когда «Коскиуско» вышел из последнего прыжка, Эсмей уже бегала по всему кораблю с поручениями майора Питак.
— Не обижайтесь, но вы еще слишком мало знаете, чтобы приносить существенную пользу, а мне нужен человек для связи с другими отделами. Внутренняя связь корабля или уже, или скоро будет перегружена.
Эсмей совсем не обижалась. Она с удовольствием узнавала в отделе Контроля за складами, есть ли в наличии крепежные детали со звездчатым отверстием 85 миллиметров, шагом 1/10 и интервалом 3 миллиметра (она рукой собственника похлопала по коробкам, ведь это ее крепежи), потом бежала к начальнику Орудийных систем, чтобы узнать предположительный урон, который мог понести «Рейт» от взрыва собственных орудий при проломе корпуса, потом ползала в глубине складского трюма и проверяла специальными инструментами конструктивные элементы на наличие опасных деформаций. Все это уже не раз проверялось и будет проверяться еще не единожды, но она прекрасно понимала необходимость подобных действий. Существуют ошибки. Когда, например, форма определенного рода войск оказывается на…. Нет, сейчас не до этого.
Она старалась не проходить мимо медчасти, считая, что даже если случайно столкнется с кем-нибудь из психонянь, они по одному лишь выражению ее лица догадаются, что с ней что-то не в порядке, и не успеет она ничего сказать, как ее положат в лазарет. Но в последний час перед состыковкой с «Рейтом» Питак послала ее именно в медчасть, чтобы скоординировать поисковые и спасательные действия, основываясь на известных им данных о проломе корпуса.
Медчасть занимала почти полностью сектор Т-5. Здесь были свои операционные, дезинфекционные, дегазационные лаборатории, установки регенерации, нейронаращивания органов, изоляторы для заболевших экзотическими инфекционными заболеваниями, диагностические лаборатории… Чуть ли не целый госпиталь. Эсмей застала там такую же суматоху, как и у себя в отделе. Ее отправляли от одного стола к другому, пока она наконец не оказалась в секторе Послетравматических последствий.
Эсмей передала лейтенанту, дежурному Спасательных и транспортных команд, куб с последней информацией, полученной путем прямой трансмиссии с «Рейта» сразу после прыжка.
— Не уходите, пока мы не удостоверимся, что все понятно, — сказал он, вставляя куб в считывающее устройство. На стене появился дисплей, все, кто находился поблизости, угомонились и внимательно посмотрели на экран. — Прямой пролом корпуса. Значит, в соседних с проломом отсеках можно ожидать декомпрессионные травмы… — (А в месте самого пролома — смерть, и это уже Похоронная команда, а не Спасательная.) — Похоже, что вот здесь поврежден борг…— И он указал на экран. — Придется как-то там пробираться. Лейтенант, что будет, если мы прорежемся здесь и здесь? — И он снова показал на экране, что имел в виду. Майор Питак подготовила Эс-мей к подобным вопросам, и она указала на места безопасных разрезов; они и так уже были выделены на схемах зеленым цветом. Он нахмурился: — В скафандрах мы еле-еле здесь пройдем. Вот-вот за что-нибудь зацепишься… А нам еще придется вытаскивать раненых… Нет, нужен проход побольше. Мы уже говорили вашему начальству — нам нужен проход минимум два метра шириной… Почему нельзя разрезать здесь? — Он снова ткнул в то же место, что и вначале.
Эсмей подумала, что знает, как ответить, но решила не брать на себя ответственности.
— Я разыщу майора Питак, — сказала она.
— Хорошо.
Эсмей нашла Питак в одном из трюмов, забитом оборудованием отдела КУ, передала ей вызов командира СТК… И тут же отошла в сторону, воздух вокруг майора прямо на глазах начал накаляться. Она никогда раньше не слышала, чтобы Питак так крепко выражалась. После первого взрыва эмоций, от которого едва не задымилась обшивка, майор попробовала объяснить свою позицию:
— Если вы хотите иметь еще несколько десятков раненых и чтобы по всему космосу вокруг нас летали острые обломки, тогда давайте режьте на здоровье…
— К черту, майор…
Майор успокоилась так же быстро, как взорвалась.
