Мун Элизабет. Меч наемника

   — Раз! — скомандовал капитан.
   Кнут взмыл в воздух и опустился на спину Дженса. Пакс четко увидела, как искривилось от боли его лицо.
   — Два!
   Дженс взвыл.
   — Три! Четыре!
   Капитан остановился и спросил:
   — Сержант Стэммел — не желаете врезать ему на прощание?
   — Нет, сэр. Этому — нет.
   — Пять.
   С последним ударом крики Дженса сменились всхлипываниями. Отвязав его, стражники показали строю спину наказанного, которую пересекали пять кровоточащих рубцов, и вновь развернули его лицом к сослуживцам.
   Четверо стражников держали Коррина за руки и за ноги; еще двое зафиксировали мертвой хваткой его голову. Седьмой солдат вынул из жаровни раскаленное клеймо.
   Пакс опустила глаза, боясь, что не вынесет этого зрелища. Она услышала проклятья Коррина, затем какую-то возню и, наконец, шипение коснувшегося кожи раскаленного металла, сопровождаемое отчаянным воем Коррина. Затем все стихло. Подняв глаза, Пакс увидела, что на лбу Коррина появилось несмываемое клеймо в виде стилизованной лисьей головы.
   Затем стражники поставили Коррина на колени и столь же быстро обрили ему волосы на голове и бороду. Сняв с него кандалы, они привязали его не только за руки к перекладине, но и за ноги к вкрученным в доски помоста кольцам. Солдат с бритвой вновь шагнул к нему.
   — Эй, ты, что… что ты надумал? — заволновался Коррин.
   — Как что? — ухмыльнулся тот. — Ты разве не слышал, что сказал капитан? Мне приказано побрить — значит, побрить. Целиком, как ягненка…
   И на помост полетели волосы с груди, с живота, из подмышек и из паха Коррина. Когда эта процедура была завершена, солдат с кнутом занял исходную позицию.
   К десятому удару Пакс смотрела на стену казармы перед собой, не в силах выносить это зрелище. Никто специально не напоминал ей, что на месте Коррина могла оказаться она сама, но эта мысль не покидала ее с самого начала. Она ненавидела Коррина, хотела, чтобы он навсегда исчез из ее жизни, но смотреть на экзекуцию было выше ее сил.
   Удары сыпались один за другим под равномерный счет капитана. Пакс заставила себя не слушать счет, не слушать изменившийся стон Коррина… Вдруг все стихло. Опустив глаза, Пакс увидела висящего на руках Коррина с бессильно поникшей головой. По его ногам текли струйки крови.
   — Ну, сержант Стэммел? — спросил капитан.
   — Да, сэр, — ответил сержант и поднялся на платформу.
   Кнут перешел в его руки, и прозвучали пять ударов. Коррин даже не отреагировал на два последних — он потерял сознание. Стэммел дотронулся до его окровавленной спины и вернулся к своему взводу. Подойдя к Паксенаррион, Стэммел провел ей рукой по лбу и предплечью, оставляя кровавые следы.
   — Твоя кровь отомщена, — сказал он ничего не понимающей Пакс и снова встал в строй.
   В это время один из стражников принес миску с синей краской и размазал ее по спине Коррина. Затем его отвязали, и он сполз на помост. Спина, ягодицы и ноги Коррина являли собой сплошное месиво из крови и краски. Кто-то из солдат пощупал его пульс.
   — Оклемается, — доложил солдат. — Холодной воды, сэр? — предложил он.
   Капитан кивнул.
   После двух ведер, вылитых на него, Коррин застонал и вздрогнул. Когда он открыл глаза, Валичи кивнул, и солдаты, поставив Коррина на ноги, набросили на него ночную рубашку с петлей на шее и связали ему руки. То же самое было проделано с Дженсом.
   — Увозите их, — скомандовал капитан.
   — Куда, сэр? На запад?
   Валичи кивнул, и стражники потащили обоих преступников на веревках. Коррин едва держался на ногах и время от времени падал со стоном. Пакс опять отвела глаза.
