Йолленгел играл в последний раз в жизни и знал это. Более того, с ним окончательно уходила в небытие вся его раса… Мелодии сменяли одна другую, вспоминая об эпохах величия и славы древнего народа, оплакивая все эти бесчисленные гордые поколения, все эти тысячелетия блистательной истории, становящиеся пеплом, затихающим отзвуком, ничем… повествуя о долгой эпохе упадка и угасания, эпохе унизительной и проигрываемой борьбы за существование, эпохе умерших надежд, еще рождавшей, однако, новые произведения, уже не столь сложно-совершенные, как у древних мастеров, но от того не менее пронзительные… Йолленгел оплакивал и собственную непутевую судьбу, годы, проведенные в вечном страхе, на положении травимой лесной дичи, ужасную смерть от рук мучителей родных и друзей… и даже, наверное, скитания по свету в безумной и бесплодной надежде, месяцы заточения в выжженной солнцем мертвой котловине, за тысячи миль от родных лесов, и утро наступающего дня…
   Элина чувствовала, что по щекам ее текут слезы, и, должно быть, впервые в жизни не стыдилась этого. Ее не волновало, что подумают другие, она даже не смотрела на них. А если бы посмотрела — увидела бы бледное, искаженное долго скрывавшейся ненавистью лицо Редриха. Он понимал, о чем пела эта музыка. О, как хорошо он это понимал! И ни при чем тут были какие-то эльфы…
   Йолленгел оторвался от флейты, сделал короткую передышку и вдруг заиграл совсем по-другому — радостно, весело, задорно. Видимо, он не хотел, чтобы эльфы остались в памяти людей нытиками и неудачниками, безропотно проигравшими битву с судьбой. А может быть, попросту хотел подбодрить самого себя перед тем, что предстояло ему уже через несколько часов…
   Легли в этот вечер сразу после ужина. Всем им предстояло встать еще до рассвета.
   На сей раз погода полностью благоприятствовала планам беглецов. Дождя не быо, и ветер гнал темные еще силуэты облаков даже быстрее, чем накануне. Небо над горами на востоке еще только начинало светлеть. Беглецы оделись, подхватили собранные еще позавчера тощие котомки и узлы с книгами (набранными, по настоянию Артена, в счет веса Йолленгела) и быстро спустились в подвал. По пути Элина в последний раз окидывала взглядом эти стены, в которых они провели столько не самых лучших часов своей жизни. Казалось бы, у нее не было оснований сожалеть о них, и все же странно было сознавать, что уже через пару часов от них не останется даже развалин… Графиня перевела взгляд на Йолленгела. Эльф держался молодцом. Может, он и был бледнее обычного, но в свете факелов это трудно было различить.
   Прежде, чем вступить в подземный коридор, Редрих замешкался.
   — Графиня, — окликнул он ее, — я хочу кое-что сообщить вам.
   — Да, герцог? — она остановилась, не ожидая от такого начала ничего хорошего. Остальные пока не заметили их заминки и шли вперед.
   — На следующий день после битвы Зендергаст говорил со мной. И предложил мне трон Тарвилона.
   У Элины похолодело в животе. Как раз чего-то в этом роде опасался ее отец. Когда-то она уже отнеслась легкомысленно к его недоверию к магам. И вновь повторила ту же ошибку — ведь он говорил, что нельзя доверять Урмарандам! Неужели уже поздно, неужели сейчас маги встретят их с довольной улыбкой?!
   — И… что? — холодно спросила она.
   — Что? Я так и знал, что вы спросите — «что? «! Что у вас хватит совести задать мне этот вопрос! Знайте же, что вы предали меня, но я не предал вас! — и он быстро пошел вперед, догоняя остальных.
   Артен не знал, сколько времени уйдет на заполнение шара теплым воздухом, поэтому эльф должен был присутствовать при этой процедуре, и лишь когда все будет практически готово к отлету, Йолленгелу надлежало вновь спуститься в подземелье и отправиться на пост управления реактором. Это было жестоко — заставлять его смотреть на шар, который вот-вот унесет других к свободе и жизни, шар, в котором было немало и его труда — но другого способа синхронизовать время взрыва с отлетом на безопасное расстояние не было.
