Норман Джон. Капитан

   Ортог перевел взгляд на рабыню, лежащую у ног его отца, и отвернулся. Рабыня не осмелилась взглянуть на него.
   — Он мог убить тебя? — спросил Аброгастес, указывая на Отто, позади которого держался Юлиан.
   — Да, — раздраженно признался Ортог.
   — Хотел бы я видеть, на что способен предатель, — усмехнулся Аброгастес. — Вольфанг! — позвал он, поднимаясь с трона.
   — Да? — отозвался Отто.
   — Ты будешь драться.
   — А меня вызвали на бой? — осведомился Отто. Аброгастес кивнул. — Тогда я имею право принять или не принять вызов.
   — Он не палач! — крикнул Юлиан.
   — Лучше молчи, — посоветовал Отто, и Юлиан опустил голову.
   — Пусть король ортунгов выберет оружие, — заявил Отто.
   — Принц Дризриакский может выбрать оружие, — провозгласил Аброгастес.
   — Развяжите меня, — попросил Ортог, которого связали слишком надежно. — Я выбираю топор.
   — Ты можешь выбрать топор или другое, равное ему оружие, — обратился Аброгастес к Отто.
   — Тогда вот мое оружие, — сказал Отто, выхватывая из рук изумленного мастерового окровавленное тесло и потрясая им.
   — Это не оружие! — воскликнул Аброгастес.
   — Я выбрал, — настаивал Отто, — и вызов принят!
   — Господин, он имел право выбора, — заметил пощаженный писец.
   Аброгастес сердито взглянул на него, и писец потупился, вполголоса добавив:
   — Он прав, господин.
   — Ты хитрый негодяй, вольфанг, — заметил Аброгастес, опускаясь на трон.
   — Это оружие! — закричала толпа. — Те, кто убит теслом, уже пируют в шатрах Крагона!
   Воины-дризриаки с воодушевлением кричали и потрясали оружием. Аброгастес хмуро оглядывал толпу.
   — Кажется, будет верным, господин, — заметил Отто, — что если вы позволили вашему сыну умереть от оружия, ибо не знали, какое оружие я выберу, тогда вы должны разрешить и последователям своего сына погибнуть от такого же оружия.
   — Да, господин! — возбужденно закричала толпа.
   — А я выбрал тесло, — продолжал Отто. — Разве это не оружие?
   Аброгастес угрюмо смотрел на Ортога.
   — Вы еще любите меня, отец, — усмехнулся Ортог.
   — Да, — с трудом выговорил Аброгастес, — это оружие.
   Толпа радостно закричала. Ортогу принесли топор.
   — Я благодарен тебе, вольфанг, — произнес Ортог.
   — Это был спорный вопрос, — сердито возразил Аброгастес.
   — Некоторые считают, господин, — вставил писец, — что только погибшие в бою достойны войти в шатры Крагона.
   — А другие утверждают, — добавили из толпы, — что этого достойны только погибшие с оружием в руках.
   — Да и вообще говорится, — поддержали сбоку, — что только воины попадут в страну богов.
   — Но, наверное, им потребуются писцы, — пошутил писец.
   В толпе засмеялись.
   — А как же женщины? — вдруг спросила Геруна. — Разве для них нет места в шатрах богов?
   — Конечно, есть — женщины там прислуживают! — закричал кто-то в толпе, и все рассмеялись.
   — Но они не могут заслужить себе там место? — продолжала Геруна.
   — Нет, — возразил кто-то, — выбранные туда женщины бесправны, как купленные на торгах рабыни — они годятся только на то, чтобы прислуживать.
   — Понятно, — пробормотала Геруна.
   — Вероятно, богам нет дела до вас, — произнес Аброгастес.
   — А может, богов и вовсе нету? — горько сказал Ортог.
   — Как ты считаешь, вольфанг? — спросил Аброгастес. — Есть боги или нет?
   — Я не знаю, господин, — ответил Отто.
   — А ты, рабыня Гута? — Аброгастес повернулся направо.
   — Не знаю, господин, — испуганна отозвалась она. — Я всего лишь рабыня.
   — Достойный ответ, — заметил Аброгастес, — только не смей прятаться.
