Страница:
Нерон не поверил в серьезность ее слов. Вечером он пришел к любовнице, однако нашел дверь ее дома закрытой. Нерон начал ломиться, осыпая хозяйку угрозами и бранью, но ему так и не открыли. Поппея поставила его перед выбором: либо она, либо Агриппина и Октавия. Но Октавия почти ничего не решала в планах Нерона, безропотно снося все его похождения. Агриппина же заручилась поддержкой в сенате, и ее следовало удалить.
Император снял охранявшие ее военные караулы. Затем убрали германцев из почетной стражи. Наконец, Нерон выжил ее из императорского дворца, где она имела прежде богатые покои.
Агриппину попытались обвинить в заговоре с целью свержения правителя, но вскоре выяснилось, что это наглая ложь. Императрица по-прежнему при каждом удобном случае стремилась уязвить Поппею, она словно не замечала ее, но при каждом удобном случае подчеркивала нежное отношение к Октавии, которую прилюдно называла красавицей и женой императора. В сердцах Поппея потребовала убить Агриппину. Нерон обещал исполнить ее каприз.
Но осуществить задуманное, не вызвав подозрений у сената, было не так-то просто. Наконец Аникет, один из бывших воспитателей Нерона, предложил хитроумный способ: во время праздника построить специально для Агриппины большой корабль. Когда она, устав от вина и веселья, удалится к себе в каюту, корабль развалится. Воспользовавшись суматохой, можно будет утопить императрицу, списав все на несчастный случай. Нерон план одобрил.
Он объявил в Риме, что собирается принять участие в празднике в Байи, небольшом городке рядом с Неаполем. Нерон до этого примирился с матерью, даже целовал ей ручки. Агриппина подумала, что вернула его расположение.
Во время праздника Нерон произнес торжественную речь, славящую Агриппину Августу и даже прослезился, ибо не сомневался, что видит ее в последний раз.
Во время ночной прогулки утомленная Агриппина удалилась к себе в каюту. Потолок каюты был сделан из свинца и должен был обрушиться на уснувшую императрицу, пробить днище корабля. Однако потолок чудом удержался благодаря высоким стенкам ложа и не причинил Агриппине никакого вреда. На палубе завязалась борьба между заговорщиками и теми, кто не был посвящен в план Нерона. Агриппина и служанка прыгнули в воду.
Нерон пришел в ужас, когда ему сообщили, что покушение провалилось. Надо было действовать немедленно. Он вызвал преданных ему Сенеку, Бурра, Аникета. Созревает новый план: якобы слуга Агриппины, подосланный хозяйкой, пытался убить Нерона, поэтому императрицу пришлось покарать.
…Два десятка воинов окружили виллу несчастной женщины. Аникет с двумя телохранителями ворвался к ней в спальню. Через несколько минут все было кончено. Агриппину похоронили той же ночью.
Утром все поздравляли Нерона со счастливым спасением и осуждали Агриппину, осмелившуюся поднять руку на императора.
Нерон вернулся в Рим и предался наслаждению. Теперь он был свободен. 59-й год стал переломным в жизни императора. Отныне он руководствуется только своим мнением. Сальвия Оттона отослали легатом в Лузитанию – римскую провинцию на Пиренейском полуострове. Оттон, помня о судьбе Агриппины, покорно согласился. Через три года Нерон, обвинив Октавию в бесплодии, развелся с ней и через двенадцать дней женился на Поппее, несмотря на недовольство высших кругов в Риме.
По распоряжению Поппеи, скульптуры Октавии были заменены на ее собственные. Новая жена Нерона требовала выслать Октавию из Рима, однако удалить дочь Божественного Клавдия без причины было невозможно. Тогда Октавию попытались скомпрометировать, обвинив 22-летнюю женщину (Поппее был 31 год) в прелюбодеянии. Префект гвардии Тигеллин подкупает одного из египетских музыкантов, который признался в любовной связи с Октавией. Однако большинство слуг даже под пытками отказывались подтвердить его показания. Тем не менее Октавию выслали в Кампанию (область на юге Италии), где заключили под стражу.
В Риме начались волнения. Испугавшись восстания, Нерон вынужден вернуть Октавию и под ликующие крики толпы снова объявил ее своей женой, однако, придя в себя, он послал против народа войска. На улицах Рима лилась кровь. Приказом Нерона возвращаются на свои места скульптуры Поппеи. Но положение ее было непрочно, в любой момент она могла быть свергнута Октавией и ее сторонниками. Вняв мольбам Поппеи, Нерон решил покончить с дочерью Клавдия. Он уговорил Аникета лжесвидетельствовать о сожительстве с нею. Опальную жену отправили на остров Пандатерию и там задушили в жарко натопленной терме, предварительно вскрыв ей вены. Таким образом Поппея стала законной и единственной женой Нерона. Удивительно, почему она не тронула безмолвную красавицу Акте. Вероятно, она не считала ее серьезной соперницей. Акте жила во дворце и по-прежнему дарила ласки повелителю.
Через некоторое время Поппея исполнила данное Нерону обещание и родила девочку. Император был несказанно счастлив и присвоил жене и дочери титул Августа.
Но страсть со временем проходит. Нерон был избалован женскими ласками. Он также любил пение, театр и поэзию. Среди увлечений императора были скачки, он считался одним из лучших наездников империи. Когда Нерон пел в театре – а он это обожал, – запрещалось кому-либо выходить из театра. Поэтому, говорят, некоторые женщины рожали в театре, а многие, не в силах его более слушать и хвалить, перелезали через стены, так как ворота были закрыты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на носилках.
Поппея же вскоре поняла, что снова ждет ребенка. Она тяжело переносила беременность, постоянно болела, стала раздражительной. Нерон стал редко появляться во дворце, пропадал на пирушках, которые часто затягивались за полночь. Время от времени он освежался в купальнях, зимой теплых, летом холодных; пировал он и при народе, на искусственном пруду или в Большом цирке, где прислуживали проститутки и танцовщицы со всего Рима. Когда он проплывал по Тибру в Остию или по заливу в Байи, по берегам устраивались харчевни, где было все приготовлено для пьянства и разврата и где одетые шинкарками матроны зазывали его причалить. Устраивал он пиры и за счет друзей.
