Норман Джон. Цари-жрецы Гора

   Теперь жуки бродили по всему рою и представляли больше угрозы войскам Сарма, чем Миска, потому что теперь никто из царей-жрецов Миска не выходил без сопровождающих людей, которые отгоняли встреченных золотых жуков.
   И в следующие дни жуки, естественно, переместились в районы Сарма, потому что там не было кричащих людей с их острыми палками.
   Опасность была так велика, что все имплантированные мулы, включая даже Парпа, отправились на улицы защищать царей-жрецов.
   Странно с человеческой точки зрения, но ни Сарм, ни Миск не позволяли людям убивать золотых жуков. По причинам, которые я укажу ниже, они не хотели убивать эти опасные существа со сросшимися крыльями.
   Золотые жуки, бродящие по рою, заставили Сарма для спасения обратиться за помощью к людям, потому что люди, особенно в хорошо вентилируемых туннелях роя, не поддавались наркотическому воздействию жуков, этому запаху, который полностью выводил из строя чувствительные антенны царей-жрецов.
   Сарм объявил амнистию всем прежним мулам, предлагая им снова возможность стать рабами царей-жрецов. К этому щедрому предложению, чувствуя, что оно может не оказаться непреодолимым, он добавил лишние порции соли и по две самки мула на каждого мужчину после окончательного разгрома войск Миска, когда предположительно будет захвачено много самок. Их и раздадут победителям. Женщинам в войсках Миска он предлагал золото, драгоценности, дорогие ткани, разрешение отращивать волосы и рабов-мужчин, которые опять-таки будут распределены после победы. К этому он добавлял убедительные соображения, что его войска по-прежнему превосходят войска Миска как по числу царей-жрецов, так и по огневой мощи, что победа неизбежно будет за ним и что в такое время хорошо быть у него в милости.
   Хотя сам я, конечно, не отказался бы от Миска и свободы и не присоединился бы к Сарму, я вынужден был согласиться, что конечная победа может оказаться на его стороне и его предложения соблазнительны для бывших мулов, особенно тех, кто занимал высшее положение в рое до войны.
   Мне не следовало удивляться, но все же я удивился, когда одним из первых дезертиров из войска Миска оказалась предательская Вика из Трева.
   Я узнал об этом однажды утром, проснувшись от удара кожаного хлыста.
   - Проснись, раб! - послышался голос.
   С криком гнева я, борясь с цепями, встал на колени; цепь и металлический ошейник удерживали меня на месте. Снова и снова бич хлестал меня, направляемый рукой девушки.
   Тут я услышал ее смех и узнал своего мучителя.
   Хотя лицо ее было закрыто завесой, ошибиться в голосе, в позе было невозможно. Женщина, стоявшая надо мной с хлыстом, одетая в драгоценные шелка, в золотых сандалиях и пурпурных перчатках, эта женщина была Викой из Трева.
   Она отбросила с лица завесу, откинула голову и рассмеялась.
   И снова ударила меня.
   - Теперь я хозяйка! - прошипела она.
   Я спокойно разглядывал ее.
   - Я был прав, - сказал я наконец. - Хотя и надеялся, что ошибаюсь.
   - О чем это ты?
   - Ты достойна только участи рабыни.
   Лицо ее исказилось от гнева, и она снова ударила меня, на этот раз по лицу. Я ощутил вкус своей крови.
   - Не порань его серьезно, - сказал стоявший сбоку Сарм.
   - Он мой раб! - ответила она.
   Антенны Сарма свернулись.
   - Ты получишь его после моей победы, - сказал Сарм. - Тем временем я его использую.
   Вика нетерпеливо, почти презрительно взглянула на него и пожала плечами.
   - Хорошо, - сказала она, - я могу подождать. - А мне она издевающимся тоном сказала: - Ты заплатишь. Заплатишь так, как только я, Вика из Трева, умею заставлять платить мужчин.
   Я был доволен тем, что потребовался царь-жрец, чтобы меня приковали у ног Вики, что я не сам в надежде на ее милости надел на себя рабский ошейник.
   Вика, взмахнув полами платья, повернулась и вышла из помещения штаба.
   Сарм подошел ближе.
