Страница:
- Надеяться на радио теперь уже не приходится, - сказал он. - К тому же дрейф относит нас все дальше от Северо-Восточной Земли. В таких условиях единственная надежда на спасение - выслать передовой отряд к мысу Северный, навстречу спасательным экспедициям.
Это предложение долго обсуждалось. Чечони решительно выступал против разделения. Я пришел к выводу, что разумнее отложить решение такого трудного вопроса на несколько дней. Может быть, за это время изменится направление дрейфа, а может, кто-нибудь откликнется на наш призыв о помощи.
1.2. Радиоперехват Педретти
Двадцать девятого мая в 21 час, на пятый день после катастрофы, прослушав бюллетень новостей из Сан-Паоло, мы вернулись к обсуждению предложения Мариано, Цаппи и Мальмгрена. Чечони по-прежнему резко выступал против разделения, но они настаивали, говоря, что нельзя терять времени. Я не разделял их мнения и предложил новую отсрочку: дескать, поговорим об этом завтра. Как выяснилось позже, в тот же вечер в радиорубке "Читта ди Милано" произошла сцена, главным героем которой был старший сержант Педретти. В рапорте, написанном им собственноручно и представленном мне, когда я вернулся на "Читта ди Милано", говорилось:
"Вечером 29 мая я нес вахту в радиорубке "Читта ди Милано". Настроив приемник примерно на волну 33 метра, я прослушивал этот диапазон, когда в 17 часов 55 минут я вдруг услышал итальянскую речь. Я подскочил и с криком "Это "Италия"!" схватил за руку капитана Баккарани, находившегося рядом со мной. "Пиши, пиши", - сказал он мне. И я записал в журнале слова, которые слышал в тот момент: "Отвечайте по каналу 32.К". Слово "Италия", перехваченное раньше, не было написано. Капитан Баккарани помолчал в растерянности, а потом сказал: "Это станция Могадишо, которую вызывает Сан-Паоло"".
В точности того, что сообщил в этом рапорте Педретти, не приходится сомневаться, так как это подтвердили другие радисты, находившиеся тогда в рубке, и сам Баккарани.
Как уже говорилось, перехваченные слова были началом и концом нашего призыва о помощи, что признавал потом публично и Романья. Но для Баккарани не существовало сомнений: это была станция Могадишо. Чтобы удостовериться в этом, можно было бы запросить Могадишо или Сан-Паоло. Но зачем? Это была бы только потеря времени. Ведь Бьяджи мертв, он не мог радировать!..
1.3. Романья и "обезглавливание" Бьяджи
О "смерти" Бьяджи мне сообщил командир корабля капитан Романья, когда я вернулся со льдины. Я вызвал его в мою каюту, чтобы сказать о необходимости с бульшим вниманием относиться к радиограммам из палатки. Он ответил с обидой, что радиослужба всегда исполнялась наилучшим образом и что его удивило бы, если бы что-то оказалось не в порядке. Я заметил, что если бы в первые четыре-пять дней после катастрофы радисты "Читта ди Милано" сосредоточили все свое внимание на том, чтобы поймать наши сигналы, оставив на время другие дела, то 30 мая Мариано, Цаппи и Мальмгрен не вышли бы с таким плохим снаряжением в поход, не сулящий никаких надежд, на что Романья возразил:
- Но, мой генерал, если существует на свете логика, то мы были вправе полагать, и действительно так думали, что вы не могли подавать радиосигналы и поэтому слушать вас далее совершенно бесполезно.
Меня удивило это, и я спросил, где же здесь логика?
- Судите сами, мой генерал. Последняя радиограмма от вас была получена в 10 часов 30 минут. Затем вдруг наступило молчание. Мы стали рассуждать: можно ли объяснить это поломкой передатчика? Нет, дело не в этом, решили мы, потому что на борту есть запасная рация. Значит, причина молчания кроется отнюдь не в повреждении аппаратуры. Но как же объяснить тогда, что вы не смогли передать ни одного сигнала SOS? Ясно - радист не в состоянии послать их. Так мы логически пришли к выводу, что Бьяджи мертв.
- И отчего же это случилось?
- Судите сами, мой генерал: мы думали, что Бьяджи высунулся в иллюминатор радиорубки, и пропеллер, сорвавшись, нанес ему смертельный удар в голову.
Уверенность в смерти Бьяджи пустила такие глубокие корни в сознании Романьи, что ничто не могло его разубедить, даже то, что случилось в радиорубке вечером 29 мая.
Как командир нашего базового корабля, он должен был по крайней мере отправить потерпевшим бедствие радиограмму примерно такого содержания: "Этим вечером в 17 часов 55 минут был услышан фрагмент вашего сигнала SOS. Завтра в установленные часы мы постараемся создать возможно лучшие условия для связи с вами".
Совершенно очевидно, что, если бы в тот самый вечер или на следующее утро обитатели красной палатки получили бы такую радиограмму, все было бы совсем иначе. Цаппи, Мариано и Мальмгрен не стали бы возвращаться к разговору о том, что надо разделиться на две группы, и судьба потерпевших бедствие на "Италии" была бы иной. Мальмгрен не погиб бы в том безнадежном походе, а Мариано не ампутировали бы ногу. Цаппи же не был бы потом так жестоко оклеветан прессой. И все девять человек, потерпевших бедствие, остались бы вместе, облегчив помимо всего прочего задачу спасателей. И наконец, братские узы, которые установились между ними после катастрофы, обрели бы такую силу, что ничто и никто не мог бы их разрушить, что, к сожалению, случилось, когда мы вернулись на родину.
2. ПОИСКИ ВСЛЕПУЮ
Альпийские стрелки и альпинисты в походе. Норвежская экспедиция. Экспедиция на "Браганце". Подготовка авиаэкспедиций в Италии и Швеции
2.1. Альпийские стрелки и альпинисты в походе
Последняя радиосвязь между "Италией" и "Читта ди Милано", который стоял на якоре в Кингсбее, была 25 мая в 10 часов 27 минут, когда судовые радисты сообщили последний пеленг-направление, по которому наиболее четко прослушиваются сигналы, передаваемые дирижаблем.
Как уже говорилось раньше, по этим сведениям на карте района можно было провести прямую, на которой находился дирижабль в тот момент, но нельзя было точно указать, на каком он расстоянии от Кингсбея: об этом приходилось судить лишь приблизительно по интенсивности сигналов.
Вместе с тем последние данные показывали, что "Италия" отклонилась от меридиана, проходящего через Кингсбей, на 34 градуса. Баккарани не принял в расчет сильный юго-западный ветер, который в последние часы дул нам навстречу, и то, что дирижабль в течение какого-то времени был предоставлен воле ветра. Мы находились вдвое дальше от Ню-Олесунна, чем полагал Баккарани.
