Страница:
Глава 4
— Эрика, мне сегодня надо слетать в деревню Буин. — Данила застал Эрику в ее домике еще до выхода на работу. — По последним донесениям, там вчера бомбили и пострадало много мирных жителей. Они никогда не доберутся сюда сами, поэтому нам придется отвезти им продукты питания и медикаменты. Со мной должен был поехать Фил, но у них там в госпитале сложная операция, они начали еще ночью и до сих пор возятся, так что почти вся бригада там. А мне нужен медик на всякий случай. Мало ли что, вдруг понадобится помощь прямо на месте.
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой, я правильно поняла тебя, Данила? — Эрика докурила сигарету, затушив ее в крупной белой морской раковине, служившей ей пепельницей. Она сидела в своем любимом плетеном кресле на балконе и боролась с остатками сна. Стояло прекрасное ясное утро, первое за время долгих проливных дождей. Мокрый сезон был в разгаре, и тропические ливни брали свое, вырвавшись из плена после затянувшегося сухого сезона. И теперь все вокруг преображалось на глазах, покрывалось зеленью и цвело пышным цветом, меняя желто-коричневый окрас холмов и лугов на ярко-зеленый цвет. Эрика проснулась по будильнику и все никак не могла согнать следы сна, до сих пор мысленно пребывая в том состоянии, когда сон и реальность не разграничились и картины ночных видений все еще стоят перед глазами. Ей снился дом, снились родители, Макс, и это не было полным горечи и кошмаров, как обычно бывало в ее сновидениях, а, наоборот, оставило какое-то светлое чувство. Она проснулась с улыбкой на губах, и уже один этот факт обещал сделать день прекрасным. Данила застал ее врасплох, но она уже привыкла к неожиданным переменам планов.
— Именно, если ты не возражаешь, конечно. — Данила облокотился на перила балкона, разглядывая все еще сонную Эрику и думая, правильно ли он делает, предлагая ей эту довольно рискованную поездку. По его данным, бомбежка была случайной, регулярных военных действий там не было, но все же риск оставался, так как это было совсем рядом с лагерем повстанцев. Но ему действительно был нужен врач для этой поездки, и, по странному совпадению, все оказались заняты. Свободной оставалась только Эрика, которую не стали вызывать на ночную операцию, так как она и так уже провела две ночи подряд на дежурстве, поэтому решили дать ей отдохнуть. В итоге же получалось, что теперь ей придется сопровождать Данилу. «Хорошенькую услугу оказал ей Фил», — подумал Данила с некоторым раздражением, не отдавая себе отчета, что, если бы на ее месте оказался любой другой, он бы так не нервничал.
— Когда вылетаем? — Эрика, казалось, была ничуть не озабочена предстоящей поездкой.
— Через час. Зайдешь в штаб перед вылетом, проверишь набор для оказания первой помощи, остальное я сам подготовлю. Да, и надень пуленепробиваемый жилет на всякий случай.
— Что, есть вероятность пальбы? — Лицо Эрики оставалось непроницаемым.
— В здешних условиях вероятность есть всегда, ты же знаешь, — спокойно проговорил Данила, хотя подобные меры предосторожности они предпринимали далеко не каждый день.
— Договорились. — Эрика встала со своего кресла и потянулась. — У-ух, сейчас бы искупаться в море! — мечтательно сказала она, прекрасно зная, что это пока невозможно, до тех пор пока не ситуация не прояснится и им не разрешат покидать территорию лагеря. Но к тому времени их самих здесь, пожалуй, уже не будет. Так что придется отложить мечты до отпуска.
— Мечтать не вредно, — поддразнил ее Данила, — а пока можешь довольствоваться прекрасным душем из чистейшей дождевой воды. В лучших салонах красоты ты не получишь такое купание, да еще и бесплатно!
— Ну да, — усмехнулась Эрика, вспоминая, что можно получить в салонах красоты, и это показалось ей таким далеким, как будто бы и не с ней все это происходило когда-то. Она встряхнула своими роскошными волосами, как бы отгоняя мысли из прошлого. — Ну ладно, Данила, ты иди, собирай все, что нужно, а я минут через сорок подойду, в госпиталь заскочу на минутку и сразу в штаб. Рабдина еще спит?
— Спит, вчера допоздна морочила голову няне своими книжками, не могли уложить в кровать, теперь вот отсыпается.
— Еще бы. Она тратит столько энергии за день, я вообще удивляюсь, когда она ее успевает пополнять!
— Хорошо, что она не застала тебя вчера, а то и тебе бы не дала уснуть. Когда ты вообще успеваешь отдыхать, если моя красавица не дает тебе ни секунды покоя?
— Да ладно, ты же знаешь, что я лучше отдыхаю с ней, чем одна. С ней веселее, она такая забавная и славная девчонка, никаких хлопот, одни приятности! — улыбнулась Эрика. Она и в самом деле так думала, с Рабдиной ее вечера летели быстрее и веселее. И с Данилой тоже, пожалуй. — Ну ладно, Данила, до встречи, — попрощалась она, — и вправду пора душ принять, а то не проснусь никак!
— До встречи. — Данила не переставал удивляться легкости, с которой Эрика бралась за любые задания, даже тогда, когда это было ей не совсем по силам. Она старалась набрать как можно больше опыта во всем, с чем сталкивалась, и в то же время иногда сквозь ее поступки сквозило болезненное стремление быть для всех хорошей. Порой он даже говорил ей об этом, пытаясь объяснить, что это нереально, что временами здоровый эгоизм очень даже уместен, невозможно быть хорошей для всех.
— У всех у нас есть право на заботу о себе, Эрика, ты не можешь все время стараться только для других в ущерб себе, как иногда ты делаешь, ты же не святая, таким образом только лишний стресс заработаешь, — сказал ей как-то Данила.
— Знаешь, Данила, всему в жизни есть предел, — ответила она, скривив губы. — И, поверь мне, свой лимит на эгоизм я, пожалуй, уже исчерпала. С лихвой. Так что пора мне и в другом ключе пожить немного. Тебе не понять, о чем я говорю, потому что ты знаешь меня совсем немного и узнал меня не такой, какая я была раньше. Поэтому придется тебе поверить мне на слово, что я знаю, что делаю. Кроме того, мне совсем не в тягость, а даже наоборот, приятно доставлять людям радость.