   Вскоре за стенами крепости послышался удаляющийся цокот копыт, и над плацем повисла тишина.
   Капитан Валичи усмехнулся и сказал:
   — Я надеюсь, наказание произвело впечатление на всех. Еще раз говорю: ни герцог, ни я не потерпим ничего, что ослабляет силу и сплоченность наших рядов. Через несколько месяцев вы станете солдатами. Жизнь каждого из вас будет зависеть от товарища, как в бою, так и в казарме. Вы все должны доверять друг другу как себе. Если кто-либо окажется недостоин доверия, мы сразу же избавимся от такого человека. Если кто-либо оскорбит или нанесет вред товарищу, он будет сурово наказан. Если же кто-то из вас понял, что солдатская служба ему не по плечу, мы распрощаемся с таким человеком без сожаления. Трусы нам не нужны. Сержант Стэммел, назначьте людей из своего взвода: пусть разберут помост и уберут здесь. Я зайду к вам в казарму поговорить с Паксенаррион. Остальные — разойдись!
   Через несколько минут Пакс, старавшуюся сохранить спокойствие, вызвали в комнату дежурного в их казарме.
   — Садись, Паксенаррион, — сказал ей капитан Валичи.
   Она молча села на табурет, через стол от капитана.
   — Ну что, успела поговорить с сослуживцами? — спросил офицер.
   — Нет, сэр, — сказала она, вставая с табурета, как было положено по уставу.
   — Да сиди ты, — махнул рукой капитан. — Это хорошо. О тебе только положительно отзываются командиры, и вплоть до этой истории, в которой, судя по всему, ты не виновата, у тебя не было ни одного замечания по службе. Правда, Стэммел считает, что тебе следует подучить язык вероятного противника и выяснить значение некоторых употребляемых в быту выражений. — Пакс вспыхнула, а капитан, улыбнувшись, продолжил: — Впрочем, даже пожелание старшему по званию, чтобы он «провалился в выгребную яму, наполненную сучьей мочой», — а именно это ты и высказала капралу Стефи, — еще не повод для избиения. Ты знала, что значат сказанные тобой слова? Нет? Тогда пользуйся теми ругательствами, за смысл которых ты можешь ручаться. А теперь, Пакс, шутки в сторону. Я думаю, что сослуживцы тебе изрядно портили жизнь своими приставаниями. Пойми, если тебе тяжело, если ты устала, можешь уходить. Быть может, после случившегося тебе тяжело оставаться здесь. Мы можем дать тебе хорошую характеристику, рекомендации, пропуск для прохождения по дорогам нашего герцогства и даже немного денег на дорогу до дома или на время, пока ты не подыщешь другую работу. Кстати, я знаю несколько частных охранных отрядов вассалов нашего герцога, куда тебя с удовольствием примут по моей рекомендации. Пока что — до полного выздоровления — ты будешь нести службу по облегченному распорядку. За это время можешь окончательно решить, хочешь ли ты оставаться у нас. Хотя, может быть, ты уже решила уходить?
   — Нет, сэр. Я не собираюсь никуда уходить, — четко сказала Пакс и замолчала, опасаясь, что капитан начнет вежливо, но все более настойчиво предлагать ей оставить службу.
   — Ты уверена? — спросил он.
   Пакс кивнула.
   — Ну что ж, если передумаешь в ближайшее время, сообщишь мне. Хотя я буду рад, если ты останешься. Если ты пережила такое, то другие мелкие неприятности покажутся тебе просто пустяками. Кстати, на твой взгляд, Коррин был достаточно строго наказан?
   — Да, сэр. — Пакс сама удивилась, услышав столько отвращения в своем голосе.