   — В этом вопросе многое туманно, — вставил писец.
   — Последователи Флоона говорят, что они знают истину, — добавил кто-то.
   Флооном звали смиренного странствующего учителя, мирное саламандроподобное существо с большой морской планеты, который проповедовал мир, любовь, ненасилие и уважение ко всякой религии. Он умер на электрическом стуле, или, точнее говоря, на раскаленной дыбе. В то время уже начали затеваться первые споры вокруг его учения.
   — Они болваны, — возразил кто-то.
   — Но их становится все больше, — добавил еще один воин.
   — А мы давайте будем думать о солнце, камне и железе, кораблях, оружии и золоте! — воскликнул Аброгастес.
   — Да! — с жаром отозвалась толпа. Аброгастес повернулся и оглядел Гуту:
   — И о женском теле! — добавил он.
   Гута испуганно сжалась. Геруна выглядела смущенной.
   — Да! Да! — подхватили мужчины.
   — Это — настоящая жизнь, — добавил Аброгастес и повернулся к Ортогу и Отто. — Начинайте бой!
   — Когда это я с первого слова слушался тебя, отец? — усмехнулся Ортог и обратился к Отто: — Приветствую тебя, вольфанг, за оказанную мне честь и за уважение к моему народу, ортунгам, какими бы недостойными они ни были. — С этими словами он сильным ударом вогнал топор в дерево плахи. — Бей, я готов.
   Но Отто тоже поднял тесло и еще более мощным ударом всадил его в дерево по самую рукоятку. Толпа зашумела, потрясенная силой этого удара.
   Хендрикс и Гундлихт радостно вскрикнули.
   Ортог повернулся к Аброгастесу.
   — Я прошу милости для ортунгов, отец, — сказал он. — Пощади их, я готов просить у тебя мира.
   — Приди ко мне, сын, — проговорил Аброгастес, поднимаясь с места.
   Со слезами на глазах Ортог бросился в раскрытые объятия отца и вдруг беспомощно рухнул с высоты помоста.
   Гута завизжала.
   Аброгастес налившимися кровью глазами смотрел на лежащего на земле сына. В его руке блестел окровавленный нож.
   — Думаете, меня легко обмануть? — обратился Аброгастес к толпе.
   — Брат! — крикнула Геруна, спрыгнула с помоста и опустилась на колени рядом с Ортогом.
   — Он был твоим сыном! — с упреком сказал кто-то.
   — У меня много сыновей, — усмехнулся Аброгастес.
   — Он хотел примирения!
   — Теперь мы помирились, — отрезал Аброгастес, вытирая нож о бедро и пряча его в ножны.
   — Ты убил его ножом, — указал кто-то.
   — Даже теперь Ортог попадет в шатры Крагона.
   — Это к лучшему!
   — Вероятно, когда-нибудь мы снова встретимся в шатрах Крагона, сын мой, — проговорил Аброгастес. — И тогда обсудим все не спеша.
   — А потом поднимете кубки на веселом пиршестве! — крикнули из толпы.
   — Так кто победит?
   — Я буду победителем, — сказал Аброгастес.
   — Кому в шатрах достанется слава героя?
   — Мне, — заявил Аброгастес.
   Геруна с плачем склонилась над телом Ортога.
   — Так был наказан предатель, — провозгласил Аброгастес. — Унесите его!
   — Давайте копья и плащ, делайте носилки, — зашумели в толпе.
   — Развяжите этих двоих. — Аброгастес указал на Хендрикса и Гундлихта. — Унесите его в священную рощу.
   — Да, господин, — отозвались они.
   — Я хотел бы пойти перед ними со свечой, если позволите, господин, — сказал писец.
   — Он уже не твой хозяин, — возразил Аброгастес. — Неужели ты так предан ему? Ну, тогда ступай.
   — И я бы хотел пойти с ними, господин, — попросил оруженосец.
   — Почему?
   — Он был моим господином.
   — Иди, — кивнул Аброгастес.
   — Благодарю вас, господин, — кивнул оруженосец.