К предродовой болезни Поппеи добавились еще ревность и подозрительность. Почти каждый поздний приход мужа заканчивался скандалом. Однажды, вернувшись со скачек, разгоряченный вином Нерон не выдержал и в ответ на вопли Поппеи пнул ее ногой в живот. Через несколько часов Поппея умерла. Утром, протрезвев, Нерон понял, что натворил, и, всплакнув, приказал забальзамировать тело жены и положить ее в фамильную гробницу Юлиев. Во время погребальной процессии безутешный супруг непрерывно превозносил красоту Поппеи и ее добродетели.
Впоследствии он приказал оскопить белокурого мальчика Спора, облачил его в женские одежды, назвал Поппеей Сабиной, после чего официально женился на нем и жил с ним, как с женой. По Риму ходила шутка, что человечество было бы счастливо, если бы у отца Нерона была такая же жена.
Император еще раз подтвердил справедливость мнения римлян о себе, когда приказал утопить своего пасынка – сына Поппеи и Криспина – Руфия за то, что малыш, играя, имел неосторожность назвать себя полководцем и императором.
В том же 65 году Нерон приказал Сенеке покончить жизнь самоубийством, ибо тот, зная о заговоре против императора, не донес ему.
Такого правителя народ терпел четырнадцать лет! Скончался он на тридцать втором году жизни, в тот самый день, в который убил когда-то Октавию. Ликование в народе было таково, что «чернь бегала по всему городу во фригийских колпаках»…
АЛЕКСАНДР VI, РОДРИГО-ЛАНСОЛЬ БОРДЖИА
АЛЕКСАНДР ДЮМА-ОТЕЦ
Император снял охранявшие ее военные караулы. Затем убрали германцев из почетной стражи. Наконец, Нерон выжил ее из императорского дворца, где она имела прежде богатые покои.
Агриппину попытались обвинить в заговоре с целью свержения правителя, но вскоре выяснилось, что это наглая ложь. Императрица по-прежнему при каждом удобном случае стремилась уязвить Поппею, она словно не замечала ее, но при каждом удобном случае подчеркивала нежное отношение к Октавии, которую прилюдно называла красавицей и женой императора. В сердцах Поппея потребовала убить Агриппину. Нерон обещал исполнить ее каприз.
Но осуществить задуманное, не вызвав подозрений у сената, было не так-то просто. Наконец Аникет, один из бывших воспитателей Нерона, предложил хитроумный способ: во время праздника построить специально для Агриппины большой корабль. Когда она, устав от вина и веселья, удалится к себе в каюту, корабль развалится. Воспользовавшись суматохой, можно будет утопить императрицу, списав все на несчастный случай. Нерон план одобрил.
Он объявил в Риме, что собирается принять участие в празднике в Байи, небольшом городке рядом с Неаполем. Нерон до этого примирился с матерью, даже целовал ей ручки. Агриппина подумала, что вернула его расположение.
Во время праздника Нерон произнес торжественную речь, славящую Агриппину Августу и даже прослезился, ибо не сомневался, что видит ее в последний раз.
Во время ночной прогулки утомленная Агриппина удалилась к себе в каюту. Потолок каюты был сделан из свинца и должен был обрушиться на уснувшую императрицу, пробить днище корабля. Однако потолок чудом удержался благодаря высоким стенкам ложа и не причинил Агриппине никакого вреда. На палубе завязалась борьба между заговорщиками и теми, кто не был посвящен в план Нерона. Агриппина и служанка прыгнули в воду.
Нерон пришел в ужас, когда ему сообщили, что покушение провалилось. Надо было действовать немедленно. Он вызвал преданных ему Сенеку, Бурра, Аникета. Созревает новый план: якобы слуга Агриппины, подосланный хозяйкой, пытался убить Нерона, поэтому императрицу пришлось покарать.
…Два десятка воинов окружили виллу несчастной женщины. Аникет с двумя телохранителями ворвался к ней в спальню. Через несколько минут все было кончено. Агриппину похоронили той же ночью.
Утром все поздравляли Нерона со счастливым спасением и осуждали Агриппину, осмелившуюся поднять руку на императора.
Нерон вернулся в Рим и предался наслаждению. Теперь он был свободен. 59-й год стал переломным в жизни императора. Отныне он руководствуется только своим мнением. Сальвия Оттона отослали легатом в Лузитанию – римскую провинцию на Пиренейском полуострове. Оттон, помня о судьбе Агриппины, покорно согласился. Через три года Нерон, обвинив Октавию в бесплодии, развелся с ней и через двенадцать дней женился на Поппее, несмотря на недовольство высших кругов в Риме.
По распоряжению Поппеи, скульптуры Октавии были заменены на ее собственные. Новая жена Нерона требовала выслать Октавию из Рима, однако удалить дочь Божественного Клавдия без причины было невозможно. Тогда Октавию попытались скомпрометировать, обвинив 22-летнюю женщину (Поппее был 31 год) в прелюбодеянии. Префект гвардии Тигеллин подкупает одного из египетских музыкантов, который признался в любовной связи с Октавией. Однако большинство слуг даже под пытками отказывались подтвердить его показания. Тем не менее Октавию выслали в Кампанию (область на юге Италии), где заключили под стражу.
В Риме начались волнения. Испугавшись восстания, Нерон вынужден вернуть Октавию и под ликующие крики толпы снова объявил ее своей женой, однако, придя в себя, он послал против народа войска. На улицах Рима лилась кровь. Приказом Нерона возвращаются на свои места скульптуры Поппеи. Но положение ее было непрочно, в любой момент она могла быть свергнута Октавией и ее сторонниками. Вняв мольбам Поппеи, Нерон решил покончить с дочерью Клавдия. Он уговорил Аникета лжесвидетельствовать о сожительстве с нею. Опальную жену отправили на остров Пандатерию и там задушили в жарко натопленной терме, предварительно вскрыв ей вены. Таким образом Поппея стала законной и единственной женой Нерона. Удивительно, почему она не тронула безмолвную красавицу Акте. Вероятно, она не считала ее серьезной соперницей. Акте жила во дворце и по-прежнему дарила ласки повелителю.
Через некоторое время Поппея исполнила данное Нерону обещание и родила девочку. Император был несказанно счастлив и присвоил жене и дочери титул Августа.
Но страсть со временем проходит. Нерон был избалован женскими ласками. Он также любил пение, театр и поэзию. Среди увлечений императора были скачки, он считался одним из лучших наездников империи. Когда Нерон пел в театре – а он это обожал, – запрещалось кому-либо выходить из театра. Поэтому, говорят, некоторые женщины рожали в театре, а многие, не в силах его более слушать и хвалить, перелезали через стены, так как ворота были закрыты, или притворялись мертвыми, чтобы их выносили на носилках.
