Незнанский Фридрих Евсеевич. Операция 'Кристалл'

   - Так вот, милая... Приготовься, я тебя сейчас немножко удивлю. - И Патрик горячо задышал ей в лицо: - Генерал армии Цирев скончался 29 мая сего года в Москве. Ему было больше восьмидесяти лет, а последние четыре года он не поднимался с постели. Выходит, что либо ты обманывала меня...
   - Либо есть еще один человек с такой же фамилией! - взорвалась Ляффон. - Черт возьми, может, у русских это самая распространенная фамилия, откуда мне знать?
   - Нет, милая, таких совпадений не бывает. - Силлитоу помахал перед ее носом коротеньким пальцем. - Во-первых, Цирев - очень редкая фамилия. А во-вторых, генерал Цирев курировал план "Кристалл", когда занимал высокий пост в МГБ. Ты дуришь меня, милая... Ты с самого начала водила меня за нос! Я дам тебе возможность подумать. - Патрик вернулся к столу, упал в свое кресло. - Ровно сутки. Если через двадцать четыре часа ты не раскроешь мне все карты, к тебе в гости придут очаровательные ребятки. У них совершенно нет интеллекта, но зато сильно развит звериный инстинкт. Я не советую тебе встречаться с ними, по-дружески не советую... Мы ведь до сих пор остаемся друзьями?
   - Мне больше нечего вам сказать. Я чиста перед вами.
   - Двадцать четыре часа, - притворно улыбнувшись, повторил Силлитоу, после чего вдавил кнопку селектора: - Отведите эту женщину в камеру и посадите ее на диету. Не давайте ей ни есть, ни пить. Это полезно для здоровья.
   Глава 43. Германия, Гармиш-Партенкирхен
   - Вот. - Гарджулло швырнул на стол картонную папку с документами. Это все, что нам удалось на него добыть.
   - На Дронова? Это интересно. - Мамонтов раскрыл папку и начал читать. - Дронов Егор Петрович, тридцать второго года рождения. В пятьдесят третьем закончил высшее общевойсковое училище в Москве. Специальность военный инженер. А по нему не скажешь, что инженер. - Мамонтов сел на диван и поправил повязку на плече. - Он больше на профессионального убийцу похож.
   - Про это тут ничего не написано. - Реддвей пожал плечами.
   - До шестидесятого проходил службу в Мурманске, с шестьдесят второго по семьдесят первый был военным советником в Уганде. Наверное, помогал ракетные базы строить или систему ПВО налаживал. Тут про это тоже ничего нет. В семьдесят втором уволился из армии по собственному желанию. Это все? - удивился Мамонтов.
   - Да, это все.
   - Негусто.
   - Остальное ты нам рассказать должен. - Реддвей взял папку у Мамонтова. - Есть у тебя что рассказать, кроме того, как ты надзирателя грохнул?
   - Троих, - поправил Мамонтов.
   - Прости, троих. - Полковник улыбнулся.
   - Думаю, что есть. - Гоша задумался. - Значит, так, прииск там по полному профилю. Работников они набирают из числа бомжей, которых никто никогда не хватится. Менты их хватают и продают Дронову, как рабов... Вернее, продавали. На сто сорок километров вокруг ничего нет, так что конспирация полная - ни убежать, ни на помощь позвать. Хоть ядерные испытания устраивай.
   - Дальше. - Полковник внимательно слушал.
   - Дальше алмазы отправляются на обработку. Как, куда и с кем, мне выяснить не удалось. Но самое главное... - Гоша сделал паузу, будто задумался, стоит ли ему говорить эти слова. - Но самое главное заключается в том, что прииск этот - липа.
   - Как это? - удивленно воскликнул Барагин.
   Реддвей не проронил ни звука. Только веки его слегка вздрогнули.
   - А вот так. - Мамонтов вздохнул. - За все время, пока я там был, они не нашли ни одного камушка. Зато пилот вертолета, который привозит рабочую силу, привозит и алмазы.
   - Может, есть другие прииски? - спросил Турецкий.