— Какой проход нужен вам с вашими спецскафандрами? Я все вам сделаю, скажите, сколько надо…
— Два метра.
— Мм. Хорошо. Я снова отправлю к вам Суизу с новым планом, в котором будут проходы специально для вас по два метра. Какое сечение лучше, круглое или квадратное?
— Хм. Квадратное подойдет, но и круглое неплохо. Если бы нужен был только один проход, тогда не так важно, но…
— Если бы вместо Кровавой Орды мы бы имели дело с новобранцами, впервые оказавшимися на поле военных действий, «Рейт» не оказался бы продырявленным со всех сторон. Я еще свяжусь с вами. — Питак обернулась к Эсмей: — А почему вы так удивлены? Не знали, что я могу накалять вокруг себя воздух, или думали, что я не сумею потом успокоиться? И то, и другое, конечно, плохо… Ну не смотрите же на меня так, лейтенант, я начинаю нервничать,
— Извините, сэр.
— Им нужно два метра, два вонючих метра. Жадные свиньи. Думаю, они просто сами не представляют, что они там обнаружат, и им нужно побольше свободного места, но здесь резать точно нельзя. А если я пошлю к ним специалиста-техника, мне придется снять его с основных работ, но это может спасти жизни людей… Ну хорошо. Передайте им вот что.
Она тут же набросала несколько условных планов с учетом непредвиденных обстоятельств и опять отправила Эсмей в медчасть. Эсмей хотела было спросить, почему бы майору не связаться с медиками по внутренней связи, но время для вопросов было неподходящим.
За восемь часов до окончания прыжка весь основной экипаж, в том числе и Эсмей, отправили спать. В каютах специально распыляли снотворные вещества. Эсмей прекрасно понимала, зачем это делается. Усталые, издерганные люди делают много лишних ошибок. Но она внутренне сопротивлялась сну, вызванному химическими средствами. Что если что-нибудь произойдет и те, кто не спит, забудут или не успеют распылить пробуждающие вещества?
Эсмей продолжала думать об этом, даже когда проснулась. Чувствовала она себя отдохнувшей и полной сил. В каютах негромко звенели колокольчики. Все как надо, но никто не заставит ее изменить отношение к та-кому отдыху.
«Коскиуско» вышел из прыжка с почти нулевой относительной скоростью, самый безопасный способ для такого массивного корабля. Эсмей не успела еще вернуться в офис Питак, когда стало известно, что буксир с «Рейтом» находится в двадцати тысячах километрах от них. Опасное расстояние.
— Ошибись они менее чем на десятую долю процента в конечной скорости, и мы бы точно воткнулись в него вместе со всеми его конвоями, — проворчала Питак. — Но зато уже скоро можем приступить к работе. Не исключено, что успеем спасти несколько лишних раненых из передних отсеков.
Уже работала коммуникационная связь прямого луча, в радиотелефонную рубку «Коскиуско» потоком лилась информация, ее следовало расшифровать и направить в соответствующие отделы. Целый час или около того Эсмей провела за просмотром данных, направленных в отдел КУ; она пересылала их далее по назначению. Потом Питак нашла ей другую работу: ,
— Проверьте то, что они пересылают в отделы Управления и маневрирования и Специальных материалов. Вы здорово замечаете то, что другие могут пропустить, случается, кто-то наверху путает, куда что отправить, и наши материалы попадают в какой-нибудь другой отдел.
