Нестеренко Юрий. Время меча

   — У них, должно быть, были луженые глотки, если их было слышно с такой высоты, — пробормотал Эйрих. — И на площади такого размера.
   — Наверное, они использовали магию, — сказал Артен, невольно передразнивая интонацию Рандавани. — Или технику, — добавил он уже своим голосом.
   — Однако ни магия, ни техника не помогут нам взлететь на балкон, — заметила Элина. — Надеюсь, есть и другие способы попасть в здание?
   — Несомненно, — ответил Рандавани. — Такой большой дворец не мог быть населен одними магами.
   Отряд наискосок пересек жуткую площадь и свернул за угол пирамиды. Здесь, наконец, они были избавлены от необходимости ехать по трупам. Впрочем, Элина отметила про себя, что путь через площадь не так уж ее и шокировал. Когда мертвецов настолько много, они просто не воспринимаются, как мертвецы, становясь лишь пестрым ковром одежд, усеянным сухими корягами конечностей и круглыми булыжниками черепов…
   Пирамида выходила на площадь лишь одной гранью. Слева и справа располагались какие-то постройки, вообще говоря, немаленькие, но рядом с пирамидой казавшиеся просто хижинами. Впрочем, здания в центре, не считая, конечно, самой пирамиды, действительно в массе своей были ниже, чем на окраинах — там располагались многоквартирные дома, а здесь — особняки элиты. Справа от дворца мумий в проходах уже не было — как практически не было их, за исключением полудюжины стражников, и с третьей, обратной площади стороны пирамиды, где и располагались главный и два (ближе к углам) дополнительных входа в здание. Правый вход был, по всей видимости, не входом, а въездом — однако не все самоходные машины удостаивались чести въезжать внутрь пирамиды, и около трех десятков их стояло снаружи. Так или иначе, и эти, и левые ворота были заперты, а вот тяжелые, в два фута толщиной, двери центрального входа были раскрыты внутрь. За ними видны были три пролета широкой мраморной лестницы, уводившей вглубь и вверх.
   Поискав, к чему бы привязать мулов, и не найдя ничего лучшего, чем трубы машин на стоянке (Артен находил такое использование самодвижущихся экипажей варварством, но что делать, если зурбестанский прогресс отменил коновязи, а колеса громоздких машин были надежно заблокированы тормозами), путешественники вступили во дворец.
   Поднявшись по мраморным ступеням, они оказались в огромном холле; два ряда величественных колонн, поддерживавшие потолок, вознесенный на добрые сорок футов, уходили вдаль, кажется, до самой центральной оси пирамиды. Несмотря на отсутствие окон, здесь было достаточно светло, и отнюдь не только благодаря открытым воротам внизу — свет исходил из расположенных через равные промежутки круглых отверстий в потолке. Принц предположил, что это, скорее всего, солнечный свет, передаваемый внутрь системой зеркал.
   Путешественники неторопливо шли между могучих колонн, вертя головами в некоторой растерянности. Пока они двигались по горам к Зурбестану, потом по территории страны — к Нан-Цору, потому по улицам столицы — к ее центральному зданию, они четко представляли себе, куда и зачем направляются. Но вот, наконец, они находились внутри пирамиды, вмещавшей, возможно, величайшие тайны и сокровища мира — и не знали, куда пойти и что делать дальше. Дворец был слишком огромен, и откуда было незванным пришельцам знать, что и где здесь находится? Последовательное обследование всех помещений заняло бы, наверное, месяцы, если не годы.
   — Полагаю, нам надо поискать путь наверх, — предложил Рандавани.
   — В самом деле, уж здесь-то должны быть подъемные машины, — оживился Артен.
   — Вряд ли они работают, — возразил Эйрих. — А если и работают, не уверен, что пользоваться ими безопасно.
   — Посмотрим, — ответил тургунаец. — В конце концов, здесь наверняка есть и лестницы. Но интуиция мне подсказывает, что нижние ярусы предназначены для всяких служебных и официальных функций, а истинные сокровища науки находятся выше.