Поппея же вскоре поняла, что снова ждет ребенка. Она тяжело переносила беременность, постоянно болела, стала раздражительной. Нерон стал редко появляться во дворце, пропадал на пирушках, которые часто затягивались за полночь. Время от времени он освежался в купальнях, зимой теплых, летом холодных; пировал он и при народе, на искусственном пруду или в Большом цирке, где прислуживали проститутки и танцовщицы со всего Рима. Когда он проплывал по Тибру в Остию или по заливу в Байи, по берегам устраивались харчевни, где было все приготовлено для пьянства и разврата и где одетые шинкарками матроны зазывали его причалить. Устраивал он пиры и за счет друзей.
К предродовой болезни Поппеи добавились еще ревность и подозрительность. Почти каждый поздний приход мужа заканчивался скандалом. Однажды, вернувшись со скачек, разгоряченный вином Нерон не выдержал и в ответ на вопли Поппеи пнул ее ногой в живот. Через несколько часов Поппея умерла. Утром, протрезвев, Нерон понял, что натворил, и, всплакнув, приказал забальзамировать тело жены и положить ее в фамильную гробницу Юлиев. Во время погребальной процессии безутешный супруг непрерывно превозносил красоту Поппеи и ее добродетели.
Впоследствии он приказал оскопить белокурого мальчика Спора, облачил его в женские одежды, назвал Поппеей Сабиной, после чего официально женился на нем и жил с ним, как с женой. По Риму ходила шутка, что человечество было бы счастливо, если бы у отца Нерона была такая же жена.
Император еще раз подтвердил справедливость мнения римлян о себе, когда приказал утопить своего пасынка – сына Поппеи и Криспина – Руфия за то, что малыш, играя, имел неосторожность назвать себя полководцем и императором.
В том же 65 году Нерон приказал Сенеке покончить жизнь самоубийством, ибо тот, зная о заговоре против императора, не донес ему.
Такого правителя народ терпел четырнадцать лет! Скончался он на тридцать втором году жизни, в тот самый день, в который убил когда-то Октавию. Ликование в народе было таково, что «чернь бегала по всему городу во фригийских колпаках»…
АЛЕКСАНДР VI, РОДРИГО-ЛАНСОЛЬ БОРДЖИА
(1422—1503)
Самый развратный из пап со времен Оттонов. После смерти Иннокентия VIII получил папскую мантию. Талант, энергия и богатство позволили ему приобрести большое влияние. Его деятельность обнаруживает некоторые государственные способности.
Род Борджиа – это испанский род Борхо, перебравшийся в Италию в XV веке. Фамильный герб Борхо (Борджиа) – красный бык – как нельзя более подходил для них. Обуздать этого кровожадного и похотливого быка было не так просто.
Отцом Родриго был Алонсо Борхо, впоследствии ставший римским папой Каликстом III. История рода Борхо тесно связана с борьбой за папский престол, когда в мире сразу было по несколько пап, один из которых объявлялся истинным, а все остальные ложными – антипапами. Духовная карьера Алонсо началась в 1416 году, когда ему было уже 36 лет. В то время, будучи делегатом Констанского собора, где происходили выборы папы, он быстро распознал, что к чему, и проголосовал за низвержение своего благодетеля антипапы Бенедикта XIII. Действовал так Алонсо по тайному приказу короля Арагона Альфонсо V. Король Альфонсо в награду за предательство добился назначения Борхо епископом богатой Валенсийской епархии.
Семь лет Алонсо верой и правдой служил своему королю, борясь против Бенедикта XIII, и, наконец, произошло то, чего он добивался. Бенедикта низложили, а Борхо, доблестный и послушный, добился от Альфонсо новой награды – должности канцлера его величества. Спустя некоторое время Альфонсо счел нужным подружиться с очередным антипапой – Феликсом V, надеясь с его помощью посадить на трон Неаполя своего побочного сына Ферранте. Но Борхо, уже осознавший собственную значимость, мечтал отдать тепленькое местечко в Неаполе своему племяннику (а злые языки утверждали, что сыну) Педро-Луису. И как только представилась возможность, канцлер тотчас предал своего короля, за что папа Евгений IV возвел его в кардиналы.
Новый кардинал перебрался в Рим, куда к нему приехали два племянника. Один из них, Педро-Луис, второй, на год его постарше – Родриго.
Матерью Родриго была Иоанна Борджиа, женщина сластолюбивая. Поэтому, когда Родриго появился на свет, муж Иоанны, Готфрид Ленсуоли, попросту не признал его своим законным сыном, ибо давно замечал, как Иоанна бегала к своему брату Альфонсо. Это непризнание привело к тому, что супруги разошлись, и бедный Родриго, которому отказано было даже в фамилии Ленсуоли, вынужден был называться Борджиа.
Итак, два молодых испанца приехали в великолепный Вечный город, шумный, более свободный и демократичный в нравах, нежели Мадрид. Племянники быстро вошли во вкус римской жизни. Особенно им пришлись по душе итальянки, они оказались куда более покладистыми.
Поначалу молодой Родриго решил специализироваться в юриспруденции и, надо сказать, сразу же преуспел, стал признанным авторитетом по защите всяких сомнительных лиц и деяний. Однако адвокатура заставляла вести более строгий, чем ему хотелось бы, образ жизни. Для адвоката, постоянно имеющего дело с законом, очень много значила собственная репутация. Посему после не очень тягостных раздумий бравый и смазливый Родриго Борджиа поменял мантию адвоката на мундир военного.
Отныне его похождения не только не осуждали, а, наоборот, всячески приветствовали. Ведь угодить хорошенькой красотке для военного человека – своего рода отличие.
Вскоре Родриго при помощи дяди возвели в сан архиепископа Валенсии, где когда-то служил сам папа. Позже Валенсийскую епархию Родриго отдал своему сыну Чезаре, так что Валенсия буквально вскормила этот знаменитый род.
Имея сильного покровителя в Риме, Родриго не задержался на посту архиепископа. Он, как и Педро-Луис, получил кардинальскую шапку и должность вице-канцлера курии, фактически став вторым человеком после папы. Лавина милостей, обрушившаяся на незаметного прежде офицера, породила самые невероятные слухи, даже о том, что папа Каликст III питал к кардиналу не только родственные чувства.