   — Здорово он тебе жизнь портил, а? Вижу, по глазам вижу, что портил. Что поделать, на службе ты еще не раз встретишься с таким к себе отношением. Что касается меня и Стэммела, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Теперь — о капрале Стефи. Я согласился с капитаном Седжеком направить его в Южную крепость для проведения расследования самим герцогом. Сейчас писари заканчивают запись наших рапортов и показаний свидетелей. Мы надеемся, что герцогу этого будет достаточно, и отправляем к нему под конвоем только Стефи. Да, кстати, Стефи очень интересовался твоим состоянием, беспокоился о тебе. Стэммел говорил тебе об этом?
   Пакс кивнула.
   — Он хотел увидеться с тобой и принести свои извинения. Поверь, он отличный парень. Что с ним случилось, я до сих пор не пойму. Без какого-то колдовства или наваждения здесь не обошлось. Но, в общем, это твое дело, встречаться с ним или нет.
   — Сэр, я… не знаю… А это нужно?
   Капитан нахмурился и, помолчав, сказал:
   — Это было бы великодушно с твоей стороны по отношению к нему. Ты же понимаешь, что он не сможет причинить тебе вреда, даже если на него вдруг снова что-то найдет. На исход следствия это тоже не повлияет. Разве что чуть приободрит его. Хотя настаивать и уговаривать тебя я не считаю возможным.
   Пакс вовсе не хотелось сновать видеть Стефи, но она подумала, что это все равно может случиться — уже помимо ее воли. Через несколько месяцев она вполне могла попасть в один гарнизон с ним, а то и в один взвод, под его команду. Подняв глаза, Паксенаррион твердо сказала капитану:
   — Хорошо, сэр. Я готова встретиться с ним. Но… — тут ее голос дрогнул, — я не знаю, что говорить.
   Валичи улыбнулся:
   — Тебе не придется говорить много. Встреча будет короткой. Подожди здесь.
   С этими словами он скрылся за дверью. Через минуту дверь снова распахнулась, и перед вскочившей с табурета Паксенаррион оказались два капитана — Валичи и Седжек — и стоявший между ними капрал Стефи. Синяк под его глазом стал к этому времени из бордово-синего почти свинцово-зеленым.
   Стефи кашлянул и сказал:
   — Паксенаррион, я приношу свои извинения за… за всю боль и страдания, которые я принес тебе. — Пакс не нашлась, что сказать, и молча кивнула. Стефи продолжил: — Я только хочу, чтобы ты знала… Я не такой… Никогда раньше я не делал ничего подобного… И еще… Я надеюсь, что ты не оставишь службу здесь из-за меня.
   — Я остаюсь, — сказала Пакс.
   — Хорошо. Я рад. Желаю тебе быстрее поправиться.
   — Спасибо. — Неожиданно Пакс почувствовала, что хочет приободрить этого человека, хоть он и причинил ей столько боли. — Я уже почти в порядке. Через неделю буду в строю.
   Пакс чуть расслабилась, поняв, что больше сказать ей нечего, да и не требуется.
   Седжек открыл дверь, за которой мелькнули поджидавшие Стефи конвоиры. Капрал вышел, и капитан Седжек сказал:
   — Спасибо тебе, Пакс, за то, что согласилась встретиться с ним. Мне тоже жаль, что все так получилось и что ты ни за что пострадала. Стефи, разумеется, понесет наказание…
   — Но, сэр, все мне сказали, и я так поняла, что на самом деле он не виноват! — воскликнула Пакс и осеклась, осознав, что перебила старшего по званию.
   Седжек вздохнул и нахмурился:
   — Может, он и не виноват, но травмы нанесены тебе им. Так что сути дела это не меняет. Мы наказываем напившегося солдата не только за то, что он пьяный натворил, но и за сам факт выпивки. И Стефи тоже будет наказан.
   Пакс вспомнила кровавую спину Коррина и вздрогнула.
   — Но, сэр, он ведь не такой плохой, как Коррин.
   — Нет, конечно нет. Но с него и спрос другой. Капрал регулярной роты, ветеран пяти походов — от него требуется быть лучше любого новобранца. И такой проступок не может сойти ему с рук. Впрочем, это уже не твое дело, да, пожалуй, теперь и не мое. Ладно, я тоже рад, что ты остаешься на службе. Надеюсь, что весной мы встретимся в Южном замке.
