Мякшев Антон. Тринадцатое Поле

   – Слушай, брат Дракон, – заговорил я с Ханом, стараясь не выпускать из вида его арбалета, – не знаю, чего ты от меня хочешь, но на мозоль я тебе, по-моему, не наступал… Если ты считаешь, что я предатель или типа того, – скажи прямо. И предъяви, между прочим, доказательства.
   – Доказательства? – переспросил Хан. – Сейчас.
   Превратив и без того узкие глаза в щелочки, он поднял арбалет на уровень моего лица.
   «А он ведь серьезно…» – мелькнуло у меня в голове.
   И тут Макс загородил меня.
   – Хан, погоди! Я не знаю, о чем речь, и нет времени выяснять. Никита пойдет со мной. Он спасал мою жизнь, я ему верю. Ребята, чего вы стоите столбами? Ну скажите ему! Никита! О чем он говорит?
   – Ты меня спрашиваешь?
   Хан опустил арбалет.
   – Лис был отважным воином. Я всегда считал, что мастером он станет скорее других. В память о Лисе я прощаю тебе и твоему обращенному дерзость. Идите, но помните – я слежу за вами и думаю о вас… – Из колчана на боку он достал две арбалетные стрелы. – На этих стрелах ваши имена.
   И он отвернулся и ткнул арбалетом куда-то в лесную гущу:
   – Клещ и Рогатый! Правая рука!
   Драконы, подхватив мечи, повернулись вправо, туда, куда указал им Хан.
   – Макс! Левая рука!
   – Пойдем, – потянул меня за рукав Макс.
   Долго меня уговаривать не надо было. Ну его к чертовой бабушке, этого психа.
   – Аскол!
   – Я готов.
   – Встретимся у водопада, – объявил Хан, стрельнув глазами в мою сторону. – Ратники! Кольцо тому, кто убьет Морок!
   Макс толкнул меня, и мы побежали.
 
   Откуда-то издалека раздавался мерный тяжелый шум водопада.
   – Скоро будем на месте, – негромко сказал мне Макс. – Вот только спешить не стоит. Ратники сами разберутся, а наше дело маленькое. Ни с Морок, ни с Мертвыми встречаться нам не обязательно. Помнишь, что я тебе говорил насчет Мертвых? Если увидишь, падай на землю и замри.
   – Зачем мы тогда вообще к водопаду пошли? – спросил я.
   Макс потрогал через ткань карманов свои ножи.
   – На всякий случай, – сказал он. – К тому же больше глаз – больше информации. Будет нужно – дадим знать нашим.
   – Через знак Дракона?
   – Да.
   – Слушай, а как это работает, а? Типа рации? Почему золото нагревается, когда другой Дракон рядом?
   – Никита, не болтай, пожалуйста, без толку. Смотри по сторонам.
   Я потрогал свой кулончик. Металл был холодным.
   – А почему мой знак на тебя не реагирует, а твой – на меня?
   – Потому что мы вместе… – рассеянно проговорил Макс, озирая окрестности. – Мы в двойке с тобой. Когда два знака долгое время рядом, они друг друга… ну, воспринимают одним целым, грубо говоря. Поэтому в Поле принято ходить по двое. Лучше всего с человеком, которого хорошо знаешь.
   Я удивился. Мы же с ним практически первый раз в Поле вместе. То есть не практически, а точно. Ненавижу, когда это словцо употребляют подобным образом. Долженствующее обозначать семантический абсолют, на самом деле оно сквозит неуверенностью. Ну ладно…
   – Твой Гриньке принадлежал, – сразу пояснил Макс, заметив мое замешательство.
   И правда. Следовало бы мне самому догадаться.
   – Вопросов больше нет, я надеюсь?
   – Навалом.
   – Придержи их пока. Я тебе серьезно говорю – кончай болтать. Мертвые же рядом! Сейчас нарвемся на их двойку – мало не покажется.
   – Нас, между прочим, тоже двое. И у нас оружие.
   – В драку вступать я тебе категорически запрещаю, понял? Мы не ратники. Скажи – понял или нет?