Пять владык Ватикана сменилось за это время, и каждому он вынужден был угождать, изъявлять преданность и покорность, за что и получил в народе прозвище «слуга пяти пап». Но эта послушность и спасла его, и не только спасла, но и дала возможность стать, наконец, и самому папой.
Кардинала Борджиа хорошо знали в Риме. И не только как кардинала. Он был богат, не отказывал себе в прихотях и усладах. Любовницы менялись одна за другой, слухи о развратном образе жизни кардинала просачивались в дома римских вельмож, но тогда сие считалось вполне естественным даже для святых отцов. Кардинал Борджиа не выделялся среди остальных высших служителей церкви. Недаром Петрарка еще в XIV веке говорил: «Достаточно увидеть Рим, чтобы потерять веру».
Еще юношей Родриго сошелся с молодой вдовой Еленой Ваноцци, подозреваемой в убийстве мужа, заставшего ее в объятиях любовника. В те времена подобные убийства случались часто и считались делом обыкновенным. Более того преступление Елены Ваноцци скорее возвысило, чем унизило ее в глазах Родриго, для которого цель всегда оправдывала средства. Елена имела двух дочерей: старшую, очень некрасивую, имя которой неизвестно, и младшую – Розу, в полном смысле слова красавицу, хорошо знавшую о материнском преступлении, но до поры до времени хранившую тайну, выжидая момента, чтобы отомстить за смерть обожаемого отца… Ждать пришлось не особенно долго. По мере того как Елена Ваноцци старела и теряла обаяние, Роза с каждым днем становилась прекраснее, и сластолюбивый Родриго, сравнивая двух женщин, разумеется, отдавал предпочтение последней. Не привыкший обуздывать своих желаний, он однажды потребовал, чтобы Роза отдалась ему. Девятнадцатилетняя красавица, ничуть не поразившись требованиям материнского любовника, загадочно ответила: «До тех пор пока жива моя мать, я не могу отдаться тебе».
Родриго понял ответ в желательном для Розы смысле и, не долго размышляя, поспешил уничтожить препятствие. На следующий же день Елена Ваноцци скоропостижно скончалась, отравленная своим любовником; старшую дочь сейчас же насильно постригли в один из монастырей, а младшая отдалась отравителю в награду за убийство матери.
Это случилось в 1448 году. В течение дальнейших семи лет любовники, связанные преступлением, наслаждались безмятежным счастьем, не тревожимые ни малейшими укорами совести. Более подходящей пары трудно было бы и придумать. Но вот в 1455 году кардинал Альфонсо Борджиа, дядя Родриго, воссел на папском престоле под именем Каликста III и потребовал племянника к своему двору. Перед Родриго открывалась широкая дорога к достижению всех благ земных в том смысле, как он их понимал.
Он немедленно отправился в Рим, оставив Розу в Валенсии, не рискуя взять ее с собою, опасаясь, что дядя негативно отнесется к подобной кровосмесительной связи. Мало-помалу, однако, ощутив под собою твердую почву, папский племянник, получив звание кардинала, перевез любовницу из Валенсии в Венецию и все свободное время проводил с ней, тщательно скрывая от дяди свои похождения. Роза Ваноцци жила в великолепном дворце, окруженная необыкновенной роскошью, задавая пиры и устраивая оргии. Родриго, ничего не жалел, чтобы только доставить Розе всевозможные удовольствия. Она одарила любовника дочерью Лукрецией и тремя сыновьями: Франческо, Чезаре и Джиованни.
Лукреция родилась в 1480 году. Воспитанная матерью, она, без сомнения, с младенческого возраста впитала в себя все отрицательные качества развратной Розы Ваноцци. Получив самое блестящее по тому времени образование, Лукреция уже в одиннадцать лет от роду знала, что она красива, и в совершенстве владела искусством кокетства.
В 1492 году произошло событие, возведшее семью Борджиа на небывалую высоту. Скончался Иннокентий VIII, и на папском престоле воссел Родриго под именем Александра VI.
Однако он, в свои шестьдесят лет, оставался сластолюбцем, каким был и в двадцать; его не удерживали от распутства ни седины, ни тиара. Дети его святейшества оказались вполне достойными своего родителя: в Чезаре он нашел верного себе помощника и сообщника в делах государственных и любовных. Не довольствуясь фаворитками из знатнейших семейств, дворянских и духовных, папа и сын его обратили страстные помыслы на прелестную, белокурую Лукрецию – дочь одного, сестру другого, сделавшуюся вскоре любовницей обоих! Родриго превратился в самого нежного обожателя, осыпая подарками развратную девушку и исполняя малейшие ее прихоти и капризы. Лукреция оказалась на высоте призвания и расточала свои ласки отцу, как настоящая куртизанка, оценивая их количеством и ценностью подношений. Приблизительно около 1492 года Родриго, чтобы соблюсти внешние приличия, обвенчал свою дочь с арагонским дворянином доном Эстебаном. Лукреция за короткое время сменила трех мужей.
В это же время Александр VI и Чезаре вынашивают гениальные замыслы объединения Италии. Казну истощили непрерывные войны в Италии и оргии в стенах Ватикана, поэтому Александр VI в последние два года своей жизни решился расширить круг прибыльной торговли индульгенциями, чинами и кардинальскими шапками. Последняя статья была особенно доходна; здесь папа, как говорится, одним камнем убивал двух птиц: получал деньги с нового кардинала и по закону наследовал имение покойного его предшественника.
Его святейшество приглашал кардинала к себе на завтрак или на ужин, пожимал ему руку или приказывал отомкнуть дверь, запертую на ключ, и дня через два или через три тот отправлялся в жизнь вечную… Примешать яду в кушанье или питье было вещью простой и нехитрой, особенно для Александра Борджии, отравившего Зизима, брата султана Баязета, по просьбе последнего. Но так бесхитростно можно было избавиться только от магометанина; для устранения кандидатов на папский престол Борджиа придумал другие способы: рукопожатие и отмыкание замка. Для первого папа надевал на палец правой руки золотой перстень, из внутренней стороны которого, при легком пожатии чужой руки, выходил стальной волосок, чуть укалывавший и выпускавший каплю яду. Точно таким же механизмом были снабжены ключи у дверей или шкафов.