   Седжек вышел из комнаты, оставив Валичи с Пакс. Капитан покрутил себе ус:
   — Да, насколько я знаю капитана Седжека, можно сказать, что он просто рассыпался в извинениях перед тобой.
   — В извинениях?
   — Ну, ему действительно следовало внимательнее осмотреть тебя в тот вечер, а не отправлять, не разобравшись, в карцер. Такая халатность не красит офицера. Но могу тебя предупредить — Седжек не из тех, кто легко признает свои ошибки. В будущем не вздумай и намекать ему на то, что он в чем-то не прав. Он запомнит это и будет изводить тебя годами. Пока что он убежден, что с тобой можно иметь дело. Во многом это из-за того, что ты защищала Стефи. Ты это не специально сделала?
   — Сэр, я… — Пакс не знала, что и ответить на такое дикое, с ее точки зрения, предположение.
   — Хорошо-хорошо. Я вижу, что ты не из таких, кто подлизывается к начальству. Ладно, можешь идти. Твой взвод сегодня занимается на восточном полигоне. Найдешь сержанта Стэммела, он даст тебе задание.
   — Есть, сэр.
   Выйдя из казармы, Пакс быстро разыскала свой взвод и была рада встрече с приятелями. Стэммел даже устроил небольшой перерыв в занятиях. Пакс с удовольствием присоединилась к строевой подготовке, но от занятий с оружием Стэммел ее отстранил, буркнув:
   — Ты и с двумя глазами пока что не сможешь драться. И пройдет еще немало лет, прежде чем научишься обходиться одним. Тьфу-тьфу, надеюсь, не понадобится.
   Таким образом, наряды по казарме, по кухне и столовой легли всецело на плечи Пакс. Но после карцера и лазарета ей и это было в радость.
   Поначалу никто не приставал к ней с разговорами о случившемся. Лишь Сабен объяснил, что убежал тогда не из трусости, а для того, чтобы найти сержанта. Остальные же просто не касались этой темы. Даже Эффа обошлась без, казалось бы, столь уместной лекции о необходимости веры в Геда. Такая ситуация вполне устраивала Пакс, не желавшую лишний раз ворошить болезненные воспоминания.
   Но в других отрядах любопытство побеждало такт, и стоило Пакс оказаться на совместных занятиях или работах с новобранцами не из ее взвода, как начинались расспросы. Баррани — высокая, сильная, острая на язык девушка из взвода Воссика, которую частенько ставили в пару с Пакс на занятиях по фехтованию, заходила дальше всех.
   Как-то раз, когда новобранцы возвращались в крепость после заготовки дров, Баррани поравнялась с Пакс и сказала:
   — Эх ты! Нужно было хоть глаз выцарапать, пусть даже одному из них.
   — Я хотела только вырваться и убежать.
   — Ну и дура! Будешь убегать — никогда не победишь. Нужно самой нападать. Вот если бы тебе удалось выцарапать ему глаз…
   — Я бы точно не выкарабкалась из этой истории, Барра, — перебила ее Пакс.
   Она остановилась, чтобы поправить висевшую на спине мула, которого она вела в поводу, вязанку поленьев. Барра не уходила. Остановив своего мула, она продолжила:
   — А вот и нет. Все равно разобрались бы. Он начал, значит, он и виноват. А так они тебе должны…
   — Никто мне ничего не должен. Они и разбираться-то стали, только когда выяснили, что я пострадала больше.
   — Это неправильно, — развела руками Барра. — Ты же не виновата, и они должны были…
   — Барра… — На плечо Баррани легла рука Натслин, стройной крестьянской девушки с мягкими карими глазами; это про них говорили, что они спят друг с другом и не интересуются мужчинами. — Пакс выкрутилась, и если ее устраивает, как все кончилось…
   — Чушь! Ее избили до полусмерти и…
   Пакс рассмеялась:
   — Видят боги, Барра, меня не так легко убить.