   – Ага, – кивнул я, не совсем, впрочем, уверенно.
   Меня, честно признаться, лихорадило. Оттого и несло меня – не мог остановиться, все трещал языком. Разговор с Ханом до сих пор отзывался во мне бешенством. Страха я не чувствовал никакого. Точно не скажу – струсил бы я при встрече с врагом или нет, но сейчас я совершенно определенно жаждал боя. Меч я вытащил из кольца и нес в руке.
   – И постарайся ступать потише, – предупредил еще Макс.
   Мы шли теперь осторожно. Макс велел мне смотреть в оба глаза и слушать в оба уха – и сообщать обо всех подозрительных звуках. Сам он, вытащив ножи, нес пару в левой руке. На каждом шагу вытягивал шею, оглядывался; слушал, прищурившись и приоткрыв рот.
   Железные деревья в этой части леса не встречались. Густая трава, переплетающаяся с колючими кустарниками, тянулась между самыми обыкновенными осинками На полянках, поросших мхом, все чаще попадались кусты с мясистыми толстыми листьями, короткими, очень прочными на вид стеблями, украшенными сверху огромными цветами красоты просто завораживающей. Больше всего они напоминали бутоны лилии, но размер и цвет… Каждый бутон немного меньше моей головы. Про цвет бутонов что-либо определенное сказать было трудно – лепестки словно переливались, меняя окраску, как морская вода под солнцем. Посмотришь издали – ярко-красные с желтым. Подойдешь поближе – бутоны потемнели, не потеряв нисколько своей привлекательности. Встанешь вплотную – почти черные, бархатные, с серебристым отсветом. Макс оттолкнул меня от куста, когда я на минуту задержался, рассматривая.
   – Даже и не думай потрогать, – погрозил он, – это «волчья пасть». Местные их боятся как огня. Называют чиримту – дьявольский цветок. Знаешь, что такое венерина мухоловка?
   – Нет.
   – Чему вас только в школах нынче учат… Гляди.
   На ходу он подобрал с земли веточку величиной с указательный палец и швырнул ее в сторону очередного куста «волчьей пасти». Огромные бутоны моментально пришли в движение. Отталкивая друг друга, рванули вперед; один, оказавшийся проворней остальных, раскрылся и поглотил веточку. Короткий хруст, лепестки, сомкнувшись, дрогнули – и вниз по стеблю пробежал небольшой комок, как кадык по горлу.
   – Т-твою мать! – не удержался я.
   – Вот именно. Когда-то в этих местах Мертвые казнили Песочника – мастера Дракона. Собирались отдать вывеньгам, но большинством голосов решили, что такая смерть слишком легкая. С ветви дерева на цепи опустили в заросли чиримту. Я тогда еще не был в Игре, но Гринька рассказывал: Песочник так орал, что было слышно в Симху. Опускали-то его медленно и ногами вниз… Испугался? Не бойся. Эти чиримту… – он оглянулся на переливающиеся бутоны, – еще цветочки. Вспомни тех же вывеньгов. Я как-то слышал еще о листвяных призраках. То ли растения, способные принимать материальную форму живых существ, то ли наоборот – живые существа, превращающиеся в растения. А может быть, ни то и ни другое. Духи. Сам не знаю, ничего определенного сказать не могу. Говорят, когда приходит время, они пробуждаются, открывая проход во тьму и ужас – так называемую Пасть. И заманивают в Пасть путников…
   – Зачем?
   – Зачем? Хм… Они же призраки – существа не вполне материальные. Они питаются не мясом, а страхом и болью, излучаемым живым разумом. В Пасти жертв ждет не мгновенная смерть, а долгая мука и… Впрочем, не знаю… Возможно, это просто из области легенд Лесного Поля. Таких легенд здесь столько, что пересчитать невозможно. Жаль вот, народы Полей до науки фольклористики не доросли еще-Тихо! Стой!
   Он рухнул ничком и успел еще меня за собой потащить. Меч я при падении выронил – теперь он торчал у моего лица, вошедший едва ли не до половины в мягкую, покрытую мхом почву. Колючий кустарник почти полностью скрывал нас с трех сторон. Лишь со спины мы были открыты.