   - Я тоже так сначала думал. - Георгий улыбнулся. - Но в последний раз пилот прилетел без камушков и сказал, что весь груз накрыли на таможне. Значит, везли из-за границы? - Мамонтов вопросительно посмотрел на Турецкого, как будто искал в его взгляде подтверждения своим умозаключениям.
   - Дальше, - задумчиво сказал Реддвей. - Говори, не останавливай мысль.
   - Я сначала подумал, что пилот говорит про вывоз из страны. - Гоша закрыл глаза, стараясь до мельчайших деталей вспомнить все подробности того разговора. - Но когда он сказал, что перевозки нужно будет приостановить, пока не наладится новый канал и сырья не будет, Дронов ответил, что ничего страшного, он продержится на сырье, которое у него есть. Отсюда выводы, что алмазы привозят в Россию откуда-то из-за границы, Дронов является передаточным звеном, а от него они идут на обработку, которая тоже где-то в России. Если возьмем пилота, сможем узнать подробнее.
   - А если не возьмем? - все так же спокойно спросил Реддвей. - А если этот пилот сейчас уже спит вечным сном в каком-нибудь овраге в тайге? Наверняка ведь того курьера, которого с алмазами задержали, уже нет в живых. Ведь так?
   - Так. - Мамонтов кивнул. - Но дед-то еще жив. Его раскручивать будем.
   - Он уже не девочка, чтоб его раскручивать, - вздохнул Турецкий. Он сорокалетней выдержки, как хороший коньяк. Такие, как он, на войне под пытками помирали, а ему и терять нечего.
   - Попытка не пытка, а? - улыбнулся Гоша. - И потом, если он ничего не скажет, зачем мы его у себя держим? Сдать властям, и всех делов...
   Турецкий механически кивнул, но мысль его улетела далеко. Он вдруг вспомнил, что и в террористической банде был старик. "Что бы это значило? Если собираются вместе несколько стариков - будет вечер воспоминаний", некстати подумал Турецкий.
   Дронов ходил и ходил по камере как заведенный. Как маятник, который шатается туда-сюда двадцать четыре часа в сутки. Гоша наблюдал за ним по монитору уже с утра, а старик даже не сбавил темпа, даже не сменил диагональ. Все отмерял и отмерял пять шагов, тупо глядя перед собой.
   - Что, все ходит? - спросил Реддвей, на секунду заглянув в операторскую.
   - Да, ходит. - Мамонтов вздохнул.
   - Ну и как ты думаешь его допрашивать? Он просто через тебя переступит, даже не остановится. Бить его тоже не советую - замкнется сразу.
   - Его сломать надо, - тихо сказал Мамонтов.
   - Дельная мысль. А как?
   - Не знаю. - Мамонтов пожал плечами. - А как девушку уламывают? По обстоятельствам. Никакой стратегии тут быть не может.
   - Ну тогда вперед, Казанова! - засмеялся Реддвей и добавил уже серьезно: - Только постарайся, чтобы эта девушка тебе не отказала.
   - Постараюсь. - Гоша стал выкладывать на стол все колющие и режущие предметы. - Уж я постараюсь.
   Когда открылась дверь, Дронов уже не метался по камере, а сидел на койке. Наверное, услышал, как загремел замок.
   Гоша вошел и молча сел напротив. Так они сидели минут десять, стараясь проникнуть в душу друг друга.
   - Ту ти ту ту ту, знаете, что такое? - неожиданно спросил Мамонтов.
   - А? - Егор Петрович настороженно вздрогнул. - Ничего я не знаю. И ничего я вам не скажу.
   - Это два русских туриста в гостинице пытаются заказать два чая в двадцать второй номер, - спокойно сказал Мамонтов. - Загадка такая. Просто загадка.
   Егор Петрович удивленно вскинул брови, а потом на его лице промелькнула тень улыбки. Как ни пытался скрыть, а промелькнула.
   - А что такое - маленькое, сморщенное, коричневое, есть не у каждой женщины? - сразу спросил Гоша, чтобы не упустить инициативу.
   - Не знаю. - Старик пожал плечами. - Сосок?
   - Ну почему сосок? - Мамонтов расхохотался. - Они розовые. И потом, я такие огромные видел...
   - Ну тогда не знаю.
   - Это изюминка.
