Страница:
Не удержавшись, я побежал. Световой луч превратился в круглую дыру на потолке, прикрытую ветвями и широкими мясистыми листьями кустарника.
– Свобода! – все-таки крикнул я и тут же споткнулся и упал на колени.
Поднимался я медленно, очень медленно. Радости не было и в помине. Спасение молниеносно преобразовалось в очередную западню.
Время будто вернулось назад. Я снова стоял, боясь шелохнуться, а в глаза мне смотрел змеиный глаз остро наточенной стрелки.
А Морок теперь выглядела иначе, чем в момент нашей первой встречи. Рыжие волосы всклокочены, на щеке глубокая ссадина. А может, и порез. Рана, нанесенная оружием. От скулы до основания шеи застыла кровяная дорожка. Морок тяжело дышит. Левая рука ее, на которой вместо браслегга-гаррифы большой выпуклый кровоподтек, как-то неудобно прижата к обнаженной груди. Зато правая вытянута ко мне, из гаррифы торчит единственная стрелка, а в кулаке угадывается тонкий рычажок. Стоит ей сомкнуть пальцы плотнее, стрелка с коротким свистом сорвется с креплений.
Она скользнула взглядом по знаку Дракона на груди, по моей татуировке-ворону. Через секунду я впервые услышал ее голос – низкий и какой-то влажный, будто пахнущий осенней листвой:
– Это опять ты?
– Честное слово, не специально! – вздрогнув, воскликнул я и сам поморщился – так глупо это прозвучало.
– Ты идешь за мной?..
То ли вопрос, то ли утверждение…
– Я сам по себе. Я тебе ничего не сделаю, – зачем-то добавил я. Опять глупость. Что я могу ей сделать? Я бы треснул себя по лбу кулаком, если б не боялся лишний раз ворохнуться. – Опусти руку, – решился я попросить. – Дай мне пройти…
Никакого ответа. Она все еще держала меня на прицеле. И молчала.
– Ну, пристрели! – взмолился я. – Или опусти! Невыносимо, на самом деле!..
– Я не могу тебя убить. – Морок качнула головой. – Ты не позволяешь мне убить тебя.
– Я не позволяю?! – Я так удивился, что даже не испытал облегчения от ее слов.
– Ты такой, как все они. И другой. Много огня… здесь… – Она на секунду завела глаза под лоб, точно хотела указать на голову.
Опять огонь. Который раз уже слышу. Старейший и Всевидящий гхимеши Ирри говорил о трупах паукообразных тварей: они убиты все и сразу. Огнем. Сказал – и дотронулся до своей головы. Старейший и Всевидящий Моту тоже говорил…
– Ты идешь за мной. – На этот раз точно утверждение, а не вопрос. – Я не знаю, хорошо это или плохо…
– Послушай, – заговорил я. Морок словно задумалась, словно колебалась в выборе решения. Я не мог этим не воспользоваться. – Послушай, я против тебя ничего не имею… Я даже никому не буду рассказывать, что видел тебя здесь. Ты же прячешься?..
Пальцы на рычаге шевельнулись.
– Не надо! – совсем уж постыдно вскрикнул я, вжимая голову в плечи. – Отпусти меня, а? Я знаю – и Мертвые, и Драконы охотятся за тобой, но ты ведь тоже убиваешь их… – Я прикусил язык в прямом смысле – так резко стиснул зубы, чтобы не нагородить еще чего-нибудь лишнего и опасного.
Морок внимательно смотрела мне в глаза. Потом вдруг передернула шеей, вытянула вперед подбородок – ее лицо неуловимо изменилось. Ее глаза, еще секунду назад черные, как скол антрацита, вспыхнули и побелели. Я не успел испугаться – и все стало по-прежнему. Нет, не все… Она опустила руку, вооруженную гаррифой! Она улыбнулась! Так странно было видеть ее улыбку.
– Я – ветер! – улыбаясь, сказала она. – А ты – огонь! Теперь я увидела! Только у меня мало ветра, а у тебя много огня! Прости, хозяин крави, что я не разглядела тебя с самого начала! Я не могла понять, на кого ты похож. Только сейчас поняла. Ты похож на меня.
Наверное, у меня был довольно глупый вид. Наверное, выслушав ее короткую речь, я классически разинул рот и выпучил глаза. Почему иначе она рассмеялась?
– А ты не видишь? – спросила она.
– Я?.. Не вижу чего?
– Ветер в моей голове!
– Ветер в твоей голове?.. Вижу, да… – запинаясь, ответил я. – Вижу, правда! Судя по твоему одеянию, вернее, по отсутствию оного, – так оно есть. Ветер в голове. А у меня огонь. Вельми круто. Можно пройти?
Выговорил я это и вдруг догадался, что не очень-то спешу. Морок вовсе не собиралась меня убивать. К тому же она улыбалась. Я заметил, что кожа Морок очень белая, не тронутая ни солнцем, ни пылью; странно, что такая белая, прямо не поверишь, что она ходит без одежды. Ожившая мраморная статуя, совершенная в античной красоте. Руки и ноги гладкие, без бугров мышц, словно литые; и очень сильные – это сразу видно. Бедра, чуть прикрытые черными кожаными мешочками, висящими на тонком поясе, даже на вид упругие, без всяких признаков жира. Признаюсь, что мысли мои неожиданно потекли по совсем иному руслу.
– Ничего ты не видишь, – услышал я.
Я потупился, но Морок рукой, вооруженной гаррифой, ткнула мне в переносицу. Я вскрикнул, а она тотчас накрыла мои глаза пальцами и сильно сжала.
– Больно! – чуть не завопил я, но почувствовал, что боли уже никакой нет. Моя кровь стала электричеством, волосы явственно зашевелились на голове.
– Вот так смотри, – сказала она и опустила руку.
Неясный вихрь, сотканный из игольно-тонких ярких нитей, метался по тесной пещере. Он вился веретеном прямо передо мной, но в то же время заполнял целиком пещеру. Я моргнул. Морок стояла напротив и улыбалась. Наваждение исчезло, но не совсем. Горячая дрожь, проснувшаяся во мне от прикосновения Морок, затаилась в кончиках пальцев. С каждым ударом сердца по венам проносились какие-то разряды вроде электрических и замирали в районе затылка. Тело словно пульсировало, хотя внешне, я уверен, этого заметно не было. Что она сделала со мной?
– Что ты сделала? – проговорил я, ожидая, что изменится и мой голос. Нет, он звучал так, как и обычно.
– Ты ведь такой же, как и я. Разве ты раньше ничего подобного не чувствовал?