   Процедура подготовки к взлету давно уже была продумана до мелочей. На роль стартовой площадки предназначался балкон с северной или западной стороны — здесь вплоть до самого подъема шар был бы невиден с пирамиды, заслоненный от нее четырьмя верхними этажами второго дома. С учетом восточного ветра, выбрали западную сторону. Корзину и тщательно сложенную вместе с сеткой оболочку вынесли через широкие двери на балкон. Здесь оболочку частично развернули, а корзину привязали к балюстраде; граф и Редрих, поднявшись на третий этаж пирамидального здания, спустили оттуда пару веревок, которые Элина внизу привязала к сетке шара, и подняли еще пустой воздушный чехол до третьего этажа, а потом, тем же способом — до четвертого. Пирамидальная форма дома была весьма удобна тем, что шару, чья корзина стояла на балконе, было куда раздуваться, он не должен был упираться одним боком в отвесную стену — правда, пирамида была все же ступенчатой, и это условие начинало выполняться лишь на высоте около тринадцати футов, поэтому шар не был, собственно, шаром — его сшили скорее в форме груши.
   Наступил едва ли не самый ответственный момент. Артен, стоявший возле кабины, поставил у ног первый сосуд с горючим, привинтив к его горлу кольчатый металлический шланг с краном и поршнем на конце — это была большая горелка, найденная в лаборатории. Приоткрыв кран, несколькими движениями поршня вперед-назад он подкачал топливо, так что на конце шланга появилась маслянистая капля. Элина поднесла факел. «Пффффф! « — вырвался из шланга длинный язык пламени. Принц предусмотрительно направлял в этот момент шланг в сторону от шара; больше всего он боялся ненароком поджечь оболочку. Лишь убедившись, что с помощью крана и поршня он может надежно регулировать силу пламени, Артен направил огненный язык в растянутую на веревках горловину шара.
   Постепенно обвислые стенки оболочки начали расправляться; затем и в верхней части сформировался пока еще дряблый и вялый, но уже способный выдерживать тяжесть сетки пузырь; граф и герцог, державшие сетку на четвертом этаже, выпустили ее, и оболочка, пока еще вся в морщинах и складках, величественно качнулась прочь от балкона, обретая самостоятельное равновесие. У Артена меж тем иссяк запас горючего в первой емкости, и он быстро подсоединил вторую. Не склонный обычно к излишне поэтическим фантазиям, в эту минуту он ощущал себя сказочным демоническим существом, повелителем сразу двух стихий — воздуха и огня.
   Элина меж тем считала вслух, отсчитывая время, которое требовалось проплывшему над Нан-Цором облаку, чтобы достичь кольца гор. Эльфу следовало запомнить это время и ритм счета. Артен понимал, что, поднявшись в воздух, они еще отнюдь не окажутся вне досягаемости магов — напротив, привлекут их внимание. Поэтому устраивать взрыв следовало как можно скорее, в идеале — как только шар перевалит через горную стену и опустится ниже ее гребня с той стороны, уже за пределами Зурбестана.
   Когда шар был наполнен примерно на две трети, внизу появились зомби.
   Принц не исключал такой возможности, хотя и надеялся, что обойдется без этого. Не обошлось. И все же, хотя сердце принца забилось быстро-быстро, когда он услышал предупреждение Элины, внешне он сохранял спокойствие и лишь уменьшил язык пламени, но не погасил его совсем. Все-таки до земли было добрых четырнадцать футов, а зомби слишком глупы, чтобы интересоваться происходящим у них над головой.
   Артен продолжал смотреть вверх, в нутро шара, но Элина видела зомби во всех подробностях, насколько позволял утренний полумрак. За лошадью без возницы, запряженной в груженую деревянными ящиками повозку, шагало полтора десятка мертвецов. Шестеро из них были вооружены мечами. Странно, прежде, кажется, «военные» и «штатские» зомби не ходили вместе. Или в городе уже появились те, от кого необходимо охранять обозы? Не зомби и не маги, а — просто люди, переметнувшиеся на сторону магов, но не заслужившие абсолютного доверия? Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из этих неофитов объявился здесь, поднял голову и кинулся доказывать свою лояльность…
   Однако обоз благополучно проследовал мимо и скрылся в полутьме между домами. Никто не посмотрел вверх. Зомби были идеальными слугами — в точности следовали полученным приказаниям — и в этом был их главный недостаток.
   Больше ничто не отвлекало беглецов, и к тому моменту, как солнце позолотило гребень горной стены на западе, а у Артена почти иссяк последний сосуд с горючим, шар был практически наполнен.