   - Видишь, мул, - сказал он, - как цари-жрецы используют против людей их собственные инстинкты.
   - Да, - ответил я, - вижу.
   Хотя тело мое горело от ударов хлыста, больше угнетала меня мысль о Вике. Я ведь знал, кто она такая, и все же в глубине души надеялся, что ошибаюсь.
   Сарм подошел к встроенной в одну из стен панели. Он нажал кнопку.
   - Я активирую твою контрольную сеть, - сказал он.
   Я застыл в своих цепях.
   - Проверочные тесты очень просты, - продолжал Сарм, - и могут заинтересовать тебя.
   В комнату вошел Парп и остановился около меня, попыхивая трубкой. Я заметил, что он отключил свой переводчик.
   Сарм повернул ручку.
   - Закрой глаза, - прошептал Парп.
   Я не испытывал никакой боли. Сарм внимательно смотрел на меня.
   - Может, нужно увеличить напряжение, - сказал Парп, возвышая голос, чтобы он донесся до переводчика Сарма.
   Следуя этому предложению, Сарм снова коснулся первой кнопки. Потом опять повернул ручку.
   - Закрой глаза, - настойчиво прошептал Парп.
   Я почему-то послушался.
   - Открой, - сказал Парп.
   Я открыл.
   - Опусти голову.
   Опустил.
   - Поверни голову по направлению часовой стрелки, - сказал Парп. Теперь против часовой стрелки.
   Удивленный, я выполнял его советы.
   - Ты был без сознания, - предупредил меня Парп. - Теперь ты больше не под контролем.
   Я огляделся и увидел, что Сарм выключил машину.
   - Что ты помнишь? - спросил Сарм.
   - Ничего.
   - Сенсорное восприятие проверим позже, - сказал Сарм.
   - Начальные реакции кажутся вполне обнадеживающими, - громко сказал Парп.
   - Да, - согласился Сарм, - ты отлично выполнил работу.
   Сарм повернулся и вышел из помещения штаба.
   Я посмотрел на Парпа, который улыбался и пыхтел трубкой.
   - Я не имплантирован?
   - Конечно, нет.
   - А как же Куск?
   - Он один из нас.
   - Но почему?
   - Ты спас его детей.
   - Но у него нет пола и нет детей.
   - Ал-Ка и Ба-Та, - сказал Парп. - Ты думаешь, цари-жрецы не способны на любовь?
   Теперь заключение в диске меньше раздражало меня.
   Парпа опять отправили на улицы отгонять золотых жуков.
   Я узнал из разговоров в штабе, что немногие люди, сражавшиеся в войсках Миска, поддались на уговоры Сарма, но все же некоторые, подобно Вике из Трева, решили переметнуться на сторону победителя. Лишь несколько человек, мужчин и женщин, пересекли линию и поступили на службу к Сарму.
   Сарм привел из помещений царей-жрецов всех рабов, бывших там, по большей части рабынь комнат. Сами по себе, испуганные, недоумевающие, они мало чем могли помочь, но представляли собой приманку для мужчин, побуждая их дезертировать; девушки были, так сказать, наградой за предательство, и поскольку красота рабынь комнат была хорошо известна в рое, я считал, что они могли сыграть свою роль; но, к моему удивлению и радости, не более полудесятка мужчин явились за этими прекрасными призами. Война продолжалась, и на меня все большее впечатление производили верность и храбрость людей, служивших Миску; они за горсть грибов, глоток воды и свободу готовы были отдать свои жизни в самой странной схватке, в какой приходилось участвовать людям.
   Вика приходила ко мне ежедневно, но ей больше не разрешали хлестать меня.
   Вероятно, была причина для ее ненависти ко мне, но я все же удивлялся глубине и силе этой ненависти.
   Позже ей поручили кормить меня, и она наслаждалась, бросая мне куски гриба или глядя, как я лакаю воду из чашки, которую она ставила на диск. Я ел, потому что хотел сберечь силы, потому что они могли мне понадобиться.
   Сарм, который обычно находился в комнате, казалось, получает удовольствие, следя за ее издевательствами, потому что стоял, свернув антенны, а она оскорбляла меня, насмехалась, иногда била своим маленьким кулаком. Очевидно, он был расположен к этой новой самке мула и часто приказывал ей в моем присутствии расчесывать ему антенны, а она как будто радовалась этим приказам.