   На этот раз Дронов не смог не рассмеяться.
   - Ну и много у вас таких загадок?
   - Много, очень много. - Мамонтов приветливо улыбнулся. - У меня в детстве даже тетрадка специальная была, куда я их записывал. Потом выбросил, конечно, но много вот тут осталось. - Он постучал себя пальцем по лбу. - Идут по улице богатый завмаг, бедный завмаг и Дед Мороз. На земле лежит бумажник с деньгами. Кто из них поднимет?
   - Бедный, наверное? - хихикнул Егор Петрович.
   - Нет, богатый! - весело расхохотался Гоша. - Два других - сказочные персонажи. А вот еще. - Он не стал дожидаться, пока Дронов устанет смеяться. - Ус-сатый, полосатый, знаете, что такое?
   - Ну это легко. - Егор Петрович смахнул слезу. - Тигр, конечно.
   - Не-а! - Гоша довольно хлопнул себя по колену. - Это матрац в пионерлагере!
   - Матрац! - Дронов покатился со смеху.
   - Еще загадка - зачем устраивать целый прииск, если там никаких алмазов и в помине не было?
   Старик покачал головой, вздохнул устало и сказал:
   - А это чтоб вам служба медом не казалась. Вон вы сколько времени на нас потратили. Следили, даже тебя заслали. А все впустую.
   Гоша все это знал, давно догадался. Но все равно вздохнул облегченно, потому что дед начал говорить. А раз начал говорить - значит, есть шанс.
   - Ну почему впустую? Все-таки базу-то мы накрыли. Через кого теперь алмазы ювелирам поступать будут?
   - Да, твоя правда. - Егор Петрович развел руками. - Месяца три, а то и пять они теперь потеряют. Нужно будет новый план разрабатывать, людей искать, каналы организовывать.
   - Но ведь и мы сидеть сложа руки не будем эти три месяца, - улыбнулся Гоша.
   - И это тоже, - кивнул Егор Петрович. - Ту ти ту ту ту... Смешно.
   - Вам-то зачем все это нужно, Егор Петрович? Наверняка ведь на старость вы себе уже заработали. Сидели бы сейчас где-нибудь на Черном море, вино молодое потягивали, футбол по телику смотрели. Или вы не болельщик?
   - Болельщик, еще какой. - Дед мечтательно вздохнул. - Видел бы ты, Гоша, какие Эдик Стрельцов в свое время мячи вколачивал. А теперь что, покупают игроков, как поросят. Разве это футбол?.. А вина мне нельзя - у меня печень слабая. Мне только самогон можно и водку. Да и климат на Кулоях полезнее. Так что...
   - Так что вы нам ничего не скажете? - перебил его Мамонтов. - Что-то вы мне говорили по поводу того, что сейчас не война, чтобы из себя героя строить. Вы это тогда серьезно или так?
   - А что вы хотите узнать? - Дронов улыбнулся. - Вы спрашивайте, а я скажу, что знаю. Я человек старый, мне бы в лесу где-нибудь последние годы допиликать, а не тут, в конуре вашей. Ведь устроите, если скажу?
   - Запросто. - Гоша серьезно посмотрел на старика. - Раз я вас тогда у колодца не грохнул, значит, еще сто лет проживете.
   - Это ты, конечно, мужик, что из такой передряги выскочил. - Дронов покачал головой. - В мое время тебе бы уже дырку в погонах провинтили и дали дачу в Матвеевском, рядом со сталинской. В пионеры бы принимал по выходным... Усатый-полосатый. Только не мог ты меня грохнуть. Кого бы ты сейчас допрашивал? Бомжей этих, что ли?
   - Откуда камни? - спокойно спросил Гоша. - Только давайте сразу договоримся - про прииски в глухой тайге вы мне сказки рассказывать не будете. Я знаю, что они не русские.
   - Ну а чего ж спрашиваете? - вполне искренне удивился старик. - Больше мне нечего добавить. Знаю только, что собирают их там-сям, а везут сюда. Разработок-то по всему миру знаешь сколько...
   - А как же домик у речки? - поморщился Гоша. - Ну зачем вы так, Егор Петрович?