   Настал черед прощания с Йолленгелом. Оно обошлось без лишних слов, на которые к тому же не было времени. Люди по очереди крепко пожали эльфу руку; Элина в очередной раз напомнила о своей рукописи, благодаря которой память о древнем народе не исчезнет — а теперь она допишет и последнюю главу, в которой будет описан подвиг последнего эльфа. Йолленгел грустно улыбнулся, еще раз обвел всех взглядом, а затем быстро повернулся и скрылся во мраке дома.
   Шар уже совершенно наполнился и выглядел тугим и надутым; все же Артен, на всякий случай, дожег топливо до конца. Беглецы поспешно заняли места в кабине; вчетвером здесь было просторнее, хотя книги Артена мешались под ногами. Пол кабины подрагивал; шар стремился в небо. Принц и граф перерезали веревки, привязывавшие корзину к балюстраде, металл контейнера проскрежетал по каменным перилам, и шар, поднявшись над балконом, торжественно поплыл ввысь.
 
   Лишь теперь стало ясно, что шар получился не таким совершенным, каким представлялся своим создателям — напротив, он вышел довольно-таки кособоким, и корзина кренилась в воздухе. Но это уже были мелочи, недостойные внимания. Несмотря на все печальные обстоятельства, сопутствовавшие бегству, в первую минуту новоявленных аэронавтов охватило чувство восторга, которое человек, никогда не летавший, может испытать разве что во сне. Особенно счастлив был принц — ведь это он придумал (ну и что, что позже зурбестанцев) и спроектировал этот шар!
   — Господа, — торжественно провозгласил Артен, — за тысячи лет мы — первые люди, поднявшиеся в воздух, и притом без всякой магии. Примите мои поздравления!
   — Ну вы еще провозгласите небеса собственностью Тирлондской короны! — не удержался Редрих.
   Однако граф первый обратил внимание, что шар движется слишком уж торжественно: он медленно поднялся над уровнем крыш и завис там, еле заметно дрейфуя в западном направлении.
   — Принц, я не специалист по полетам, но, по-моему, такими темпами нам никак не перебраться через горы, — озабоченно заметил Айзендорг.
   Артен, с недоумением оглянувшись по сторонам, вынужден был признать очевидное. Торжествующее выражение на его лице сменилось растерянным.
   — Может, я недооценил массу оболочки и сетки… — пробормотал он.
   — … или массу собственной самоуверенности, — в тон ему продолжил герцог.
   — Редрих! — возмутилась Элина. — Вы что, не понимаете серьезности положения?
   — Демоны! Я понял! — воскликнул Артен. — Плотность воздуха падает с высотой! Это же прямо следует из закона плавающих тел!
   — Теория потом, — перебил граф. — Если я верно понял принцип, мы должны облегчить шар. Увы, принц, часть ваших книг придется выбросить.
   — Нет! — воскликнул Артен, однако и сам уже понимал, что другого выхода нет. Присев на корточки, трясущимися руками он принялся копаться в узлах, выбирая, какими же книгами пожертвовать. Сделать это было непросто — ведь сами эти книги были отобраны им накануне из двух библиотек по принципу «самое-самое»…
   — Быстрее, Артен, — жестко сказал граф. — Йолленгел, наверное, уже на посту.
   Принц понял, что ничего не остается, кроме как довериться случаю. Не глядя, он отправил за борт один узел, потом второй. Шар быстро пошел вверх. Бумажные и пергаментные страницы кружились над городом…
   — Выходит, впятером мы бы на вашем шаре никуда не улетели, — обвиняющим тоном констатировала Элина.
   — Радуйтесь, что мы улетаем вчетвером, — огрызнулся принц. — Думаете, это легко — делать то, о чем и помыслить не мог никто из современников? И потом, на шар большего размера у нас не хватило бы ни материала, ни топлива…
   Шар, наконец, набрал достаточную высоту, чтобы поймать ветер, и теперь довольно резво удалялся от оставшегося внизу города. Беглецы в последний раз смотрели на Нан-Цор, на его громоздкие монументальные здания, казавшиеся отсюда детскими игрушками, на грозную и величественную пирамиду, сделавшуюся не больше муравейника…
   Ральтиван Зендергаст и Шииз-Салемах-ир-Рандавани стояли возле окна на четырнадцатом этаже пирамиды и смотрели на поднимавшуюся в небо перевернутую каплю. Нан-Цор еще лежал в тени, но шар уже поднялся достаточно высоко и ярко горел на солнце.
   — Вот ведь упрямая девчонка, — проворчал Ральтиван. — Все-таки сбежала!
   — Мы можем повернуть ветер и вернуть их, — напомнил Рандавани.