В августе 1503 года папа вместе с верным своим Чезаре решили отправить на тот свет трех кардиналов и с этой целью пригласили их на ужин. В числе прочих лакомств, приготовленных для дорогих гостей, были бутылки с кипрским вином. Эти бутылки, припасенные на десерт, были отданы под надзор благонадежного буфетчика… Однако еще задолго до десерта папа и Чезаре приказали подать себе вина – разумеется, не отравленного. Осушив поданные бокалы, Александр и сын его стали еще любезнее и внимательнее к гостям, предложили им последовать их примеру, и в эту самую минуту папа, изменившись в лице, испуганно, тоскливо стал ощупывать себе грудь и шею.
«Что с вами, ваше святейшество?» – заботливо спросил один из собеседников.
«Ничего, ничего… – ответил злодей и, обращаясь к секретарю, продолжил торопливо: – Потрудитесь поскорее принести из моей спальни мою наперсную ладанку; она должна быть на аналое, около кровати…»
Присутствовавшие невольно переглянулись. Каждому из них было известно, что Александр VI постоянно носил на шее ладанку, с которой была связана его судьба. Когда он был еще кардиналом, какая-то цыганка, даря ему эту ладанку, предсказала, что он не умрет до тех пор, пока будет носить ее на шее… Поглощенный мыслями об отравлении кардиналов, с утра 18 августа 1503 года, Александр VI забыл надеть на шею роковой подарок цыганки и вспомнил о нем только вечером, именно тогда, когда, должно быть, тоже по рассеянности буфетчика, выпил бокал отравленного вина, приготовленного для кардинала. Посланный в комнаты по возвращении своем в сад (ужинали на открытом воздухе) нашел гостей в страшном смятении, а папу и его сына Чезаре в предсмертной агонии. Александр умер в жестоких мучениях, но Чезаре остался жив благодаря ваннам из горячей бычьей крови.
Род Борджиа – это испанский род Борхо, перебравшийся в Италию в XV веке. Фамильный герб Борхо (Борджиа) – красный бык – как нельзя более подходил для них. Обуздать этого кровожадного и похотливого быка было не так просто.
Отцом Родриго был Алонсо Борхо, впоследствии ставший римским папой Каликстом III. История рода Борхо тесно связана с борьбой за папский престол, когда в мире сразу было по несколько пап, один из которых объявлялся истинным, а все остальные ложными – антипапами. Духовная карьера Алонсо началась в 1416 году, когда ему было уже 36 лет. В то время, будучи делегатом Констанского собора, где происходили выборы папы, он быстро распознал, что к чему, и проголосовал за низвержение своего благодетеля антипапы Бенедикта XIII. Действовал так Алонсо по тайному приказу короля Арагона Альфонсо V. Король Альфонсо в награду за предательство добился назначения Борхо епископом богатой Валенсийской епархии.
Семь лет Алонсо верой и правдой служил своему королю, борясь против Бенедикта XIII, и, наконец, произошло то, чего он добивался. Бенедикта низложили, а Борхо, доблестный и послушный, добился от Альфонсо новой награды – должности канцлера его величества. Спустя некоторое время Альфонсо счел нужным подружиться с очередным антипапой – Феликсом V, надеясь с его помощью посадить на трон Неаполя своего побочного сына Ферранте. Но Борхо, уже осознавший собственную значимость, мечтал отдать тепленькое местечко в Неаполе своему племяннику (а злые языки утверждали, что сыну) Педро-Луису. И как только представилась возможность, канцлер тотчас предал своего короля, за что папа Евгений IV возвел его в кардиналы.
Новый кардинал перебрался в Рим, куда к нему приехали два племянника. Один из них, Педро-Луис, второй, на год его постарше – Родриго.
Матерью Родриго была Иоанна Борджиа, женщина сластолюбивая. Поэтому, когда Родриго появился на свет, муж Иоанны, Готфрид Ленсуоли, попросту не признал его своим законным сыном, ибо давно замечал, как Иоанна бегала к своему брату Альфонсо. Это непризнание привело к тому, что супруги разошлись, и бедный Родриго, которому отказано было даже в фамилии Ленсуоли, вынужден был называться Борджиа.
Итак, два молодых испанца приехали в великолепный Вечный город, шумный, более свободный и демократичный в нравах, нежели Мадрид. Племянники быстро вошли во вкус римской жизни. Особенно им пришлись по душе итальянки, они оказались куда более покладистыми.
Поначалу молодой Родриго решил специализироваться в юриспруденции и, надо сказать, сразу же преуспел, стал признанным авторитетом по защите всяких сомнительных лиц и деяний. Однако адвокатура заставляла вести более строгий, чем ему хотелось бы, образ жизни. Для адвоката, постоянно имеющего дело с законом, очень много значила собственная репутация. Посему после не очень тягостных раздумий бравый и смазливый Родриго Борджиа поменял мантию адвоката на мундир военного.
Отныне его похождения не только не осуждали, а, наоборот, всячески приветствовали. Ведь угодить хорошенькой красотке для военного человека – своего рода отличие.
Вскоре Родриго при помощи дяди возвели в сан архиепископа Валенсии, где когда-то служил сам папа. Позже Валенсийскую епархию Родриго отдал своему сыну Чезаре, так что Валенсия буквально вскормила этот знаменитый род.
Имея сильного покровителя в Риме, Родриго не задержался на посту архиепископа. Он, как и Педро-Луис, получил кардинальскую шапку и должность вице-канцлера курии, фактически став вторым человеком после папы. Лавина милостей, обрушившаяся на незаметного прежде офицера, породила самые невероятные слухи, даже о том, что папа Каликст III питал к кардиналу не только родственные чувства.
Пять владык Ватикана сменилось за это время, и каждому он вынужден был угождать, изъявлять преданность и покорность, за что и получил в народе прозвище «слуга пяти пап». Но эта послушность и спасла его, и не только спасла, но и дала возможность стать, наконец, и самому папой.
Кардинала Борджиа хорошо знали в Риме. И не только как кардинала. Он был богат, не отказывал себе в прихотях и усладах. Любовницы менялись одна за другой, слухи о развратном образе жизни кардинала просачивались в дома римских вельмож, но тогда сие считалось вполне естественным даже для святых отцов. Кардинал Борджиа не выделялся среди остальных высших служителей церкви. Недаром Петрарка еще в XIV веке говорил: «Достаточно увидеть Рим, чтобы потерять веру».