   — Подъемная машина должна быть в конце холла, — уверенно заявил Артен. — Ведь только вдоль оси пирамиды можно подняться на самый верх.
   Однако в конце холла оказался лишь полукруглый зал, из которого расходилось 7 коридоров: три уводили к остальным трем стенам и еще 4, диагональные — к ребрам пирамиды. Рандавани свернул в ближайший справа диагональный коридор, остальные, невольно доверившись его выбору, последовали за ним. Тургунаец шел вперед, игнорируя двери и ответвления по сторонам коридора. Один раз им на пути попалась мумия человека в белом халате. Вскоре после этого коридор завершился дверью с решетчатым окошком, за которым было темно. Перед дверью лежало двое стражников. На поясе у каждого из них слева размещался меч, а справа — оружие, похожее на то, что стреляло едким газом, но с более длинной и узкой трубкой. Элина, помня предыдущий опыт, не рискнула к нему притронуться.
   Эйрих шагнул через трупы и потянул ручку двери на себя. Свет из коридора озарил совсем маленькую прямоугольную комнатку; вдоль ее более длинной, противоположной двери стены стояли четыре кресла. На полу лежал еще один мертвец — на сей раз в долгополом синем камзоле с золочеными пуговицами, подпоясанном алым кушаком, и белых штанах.
   — Похоже, важный сановник, — изрекла Элина, глядя, как сияют его пуговицы.
   Рандавани издал сдержанный смешок.
   — По-моему, это просто слуга, управлявший подъемной машиной, — сказал он, указывая на торчавший из торцовой стены рычаг. Рядом с рычагом в стене было прорезано окошечко, а в нем виднелась часть обода колеса с неким выгравированным символом.
   — Цифра 3 на едином языке древности, — уверенно заявил Артен, приблизив лицо к окошечку.
   — Верно, — кивнул тургунаец. — Очевидно, мы на третьем этаже. Взгляните, та же цифра и на внутренней стороне двери. Ну что, господа, вы едете?
   — Эта штука не кажется мне надежной, — упорствовал Эйрих.
   — Кабина рассчитана как раз на четверых, а со слугой и вовсе на пятерых, так что опасаться нечего, — решила Элина.
   — А если что-нибудь сломается, и мы рухнем вниз?
   — В конце концов, мы с вами подвергались и более серьезным опасностям,
   — пожала плечами графиня, которой не терпелось прокатиться на древней подъемной машине.
   — Да, но тогда я доверялся собственным мускулам и умениям, а не каким-то ржавым железякам… — пробормотал Эйрих.
   — Вы точь-в-точь как Артен, только он «какой-то железякой» именует меч, — уела его Элина. Эйрих, видя непреклонную решимость остальных, хмыкнул и вошел в кабину.
   Мертвеца без особой почтительности вытолкали ногами в коридор. Поскольку круглый плафон в потолке оставался темным, пришлось зажечь факел, что, конечно, было не слишком удобным в маленьком помещении. Принц, страшно гордый собой, потянул рычаг вверх. Что-то щелкнуло, стукнуло, лязгнуло, загудело, и кабина, поскрипывая и слегка подергиваясь, медленно поползла ввысь. Элина издала восторженный вопль.
   Собственной двери у кабины не было, и путешественники видели, как проплывают вниз закрытые двери этажей. Цифры на них по-прежнему соответствовали цифрам на неспешно поворачивавшемся колесе. Расстояния между дверями и впрямь постепенно уменьшались по мере подъема. На цифре «11» кабина остановилась, к вящей радости Эйриха.
   — Похоже, приехали, — констатировал Артен. — Очевидно, шахта подъемника уперлась в стену. Мы как раз на середине высоты пирамиды.
   Дверь на этаж открылась без труда, и они, миновав очередных мертвых стражников, вышли в коридор. Икслючая менее высокий потолок, он ничем не отличался от коридора третьего этажа.
   На сей раз инициативу захватила Элина. Радостное возбуждение, охватившее ее в лифте, не успокоилось, а, напротив, кажется, лишь разрасталось. Графиня уверенно и быстро шагала по коридору, словно точно знала, куда надо идти.