   «А что случилось-то?» – хотел спросить я, но тут услышал сам.
   Отрывистые металлические побрякивания врезались в монотонный шум водопада, как медные гвоздики в трухлявое дерево. Я тронул кулон на груди. Холодный. Значит, это не Дракон. И не Морок. Нечем ей особо побрякивать. Макс сжал губы, дышал коротко и часто. Он перевалился на бок и поднял метательный нож на уровень лица. Я осторожно повалил меч, стиснул рукоять.
   Из-за увитой каким-то ползучим растением осинки медленно выбрел воин в белой, будто серебряной кольчуге, зеленой накидке и. голубых шароварах. На ногах его блистали в складках ткани поножи – такого же цвета, как и кольчуга. Воин шел покачиваясь, пустые ножны громко стучали по поножам – бряк, бряк…
   Воин поравнялся с нами. Остановился и стал разворачиваться. Меня' поразило его лицо – совершенно бледное и пустое, словно по нему прошлись из пульверизатора белой краской. В обоих ушах болтались крупные серьги, а растрепанные волосы были безжизненно-серые, с синевой. Маленькую стрелку, торчащую из его головы чуть повыше виска, я заметил не сразу. Вокруг раны – никаких признаков крови.
   – Ох, ё-о-о… – разлепил губы Макс.
   «Двое и двое. И еще один. И еще один, но наполовину», – вспомнил я слова Старейшего и Всевидящего Моту. Не этого ли бедолагу он имел в виду, когда говорил про «половину»?
   Мертвый что-то бессвязно выкрикнул, взмахнув руками. Постоял немного и качнулся вперед, точно намереваясь снова тронуться в путь, но не решаясь определить нужное направление. Чего Макс-то медлит? Застыл со своим ножом…
   – Кидай! – шепнул я.
   – А?
   – Он же сейчас уйдет!
   Макс облизнул губы. Может быть, опасности, подстерегающие путешественников в Лесном Поле, он и знал хорошо, но в ратном деле явно не был силен.
   – Давай!
   – У них тоже… – прошептал Макс.
   – Что?
   – Двойки!
   Ага, значит, напарник этого увечного где-то рядом. Вот чего боится оружейник. Но Мертвый, хоть и стрелка в голове ему здорово мешает, вот-вот заметит нас… К чему дожидаться этого?
   Видимо, Макс подумал так же, как и я. Внезапно решившись, он встал на колени, несильно размахнулся и метнул нож. Я почему-то четко отметил, как мощно сработала его кисть – только кисть; рука при броске почти не шелохнулась.
   Нож влетел Мертвому в середину горла. Воин дернулся, но не упал. Подняв руки, он с усилием выдернул нож из собственной плоти, поднеся его близко к лицу, тупо уставился на чистое лезвие. Не пролилось ни капли крови. Из глубокой черной расщелины на горле Мертвого со свистом вырвался воздух. Он выронил нож и осел на землю, склонив голову. Грудь его несколько раз вздрогнула (воздух свистел из-под прорубленной кожи на горле), замерла. Он еще шевелился, когда Макс, поднявшись во весь рост, метнул второй нож. Бросок оказался очень сильным. Нож пробил черепную коробку и глубоко погрузился в голову воина Мертвого Дома – как раз пальца на два под торчащей стрелкой.
   Мертвый упал в мох изувеченным лицом.
   – Готов, – негромко констатировал Макс.
   Я встал на ноги, зачем-то пригладил волосы. Руки почти не дрожали, только сердце колотилось, как после долгого бега.
   – Добить надо, – сказан Макс. – Чтобы наверняка. Сделаешь?
   – Нет, – сразу отказался я. – И не проси. Блевану.
   – Дай-ка меч…
   Я отдал ему оружие.
   – Думаешь, мне легко? – говорил Макс, с опаской приближаясь к трупу. – У ратников это как-то естественно получается. Раз – и готово. В горячке схватки. В конце концов, это всего лишь Игра. Мы же не убиваем его по-настоящему. Просто изгоняем из Игры.