– Н-нет… – с появившейся откуда-то неуверенностью ответил я. – Раньше никогда, но…
Я замолчал, уставившись на свою руку. Рука как рука, но все же что-то не так. Может, дело в том, что я стал видеть как-то по-другому? Ощущение было немного похоже на то, когда покуришь очень хорошей травы. Огненными волнами налетали воспоминания: бешеный взрыв в моей голове и обугленные трупы сшиас, переполняющие заваленный колодец… стая вывеньгов, мгновенно погибших, как бабочки под струей пламени… И это сделал я сам? Отчаянный страх, каждый раз, когда мне угрожала смертельная опасность, отключавший рассудок, пробуждал нечто давно жившее во мне – то, что никогда не должно было проснуться, не покидай я пределов общего мира. Нечто, в пространстве Полей обретшее форму всепожирающего огня. Огня из моей головы.
– Садись, садись… – Она почти силой усадила меня на камни. – Прости меня, повелитель кравы, мне надо было тебя предупредить.
– О чем?..
Она не ответила, посмотрев на меня так, будто я и сам прекрасно должен быть понимать, о чем.
– Я рада, что встретила в этих жутких землях тебя, – заговорила она, словно продолжая давно начатый разговор. – Я долго здесь. Не помню сколько. Здесь много плохих мест. Если ты пришел за мной, значит, ты поможешь мне вернуться?
– Куда?
– Там, где наш дом.
– Наш дом? Ты из общего мира? – осенило меня.
– Что такое общий мир?
Н-да, ошибка. Не может она быть из того мира, где я родился и вырос. Откуда угодно, только не оттуда. Хотя… по воинам Мертвого Дома ведь не скажешь, что они – обыкновенные мальчишки из тех, что каждый день попадаются на улицах, в магазинах… да мало ли где…
– А откуда ты? – осторожно спросил я. Я хотел еще спросить, почему она уверена в том, что мы земляки, но не стал опережать события.
Морок опустила голову.
– Я не очень хорошо помню.
– Россия, – начал я. – Москва, Кремль… Вологда, Саратов, Рязань, Астрахань?.. Телевидение? «Жигули»? Пиво? Универмаг? Ну, что еще?.. Школа, институт, лекция?
– Что это?
– Никогда не слышала? Булочная, троллейбус, метро, светофор?.. – еще раз попытался я.
Она только отрицательно качала головой.
– Понятно, – вздохнул я. – Извини, но, кажется, мы с тобой родились в разных местах. Погоди, а как ты сюда попала?
– Я не помню! – В ее голосе послышалась перемена.
– Хоть что-то ты должна помнить о своей прошлой жизни?
Морок вновь дышала тяжело и часто – как и тогда, когда я на нее здесь наткнулся.
– Чудовища… – выговорила она. – Вокруг полно чудовищ. Огромные и маленькие. Разные. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. У них горящие глаза. Так ярко – что в темноте видно за много-много шагов. Они пожирают людей. Люди боятся и покорно идут в разинутые пасти… Молоко! – выкрикнула она.
– Что?
– Молоко… – неуверенно повторила Морок это слово.
– Ладно, – сказал я. – Пока что достаточно. Я не знаю того места, откуда ты родом. И, честно говоря, не могу понять, почему ты так стремишься вернуться туда. Я бы лично от этих твоих голодных чудовищ с горящими глазами бежал и не оглядывался. Хотя, конечно, дым Отечества нам сладок и приятен. Как говорил дед Силантий, закуривая «Приму». Родина что мать, какая есть, такая и слава богу…
Она рывком поднялась. Я тоже.
– Подожди! Я не хотел тебя обидеть! Извини…
Я взял ее за безоружную, прижатую к груди руку, но она с криком освободилась.
– Ты ранена? Черт, прости… Я же не знал. Может, я могу как-то помочь? Это все ратники… Если бы ты не нападала на них, они бы тебя не трогали. Ты же сама убиваешь! Ну, хочешь, ты уйдешь далеко-далеко, а я скажу, что убил тебя? И они оставят тебя в покое…
– Нет! – В ее лице и голосе уже ясно звучала истерика. – Они делают эти земли еще хуже! Они делают зло, живущее здесь, сильнее! Пусть они сами уходят!
– Поэтому ты убиваешь их?
– Я хочу, чтобы их не было!
– Слушай, не кричи… Здесь пятеро Драконов и столько же Мертвых. Если они еще не перерезали друг друга, то уж на твои вопли сбегутся сюда точно. Ты ведь не хочешь, чтобы…
Морок зашипела, как кошка. В пещере вдруг стало темнее. Круглая дыра в потолке на мгновение исчезла – и засветилась снова, а в трех шагах от нас уже стоял, чуть присев после прыжка, Хан. С арбалетом в одной руке и наполовину обломанной катаной – в другой. Знак Дракона обжег мне грудь.
– Не помешал ли я вам? – осведомился Хан, медленно поднимая арбалет. – Помешал, – ответил он сам себе. – Новообращенный Никита не успел снять штаны. Какая жалость.
– Чего ты мелешь?..
– Я ведь знал, что уже видел твое лицо. Я говорил Драконам, а они мне не верили. Я видел тебя! Ты входил в Поле Руин с Мертвыми! Вчерашней ночью! На тебе были цвета Дракона, но ты спокойно шел с воинами Мертвого Дома одной дорогой. Предатель! Ты один из них, и Морок – ваше проклятое создание! Когда я убью вас, Драконы пожалеют о том, что не верили мне!
Он видел меня в общем мире?!
– Не знаешь ничего, а говоришь!.. – закричал я, глядя попеременно то на Морок, то на Хана. – Я не с ними, я просто…
– Спряталась от меня? – бросил Хан Морок. – Теперь одной царапиной на мордашке не отделаешься, отродье Мертвых!
Арбалет и гаррифа вскинулись одновременно. "Короткая стрелка, ударившись в куртку Хана, разлетелась щепками. В прорехе мелькнули металлические кольца. Кольчуга! Тяжелая стрела пронзила лоскут пространства, где только что находилась Морок. Вот она была рядом со мной, вот ее нет. Плотная волна воздуха, взметнувшегося от ее стремительного движения, качнула меня – именно поэтому арбалет, который швырнул мне в лицо Хан, пролетел мимо и разбился о каменную стену пещеры.
Морок, оказавшаяся за спиной мастера Дракона, припала к земле. Он не увидел ее – почуял. Разворачиваясь, ударил сломанным мечом. Катана рассекла пустоту. Морок, спружинив сильными ногами, взлетела через круглую дыру и исчезла.
Я остался с Ханом один на один.
Он повернулся ко мне, я бросился бежать. Хан длинным прыжком опередил меня и с размаху ткнул меня мечом в грудь. Будь катана невредимой, он бы проткнул меня насквозь.
Короткий обрубок сильно рассадил мне кожу на нижней стороне груди и сбил с ног. Я наугад лягнул противника обеими ногами и попал. Хан с визгом отшатнулся. Держась за стену, я поднялся. Кровь неправдоподобно быстро залила мне живот, смочила начавшие уже подсыхать штаны.
Хан снова размахивался, и тут со мной что-то случилось. По телу пробежала судорога, шею свело, напряженные до предела мышцы запрокинули голову, вздернув подбородок. Глаза защипало. Привычное зрение померкло, а вместо него вспыхнуло другое, какое-то новое, глубинное.