   - Нет, правда. - Старик развел руками. - Я мало что знаю. Вы просто, ребята, на хорошую структуру напоролись. Как жемчужное ожерелье.
   - В смысле? - не понял Мамонтов.
   - Ну в ожерелье ведь каждая жемчужинка только с двумя соседними соприкасается. Схватишь одну, потянешь, ниточка порвется, и весь жемчуг рассыплется, собирай его потом по полу. Так и у нас. Я вам только про соседние жемчужинки рассказать могу, но ищи их теперь - ниточку-то вы разорвали.
   - Ничего, отыщем, - тихо сказал Мамонтов. - Вы нам только расскажите, а дальше наша забота.
   - Ну да, конечно. - Дронов ухмыльнулся. - Зачем я вам тогда буду нужен? Расскажу вам все, на блюдечке принесу, а вы меня потом в тюрягу упечете где-нибудь подальше, чтоб не слышно было. Вы давайте, молодой человек, приходите ко мне с гарантиями, а не с загадками про завмагов, тогда и поговорим.
   - Точно поговорим? - Мамонтов испытующе посмотрел на старика.
   - А чего ж не поговорить? - Егор Петрович пожал плечами. - Ты парень веселый, а мне тут одному сидеть скучно. Ты пойми - кривое не может сделаться прямым. - Он как-то странно посмотрел на Гошу и что-то еще прошептал одними губами.
   - Что? - переспросил Мамонтов.
   Но старик не ответил. Кажется, он уже и не видел Георгия, глядя куда-то сквозь него...
   - Ну что? - спросил Мамонтов у Турецкого, как только вернулся в операторскую. - Что будем ему предлагать?
   - Молодец. - Турецкий похлопал его по плечу. - Ловко ты его раскрутил. По крайней мере, не сразу он тебя послал, а поболтал маленько... Ну что мы ему предложить можем - хорошую пенсию, двухэтажную дачу в Крыму, личный транспорт. Счет тысяч на сто долларов можно организовать на его имя, потом еще яхту прикупить, самолетик личный не мешало бы, чтобы мог к внукам летать, если они есть у него. Также неплохо было бы организовать ему...
   - А если серьезно? - перебил Мамонтов.
   - А если серьезно, - Александр зло посмотрел на своего ученика, - в живых оставим, но при условии, что он нам чистосердечно во всем признается! И как ты вообще можешь давать ему какие-то обещания, не посоветовавшись ни с кем? Ты ему что, из своей зарплаты домик строить будешь или, может, нам всем скинуться, чтобы этот дедушка жил хорошо? Да он же людей за скотину у себя на прииске держал, ты только вспомни!
   Гоша опустил голову.
   - А за так он ничего не скажет. Вы ведь сами знаете.
   -Да, знаю, - сказал Турецкий уже спокойнее. - Так он нам ничего говорить не будет. Но ты ему не только пряник предлагай, но и кнут покажи.
   - Какой еще кнут? - удивился Гоша.
   - Скажи ему, что мы его просто выпустим, если он колоться не начнет. Александр улыбнулся. - Пусть тогда с ним свои разбираются. Понял?.. А про домик у речки мы подумаем.
   Турецкий снова вдруг подумал про стариков. Что-то все-таки Дронов сказал. Но что? Про жемчужное ожерелье это он очень образно. И что ниточка порвалась - тоже верно. Но вот какая была между жемчужинами ниточка?
   - Значит, лажанулся? - спросил Гоша понуро.
   - Не совсем, - смягчился Турецкий. - Про домик мы действительно подумаем...
   Но думать про этот домик не пришлось. Потому что дверь вдруг распахнулась и в операторскую влетела перепуганная Кати.
   - Дронов! - выкрикнула она, глядя на Турецкого бешеными глазами. Он... Его в душ повели, а он там...
   Не дожидаясь, пока она сможет выговорить, Турецкий и Мамонтов бросились в душевую.
   Егор Петрович лежал на полу в луже крови. Живот у него был вспорот...
   - Как это случилось? - ледяным голосом спросил Турецкий у охранника.
   - Я не виноват, - залепетал тот. - Я просто замешкался на секунду, просто замешкался... Не виноват я.