Еще юношей Родриго сошелся с молодой вдовой Еленой Ваноцци, подозреваемой в убийстве мужа, заставшего ее в объятиях любовника. В те времена подобные убийства случались часто и считались делом обыкновенным. Более того преступление Елены Ваноцци скорее возвысило, чем унизило ее в глазах Родриго, для которого цель всегда оправдывала средства. Елена имела двух дочерей: старшую, очень некрасивую, имя которой неизвестно, и младшую – Розу, в полном смысле слова красавицу, хорошо знавшую о материнском преступлении, но до поры до времени хранившую тайну, выжидая момента, чтобы отомстить за смерть обожаемого отца… Ждать пришлось не особенно долго. По мере того как Елена Ваноцци старела и теряла обаяние, Роза с каждым днем становилась прекраснее, и сластолюбивый Родриго, сравнивая двух женщин, разумеется, отдавал предпочтение последней. Не привыкший обуздывать своих желаний, он однажды потребовал, чтобы Роза отдалась ему. Девятнадцатилетняя красавица, ничуть не поразившись требованиям материнского любовника, загадочно ответила: «До тех пор пока жива моя мать, я не могу отдаться тебе».
Родриго понял ответ в желательном для Розы смысле и, не долго размышляя, поспешил уничтожить препятствие. На следующий же день Елена Ваноцци скоропостижно скончалась, отравленная своим любовником; старшую дочь сейчас же насильно постригли в один из монастырей, а младшая отдалась отравителю в награду за убийство матери.
Это случилось в 1448 году. В течение дальнейших семи лет любовники, связанные преступлением, наслаждались безмятежным счастьем, не тревожимые ни малейшими укорами совести. Более подходящей пары трудно было бы и придумать. Но вот в 1455 году кардинал Альфонсо Борджиа, дядя Родриго, воссел на папском престоле под именем Каликста III и потребовал племянника к своему двору. Перед Родриго открывалась широкая дорога к достижению всех благ земных в том смысле, как он их понимал.
Он немедленно отправился в Рим, оставив Розу в Валенсии, не рискуя взять ее с собою, опасаясь, что дядя негативно отнесется к подобной кровосмесительной связи. Мало-помалу, однако, ощутив под собою твердую почву, папский племянник, получив звание кардинала, перевез любовницу из Валенсии в Венецию и все свободное время проводил с ней, тщательно скрывая от дяди свои похождения. Роза Ваноцци жила в великолепном дворце, окруженная необыкновенной роскошью, задавая пиры и устраивая оргии. Родриго, ничего не жалел, чтобы только доставить Розе всевозможные удовольствия. Она одарила любовника дочерью Лукрецией и тремя сыновьями: Франческо, Чезаре и Джиованни.
Лукреция родилась в 1480 году. Воспитанная матерью, она, без сомнения, с младенческого возраста впитала в себя все отрицательные качества развратной Розы Ваноцци. Получив самое блестящее по тому времени образование, Лукреция уже в одиннадцать лет от роду знала, что она красива, и в совершенстве владела искусством кокетства.
В 1492 году произошло событие, возведшее семью Борджиа на небывалую высоту. Скончался Иннокентий VIII, и на папском престоле воссел Родриго под именем Александра VI.
Однако он, в свои шестьдесят лет, оставался сластолюбцем, каким был и в двадцать; его не удерживали от распутства ни седины, ни тиара. Дети его святейшества оказались вполне достойными своего родителя: в Чезаре он нашел верного себе помощника и сообщника в делах государственных и любовных. Не довольствуясь фаворитками из знатнейших семейств, дворянских и духовных, папа и сын его обратили страстные помыслы на прелестную, белокурую Лукрецию – дочь одного, сестру другого, сделавшуюся вскоре любовницей обоих! Родриго превратился в самого нежного обожателя, осыпая подарками развратную девушку и исполняя малейшие ее прихоти и капризы. Лукреция оказалась на высоте призвания и расточала свои ласки отцу, как настоящая куртизанка, оценивая их количеством и ценностью подношений. Приблизительно около 1492 года Родриго, чтобы соблюсти внешние приличия, обвенчал свою дочь с арагонским дворянином доном Эстебаном. Лукреция за короткое время сменила трех мужей.
В это же время Александр VI и Чезаре вынашивают гениальные замыслы объединения Италии. Казну истощили непрерывные войны в Италии и оргии в стенах Ватикана, поэтому Александр VI в последние два года своей жизни решился расширить круг прибыльной торговли индульгенциями, чинами и кардинальскими шапками. Последняя статья была особенно доходна; здесь папа, как говорится, одним камнем убивал двух птиц: получал деньги с нового кардинала и по закону наследовал имение покойного его предшественника.
Его святейшество приглашал кардинала к себе на завтрак или на ужин, пожимал ему руку или приказывал отомкнуть дверь, запертую на ключ, и дня через два или через три тот отправлялся в жизнь вечную… Примешать яду в кушанье или питье было вещью простой и нехитрой, особенно для Александра Борджии, отравившего Зизима, брата султана Баязета, по просьбе последнего. Но так бесхитростно можно было избавиться только от магометанина; для устранения кандидатов на папский престол Борджиа придумал другие способы: рукопожатие и отмыкание замка. Для первого папа надевал на палец правой руки золотой перстень, из внутренней стороны которого, при легком пожатии чужой руки, выходил стальной волосок, чуть укалывавший и выпускавший каплю яду. Точно таким же механизмом были снабжены ключи у дверей или шкафов.
В августе 1503 года папа вместе с верным своим Чезаре решили отправить на тот свет трех кардиналов и с этой целью пригласили их на ужин. В числе прочих лакомств, приготовленных для дорогих гостей, были бутылки с кипрским вином. Эти бутылки, припасенные на десерт, были отданы под надзор благонадежного буфетчика… Однако еще задолго до десерта папа и Чезаре приказали подать себе вина – разумеется, не отравленного. Осушив поданные бокалы, Александр и сын его стали еще любезнее и внимательнее к гостям, предложили им последовать их примеру, и в эту самую минуту папа, изменившись в лице, испуганно, тоскливо стал ощупывать себе грудь и шею.
«Что с вами, ваше святейшество?» – заботливо спросил один из собеседников.