   Я отвернулся. Макс громко хекнул, что-то хрустнуло.
   – Все, – сказал он. – Иди помоги мне.
   Стараясь смотреть в сторону (хреново это у меня получалось, надо сказать), я помог оружейнику закидать обезглавленное тело ветками. Макс еще задержался. Он вспомнил, что надо снять с Мертвого серьги и выдернуть ножи. Странно я себя чувствовал, наблюдая за этим. С одной стороны, мне было почти радостно оттого, что я побывал в настоящем бою и даже вроде бы победил. А с другой… «Долго мне придется к этому привыкать, – думал я, пока Макс гадливо чертыхался над трупом. – А вот Хан, он бы, наверное, возиться не стал. Просто отрубил бы уши вместе с серьгами – и все дела…»
   – Как ни крути, а Создатели – мудры, – проговорил вдруг оружейник. – Золотые Драконы и Мертвые – идеальные противники; это значит, шансов на компромисс нет. Кланы противоположны друг другу по сути. Золотой Дракон – вечная жизнь; Мертвый Дом – вечная смерть. И вечное их противостояние. Если бы тебе не повезло стать Мертвым новообращенным, твое испытание было бы совсем другим.
   Он многозначительно замолчал. Мне вовсе не хотелось уточнять, каким образом Мертвый Дом посвящает в самое себя новых членов, но Макс продолжил:
   – После того, как новообращенный самостоятельно входит в Поле, он должен вступить в бой с сильнейшим воином Дома.
   – И победить? – удивился я.
   – И проиграть. Затем павшего инициируют. Сцеживают кровь и пронзают плоть серебром. Видал серьги? В следующий раз новообращенный входит в Поле уже Мертвым – бесстрашным воином, искренне преданным своему клану, не чувствующим боли и сострадания, безразличным к ужасу смерти. Чего бояться, если ты уже мертв?..
   – Получается, Мертвые сильнее вас… нас?
   – Пошли отсюда, – сказал Макс, выпрямляясь. – Водопад уже близко.
   Мы не разговаривали минут десять – пока впереди между деревьями не заблестела неширокая, но очень быстрая лесная речка. Я все переваривал столкновение с оборотной стороной героических приключений. В книгах все не так. Гадов-противников в честном бою поражают точным ударом в грудь. Они скрежещут зубами, бормочут длинные проклятия и умирают пачками, раскинувшись на поле брани в картинных позах. Положительный воитель, раненный в левое плечо (почему всегда в левое плечо, а?!) перевязывается и ублажается златокудрой девой, чтобы на восходе выйти с ней в цветущую, освобожденную от зла долину, откуда чудесным образом исчезли многочисленные окровавленные трупы врагов… «И они рука об руку зашагали навстречу новому солнцу и новой жизни…»
   Завидев речку, Макс пробормотал:
   – Вышли на финишную прямую, – и без всякого перехода продолжил: – Чувства гуманности и филантропические стремления распространяются все более и более. В Лейпциге образовалось общество, поставившее себе задачей из сострадания к печальной кончине старых лошадей… есть их.
   Я даже приостановился. Я не понял и половины.
   – Это ты чего сказал? – спросил я.
   – Это не я сказал, – ответил оружейник довольно мрачно. – Это Кьеркегор.

ГЛАВА 4

   Речные мутные воды несли с собой черные, сверкающие, как бы лакированные коряги, ветви, листья и прочий лесной мусор. Река шагов в десять шириной бурлила в обрамлении крупных валунов – будто кто-то специально выложил ими берега: так, чтобы сложно было подступиться к воде. Шум реки сливался с грохотом близкого уже, но пока не видимого из-за деревьев водопада.
   Пробежав немного вдоль валунов, Макс остановился. В его руках снова появились ножи.
   – Две новости! – выкрикнул он. – Одна плохая, вторая еще хуже.
   Я быстро огляделся. Вроде никого.