   Коридор в конце концов влился в другой коридор, охватывавший кольцом круглый центральный зал; Элина двинулась по кольцу вправо и свернула в третий по счету радиальный проход.
   — Эрвард, куда вы так торопитесь? — насмешливо спросил ее Эйрих. Графиня и сама не могла толком ответить на этот вопрос и лишь промычала что-то вроде «увидите». Наконец она оказалась перед дверями, где тоже лежал мертвый охранник, и потянула сразу обе бронзовые ручки на себя. Двери тяжело, но беззвучно отворились.
   — Однако, — пробормотал Эйрих.
   — Ничего другого я от вас и не ожидал, — хмыкнул Артен.
   Элина ничего не сказала — она просто стояла, замерев в восхищении. Затем устремилась внутрь.
   За дверями находился музей оружия. На стенах висели всевозможные мечи, сабли, кинжалы, алебарды, секиры, боевые серпы, копья, пики, дротики — словом, все, что прихотливый человеческий ум изобрел для того, чтобы рубить, резать и колоть себе подобных. В стеклянных параллелепипедах посреди зала застыли манекены в доспехах разных народов и времен. Отдельная часть экспозиции была посвящена палицам, кистеням и прочим дробительным приспособлениям; другой раздел сплошь занимали луки и арбалеты…
   «Откуда все это взялось в эпоху магов? « — удивлялась графиня, переходя от стенда к стенду. «Конечно, даже и тогда люди продолжали охотиться… но для охотничьего это оружие слишком уж разнообразно. Неужели людям уже тогда удавалось обманывать чародеев и тайно изготовлять оружие, готовясь к будущим битвам? Или это все — реликты еще более древнего прошлого, домагической эпохи? « У всех экспонатов имелись таблички с надписями — разумеется, на древнем едином языке — и Артен был незамедлительно привлечен в качестве переводчика, в помощь Эйриху. Однако это помогло мало: прочитанные ими названия стран и народов ничего не говорили ни им, ни тем паче Элине.
   — Вероятно, это действительно оружие домагического периода, — согласился Эйрих. — И, кстати, я сомневаюсь, что оно подлинное. Клинок — еще куда ни шло, но деревянный лук вряд ли протянет десять тысяч лет… скорее всего, это реконструкции. М-да, приходится признать, что мы недалеко ушли от наших далеких предков. Вот, взгляните. «Меч цуфигов времен династии Бха». Не знаю, кто такие цуфИги — или цУфиги? — но это классический западный двуручник, разве что гарда попроще… И арбалеты — оказывается, некие варфиты изобрели их еще тогда… а мы-то считали это сравнительно недавним нашим достижением…
   — Взгляните, здесь не только человеческое оружие! — воскликнул невольно увлекшийся Артен. — «Лук вальнэрских эльфов», «лук лориданских эльфов времен интарийских войн»… Смотрите-ка, а эльфы, оказывается, тоже когда-то воевали! И зурбестанцы знали эту расу, да еще с такими подробностями…
   — Не забывайте, что в магическую эпоху народы были гораздо менее разобщены, чем теперь, — напомнила Элина.
   — «Ритуальный двузубец кфанских фартанов»… Интересно, фартаны — это народ, или тоже целая исчезнувшая раса?
   — Может быть, Рандавани что-нибудь знает обо всех этих названиях? — предположил Эйрих.
   — Да, странно, что я сразу его не спросил, — удивился принц, оборачиваясь. — Шииз-Салемах, где вы?
   — А действительно, где Рандавани? — Элина непонимающе оглядывалась по сторонам.
   Лицо Эйриха, только что предававшегося элегическим рассуждениям, нехорошо напряглось, словно он увидел врага.
   — Кстати, кузина, — Артен и сам не заметил, как отбросил уже привычного «Эрварда», — как вы нашли это место? Вы ведь шли сюда, как будто точно знали, что здесь находится!