   - Какое ты жалкое существо, - говорила она мне, - и какой золотой, сильный, смелый и красивый царь-жрец!
   А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски.
   Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется.
   Однажды я гневно крикнул ей:
   - Прирученный мул!
   - Молчи, раб, - горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. - За это ты сегодня ляжешь спать голодным.
   Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул!
   Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином.
   Я выбросил эти мысли из головы.
   Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображениями и интересами. Больше того, в тот момент казалось, что они по принципиальным соображениям присоединились к проигрывающей стороне. Но после этого другие цари-жрецы, пораженные поступком Куска, начали говорить о необходимости кончить войну, а многие переходили линию фронта. В отчаянии Сарм собрал свои силы, оборудовал семьдесят дисков и устремился на позиции Миска. Очевидно, войска Миска этого ждали, и корабли Сарма были остановлены у баррикад и попали под сильный огонь с ближайших крыш. Вернулось только четыре диска.
   Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах.
   Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито.
   Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой.
   Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ.
   Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь.
   - Говорят, между тобой и Миском роевая правда, - сказал он. Посмотрим, так ли это.
   - Что это значит? - спросил я.
   - Если между вами роевая правда, - ответил Сарм, сворачивая свои антенны, - Миск будет готов умереть за тебя.
   - Не понимаю.
   - Его жизнь за твою, - сказал Сарм.
   - Никогда! - ответил я.
   - Нет, - воскликнула Вика, стоявшая позади. - Он мой!
   - Не бойся, маленький мул, - сказал Сарм. - Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба.
   - Сарм предатель, - сказал я.
   - Сарм царь-жрец, - ответил он.
   31. МЕСТЬ САРМА
   Было назначено место встречи.
   Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма.
   Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я - теоретически - получу свободу.
   Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула.
   Когда с меня сняли цепи, Сарм сообщил мне, что маленький ящичек, который он несет, активирует мою контрольную сеть, и при первой же попытке неповиновения он повысит напряжение и буквально сожжет мой мозг.
   Я сказал, что понимаю.
   Интересно, что сказал бы Сарм, узнав, что Парп и Куск на самом деле не подвергли меня имплантации.
   Несмотря на договоренность об отсутствии оружия, Сарм подвесил к ремню переводчика, так чтобы спереди не было видно, серебряную трубу.
   К моему удивлению, прирученный мул Сарма, Вика из Трева, захотела сопровождать своего золотого хозяина. Вероятно, боялась, что он убьет меня и лишит мести, которой она так долго ждала. Он вначале отказал ей, но она так упрашивала, что он наконец согласился.
   - Я хочу увидеть торжество своего хозяина! - просила она, и этот аргумент, казалось, тронул золотого Сарма, и Вика оказалась членом нашей группы.
   Меня заставили идти в десяти шагах перед Сармом, который держал в передней конечности контрольный ящик. Сарм верил, что может контролировать мой мозг. Вика шла рядом с ним.
   Наконец вдали на площади показался Миск.
   Какую нежность испытал я в этот момент к золотому гиганту: ведь он, царь-жрец, отдавал свою жизнь за мою, просто потому что мы однажды соприкоснулись антеннами, что мы были друзьями, потому что между нами роевая правда.
   Он остановился, и мы остановились.
   А потом мы медленно пошли навстречу друг другу по плитам площади в тайном рое царей-жрецов.
   Когда мы были еще за пределами досягаемости серебряной трубы, но достаточно близко, как я надеялся, чтобы Миск меня услышал, я побежал вперед, высоко вскинув руки.
   - Уходи! - закричал я. - Это ловушка! Уходи!
   Миск остановился.
   В переводчике Сарма за мной послышалось:
   - За это ты умрешь, мул.
   Я повернулся и увидел Сарма. Все его огромное, подобное золотому лезвию тело дрожало от гнева. Маленькие хватательные крюки на передних конечностях крутили ручку ящика.
   - Умри, мул, - сказал Сарм.
   Но я продолжал спокойно стоять перед ним.