На этом она тему закрыла, не дав Даниле возможности продолжить нравоучения в этом направлении. Сейчас он вспомнил об этом разговоре, думая, что Эрика будто нарочно ставит себя в тяжелые условия как можно чаще, словно искупая этим какие-то грехи. «Сколько еще загадок и недосказанного ты таишь в себе, — думал он, направляясь к штабу, — в один прекрасный день я подберу ключик к твоему сундучку с секретами. И кажется мне, что открыть его будет необходимо прежде всего тебе самой».
Полетели втроем — пилот Тони, Данила и Эрика, нагруженные ящиками с разнообразным содержимым. Тони был австралийцем, работающим в частной компании, которая выполняла заказы на полеты на вертолете. Немногие организации могли себе позволить иметь собственный вертолет и были вынуждены обращаться в компанию за такого рода услугами, поэтому такой бизнес был очень доходным. Это стоило недешево, но другого выхода не было. Тони часто летал с «милосердцами», как он их называл, и знал там практически всех работников, а также их маршруты. Зачастую он приходил к ним в лагерь просто так, навестить и скрасить свои вечера, и со многими у него сложились приятельские отношения, хотя по натуре своей он был намного прагматичнее и считал, что работники подобных гуманитарных организаций страдают излишним идеализмом.
— Кто оценит ваши старания и мучения за гроши, которые вы получаете за свой адский труд? — вопрошал он их с иронией. — Вы думаете, эти люди способны оценить порывы вашей души? Как бы не так! Я здесь живу уже очень давно и знаю их вдоль и поперек. С ними ухо надо держать востро, дашь палец — откусят всю руку! Это я вам точно говорю!
Но, несмотря на такие заявления, Тони был надежным партнером и дело свое знал хорошо. Он никогда не подводил, и Данила любил, когда за штурвалом был именно он, а не другие пилоты. Поэтому в этот раз ему тоже стало спокойнее на душе, когда он узнал, что с ними полетит Тони. «Хорошая у нас подбирается команда», — улыбнулся он про себя.
Собрались они быстро и благодаря прекрасной погоде через полчаса были уже на месте. Выходя из кабины вертолета, прикрыли лица от солнца и ветра. Они приземлились недалеко от деревни Буин, где встречающие должны были забрать привезенный груз. Однако вокруг было пусто, их никто не встречал, и это было очень странно.
— Как минимум к нам должен был бы выйти местный священник, отец Питер, именно он с нами связался и сообщил о том, что требуется помощь. Странно, что его нет… — Данила встревоженно оглядывался вокруг, раздумывая, что им делать дальше.
— Давай хотя бы оставим груз кому-нибудь из местных, и тогда уже можно будет лететь обратно. — Эрике тоже показалось необычным отсутствие людей. — Не лететь же нам с нашими ящиками обратно.
— Да, но у нас есть правила безопасности, которым мы обязаны следовать, и эти правила не разрешают нам действовать при невыясненных обстоятельствах на чужой территории. — Данила уже вытащил рацию, чтобы связаться со штабом и посоветоваться о дальнейших действиях, когда они увидели группу людей, двигающихся к ним навстречу со стороны деревни. Данила заслонил глаза от солнца, разглядывая приближающихся. Они были похожи на местных, но в отличие от мирных жителей деревень были вооружены, что выдавало в них повстанцев.
— Похоже, к нам непрошеные гости, — процедил сквозь зубы Тони, оценивая, чем им это может грозить и как быстро они смогут убраться отсюда в случае реальной угрозы. «Гости» что-то кричали им на местном наречии, из чего он смог разобрать только что-то вроде «стоп», «не двигайтесь». Когда они подошли к ним поближе, было уже четко видно, что это представители вооруженных сепаратистов, но настроены они были не агрессивно.
— Зачем вы приехали? — Один из них, с густой бородой, одетый в форму с камуфляжным окрасом, подошел к ним вплотную. Он не направил на них оружия, но и не убрал палец с курка.
— Мы представители гуманитарной организации «Милосердие», привезли продукты и лекарства. — Данила оставался спокойным, ничем не выдавая волнения. — Нам сообщили, что здесь вчера бомбили, и попросили помощи.
— Да, ваши друзья из правительства решили взорвать всю деревню, никого не пожалели. — Повстанец сплюнул на землю красную слюну с бетелем, яростно сверкнув глазами.
— Это не наши друзья, мы соблюдаем нейтралитет, мы помогаем многим вашим, когда они приходят к нам в госпиталь, вот и сейчас привезли помощь для жителей этой деревни, а ведь это тоже ваши люди. — Данила старался вести переговоры как можно мягче, чтобы не спровоцировать вооруженных людей на агрессию. Они, похоже, и так уже были взбудоражены вчерашней бомбежкой и полны жажды мщения. — Кому мы можем оставить эти ящики?
— А оружие у вас есть?
— Нет, мы не поставляем оружие, только продовольствие и медикаменты. Это все, что находится в нашем вертолете.
— О’кей, мы проверим. — Человек в камуфляжной форме скомандовал что-то своим людям, и двое из них отделились от группы и вошли в вертолет, начав проверять содержимое ящиков. Потом они вышли и стали переговариваться между собой, поглядывая то на Данилу, то на вертолет.
— Вам придется остаться с нами, — наконец сообщил им один из повстанцев, — мы заберем ваш вертолет. Нашим людям нужен вертолет. У нас мало транспорта, а тем более вертолетов, а нам надо воевать, чтобы вернуть остров обратно нашему народу. А вы пойдете с нами. Кто из вас пилот?
— Ну я, — с вызовом ответил Тони.
— Тебе придется показать моему человеку, как управлять этой штукой, и перегнать его в укрытие. Нечего ему стоять тут на открытой местности.
— Но среди деревьев мы его не сможем посадить. И потом, как вы себе это представляете — за пять минут научить кого-то управлять вертолетом? — взбесился Тони. Мало того что у него забирают вертолет, еще и учить кого-то надо!
— Значит, пристроите вертолет около деревьев, чтобы можно было прикрыть его ветками. И не твоего ума дело, за сколько времени мой человек научится управлять твоей машиной. Мало будет пяти минут, потратите час, два, целый день! Твои друзья подождут! — загоготал бородач. — И ты не в том положении, чтобы спорить с нами!
— Тони, сделай, что просят, — тихо сказал Данила. — Он прав, мы не в том положении.
Тони зло сплюнул и пошел к вертолету, где его уже ждал один из солдат. Данила с Эрикой направились к деревне. Что происходит? Что с ними собираются делать? Как долго им придется здесь оставаться? Эти вопросы мучили их, пока они молча следовали за вооруженными людьми.