Итак, после названного радиосеанса всякая связь с "Италией" прекратилась. Молчание затягивалось, и на "Читта ди Милано" начало расти беспокойство. Оно перешло в тревогу. Когда и 26, и 27 июня от нас также не поступило никаких вестей, Романья телеграфировал посланнику Италии в Норвегии графу Сенни и просил его как можно скорее зафрахтовать китобойное судно "Хобби" [102], а также организовать авиационную спасательную экспедицию. Он указывал, что дирижабль упал, вероятно у северной оконечности полуострова Ню-Фрисланн, расположенного на 79° с. ш. и 15°30' в. д., неподалеку от мыса Вергелен.
Основываясь исключительно на предположении, что из-за тумана "Италия" могла врезаться в горные вершины полуострова, первые поисковые группы направились вдоль побережья. Чтобы подойти к нему как можно ближе, "Читта ди Милано" 27 мая в 9 часов утра снялся с якоря, взяв курс на север.
На борту судна были капитан альпийских стрелков Дженнаро Сора с семью стрелками и один альпийский артиллерист, ранее направленные генерал-инспектором альпийских стрелков Оттавио Цоппи в мое распоряжение. На "Читта ди Милано" находились также два молодых инженера - Данни Альбертини и Серджио Маттеода, храбрые альпинисты, которые поднялись на борт судна 19 апреля, когда оно отходило из Бергена. С просьбой принять их на "Читта ди Милано" ко мне обратился Итальянский альпинистский студенческий клуб, членами которого они являлись.
Вечером 28 мая, миновав бухту Магдалены, судно бросило якорь южнее острова Данскёйа в Сёргатете - проливе между островом Данскёйа и западным берегом Шпицбергена (79°30' с. ш. и 10°30' в д.), за Блуффходеном, мысом на южном берегу Сёргатет (79°30' с. ш. и 11° в. д.).
На берегу виднелась хижина, где, по словам полярного летчика, находившегося на борту "Читта ди Милано", жил охотник на тюленей по фамилии Крамер. Он вышел на звук корабельной сирены, размахивая тряпкой, как флагом. Вскоре он подплыл к судну на маленькой парусной лодке, поднялся на борт по веревочной лестнице с длинным ружьем на плече, одной рукой прижимая к себе собаку.
Я описываю этого человека таким, каким он показался тогда Альбертини: "Очень, даже слишком высокий. Похожее на пергамент морщинистое лицо, живые глаза цвета небесной голубизны, острая, как кинжал, бородка, грубоватый, высокомерный, немного нервный, но чрезвычайно симпатичный".
"Жердь - красная борода", как охарактеризовал его позже Бьяджи. Он был таким долговязым, что стоя едва не задевал головой потолок хижины, высота которой была лишь метр девяносто сантиметров...
Крамер, отлично знавший северные берега Шпицбергена, остался на борту, чтобы помочь в поисках. В тот же вечер "Читта ди Милано" снова вышел в море, но из-за состояния льда вынужден был вернуться назад в Сёргатет, бросив якорь напротив хижины Крамера. Здесь командование судна решило высадить поисковый десант в состав которого вошли Крамер (он был проводником) Альбертини, Маттеода, два горных стрелка - старший сержант Сандрини и рядовой Педротти. Они получили задание произвести разведку северных берегов Шпицбергена. Корабль же пока возвращался в Кингсбей.
Поисковому десанту, на пути которого должны были встретиться и другие охотничьи хижины, было приказано направиться в бухту Мозель на северо-западе полуострова Ню-Фрисланн, чтобы собрать там, если представится возможность, информацию о дирижабле и исследовать ее окрестности.
Выполнив это задание, поисковая группа должна была остановиться в охотничьей хижине в бухте Мозель и ждать, когда туда прибудет одно из китобойных судов, зафрахтованных итальянским правительством.
Двадцать девятого мая в 14 часов пять человек покинули корабль. На двух лодках они подошли к берегу у Блуффходена, где находилась хижина Крамера.
Через четыре дня утомительного перехода, перебираясь со льдины на льдину с помощью парусной лодки Крамера, пятеро мужчин и собака Сифф 2 июня в 9 часов 30 минут утра достигли мыса Флат, где находилась хижина охотника Оксада, который жил на этом берегу в полном одиночестве уже четыре года. Изъясняясь по-английски, он сказал Альбертини, что одиночество нисколько не тяготит его. Для компании ему нужна только собака. Оксад ничего не знал об "Италии".
Пятеро мужчин снова отправились в путь. Четвертого июня в 5 часов утра они достигли наконец мыса Бискайер (79°50' с. ш., 12° в. д.), где остановились в хижине охотника Ольссона. Тот сообщил, что 24 мая видел дирижабль, направлявшийся с юга на север. Эта информация, конечно, была ошибочной, так как 24 мая "Италия" возвращалась с полюса и находилась очень далеко от Шпицбергена.
2.2. Норвежская экспедиция
Двадцать седьмого мая, в тот день, когда "Читта ди Милано" покинул Кингсбей, норвежское правительство по просьбе Романьи организовало авиационную спасательную экспедицию. Двадцать шестого вечером, на следующий день после катастрофы, состоялось совещание, созванное по инициативе графа Сенни, в котором принимали участие Амундсен, Свердруп, Исахсен и Рисер-Ларсен. Было решено направить на Шпицберген два самолета военно-морского флота, которые используют "Хобби" как корабль-базу. Пилотами были назначены Рисер-Ларсен, командированный военным министерством для организации и руководства экспедицией, и офицер морского флота лейтенант Лютцов-Хольм.
Двадцать девятого мая Лютцов-Хольм со своим "Юнкерсом-Мерседесом" был уже в Тромсё на борту "Хобби". Судно тут же снялось с якоря и взяло курс на север, к Шпицбергену.
По пути оно зашло в бухту Аввенто, чтобы взять на борт сани с десятью собаками из Гренландии, которые горноугольная компания, ведущая разработки на Шпицбергене, по просьбе норвежского правительства предоставила в распоряжение экспедиции. Собачьей упряжкой управлял Рольф Тандберг. Проводником был охотник Хильмар Нойс, хорошо знавший Шпицберген, где он провел двенадцать зимовок.
"Хобби" прибыл в Кингсбей 4 июня. Здесь радисты "Читта ди Милано" установили на его борту коротковолновую радиостанцию. На "Хобби" перешли лейтенант Джованини, старший радист Марсано и три альпийских стрелка. Корабль вновь взял курс к северным берегам Шпицбергена. На следующий день он уже был в Брейдбогене (12°50' в. д.), восточнее мыса Бискайер, где принял на борт группу Крамера - Альбертини, которая из-за плохого состояния льда не смогла добраться до бухты Мозель.
Лютцов-Хольм вместе со своим мотористом в тот же вечер вылетел с мыса Бискайер в первый поисковый полет. Он облетел бухты Роуд [103] и Вуд и полуостров Олений. Полет продолжался три часа, но безрезультатно.