В комнате совещаний Питак было две модели корабля СЛП тридцатой серии, одна виртуальная, другая напольная, сделанная из проволоки. Старшие инженеры отдела КУ обсуждали обе модели и, по мере поступления новой информации, делали какие-то изменения, относящиеся к «Рейту». Эсмей часто посматривала на них, стараясь разобраться во всем. Она часто видела объемные компьютерные изображения корпусов кораблей, но впервые в жизни — проволочную модель в уменьшенном масштабе. Эта модель на полу достигала почти пяти метров в длину. Похоже на игрушку. Правда, пробоина у борта свидетельствует, что это не игрушка.
Она подумала, не безопасно ли приступать к ремонту столь близко от линии выхода из пространственного прыжка. А что если еще кто-то решит воспользоваться той же линией? Но это не ее забота. Она встряхнула головой, стараясь сбросить с себя бремя проблем, и снова вернулась к просмотру информации, направляемой в отдел Спецматериалов. Вот, и это уже ее забота, запрос на изготовление четырех двадцатиметровых кристаллических волокон. Она проверила отправителя… Может, из отдела КУ, именно это от нее хотела Питак. Но нет, оказалось, запрос посылал специалист по оценке повреждений на борту «Рейта», он хотел восстановить линии связи. Она подозвала Питак.
— Ага! Молодчина. Нет, дорогуши, не пытайтесь нас опередить, — сказала Питак, выделила запрос и перенаправила его в адрес капитана Севеша. — Вечно они стремятся влезть не туда. — Теперь она улыбалась Эсмей. — Решили, что помогают нам, сами додумываются, что надо в первую очередь, но при этом совершенно не представляют, что за чем следует делать. Мы ничего не можем начинать в Спецматериалах, пока не узнаем масштаба всех повреждений на структурном уровне. Если же они преждевременно начнут работать над заказом, который сейчас не так уж необходим, они не смогут сделать того, что действительно нужно, и тогда простой в работе.
Она оделась и помчалась по коридорам и лестницам в свой отдел. В животе все сжималось. Обычное чувство, когда корабль совершает временно-пространственный прыжок. Снова по позвоночнику медленно, позвонок за позвонком, полз страх. Корабли-ремонтники не предназначены для бешеных гонок и пространственных прыжков, они должны медленно передвигаться в космосе, как и подобает кораблям таких неимоверных размеров, веса и сложного внутреннего устройства. Проведя немного времени в отделе КУ, она прекрасно понимала, что дело здесь даже не в мощности двигателей. Массивность и размеры «Коскиуско» имели и свою оборотную сторону. Что же случилось? Куда они направляются? И что самое важное, убегают они от беды или, наоборот, летят ей навстречу?
Отдел Корпусной обшивки и устройства кораблей, как и все другие отделы, напоминал проснувшийся муравейник. В комнате совещаний капитан Севеш вставлял в считывающее устройство какой-то куб.
— А-а-а…. Суиза. Подключайте свой карманный компьютер. Тут много интересного.
Эсмей подключила компьютер к сети и к считывающему устройству. Собрался уже почти весь отдел, и Севеш начал говорить. Тем временем подошли остальные.
— Сейчас я расскажу вам все, что мне известно на данный момент. Думаю, впереди нас ждет еще много неожиданностей. «Рэйт» — патрульный боевой корабль, спущен со стапелей Далверских доков десять лет назад, корпус СЛП тридцатой серии…
Несколько человек глухо простонали в ответ, Эсмей теперь уже понимала почему. Тридцатую серию СЛП недаром прозвали «ненадежными» из-за того, что внутреннее устройство этих кораблей нередко меняли неофициально по мере эксплуатации и это приводило к разрушительным последствиям.
— Корабль сражался против Кровавой Орды, и хотя е технологической точки зрения их суда намного уступают нашим, им удалось вывести из строя все сканирующие системы корабля, после чего подорвать корабль уже не составило большого труда. По правому борту не сработал защитный щит, спереди от девятнадцатой рамки. — (Эсмей до того уже разбиралась в различных классах кораблей и сериях корпусов, что прекрасно понимала, о чем идет речь.) — А это привело к повреждению переднего отсека с оружием и пролому корпуса вот в этом месте…— Указка Севеша ткнула в место пересечения девятнадцатой рамки и седьмого борга.