— Не вытаскивай рацию, — тихо сказал Данила Эрике, — не показывай, что она у тебя есть. Она нам еще пригодится.
Но эти предосторожности были напрасны, так как, когда они дошли до ближайшего дома, где их ожидала еще бо\льшая группа повстанцев, их тут же обыскали, отобрав и рацию, и ножи, оставив только фляги с водой и салфетки. Их продержали в комнате около часа, пока не появился Тони.
— Ну как прошло обучение? — спросил Данила. — Сертификат выдал?
— Ага, десять сертификатов и лицензию в придачу. Не знаю, как они, я с этим парнем не решусь сесть в одну кабину. Хотя, надо признать, схватывает он достаточно быстро, прямо-таки на лету. Что тут у вас?
— Пока ничего. Молчат. Я ждал тебя, теперь пойду поговорю с ними.
Данила подошел к охранявшему их парню, сказав, что хочет переговорить с главным. Тот сделал шаг в сторону, пропустив его в комнату, где сидели все остальные.
— Кто у вас здесь главный? — спросил Данила, оглядывая лоснящихся от пота, уставших людей, в глазах которых была лишь надежда на сегодняшний день, дальше они не загадывали.
— Что ты хотел? — отозвался тот самый мужчина в форме, который разговаривал с ними около вертолета.
— Что вы собираетесь с нами делать? Если вам нужен только вертолет, то отдайте нам рацию, чтобы мы связались с нашим штабом, и они пришлют за нами кого-нибудь. — Данила не знал, как себя вести, так как ситуация была непредсказуема, к тому же он безумно нервничал из-за того, что втянул Эрику в эту дурацкую поездку. Да и Рабдина… там, в лагере… Но кто же знал?
— Вас никто не тронет, мы знаем ваш лагерь и ваш госпиталь, мы не звери, мы не будем трогать тех, кто не воюет против нас. — Вожак разглядывал Данилу, пытаясь углядеть в его глазах страх. Страха не было, и это ему понравилось. Раз эти люди не боятся их, значит, они не видят в них животных, как это часто встречалось среди белых. — Но вам все равно придется погостить у нас. Дело в том, что у правительства сейчас группа наших людей, посланных на переговоры. Они должны вернуться на днях, нам обещали, что не тронут их, но мы не верим ничьим словам. Мы слишком часто верили пустым обещаниям, которые потом использовали против нас. Поэтому на этот раз мы продержим вас у нас до тех пор, пока не вернутся наши люди. Вы будете гарантом их безопасности.
— Но как правительство узнает, что мы здесь? Как они узнают, что мы тут в качестве гаранта безопасности ваших людей? — Данила немного успокоился, так как он не думал, что переговорщиков захватят, скорее всего, они вернутся, как и было обещано, а следовательно, вероятность, что группу Данилуы отпустят совсем скоро, была достаточно реальна.
— А вы эту информацию по своей рации передадите. А мы подтвердим по своим каналам. Так что за это не волнуйтесь, — усмехнулся лидер. — Сегодня вас переправят в деревню Лагуан, где находится наш лагерь, там вы и будете ждать. Мы будем давать вам возможность время от времени связываться со своими, чтобы не думали, что мы вас тут замучили до смерти. — В его глазах опять появились горечь и озлобленность. — А то ведь нас всем представляют как бессердечных варваров, убивающих всех вокруг без причины… Никто не хочет понять, что мы просто боремся за чистоту нашей земли, за обладание ею, за то, чтобы наши дети дышали чистым воздухом, а не пылью с медных рудников, батрача на иностранцев за гроши. Да что там, разве вам это понять… — Он махнул рукой, резко повернулся и пошел к выходу. — Подготовьте все для переброски наших… эээ… гостей в Лагуан. Мы все тоже снимемся отсюда, оставим только пару ребят для связи, — бросил он не оборачиваясь.
После того как все собрались, Данилу заставили под надзором связаться с его штабом и передать, что они будут находиться в одном из лагерей сепаратистов, ожидая возвращения посланцев с переговоров. Место, где они находятся, называть было запрещено, только договорились о следующем выходе на связь. Эрика вела себя спокойно, хотя было видно, что ей жарко и что она устала, но она старалась это никому не показывать. Тони время от времени выражал свое мнение на все происходящее немногословными, но красноречивыми матерными фразами. Данила нервничал больше всех, так как чувствовал себя ответственным за своих людей и еще не до конца понимал, насколько можно верить обещаниям повстанцев отпустить их после того, как их люди вернутся с переговоров. А что, если переговоры закончатся не так, как они ожидали, что, если им не пойдут на уступки, что тогда? Что тогда станется с миролюбивым настроем повстанцев по отношению к их «гостям»? И что станет с Рабдиной, если с ним, Данилой, что-нибудь случится? Он не мог дать ответы на эти вопросы, поэтому оставалось только надеяться на лучший исход.
— Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой, я правильно поняла тебя, Данила? — Эрика докурила сигарету, затушив ее в крупной белой морской раковине, служившей ей пепельницей. Она сидела в своем любимом плетеном кресле на балконе и боролась с остатками сна. Стояло прекрасное ясное утро, первое за время долгих проливных дождей. Мокрый сезон был в разгаре, и тропические ливни брали свое, вырвавшись из плена после затянувшегося сухого сезона. И теперь все вокруг преображалось на глазах, покрывалось зеленью и цвело пышным цветом, меняя желто-коричневый окрас холмов и лугов на ярко-зеленый цвет. Эрика проснулась по будильнику и все никак не могла согнать следы сна, до сих пор мысленно пребывая в том состоянии, когда сон и реальность не разграничились и картины ночных видений все еще стоят перед глазами. Ей снился дом, снились родители, Макс, и это не было полным горечи и кошмаров, как обычно бывало в ее сновидениях, а, наоборот, оставило какое-то светлое чувство. Она проснулась с улыбкой на губах, и уже один этот факт обещал сделать день прекрасным. Данила застал ее врасплох, но она уже привыкла к неожиданным переменам планов.