Шестого июня "Хобби" продолжил путь на восток. Вечером корабль бросил якорь у границы пакового льда, в пятнадцати милях к северо-северо-востоку от острова Моффен. Отсюда Лютцов-Хольм отправился во второй полет. У него был запас бензина на четыре с половиной часа; этот срок истек, но летчик не вернулся. Однако Лютцов-Хольм был очень опытный пилот, он мог спокойно посадить самолет и на лед, и на снег. Кроме того, у него был запас продовольствия на три недели и меховые спальные мешки. Поэтому на "Хобби" были не очень встревожены задержкой самолета и решили продолжить путь на восток, туда, где летчик, вероятно, по какой-то причине совершил вынужденную посадку.
2.3. Экспедиция на "Браганце"
Вслед за "Хобби" граф Сенни зафрахтовал второе китобойное судно "Браганцу" водоизмещением 370 тонн, принадлежавшее норвежцу Свенсону. "Браганца" прибыла в Кингсбей утром 2 июня и покинула его на следующий день, взяв на борт капитана Франческо Бальдиццоне - помощника командира "Читта ди Милано", капитана Сора с тремя альпийскими стрелками, лейтенанта медицинской службы Гвидо Чендали, старшего радиста Норрито, кинооператора Мартелли и несколько матросов с "Читта ди Милано". Была взята на борт также собачья упряжка с проводниками - голландцем Ван-Донгеном и датчанином Вармингом.
"Браганца" направилась к бухте Мозель, чтобы узнать что-нибудь у живущих там охотников об "Италии". Судно прибыло в бухту Мозель 4 июня после тридцати шести часов плавания. Трое охотников, поднявшихся на корабль, сообщили, что видели "Италию" только 11 и 15 мая. Бальдиццоне в тот же вечер высадил в Мозеле поисковую группу с проводником-охотником Свенсеном из Хаммерфеста, в которую вошли Сора, капрал Бич и два горных стрелка - Чазари и Пелизьер. Группа получила задание обследовать с внутренней стороны горы Ню-Фрисланда. А "Браганца" продолжила свое плавание на восток. Пятого июня судно вошло в пролив Хинлопен, чтобы осмотреть его берега до фьорда Лом. После этого "Браганца" повернула назад, снова взяв курс на мыс Северный, но на несколько дней была блокирована льдами.
2.4. Подготовка авиаэкспедиций в Италии и Швеции
В то время как два китобойных судна с альпийскими стрелками и альпинистами, две собачьи упряжки, управляемые погонщиками Тандбергом и Ван-Донгеном, и норвежский летчик Лютцов-Хольм на борту "Хобби" исследовали северные берега Шпицбергена в поисках следов пропавшего дирижабля, в Италии и Швеции спешно снаряжались авиационные спасательные экспедиции.
Тридцатого мая по инициативе Артуро Мерканти, храброго летчика, занимавшего в итальянской авиации важный пост генерал-интенданта, в Милане, в помещении Автомобильного клуба, президентом которого он являлся, собрались представители различных городских организаций и нескольких авиационных заводов, чтобы обсудить, как можно поскорее организовать собственную воздушную спасательную экспедицию. Было решено использовать итальянский гидросамолет "S-55". Однако на это требовалось разрешение министра авиации, которому была отправлена телеграмма с просьбой выделить для экспедиции двух летчиков - майора Умберто Маддалену и лейтенанта Стефано Канья, а также моториста и радиста. Разрешение было получено 4 июня, десять дней спустя после катастрофы.
Авиационная экспедиция была организована также в Швеции, на родине Мальмгрена. Это произошло через несколько дней после исчезновения "Италии", по инициативе командующего шведской военной авиацией генерала Амундсона [так], который назначил руководителем экспедиции капитана Торнберга. Торнберг 31 мая встретился в Осло с Рисер-Ларсеном. Было решено использовать самолет, снабженный лыжами; выбрали "Фоккер" номер 31, приписанный к Центральному аэродрому в Мальмслатте в Южной Швеции.
Четвертого июня самолет был разобран и отправлен по железной дороге в Готенбург, где его погрузили на судно "Таня", зафрахтованное шведским правительством для доставки грузов на Шпицберген. Пилотировать самолет должен был лейтенант Эйнар Лундборг, служивший тогда в авиационной школе в Ринкаби. В распоряжении экспедиции были также два гидросамолета "Ганза-Бранденбург" под номерами 255 и 257, принадлежавшие Второму авиационному корпусу, расквартированному в Стокгольме. Они прилетели в Готенбург, где также были демонтированы и погружены на борт "Тани".
Как было решено заранее, вечером 8 июня, в пятницу, участники экспедиции выехали по железной дороге из Стокгольма в Готенбург.
Однако ни одна из экспедиций, ни следовавших по курсу "Хобби" и "Браганцы", ни снаряженных в Италии и Швеции, не могла найти и спасти потерпевших бедствие без сведений о направлении дрейфа льдов. Мы находились очень далеко от Ню-Фрисланда, где, как полагал Романья, произошла катастрофа. И только когда наладилась радиосвязь с красной палаткой, прекратились бесполезные поиски наугад и можно было, наконец, отправиться к тому месту, где на льдине разбили свой лагерь потерпевшие бедствие.
3 НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ
"Читта ди Милано" выходит на связь с красной палаткой. "Хобби" и "Браганца" на севере Шпицбергена. Второй рейс "Браганцы". Большие гидросамолеты. Исчезновение Амундсена. Маддалена и Пенцо над красной палаткой. Экспедиция Соры и Ван-Донгена. Шведы приземляются на льдине. Рассказ Лундборга. В бухте Вирго. Лундборг на льдине. Поиски группы Мариано. Спасение Лундборга. Третий рейс "Браганцы"
3.1. "Читта ди Милано" выходит на связь с красной палаткой
Седьмого июня в итальянских газетах появилось сообщение пресс-центра при советском посольстве в Риме, в котором говорилось, что Комитет спасения экспедиции Нобиле, созданный в Москве при Осоавиахиме [104], подтверждает информацию о том, что 3 июня в 19 часов 30 минут русский радиолюбитель Шмидт из деревни Вознесение-Вохма Северо-Двинской области перехватил отрывок сигнала SOS, посланного потерпевшими бедствие. Подлинность этого известия не подлежит сомнению.
Эту новость накануне вечером сообщил по телефону моей жене адмирал Сириани, заместитель секретаря Морского министерства.
Моя жена, которая уже двенадцать дней с тревогой ждала вестей о нашей судьбе, страшась узнать правду, спрашивала с сомнением:
"А это точно? Как могло случиться, что их услыхали в России и не слышали на "Читта ди Милано"?"