   День заканчивался, в шатре стало сумеречно. Воины быстро привязали к двум копьям плащ, соорудив носилки и положив на них тело Ортога. Отто накрыл его свои плащом.
   Гундлихт и Хендрикс подняли носилки на плечи и вынесли из шатра. Впереди них со свечой шел писец. Позади в нескольких шагах с обнаженным мечом — оруженосец.
   Геруна осталась стоять на коленях перед помостом, сотрясаясь от рыданий.
   Аброгастес, который сидел на троне во время приготовлений, вновь поднялся.
   — Встань, — приказал он Гуте.
   — Да, господин, — она вскрикнула, когда Аброгастес крепко стянул ей руки за спиной.
   — Готовь катера, — приказал Аброгастес одному из приближенных, и тут его взгляд упал на Геруну.
   — Мы еще не все закончили, — продолжал он. — Надо разделаться с предательницей Геруной.
   Геруна испуганно подняла глаза.
   — На плаху ее, — приказал Аброгастес.
   — Но она твоя дочь! — возмутились в толпе.
   — У меня много дочерей, — отмахнулся Аброгастес.
   — Прошу вас, не надо, отец! — закричала Геруна.
   Воины подтащили ее к плахе, поставили на колени и связали руки за спиной. Мастеровой вытащил из плахи глубоко вонзившиеся топор и тесло. Геруну за волосы уложили на плаху. Она сотрясалась всем телом. Мастеровой поднял тесло.
   — Нет! — крикнул Юлиан. — Нет!
   — Молчи, — приказал Отто, и Юлиан понурился, растерянный и смущенный.
   — Это слишком легкая смерть для нее, господин, — громко сказал Отто. — Не правда ли, она быстрая и достойная?
   — Как ты говоришь, вольфанг? — удивился Аброгастес, подавая знак мастеровому, чтобы тот опустил тесло.
   Геруна не подняла голову с плахи — ее держали за косы. Она слегка повернулась и взглянула на Отто, а потом на отца.
   — Она только женщина, — продолжал Отто. — Однажды она шла нагая, со связанными руками, по всем коридорам имперского корабля «Алария», и этим опозорила дризриаков.
   — Да ну? — удивился Аброгастес.
   — Ей должна быть назначена другая, более подходящая смерть.
   — Что-нибудь более страшное и постыдное? — спросил Аброгастес. — Более подобающее предательнице?
   — Да, — кивнул Отто.
   — Разденьте ее и бросьте в грязь, — приказал Аброгастес.
   — Не надо, отец! — вскричала Геруна, но воины уже выполнили его приказ.
   Геруна оказалась нагой в грязи, со связанными за спиной руками.
   — Предательница! — бросил ей Аброгастес.
   — Простите меня! — плакала Геруна.
   — Предательство не прощают.
   — Пощадите!
   — Для предателей нет пощады.
   — Меня нельзя так унижать, — крикнула Геруна. — Я принцесса!
   — Лежи в грязи, вероломная принцесса, нагая и связанная, как рабыня, — усмехнулся Аброгастес.
   — Нет! Нет!
   — А когда я произнесу эти слова, — добавил он, — ты уже не будешь принцессой.
   — Нет, отец! — рыдала Геруна.
   — Ты больше не принцесса! — провозгласил Аброгастес, и Геруна сжалась. — Что ты думаешь, Гута? — обратился он к рабыне.
   — Я только рабыня, господин.
   — Не забывай об этом, — наставительно произнес Аброгастес.
   — Я ваша дочь! — крикнула Геруна.
   — Еще одно мое слово, — сказал Аброгастес, — и ты перестанешь быть ею!
   — Нет! Нет!
   — Ты больше мне не дочь!
   Геруна вздрогнула, опозоренная и отвергнутая. Толпа одобрительно закричала.
   — Не унижайте меня! — взмолилась она. — Если уж я больше вам не дочь и не принцесса, то отнеситесь ко мне с уважением, как к свободной женщине!
   — Приготовься, — угрожающе сказал Аброгастес.
   — Прошу вас, не надо, отец!
   — Я произнесу эти слова, и ты больше не будешь свободной.
   — Нет!
   — Ты — рабыня! — громовым голосом заявил Аброгастес.