— Именно, если ты не возражаешь, конечно. — Данила облокотился на перила балкона, разглядывая все еще сонную Эрику и думая, правильно ли он делает, предлагая ей эту довольно рискованную поездку. По его данным, бомбежка была случайной, регулярных военных действий там не было, но все же риск оставался, так как это было совсем рядом с лагерем повстанцев. Но ему действительно был нужен врач для этой поездки, и, по странному совпадению, все оказались заняты. Свободной оставалась только Эрика, которую не стали вызывать на ночную операцию, так как она и так уже провела две ночи подряд на дежурстве, поэтому решили дать ей отдохнуть. В итоге же получалось, что теперь ей придется сопровождать Данилу. «Хорошенькую услугу оказал ей Фил», — подумал Данила с некоторым раздражением, не отдавая себе отчета, что, если бы на ее месте оказался любой другой, он бы так не нервничал.
— Когда вылетаем? — Эрика, казалось, была ничуть не озабочена предстоящей поездкой.
— Через час. Зайдешь в штаб перед вылетом, проверишь набор для оказания первой помощи, остальное я сам подготовлю. Да, и надень пуленепробиваемый жилет на всякий случай.
— Что, есть вероятность пальбы? — Лицо Эрики оставалось непроницаемым.
— В здешних условиях вероятность есть всегда, ты же знаешь, — спокойно проговорил Данила, хотя подобные меры предосторожности они предпринимали далеко не каждый день.
— Договорились. — Эрика встала со своего кресла и потянулась. — У-ух, сейчас бы искупаться в море! — мечтательно сказала она, прекрасно зная, что это пока невозможно, до тех пор пока не ситуация не прояснится и им не разрешат покидать территорию лагеря. Но к тому времени их самих здесь, пожалуй, уже не будет. Так что придется отложить мечты до отпуска.
— Мечтать не вредно, — поддразнил ее Данила, — а пока можешь довольствоваться прекрасным душем из чистейшей дождевой воды. В лучших салонах красоты ты не получишь такое купание, да еще и бесплатно!
— Ну да, — усмехнулась Эрика, вспоминая, что можно получить в салонах красоты, и это показалось ей таким далеким, как будто бы и не с ней все это происходило когда-то. Она встряхнула своими роскошными волосами, как бы отгоняя мысли из прошлого. — Ну ладно, Данила, ты иди, собирай все, что нужно, а я минут через сорок подойду, в госпиталь заскочу на минутку и сразу в штаб. Рабдина еще спит?
— Спит, вчера допоздна морочила голову няне своими книжками, не могли уложить в кровать, теперь вот отсыпается.
— Еще бы. Она тратит столько энергии за день, я вообще удивляюсь, когда она ее успевает пополнять!
— Хорошо, что она не застала тебя вчера, а то и тебе бы не дала уснуть. Когда ты вообще успеваешь отдыхать, если моя красавица не дает тебе ни секунды покоя?
— Да ладно, ты же знаешь, что я лучше отдыхаю с ней, чем одна. С ней веселее, она такая забавная и славная девчонка, никаких хлопот, одни приятности! — улыбнулась Эрика. Она и в самом деле так думала, с Рабдиной ее вечера летели быстрее и веселее. И с Данилой тоже, пожалуй. — Ну ладно, Данила, до встречи, — попрощалась она, — и вправду пора душ принять, а то не проснусь никак!
— До встречи. — Данила не переставал удивляться легкости, с которой Эрика бралась за любые задания, даже тогда, когда это было ей не совсем по силам. Она старалась набрать как можно больше опыта во всем, с чем сталкивалась, и в то же время иногда сквозь ее поступки сквозило болезненное стремление быть для всех хорошей. Порой он даже говорил ей об этом, пытаясь объяснить, что это нереально, что временами здоровый эгоизм очень даже уместен, невозможно быть хорошей для всех.
— У всех у нас есть право на заботу о себе, Эрика, ты не можешь все время стараться только для других в ущерб себе, как иногда ты делаешь, ты же не святая, таким образом только лишний стресс заработаешь, — сказал ей как-то Данила.
— Знаешь, Данила, всему в жизни есть предел, — ответила она, скривив губы. — И, поверь мне, свой лимит на эгоизм я, пожалуй, уже исчерпала. С лихвой. Так что пора мне и в другом ключе пожить немного. Тебе не понять, о чем я говорю, потому что ты знаешь меня совсем немного и узнал меня не такой, какая я была раньше. Поэтому придется тебе поверить мне на слово, что я знаю, что делаю. Кроме того, мне совсем не в тягость, а даже наоборот, приятно доставлять людям радость.
На этом она тему закрыла, не дав Даниле возможности продолжить нравоучения в этом направлении. Сейчас он вспомнил об этом разговоре, думая, что Эрика будто нарочно ставит себя в тяжелые условия как можно чаще, словно искупая этим какие-то грехи. «Сколько еще загадок и недосказанного ты таишь в себе, — думал он, направляясь к штабу, — в один прекрасный день я подберу ключик к твоему сундучку с секретами. И кажется мне, что открыть его будет необходимо прежде всего тебе самой».
Полетели втроем — пилот Тони, Данила и Эрика, нагруженные ящиками с разнообразным содержимым. Тони был австралийцем, работающим в частной компании, которая выполняла заказы на полеты на вертолете. Немногие организации могли себе позволить иметь собственный вертолет и были вынуждены обращаться в компанию за такого рода услугами, поэтому такой бизнес был очень доходным. Это стоило недешево, но другого выхода не было. Тони часто летал с «милосердцами», как он их называл, и знал там практически всех работников, а также их маршруты. Зачастую он приходил к ним в лагерь просто так, навестить и скрасить свои вечера, и со многими у него сложились приятельские отношения, хотя по натуре своей он был намного прагматичнее и считал, что работники подобных гуманитарных организаций страдают излишним идеализмом.
— Кто оценит ваши старания и мучения за гроши, которые вы получаете за свой адский труд? — вопрошал он их с иронией. — Вы думаете, эти люди способны оценить порывы вашей души? Как бы не так! Я здесь живу уже очень давно и знаю их вдоль и поперек. С ними ухо надо держать востро, дашь палец — откусят всю руку! Это я вам точно говорю!
Но, несмотря на такие заявления, Тони был надежным партнером и дело свое знал хорошо. Он никогда не подводил, и Данила любил, когда за штурвалом был именно он, а не другие пилоты. Поэтому в этот раз ему тоже стало спокойнее на душе, когда он узнал, что с ними полетит Тони. «Хорошая у нас подбирается команда», — улыбнулся он про себя.
Собрались они быстро и благодаря прекрасной погоде через полчаса были уже на месте. Выходя из кабины вертолета, прикрыли лица от солнца и ветра. Они приземлились недалеко от деревни Буин, где встречающие должны были забрать привезенный груз. Однако вокруг было пусто, их никто не встречал, и это было очень странно.