   — Я… не знаю, — растерялась графиня. — Просто… интуиция, наверное…
   Эйрих выдернул клинок из ножен.
   — Мы должны его найти, и чем быстрее, тем лучше, — негромко сказал он. — Артен, не стойте с голыми руками, возьмите себе хоть кинжал!
   Трое выскочили в коридор — первым Эйрих, за ним сразу же Элина и последним, с некоторым отставанием, принц, сжимавший в руке здоровенный тесак. В коридоре Эйрих на мгновение остановился, кинув быстрый взгляд в одну и в другую сторону.
   — Кажется, его не было с нами уже на подходе… Направо! — решил он и побежал в сторону центрального кольца. От кольца расходилось еще семь радиальных коридоров — в котором? Но тут же Эйрих понял, что коридоры ни при чем. Круглое центральное помещение, у дверей которого, конечно же, тоже валялись мертвые охранники. Наметанный глаз Эйриха тут же увидел, что на дверной ручке нет пыли. Он припал ухом к двери и услышал изнутри глухое бормотание. Впрочем, если б он этого и не слышал, Элина, подбегая к дверям, уже ясно чувствовала, что внутри происходит нечто. Все-таки она имела кой-какое магическое образование.
   Эйрих рванул дверь. Она была заперта. Нога Эйриха взметнулась в воздух. Дверь хрястнула под могучим ударом, но выдержала. Эйрих не пробовал помочь себе мечом, понимая, что гибкий цаньский клинок не для такой грубой работы, и ругая себя за то, что не прихватил в музее палицу потяжелее.
   — Артен, помогите. Ломаем с разбега. Ииии-эх!
   На сей раз тяжелые створки распахнулись, и двое мужчин ввалились внутрь, с трудом сохранив равновесие. Между ними тут же стала протискиваться Элина. Всем троим предстало необычное зрелище.
   Внутри помещение было не так уж и велико — скорее даже комната, чем зал. Вдоль вогнутых стен по полу было выложено темно-синей плиткой кольцо шириною примерно в фут, покрытое какими-то символами, нанесенными светящейся краской. Через равные промежутки на этом кольце располагалось тринадцать кругов диаметром чуть больше, чем ширина кольца, каждый — своего цвета, по порядку спектра от темно-красного до густо-фиолетового. В каждом круге стоял золотой треножник высотой почти в человеческий рост, сжимавший в металлических когтях большой, не менее трех дюймов в диаметре, тщательно ограненный прозрачный кристал того же цвета, что и круг под треножником. Большой круг, т. е. внутренность кольца, был выложен тринадцатью плитами, каждая из которых представляла собой сектор, включавший в себя один из треножников. В центре помещения — а стало быть, и в центре всей пирамиды — находился еще один малый круг, и в этом круге сейчас стоял спиной к дверям Рандавани, быстро проговаривая слова древнего языка и держа двумя руками над головой прозрачный бесцветный кристалл вдвое больше тех, что лежали на треножниках. Из отверстия в потолке на тургунайца и на кристалл падал вертикальный солнечный луч.
   Эйрих, оскаленный, как хищник перед броском, собирался в три прыжка преодолеть расстояние, отделявшее его от Рандавани, и рубануть мечом — для начала по кристаллу — однако как раз в этот момент тургунаец произнес последнее слово. В тот же миг луч солнца преломился в гранях большого кристалла, и тринадцать лучей (каждый — своего цвета) ударили в кристаллы на треножниках. Те ярко вспыхнули и перенаправили лучи вниз, к основаниям треножников. И тут же там, куда падали разноцветные «зайчики», стали возникать человеческие фигуры, облаченные в белые мантии с глухими капюшонами.
   Эйрих успел сделать два прыжка, прежде чем невидимая, но непреодолимая сила схватила его. Этот могучий, не привыкший сдаваться человек яростно напрягал мускулы и применял все известные ему приемы, пытаясь вырваться, но с тем же успехом он мог бы пытаться сдвинуть с места пирамиду. Ему не причиняли боли; его просто держали, и чувствовалось, что от державших это не требовало серьезных усилий. Та же участь постигла и принца с Элиной, все еще остававшихся в дверях. Они могли дышать, разговаривать, даже поворачивать голову, но не могли сдвинуться с места.