Я увидел вместо Хана темный полупрозрачный силуэт, где наверху краснело туманное пятно, принимавшее то форму мозга, то форму сердца, каким его рисуют дети. Пятно пылало. Силуэт двигался на меня, но так медленно, что это можно было не принимать во внимание. До меня долетел низкий глухой гул – отчего-то я догадался: это я так слышу визг мастера Дракона. Красное пятно из головы Хана всосалось мне под ногти вытянутой руки. В первую секунду я подумал – само собой всосалось, а во вторую – понял, что именно так я и хотел. Силуэт стал совсем пустым, как выпотрошенная кукла. Я моргнул, и нормальное зрение восстановилось.
Хан замер передо мной с поднятым мечом.
– Кто ты? – спросил он, с ужасом глядя мне в глаза.
– Гнев в твоей голове, – сказал я. Сам удивился тому, что сказал. Образ, который я увидел секунду назад, очень ладно укладывался в эту фразу.
– Что?..
– Теперь нет. Я забрал у тебя весь огонь.
Он открыл рот и выронил катану.
Может быть, его растерянность, а может быть, что-то другое придало мне силы. Где-то совсем рядом взорвалось хриплое карканье, громко захлопали мощные крылья – но мне некогда было оглядываться. Затаившийся в кончиках пальцев огонь разошелся по всему телу. Крикнув:
– Ты ее чуть не убил, поганец! – я ударил мастера Дракона кулаком в плечо.
Хан, перекувыркнувшись в воздухе, отлетел к противоположной стене, ударился, сполз на пол. Шагнув к нему, я наступил на выпавшую из его рук катану. Клинок сломался под босой пяткой.
Хан ворочался на камнях, пытаясь встать. Схватив за шиворот и за штаны, я поднял его и швырнул к выходу. Он грянулся об пол, пролетев несколько метров, покатился и опрокинулся вниз – прочь из пещеры.
Выбежав за ним, я успел заметить, как его тело, ударяясь о камни, падало вниз – в облако водяной пыли. Он исчез. Наверное, он кричал, но из-за грохота водопада я ничего не слышал.
Мое тело перестало пульсировать. Только было горячо в голове. А в руках остались лоскуты красной ткани с одежды Хана, куски черной выделанной кожи и порванная цепочка, на которой болтался его знак Дракона. Выбросив все остальное, кулон я зачем-то сунул в карман штанов.
И вернулся в пещеру. Выбраться через дыру на поверхность было делом одной минуты.
– Морок! – позвал я.
Всполошенные птицы сорвались из нутра кустарника рядом. Почему «Морок»? Она вряд ли знает, что ее так прозвали. А как ее зовут по-настоящему? И есть ли у нее имя вообще? То есть помнит ли она его?
– Макс!
Кроме монотонного лесного шума и рева близкого водопада, никаких других звуков. Ужасно уставший и почти ничего не соображающий, я присел под первым попавшимся деревом и закрыл глаза.
Когда я вновь открыл их, вокруг было темно.
ГЛАВА 5
– Свобода! – все-таки крикнул я и тут же споткнулся и упал на колени.
Поднимался я медленно, очень медленно. Радости не было и в помине. Спасение молниеносно преобразовалось в очередную западню.
Время будто вернулось назад. Я снова стоял, боясь шелохнуться, а в глаза мне смотрел змеиный глаз остро наточенной стрелки.
А Морок теперь выглядела иначе, чем в момент нашей первой встречи. Рыжие волосы всклокочены, на щеке глубокая ссадина. А может, и порез. Рана, нанесенная оружием. От скулы до основания шеи застыла кровяная дорожка. Морок тяжело дышит. Левая рука ее, на которой вместо браслегга-гаррифы большой выпуклый кровоподтек, как-то неудобно прижата к обнаженной груди. Зато правая вытянута ко мне, из гаррифы торчит единственная стрелка, а в кулаке угадывается тонкий рычажок. Стоит ей сомкнуть пальцы плотнее, стрелка с коротким свистом сорвется с креплений.
Она скользнула взглядом по знаку Дракона на груди, по моей татуировке-ворону. Через секунду я впервые услышал ее голос – низкий и какой-то влажный, будто пахнущий осенней листвой:
– Это опять ты?
– Честное слово, не специально! – вздрогнув, воскликнул я и сам поморщился – так глупо это прозвучало.
– Ты идешь за мной?..
То ли вопрос, то ли утверждение…
– Я сам по себе. Я тебе ничего не сделаю, – зачем-то добавил я. Опять глупость. Что я могу ей сделать? Я бы треснул себя по лбу кулаком, если б не боялся лишний раз ворохнуться. – Опусти руку, – решился я попросить. – Дай мне пройти…
Никакого ответа. Она все еще держала меня на прицеле. И молчала.
– Ну, пристрели! – взмолился я. – Или опусти! Невыносимо, на самом деле!..
– Я не могу тебя убить. – Морок качнула головой. – Ты не позволяешь мне убить тебя.
– Я не позволяю?! – Я так удивился, что даже не испытал облегчения от ее слов.
– Ты такой, как все они. И другой. Много огня… здесь… – Она на секунду завела глаза под лоб, точно хотела указать на голову.
Опять огонь. Который раз уже слышу. Старейший и Всевидящий гхимеши Ирри говорил о трупах паукообразных тварей: они убиты все и сразу. Огнем. Сказал – и дотронулся до своей головы. Старейший и Всевидящий Моту тоже говорил…
– Ты идешь за мной. – На этот раз точно утверждение, а не вопрос. – Я не знаю, хорошо это или плохо…
– Послушай, – заговорил я. Морок словно задумалась, словно колебалась в выборе решения. Я не мог этим не воспользоваться. – Послушай, я против тебя ничего не имею… Я даже никому не буду рассказывать, что видел тебя здесь. Ты же прячешься?..
Пальцы на рычаге шевельнулись.
– Не надо! – совсем уж постыдно вскрикнул я, вжимая голову в плечи. – Отпусти меня, а? Я знаю – и Мертвые, и Драконы охотятся за тобой, но ты ведь тоже убиваешь их… – Я прикусил язык в прямом смысле – так резко стиснул зубы, чтобы не нагородить еще чего-нибудь лишнего и опасного.
Морок внимательно смотрела мне в глаза. Потом вдруг передернула шеей, вытянула вперед подбородок – ее лицо неуловимо изменилось. Ее глаза, еще секунду назад черные, как скол антрацита, вспыхнули и побелели. Я не успел испугаться – и все стало по-прежнему. Нет, не все… Она опустила руку, вооруженную гаррифой! Она улыбнулась! Так странно было видеть ее улыбку.
– Я – ветер! – улыбаясь, сказала она. – А ты – огонь! Теперь я увидела! Только у меня мало ветра, а у тебя много огня! Прости, хозяин крави, что я не разглядела тебя с самого начала! Я не могла понять, на кого ты похож. Только сейчас поняла. Ты похож на меня.