— Как минимум к нам должен был бы выйти местный священник, отец Питер, именно он с нами связался и сообщил о том, что требуется помощь. Странно, что его нет… — Данила встревоженно оглядывался вокруг, раздумывая, что им делать дальше.
— Давай хотя бы оставим груз кому-нибудь из местных, и тогда уже можно будет лететь обратно. — Эрике тоже показалось необычным отсутствие людей. — Не лететь же нам с нашими ящиками обратно.
— Да, но у нас есть правила безопасности, которым мы обязаны следовать, и эти правила не разрешают нам действовать при невыясненных обстоятельствах на чужой территории. — Данила уже вытащил рацию, чтобы связаться со штабом и посоветоваться о дальнейших действиях, когда они увидели группу людей, двигающихся к ним навстречу со стороны деревни. Данила заслонил глаза от солнца, разглядывая приближающихся. Они были похожи на местных, но в отличие от мирных жителей деревень были вооружены, что выдавало в них повстанцев.
— Похоже, к нам непрошеные гости, — процедил сквозь зубы Тони, оценивая, чем им это может грозить и как быстро они смогут убраться отсюда в случае реальной угрозы. «Гости» что-то кричали им на местном наречии, из чего он смог разобрать только что-то вроде «стоп», «не двигайтесь». Когда они подошли к ним поближе, было уже четко видно, что это представители вооруженных сепаратистов, но настроены они были не агрессивно.
— Зачем вы приехали? — Один из них, с густой бородой, одетый в форму с камуфляжным окрасом, подошел к ним вплотную. Он не направил на них оружия, но и не убрал палец с курка.
— Мы представители гуманитарной организации «Милосердие», привезли продукты и лекарства. — Данила оставался спокойным, ничем не выдавая волнения. — Нам сообщили, что здесь вчера бомбили, и попросили помощи.
— Да, ваши друзья из правительства решили взорвать всю деревню, никого не пожалели. — Повстанец сплюнул на землю красную слюну с бетелем, яростно сверкнув глазами.
— Это не наши друзья, мы соблюдаем нейтралитет, мы помогаем многим вашим, когда они приходят к нам в госпиталь, вот и сейчас привезли помощь для жителей этой деревни, а ведь это тоже ваши люди. — Данила старался вести переговоры как можно мягче, чтобы не спровоцировать вооруженных людей на агрессию. Они, похоже, и так уже были взбудоражены вчерашней бомбежкой и полны жажды мщения. — Кому мы можем оставить эти ящики?
— А оружие у вас есть?
— Нет, мы не поставляем оружие, только продовольствие и медикаменты. Это все, что находится в нашем вертолете.
— О’кей, мы проверим. — Человек в камуфляжной форме скомандовал что-то своим людям, и двое из них отделились от группы и вошли в вертолет, начав проверять содержимое ящиков. Потом они вышли и стали переговариваться между собой, поглядывая то на Данилу, то на вертолет.
— Вам придется остаться с нами, — наконец сообщил им один из повстанцев, — мы заберем ваш вертолет. Нашим людям нужен вертолет. У нас мало транспорта, а тем более вертолетов, а нам надо воевать, чтобы вернуть остров обратно нашему народу. А вы пойдете с нами. Кто из вас пилот?
— Ну я, — с вызовом ответил Тони.
— Тебе придется показать моему человеку, как управлять этой штукой, и перегнать его в укрытие. Нечего ему стоять тут на открытой местности.
— Но среди деревьев мы его не сможем посадить. И потом, как вы себе это представляете — за пять минут научить кого-то управлять вертолетом? — взбесился Тони. Мало того что у него забирают вертолет, еще и учить кого-то надо!
— Значит, пристроите вертолет около деревьев, чтобы можно было прикрыть его ветками. И не твоего ума дело, за сколько времени мой человек научится управлять твоей машиной. Мало будет пяти минут, потратите час, два, целый день! Твои друзья подождут! — загоготал бородач. — И ты не в том положении, чтобы спорить с нами!
— Тони, сделай, что просят, — тихо сказал Данила. — Он прав, мы не в том положении.
Тони зло сплюнул и пошел к вертолету, где его уже ждал один из солдат. Данила с Эрикой направились к деревне. Что происходит? Что с ними собираются делать? Как долго им придется здесь оставаться? Эти вопросы мучили их, пока они молча следовали за вооруженными людьми.
— Не вытаскивай рацию, — тихо сказал Данила Эрике, — не показывай, что она у тебя есть. Она нам еще пригодится.
Но эти предосторожности были напрасны, так как, когда они дошли до ближайшего дома, где их ожидала еще бо\льшая группа повстанцев, их тут же обыскали, отобрав и рацию, и ножи, оставив только фляги с водой и салфетки. Их продержали в комнате около часа, пока не появился Тони.
— Ну как прошло обучение? — спросил Данила. — Сертификат выдал?
— Ага, десять сертификатов и лицензию в придачу. Не знаю, как они, я с этим парнем не решусь сесть в одну кабину. Хотя, надо признать, схватывает он достаточно быстро, прямо-таки на лету. Что тут у вас?
— Пока ничего. Молчат. Я ждал тебя, теперь пойду поговорю с ними.
Данила подошел к охранявшему их парню, сказав, что хочет переговорить с главным. Тот сделал шаг в сторону, пропустив его в комнату, где сидели все остальные.
— Кто у вас здесь главный? — спросил Данила, оглядывая лоснящихся от пота, уставших людей, в глазах которых была лишь надежда на сегодняшний день, дальше они не загадывали.
— Что ты хотел? — отозвался тот самый мужчина в форме, который разговаривал с ними около вертолета.
— Что вы собираетесь с нами делать? Если вам нужен только вертолет, то отдайте нам рацию, чтобы мы связались с нашим штабом, и они пришлют за нами кого-нибудь. — Данила не знал, как себя вести, так как ситуация была непредсказуема, к тому же он безумно нервничал из-за того, что втянул Эрику в эту дурацкую поездку. Да и Рабдина… там, в лагере… Но кто же знал?