   Геруна дико вздрогнула, лежа в грязи. Дризриаки веселились.
   Действительно, наказание как нельзя лучше подходило для вероломной принцессы.
   — Теперь ее может взять любой! — объявил Аброгастес. Мужчины отодвинулись, с презрением глядя на рабыню. — Кто хочет ее?
   Мужчины только пренебрежительно смотрели на Геруну.
   — Никто не хочет?
   Все молчали.
   — У нее хорошее тело, — заметил Аброгастес. — Думаю, за нее немало дадут на торгах.
   Он говорил правду — рабыня была действительно красива, но никто не желал взять ее.
   — Разве она не исправится под ударами плети? — Аброгастес искоса взглянул на Гуту, и та потупилась.
   Мужчины расхохотались.
   — Господин, нам она не нравится! — крикнул кто-то.
   — На плаху ее! Под тесло!
   — Отправьте ее на плаху! — бушевала толпа.
   У входа в шатер, позади дризриаков, купцов и рабынь, появился воин и подал знак Аброгастесу. Тот поднял руку, призывая к молчанию.
   — У нас мало времени, — сказал он. — Нам пора.
   Юлиан и Отто переглянулись.
   Купцы, посланники, оружейники, ремесленники и все прочие из свиты Ортога задрожали. Аброгастес взглянул на них.
   — Ступайте своей дорогой, — сказал он.
   — Спасибо, господин! — вразнобой закричали они и поспешили покинуть шатер.
   — Подайте сигнал для возвращения катеров, — приказал Аброгастес.
   Воин быстро вышел.
   — Уведите эту рабыню на мой катер и не забудьте как следует привязать ее, — сказал Аброгастес, указывая на Гуту.
   Воин схватил Гуту за плечо и грубо потащил за ошейник из шатра.
   — Вольфанг, мы скоро придем за данью, — сообщил Аброгастес.
   — Вы не получите ее, господин, — невозмутимо ответил Отто.
   — Еще увидим, — усмехнулся Аброгастес.
   — Убейте его, пока можно! — закричали воины.
   — Он не может, — объяснил Отто. — Я прибыл на поединок и выиграл его.
   — Я не стану держать тебя, — подтвердил Аброгастес, и Отто кивнул. — Но впредь берегись, вольфанг!
   — Вы тоже берегитесь, господин.
   — Он наглый, этот отунг! — закричали воины.
   — Смотри, чтобы дань была готова, когда мы придем за ней, — напомнил Аброгастес.
   — Не задерживайтесь, господин, — предупредил один из воинов. — Времени мало. Рубите рабыне голову.
   — Отрубить ей голову! — взвыла толпа.
   — Нет! — громко сказал Юлиан, выступая вперед. — Я возьму ее!
   — Ты, раб? — удивился Аброгастес. — Рабам ничего не принадлежит.
   — Я не раб, господин, — решительно заявил Юлиан.
   Аброгастес взглянул на Отто.
   — Он — свободный человек, — подтвердил тот.
   — Я — гражданин Империи!
   — Убить его! — крикнул один из воинов, выхватывая нож.
   — Ты имеешь полномочия посланника? — спросил Аброгастес.
   — Нет, господин, — ответил Юлиан.
   — Что же ты делал здесь?
   — Пас свиней.
   Это смелое заявление Юлиана было встречено дружным смехом дризриаков.
   — Самое подходящее занятие для людей из Империи — пасти для нас свиней! — крикнул кто-то, и вновь послышался смех.
   — Ты грязный, босой и в лохмотьях, — брезгливо произнес Аброгастес.
   Юлиан подошел к отчаявшейся Геруне и поднял ее голову, за подбородок. Ее глаза были переполнены ужасом.
   — Ты хорошо сложена, — усмехнулся Юлиан.
   — Пес! — с плачем ответила она.
   — Ты хочешь умереть?
   — Какая разница?
   — Ты права, — кивнул Юлиан. — Ты всего лишь рабыня. Какая тебе разница?
   Она изумленно уставилась на него.
   — Ты права — никакой разницы нет, — повторил он.
   Слезы вновь полились из ее глаз.