   — В то утро я бы так не подумала. Как вспомню, мне аж стыдно становится.
   Пакс почувствовала раздражение:
   — Тебе? А тебе-то с чего? Это я там стояла — в кандалах, еле живая, голая перед всем строем…
   — Ты всегда казалась, да и была сильной, любимицей Сиджера, а тогда на плацу у тебя был вид, словно ты только что шагнула в преисподнюю, а потом тебя за волосы вытащили оттуда.
   — И что?
   — Как что! Неужели ты не понимаешь? Ты была похожа на…
   — Прекрати, Барра. Не видишь, Пакс не хочет вспоминать о каких-то мелких недоразумениях в ее жизни. — С этими словами между двумя женщинами ввинтился Вик, подмигнувший Паксенаррион. — Не обращай внимания, Пакс. Даже синяки и цепи не могут скрыть твоей красоты и стати.
   Пакс фыркнула:
   — Да ну тебя, Вик.
   — Точно. Ты мне напомнила одну песню. Никогда не слышала Золотую Клятву Фалька? Там есть куплет, где Фалька, путешествующего по миру, ловят служители Города Ужаса и запирают на долгие годы в темнице…
   — Нет, не слышала. А кто такой этот Фальк? Я думала, что он какой-то святой, вроде Геда.
   — И здесь святые! — фыркнула Барра, продолжавшая идти рядом.
   — Так и есть, — серьезно ответил Вик. — А тебе, Барра, я не посоветовал бы смеяться над ними. Может быть, они и далеко вверху над нами, но силой они обладают огромной.
   — Силой обладают только боги, — ответила Барра. — Я тебе не Эффа и не собираюсь верить в то, что люди, умирая, становятся богами. Лично я предпочитаю подольше не узнавать, в чем там дело, на собственной шкуре.
   — Расскажи мне про Фалька, — попросила Пакс Вика. — Это тот, который носит серебряную кольчугу и рубины?
   — Что он носит сейчас, я не знаю, — начал Вик, — но при жизни он был рыцарем, сыном и наследником правителя. Он ушел, чтобы сдержать данную клятву, и это спасло не только его, но и всю его семью, хотя ему и пришлось несколько лет пробыть из-за этого в рабстве.
   — Не понимаю, почему он просто не убивал своих врагов, — пожала плечами Барра. — Я слышала, что он чуть ли не год проработал, чистя туалеты в каком-то городе.
   — Именно так, и даже больше того, — сказал Вик. — Да, все это есть в песне, но, увы, я ее спеть не смогу. Отец частенько исполнял ее, так что как-нибудь я перескажу тебе, в чем там дело. Тебе понравится, Пакс: колдуны, волшебство…
   — А волшебный меч?
   — И не один! А еще лучше, в первую же увольнительную пойдем в город и заплатим кому-нибудь из певцов, чтобы он исполнил нам ее как положено.
   Вик продолжал болтать, пока новобранцы не подошли к воротам, куда входить им полагалось строем по отделениям. Баррани так и не удалось вернуться к поднятой теме, и она, вздохнув, решила возобновить разговор на ближайших совместных со взводом Пакс занятиях. Но помимо нее, многих также интересовало, каков изнутри карцер, что сказал Стэммел, когда в первый раз пришел в камеру к Пакс, и что ей сказал Стефи… Пакс холодно и односложно отвечала — в карцере темно, сыро и отвратительно, лучше не попадать; кто и что ей сказал — это ее дело. Вскоре даже самые настойчивые поняли, что большего от нее не добьешься.