   — Не стоит, — покачал головой Зендергаст. — После боя мы ведь держали их здесь главным образом ради их же собственной безопасности. Но мы не можем нянчиться с ними бесконечно. На нас лежит ответственность за весь мир, и мы должны забыть о личных симпатиях.
   — А как же твой план использовать Редриха, брат? Сдается мне, что личными симпатиями там и не пахло, — усмехнулся Рандавани.
   — Я отказался от этого плана. Да, я с самого начала говорил, что такими, как он, легко управлять, дергая за ниточки страстей, но… сам видишь, брат, — Зендергаст указал в окно. — Страстей там слишком много, а мудрости — слишком мало.
   — А как насчет этих летающих шаров? Ты не боишься, что они станут достоянием профанов?
   — Мы же не боимся парусных кораблей, — улыбнулся Ральтиван. — Ты ведь знаешь, брат, что в эпоху благого правления люди уже летали по воздуху, и это ничуть не толкало их к бунту — напротив, полеты на драконах целиком зависели от воли магов. То же будет и здесь… летающий шар зависим от ветра, а куда дуть ветру, укажем мы.
   — Но со временем наша сила вновь иссякнет, — бесстрастно напомнил Рандавани.
   — К тому времени у нас будут достаточно мощные светские институты, чтобы уничтожить все летающие шары, если мы сочтем это нужным.
   — Ну как знаешь, брат. Раз уж после боя остальные согласились отдать наших пленников тебе, тебе и решать. И все же, до чего глупо с их стороны было подвергать себя опасностям бегства, если мы прямо говорили, что отпустим их, когда придет время! И собирались сделать это уже на следующей неделе.
   — Да, большинство кундийских князей уже присягнуло нам, и наследника шаха Хурданистана вполне убедило то, что стало с дворцом его отца… Сегодня истекает срок ультиматума, предъявленного тургунайскому хану и цаньскому императору, а там дойдет черед и до Запада… Но ведь они, — Зендергаст снова указал в окно, — не знают об этом, а если бы мы им и рассказали — не поверили бы.
   — Все профаны — точно малые дети, — сказал Рандавани. — Капризные, неразумные, жестокие. Но родители уже вернулись.
   Подъем шара вновь замедлился, и принц, скрепя сердце, расстался с еще одной порцией книг. Оставался последний узел плюс его собственные конспекты.
   — Я должен еще кое-что объяснить вам, — мрачно сказал Артен.
   — Нам грозит не только жар и воздушная волна. В зурбестанских записях указано, что реакция трансмутации порождает невидимые и неосязаемые лучи смерти. Звучит, конечно, глупо и больше похоже на страшилку для неграмотных, чем на описание научного факта… но последняя запись в книге, повествующая о неудачном эксперименте, гласит, что двое, находившиеся поблизости от пещеры маннорат сол, умерли мучительной смертью через несколько часов после испытания. С остальными, однако, ничего не случилось — видимо, лучи смерти слабеют, проходя сквозь плотные преграды. И с расстоянием тоже — будь это не так, солнце и звезды убили бы все живое. Я полагаю, горы полностью защитят нас. Но не стоит пренебрегать и дополнительной защитой стенок этой кабины. Как только перевалим через горы, надо будет сесть на пол и не высовываться.
   — Это все, или у вас в запасе еще сюрпризы? — осведомился граф.
   — Больше нет. Я не хотел беспокоить вас раньше времени, ибо изменить мы тут все равно ничего не можем.
   У Артена вдруг неприятно и болезненно щелкнуло в ушах. С озабоченным видом он потрогал собственное ухо.
   — Что-то похожее бывает, когда ныряешь на большую глубину, — просветила его Элина. Она поняла, что его беспокоит, ибо сама чувствовала то же самое.
   — Ясно, — догадался принц. — Вода более плотная, чем воздух, а воздух здесь менее плотный, чем внизу.
   — А мы все еще не добрались до уровня гребня, — напомнил граф. — Боюсь, что и последние книги…
   — Позже, — угрюмо ответил Артен. — Если мы поднимемся выше сейчас, шар быстрее остынет.
   Они действительно чувствовали, что воздух вокруг стал заметно холоднее; чего они не чувствовали, так это ветра, ибо двигались с его скоростью — и теперь, когда земля осталась далеко внизу, им казалось, что они висят в воздухе почти неподвижно. Однако достаточно было взглянуть на приближавшуюся с запада стену гор, чтобы развеять эту иллюзию. Нечасто человеку эпохи меча случалось двигаться столь стремительно. Разве что самая быстроногая лошадь, мчащаяся во весь опор, могла бы тягаться с ними — если бы, конечно, лошади умели скакать по воздуху.