   Сарму потребовалось мгновение, чтобы понять, что его обманули; он отшвырнул ящичек, который разбился о камни площади.
   Я стоял, готовый к огню серебряной трубы; Сарм достал ее и направил мне в грудь.
   - Ну, хорошо, - сказал он, - пусть будет серебряная труба.
   Я напрягся, ожидая вспышки пламени, этого неудержимого потока, который сожжет мою плоть.
   Сарм нажал спуск, я услышал негромкий щелчок, но труба не выстрелила. Сарм снова отчаянно нажал на спусковой механизм.
   - Не стреляет! - послышалось из транслятора Сарма; он был потрясен.
   - Да, - воскликнула Вика, - я разрядила ее сегодня утром!
   Девушка побежала ко мне в блеске многоцветных шелков, извлекла из-под одежды мой меч и с поклоном протянула его мне.
   - Кабот, мой хозяин! - воскликнула она.
   Я взял меч.
   - Встань, Вика из Трева, - сказал я, - отныне ты свободная женщина.
   - Не понимаю, - послышалось из переводчика Сарма.
   - Я пришла, чтобы увидеть торжество своего хозяина! - воскликнула Вика дрожащим от эмоций голосом.
   Я мягко отстранил ее.
   - Не понимаю, - снова донеслось из переводчика.
   - Поэтому ты и проиграл, - сказал я.
   Сарм швырнул в меня трубу, я уклонился и услышал, как она гремит на камнях площади.
   И тут, к моему изумлению, Сарм повернулся и убежал с площади, хотя перед ним был всего лишь человек.
   Вика в плачем бросилась ко мне в объятия.
   Через несколько мгновений к нам присоединился Миск.
   Война закончилась.
   Сарм исчез, и с его исчезновением и предполагаемой смертью сопротивление Миску прекратилось, потому что держалось оно только на личном престиже Сарма, на том, что он перворожденный.
   Цари-жрецы, служившие ему, в основном верили, что их поведение соответствует законам роя, но теперь, после исчезновения Сарма, старшим в рое становился Миск, и в соответствии с теми же законами роя теперь все подчинялись ему.
   Трудно было решить, что делать с теми бывшими мулами, которые дезертировали из армии Миска, поддавшись на уговоры Сарма и поверив, что он побеждает. Мне было приятно узнать, что в целом таких насчитывалось семьдесят пять - восемьдесят человек. Две трети из них мужчины, остальные женщины. Интересно, что среди них не было ни одного носителя гура, ни одного работника с грибных плантаций или пастбищ.
   Появились Ал-Ка и Ба-Та с двумя пленницами, испуганными молчаливыми девушками, красивыми, одетыми сейчас в короткие без рукавов рубашки из пластика. Девушки склонились у их ног. Они были соединены цепью, которая висячими замками крепилась к их ошейникам; руки у них были связаны за спиной рабскими наручниками.
   - Дезертиры, - сказал Ал-Ка.
   - Где ваше золото, ваши драгоценности и шелка? - спросил Ба-Та у девушек.
   Они молчали, опустив головы.
   - Убить их прямо сейчас? - спросил Ал-Ка.
   Девушки переглянулись и задрожали от страха.
   Я внимательно взглянул на Ал-Ка и Ба-Та.
   Они подмигнули мне. Я подмигнул им в ответ. План стал мне понятен. Я видел, что у них нет ни малейшего намерения причинять вред этим прекрасным созданиям, теперь находящимся в их власти.
   - Если хотите... - сказал я.
   Девушки испустили крик ужаса.
   - Нет! - умоляюще сказала одна, а другая прижалась головой к ногам Ба-Та.
   Ал-Ка разглядывал их.
   - У этой, - сказал он, - сильные ноги.
   Ба-Та оглядел вторую.
   - Она кажется здоровой.
   - Хочешь жить? - спросил Ал-Ка у первой девушки.
   - Да!
   - Хорошо, - сказал Ал-Ка, - будешь жить... моей рабыней.
   - Хозяин! - сказала девушка.
   - А ты? - строго спросил Ба-Та у второй.
   Не поднимая головы, та ответила:
   - Я твоя рабыня, хозяин!.
   - Поднимите головы, - приказал Ал-Ка, и обе девушки с дрожью повиновались.