   – Водопад метрах в двадцати! – Он тронул свой знак Дракона. – А наших поблизости нет. Мы пришли первыми! И вторая новость… Вон там, кажется, что-то… Ай, черт!
   До того, как с его губ сорвалось последнее восклицание, я успел посмотреть туда, куда смотрел он. Заросли кустарников рухнули, скошенные под корень, и к реке, отрезая нам путь к отступлению, бросился воин в сверкающей кирасе. Белые, как снег, длинные волосы, скрученные на затылке синей бечевкой, летели за ним диковинным хвостом. Широкий и, должно быть, очень тяжелый меч он держал у груди обеими руками.
   Макс, пригибаясь, метнул в него один за другим два ножа. Воин на бегу дважды отпрыгнул – вправо-влево, – и ножи пролетели мимо.
   В ушах Мертвого неслышно звякали сразу четыре кольца. По два в каждом ухе. Он уже не бежал, он приближался странным танцующим шагом, как-то вполоборота, левую руку, защищенную на плече и предплечье двумя длинными пластинами, выставив вперед, а правую – с мечом – отведя назад для удара.
   – Никита!
   Обернувшись, я заметил, что Макс уже вскарабкался на валун. За его спиной бурлила река.
   – Скорее! Скорее! Давай сюда, чего встал!
   Чтоб я сдох, если я именно хотел вступить в единоборство с Мертвым. Оторопел и упустил драгоценные секунды – вот как было. Когда Макс снова заорал:
   – Сюда лезь! – и он, и я понимали, что уже поздно.
   Мертвый теперь не бежал, а шел на меня спокойно. Он даже не улыбался, он недовольно щурился. Наверное, разглядел, что на руках моих нет колец – что с меня даже маломальского трофея снять нельзя будет и воспринимал меня как досадное препятствие на пути. Сейчас вот быстренько покончит с придурком, неумело держащим в руках меч, и ринется дальше.
   Ждать смертельного удара было попросту невыносимо. Я завопил что есть сил и что есть сил ударил мечом, метя в белое невыразительное лицо. Мертвый легко отбил удар, крутнул свой меч, превращая оборону в атаку, и обратным движением точно раскроил бы мне череп, если бы я удержался на ногах.
   Но меня занесло вперед. Я покатился мимо противника кубарем по траве вдоль валунов, стараясь не выпустить из рук меч; я вскочил на ноги шагах в пяти от врага и с удивлением заметил, что, пока катился, умудрился не распороть себе брюхо собственным оружием.
   Мертвый прыгнул ко мне, попутно закованной в железо рукой отбив брошенный Максом нож – будто отмахнулся от мухи. На этот раз времени у меня было мало. Я едва успел подставить клинок под удар широкого меча. Удар был так силен, что меня отбросило на два шага назад, а ладонь руки, сжимающей меч, обожгло как кипятком. Еще удар – отточенное лезвие летит мне в глаза". Я шарахнулся в сторону. Лезвие свистнуло у лица, и я опять не удержался на ногах и упал. Мертвый шагнул, одновременно замахиваясь… и вдруг вскрикнул, дернувшись всем телом.
   Задыхаясь, я поднялся. Мертвый, не сводя с меня побелевших глаз, зубами вытаскивал метательный нож из левого предплечья. Молодец Макс – сумел вс?дить ему между защитных пластин!
   – Никита-а!
   Дерьмо собачье! Надо было бить тогда, когда он был занят своей раной! Я снова, как дурак, промедлил и теперь отступал, глядя на то, как Мертвый, выплюнув нож на траву, шел на меня, вращая над головой мечом. Быстро, быстро, еще быстрее. Сверкающий круг, в который превратился меч, завораживал – глаз не оторвать. Наверное, Мертвый на это и рассчитывал.
   – Сука! – закричал я, стряхивая наваждение. – Вертолет гребаный! Иди, бабушке своей засади!!!
   Круг рассыпался. Мертвый остановился, удивленно моргнув. Не думая,» швырнул меч ему в голову, повернулся и побежал. Через несколько секунд Макс, сопя, уже втаскивал меня на валун.