Сириани поспешил ответить, что на "Читта ди Милано" наши сигналы могли не принять из-за большого количества личных телеграмм - в предыдущий день их было четыреста. Адмирал добавил, что уже отдан приказ отставить все личные передачи и сосредоточить внимание на прослушивании радиосигналов потерпевших бедствие.
Сообщение советского посольства существенно продвинуло ход спасательных операций. Благодаря ему потерпевшие бедствие на "Италии" могли наконец установить связь с цивилизованным миром и сообщить свое местонахождение, хотя вначале все еще возникали сомнения в достоверности этого известия. Но так или иначе, только благодаря ему морской министр, как сказал Сириани моей жене, приказал установить три радиостанции, чтобы попытаться услышать наши сигналы: одну - на корабле, другую - на пристани и третью - на берегу. Согласно этому приказу, были отменены все передачи новостей для прессы и личные радиограммы.
И вот 8 июня в 19 часов 23 минуты по Гринвичу "Читта ди Милано" удалось принять наши сигналы о помощи и координаты ледового лагеря: 80°30' с. ш. и 28°4' в. д.
Чтобы объяснить, почему морской министр не отдал такой приказ в первые же дни после исчезновения "Италии" в полярном небе, надо вспомнить, что Романья был убежден в гибели Бьяджи и, следовательно, считал, что продолжать прослушивание эфира совершенно бесполезно [105].
3.2. "Хобби" и "Браганца" на севере Шпицбергена
Пока в Италии готовилась экспедиция на аэроплане "S-55", китобойные суда "Хобби" и "Браганца" продолжали идти вдоль северных берегов Шпицбергена. Девятого июня в 14 часов они встретились и решили дальше следовать вместе, но из-за сложной ледовой обстановки им пришлось задержаться.
В ночь с 9 на 10 июня пришла ошеломляющая весть. Томазелли рассказывает:
"Ранним утром 10 июня мы все еще строили догадки о причинах и обстоятельствах полярной драмы. В этот час радио "Браганцы", как обычно, выходило на связь с "Читта ди Милано". И хотя мы уже привыкли к тому, что сеансы связи не приносили никаких новостей, тем не менее командир Бальдиццоне, доктор Чендали и я не утратили привычку на цыпочках входить в крошечную радиорубку и собираться вокруг норвежского радиста, который сменил у наушников нашего Норрито. Норвежец спокойно слушал "Читта ди Милано". Вдруг мы увидели, что он пишет: "Нобиле находится на 80°30' с. ш. и 28°4' в. д."
Слова этого чрезвычайного сообщения буква за буквой выходили из-под пера радиста, который, не зная итальянского языка, писал их совершенно равнодушно. Он, должно быть, подумал, что мы сошли с ума, когда с взволнованными лицами мы выскочили из радиорубки, крича как ненормальные, желая поскорее сообщить эту новость нашим товарищам по плаванию.
Итальянцы, находившиеся на обоих судах, словно обезумели от радости: кричали, прыгали, плакали и пели. Но скоро появились новости, умерившие их энтузиазм: в красной палатке были только шесть человек из экипажа "Италии", трое других ушли в поход, надеясь добраться до твердой земли, один поги, при ударе, шестеро остальных исчезли вместе с дирижаблем, вновь взлетевшим после страшного удара".
Сообщение о том, что "Читта ди Милано" вышел на связь с красной палаткой, пришло в Стокгольм, когда члены шведской экспедиции выехали на поезде в Нарвик, куда прибыли 10 июня. В тот же вечер Торнберг, Лундборг, Шиберг, метеоролог экспедиции Сандстрём, получивший шутливое прозвище "бог погоды", и остальные сели на китобойное судно "Квест", зафрахтованное в Норвегии шведским правительством. Командовал судном капитан Шелдруп. На следующий день вечером судно прибыло в Тромсё, а 13 июня снялось с якоря, взяв курс на Шпицберген.
Теперь, когда можно было связаться с красной палаткой, поисковые экспедиции велись уже не наугад. Стало ясно, куда должны направляться самолеты и другие средства, выделенные для спасения потерпевших бедствие. Местонахождение шести из них было известно, трое других - Мариано Цаппи и Мальмгрен - шли в направлении мыса Северный (80°30' с. ш. и 20° в. д.). Их маршрут, таким образом, тоже был известен, и, казалось, найти их будет нетрудно. Однако никто не подозревал в тот момент, что переход по паковому льду в местах, где упала "Италия", невозможен, особенно для людей, плохо экипированных.
Более трудными и сомнительными представлялись поиски третьей группы, исчезнувшей вместе с дирижаблем. Я сообщил, что дирижабль скрылся из виду, пролетев тридцать километров на восток, и ничего больше прибавить к этому не мог.
В новой ситуации командование "Читта ди Милано" приказало вернуться назад двум китобойным судам, находившимся на севере Шпицбергена, чтобы дать им новое задание. "Браганца" перед тем как вернуться в Кингсбей, должна была взять на борт Сору и других альпийских стрелков, которые 4 июня высадились в бухте Мозель. Выполнить эту операцию Бальдиццоне поручил группе, состоящей из Альбертини, Маттеоды, альпийских стрелков Педротти и Сандрини и проводника - норвежца Свенсена, который был тоже альпийским стрелком.
Одиннадцатого июня после пятнадцатичасового перехода, во время которого было пройдено 25-30 километров, они догнали группу Соры на берегу бухты Мозель. Там же, к их удивлению, находился и Лютцов-Хольм, норвежский летчик, который вечером 6 июня вылетел с борта "Хобби" и не вернулся. Он совершил вынужденную посадку на лед из-за тумана, продержавшегося и весь следующий день, когда Лютцов-Хольм возобновил свой полет. Туман помешал летчику увидеть судно. Утром 8 июня Лютцов-Хольм приземлился на том месте, где разбил лагерь Сора. Здесь он и остался, ожидая, пока кто-нибудь доставит ему бензин, без которого он не мог лететь. А итальянцы под предводительством Свенсена вернулись назад, на "Браганцу".
Это судно вышло в море 11 июня, взяв курс на Кингсбей. Для поисков группы Мариано остался "Хобби", на борту которого находился теперь также Рисер-Ларсен, прилетевший из Ню-Олесунна в ночь с 9 на 10 июня. Зная, что Лютцов-Хольм остался без бензина, Рисер-Ларсен вместе с Джованини, Тандбергом и Нойсом выехал к нему на санях. В тот же день Лютцов-Хольм возвратился туда, где стоял на якоре "Хобби".
С двумя летчиками на борту и их самолетами "Хобби" вышел в море и направился на северо-восток, но путь ему преградили льды. Тогда корабль повернул на юго-восток, войдя в пролив Хинлопен, и добрался до фьорда Валенберг. Здесь по инициативе Рисер-Ларсена, получившего на это разрешение "Читта ди Милано", решили спустить на берег сани и собачью упряжку с погонщиками Тандбергом и Нойсом, поручив им устроить склады продовольствия, которые могли бы пригодиться группе Мариано. От Рисер-Ларсена Тандберг получил такие инструкции.