   Как-то раз Стэммел повел своих новобранцев в сад, где вела хозяйство Коула, чтобы те собирали яблоки. Его подчиненные впервые оказались в городке у Восточного замка герцога. Проходя по улицам, новобранцы с удивлением наблюдали за почти забытыми картинками обычной гражданской жизни: по улицам бегали смеющиеся дети, люди спешили по своим делам. Многие раскланивались и здоровались со Стэммелом. Взвод пересек городишко, пройдя мимо постоялого двора «Рыжий Лис» по вымощенной центральной площади, окруженной высокими каменными домами, вдоль рынка… Затем был мост через небольшую речку. С моста Пакс увидела плотину ниже по течению, пруд и мельницу с вращавшимся колесом. Сад раскинулся за рекой, к югу от большого заливного луга, где сейчас паслось несколько стад коров и отар овец.
   В саду у Коулы было больше деревьев, чем Паксенаррион смогла бы сосчитать. Она за всю жизнь не видела такого богатства. Ее тетя, у дома которой росли пять хилых яблонь да по паре слив и груш, считалась в округе знатным садоводом. Здесь же ряды плодовых деревьев уходили вдаль, казалось — за горизонт. Сейчас, осенью, на ветвях оставались только яблоки, наполнявшие воздух сада терпким ароматом. Вскоре Пакс уже стояла на лестнице, прислоненной к стволу яблони, и собирала плоды с самой верхушки. Было прохладно, но солнечно — лучшая погода для работы. Внизу, между деревьями, прогуливались Стэммел и Коула, беседуя о чем-то.
   Пакс удалось разобрать обрывки этого разговора, явно касавшегося чего-то далекого от обсуждения урожая яблок. Несколько раз до ее ушей долетало имя какой-то Тамаррион, судя по всему, некогда служившей в герцогской роте.
   По-видимому, эта таинственная Тамаррион была не то сержантом, не то даже капитаном. Пакс очень хотелось расспросить Стэммела об этой женщине, но что-то в тоне говоривших удержало ее от проявления любопытства.

 

 
   К зиме новобранцы настолько овладели основным оружием, что на занятиях им стали выдавать еще и щиты. Началась отработка действий в группах: шеренга против шеренги. Так они учились взаимодействовать в бою, чувствовать локоть товарища. Их стали ставить в караул сначала с кадровыми солдатами, а затем и самостоятельно. Стоя на крепостной стене, ощущая тяжесть настоящего меча на боку, Паксенаррион чувствовала себя выполняющей ответственнейшую задачу и всячески надеялась, что проходящие вдоль стены путники не заметят снизу ее коричневую тунику новобранца вместо бордовой формы герцогских солдат.
   Вскоре начались и занятия по тактике. Пакс к тому времени решила, что обучение подходит к концу и что их уже можно выставлять против настоящего противника. Оказалось, что она очень ошибалась.
   Вик высказал свои сомнения вслух:
   — А я думал, что мы должны просто подбежать к вражескому строю и вступить в бой.
   — Нет. Это же просто самоубийство, причем быстрое и верное. Конечно, решения будут принимать офицеры, но и вам нужно иметь хоть какое-то представление о тактике. Если будете понимать, что и зачем хочет от вас командир, будет легче и ему, и вам, а значит, вы лучше справитесь с заданием.
   Взвод собрался в столовой после обеда. Стэммел приказал сдвинуть несколько столов и принести с кухни корзинку яблок. Вывалив часть содержимого корзины на столы, он сказал:
   — Ну а теперь представьте: это мы, пехота герцога. А это противник. Посмотрите на длину шеренг.
   — А что тут смотреть? — удивился Сабен. — И так ясно, что их больше.
   — Представьте, что так случилось. Что получается на флангах?
   — Они могут ударить и с боков, сэр, — ответил Вик.
   — А если их намного больше, то они смогут и окружить нас, — добавила Пакс.
   — Точно. Невеселая перспектива, правда? Но теперь нужно разобраться, почему их строй так растянулся и, разумеется, чем они вооружены.