   - Как это случилось? - повторил Александр и вдруг со всей силы шарахнул охранника о стену, чтобы тот пришел в себя.
   - Он мыться начал, - заговорил наконец тот, - все как положено. Я только на секундочку отвернулся, напор воды проверить, а он вдруг как шарахнет ногой по стене. Плитка кафельная отвалилась. Я пока замок отпирал, он ее разбил и осколком себе прямо в живот. Прямо в живот...
   - Угадай загадку. - Турецкий повернулся к Мамонтову и посмотрел ему прямо в глаза. - Без рук, без ног, без глаз, без ушей, и задница на британский флаг разорвана. Что это такое?
   - Не знаю. - Гоша недоуменно посмотрел на учителя.
   - Это ты у меня такой будешь, если к утру не выложишь мне на стол все, что он не рассказал...
   Гоша кивнул, а Турецкий снова вспомнил старика из банды террористов. Почему, он и сам сейчас не мог понять... Но кажется, что-то начинало брезжить.
   Глава 44. Москва
   "А это даже хорошо, - думал Солонин, обливаясь потом на провонявшихся нарах. - Во-первых, сам узнаю, что такое сидеть в русской тюрьме. От сумы и от тюрьмы... Опыт не очень приятный, но весьма полезный. - Сосед рядом с ним мирно спал, тяжело постанывая во сне. - Во-вторых, будет наконец время подумать. А то все в каких-то казаков-разбойников гоняю, а для чего - поди разберись. Пойти особенно некуда - помещение маловато, а вот разобраться самое время. Итак, что мы имеем? Когда-то давно, еще в той жизни, когда я и в проекте не был, нашлись на земле не столько умные, сколько хитрые людишки, порешившие раз и навсегда прибрать к рукам алмазный бизнес. Вернее, не алмазный - бриллиантовый. Но как эту непростую операцию провернуть? Вот посидели они, покумекали и придумали - дай-ка мы этот поганый буржуазный добропорядочный закон поломаем и установим на его месте наш, большевистский, в котором цель оправдывает любые средства. Хотя, может быть, они так и не думали, наверняка с идейностью у них далеко не все было в порядке, а вот с подлостью - другой бы позавидовал. И тогда в каких-то секретных мозговых центрах разработали план. И назвали его достаточно пошло - "Кристалл". Вообще интересная связь: фашизм, коммунизм - злейшие штуки на земле, а поди ж ты, такая сентиментальность и романтичность. Когда-то, помнится, когда я курсантом стажировался в московской милиции, задержали мы проститутку. Девчонка совсем дура дурой. Но жалкая, несчастная, больная даже - ужас. Я ее потом куда-то пристраивал на работу, хотя какая ей работа после таких шальных денег. Но дело не в этом - был у нее дневничок такой. Она туда свои впечатления заносила. Сама же дала мне почитать. Зачем, не помню, наверное, чтоб разжалобить. И странная вещь - в этом дневнике все про цветочки, про восходы и закаты, про высокие чувства любовь и нежность, стихи какие-то, виньеточки, журнальные фотографии невест, а про грязь своего ремесла - ни слова. Ну просто ни намека! Сплошная патока и слюни с сахаром. Я поначалу даже решил: украла чей-нибудь дневник. Потом расспросил - нет, сама писала.
   Вот загадка! Как это, почему? Ее же и на "субботники" вывозили - хором имели, издевались изощренно, хотя и платили потом, ее и дурили все кому не лень, били страшно, взятки она платила и тогдашним коллегам моим, и врачам, и сутенеру отстегивала, а как ее имели - это никакому де Саду не снилось. Словом, в свои четырнадцать только грязь и видела. А в дневнике - "солнышко светит ясное, здравствуй, страна прекрасная!".
   А потом дошло - это она так от жизни своей поганой пряталась. Дневник ей был и мамой родной, и подругой лучшей, верной, и любовью чистой, вечной.
   Но тут-то хоть человек сам себя защищал таким странным образом. А у коммунистов и фашистов романтика - как маскировка грязи и крови...
   М-да... О чем это я? Ах да, о плане "Кристалл".