   — Рандавани, что это значит?! — вскричал взбешенный Артен. — Я требую ответа как представитель тирлондской короны!
   — Извините, Артен, но тирлондская корона больше не имеет никакого значения, — ответил тот, оборачиваясь и опуская кристалл. — Как, впрочем, и тургунайская, если вас это утешит.
   — Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?! — воскликнула Элина, не понимавшая их древнего языка.
   — Да, Элина, — услышала она знакомый голос. Один из прибывших откинул капюшон, демонстрируя худое старческое лицо с густой шапкой волос, кустистыми седыми бровями, обвислыми усами под крючковатым носом и редкой бородкой. Но ныне эти черты, не раз служившие мишенью для дворцовых острословов, отнюдь не выглядели карикатурно — о нет, теперь они были исполнены величавого достоинства. — Мы намерены исправить ошибку наших предшественников, позволивших власти выпасть из рук мудрейших и достаться варварам.
   — Но это же невозможно! — Элине казалось, что сейчас она должна проснуться. — Сила магии ушла из мира, ушла навсегда!
   — Как видите, это не совсем так, — улыбнулся Зендергаст. — Заклятие так хорошо запечатало Зурбестан, что магическая энергия оказалась законсервированной здесь вместе со всем остальным. Конечно, совсем без потерь не обошлось, но ее уровень все еще вполне достаточен. Мы не были уверены, что дела обстоят именно так; сказать по правде, когда я впервые высказал эту гипотезу, остальные братья сочли ее безумной, — он обвел коллег лукавым торжествующим взглядом. — Однако мои — наши — надежды оправдались.
   — Ненадолго, — фыркнул Артен, — скоро магия иссякнет и здесь, и тогда вам останется уповать лишь на королевское милосердие. Впрочем, если вы откажетесь от вашего идио… неуместного заговора прямо сейчас, то я готов ходатайствовать…
   — Мы знаем, что не можем повернуть историю вспять и навеки вернуть магию в мир, — печально произнес Зендергаст. — Но я ведь уже сказал, что мы не намерены повторять ошибки предшественников. Тех погубил консерватизм. Они всегда полагались исключительно на магию, как и их учителя, и учителя их учителей, и когда та стала терять силу, смирились с неизбежным, вместо того, чтобы искать альтернативный выход. Но у нас есть опыт, которого не было у них. Той магии, что еще сохраняется здесь, нам хватит, чтобы вернуть себе власть и создать мощное всемирное государство. Однако удерживать эту власть в дальнейшем мы будем светскими средствами. Опираясь на армию, тайную стражу и все то, чему мы научились у времени меча.
   — Значит, мой отец и в этом был прав! — потрясенно произнесла Элина.
   — Все, о чем вы мечтали — это снова захватить власть над миром. А я-то за вас заступалась… (она уже не пыталась изображать из себя Эрварда).
   — Элина, неужели ты думаешь, что нам нужна власть ради власти, как всем этим вашим правителям, вечно грызущимся друг с другом? — маг сокрушенно покачал головой. Он, кажется, и сам не заметил, как перешел на «ты» — перед ним ведь была уже не высокородная аристократка, дочь приближенного короля и любимица королевской семьи, а всего лишь одна из миллионов подданных его будущей империи — впрочем, подданная, к которой он испытывал отеческую симпатию. — Поверь, мне было бы легче дожить свой век старым чучелом, над которым все смеются, чем принимать на себя ответственность за весь мир. Но мир погряз в дикости и нуждается в руководстве мудрых. Ты пересекла чуть ли не весь Великий континент, Элина. Видела леса и реки, моря и пустыни, степи и горы. И ты видела людей разных рас и народов. Ты видела, до чего они довели этот мир, получив право самим распоряжаться его судьбой. Междуусобные войны. Истребление целых рас. Заговоры и перевороты. Нищета и голод. Цветущие земли, превращенные в пустыню, болезни и стихийные бедствия. Упадок культуры, утрата связей между народами. Разбойничьи набеги, бандитизм на море и на суше. Рабовладение и работорговля…
   — Мне казалось, кое-кто тут совсем не против рабовладения, — ядовито изрек Артен на древнем едином.