Наверное, у меня был довольно глупый вид. Наверное, выслушав ее короткую речь, я классически разинул рот и выпучил глаза. Почему иначе она рассмеялась?
– А ты не видишь? – спросила она.
– Я?.. Не вижу чего?
– Ветер в моей голове!
– Ветер в твоей голове?.. Вижу, да… – запинаясь, ответил я. – Вижу, правда! Судя по твоему одеянию, вернее, по отсутствию оного, – так оно есть. Ветер в голове. А у меня огонь. Вельми круто. Можно пройти?
Выговорил я это и вдруг догадался, что не очень-то спешу. Морок вовсе не собиралась меня убивать. К тому же она улыбалась. Я заметил, что кожа Морок очень белая, не тронутая ни солнцем, ни пылью; странно, что такая белая, прямо не поверишь, что она ходит без одежды. Ожившая мраморная статуя, совершенная в античной красоте. Руки и ноги гладкие, без бугров мышц, словно литые; и очень сильные – это сразу видно. Бедра, чуть прикрытые черными кожаными мешочками, висящими на тонком поясе, даже на вид упругие, без всяких признаков жира. Признаюсь, что мысли мои неожиданно потекли по совсем иному руслу.
– Ничего ты не видишь, – услышал я.
Я потупился, но Морок рукой, вооруженной гаррифой, ткнула мне в переносицу. Я вскрикнул, а она тотчас накрыла мои глаза пальцами и сильно сжала.
– Больно! – чуть не завопил я, но почувствовал, что боли уже никакой нет. Моя кровь стала электричеством, волосы явственно зашевелились на голове.
– Вот так смотри, – сказала она и опустила руку.
Неясный вихрь, сотканный из игольно-тонких ярких нитей, метался по тесной пещере. Он вился веретеном прямо передо мной, но в то же время заполнял целиком пещеру. Я моргнул. Морок стояла напротив и улыбалась. Наваждение исчезло, но не совсем. Горячая дрожь, проснувшаяся во мне от прикосновения Морок, затаилась в кончиках пальцев. С каждым ударом сердца по венам проносились какие-то разряды вроде электрических и замирали в районе затылка. Тело словно пульсировало, хотя внешне, я уверен, этого заметно не было. Что она сделала со мной?
– Что ты сделала? – проговорил я, ожидая, что изменится и мой голос. Нет, он звучал так, как и обычно.
– Ты ведь такой же, как и я. Разве ты раньше ничего подобного не чувствовал?
– Н-нет… – с появившейся откуда-то неуверенностью ответил я. – Раньше никогда, но…
Я замолчал, уставившись на свою руку. Рука как рука, но все же что-то не так. Может, дело в том, что я стал видеть как-то по-другому? Ощущение было немного похоже на то, когда покуришь очень хорошей травы. Огненными волнами налетали воспоминания: бешеный взрыв в моей голове и обугленные трупы сшиас, переполняющие заваленный колодец… стая вывеньгов, мгновенно погибших, как бабочки под струей пламени… И это сделал я сам? Отчаянный страх, каждый раз, когда мне угрожала смертельная опасность, отключавший рассудок, пробуждал нечто давно жившее во мне – то, что никогда не должно было проснуться, не покидай я пределов общего мира. Нечто, в пространстве Полей обретшее форму всепожирающего огня. Огня из моей головы.
– Садись, садись… – Она почти силой усадила меня на камни. – Прости меня, повелитель кравы, мне надо было тебя предупредить.
– О чем?..
Она не ответила, посмотрев на меня так, будто я и сам прекрасно должен быть понимать, о чем.
– Я рада, что встретила в этих жутких землях тебя, – заговорила она, словно продолжая давно начатый разговор. – Я долго здесь. Не помню сколько. Здесь много плохих мест. Если ты пришел за мной, значит, ты поможешь мне вернуться?
– Куда?
– Там, где наш дом.
– Наш дом? Ты из общего мира? – осенило меня.
– Что такое общий мир?
Н-да, ошибка. Не может она быть из того мира, где я родился и вырос. Откуда угодно, только не оттуда. Хотя… по воинам Мертвого Дома ведь не скажешь, что они – обыкновенные мальчишки из тех, что каждый день попадаются на улицах, в магазинах… да мало ли где…
– А откуда ты? – осторожно спросил я. Я хотел еще спросить, почему она уверена в том, что мы земляки, но не стал опережать события.
Морок опустила голову.
– Я не очень хорошо помню.
– Россия, – начал я. – Москва, Кремль… Вологда, Саратов, Рязань, Астрахань?.. Телевидение? «Жигули»? Пиво? Универмаг? Ну, что еще?.. Школа, институт, лекция?
– Что это?
– Никогда не слышала? Булочная, троллейбус, метро, светофор?.. – еще раз попытался я.
Она только отрицательно качала головой.
– Понятно, – вздохнул я. – Извини, но, кажется, мы с тобой родились в разных местах. Погоди, а как ты сюда попала?
– Я не помню! – В ее голосе послышалась перемена.
– Хоть что-то ты должна помнить о своей прошлой жизни?
Морок вновь дышала тяжело и часто – как и тогда, когда я на нее здесь наткнулся.
– Чудовища… – выговорила она. – Вокруг полно чудовищ. Огромные и маленькие. Разные. Но все очень быстрые и голодные. Города населены ими. У них горящие глаза. Так ярко – что в темноте видно за много-много шагов. Они пожирают людей. Люди боятся и покорно идут в разинутые пасти… Молоко! – выкрикнула она.
– Что?
– Молоко… – неуверенно повторила Морок это слово.
– Ладно, – сказал я. – Пока что достаточно. Я не знаю того места, откуда ты родом. И, честно говоря, не могу понять, почему ты так стремишься вернуться туда. Я бы лично от этих твоих голодных чудовищ с горящими глазами бежал и не оглядывался. Хотя, конечно, дым Отечества нам сладок и приятен. Как говорил дед Силантий, закуривая «Приму». Родина что мать, какая есть, такая и слава богу…
Она рывком поднялась. Я тоже.
– Подожди! Я не хотел тебя обидеть! Извини…
Я взял ее за безоружную, прижатую к груди руку, но она с криком освободилась.
– Ты ранена? Черт, прости… Я же не знал. Может, я могу как-то помочь? Это все ратники… Если бы ты не нападала на них, они бы тебя не трогали. Ты же сама убиваешь! Ну, хочешь, ты уйдешь далеко-далеко, а я скажу, что убил тебя? И они оставят тебя в покое…
– Нет! – В ее лице и голосе уже ясно звучала истерика. – Они делают эти земли еще хуже! Они делают зло, живущее здесь, сильнее! Пусть они сами уходят!
– Поэтому ты убиваешь их?
– Я хочу, чтобы их не было!