   Теперь получается такая схема. План тот давно накрылся медным тазом. Так все думали. Хотя, возможно, о плане том и не знали ничего. Ну как-то пощекотали нервишки буржуям, да и бросили. Но тут опять начинаются всякие скандалы на добропорядочном мировом рынке бриллиантов. Почему? Кто? Что?
   Оказывается, государство мое родное Российское каким-то краем в этом плане замаралось. Ну, не все государство, но кто-то очень крупный. Решили провернуть его через "Голден АД". Но как-то неумело начали, пришлось давать обратный ход. До президентов США и России дело дошло. Круто. Завернули все, прикрыли, ищут теперь эту "Голден", снова с "Марс" заигрывают. (Хотя, отмечу в скобках, все-таки несправедливо. Мы-то алмазов добываем - дай Бог каждому, а пенки снимают другие.)
   А планчик сам исходил от Цирева. Малинов его подхватил - и к Чабрецу. Тому глянулось. Поговорил с кем надо - закрутили... Стоп. Вот тут первая неувязочка. Зачем было затевать этот липовый прииск на Кулойском плато? Абсурд. Алмазов там не было, сами завозили, чтобы... Чтобы государство и подставить... Ни фига себе! А зачем?"
   Солонин и не заметил, как сполз с нар и стал прохаживаться - если короткие два шага туда и два обратно можно назвать проходкой - по узкому пространству камеры, забитой потными телами подследственных.
   "Зачем было подставлять себя же самих? Ведь знали же, что сегодня из космоса можно газету читать, не то что обнаружить целый алмазный прииск. Или... Ах ты, мама родная! Именно - "или"! Расклад такой - государство начинает, стыдливо умалчивая, раскручивать старый план "Кристалл", ну, конечно, безо всякой там уголовщины и терроризма, так, только на торгово-дипломатическом уровне. Вполне законно. В любой момент отступится, если что не так пойдет, дескать, мы просто пытаемся спасти российскую экономику, извините нас, цивилизованные страны, мы маленько перестарались. Но рядом с этими почти пристойными попытками - алмазодобыча на Кулойском плато. А из этого следует, что рядом с государственными интересами кто-то прокручивал свои. А всю государственную машину просто использовал, как ту несчастную проститутку. И с самого начала этому кому-то было ясно, что кинет он государственных мужей. И не просто кинет, а подставит. Чтобы скандал был погромче. Чтобы с треском и грохотом. Чтобы именно страшным надувательством этих самых цивилизованных стран запахло, чтобы завоняло терроризмом и уголовщиной. Чтобы государство за чужие грехи оправдывалось, а затем - отскочило в сторону. Оно и отскочило..."
   - Слышь, паря, не трись тут, и так дышать нечем, - встал на коротком пути Солонина "комод" с бритым затылком.
   Солонин только сфокусировал свой рассеянный взгляд на "комоде", как тот вдруг сник, отступил куда-то в сторону. Видно, бешено горели глаза у Виктора.
   "Государство отскочило, а план дальше крутится! Теперь уже Кулойское плато никому не нужно. Никто там по-настоящему алмазов и не искал с пятидесятых годов. Все, путь свободен - крути план дальше. Вот в чем дело! И крутит его не кто иной, как Малинов! Ах ты, юрист продажный! Ах ты, мальчик-мажор! Ах ты, сука! Он же теперь еще и следователя Генпрокуратуры Сомова обработал... И теперь уже не государство, не страна, а Малинов с компанией выходит на рынок бриллиантов.
   Погодите, господа-товарищи! А что, если Малинов только пешка? А что, если Чабрец?"
   Солонин незаметно для себя остановился прямо напротив "комода" и уставился на него невидящими глазами. "Комод" начисто сник и чуть не заскулил от страха.
   "Да, боюсь, Малинову, при всей его изворотливости, такая махина не под силу. Это надо самые высокие государственные связи иметь. Выйти на рынок бриллиантов - это же целую империю надо иметь! Целую армию! Кучу денег! (Может, туда и улетели сто восемьдесят миллионов?) И чтобы было не три телефона, а тридцать три, и все с гербами. Чтобы по первому слову - в бой, не обсуждая приказы, а исполняя их с рвением. Это надо такие убедительные слова знать, чтобы беспрекословно..."