— И корабль идет к нам? — Кто-то оказался смелее и спросил то, что вертелось у нее на языке.
— Им повезло. Врагу удалось испортить сканирующие системы самого корабля, но сканирующие системы сопутствующих патрульных кораблей остались в порядке. Там были «Стинг» и «Джастис», овк отвлекли корабли Кровавой Орды. У «Рейта», конечно, крупные повреждения, но они сами смогли провести черновой ремонт, достаточный для одного пространственно-временного прыжка. Второй им уже не потянуть, через пролом корпуса снова открылась воздушная течь, а заделать пролом больше нечем. И потому мы, как вы уже наверняка почувствовали, прыгаем им навстречу.
На сей раз никто ничего не сказал, но лица у всех были настолько напряжены, что все было понятно без слов. Корабли-ремонтники никогда не приближались к полю военных действий, и не случайно… Они не годились для сражения, маневрирования и быстрых передвижений. Если на такой корабль будет совершено нападение….
— Я еще раз напомнил капитану, что старина «Кос» вовсе не боевой корабль, — сухо заметил Севеш. — Но все будет в порядке. Перед нами в скоростной коридор вошла половина наших кораблей-охранников, остальные совершают прыжок вместе с нами. Кроме того, там будут «Стинг» и «Джастис». Похоже, что все установки на «Джастисе» работают бесперебойно.
— Сколько у нас времени? — спросила Питак.
— Предположительно, мы придем в систему через… — Севеш взглянул на хронометр, — семьдесят восемь часов и восемнадцать минут. Мы проведем серию прыжков с высокой скоростью внедрения, а из последнего выйдем на медленной относительной скорости. «Рейт» приведут к нам на буксире. — Севеш продолжал совещание: — Ничего нового о повреждениях корпуса мы не узнаем, пока не выйдем из последнего прыжка. Мы выжимаем максимум из систем корабля и не задерживаемся для получения сообщений. Пока можно предположить только, что «Рейт» вряд ли сможет сам справиться с повреждением корпуса до нашего прибытия.
Ко времени, когда «Коскиуско» вышел из последнего прыжка, Эсмей уже бегала по всему кораблю с поручениями майора Питак.
— Не обижайтесь, но вы еще слишком мало знаете, чтобы приносить существенную пользу, а мне нужен человек для связи с другими отделами. Внутренняя связь корабля или уже, или скоро будет перегружена.
Эсмей совсем не обижалась. Она с удовольствием узнавала в отделе Контроля за складами, есть ли в наличии крепежные детали со звездчатым отверстием 85 миллиметров, шагом 1/10 и интервалом 3 миллиметра (она рукой собственника похлопала по коробкам, ведь это ее крепежи), потом бежала к начальнику Орудийных систем, чтобы узнать предположительный урон, который мог понести «Рейт» от взрыва собственных орудий при проломе корпуса, потом ползала в глубине складского трюма и проверяла специальными инструментами конструктивные элементы на наличие опасных деформаций. Все это уже не раз проверялось и будет проверяться еще не единожды, но она прекрасно понимала необходимость подобных действий. Существуют ошибки. Когда, например, форма определенного рода войск оказывается на…. Нет, сейчас не до этого.
Она старалась не проходить мимо медчасти, считая, что даже если случайно столкнется с кем-нибудь из психонянь, они по одному лишь выражению ее лица догадаются, что с ней что-то не в порядке, и не успеет она ничего сказать, как ее положат в лазарет. Но в последний час перед состыковкой с «Рейтом» Питак послала ее именно в медчасть, чтобы скоординировать поисковые и спасательные действия, основываясь на известных им данных о проломе корпуса.