   Артен начал выкидывать книги по одной — он еще надеялся сохранить хоть что-то. Но в конце концов, видя, что траектория шара все равно неизбежно упирается в горный склон, с обреченным видом выбросил все. Шар ненадолго поднялся над гребнем, но тут же снова начал снижаться.
   — У нас есть еще золото! — вспомнила Элина. — Почти тысяча в тургунайских монетах.
   — Там не будет и пары фунтов, а деньги нам еще пригодятся, — засомневался граф.
   — Каждый фунт важен. Мертвым деньги не нужны. За борт! — распорядился Артен.
   Россыпь золотых монет прощально сверкнула на солнце. Но если это и помогло, то лишь чуть-чуть. Шар остывал и продолжал медленно, но верно терять высоту. Склон кольцевой гряды быстро приближался.
   Граф торопливо рылся в вещах, ища, что еще выкинуть. Теплую одежду? Скудный запас сухарей? Без того и другого в безлюдных горах их ждет гибель… А это что?
   Граф распрямился, держа в руках плотную пачку мелко исписанных листов. Фунта два она весила.
   — Не трогайте! — принц злобно рванул бумагу у него из рук. — Это последнее, что осталось от знаний Зурбестана!
   — Мертвым знания не нужны, — скопировал его Айзендорг.
   — В конце концов, у Элины рукопись не меньше! — воскликнул Артен. — Пусть выкинет ее!
   — Как вам не стыдно! — возмутилась графиня. — Ведь это все, что осталось от Йолленгела и всей расы эльфов!
   — Я ценю жертву Йолленгела, но неужели вы думаете, что какие-то древние баллады и обычаи ценнее, чем уникальные знания по физике, механике и математике?! — Артен тянул свои конспекты на себя. — А эльф все равно уже ничего не узнает!
   — Мы обязаны Йолленгелу и исполним данное ему обещание, — холодно сообщил граф. — Сожалею, принц, но я вынужден применить силу.
   Артен обреченно разжал руки, поняв, что сопротивление бесполезно. Испещренные чертежами, описаниями и формулами листы веером разлетелись в воздухе. В глазах у принца стояли слезы.
   Однако это уже ничего не решало. Их несло прямо на каменный склон, покрытый снегом и льдом, и до столкновения оставалось не больше минуты…
   И вдруг шар резво пошел вверх. Ветер, стремительно набегая на склон горы (не слишком крутой в этом месте), отражался от него кверху; именно этот поток и подхватил шар, перенося его через гребень кольцевой гряды.
   «Элина… « — прозвучал вдруг голос в голове у графини.
   «Йолленгел? « — удивилась она, в то же мгновение понимая, что удивляться нечему: ведь они оба владели магией и находились недалеко друг от друга, а сила нервного напряжения вполне компенсировала отсутствие пряди волос… Тут же она упрекнула себя, что не подумала о пряди раньше — тогда с эльфом можно было бы установить надежную связь, а не определять время счетом вслух. Впрочем, Йолленгел, как видно, сам решил эту проблему.
   «Я готов, — сообщил он. — У вас все в порядке? « Шар летел совсем низко над заснеженным гребнем и как раз в этот момент все же зацепился днищем кабины за обледенелый валун. Кабина резко завалилась набок; Артен вскрикнул. Все пассажиры крепко держались за веревки, соединявшие шар с корзиной, и это спасло их; однако вещи не были закреплены, и какие-то из них выбросило на снег. Потеряв таким образом часть веса, шар снова пошел ввысь.
   «Что случилось? « — эльф почувствовал ее испуг.
   Взгляд Элины метнулся по кабине, и она увидела, что ее котомка — а значит, и рукопись — на месте.
   «Все нормально, — ответила она с облегчением. — Мы пересекаем гряду. »
   «Скажите, когда будете в безопасности».
   «Хорошо, — это были последние секунды его жизни, и ей отчаянно хотелось сказать ему что-то еще, что-то, несказанное ранее… — Йолленгел, я… мы все… « «Не надо, — оборвал ее эльф. — Просто скажите, когда будет пора. « Граф обратил внимание на странное выражение лица дочери — она даже шевелила губами — и спросил ее об этом.
   — У меня магический контакт с Йолленгелом, — пояснила она.