Это предложение долго обсуждалось. Чечони решительно выступал против разделения. Я пришел к выводу, что разумнее отложить решение такого трудного вопроса на несколько дней. Может быть, за это время изменится направление дрейфа, а может, кто-нибудь откликнется на наш призыв о помощи.
1.2. Радиоперехват Педретти
Двадцать девятого мая в 21 час, на пятый день после катастрофы, прослушав бюллетень новостей из Сан-Паоло, мы вернулись к обсуждению предложения Мариано, Цаппи и Мальмгрена. Чечони по-прежнему резко выступал против разделения, но они настаивали, говоря, что нельзя терять времени. Я не разделял их мнения и предложил новую отсрочку: дескать, поговорим об этом завтра. Как выяснилось позже, в тот же вечер в радиорубке "Читта ди Милано" произошла сцена, главным героем которой был старший сержант Педретти. В рапорте, написанном им собственноручно и представленном мне, когда я вернулся на "Читта ди Милано", говорилось:
"Вечером 29 мая я нес вахту в радиорубке "Читта ди Милано". Настроив приемник примерно на волну 33 метра, я прослушивал этот диапазон, когда в 17 часов 55 минут я вдруг услышал итальянскую речь. Я подскочил и с криком "Это "Италия"!" схватил за руку капитана Баккарани, находившегося рядом со мной. "Пиши, пиши", - сказал он мне. И я записал в журнале слова, которые слышал в тот момент: "Отвечайте по каналу 32.К". Слово "Италия", перехваченное раньше, не было написано. Капитан Баккарани помолчал в растерянности, а потом сказал: "Это станция Могадишо, которую вызывает Сан-Паоло"".
В точности того, что сообщил в этом рапорте Педретти, не приходится сомневаться, так как это подтвердили другие радисты, находившиеся тогда в рубке, и сам Баккарани.
Как уже говорилось, перехваченные слова были началом и концом нашего призыва о помощи, что признавал потом публично и Романья. Но для Баккарани не существовало сомнений: это была станция Могадишо. Чтобы удостовериться в этом, можно было бы запросить Могадишо или Сан-Паоло. Но зачем? Это была бы только потеря времени. Ведь Бьяджи мертв, он не мог радировать!..
1.3. Романья и "обезглавливание" Бьяджи
О "смерти" Бьяджи мне сообщил командир корабля капитан Романья, когда я вернулся со льдины. Я вызвал его в мою каюту, чтобы сказать о необходимости с бульшим вниманием относиться к радиограммам из палатки. Он ответил с обидой, что радиослужба всегда исполнялась наилучшим образом и что его удивило бы, если бы что-то оказалось не в порядке. Я заметил, что если бы в первые четыре-пять дней после катастрофы радисты "Читта ди Милано" сосредоточили все свое внимание на том, чтобы поймать наши сигналы, оставив на время другие дела, то 30 мая Мариано, Цаппи и Мальмгрен не вышли бы с таким плохим снаряжением в поход, не сулящий никаких надежд, на что Романья возразил:
- Но, мой генерал, если существует на свете логика, то мы были вправе полагать, и действительно так думали, что вы не могли подавать радиосигналы и поэтому слушать вас далее совершенно бесполезно.
Меня удивило это, и я спросил, где же здесь логика?
- Судите сами, мой генерал. Последняя радиограмма от вас была получена в 10 часов 30 минут. Затем вдруг наступило молчание. Мы стали рассуждать: можно ли объяснить это поломкой передатчика? Нет, дело не в этом, решили мы, потому что на борту есть запасная рация. Значит, причина молчания кроется отнюдь не в повреждении аппаратуры. Но как же объяснить тогда, что вы не смогли передать ни одного сигнала SOS? Ясно - радист не в состоянии послать их. Так мы логически пришли к выводу, что Бьяджи мертв.
- И отчего же это случилось?
- Судите сами, мой генерал: мы думали, что Бьяджи высунулся в иллюминатор радиорубки, и пропеллер, сорвавшись, нанес ему смертельный удар в голову.
Уверенность в смерти Бьяджи пустила такие глубокие корни в сознании Романьи, что ничто не могло его разубедить, даже то, что случилось в радиорубке вечером 29 мая.
Как командир нашего базового корабля, он должен был по крайней мере отправить потерпевшим бедствие радиограмму примерно такого содержания: "Этим вечером в 17 часов 55 минут был услышан фрагмент вашего сигнала SOS. Завтра в установленные часы мы постараемся создать возможно лучшие условия для связи с вами".
Совершенно очевидно, что, если бы в тот самый вечер или на следующее утро обитатели красной палатки получили бы такую радиограмму, все было бы совсем иначе. Цаппи, Мариано и Мальмгрен не стали бы возвращаться к разговору о том, что надо разделиться на две группы, и судьба потерпевших бедствие на "Италии" была бы иной. Мальмгрен не погиб бы в том безнадежном походе, а Мариано не ампутировали бы ногу. Цаппи же не был бы потом так жестоко оклеветан прессой. И все девять человек, потерпевших бедствие, остались бы вместе, облегчив помимо всего прочего задачу спасателей. И наконец, братские узы, которые установились между ними после катастрофы, обрели бы такую силу, что ничто и никто не мог бы их разрушить, что, к сожалению, случилось, когда мы вернулись на родину.
2. ПОИСКИ ВСЛЕПУЮ
Альпийские стрелки и альпинисты в походе. Норвежская экспедиция. Экспедиция на "Браганце". Подготовка авиаэкспедиций в Италии и Швеции
2.1. Альпийские стрелки и альпинисты в походе
Последняя радиосвязь между "Италией" и "Читта ди Милано", который стоял на якоре в Кингсбее, была 25 мая в 10 часов 27 минут, когда судовые радисты сообщили последний пеленг-направление, по которому наиболее четко прослушиваются сигналы, передаваемые дирижаблем.
Как уже говорилось раньше, по этим сведениям на карте района можно было провести прямую, на которой находился дирижабль в тот момент, но нельзя было точно указать, на каком он расстоянии от Кингсбея: об этом приходилось судить лишь приблизительно по интенсивности сигналов.
Вместе с тем последние данные показывали, что "Италия" отклонилась от меридиана, проходящего через Кингсбей, на 34 градуса. Баккарани не принял в расчет сильный юго-западный ветер, который в последние часы дул нам навстречу, и то, что дирижабль в течение какого-то времени был предоставлен воле ветра. Мы находились вдвое дальше от Ню-Олесунна, чем полагал Баккарани.