   Солонин ждал вызова Сомова.
   Его не трогали. Почему-то здешнему сброду было абсолютно ясно - среди них очень сильный человек. Зверье чует вожака, хотя Солонин никаким вожаком быть не собирался.
   В запале собственных мыслей он взлетел снова на нары, случайно разбудил мирного соседа и сказал весело:
   - От тюрьмы и от сумы...
   - Да, это очень русская пословица, - сонно заметил сосед.
   - Бывали за границей, - констатировал Солонин.
   - Можно сказать, не вылезал, - с грустью отозвался сосед.
   - И там в тюрьму не сажают? - улыбнулся Солонин.
   - Там - за дело.
   - А! - Солонин преувеличенно согласно кивнул. - А вы, стало быть, не за дело?
   - А вы? - в свою очередь спросил сосед.
   - Я - за дело. Пробрался в частные владения. При себе имел оружие.
   - Грабитель, что ли? - не очень поверил Солонину сосед.
   - Вроде того, только меня интересуют не материальные ценности, а информация.
   - Это с пистолетом вы информацию добывали? - все еще подозрительно косился сосед.
   - Так ведь по доброй воле не отдают!
   Сосед отвернулся. Солонин ему не нравился, он не любил грубых людей.
   - А вы за что? - поинтересовался Солонин.
   - Знаете, мне тут сразу сказали - и стены имеют уши. Но я, честно говоря, ничего и не собираюсь скрывать. Только вот у меня вы информацию не получите. Даже с пистолетом.
   - А спорим, что получу? - вдруг ни с того ни с сего завелся Солонин.
   - Как это? Бить будете?
   - Да бросьте вы, я же по поводу пистолета пошутил. Информацию так не добывают. И вас я бить не собираюсь. Я просто посмотрю вам в глаза - и все.
   - Интересно, - усмехнулся сосед. И уставился в глаза Солонину.
   Это была, конечно, игра. Ничего путного про соседа Солонин сказать не мог. Но он знал, как работают гадалки. Их этому учили тоже. Есть некий набор фраз, которые касаются любого и каждого, хотя кажутся сокровенными и очень личными.
   - Ну что ж, - начал Солонин, - вы человек честный и открытый. Только вот за эту свою открытость и пострадали.
   Это была как раз одна из таких универсальных фраз. Ну кто же не думает про себя, что он честный и тем более открытый? И кто из сидящих в тюрьме не считает, что именно за прямоту свою и пострадал?
   - Ну? - уже не так иронично спросил сосед.
   - Были вы человеком видным, но слишком болели за дело...
   Собственно, об этом Солонину рассказал сам сосед, когда обмолвился о частых поездках за границу.
   - Положим...
   - В общем, вас подставили...
   Эта весьма туманная фраза, однако, подействовала.
   - Как вы это делаете? - спросил сосед.
   - Смотрю вам в глаза, - пожал плечами Солонин.
   - А ведь правда, - покачал головой сосед. - Меня Евгением Ивановичем зовут. А вас?
   - Виктор, - еле выговорил Солонин. В такую удачу он и поверить не мог. - Коровьев, если не ошибаюсь?
   Вот на этот раз сосед удивился по-настоящему.
   - Вы слышали? Нет, меня не вызывали еще... Откуда вы знаете?..
   - Смотрю вам в глаза...
   Через полчаса оба арестанта лежали на нарах и горячо шептались о том, что их волновало больше всего в эту минуту.
   - Я вижу, вы действительно что-то знаете. Вполне возможно, что вы подсадная утка, мне говорили, что здесь даже стены слышат, но я не боюсь. Мне нечего скрывать. Я выполнял задание правительства...
   - А кто конкретно разрабатывал план?
   - Да особого-то плана и не было. Как говорит наш премьер: хотели, как лучше, а получилось, как всегда. Вы же понимаете, что "Марс" нас просто грабит. Целые десятилетия грабит. Неужели у нас нет мастеров, которые смогли бы гранить алмазы. Да, уверяю вас - есть! Они у меня на учете! И высочайшего класса! Левши! Почему же мы должны из года в год соблюдать эти кабальные условия?