   — Отведи эту сучку к плахе! — кричала толпа. Геруна в страхе огляделась.
   — Ты хочешь умереть? — вновь спросил Юлиан.
   — Нет!
   — Говори как следует.
   — Я не хочу умереть, — повторила она.
   — Не слышу!
   — Я не хочу умереть, господин, — поправилась она.
   — Эта сучка быстро учится, — заметил кто-то.
   — Все они такие, — отозвался другой. Юлиан отступил.
   — На колени, — приказал он, и связанная рабыня встала на колени.
   — Отлично! — причмокнул кто-то в толпе.
   — Ты неплохо выглядишь, — заметил Юлиан.
   — Спасибо, господин, — ответила рабыня, и толпа гулко захохотала.
   — Сюда, — кратко приказал Юлиан, указывая на свои ноги.
   — Ползи к его ногам, тварь, и целуй их! — подсказали из толпы.
   Рабыня на коленях подползла к Юлиану и склонилась над его ступнями. Толпа вновь взорвалась хохотом. Рабыня выпрямилась и с трепетом взглянула на Юлиана.
   — Я беру ее, — сказал он.
   — Отдай ее, — закричала толпа Аброгастесу. — Пусть служит свинопасу!
   — Она твоя, — кивнул Аброгастес.
   — Спасибо, господин, — с достоинством поблагодарил Юлиан.
   Рабыня оцепенела в грязи у его ног.
   — Я думал, что знаю ее, — покачал головой Аброгастес. — Я думал, что ей потребуется строгий и непреклонный хозяин. Посмотрим, что сумеешь с ней сделать ты.
   — Я буду строг, господин, — ответил Юлиан. Снаружи донесся переливчатый свист — знак того, что катера вернулись.
   — Эй, ты, — обратился Юлиан к тому воину, который выхватил нож, узнав, что Юлиан из Империи, — дай мне свой нож!
   Воин вопросительно взглянул на Аброгастеса.
   Тот кивнул.
   Юлиан взял нож и склонился над рабыней.
   — Господин… — удивленно произнесла она.
   — Тебя будут звать Геруной, — сказал Юлиан.
   — Да, господин.
   Юлиан схватил ее за косы.
   — Что вы хотите делать, господин?
   — У тебя длинные и красивые волосы, — задумчиво произнес он.
   Волосы Геруны, белокурые и густые, были заплетены в две толстые косы, свисавшие до колен. Их еще ни разу не стригли.
   — Рабыне не нужны такие длинные и красивые косы, — сказал Юлиан.
   — Господин! — вскрикнула она, ибо Юлиан обрезал обе косы у самой головы рабыни.
   Встав, он вернул нож воину. Геруна рыдала.
   — Такие волосы, — объяснил Юлиан, — больше подходят принцессе, чем рабыне.
   Геруна сжалась в комок.
   — Теперь ты годишься для грязной работы, — заключил Юлиан.
   — Да, господин, — всхлипнула она. Аброгастес сошел с помоста и махнул рукой мастеровому с теслом и двум воинам.
   — Заберите плаху и тесло, — приказал он. Воины молча кивнули.
   Свист послышался еще раз.
   Аброгастес оглянулся, осмотрел помост, задержал взгляд на истоптанной, превратившейся в грязь земле, на кровавых лужах, смятом тростнике, отпечатках ног. Он вспомнил об отмщении, казнях и обращении в рабство. Он взглянул на усталого мастерового, руки и фартук которого были заляпаны кровью. Наконец, Аброгастес взглянул на то место, где упал Ортог, а потом на связанную рабыню.
   — Славно, — усмехнулся он и вместе со своими людьми вышел из шатра.
   Отто вышел за ними. Юлиан с трудом нагнал его — он нес на руках связанную рабыню.
   — Она без сознания, — сказал Отто, увидев обвисшее тело.
   — Да, — согласился Юлиан.
   — Она доставит тебе немало удовольствий на ложе, — заметил Отто, разглядывая рабыню.
   — Увидим, — кивнул Юлиан.
   Катер Аброгастеса стоял неподалеку — всего в нескольких ярдах от шатра.