Итак, после названного радиосеанса всякая связь с "Италией" прекратилась. Молчание затягивалось, и на "Читта ди Милано" начало расти беспокойство. Оно перешло в тревогу. Когда и 26, и 27 июня от нас также не поступило никаких вестей, Романья телеграфировал посланнику Италии в Норвегии графу Сенни и просил его как можно скорее зафрахтовать китобойное судно "Хобби" [102], а также организовать авиационную спасательную экспедицию. Он указывал, что дирижабль упал, вероятно у северной оконечности полуострова Ню-Фрисланн, расположенного на 79° с. ш. и 15°30' в. д., неподалеку от мыса Вергелен.
Основываясь исключительно на предположении, что из-за тумана "Италия" могла врезаться в горные вершины полуострова, первые поисковые группы направились вдоль побережья. Чтобы подойти к нему как можно ближе, "Читта ди Милано" 27 мая в 9 часов утра снялся с якоря, взяв курс на север.
На борту судна были капитан альпийских стрелков Дженнаро Сора с семью стрелками и один альпийский артиллерист, ранее направленные генерал-инспектором альпийских стрелков Оттавио Цоппи в мое распоряжение. На "Читта ди Милано" находились также два молодых инженера - Данни Альбертини и Серджио Маттеода, храбрые альпинисты, которые поднялись на борт судна 19 апреля, когда оно отходило из Бергена. С просьбой принять их на "Читта ди Милано" ко мне обратился Итальянский альпинистский студенческий клуб, членами которого они являлись.
Вечером 28 мая, миновав бухту Магдалены, судно бросило якорь южнее острова Данскёйа в Сёргатете - проливе между островом Данскёйа и западным берегом Шпицбергена (79°30' с. ш. и 10°30' в д.), за Блуффходеном, мысом на южном берегу Сёргатет (79°30' с. ш. и 11° в. д.).
На берегу виднелась хижина, где, по словам полярного летчика, находившегося на борту "Читта ди Милано", жил охотник на тюленей по фамилии Крамер. Он вышел на звук корабельной сирены, размахивая тряпкой, как флагом. Вскоре он подплыл к судну на маленькой парусной лодке, поднялся на борт по веревочной лестнице с длинным ружьем на плече, одной рукой прижимая к себе собаку.
Я описываю этого человека таким, каким он показался тогда Альбертини: "Очень, даже слишком высокий. Похожее на пергамент морщинистое лицо, живые глаза цвета небесной голубизны, острая, как кинжал, бородка, грубоватый, высокомерный, немного нервный, но чрезвычайно симпатичный".
"Жердь - красная борода", как охарактеризовал его позже Бьяджи. Он был таким долговязым, что стоя едва не задевал головой потолок хижины, высота которой была лишь метр девяносто сантиметров...
Крамер, отлично знавший северные берега Шпицбергена, остался на борту, чтобы помочь в поисках. В тот же вечер "Читта ди Милано" снова вышел в море, но из-за состояния льда вынужден был вернуться назад в Сёргатет, бросив якорь напротив хижины Крамера. Здесь командование судна решило высадить поисковый десант в состав которого вошли Крамер (он был проводником) Альбертини, Маттеода, два горных стрелка - старший сержант Сандрини и рядовой Педротти. Они получили задание произвести разведку северных берегов Шпицбергена. Корабль же пока возвращался в Кингсбей.
Поисковому десанту, на пути которого должны были встретиться и другие охотничьи хижины, было приказано направиться в бухту Мозель на северо-западе полуострова Ню-Фрисланн, чтобы собрать там, если представится возможность, информацию о дирижабле и исследовать ее окрестности.
Выполнив это задание, поисковая группа должна была остановиться в охотничьей хижине в бухте Мозель и ждать, когда туда прибудет одно из китобойных судов, зафрахтованных итальянским правительством.
Двадцать девятого мая в 14 часов пять человек покинули корабль. На двух лодках они подошли к берегу у Блуффходена, где находилась хижина Крамера.
Через четыре дня утомительного перехода, перебираясь со льдины на льдину с помощью парусной лодки Крамера, пятеро мужчин и собака Сифф 2 июня в 9 часов 30 минут утра достигли мыса Флат, где находилась хижина охотника Оксада, который жил на этом берегу в полном одиночестве уже четыре года. Изъясняясь по-английски, он сказал Альбертини, что одиночество нисколько не тяготит его. Для компании ему нужна только собака. Оксад ничего не знал об "Италии".
Пятеро мужчин снова отправились в путь. Четвертого июня в 5 часов утра они достигли наконец мыса Бискайер (79°50' с. ш., 12° в. д.), где остановились в хижине охотника Ольссона. Тот сообщил, что 24 мая видел дирижабль, направлявшийся с юга на север. Эта информация, конечно, была ошибочной, так как 24 мая "Италия" возвращалась с полюса и находилась очень далеко от Шпицбергена.
2.2. Норвежская экспедиция
Двадцать седьмого мая, в тот день, когда "Читта ди Милано" покинул Кингсбей, норвежское правительство по просьбе Романьи организовало авиационную спасательную экспедицию. Двадцать шестого вечером, на следующий день после катастрофы, состоялось совещание, созванное по инициативе графа Сенни, в котором принимали участие Амундсен, Свердруп, Исахсен и Рисер-Ларсен. Было решено направить на Шпицберген два самолета военно-морского флота, которые используют "Хобби" как корабль-базу. Пилотами были назначены Рисер-Ларсен, командированный военным министерством для организации и руководства экспедицией, и офицер морского флота лейтенант Лютцов-Хольм.
Двадцать девятого мая Лютцов-Хольм со своим "Юнкерсом-Мерседесом" был уже в Тромсё на борту "Хобби". Судно тут же снялось с якоря и взяло курс на север, к Шпицбергену.
По пути оно зашло в бухту Аввенто, чтобы взять на борт сани с десятью собаками из Гренландии, которые горноугольная компания, ведущая разработки на Шпицбергене, по просьбе норвежского правительства предоставила в распоряжение экспедиции. Собачьей упряжкой управлял Рольф Тандберг. Проводником был охотник Хильмар Нойс, хорошо знавший Шпицберген, где он провел двенадцать зимовок.
"Хобби" прибыл в Кингсбей 4 июня. Здесь радисты "Читта ди Милано" установили на его борту коротковолновую радиостанцию. На "Хобби" перешли лейтенант Джованини, старший радист Марсано и три альпийских стрелка. Корабль вновь взял курс к северным берегам Шпицбергена. На следующий день он уже был в Брейдбогене (12°50' в. д.), восточнее мыса Бискайер, где принял на борт группу Крамера - Альбертини, которая из-за плохого состояния льда не смогла добраться до бухты Мозель.
Лютцов-Хольм вместе со своим мотористом в тот же вечер вылетел с мыса Бискайер в первый поисковый полет. Он облетел бухты Роуд [103] и Вуд и полуостров Олений. Полет продолжался три часа, но безрезультатно.