Медчасть занимала почти полностью сектор Т-5. Здесь были свои операционные, дезинфекционные, дегазационные лаборатории, установки регенерации, нейронаращивания органов, изоляторы для заболевших экзотическими инфекционными заболеваниями, диагностические лаборатории… Чуть ли не целый госпиталь. Эсмей застала там такую же суматоху, как и у себя в отделе. Ее отправляли от одного стола к другому, пока она наконец не оказалась в секторе Послетравматических последствий.
Эсмей передала лейтенанту, дежурному Спасательных и транспортных команд, куб с последней информацией, полученной путем прямой трансмиссии с «Рейта» сразу после прыжка.
— Не уходите, пока мы не удостоверимся, что все понятно, — сказал он, вставляя куб в считывающее устройство. На стене появился дисплей, все, кто находился поблизости, угомонились и внимательно посмотрели на экран. — Прямой пролом корпуса. Значит, в соседних с проломом отсеках можно ожидать декомпрессионные травмы… — (А в месте самого пролома — смерть, и это уже Похоронная команда, а не Спасательная.) — Похоже, что вот здесь поврежден борг…— И он указал на экран. — Придется как-то там пробираться. Лейтенант, что будет, если мы прорежемся здесь и здесь? — И он снова показал на экране, что имел в виду. Майор Питак подготовила Эс-мей к подобным вопросам, и она указала на места безопасных разрезов; они и так уже были выделены на схемах зеленым цветом. Он нахмурился: — В скафандрах мы еле-еле здесь пройдем. Вот-вот за что-нибудь зацепишься… А нам еще придется вытаскивать раненых… Нет, нужен проход побольше. Мы уже говорили вашему начальству — нам нужен проход минимум два метра шириной… Почему нельзя разрезать здесь? — Он снова ткнул в то же место, что и вначале.
Эсмей подумала, что знает, как ответить, но решила не брать на себя ответственности.
— Я разыщу майора Питак, — сказала она.
— Хорошо.
Эсмей нашла Питак в одном из трюмов, забитом оборудованием отдела КУ, передала ей вызов командира СТК… И тут же отошла в сторону, воздух вокруг майора прямо на глазах начал накаляться. Она никогда раньше не слышала, чтобы Питак так крепко выражалась. После первого взрыва эмоций, от которого едва не задымилась обшивка, майор попробовала объяснить свою позицию:
— Если вы хотите иметь еще несколько десятков раненых и чтобы по всему космосу вокруг нас летали острые обломки, тогда давайте режьте на здоровье…
— К черту, майор…
Майор успокоилась так же быстро, как взорвалась.
— Какой проход нужен вам с вашими спецскафандрами? Я все вам сделаю, скажите, сколько надо…
— Два метра.
— Мм. Хорошо. Я снова отправлю к вам Суизу с новым планом, в котором будут проходы специально для вас по два метра. Какое сечение лучше, круглое или квадратное?
— Хм. Квадратное подойдет, но и круглое неплохо. Если бы нужен был только один проход, тогда не так важно, но…
— Если бы вместо Кровавой Орды мы бы имели дело с новобранцами, впервые оказавшимися на поле военных действий, «Рейт» не оказался бы продырявленным со всех сторон. Я еще свяжусь с вами. — Питак обернулась к Эсмей: — А почему вы так удивлены? Не знали, что я могу накалять вокруг себя воздух, или думали, что я не сумею потом успокоиться? И то, и другое, конечно, плохо… Ну не смотрите же на меня так, лейтенант, я начинаю нервничать,
— Извините, сэр.
— Им нужно два метра, два вонючих метра. Жадные свиньи. Думаю, они просто сами не представляют, что они там обнаружат, и им нужно побольше свободного места, но здесь резать точно нельзя. А если я пошлю к ним специалиста-техника, мне придется снять его с основных работ, но это может спасти жизни людей… Ну хорошо. Передайте им вот что.
Она тут же набросала несколько условных планов с учетом непредвиденных обстоятельств и опять отправила Эсмей в медчасть. Эсмей хотела было спросить, почему бы майору не связаться с медиками по внутренней связи, но время для вопросов было неподходящим.