   Фильхены беспокойно шныряли под ногами, птицы взмывали в воздух, как подхваченные вихрем листья, но вновь опускались на кучи трупов. Да и фильхены вскоре, навострив чуткие уши и вытаращив круглые блестящие глаза, тоже вернулись к еде. Юлиан смотрел на небо.
   — Думаю, надо спрятаться, — сказал Отто, — пока мы не узнаем, кто еще прибывает сюда.
   — В лесу? — спросил Юлиан.
   — Да.
   Они стояли неподалеку от катера Аброгастеса. Повелитель дризриаков взбирался по трапу, держась за поручни.
   — А шатер, господин? — спросил у него кто-то из воинов.
   — Сожгите его, — приказал Аброгастес.
   — Мы нашли золотые цепи, — сказали двое воинов.
   Вероятно, их разыскали на поляне, где происходил поединок.
   — У нас нет времени на такие побрякушки, — возразил Аброгастес.
   Воин швырнул цепи через плечо и поспешил в катер. Спустя несколько минут катер Аброгастеса взмыл в воздух.
   Рабыня с покрытым грязью телом, дрожащим от ветра, зашевелилась на руках Юлиана, но так и не пришла в себя. Отто и Юлиан следили, как улетает катер Аброгастеса.
   В катере, как предполагал Отто, но не знал точно, находилась связанная Гута. Несомненно, на нее уже надели наручники и цепь, прикованную к борту катера. Во всяком случае, так обычно переправляли пленниц и рабынь в таких судах. Это позволяло не только удерживать их на месте, но и предохраняло от падения при резких поворотах. Должно быть, рабыне заткнули рот, чтобы в случае аварии или насилия ее крики не были слишком пронзительными.
   Отто и Юлиан с бесчувственной Геруной на руках выбрались из толпы, суетящейся вокруг шатра и катеров.
   Они вышли на тропу, ведущую к роще. На вершине холма они остановились и посмотрели в сторону луга, где приземлился корабль Хендрикса и Гундлихта, привезший их сюда. Там виднелась груда почерневших обломков.
   Позади них вспыхнул шатер. Вновь раздался резкий, переливчатый свист. На тропе им встретились оруженосец и писец, торопившиеся добраться до холма, пока не улетели все катера. Писец отвел глаза. Оруженосец коротко взглянул на Отто и торопливо прошел мимо.
   — Пойдем лесом рядом с лугом, — предложил Отто. Юлиан согласился.
   Лес почти не пострадал, несмотря на то, что корабль был полностью сожжен. Немного погодя Отто и Юлиан вошли в рощу, ненадолго остановились, прислушиваясь, и вновь поспешили вперед. В лесу уже было сумеречно. На вершине холма полыхало высокое, хорошо видное издалека пламя.
   Катера, как круглые черные точки, взлетали с холма и устремлялись на восток. От пожара валил густой черный дым.
   — Теперь мы в безопасности, — вздохнул Юлиан.
   Они постояли на опушке, глядя вверх, на тропу, рощу и холм.
   Позади лежала на листьях Геруна. Гибкой лианой ей стянули щиколотки и привязали к дереву. Она до сих пор не пришла в себя.
   — Теперь мы затерялись на этой планете, — заметил Отто.
   — Вряд ли, — возразил Юлиан. — Нет, друг, пока об этом говорить рано. Отдохни, если хочешь, а я покараулю.
   Позади раздался тихий стон, и они обернулись. Геруна пошевелилась на сухих, шуршащих листьях.
   — К ней возвращается сознание, — сказал Отто.
   Геруна застонала громче, а потом вскрикнула, пытаясь порвать лиану.
   — Молчи, — сказал Юлиан, наклоняясь к рабыне.
   Поерзав на листьях, она села и взглянула на Юлиана. Тот обхватил ее голову руками и жадно прижался к ее губам. Геруна издала еле слышное протестующее восклицание, но оно тут же потонуло в безжалостной ярости его поцелуя.
   Юлиан наконец отпустил ее, и Геруна с упреком подняла глаза.
   — Разве ты не знаешь, насколько ты соблазнительна? — спросил он. — Тебя еще никогда не целовали как рабыню? Нет, конечно же, нет.