   — Хорошо, — кивнул граф, не удивившись. — Артен отдаст команду.
   Под ними в это время распахнулась пропасть. С внешней стороны окружавшие Зурбестан горы были практически отвесными. Здесь, с подветренной стороны, образовалась область более разреженного воздуха, и шар быстро пошел вниз.
   — Все — на пол, — скомандовал принц. — Теперь, Элина.
   «Пора, Йолленгел. « «Понял. Прощайте, Элина. Прощайте, все. « Графиня не знала, как это будет, но предполагала грохот, яркий свет, проникающий даже сквозь сомкнутые веки… Однако ничего не было. Шар продолжал снижаться, одновременно дрейфуя прочь от стены гор. Они, впрочем, не видели этого, ибо сидели, скрючившись, на полу кабины, упираясь коленями друг в друга.
   — Что, уже? — спросил недоверчиво Редрих, открывая глаза.
   — Непохоже… — пробормотал Артен.
   «Элина? « — в голосе эльфа звучало удивление.
   «Йолленгел, вы живы?! « «Я сделал все правильно… Все, как учил меня меня Артен. Все стрелки в нужных положениях… Но эта штука не сработала. « Элина сообщила эту новость остальным. Меж тем шар, проскочив область пониженного давления, по прихоти воздушных потоков вновь двигался вверх.
   — Что, принц, в ваши расчеты опять вкралась маленькая ошибочка? — Редрих, усмехаясь, поднялся с пола и посмотрел в сторону Зурбестана.
   «Вы ведь не думаете, что я не сдержал слово? Я сделал все, как надо. Красная ручка… Она просто не сработала, понимаете? « Удивление в голосе Йолленгела постепенно сменялось радостью. Он был искренен накануне, когда говорил, что устал от жизни и не видит в ней проку. И, наверное, через полчаса те же мрачные мысли вернулись бы к нему снова. Но сейчас, когда смерть была так близко, на расстоянии протянутой к рубильнику руки — сейчас он был счастлив, что смог избежать ее.
   Солнечный свет озарил оболочку шара, доселе остававшуюся в тени гор, и принц понял, что шар, словно утопающий на поверхность воды, в последний раз поднялся на уровень гребня.
   — Редрих, на пол! — крикнул он, одновременно со всей силы дергая веревку клапана, выпускавшего теплый воздух.
   «Вы понимаете? Она не срабо… « Ослепительный свет залил небо и землю.
   Над Зурбестаном взошло рукотворное солнце.
   Все было, как и думала Элина: сияние, проникающее даже сквозь веки, позже — чудовищный гром… Правда, грома они не услышали. Они лишь ощутили болезненный удар по ушам, после которого все звуки исчезли.
   Артен сумел-таки выпустить веревку клапана не слишком поздно, и шар, хотя и быстро терял высоту, но все же не падал камнем вниз. Основной удар взрывной волны приняли на себя горы, отразившие ее вверх; но все же кое-какие турбулентные потоки перехлестнулись через гребень. Могучая сила обрушилась на шар, швырнула вниз и в сторону, завертела, перекручивая веревки… Оболочка не выдержала, разошлось сразу несколько швов. Шар неминуемо грянулся бы о камни, но тут снизу пришла другая волна — отголосок первой, отразившийся от земли — затормозила падение и бросила гибнущий воздушный корабль в узкую долину, где он ударился о склон горы — в этом месте крутой, но ниже более пологий. По этому склону, поросшему травой, кабина в конце концов и съехала вниз, и разорванная оболочка плавно накрыла ее.
   Прошло, наверное, не так уж мало времени, прежде чем осевшая оболочка вновь зашевелилась, и из-под нее на четвереньках выползла Элина. За ней выбрался ее отец.
   Глухота уже прошла; еще в кабине они успели обменяться впечатлениями о собственном самочувствии («Бывало и лучше, но в целом нормально», как сказал граф; то же было применимо и к Элине), и теперь их интересовала судьба остальных.
   — Если их выбросило из кабины, вряд ли кто-то остался в живых, — сказал Айзендорг. — Хотя… — он посмотрел вверх по склону, — вон кто-то спускается. Кажется, Артен.
   Это действительно был принц. Он хромал и как-то неестественно держал левую руку, но шел сам.
   — Кажется, посадка была не слишком удачной, — сообщил он, подходя. — Но есть целых два позитивных результата. Мы живы. А они нет. Жаль, я не сразу понял, что реакции требуется какое-то время, чтобы выйти на критический уровень…