   Прежде чем прыгнуть в воду, я оглянулся. Мертвый, оскалясь, бежал ко мне со всех ног. На лбу его темнела отметина от моего меча.
 
   Воды в реке было по пояс, но сильное течение сбивало с ног. Нам не надо было прилагать усилий для того, чтобы двигаться вперед. Мы просто старались удержаться на поверхности и по возможности уклонялись от больших коряг, кувыркающихся следом. Уши забивало водой и мерным грохотом, становящимся все громче и громче.
   Мертвый бежал по берегу, не отставал.
   – Грубо! – кричал Макс, отфыркиваясь и прикрывая ладонью нос от брызг. – Но действенно. Я бы никогда до такого не додумался! Надо же! Я думал – тебе каюк! Уверен был, что ты и минуты не продержишься!
   – А дальше что?! – проорал я.
   – А?!
   – Дальше?!
   Макс сразу заткнулся. Ясно, что дальше. Водопад. Некоторое время мы в безопасности, ну а потом?.. Мертвый в воду за нами не полезет. Будь он хоть сто раз искусный боец, но со всем его железом по пояс в бурлящей воде многого не навоюешь. Вылезти бы на берег с другой стороны – но это тоже вряд ли получится. Вон Макс – шарит глазами по высоким осклизлым валунам в поисках малейшей лазейки. Хрен там. Я ж говорю – как будто кто-то специально наваливал эти чертовы камни, готовя нам ловушку.
   Пару раз я хватался за кулончик – мне все казалось, что он немного нагрелся. Ничего подобного – холодный. Мы с Максом финишируем у водопада первыми. Ура. А другие Драконы даже тел наших не найдут. Ну, если только дальше по течению, за водопадом, где-нибудь к камням прибьет.
   Грохот все усиливался. Странно, но сейчас я настоящего страха не ощущал. Счастье, пузырящееся во мне от того, что я вышел живым из смертельного боя, заглушало все остальные чувства.
   Зато Макс явно начал паниковать. Теперь он искал не лазейку, а хотя бы уступ над поверхностью реки, за который можно будет зацепиться. Коряги и ветки, проплывавшие мимо, каждый раз заставляли его вскрикивать. Течение стало много сильнее. И вода все чаще накрывала нас с головой. Мы, не сговариваясь, повернулись спиной к водопаду, как могли тормозили движение, но все равно воин Мертвого Дома остался далеко позади. И Макс отстал от меня – я как более легкий несся впереди. Нас неудержимо тащило туда, где твердь под ногами окончательно исчезнет, толщи воды увлекут нас вниз, сбросят черт знает с какой высоты, расплющат, скомкают, сломают, убьют…
   Последние несколько метров я ничего не видел и не слышал. Грохот оглушал. Сплошные брызги ослепляли. Дна уже не было, меня крутило, как пуговицу в стиральной машине. И когда я, выбившись из сил, оставил попытки к сопротивлению – вдруг развернуло по течению.
   На мгновение мне открылся необозримый простор. Кроны деревьев расступились, голубое небо ринулось на меня, где-то далеко внизу промелькнула сине-зеленая линия горизонта, мне показалось, что я взлетаю прямо к солнцу. И тут ошеломительную картину смыло из глаз мощной водяной волной.
   Я думал, что тотчас и расшибусь о воду, но удара даже не почувствовал. Лишь когда зазвенело в ушах и сдавило грудь, понял – я уже на порядочной глубине и надо всплывать. Долгие секунды ожесточенного напряжения всего тела – и мутное клокотание сменилось хорошо знакомым грохотом. Я вынырнул, хватанул ртом воздух, увидел, открыв глаза, небо – снова ушел под воду. Вынырнул, и опять меня накрыло. Одежда, ставшая свинцовой, тянула на неведомое дно. Вокруг вспухали бесчисленные водовороты, белой пеленой висела водяная пыль, небо переворачивалось у меня над головой, в желудке булькала вода, рот постоянно забит был водой, как я ни отплевывался, из ноздрей брызгали фонтанчики; и все, за что я хватался, оказывалось водой.