— Вас никто не тронет, мы знаем ваш лагерь и ваш госпиталь, мы не звери, мы не будем трогать тех, кто не воюет против нас. — Вожак разглядывал Данилу, пытаясь углядеть в его глазах страх. Страха не было, и это ему понравилось. Раз эти люди не боятся их, значит, они не видят в них животных, как это часто встречалось среди белых. — Но вам все равно придется погостить у нас. Дело в том, что у правительства сейчас группа наших людей, посланных на переговоры. Они должны вернуться на днях, нам обещали, что не тронут их, но мы не верим ничьим словам. Мы слишком часто верили пустым обещаниям, которые потом использовали против нас. Поэтому на этот раз мы продержим вас у нас до тех пор, пока не вернутся наши люди. Вы будете гарантом их безопасности.
— Но как правительство узнает, что мы здесь? Как они узнают, что мы тут в качестве гаранта безопасности ваших людей? — Данила немного успокоился, так как он не думал, что переговорщиков захватят, скорее всего, они вернутся, как и было обещано, а следовательно, вероятность, что группу Данилуы отпустят совсем скоро, была достаточно реальна.
— А вы эту информацию по своей рации передадите. А мы подтвердим по своим каналам. Так что за это не волнуйтесь, — усмехнулся лидер. — Сегодня вас переправят в деревню Лагуан, где находится наш лагерь, там вы и будете ждать. Мы будем давать вам возможность время от времени связываться со своими, чтобы не думали, что мы вас тут замучили до смерти. — В его глазах опять появились горечь и озлобленность. — А то ведь нас всем представляют как бессердечных варваров, убивающих всех вокруг без причины… Никто не хочет понять, что мы просто боремся за чистоту нашей земли, за обладание ею, за то, чтобы наши дети дышали чистым воздухом, а не пылью с медных рудников, батрача на иностранцев за гроши. Да что там, разве вам это понять… — Он махнул рукой, резко повернулся и пошел к выходу. — Подготовьте все для переброски наших… эээ… гостей в Лагуан. Мы все тоже снимемся отсюда, оставим только пару ребят для связи, — бросил он не оборачиваясь.
После того как все собрались, Данилу заставили под надзором связаться с его штабом и передать, что они будут находиться в одном из лагерей сепаратистов, ожидая возвращения посланцев с переговоров. Место, где они находятся, называть было запрещено, только договорились о следующем выходе на связь. Эрика вела себя спокойно, хотя было видно, что ей жарко и что она устала, но она старалась это никому не показывать. Тони время от времени выражал свое мнение на все происходящее немногословными, но красноречивыми матерными фразами. Данила нервничал больше всех, так как чувствовал себя ответственным за своих людей и еще не до конца понимал, насколько можно верить обещаниям повстанцев отпустить их после того, как их люди вернутся с переговоров. А что, если переговоры закончатся не так, как они ожидали, что, если им не пойдут на уступки, что тогда? Что тогда станется с миролюбивым настроем повстанцев по отношению к их «гостям»? И что станет с Рабдиной, если с ним, Данилой, что-нибудь случится? Он не мог дать ответы на эти вопросы, поэтому оставалось только надеяться на лучший исход.
Глава 5
Ночью этого же дня они были уже в Лагуане. Путь туда была очень тяжелым, так как недавние тропические ливни размыли дороги, и открытый грузовик, в который они плотно набились, пришлось оставить где-то посередине дороги, а дальше идти пешком. Когда они наконец добрались до места назначения, то были выжаты, как лимон, грязные, потные, голодные. Но, как оказалось, никто не собирался их кормить в этот вечер, так как все почти сразу же уснули, закрыв их в бараке и оставив охрану перед входом. Усталость была сильнее голода, и они тоже уснули почти мгновенно, как только почувствовали под собой ворох банановых листьев. Всю ночь их кто-то кусал, и все трое беспрестанно ворочались и чертыхались.
Наутро их разбудила одна из местных женщин, видимо жена одного из сепаратистов. Она принесла им немного запеченного сладкого картофеля и различных листьев, которые употреблялись в качестве съедобной зелени. На лбу у нее была татуировка в виде двух полосок, это означало, что она являлась старшей дочерью в семье. Волосы ее были коротко острижены и повязаны цветастым платком по типу банданы.
— Это ваша еда, вода стоит там, в углу, в баллоне, это дождевая вода, ее можно пить. — Она поставила перед ними еду, завернутую в банановые листья, и молча вышла.
Тони, Данила и Эрика набросились на картофель, но его оказалось совсем мало на троих голодных взрослых, и пришлось запихивать в себя и тушеные листья, хотя вкус у них был достаточно отвратительный.
— А ведь они этим питаются всю жизнь, — заметила наконец Эрика, запивая «завтрак» теплой мутноватой водой.
— Да уж, они делятся с нами тем, что есть, но, боюсь, нашим желудкам понадобится время, чтобы привыкнуть к такой пище, — сказал Данила, ощущая, как, словно в ответ на его слова, желудок предупредительно заурчал. — Как вы вообще, ребята? — обратился он к Тони и Эрике, но смотрел при этом только на Эрику. Вид у нее был неважнецкий. Под глазами синяки, волосы спутались и были полны разных колючек и сухой травы. Несмотря на это, она держалась молодцом, как будто оказывалась в таких ситуациях не раз и ей было не привыкать к подобным условиям.
— Могло бы быть и лучше, — процедил Тони, выковыривая тростинкой из зубов грубоватые жилки съеденных листьев. — Надеюсь, эти их дипломаты чертовы скоро вернутся.
Эрика разглядывала свои ступни, которые она натерла во время вчерашнего перехода.
— Я, пожалуй, лучше без обуви пока похожу, — сказала она, промывая их водой. — А то мои раны совсем нагноятся.
— Ну конечно, чтобы тебя какая-нибудь тварь укусила? — запротестовал Данила. — Лучше приложи к ним кусок бананового листа и надень сверху носки и ботинки. Так будет безопаснее.
— Черт, меня комары искусали, живого места нет! — ругался Тони, расчесывая бесчисленные укусы.
— Не только тебя, — пробормотал Данила, у которого тоже зудело все тело. — Эрика, давай я тебе помогу распутать волосы, они полны колючек.
— Думаю, что мне придется их отстричь, когда вернемся, за пару дней здесь они запутаются окончательно, вряд ли можно будет их привести в нормальный вид. — Эрика с грустью провела по волосам рукой, ощупывая, что в них набралось.