   Убрав часть яблок, сержант продолжил:
   — Для простоты представим, что наши силы и силы противника численно равны. Значит, их строй такой длинный, потому что тонкий. Что мы делаем? А вот что: строимся в каре, и получается, как видите, что на каждом направлении мы превосходим их по численности за счет глубины строя. Значит, мы сконцентрировали нашу силу против обширного, но маломощного удара, хотя в данной ситуации скорее противник оказался настолько глуп, что не рассчитал элементарных вещей. Если их шеренги вооружены лишь мечами, то у них нет никакого шанса на победу в таком положении.
   Эффа оторвала взгляд от стола:
   — Значит, получается, что каре лучше фронтального строя?
   — Не всегда. Все зависит от ситуации. Вспомните строевые занятия: каре не может передвигаться так быстро и легко, а мобильность — вещь очень важная. Многое зависит и от местности.
   Стэммел наскоро привел примеры того, как склон, водная преграда, болото или разбросанные по полю валуны и обломки скал могут требовать изменения тактики.
   — Командир отвечает за выбор наиболее подходящей для его подразделения местности. И наш герцог славится этим умением. Но и вы должны понимать основы этого дела, чтобы правильно оценить местность, находясь в разведке или дозоре, да и просто чтобы уметь правильно выбрать место, где принять бой и как его вести.
   — Но нам же будут приказывать…
   — Будем делать, что нам скажут…
   — Да. Но сержанты и капралы часто гибнут. Да подчас и капитаны. В бою не будет времени посылать гонца к герцогу. Если солдаты не будут знать, что делать, когорта рассыплется, и тогда сражение можно считать проигранным. В лучшем случае — попадете в плен. Когда-то в бою отличилась Коула Министьера. Она сумела удержать строй когорты и повела солдат за собой, причем приняла единственно верное тактическое решение. Вот тогда она и получила звание капрала, хотя была совсем молоденькой девушкой. Если бы она не потеряла руку при осаде замка Сильван, она стала бы самым молодым сержантом когорты, я уверен. Но даже когда она была ранена, кто-то другой принял на себя командование. Только поэтому она и осталась в живых.
   Новобранцы переглянулись. Пакс надеялась, что ей бы удалось сделать нечто подобное, не потеряв при этом руку. Сейчас единственное, что могло напугать ее, — это перспектива оборвать карьеру, став беспомощной калекой.
   Вскоре занятия по тактике перешли с теоретических демонстраций в практическую отработку. Новобранцы выстраивались в шеренги и каре, затем — в целые когорты, которые сходились в лобовом бою, отрабатывали заходы с флангов, окружение и выход из окружения. Сначала эта игра происходила без оружия, а затем новобранцам были выданы деревянные щиты и мечи.
   В небольших группах новобранцы отрабатывали тактику боя в ограниченном пространстве — на улицах и в зданиях, в конюшнях, на лестницах и в коридорах.
   Соорудив лестницы, новобранцы штурмовали стены крепости, в то время как их товарищи учились отражать штурм. Немало занятий было посвящено тому, как вести бой на пересеченной местности — в лесу, в кустарнике, среди скал — и как восстанавливать строй, выйдя на открытое место. Учились будущие солдаты и тому, как организовывать службу вне гарнизона: как выставлять боевое охранение, какие высылать дозоры и как вести разведку…
   Кроме всего перечисленного, новобранцам сообщили, что иногда герцог, желая повысить маневренность своих подразделений, нанимает или, в случае крайней необходимости, просто собирает у крестьян вьючных животных — ослов, мулов и лошадей. А следовательно, каждый солдат должен был научиться не только вести обоз, охраняя имущество и перевьючивая поклажу, но и более или менее сносно держаться в седле.

 

 
   — Это мул, — с серьезным видом объявил капрал Боск.
   Пакс подумала, что эта фраза была, пожалуй, излишней. Мул — он и есть мул. Рядом с животным на земле лежало седло.
   — Мул — это не лошадь, — продолжил капрал.
   Это тоже само собой разумелось для Пакс. Кто ж не отличит мула от коня? Хотя, быть может, для городских ребят это было бы новой информацией, подумала она.