   И тут, к моему удивлению, Ал-Ка и Ба-Та достали золотые ошейники, явно приготовленные заранее. Послышались два коротких щелчка, и ошейники закрылись на горле девушек. Я подумал, что это единственное золото, которое они увидят в ближайшее время. На одном ошейнике было выгравировано "Ал-Ка", на другом "Ба-Та".
   Потом Ал-Ка открыл замки на цепи девушек, и он со своей ушел в одну сторону, а Ба-та со своей - в другую. Больше два прежних мула не казались неразлучными. За каждым шла девушка, с руками, по-прежнему связанными за спиной.
   - А какова будет моя участь? - рассмеялась Вика из Трева.
   - Ты свободна, - напомнил я ей.
   - Но моя судьба? - с улыбкой спросила она.
   Я рассмеялся.
   - Та же, что у них, - ответил я, взял на руки и вынес из помещения.
   В течение пяти дней мы с Миском решали, как организовать жизнь роя после войны. Проще всего было восстановить все службы и обеспечить необходимым царей-жрецов и людей. Гораздо труднее принять политическое решение, добиться, чтобы эти два разных вида жили мирно и процветали в одном и том же поселении. Миск готов был предоставить людям голос в решении дел роя; больше того, он готов был тем, кто не хочет оставаться в рое, помочь вернуться в свои города.
   Мы обсуждали эти вопросы, когда внезапно пол помещения подпрыгнул и раскололся. Одновременно две стены рухнули. Миск закрыл меня своим телом и потом со своей огромной силой приподнялся, сбросив груду камней.
   Весь рой дрожал.
   - Землетрясение! - воскликнул я.
   - Сарм не умер, - ответил Миск. Пыльный, покрытый беловатым порошком, он, не веря своим глазам, рассматривал разрушения. Мы видели, как на удалении стена купола над комплексом начала раскалываться, на здания падали огромные камни. - Он собирается уничтожить рой, - сказал Миск. - Он уничтожит всю планету.
   - Где он? - спросил я.
   - В энергетическом центре.
   Я выбрался из-под камней, выбежал из комнаты и прыгнул на первый же транспортный диск. Дорога оказалась разбитой, усеянной обломками, но диск поднимался над ними на газовой подушке и, наклоняясь и прыгая, двигался вперед.
   Вскоре, несмотря на то что диск был поврежден падающими камнями и я едва мог видеть сквозь висящие в туннелях облака пыли, я оказался у энергетического центра. Соскочив с диска, я побежал к входу. Дверь оказалась закрытой, но я отыскал ближайшее вентиляционное отверстие и вырвал решетку. Меньше чем через минуту, сняв вторую решетку, я спрыгнул на пол огромного куполообразного помещения энергетического центра. Ни следа Сарма. Сам я не знаю, как чинить оборудование, поэтому я подошел к входной двери, открыл замок - он был заперт изнутри, - и распахнул дверь настежь. Теперь смогут войти Миск и инженеры. И тут же от выстрела из серебряной трубы дверь над моей головой почернела. Подняв голову, я увидел на узком мостике, который идет по наружной поверхности купола, закрывающего энергетическую установку, Сарма. Еще один выстрел чуть не сжег меня, оставив лужу расплавленного мрамора в пяти футах от того места, где я стоял. Уклоняясь от выстрелов, я побежал к стене, там Сарм сверху не сможет достать меня огнем.
   Я видел его сквозь голубоватый купол, закрывавший установку, высоко вверху - золотая фигура на узком мостике у самого верха купола. Он выстрелил в меня, прожег дыру в куполе, обнажив энергетическую установку. Тем же выстрелом он вырвал часть купола возле того места, где я стоял. Следующим выстрелом через отверстие сверху он может принести много вреда, и я переменил позицию. Но тут Сарм как будто утратил интерес ко мне, может быть, решил, что я убит, а вернее, хотел сохранить заряды для более важных дел, потому что он начал методично стрелять в щиты управления, уничтожая их один за другим. Потом он выстрелил прямо в установку, и она загудела, столбы пурпурного пламени подняли из нее чуть не до дыры, пробитой Сармом в куполе. С одной стороны, хотя я тогда едва обратил на него внимание, показалась еле видная куполообразная золотистая фигура золотого жука; очевидно, испуганный и сбитый с толку, он пробрался из туннеля через открытую дверь в помещение установки. Где же Миск и его инженеры? Вероятно, туннели обрушились, и сейчас их пытаются пробить, чтобы добраться до энергетического центра.