– Слушай, не кричи… Здесь пятеро Драконов и столько же Мертвых. Если они еще не перерезали друг друга, то уж на твои вопли сбегутся сюда точно. Ты ведь не хочешь, чтобы…
Морок зашипела, как кошка. В пещере вдруг стало темнее. Круглая дыра в потолке на мгновение исчезла – и засветилась снова, а в трех шагах от нас уже стоял, чуть присев после прыжка, Хан. С арбалетом в одной руке и наполовину обломанной катаной – в другой. Знак Дракона обжег мне грудь.
– Не помешал ли я вам? – осведомился Хан, медленно поднимая арбалет. – Помешал, – ответил он сам себе. – Новообращенный Никита не успел снять штаны. Какая жалость.
– Чего ты мелешь?..
– Я ведь знал, что уже видел твое лицо. Я говорил Драконам, а они мне не верили. Я видел тебя! Ты входил в Поле Руин с Мертвыми! Вчерашней ночью! На тебе были цвета Дракона, но ты спокойно шел с воинами Мертвого Дома одной дорогой. Предатель! Ты один из них, и Морок – ваше проклятое создание! Когда я убью вас, Драконы пожалеют о том, что не верили мне!
Он видел меня в общем мире?!
– Не знаешь ничего, а говоришь!.. – закричал я, глядя попеременно то на Морок, то на Хана. – Я не с ними, я просто…
– Спряталась от меня? – бросил Хан Морок. – Теперь одной царапиной на мордашке не отделаешься, отродье Мертвых!
Арбалет и гаррифа вскинулись одновременно. "Короткая стрелка, ударившись в куртку Хана, разлетелась щепками. В прорехе мелькнули металлические кольца. Кольчуга! Тяжелая стрела пронзила лоскут пространства, где только что находилась Морок. Вот она была рядом со мной, вот ее нет. Плотная волна воздуха, взметнувшегося от ее стремительного движения, качнула меня – именно поэтому арбалет, который швырнул мне в лицо Хан, пролетел мимо и разбился о каменную стену пещеры.
Морок, оказавшаяся за спиной мастера Дракона, припала к земле. Он не увидел ее – почуял. Разворачиваясь, ударил сломанным мечом. Катана рассекла пустоту. Морок, спружинив сильными ногами, взлетела через круглую дыру и исчезла.
Я остался с Ханом один на один.
Он повернулся ко мне, я бросился бежать. Хан длинным прыжком опередил меня и с размаху ткнул меня мечом в грудь. Будь катана невредимой, он бы проткнул меня насквозь.
Короткий обрубок сильно рассадил мне кожу на нижней стороне груди и сбил с ног. Я наугад лягнул противника обеими ногами и попал. Хан с визгом отшатнулся. Держась за стену, я поднялся. Кровь неправдоподобно быстро залила мне живот, смочила начавшие уже подсыхать штаны.
Хан снова размахивался, и тут со мной что-то случилось. По телу пробежала судорога, шею свело, напряженные до предела мышцы запрокинули голову, вздернув подбородок. Глаза защипало. Привычное зрение померкло, а вместо него вспыхнуло другое, какое-то новое, глубинное.
Я увидел вместо Хана темный полупрозрачный силуэт, где наверху краснело туманное пятно, принимавшее то форму мозга, то форму сердца, каким его рисуют дети. Пятно пылало. Силуэт двигался на меня, но так медленно, что это можно было не принимать во внимание. До меня долетел низкий глухой гул – отчего-то я догадался: это я так слышу визг мастера Дракона. Красное пятно из головы Хана всосалось мне под ногти вытянутой руки. В первую секунду я подумал – само собой всосалось, а во вторую – понял, что именно так я и хотел. Силуэт стал совсем пустым, как выпотрошенная кукла. Я моргнул, и нормальное зрение восстановилось.
Хан замер передо мной с поднятым мечом.
– Кто ты? – спросил он, с ужасом глядя мне в глаза.
– Гнев в твоей голове, – сказал я. Сам удивился тому, что сказал. Образ, который я увидел секунду назад, очень ладно укладывался в эту фразу.
– Что?..
– Теперь нет. Я забрал у тебя весь огонь.
Он открыл рот и выронил катану.
Может быть, его растерянность, а может быть, что-то другое придало мне силы. Где-то совсем рядом взорвалось хриплое карканье, громко захлопали мощные крылья – но мне некогда было оглядываться. Затаившийся в кончиках пальцев огонь разошелся по всему телу. Крикнув:
– Ты ее чуть не убил, поганец! – я ударил мастера Дракона кулаком в плечо.
Хан, перекувыркнувшись в воздухе, отлетел к противоположной стене, ударился, сполз на пол. Шагнув к нему, я наступил на выпавшую из его рук катану. Клинок сломался под босой пяткой.
Хан ворочался на камнях, пытаясь встать. Схватив за шиворот и за штаны, я поднял его и швырнул к выходу. Он грянулся об пол, пролетев несколько метров, покатился и опрокинулся вниз – прочь из пещеры.
Выбежав за ним, я успел заметить, как его тело, ударяясь о камни, падало вниз – в облако водяной пыли. Он исчез. Наверное, он кричал, но из-за грохота водопада я ничего не слышал.
Мое тело перестало пульсировать. Только было горячо в голове. А в руках остались лоскуты красной ткани с одежды Хана, куски черной выделанной кожи и порванная цепочка, на которой болтался его знак Дракона. Выбросив все остальное, кулон я зачем-то сунул в карман штанов.
И вернулся в пещеру. Выбраться через дыру на поверхность было делом одной минуты.
– Морок! – позвал я.
Всполошенные птицы сорвались из нутра кустарника рядом. Почему «Морок»? Она вряд ли знает, что ее так прозвали. А как ее зовут по-настоящему? И есть ли у нее имя вообще? То есть помнит ли она его?
– Макс!
Кроме монотонного лесного шума и рева близкого водопада, никаких других звуков. Ужасно уставший и почти ничего не соображающий, я присел под первым попавшимся деревом и закрыл глаза.
Когда я вновь открыл их, вокруг было темно.
ГЛАВА 5
Я изменился! Я действительно изменился – эта мысль проснулась вместе со мной. Кровь бежала по венам, и я физически чувствовал ее горячий ток. Тело ощущалось безотказно работающим механизмом. В затылке поселилась безграничная спокойная огненная сила. Это было настолько приятно, что я рассмеялся. Казалось, стоит мне захотеть, и я с корнем выдеру из пружинистой прохладной земли любое дерево, ударом кулака раздроблю каменный валун. Было в этом что-то от основательного алкогольного опьянения.
Ближайшая осинка дрогнула под моим натиском, но выдержала. Стряхнув с волос опавшие листья, я улыбнулся. Ерунда. Наверное, я просто сделал как-то не так. Мне предстоит еще научиться тому, что открыла во мне Морок. И тогда для меня вообще не будет никаких преград.
– Никита!
– Макс! – крикнул я в ответ и махнул рукой.
Вовсе не удивительно, что здесь появился Макс. Теперь все и должно складываться хорошо и удачно – так я подумал.