   Очень мало кто из свободных женщин подозревал о силе мужской страсти. Свободные женщины ничего не знали о напоре, безжалостной власти и безудержном желании. Юлиан вновь обхватил ее голову и прижался к чуть дрогнувшим губам. Геруна вдруг слабо застонала.
   Она внезапно поняла, кто она такая — женщина, внушающая страсть, и все ее тело охватило желание. Она качнулась вперед, но Юлиан отстранился, и Геруна протестующе вскрикнула, робко пытаясь дотянуться до него губами. Взяв за плечо, Юлиан толкнул ее на листья. Геруна упала на бок, уставившись на Юлиана расширенными от удивления глазами.
   — Потом, — сказал он, — позже у меня найдется время для рабыни.
   Она затихла, беспомощная, охваченная странным возбуждением.
   Она пыталась понять себя и свои чувства, желания и потребности. Она опасалась, что сошла с ума. Почему никто прежде не рассказывал ей об этом? Неужели это опасно? Или здесь какая-то страшная тайна? Теперь она узнала саму себя, и пугалась оттого, что стала женщиной и рабыней. Она тихо заплакала.
   — Тише, — сказал Юлиан, и Геруна замолчала. — Спи.
   Она закрыла глаза и вновь потеряла сознание.
   — Ты тоже отдохни, — предложил Юлиан своему другу.
   — Да, я устал, — согласился Отто и улегся на землю.
   Около полуночи Юлиан осторожно тронул его за плечо.
   — В чем дело? — мгновенно проснулся Отто.
   — Смотри, — Юлиан указал в небо на восток. — Там свет.
   — Что это такое? — Отто встал и всмотрелся в ту сторону, куда указывал Юлиан.
   — Подожди, — тревожно сказал Юлиан, и спустя некоторое время произнес: — Они вон…
   Над их головами вспыхнули огни, и меж облаков пронесся мощный корабль, способный проникать и сквозь атмосферу планет, и в глубины космоса.
   — Что это? — спросил Отто.
   — Это имперский крейсер.
   — Там еще огни, — указал Отто.
   — Имперский флот! — крикнул Юлиан.

Глава 12

   Стоя на опушке леса, Отто с Юлианом следили, как на луг опускается катер. Из него вышло несколько человек.
   — Они заметили нас, — сказал Отто. Юлиан кивнул.
   Час назад патрульное судно обшаривало луг с высоты нескольких тысяч футов. Выйдя из укрытия и оказавшись под лучами прожекторов, Юлиан поднял руки в условном знаке. Должно быть, его маленькую светлую фигуру заметили, потому что прожектор дважды мигнул и погас.
   — Они видели нас! — возбужденно сказал Юлиан, вернувшись к Отто.
   Теперь к ним приближалось несколько мужчин с фонариками в руках. Они высадились с катера, который приземлился в дальнем конце луга.
   — Отлично, — улыбнулся Юлиан.
   — Осторожнее, не торопись, — предупредил Отто.
   — Не бойся, друг, — сказал Юлиан и отошел к деревьям.
   Геруна вскрикнула, разбуженная его пинком.
   Юлиан нагнулся и распутал лиану, которой щиколотки Геруны были привязаны к дереву. Однако, оставив ей связанными руки и ноги, Юлиан вынес ее на опушку и поставил на колени.
   — Видишь свет? — спросил он. — К нам идут люди.
   Геруна сжалась в веревках.
   — Это люди из Империи, имперский флот. Геруна испуганно подняла глаза.
   — Ты хочешь сбежать? — спросил он.
   — Я связана по рукам и ногам! — ответила она.
   — Тебе некуда бежать, — объяснил Юлиан. — А когда тебя заклеймят, в этом не останется ни малейшего сомнения.
   — Неужели вы собираетесь клеймить меня каленым железом! — воскликнула она.
   — Ты рабыня, — ответил Юлиан. — Разумеется, у тебя будет клеймо.
   Она задрожала.
   Огни приближались, теперь они были почти у самых останков сожженного корабля на расстоянии нескольких сотен ярдов.
   — Слушай меня, — произнес Юлиан, — и слушай внимательно.