   Я знал, что должен попытаться остановить Сарма, но что же мне делать? Он вооружен серебряной трубой, а у меня только стальной горянский меч.
   Сарм долго стрелял в щиты у стен, несомненно, решив уничтожить приборы управления. Я надеялся, что так он истощит заряд у своего оружия.
   Оставив свое убежище, я устремился к мостику и скоро оказался на этом узком переходе. Он шел вокруг купола, который теперь едва сдерживал огненную ярость, волнующееся море огня, бившееся о гладкие стены.
   Я быстро поднимался по мостику и вскоре ясно увидел Сарма на самом верху купола; именно там он мне демонстрировал могущество царей-жрецов и объяснял, как видоизменение нервной сети привело к этому могуществу. Сарм не замечал моего приближения, по-видимому, не мог поверить, что я решусь преследовать его в таком опасном месте.
   Но тут он повернулся, увидел меня, казалось, удивился, но тут же взметнулась серебряная труба, и я изо всех сил побежал по стальным ступеням. Затем стена купола разделила меня и царя-жреца. Он выстрелил, пробив дыру сначала в одной стене купола, а потом в другой, прямо подо мной. Дважды еще стрелял Сарм, и дважды я уворачивался, стараясь, чтобы между нами все время находилась двойная стена купола. Потом я увидел, как он повернулся и продолжил стрельбу по щитам. Увидев это, я снова начал подниматься по лестнице. Потом, к своей радости, увидел, что из трубы больше не вырывается пламя, у оружия Сарма кончился заряд.
   Что теперь будет делать Сарм?
   Со своего положения на верху купола он ничего не может сделать, хотя для стрельбы по щитам это была идеальная позиция.
   Жалеет ли он, что потратил много зарядов для стрельбы по мне? Чтобы причинить дальнейший вред, он должен спуститься и перейти к щитам по другую сторону купола, но для этого ему нужно миновать меня, а я решил не позволить ему этого.
   Медленно я поднимался по мостику, избегая поврежденных ступеней.
   Сарм, казалось, не торопится. Он ждет меня.
   Я видел, как он отшвырнул свою серебряную трубу, видел, как она упала в одно из отверстий в куполе прямо в огненное бушующее море внизу.
   И вот я стою не более чем в десяти ярдах от царя-жреца.
   Сарм смотрел, как я приближаюсь, теперь он нацелил на меня свои антенны и выпрямился во весь свой золотой рост.
   - Я знал, что ты придешь, - сказал он.
   Каменная стена слева треснула, отдельные ее камни полетели с грохотом вниз.
   Туча пыли на мгновение скрыла фигуру Сарма.
   - Я уничтожаю планету, - сказал он. - Она выполнила свое назначение. - Он смотрел на меня. - Она дала убежище рою царей-жрецов. Но больше царей-жрецов нет, остался только я, Сарм.
   - В рое еще много царей-жрецов, - ответил я.
   - Нет, - возразил он, - есть только один царь-жрец, перворожденный, Сарм, тот, что не предаст рой, кого любила Мать, который хранил древние законы своего народа.
   Подобная лезвию фигура царя-жреца, казалось, дрожит на мостике, его антенны будто развеваются на ветру.
   С потолка падало все больше камней, оно стучали о голубую поверхность внутреннего купола.
   - Ты уничтожил рой, - сказал Сарм, глядя на меня.
   Я ничего не ответил. Даже не доставал меч.
   - Теперь я уничтожу тебя, - сказал Сарм.
   Меч покинул ножны.
   Сарм взялся за стальные перила слева от себя и с невероятной силой царя-жреца одним рывком вырвал стальной прут восемнадцати футов длиной. Легко, как деревянной палочкой, взмахнул им.
   Этот прут - страшное оружие, он легко может ударить меня, отбросить на двести футов к противоположной стене, прежде чем я приближусь к нему.