— Да еще и вшей наверняка подхватим здесь, и блох, и чесотку. — У Тони голова была полна мрачных прогнозов. Хоть он и достаточно давно жил на этом острове, но никогда не попадал в условия, в которых жили местные жители. Таким, как он, иностранцам обеспечивались самые лучшие условия жизни, которые только можно было позволить в Бугенвиле. Даже после начала войны он жил неплохо, так как спрос на его полеты не падал, и это давало ему вполне приличный заработок. Продукты привозили его друзья, так что он не слишком страдал от отсутствия комфорта. Здесь же все было, по его мнению, настолько ужасным, что радоваться было абсолютно нечему, особенно учитывая тот факт, что пробудут они здесь еще неизвестно сколько. — Твои «пара дней», Эрика, звучат чертовски неправдоподобно!
— Если мы будем только об этом и думать, то можно сразу записываться в очередь в психушку, — сказала Эрика. Она чувствовала себя препротивнейше, ее тошнило от этой еды, отчаянно хотелось искупаться, ноги ныли и болели в тех местах, где она их натерла, но ей казалось, что они все в одной лодке, поэтому не имеют права расслабляться, чтобы не упасть духом окончательно.
— А может, нам попытаться бежать отсюда, пока ноги целы? — вдруг предложил Тони на полном серьезе.
— Да ты с ума сошел? — Данила не верил своим ушам. — Мы же в горах, куда ты пойдешь? Даже если ты имеешь представление, куда двигаться, первые же повстанцы, на которых мы наткнемся, пристрелят нас немедленно, учитывая цвет нашей кожи. Мы же для них все на одно лицо, думаешь, будут разбираться?
— Не говоря уж о том, сколько там змей и прочей живности, брр, — добавила Эрика, брезгливо передергивая плечами.
— Вы как хотите, а я, если еще пару дней ничего не решится, уматываю отсюда, по мне, так это лучше, чем ждать, пока тебя пристрелят во сне за чьи-то ошибки. — Тони пнул какой-то тюк, находившийся в комнате, злясь от собственного бессилия.
Послышались голоса, и дверь в их барак приоткрылась, давая пройти высокому плечистому человеку, обвешанному патронами и с огромным ножом на боку, тем самым, которые использовали местные жители для покоса травы, отточки стрел, раздела свиней — для всего, где нужен был острый предмет. Кроме всего этого он еще служил и оружием.
Высокий рост не был характерен для местных жителей, и вошедший выглядел довольно внушительно на фоне остальных. Борода его имела вид довольно опрятный, да и одежда выглядела куда лучше, чем у других повстанцев. Глаза, круглые, выразительные, разглядывали гостей очень внимательно, словно читая их мысли.
— Приветствую наших гостей. Меня зовут Огуа, я возглавляю группу людей в этом лагере. Вам уже объяснили, зачем вы здесь, так? — говорил он отрывисто, на прекрасном английском, что выдавало в нем образованного человека. Да и выражение лица его говорило том, что Огуа не простой повстанец, тупо следующий чьей-то указке. — Вы не пленники, вы наши гости. Можете выходить из барака, ходить по территории лагеря, но за вами все время наблюдают, так что не делайте глупостей. Еду и воду мы вам будем давать из того, что будет в наших запасах, если что срочно необходимо — спрашивайте Килари, которая заходила к вам утром, она живет в соседней хижине.
— Спасибо. Я — Дэн, это доктор Эрика и наш пилот Тони. — Данила встал, чтобы пожать Огуа руку. Он много слышал про этого отважного и решительного человека, который был одним из самых верных помощников Франсиса Оны, главного лидера восстания за независимость, решившего вернуть землю своему народу. Он, правда, выбрал слишком жестокие и разрушительные методы для достижения этой цели, но можно ли обвинять в агрессии тех, кто не имеет ничего для противостояния, кроме оружия и силы? В душе Данила в чем-то понимал этих людей, хоть никогда и не одобрял войны в целом. Эрика тоже с любопытством разглядывала Огуа, думая о том, как много надо иметь мужества, чтобы, будучи практически отрезанными от всякой цивилизации, выживать в этих условиях и вести за собой целый народ.
— Когда мы в следующий раз сможем связаться с нашим штабом? — спросил Данила.
— Сначала мы сегодня свяжемся с нашими людьми, узнаем обстановку, а потом, в зависимости от того, что мы узнаем, будем решать, что можно передавать вашим.
Как выяснилось позже, дела пока шли нормально, переговоры близились к завершению, и кое-какие соглашения все же были достигнуты, хоть и не в том объеме, на который надеялись сепаратисты.
Целый день пленники провели, бродя по лагерю и рассматривая, чем занимаются люди. Повстанцы жили в этом лагере, видимо, уже давно, тут же были и семьи некоторых из них. Люди селились по десять — двадцать человек в хижинах, женщины собирали коренья и готовили еду, мужчины уходили в горы, исчезая там на несколько дней, и возвращались уставшие и озлобленные. В последние дни перестрелки временно прекратились, так как все с тревожным нетерпением ожидали результатов переговоров. Лица у повстанцев были хмурые, напряженные, на гостей они поглядывали с любопытством, но без агрессии. Все знали, зачем здесь эти люди и откуда они, к тому же госпиталь «Милосердия» был достаточно известен в Бугенвиле.
Наутро их разбудила одна из местных женщин, видимо жена одного из сепаратистов. Она принесла им немного запеченного сладкого картофеля и различных листьев, которые употреблялись в качестве съедобной зелени. На лбу у нее была татуировка в виде двух полосок, это означало, что она являлась старшей дочерью в семье. Волосы ее были коротко острижены и повязаны цветастым платком по типу банданы.
— Это ваша еда, вода стоит там, в углу, в баллоне, это дождевая вода, ее можно пить. — Она поставила перед ними еду, завернутую в банановые листья, и молча вышла.
Тони, Данила и Эрика набросились на картофель, но его оказалось совсем мало на троих голодных взрослых, и пришлось запихивать в себя и тушеные листья, хотя вкус у них был достаточно отвратительный.
— А ведь они этим питаются всю жизнь, — заметила наконец Эрика, запивая «завтрак» теплой мутноватой водой.
— Да уж, они делятся с нами тем, что есть, но, боюсь, нашим желудкам понадобится время, чтобы привыкнуть к такой пище, — сказал Данила, ощущая, как, словно в ответ на его слова, желудок предупредительно заурчал. — Как вы вообще, ребята? — обратился он к Тони и Эрике, но смотрел при этом только на Эрику. Вид у нее был неважнецкий. Под глазами синяки, волосы спутались и были полны разных колючек и сухой травы. Несмотря на это, она держалась молодцом, как будто оказывалась в таких ситуациях не раз и ей было не привыкать к подобным условиям.