За восемь часов до окончания прыжка весь основной экипаж, в том числе и Эсмей, отправили спать. В каютах специально распыляли снотворные вещества. Эсмей прекрасно понимала, зачем это делается. Усталые, издерганные люди делают много лишних ошибок. Но она внутренне сопротивлялась сну, вызванному химическими средствами. Что если что-нибудь произойдет и те, кто не спит, забудут или не успеют распылить пробуждающие вещества?
Эсмей продолжала думать об этом, даже когда проснулась. Чувствовала она себя отдохнувшей и полной сил. В каютах негромко звенели колокольчики. Все как надо, но никто не заставит ее изменить отношение к та-кому отдыху.
«Коскиуско» вышел из прыжка с почти нулевой относительной скоростью, самый безопасный способ для такого массивного корабля. Эсмей не успела еще вернуться в офис Питак, когда стало известно, что буксир с «Рейтом» находится в двадцати тысячах километрах от них. Опасное расстояние.
— Ошибись они менее чем на десятую долю процента в конечной скорости, и мы бы точно воткнулись в него вместе со всеми его конвоями, — проворчала Питак. — Но зато уже скоро можем приступить к работе. Не исключено, что успеем спасти несколько лишних раненых из передних отсеков.
Уже работала коммуникационная связь прямого луча, в радиотелефонную рубку «Коскиуско» потоком лилась информация, ее следовало расшифровать и направить в соответствующие отделы. Целый час или около того Эсмей провела за просмотром данных, направленных в отдел КУ; она пересылала их далее по назначению. Потом Питак нашла ей другую работу: ,
— Проверьте то, что они пересылают в отделы Управления и маневрирования и Специальных материалов. Вы здорово замечаете то, что другие могут пропустить, случается, кто-то наверху путает, куда что отправить, и наши материалы попадают в какой-нибудь другой отдел.
В комнате совещаний Питак было две модели корабля СЛП тридцатой серии, одна виртуальная, другая напольная, сделанная из проволоки. Старшие инженеры отдела КУ обсуждали обе модели и, по мере поступления новой информации, делали какие-то изменения, относящиеся к «Рейту». Эсмей часто посматривала на них, стараясь разобраться во всем. Она часто видела объемные компьютерные изображения корпусов кораблей, но впервые в жизни — проволочную модель в уменьшенном масштабе. Эта модель на полу достигала почти пяти метров в длину. Похоже на игрушку. Правда, пробоина у борта свидетельствует, что это не игрушка.
Она подумала, не безопасно ли приступать к ремонту столь близко от линии выхода из пространственного прыжка. А что если еще кто-то решит воспользоваться той же линией? Но это не ее забота. Она встряхнула головой, стараясь сбросить с себя бремя проблем, и снова вернулась к просмотру информации, направляемой в отдел Спецматериалов. Вот, и это уже ее забота, запрос на изготовление четырех двадцатиметровых кристаллических волокон. Она проверила отправителя… Может, из отдела КУ, именно это от нее хотела Питак. Но нет, оказалось, запрос посылал специалист по оценке повреждений на борту «Рейта», он хотел восстановить линии связи. Она подозвала Питак.
— Ага! Молодчина. Нет, дорогуши, не пытайтесь нас опередить, — сказала Питак, выделила запрос и перенаправила его в адрес капитана Севеша. — Вечно они стремятся влезть не туда. — Теперь она улыбалась Эсмей. — Решили, что помогают нам, сами додумываются, что надо в первую очередь, но при этом совершенно не представляют, что за чем следует делать. Мы ничего не можем начинать в Спецматериалах, пока не узнаем масштаба всех повреждений на структурном уровне. Если же они преждевременно начнут работать над заказом, который сейчас не так уж необходим, они не смогут сделать того, что действительно нужно, и тогда простой в работе.