Макс опасливо выбрался из-за древесного ствола и, прихрамывая, пошел ко мне. Изорванная одежда свисала с него клочьями. Растрепанные волосы колыхались вокруг лица мохнатым облаком.
– Чего лыбишься? – буркнул он, приблизившись. – Очень весело, да?
Опьянение проходило. Но огненная сила в голове оставалась.
– Я думал, ты уже того… – сообщил Макс, прикрывая ладонью воспаленные глаза. – Лежишь под деревом весь белый и не шевелишься. Битый час наблюдал – ты даже пальцем не ворохнул. И в кровище весь.
Ссадина на груди уже подсохла. Немного больно, конечно, но пока я про нее не вспомнил, я совсем ее не чувствовал.
– Закемарил, – хмыкнул я, осторожно погладив грудь. – А почему наблюдал? Слабо было подойти?
– Мало ли…
Опасался ловушки. Понятное дело. Как же ему не опасаться, если он совсем недавно и сам побывал в качестве приманки?
– А где все? – спросил я.
– Пойдем. Надо выбираться – темнеет уже. В этих местах по ночам никто не ходит. Погоди-ка… – Вздрогнул и протянул руку к моему плечу. – Господи Иисусе, как это?
– Что такое?..
– Сам не видишь?! – взвизгнул он.
Тьфу ты, черт… На этот раз вздрогнул и я.
– Смотри! Смотри! – Он тряс меня за плечо.
На моем плече не было привычной татуировки. Ворон исчез без следа, оставив гладкую чистую кожу. На всякий случай я взглянул и на другое плечо. Пусто.
– Повернись!
– Черт… Зачем?
– Повернись, говорю!
Макс, схватив меня за плечи, развернул к себе спиной.
– Вот она!
– Что?
– Татуировка твоя! Она на спине. Под левой лопаткой! Была на плече, а переместилась на спину. И еще… Погоди, что-то я ничего не соображаю… Он у тебя сидел, сложив крылья, да?
– Вроде…
– А сейчас как бы летит! И клюв раскрыт!
Я повернулся. Какое-то время мы с Максом смотрели друг на друга.
– Мы в Игре, – проговорил наконец оружейник; проговорил, будто убеждая себя, а не обращаясь ко мне. – Мы в Игре, а не в общем мире. Там такое невозможно, а здесь возможно все. Ладно… Ладно… – Он потер себе виски. – Чего я так разволновался? Башка болит… страшно… Ну, татуировка сместилась… Это же не смертельно. Пошли! – закончил он. – Хватит. На сегодня достаточно – для меня точно, а уж для тебя – и говорить нечего…
Не дожидаясь меня, он захромал по берегу вдоль валунов.
– А где все? – повторил я, догнав его.
– Тебе в рифму ответить?
– Зачем же…
– Часа два назад Рогатый повел Аскола к сава, – сплюнув, ответил Макс. – Вернее, потащил. Не знаю, как дело было, знаю только, что двойка Хана напоролась на двойку из Мертвого Дома. Хан одного уложил сразу же, Аскол погнался за вторым. И этот гад, убегая, привел его в засаду!.. Трое на одного! В общем, Виталику чуть кишки не выпустили – сам видел: у него длинная рассечина – от груди до паха, и нога сильно повреждена. Если б Рогатый не подоспел… Одного Мертвого они уделали, двое свалили… Рогатому тоже досталось, но ничего серьезного… Короче, больше стычек, кажется, не было. Рогатый говорил, что на восточном берегу у самого водопада наткнулся на двух Мертвых, нашпигованных стрелками из гарриффы. А Клещ!.. Вот так охота на Морок! – Макс скрипнул зубами! – Это она за нами охотилась, а не мы за ней! Какого дьявола воины из Мертвого Дома у водопада шлялись? Что им здесь надо? Лазутчики? Три двойки лазутчиков? Поверить нельзя, что нас не специально стравили, чтобы потом перестрелять недобитков. Но кто стравил? Морок? Каким образом? Чертовщина… Заговор какой-то… Поля уничтожают своих Создателей! Хан куда-то пропал. Клещ…
– Что – Клещ?
Макс пошел быстрее.
Мысль о Хане прорезалась в сознание, но я тут же загнал ее подальше. Пошел он! Нет у меня к нему жалости. Не убил бы я его – он бы меня зарубил. И оправдаться не дал бы. И кольцо потом себе очередное надел: мол, за удачное раскрытие вражеского агента.
Макс пересчитал пальцы.
– У меня получается, что один из Мертвых еще бродит где-то здесь, – сказал он. – Возможно, с ним мы и столкнулись тогда у реки. Я и не заметил, куда он делся. Хорошо, если его тоже Морок… А если нет?
– А как ты сам выбрался? – спросил я.
– А ты?
– А я и не выбирался. Меня в водопад швырнуло. Еле-еле выплыл. А потом – по камешкам, как тот Христос. Ну и… Повезло.
– Опять повезло? – Макс, косо глянув на меня, покривился.
«Не буду рассказывать про встречу с Морок. И с Ханом, – решил я. – За убийство единственного мастера среди Драконов меня по головке не погладят. Да и кто я – новообращенный. Но такой новообращенный, которого Морок два раза отпускала живым. Почему? Потому что признала за своего, она – убийца людей из общего мира – признала меня за своего… Надо разобраться во всем получше, а потом уже и рассказать все. Конечно – Максу. Он рассудит как наиболее взрослый. А сейчас первое, что на меня подумают, – враг и предатель. А какой я предатель? Какой я враг? Разве я виноват, что все так само собой получается?»
– Я за камень зацепился, – помолчав, проговорил Макс. – Точнее – меня к нему водой прибило. Едва не расшибся. Ногу вот… повредил. Торчал в воде час, наверное, думал – каюк, потом меня Клещ нашел. Опустил ветку в воду, вытащил. А сам… – Остальное Макс договаривал почти скороговоркой. – Мы не успели и двух шагов сделать от берега. Между деревьев вдруг что-то мелькнуло – очень быстро, неестественно быстро… Не знаю, как описать… Я заметил только нечто похожее на густую струю воздуха. Если б ветер можно было видеть, я бы сказал, что видел ветер. До сих пор не понимаю, как ты мог рассмотреть и запомнить Морок? С тех пор, как она появилась, это никому не удавалось. Это же… все равно что фотографировать пустоту.
Он остановился:
– Клещ раскрыл рот, чтобы сказать что-то, – и грохнулся. Стрелка вошла ему в рот и вышла где-то под затылком. А я… побежал. Обратно в реку. Откуда силы взялись – перемахнул через валун, упал на камни. Подо мной вода клокочет, меня брызгами обдает, а я не знаю, что мне делать. Сползти в реку? Так обратно не выплывешь. Выскочить и побежать? Получу стрелу… Главное…
Макс двинул дальше. Он давно уже не смотрел на меня. Бубнил себе под нос, мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать его слова:
– Главное, я не за себя боялся, а за Гриньку. За ним сейчас следить надо будет, а если меня вдруг… То есть сначала, конечно, за себя испугался. А ты бы не испугался? Я, как только догадался, что передо мной Морок, сразу понял: нам ее никогда не накрыть.