«Ничего, ничего… – ответил злодей и, обращаясь к секретарю, продолжил торопливо: – Потрудитесь поскорее принести из моей спальни мою наперсную ладанку; она должна быть на аналое, около кровати…»
Присутствовавшие невольно переглянулись. Каждому из них было известно, что Александр VI постоянно носил на шее ладанку, с которой была связана его судьба. Когда он был еще кардиналом, какая-то цыганка, даря ему эту ладанку, предсказала, что он не умрет до тех пор, пока будет носить ее на шее… Поглощенный мыслями об отравлении кардиналов, с утра 18 августа 1503 года, Александр VI забыл надеть на шею роковой подарок цыганки и вспомнил о нем только вечером, именно тогда, когда, должно быть, тоже по рассеянности буфетчика, выпил бокал отравленного вина, приготовленного для кардинала. Посланный в комнаты по возвращении своем в сад (ужинали на открытом воздухе) нашел гостей в страшном смятении, а папу и его сына Чезаре в предсмертной агонии. Александр умер в жестоких мучениях, но Чезаре остался жив благодаря ваннам из горячей бычьей крови.
АЛЕКСАНДР ДЮМА-ОТЕЦ
(1802—1870)
Французский писатель. Автор многочисленных исторических авантюрных романов. Наиболее известны: «Три мушкетера» (1844), «Двадцать лет спустя» (1845), «Виконт де Бражелон» (1848—1850), «Королева Марго» (1845), «Граф Монте-Кристо» (1845—1846). Герои Дюма привлекают рыцарским благородством, отвагой, верностью в дружбе и любви. Перу писателя принадлежат «Мои мемуары» в 22-х томах (1852—1854).
«Это не человек, а сила природы», – говорил о писателе историк Жюль Мишле, трудами которого Дюма восхищался. Мишле платил ему той же монетой. Гигант, живший не по средствам, широкая натура, тонкий знаток кулинарного искусства, неистощимый автор, которого всегда сопровождал успех, долги и женщины. В этом весь Александр Дюма. Более того, жизнь писателя – сплошной роман, вроде тех, что писал он сам, история о великане-обжоре, торопившемся съесть все и сразу; жизнь, в которой сменяли друг друга работа, приключения, размышления, мечты, любовь ко всем женщинам и в то же время ни к одной (за исключением, конечно, его матери Марии-Луизы).
В 1806 году, когда умер отец писателя генерал Дюма, Александру было всего три с половиной года. Ребенок схватил ружье, сказав заплаканной вдове, что идет на небо, чтобы «убить Боженьку, который убил папу».
Образ отца был возведен в семье в культ: внебрачный ребенок, к тому же мулат, и такой свирепый, что немцы в Тироле в 1797 году прозвали генерала «черным дьяволом». Он обладал неимоверной силой: подвешенный к люстре, он мог подтянуть к себе лошадь, ставил в вертикальное положение сразу четыре ружья, вдев в дула пальцы. Сын небогатого маркиза Александра Антуана де Ла Пайетри и рабыни, «ветреной женщины», как говорили в Сан-Доминго (ныне Гаити), отец одарил Александра и гигантским ростом, и силой Геркулеса, и мужественной внешностью (у него было смуглое лицо и курчавая шевелюра). Все это приводило женщин в экстаз, бесило соперников и выводило из себя критиков, не скупившихся на оскорбительные расистские выпады по его адресу. Бальзак, например, говорил: «Только не сравнивайте меня с этим негром!» Один из завсегдатаев литературного салона, дерзнувший пошутить на эту тему, получил от Дюма резкий ответ: «Мой отец был мулатом, моя бабушка была негритянкой, а мои прадедушки и прабабушки вообще были обезьянами. Моя родословная начинается там, где ваша заканчивается».
Об обычном детстве, проведенном в местечке Вилле-Котре, где он жил со своей любимой матерью, но где ему уже не хватало простора, об учебе, весьма поверхностной из-за страстного увлечения театром, писатель поэтично рассказал в книге воспоминаний «Мои мемуары». В них сквозит ненасытная жажда жизни, неистовое стремление одержать верх над всем и вся. И вот в 20 лет он оказался в Париже! Этот неуч Александр, говорили о нем кумушки Вилле-Котре, уже служит писателем у герцога Орлеанского, то есть у будущего короля Луи-Филиппа. Александр был уверен: он завоюет Париж, Францию, весь мир своим пером. Будущее показало его правоту.
После нескольких бесплодных попыток написать произведение для театра наконец пришел успех: на сцене была поставлена первая драма Дюма «Генрих III и его двор». Герцог Орлеанский лично способствовал успеху премьеры ради привлечения на свою сторону романтической молодежи. Пьеса, правда, вызывала гнев сторонников классицизма, но годом позже Дюма вновь одержал победу во время легендарной битвы вокруг пьесы Виктора Гюго «Эрнани». Дюма активно поддержал своего друга, кричал в партере вместе с другими, участвовал в словесной перепалке, доходившей порой до рукопашной. Театр дал Дюма первый билет к славе. Бедный молодой человек, в 16 лет игравший Гамлета (некоего Дюси, а не Шекспира) на чердаке Вилле-Котре, сочиняя пьесу за пьесой, скоро начал завоевывать парижские салоны, великосветских дам и известных актрис. После драмы «Христина», он написал драмы «Антони», а затем «Ричард Дарлингтон»…
22 мая 1832 года в театре «Порт-Сен-Мартен» пьесу «Нельская башня» (не подписанную автором) встретили бурными аплодисментами. К этому времени за неполных 17 месяцев на сцене было поставлено семь пьес Александра Дюма, пять за его подписью и две без. И ему уже стало скучно. С театром у Дюма все происходило как с женщинами: пылкая страсть вначале и безразличие потом, когда они сдались. Он был подобен охотнику, для которого главное – погоня. И Дюма отошел от театра, чтобы открыть для себя жанр повести и рассказа, а затем исторического романа. Один или с помощью «литературного негра» Огюста Макэ он создал «Трех мушкетеров», «Графа Монте-Кристо», «Королеву Марго», «Двадцать лет спустя», «Шевалье де Мезон-Руж», «Графиню де Монсоро», «Жозефа Бальзамо» и «Сорок пять» (эти восемь романов написаны меньше чем за четыре года, с 1844 по 1847-й).