Шестого июня "Хобби" продолжил путь на восток. Вечером корабль бросил якорь у границы пакового льда, в пятнадцати милях к северо-северо-востоку от острова Моффен. Отсюда Лютцов-Хольм отправился во второй полет. У него был запас бензина на четыре с половиной часа; этот срок истек, но летчик не вернулся. Однако Лютцов-Хольм был очень опытный пилот, он мог спокойно посадить самолет и на лед, и на снег. Кроме того, у него был запас продовольствия на три недели и меховые спальные мешки. Поэтому на "Хобби" были не очень встревожены задержкой самолета и решили продолжить путь на восток, туда, где летчик, вероятно, по какой-то причине совершил вынужденную посадку.
2.3. Экспедиция на "Браганце"
Вслед за "Хобби" граф Сенни зафрахтовал второе китобойное судно "Браганцу" водоизмещением 370 тонн, принадлежавшее норвежцу Свенсону. "Браганца" прибыла в Кингсбей утром 2 июня и покинула его на следующий день, взяв на борт капитана Франческо Бальдиццоне - помощника командира "Читта ди Милано", капитана Сора с тремя альпийскими стрелками, лейтенанта медицинской службы Гвидо Чендали, старшего радиста Норрито, кинооператора Мартелли и несколько матросов с "Читта ди Милано". Была взята на борт также собачья упряжка с проводниками - голландцем Ван-Донгеном и датчанином Вармингом.
"Браганца" направилась к бухте Мозель, чтобы узнать что-нибудь у живущих там охотников об "Италии". Судно прибыло в бухту Мозель 4 июня после тридцати шести часов плавания. Трое охотников, поднявшихся на корабль, сообщили, что видели "Италию" только 11 и 15 мая. Бальдиццоне в тот же вечер высадил в Мозеле поисковую группу с проводником-охотником Свенсеном из Хаммерфеста, в которую вошли Сора, капрал Бич и два горных стрелка - Чазари и Пелизьер. Группа получила задание обследовать с внутренней стороны горы Ню-Фрисланда. А "Браганца" продолжила свое плавание на восток. Пятого июня судно вошло в пролив Хинлопен, чтобы осмотреть его берега до фьорда Лом. После этого "Браганца" повернула назад, снова взяв курс на мыс Северный, но на несколько дней была блокирована льдами.
2.4. Подготовка авиаэкспедиций в Италии и Швеции
В то время как два китобойных судна с альпийскими стрелками и альпинистами, две собачьи упряжки, управляемые погонщиками Тандбергом и Ван-Донгеном, и норвежский летчик Лютцов-Хольм на борту "Хобби" исследовали северные берега Шпицбергена в поисках следов пропавшего дирижабля, в Италии и Швеции спешно снаряжались авиационные спасательные экспедиции.
Тридцатого мая по инициативе Артуро Мерканти, храброго летчика, занимавшего в итальянской авиации важный пост генерал-интенданта, в Милане, в помещении Автомобильного клуба, президентом которого он являлся, собрались представители различных городских организаций и нескольких авиационных заводов, чтобы обсудить, как можно поскорее организовать собственную воздушную спасательную экспедицию. Было решено использовать итальянский гидросамолет "S-55". Однако на это требовалось разрешение министра авиации, которому была отправлена телеграмма с просьбой выделить для экспедиции двух летчиков - майора Умберто Маддалену и лейтенанта Стефано Канья, а также моториста и радиста. Разрешение было получено 4 июня, десять дней спустя после катастрофы.
Авиационная экспедиция была организована также в Швеции, на родине Мальмгрена. Это произошло через несколько дней после исчезновения "Италии", по инициативе командующего шведской военной авиацией генерала Амундсона [так], который назначил руководителем экспедиции капитана Торнберга. Торнберг 31 мая встретился в Осло с Рисер-Ларсеном. Было решено использовать самолет, снабженный лыжами; выбрали "Фоккер" номер 31, приписанный к Центральному аэродрому в Мальмслатте в Южной Швеции.
Четвертого июня самолет был разобран и отправлен по железной дороге в Готенбург, где его погрузили на судно "Таня", зафрахтованное шведским правительством для доставки грузов на Шпицберген. Пилотировать самолет должен был лейтенант Эйнар Лундборг, служивший тогда в авиационной школе в Ринкаби. В распоряжении экспедиции были также два гидросамолета "Ганза-Бранденбург" под номерами 255 и 257, принадлежавшие Второму авиационному корпусу, расквартированному в Стокгольме. Они прилетели в Готенбург, где также были демонтированы и погружены на борт "Тани".
Как было решено заранее, вечером 8 июня, в пятницу, участники экспедиции выехали по железной дороге из Стокгольма в Готенбург.
Однако ни одна из экспедиций, ни следовавших по курсу "Хобби" и "Браганцы", ни снаряженных в Италии и Швеции, не могла найти и спасти потерпевших бедствие без сведений о направлении дрейфа льдов. Мы находились очень далеко от Ню-Фрисланда, где, как полагал Романья, произошла катастрофа. И только когда наладилась радиосвязь с красной палаткой, прекратились бесполезные поиски наугад и можно было, наконец, отправиться к тому месту, где на льдине разбили свой лагерь потерпевшие бедствие.
3 НЕОЖИДАННОЕ ИЗВЕСТИЕ
"Читта ди Милано" выходит на связь с красной палаткой. "Хобби" и "Браганца" на севере Шпицбергена. Второй рейс "Браганцы". Большие гидросамолеты. Исчезновение Амундсена. Маддалена и Пенцо над красной палаткой. Экспедиция Соры и Ван-Донгена. Шведы приземляются на льдине. Рассказ Лундборга. В бухте Вирго. Лундборг на льдине. Поиски группы Мариано. Спасение Лундборга. Третий рейс "Браганцы"
3.1. "Читта ди Милано" выходит на связь с красной палаткой
Седьмого июня в итальянских газетах появилось сообщение пресс-центра при советском посольстве в Риме, в котором говорилось, что Комитет спасения экспедиции Нобиле, созданный в Москве при Осоавиахиме [104], подтверждает информацию о том, что 3 июня в 19 часов 30 минут русский радиолюбитель Шмидт из деревни Вознесение-Вохма Северо-Двинской области перехватил отрывок сигнала SOS, посланного потерпевшими бедствие. Подлинность этого известия не подлежит сомнению.
Эту новость накануне вечером сообщил по телефону моей жене адмирал Сириани, заместитель секретаря Морского министерства.
Моя жена, которая уже двенадцать дней с тревогой ждала вестей о нашей судьбе, страшась узнать правду, спрашивала с сомнением:
"А это точно? Как могло случиться, что их услыхали в России и не слышали на "Читта ди Милано"?"
Сириани поспешил ответить, что на "Читта ди Милано" наши сигналы могли не принять из-за большого количества личных телеграмм - в предыдущий день их было четыреста. Адмирал добавил, что уже отдан приказ отставить все личные передачи и сосредоточить внимание на прослушивании радиосигналов потерпевших бедствие.