— Могло бы быть и лучше, — процедил Тони, выковыривая тростинкой из зубов грубоватые жилки съеденных листьев. — Надеюсь, эти их дипломаты чертовы скоро вернутся.
Эрика разглядывала свои ступни, которые она натерла во время вчерашнего перехода.
— Я, пожалуй, лучше без обуви пока похожу, — сказала она, промывая их водой. — А то мои раны совсем нагноятся.
— Ну конечно, чтобы тебя какая-нибудь тварь укусила? — запротестовал Данила. — Лучше приложи к ним кусок бананового листа и надень сверху носки и ботинки. Так будет безопаснее.
— Черт, меня комары искусали, живого места нет! — ругался Тони, расчесывая бесчисленные укусы.
— Не только тебя, — пробормотал Данила, у которого тоже зудело все тело. — Эрика, давай я тебе помогу распутать волосы, они полны колючек.
— Думаю, что мне придется их отстричь, когда вернемся, за пару дней здесь они запутаются окончательно, вряд ли можно будет их привести в нормальный вид. — Эрика с грустью провела по волосам рукой, ощупывая, что в них набралось.
— Да еще и вшей наверняка подхватим здесь, и блох, и чесотку. — У Тони голова была полна мрачных прогнозов. Хоть он и достаточно давно жил на этом острове, но никогда не попадал в условия, в которых жили местные жители. Таким, как он, иностранцам обеспечивались самые лучшие условия жизни, которые только можно было позволить в Бугенвиле. Даже после начала войны он жил неплохо, так как спрос на его полеты не падал, и это давало ему вполне приличный заработок. Продукты привозили его друзья, так что он не слишком страдал от отсутствия комфорта. Здесь же все было, по его мнению, настолько ужасным, что радоваться было абсолютно нечему, особенно учитывая тот факт, что пробудут они здесь еще неизвестно сколько. — Твои «пара дней», Эрика, звучат чертовски неправдоподобно!
— Если мы будем только об этом и думать, то можно сразу записываться в очередь в психушку, — сказала Эрика. Она чувствовала себя препротивнейше, ее тошнило от этой еды, отчаянно хотелось искупаться, ноги ныли и болели в тех местах, где она их натерла, но ей казалось, что они все в одной лодке, поэтому не имеют права расслабляться, чтобы не упасть духом окончательно.
— А может, нам попытаться бежать отсюда, пока ноги целы? — вдруг предложил Тони на полном серьезе.
— Да ты с ума сошел? — Данила не верил своим ушам. — Мы же в горах, куда ты пойдешь? Даже если ты имеешь представление, куда двигаться, первые же повстанцы, на которых мы наткнемся, пристрелят нас немедленно, учитывая цвет нашей кожи. Мы же для них все на одно лицо, думаешь, будут разбираться?
— Не говоря уж о том, сколько там змей и прочей живности, брр, — добавила Эрика, брезгливо передергивая плечами.
— Вы как хотите, а я, если еще пару дней ничего не решится, уматываю отсюда, по мне, так это лучше, чем ждать, пока тебя пристрелят во сне за чьи-то ошибки. — Тони пнул какой-то тюк, находившийся в комнате, злясь от собственного бессилия.
Послышались голоса, и дверь в их барак приоткрылась, давая пройти высокому плечистому человеку, обвешанному патронами и с огромным ножом на боку, тем самым, которые использовали местные жители для покоса травы, отточки стрел, раздела свиней — для всего, где нужен был острый предмет. Кроме всего этого он еще служил и оружием.
Высокий рост не был характерен для местных жителей, и вошедший выглядел довольно внушительно на фоне остальных. Борода его имела вид довольно опрятный, да и одежда выглядела куда лучше, чем у других повстанцев. Глаза, круглые, выразительные, разглядывали гостей очень внимательно, словно читая их мысли.
— Приветствую наших гостей. Меня зовут Огуа, я возглавляю группу людей в этом лагере. Вам уже объяснили, зачем вы здесь, так? — говорил он отрывисто, на прекрасном английском, что выдавало в нем образованного человека. Да и выражение лица его говорило том, что Огуа не простой повстанец, тупо следующий чьей-то указке. — Вы не пленники, вы наши гости. Можете выходить из барака, ходить по территории лагеря, но за вами все время наблюдают, так что не делайте глупостей. Еду и воду мы вам будем давать из того, что будет в наших запасах, если что срочно необходимо — спрашивайте Килари, которая заходила к вам утром, она живет в соседней хижине.
— Спасибо. Я — Дэн, это доктор Эрика и наш пилот Тони. — Данила встал, чтобы пожать Огуа руку. Он много слышал про этого отважного и решительного человека, который был одним из самых верных помощников Франсиса Оны, главного лидера восстания за независимость, решившего вернуть землю своему народу. Он, правда, выбрал слишком жестокие и разрушительные методы для достижения этой цели, но можно ли обвинять в агрессии тех, кто не имеет ничего для противостояния, кроме оружия и силы? В душе Данила в чем-то понимал этих людей, хоть никогда и не одобрял войны в целом. Эрика тоже с любопытством разглядывала Огуа, думая о том, как много надо иметь мужества, чтобы, будучи практически отрезанными от всякой цивилизации, выживать в этих условиях и вести за собой целый народ.
— Когда мы в следующий раз сможем связаться с нашим штабом? — спросил Данила.
— Сначала мы сегодня свяжемся с нашими людьми, узнаем обстановку, а потом, в зависимости от того, что мы узнаем, будем решать, что можно передавать вашим.
Как выяснилось позже, дела пока шли нормально, переговоры близились к завершению, и кое-какие соглашения все же были достигнуты, хоть и не в том объеме, на который надеялись сепаратисты.
Целый день пленники провели, бродя по лагерю и рассматривая, чем занимаются люди. Повстанцы жили в этом лагере, видимо, уже давно, тут же были и семьи некоторых из них. Люди селились по десять — двадцать человек в хижинах, женщины собирали коренья и готовили еду, мужчины уходили в горы, исчезая там на несколько дней, и возвращались уставшие и озлобленные. В последние дни перестрелки временно прекратились, так как все с тревожным нетерпением ожидали результатов переговоров. Лица у повстанцев были хмурые, напряженные, на гостей они поглядывали с любопытством, но без агрессии. Все знали, зачем здесь эти люди и откуда они, к тому же госпиталь «Милосердия» был достаточно известен в Бугенвиле.