Но не следует думать, будто он в то время только писал. В его жизни большое место занимали друзья – Виктор Гюго, Альфред де Виньи и герцог Фердинанд Орлеанский. К тому же еще женщины. Сколько внебрачных детей Дюма оставил повсюду, но признал лишь старшего, Александра, и то с семилетним опозданием. А, кроме того, еще путешествия, охота на косуль, сеансы спиритизма, интерес к недвижимости…
В июле 1830 года Дюма вместе с восставшими стрелял, воздвигал баррикады на улицах Парижа. Когда народ волнуется, писатель не может оставаться в стороне. Дюма был республиканцем, но это не мешало ему дружить с аристократами и восхищаться империей, сочувствовать представителям младшей (Орлеанской) ветви династии Бурбонов, и, как и Виктор Гюго, встать на сторону Луи-Наполеона Бонапарта в 1858 году, а затем не отойти от него, предвидя революцию. Он симпатизировал Трем Славным революциям. Правда, в 1848 году писатель выдвигал на парламентских выборах свою кандидатуру от лагеря умеренных, но не прошел.
«Это не человек, а сила природы», – говорил о писателе историк Жюль Мишле, трудами которого Дюма восхищался. Мишле платил ему той же монетой. Гигант, живший не по средствам, широкая натура, тонкий знаток кулинарного искусства, неистощимый автор, которого всегда сопровождал успех, долги и женщины. В этом весь Александр Дюма. Более того, жизнь писателя – сплошной роман, вроде тех, что писал он сам, история о великане-обжоре, торопившемся съесть все и сразу; жизнь, в которой сменяли друг друга работа, приключения, размышления, мечты, любовь ко всем женщинам и в то же время ни к одной (за исключением, конечно, его матери Марии-Луизы).
В 1806 году, когда умер отец писателя генерал Дюма, Александру было всего три с половиной года. Ребенок схватил ружье, сказав заплаканной вдове, что идет на небо, чтобы «убить Боженьку, который убил папу».
Образ отца был возведен в семье в культ: внебрачный ребенок, к тому же мулат, и такой свирепый, что немцы в Тироле в 1797 году прозвали генерала «черным дьяволом». Он обладал неимоверной силой: подвешенный к люстре, он мог подтянуть к себе лошадь, ставил в вертикальное положение сразу четыре ружья, вдев в дула пальцы. Сын небогатого маркиза Александра Антуана де Ла Пайетри и рабыни, «ветреной женщины», как говорили в Сан-Доминго (ныне Гаити), отец одарил Александра и гигантским ростом, и силой Геркулеса, и мужественной внешностью (у него было смуглое лицо и курчавая шевелюра). Все это приводило женщин в экстаз, бесило соперников и выводило из себя критиков, не скупившихся на оскорбительные расистские выпады по его адресу. Бальзак, например, говорил: «Только не сравнивайте меня с этим негром!» Один из завсегдатаев литературного салона, дерзнувший пошутить на эту тему, получил от Дюма резкий ответ: «Мой отец был мулатом, моя бабушка была негритянкой, а мои прадедушки и прабабушки вообще были обезьянами. Моя родословная начинается там, где ваша заканчивается».
Об обычном детстве, проведенном в местечке Вилле-Котре, где он жил со своей любимой матерью, но где ему уже не хватало простора, об учебе, весьма поверхностной из-за страстного увлечения театром, писатель поэтично рассказал в книге воспоминаний «Мои мемуары». В них сквозит ненасытная жажда жизни, неистовое стремление одержать верх над всем и вся. И вот в 20 лет он оказался в Париже! Этот неуч Александр, говорили о нем кумушки Вилле-Котре, уже служит писателем у герцога Орлеанского, то есть у будущего короля Луи-Филиппа. Александр был уверен: он завоюет Париж, Францию, весь мир своим пером. Будущее показало его правоту.
После нескольких бесплодных попыток написать произведение для театра наконец пришел успех: на сцене была поставлена первая драма Дюма «Генрих III и его двор». Герцог Орлеанский лично способствовал успеху премьеры ради привлечения на свою сторону романтической молодежи. Пьеса, правда, вызывала гнев сторонников классицизма, но годом позже Дюма вновь одержал победу во время легендарной битвы вокруг пьесы Виктора Гюго «Эрнани». Дюма активно поддержал своего друга, кричал в партере вместе с другими, участвовал в словесной перепалке, доходившей порой до рукопашной. Театр дал Дюма первый билет к славе. Бедный молодой человек, в 16 лет игравший Гамлета (некоего Дюси, а не Шекспира) на чердаке Вилле-Котре, сочиняя пьесу за пьесой, скоро начал завоевывать парижские салоны, великосветских дам и известных актрис. После драмы «Христина», он написал драмы «Антони», а затем «Ричард Дарлингтон»…
22 мая 1832 года в театре «Порт-Сен-Мартен» пьесу «Нельская башня» (не подписанную автором) встретили бурными аплодисментами. К этому времени за неполных 17 месяцев на сцене было поставлено семь пьес Александра Дюма, пять за его подписью и две без. И ему уже стало скучно. С театром у Дюма все происходило как с женщинами: пылкая страсть вначале и безразличие потом, когда они сдались. Он был подобен охотнику, для которого главное – погоня. И Дюма отошел от театра, чтобы открыть для себя жанр повести и рассказа, а затем исторического романа. Один или с помощью «литературного негра» Огюста Макэ он создал «Трех мушкетеров», «Графа Монте-Кристо», «Королеву Марго», «Двадцать лет спустя», «Шевалье де Мезон-Руж», «Графиню де Монсоро», «Жозефа Бальзамо» и «Сорок пять» (эти восемь романов написаны меньше чем за четыре года, с 1844 по 1847-й).
Но не следует думать, будто он в то время только писал. В его жизни большое место занимали друзья – Виктор Гюго, Альфред де Виньи и герцог Фердинанд Орлеанский. К тому же еще женщины. Сколько внебрачных детей Дюма оставил повсюду, но признал лишь старшего, Александра, и то с семилетним опозданием. А, кроме того, еще путешествия, охота на косуль, сеансы спиритизма, интерес к недвижимости…
В июле 1830 года Дюма вместе с восставшими стрелял, воздвигал баррикады на улицах Парижа. Когда народ волнуется, писатель не может оставаться в стороне. Дюма был республиканцем, но это не мешало ему дружить с аристократами и восхищаться империей, сочувствовать представителям младшей (Орлеанской) ветви династии Бурбонов, и, как и Виктор Гюго, встать на сторону Луи-Наполеона Бонапарта в 1858 году, а затем не отойти от него, предвидя революцию. Он симпатизировал Трем Славным революциям. Правда, в 1848 году писатель выдвигал на парламентских выборах свою кандидатуру от лагеря умеренных, но не прошел.