Сообщение советского посольства существенно продвинуло ход спасательных операций. Благодаря ему потерпевшие бедствие на "Италии" могли наконец установить связь с цивилизованным миром и сообщить свое местонахождение, хотя вначале все еще возникали сомнения в достоверности этого известия. Но так или иначе, только благодаря ему морской министр, как сказал Сириани моей жене, приказал установить три радиостанции, чтобы попытаться услышать наши сигналы: одну - на корабле, другую - на пристани и третью - на берегу. Согласно этому приказу, были отменены все передачи новостей для прессы и личные радиограммы.
И вот 8 июня в 19 часов 23 минуты по Гринвичу "Читта ди Милано" удалось принять наши сигналы о помощи и координаты ледового лагеря: 80°30' с. ш. и 28°4' в. д.
Чтобы объяснить, почему морской министр не отдал такой приказ в первые же дни после исчезновения "Италии" в полярном небе, надо вспомнить, что Романья был убежден в гибели Бьяджи и, следовательно, считал, что продолжать прослушивание эфира совершенно бесполезно [105].
3.2. "Хобби" и "Браганца" на севере Шпицбергена
Пока в Италии готовилась экспедиция на аэроплане "S-55", китобойные суда "Хобби" и "Браганца" продолжали идти вдоль северных берегов Шпицбергена. Девятого июня в 14 часов они встретились и решили дальше следовать вместе, но из-за сложной ледовой обстановки им пришлось задержаться.
В ночь с 9 на 10 июня пришла ошеломляющая весть. Томазелли рассказывает:
"Ранним утром 10 июня мы все еще строили догадки о причинах и обстоятельствах полярной драмы. В этот час радио "Браганцы", как обычно, выходило на связь с "Читта ди Милано". И хотя мы уже привыкли к тому, что сеансы связи не приносили никаких новостей, тем не менее командир Бальдиццоне, доктор Чендали и я не утратили привычку на цыпочках входить в крошечную радиорубку и собираться вокруг норвежского радиста, который сменил у наушников нашего Норрито. Норвежец спокойно слушал "Читта ди Милано". Вдруг мы увидели, что он пишет: "Нобиле находится на 80°30' с. ш. и 28°4' в. д."
Слова этого чрезвычайного сообщения буква за буквой выходили из-под пера радиста, который, не зная итальянского языка, писал их совершенно равнодушно. Он, должно быть, подумал, что мы сошли с ума, когда с взволнованными лицами мы выскочили из радиорубки, крича как ненормальные, желая поскорее сообщить эту новость нашим товарищам по плаванию.
Итальянцы, находившиеся на обоих судах, словно обезумели от радости: кричали, прыгали, плакали и пели. Но скоро появились новости, умерившие их энтузиазм: в красной палатке были только шесть человек из экипажа "Италии", трое других ушли в поход, надеясь добраться до твердой земли, один поги, при ударе, шестеро остальных исчезли вместе с дирижаблем, вновь взлетевшим после страшного удара".
Сообщение о том, что "Читта ди Милано" вышел на связь с красной палаткой, пришло в Стокгольм, когда члены шведской экспедиции выехали на поезде в Нарвик, куда прибыли 10 июня. В тот же вечер Торнберг, Лундборг, Шиберг, метеоролог экспедиции Сандстрём, получивший шутливое прозвище "бог погоды", и остальные сели на китобойное судно "Квест", зафрахтованное в Норвегии шведским правительством. Командовал судном капитан Шелдруп. На следующий день вечером судно прибыло в Тромсё, а 13 июня снялось с якоря, взяв курс на Шпицберген.
Теперь, когда можно было связаться с красной палаткой, поисковые экспедиции велись уже не наугад. Стало ясно, куда должны направляться самолеты и другие средства, выделенные для спасения потерпевших бедствие. Местонахождение шести из них было известно, трое других - Мариано Цаппи и Мальмгрен - шли в направлении мыса Северный (80°30' с. ш. и 20° в. д.). Их маршрут, таким образом, тоже был известен, и, казалось, найти их будет нетрудно. Однако никто не подозревал в тот момент, что переход по паковому льду в местах, где упала "Италия", невозможен, особенно для людей, плохо экипированных.
Более трудными и сомнительными представлялись поиски третьей группы, исчезнувшей вместе с дирижаблем. Я сообщил, что дирижабль скрылся из виду, пролетев тридцать километров на восток, и ничего больше прибавить к этому не мог.
В новой ситуации командование "Читта ди Милано" приказало вернуться назад двум китобойным судам, находившимся на севере Шпицбергена, чтобы дать им новое задание. "Браганца" перед тем как вернуться в Кингсбей, должна была взять на борт Сору и других альпийских стрелков, которые 4 июня высадились в бухте Мозель. Выполнить эту операцию Бальдиццоне поручил группе, состоящей из Альбертини, Маттеоды, альпийских стрелков Педротти и Сандрини и проводника - норвежца Свенсена, который был тоже альпийским стрелком.
Одиннадцатого июня после пятнадцатичасового перехода, во время которого было пройдено 25-30 километров, они догнали группу Соры на берегу бухты Мозель. Там же, к их удивлению, находился и Лютцов-Хольм, норвежский летчик, который вечером 6 июня вылетел с борта "Хобби" и не вернулся. Он совершил вынужденную посадку на лед из-за тумана, продержавшегося и весь следующий день, когда Лютцов-Хольм возобновил свой полет. Туман помешал летчику увидеть судно. Утром 8 июня Лютцов-Хольм приземлился на том месте, где разбил лагерь Сора. Здесь он и остался, ожидая, пока кто-нибудь доставит ему бензин, без которого он не мог лететь. А итальянцы под предводительством Свенсена вернулись назад, на "Браганцу".
Это судно вышло в море 11 июня, взяв курс на Кингсбей. Для поисков группы Мариано остался "Хобби", на борту которого находился теперь также Рисер-Ларсен, прилетевший из Ню-Олесунна в ночь с 9 на 10 июня. Зная, что Лютцов-Хольм остался без бензина, Рисер-Ларсен вместе с Джованини, Тандбергом и Нойсом выехал к нему на санях. В тот же день Лютцов-Хольм возвратился туда, где стоял на якоре "Хобби".
С двумя летчиками на борту и их самолетами "Хобби" вышел в море и направился на северо-восток, но путь ему преградили льды. Тогда корабль повернул на юго-восток, войдя в пролив Хинлопен, и добрался до фьорда Валенберг. Здесь по инициативе Рисер-Ларсена, получившего на это разрешение "Читта ди Милано", решили спустить на берег сани и собачью упряжку с погонщиками Тандбергом и Нойсом, поручив им устроить склады продовольствия, которые могли бы пригодиться группе Мариано. От Рисер-Ларсена Тандберг получил такие инструкции.