   Наконец меня шмякнуло боком о плоский камень и перевернуло. Вода отступила. Я ощутил себя на тверди. Инстинктивно я перекатился дальше к высокой стене, тянущейся далеко наверх – наверх, к самому берегу, поросшему деревьями. Минут десять я просто дышал, ничего не соображая. Ноги еще окатывало волнами, но спиной я прижимался к мокрому камню, и мало-помалу понимание того, что и на этот раз мне удалось выжить, заполняло мое сознание.
 
   Макса нигде не было видно. Вообще никого не было видно. Только кипящее озеро, сужающееся в перспективе, высокие скалистые берега, небо и, конечно, водопад. Тонны воды, окутанные белой невесомой пылью, низвергались с высоты пятиэтажного дома. Если бы мне сказали раньше, что я рухну с пятиэтажки и останусь живым и невредимым, я бы ни за что не поверил. Я и сейчас не очень-то верю…
   Движением, начинавшим становиться привычным, я тронул кулон на груди. Чуть теплый. Это меня приободрило – значит где-то рядом Драконы. Осторожно, очень боясь поскользнуться, я поднялся на ноги. Так – наверху метров десять отвесной скалы. Нечего и думать взобраться туда. Внизу клокочет водоворот, от одного вида которого меня мутит. Я стою на небольшом пологом выступе, этаком балкончике, справа и слева от меня вдоль берега выглядывают из мутного потока обточенные водой валуны. Большие и маленькие, всякие. Если постараться, можно попробовать перепрыгивать с одного на другой и таким образом выбраться… куда-нибудь. Рядом с водопадом скалы менее отвесные, и уступов там больше. Следовательно – направление определено. А оставаться на одном месте не надо. С берега я прекрасно виден. Хорошо, если Дракон меня заметит. А если воин Мертвого Дома? Ему даже рук марать не придется. Столкнет мне на голову камешек и плюнет вслед… Нужно спешить.
   Даже удивительно, как это я в силах мыслить логично. В башке шумит водопад, глаза страшно воспалены, точно я выкупался не в воде, а в песке. Я разулся, закатал штаны и прыгнул. Получилось. На третьем валуне я скинул куртку и рубаху. Знак Золотого Дракона грел голую грудь. Покричать? Нет уж. Здесь не только Драконы. После пятого валуна я приноровился соразмерять расстояние для предстоящего прыжка, и дело пошло быстрее. А до этого я пару раз чуть не сорвался.
   Скоро я приблизился к водопаду. Валуны, выглядывающие из-под волн, вели за сплошную стену падающей воды, наверх, но не на берег. Тут я просчитался. До нижних уступов берега не допрыгнуть. Зато сверху меня теперь не видно – и то хорошо. Я не останавливался, опасаясь сбиться с налаженного ритма. Прыжок – валун. Еще прыжок – валун, еще… Мощные струи отделяют меня всего мира, и, кажется, грохот здесь потише. А может быть, я просто привык. Становится темнее, валуны поднимаются выше, образуя великанскую лестницу. Я уже не прыгаю, а, задирая босые ноги, переступаю со ступеньки на ступеньку. По крайней мере я нашел укрытие, где можно отсидеться до поры до времени.
   Пещера на пути. Нет, не пещера, а глубокая ниша.
   Я иду все дальше и выше. Камни окружают меня со всех сторон. Я как бы погружаюсь в скалу, а стена водопада все отодвигается. Облако водяной пыли осталось далеко внизу.
   Еще одна пещера. Туда я даже сунулся и дополз до самого конца в надежде, что камень все-таки расступится и выпустит меня на берег.
   Тупик.
   Две следующие пещеры были завалены камнями, туда я не заглядывал, а третья – по моим подсчетам, находящаяся совсем у поверхности, – открылась мне удобным полукругом.
   Я глубоко вдохнул и шагнул в темень. Гром водопада отдавался тут еле слышным шорохом. Сначала я шарил руками перед собой, а потом впереди забрезжил слабый свет. Мне пришлось остановиться и зажать руками рот, чтобы не вскрикнуть от радостной неожиданности. Свобода! Выход!