   — Не в таких варварских формах! — возразил Рандавани. — Я считаю рабство эффективным, когда раб рождается рабом и знает, что всю жизнь будет рабом. Рабов надо выращивать и разводить, как мы делаем это, выводя нужные нам породы скота. Раб — не более чем самое смышленое домашнее животное, и при соответствующем воспитании — и обращении без ненужной жестокости — он будет считать такое состояние единственно нормальным и подходящим для себя. Но хватать свободных людей и превращать их в рабов — это совершенная дикость. Я не раз пытался довести эту мысль до и прежнего, и нынешнего хана, но они, увы, не вняли. Впрочем, теперь это уже неважно…
   — Я хочу подчеркнуть, что это — позиция Восточных братьев, — тут же вмешался Зендергаст также на едином языке. — Мы, Западные, ее не разделяем. Мы исходим из того, что всякий, рожденный человеком, имеет право на свободу… в определенных пределах, разумеется.
   — Вы еще не построили ваше идеальное государство, а уже грызетесь, — язвительно констатировал принц.
   — Вовсе нет! — не согласился Рандавани. — По главным вопросам мы всегда достигаем единства. А частности вроде этой остаются на усмотрение фракций. Каждая из них на своей территории может вводить свои правила, согласующиеся с генеральной линией, но учитывающие местную специфику.
   — Я вообще не понимаю, Рандавани, как вас занесло в эту… в эту компанию, — произнес Артен. — Вы же ученый!
   — Это вы, на Западе, противопоставляете науку и магию, — пожал плечами тургунаец. — А мы на Востоке стремимся к гармоничному единству.
   — Скажите еще, что ваши непричастны к гибели Зурбестана, — усмехнулся принц.
   — Нет, решение такого уровня могло быть только общим, — признал Рандавани. — Но зурбестанцы как раз нарушили гармонию. Опасно нарушили. А мы теперь, в конце концов, в любом случае не обойдемся без науки, поскольку магия со временем иссякнет, а чисто социальными методами можно решить не все проблемы. Мы лишь не допустим дикого развития науки, а поставим ее под необходимый централизованный контроль…
   — Братья, — вмешался еще один маг, — вам не кажется, что у нас есть более важные и неотложные дела, чем оправдываться перед профанами?
   — Несомненно, — согласился Зендергаст, — однако мы должны, по крайней мере, решить их судьбу. Я рад, что, несмотря на первоначальные разногласия, в итоге все согласились, что восстановление благого правления не может начинаться с убийства. Более того, я настаиваю на максимально гуманном обращении с людьми, оказавшими нам столь существенную помощь, хотя и не ведавшими при этом о наших целях. Мы вынуждены лишить их свободы до тех пор, пока не окрепнем достаточно, чтобы никто из профанов не мог нам помешать, но пусть их заточение будет максимально комфортным. В пирамиде им делать, конечно, нечего, но предлагаю предоставить в их распоряжение один из окрестных домов, разумеется, сперва произведя необходимые проверки и поставив блокировки.
   — Я поддерживаю брата Ральтивана, — сказал Рандавани. — Мы обязаны этим людям успехом нашего дела, а лично я обязан им жизнью и свободой. Я знаю, что эмоциям нет места при принятии важных решений, однако справедливое воздаяние — один из принципов благого правления.
   Артена коробило, что их судьбу обсуждают в их присутствии так, словно они — бессловесные животные (впрочем, Элина не понимала ничего и Эйрих — почти ничего, но Артен-то понимал! ), и он, несмотря на благожелательное высказывание Рандавани, ехидно осведомился, отчего тот ждал освобождения, а не подчинился требованиям хурданистанцев — ведь они тоже доставили бы его в Зурбестан.