Он перевел дыхание. Мы повернули перпендикулярно к реке и углубились в гущу железных деревьев.
– Скорее надо, – бормотал Макс. – Через час будет совсем темно, а нам еще шагать до места выхода. Рогатый и Аскол нас там подождут. Не заблудиться бы…
«А ведь он остался в Поле на самом опасном участке, – подумал я. – Где-то здесь смертельно опасная для него Морок, где-то здесь уцелевший воин Мертвого Дома. А Макс, вместо того чтобы уйти к сава или сразу в общий мир, остался искать меня. Хотя отнюдь не был уверен в том, что я жив. Остался, чтобы вывести меня и тем самым – спасти… Вот она – суть двойки. Сильнейшая эмоциональная связь. Не бросать друг друга ни при каких обстоятельствах, иначе обоим…»
Я думал, как бы поточнее выразить вслух свою мысль, поблагодарить (а может, за это вовсе и не принято благодарить), но тут заметил, что Макс, вроде бы и смотревший исключительно по сторонам и себе под ноги, время от времени бросает на меня искоса короткий цепкий взгляд.
«Если б ты знал, Никита, как меня беспокоит твое испытание… – отчего-то вспомнилось мне. – Кого ты видел тогда в Поле Кладбища?..»
А кого я видел в этом Поле? Патруль Мертвых? Может быть – так. А быть может, и нет.
Ладно, не об этом сейчас…
Чего это он? Будто я заразный. Будто моя мигрирующая татуировка – никакая не татуировка, а, скажем, блуждающий лишай… Догадывается насчет Хана? Невозможно. Тогда что?
Впрочем, я довольно быстро понял, в чем дело. Макс ковыляет, жалкий и потрепанный, зыркает по сторонам, стараясь предугадать опасность, а я скачу чуть ли не вприпрыжку – бодрый такой, словно успел принять освежающий душ и съесть тарелочку горячего борща. И эта дурацкая улыбка превосходства над окружающим миром все не сходит с моего лица. Конечно, ему странно…
Макс остановился на минуту, осмотрелся и, пробурчав: «Туда, кажется…» – повернул налево.
– Не отзываются, – проговорил он через несколько шагов.
– Что?
Забежав вперед, я увидел, что руки его лежат на груди – держат знак Дракона.
– Не отзываются братья Драконы, – повторил Макс. – Совсем холодный. А это значит, что Аскол и Рогатый не дождались нас, ушли из Поля. Или…
– Или?
– Я им говорил – долго не ждите. Я же не знал, что так задержусь! Надо было к тебе сразу подойти, а я все… боялся.
– Или? Макс, ты говорил «или»?
– Или – мы с тобой сбились с пути. Нет, все-таки не налево… Давай попробуем вон туда.
Железные деревья остались позади, кроны их уже не застилали неба, но светлее от этого не стало. Мягкий мох сменился голой неровной почвой, покрытой черной угольной пылью и острыми мелкими камешками, – я тысячу раз пожалел о том, что, разувшись, не прихватил с собой обувь. Мог бы в узел завязать – и на шею. Но разве я тогда об этом думал?
Ближайшая осинка дрогнула под моим натиском, но выдержала. Стряхнув с волос опавшие листья, я улыбнулся. Ерунда. Наверное, я просто сделал как-то не так. Мне предстоит еще научиться тому, что открыла во мне Морок. И тогда для меня вообще не будет никаких преград.
– Никита!
– Макс! – крикнул я в ответ и махнул рукой.
Вовсе не удивительно, что здесь появился Макс. Теперь все и должно складываться хорошо и удачно – так я подумал.
Макс опасливо выбрался из-за древесного ствола и, прихрамывая, пошел ко мне. Изорванная одежда свисала с него клочьями. Растрепанные волосы колыхались вокруг лица мохнатым облаком.
– Чего лыбишься? – буркнул он, приблизившись. – Очень весело, да?
Опьянение проходило. Но огненная сила в голове оставалась.
– Я думал, ты уже того… – сообщил Макс, прикрывая ладонью воспаленные глаза. – Лежишь под деревом весь белый и не шевелишься. Битый час наблюдал – ты даже пальцем не ворохнул. И в кровище весь.
Ссадина на груди уже подсохла. Немного больно, конечно, но пока я про нее не вспомнил, я совсем ее не чувствовал.
– Закемарил, – хмыкнул я, осторожно погладив грудь. – А почему наблюдал? Слабо было подойти?
– Мало ли…
Опасался ловушки. Понятное дело. Как же ему не опасаться, если он совсем недавно и сам побывал в качестве приманки?
– А где все? – спросил я.
– Пойдем. Надо выбираться – темнеет уже. В этих местах по ночам никто не ходит. Погоди-ка… – Вздрогнул и протянул руку к моему плечу. – Господи Иисусе, как это?
– Что такое?..
– Сам не видишь?! – взвизгнул он.
Тьфу ты, черт… На этот раз вздрогнул и я.
– Смотри! Смотри! – Он тряс меня за плечо.
На моем плече не было привычной татуировки. Ворон исчез без следа, оставив гладкую чистую кожу. На всякий случай я взглянул и на другое плечо. Пусто.
– Повернись!
– Черт… Зачем?
– Повернись, говорю!
Макс, схватив меня за плечи, развернул к себе спиной.
– Вот она!
– Что?
– Татуировка твоя! Она на спине. Под левой лопаткой! Была на плече, а переместилась на спину. И еще… Погоди, что-то я ничего не соображаю… Он у тебя сидел, сложив крылья, да?
– Вроде…
– А сейчас как бы летит! И клюв раскрыт!
Я повернулся. Какое-то время мы с Максом смотрели друг на друга.
– Мы в Игре, – проговорил наконец оружейник; проговорил, будто убеждая себя, а не обращаясь ко мне. – Мы в Игре, а не в общем мире. Там такое невозможно, а здесь возможно все. Ладно… Ладно… – Он потер себе виски. – Чего я так разволновался? Башка болит… страшно… Ну, татуировка сместилась… Это же не смертельно. Пошли! – закончил он. – Хватит. На сегодня достаточно – для меня точно, а уж для тебя – и говорить нечего…
Не дожидаясь меня, он захромал по берегу вдоль валунов.
– А где все? – повторил я, догнав его.
– Тебе в рифму ответить?
– Зачем же…
– Часа два назад Рогатый повел Аскола к сава, – сплюнув, ответил Макс. – Вернее, потащил. Не знаю, как дело было, знаю только, что двойка Хана напоролась на двойку из Мертвого Дома. Хан одного уложил сразу же, Аскол погнался за вторым. И этот гад, убегая, привел его в засаду!.. Трое на одного! В общем, Виталику чуть кишки не выпустили – сам видел: у него длинная рассечина – от груди до паха, и нога сильно повреждена. Если б Рогатый не подоспел… Одного Мертвого они уделали, двое свалили… Рогатому тоже досталось, но ничего серьезного… Короче, больше стычек, кажется, не было. Рогатый говорил, что на восточном берегу у самого водопада наткнулся на двух Мертвых, нашпигованных стрелками из гарриффы. А Клещ!.. Вот так охота на Морок! – Макс скрипнул зубами! – Это она за нами охотилась, а не мы за ней! Какого дьявола воины из Мертвого Дома у водопада шлялись? Что им здесь надо? Лазутчики? Три двойки лазутчиков? Поверить нельзя, что нас не специально стравили, чтобы потом перестрелять недобитков. Но кто стравил? Морок? Каким образом? Чертовщина… Заговор какой-то… Поля уничтожают своих Создателей! Хан куда-то пропал. Клещ…
– Что – Клещ?
Макс пошел быстрее.
Мысль о Хане прорезалась в сознание, но я тут же загнал ее подальше. Пошел он! Нет у меня к нему жалости. Не убил бы я его – он бы меня зарубил. И оправдаться не дал бы. И кольцо потом себе очередное надел: мол, за удачное раскрытие вражеского агента.
Макс пересчитал пальцы.
– У меня получается, что один из Мертвых еще бродит где-то здесь, – сказал он. – Возможно, с ним мы и столкнулись тогда у реки. Я и не заметил, куда он делся. Хорошо, если его тоже Морок… А если нет?
– А как ты сам выбрался? – спросил я.
– А ты?
– А я и не выбирался. Меня в водопад швырнуло. Еле-еле выплыл. А потом – по камешкам, как тот Христос. Ну и… Повезло.
– Опять повезло? – Макс, косо глянув на меня, покривился.
«Не буду рассказывать про встречу с Морок. И с Ханом, – решил я. – За убийство единственного мастера среди Драконов меня по головке не погладят. Да и кто я – новообращенный. Но такой новообращенный, которого Морок два раза отпускала живым. Почему? Потому что признала за своего, она – убийца людей из общего мира – признала меня за своего… Надо разобраться во всем получше, а потом уже и рассказать все. Конечно – Максу. Он рассудит как наиболее взрослый. А сейчас первое, что на меня подумают, – враг и предатель. А какой я предатель? Какой я враг? Разве я виноват, что все так само собой получается?»
– Я за камень зацепился, – помолчав, проговорил Макс. – Точнее – меня к нему водой прибило. Едва не расшибся. Ногу вот… повредил. Торчал в воде час, наверное, думал – каюк, потом меня Клещ нашел. Опустил ветку в воду, вытащил. А сам… – Остальное Макс договаривал почти скороговоркой. – Мы не успели и двух шагов сделать от берега. Между деревьев вдруг что-то мелькнуло – очень быстро, неестественно быстро… Не знаю, как описать… Я заметил только нечто похожее на густую струю воздуха. Если б ветер можно было видеть, я бы сказал, что видел ветер. До сих пор не понимаю, как ты мог рассмотреть и запомнить Морок? С тех пор, как она появилась, это никому не удавалось. Это же… все равно что фотографировать пустоту.
Он остановился:
– Клещ раскрыл рот, чтобы сказать что-то, – и грохнулся. Стрелка вошла ему в рот и вышла где-то под затылком. А я… побежал. Обратно в реку. Откуда силы взялись – перемахнул через валун, упал на камни. Подо мной вода клокочет, меня брызгами обдает, а я не знаю, что мне делать. Сползти в реку? Так обратно не выплывешь. Выскочить и побежать? Получу стрелу… Главное…
Макс двинул дальше. Он давно уже не смотрел на меня. Бубнил себе под нос, мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать его слова:
– Главное, я не за себя боялся, а за Гриньку. За ним сейчас следить надо будет, а если меня вдруг… То есть сначала, конечно, за себя испугался. А ты бы не испугался? Я, как только догадался, что передо мной Морок, сразу понял: нам ее никогда не накрыть.
Он перевел дыхание. Мы повернули перпендикулярно к реке и углубились в гущу железных деревьев.
– Скорее надо, – бормотал Макс. – Через час будет совсем темно, а нам еще шагать до места выхода. Рогатый и Аскол нас там подождут. Не заблудиться бы…
«А ведь он остался в Поле на самом опасном участке, – подумал я. – Где-то здесь смертельно опасная для него Морок, где-то здесь уцелевший воин Мертвого Дома. А Макс, вместо того чтобы уйти к сава или сразу в общий мир, остался искать меня. Хотя отнюдь не был уверен в том, что я жив. Остался, чтобы вывести меня и тем самым – спасти… Вот она – суть двойки. Сильнейшая эмоциональная связь. Не бросать друг друга ни при каких обстоятельствах, иначе обоим…»
Я думал, как бы поточнее выразить вслух свою мысль, поблагодарить (а может, за это вовсе и не принято благодарить), но тут заметил, что Макс, вроде бы и смотревший исключительно по сторонам и себе под ноги, время от времени бросает на меня искоса короткий цепкий взгляд.
«Если б ты знал, Никита, как меня беспокоит твое испытание… – отчего-то вспомнилось мне. – Кого ты видел тогда в Поле Кладбища?..»
А кого я видел в этом Поле? Патруль Мертвых? Может быть – так. А быть может, и нет.
Ладно, не об этом сейчас…
Чего это он? Будто я заразный. Будто моя мигрирующая татуировка – никакая не татуировка, а, скажем, блуждающий лишай… Догадывается насчет Хана? Невозможно. Тогда что?
Впрочем, я довольно быстро понял, в чем дело. Макс ковыляет, жалкий и потрепанный, зыркает по сторонам, стараясь предугадать опасность, а я скачу чуть ли не вприпрыжку – бодрый такой, словно успел принять освежающий душ и съесть тарелочку горячего борща. И эта дурацкая улыбка превосходства над окружающим миром все не сходит с моего лица. Конечно, ему странно…
Макс остановился на минуту, осмотрелся и, пробурчав: «Туда, кажется…» – повернул налево.
– Не отзываются, – проговорил он через несколько шагов.
– Что?
Забежав вперед, я увидел, что руки его лежат на груди – держат знак Дракона.
– Не отзываются братья Драконы, – повторил Макс. – Совсем холодный. А это значит, что Аскол и Рогатый не дождались нас, ушли из Поля. Или…
– Или?
– Я им говорил – долго не ждите. Я же не знал, что так задержусь! Надо было к тебе сразу подойти, а я все… боялся.
– Или? Макс, ты говорил «или»?
– Или – мы с тобой сбились с пути. Нет, все-таки не налево… Давай попробуем вон туда.
Железные деревья остались позади, кроны их уже не застилали неба, но светлее от этого не стало. Мягкий мох сменился голой неровной почвой, покрытой черной угольной пылью и острыми мелкими камешками, – я тысячу раз пожалел о том, что, разувшись, не прихватил с собой обувь. Мог бы в узел завязать – и на шею. Но разве я тогда об этом думал?