Норман Джон. Капитан

   — Игрушка еще не надоела ему, — заметил Отто.
   — Да, она может надолго занять императора, — кивнул Юлиан.
   — Он глупый?
   — Слабоумный, — поправил Юлиан.
   — Кто же правит?
   — Иаак, — устало объяснил Юлиан.
   — Кто он такой?
   — Третейский судья.
   — Ты доверяешь ему? — настороженно поинтересовался Отто.
   — Нет.

Глава 15

   Стук оказался робким, еле слышным. Туво Авзоний обернулся. Стук повторился — легкий, но быстрый, как будто стучавший боялся долго оставаться на тускло освещенной улице.
   Туво Авзоний неторопливо собрал свои бумаги, сунул их в один из карманов кожаной папки и застегнул ее.
   Стук раздался еще раз — испуганный, умоляющий. Туво Авзоний поднялся из-за стола в скудно меблированной комнате и подошел к двери.
   В глазок он увидел испуганное лицо женщины в черном капюшоне. Он впустил ее и закрыл дверь, наложив оба тяжелых засова.
   В комнате распространился аромат крепких духов. Женщина сбросила капюшон и поправила пышные волосы. Она удивленно озиралась.
   — Здесь? — недоверчиво пробормотала она.
   Комната была простой, с голыми стенами, почти без мебели. Однако в ней был грубый поцарапанный, когда-то покрытый темным лаком стол с деревянными стульями. На столе лежала папка Туво Авзония. Сбоку стоял туалетный столик и тяжелая, массивная кровать, привинченная к полу. Под ножками кровати, не видимое с того места, где стояли Туво Авзоний и женщина, в пластину в полу было ввинчено крупное кольцо. В комнате было два окна — одно в той же стене, что и дверь, другое напротив. Окна находились высоко над тротуаром, чтобы в комнату нельзя было заглянуть с улицы. Пол был ничем не застлан, кроме потертого грязного половичка возле стола. На стенах не висели ни гобелены, ни картины. Краска на них потрескалась и кое-где обвалилась. На потолке тоже виднелись трещины, обломки лепнины и несколько темных кругов — там, где когда-то протекла вода. На стенах тоже были следы дождей — трещины, промытые ручейками, и пятна, растекающиеся в сторону пола.
   — Да, здесь, — сказал Туво Авзоний.
   — Это ваша комната?
   — Пока — да.
   — Здесь темно.
   Судя по размерам комнаты, недостатку мебели, давно требующим ремонта стенам и потолку, маленьким окнам, здесь было уныло даже при дневном свете.
   — Я включу свет, — предложил он.
   Туво Авзоний подошел к стене и повернул диск, чтобы усилить свет круглой лампы на потолке.
   С помощью ручки он повернул лампу так, чтобы весь свет падал на женщину.
   Она заморгала и застыла в пятне света, сжимая ворот плаща.
   — Мне было страшно на улице, — пожаловалась она. — Я так долго искала этот дом, не решалась попросить кого-нибудь проводить меня… Мужчины несколько раз окликали меня из темноты.
   Под ее плащом что-то тоненько позвякивало, и этот звук насторожил Туво Авзония.
   — Вероятно, унюхали твои духи, — предположил он.
   — Интересно, за кого они меня принимали?
   — Наверное, нетрудно догадаться, — усмехнулся Туво Авзоний.
   — Вам нравится? — спросила стюардесса.
   — Это идет тебе.
   — Я оделась так для вас, — подчеркнула она. — Надеюсь, вы останетесь довольны.
   — Думаю, это будет замечательно.
   — Где же ваши вещи? — удивилась она, оглядевшись.
   — Не люблю возиться с вещами в дороге.
   Он заметил, как красиво лежат ее волосы — вероятно, их долго мыли, сушили, расчесывали и укладывали.
   — Разве мы не будем ужинать? — спросила она.
   — Я вижу, ты пришла босиком?
   — Мне казалось, что это вам понравится.
   Он взялся за полы темного плаща, который женщина прижимала к себе. Она умоляюще взглянула на него.
   — Ты сама пришла сюда, — напомнил ей Туво Авзоний. — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я сообщал обо всем твоему начальству?
   — Вы не должны так поступать со мной, — ответила она. — У меня равные права с вами — мы оба из «одинаковых».
   — Это мы еще посмотрим, — усмехнулся он.
   — Тем более, что нарушение правил было незначительным, — добавила стюардесса. — На корабле стояла ужасная духота.
   — Такого нарушения достаточно для того, чтобы уволить тебя, — возразил Туво Авзоний. — К тому же вспомни, как непочтительно, нагло и дерзко ты вела себя.
   — Не говорите так! — воскликнула она.
   — Нет, буду. Это правда.
   — Я сделаю все, что вы захотите.
   — Посмотрим, что ты там прячешь, — сказал Туво Авзоний и распахнул ее плащ.
   Действительно, такой стюардессу еще никто не видел. Туво Авзоний сбросил плащ на пол.
   — Встань прямее.
   Ее роскошные волосы блестящим каскадом падали на плечи. На высокой шее висели две нити бус и ожерелье из мелких монет. Ее прелестная грудь дрожала под алым шелком лифа. Стройная, узкая и округлая, совершенной формы талия плавно переходила в бедра, которые спереди и сзади прикрывали два длинных куска алого шелка, напоминающего юбку. Под ними выступала нежная округлость живота и холмик любви, способный свести с ума любого мужчину.
   — Ослабь шнурок, — приказал Туво Авзоний.
   Она послушалась, и алый шелк соскользнул ниже, на бедра, приоткрывая живот.
   — На колени, — приказал Туво Авзоний, и стюардесса немедленно опустилась перед ним на колени в пятно света.
   Туво Авзония внезапно охватило возбуждение, которого он никогда еще не испытывал. Но он подавил в себе это чувство — оно не входило в его планы. Невероятно красивая женщина стояла перед ним на коленях. На ее правом запястье было несколько неплотно прилегающих к телу браслетов, как и на левой руке повыше локтя.
   Они могли показаться золотыми, но уличные женщины не имели таких роскошных украшений. Именно позвякивание этих браслетов Туво Авзоний услышал, как только женщина вошла в комнату, и этот нежный звук заинтересовал его.
   Она провела рукой по шелку юбки, и браслеты снова звякнули. Да, этот звук был интригующим. Шелк провалился между ее бедрами, контрастируя с их молочной белизной — конечно, женщина могла бы обнажить их полностью.
   Она уперла руки в бедра. Туво Авзоний не остался равнодушным к ее прелестям.
   — Тебе недостает только клейма и ошейника, — пробормотал он.
   Женщина подняла голову, прищурившись от яркого света.
   — Нет, ничего, — сказал он, видя вопросительное выражение ее лица. — Я позабыл твое имя.
   — Сеселла, — сказала она. — Сеселла Гарденер.
   — Ты думаешь, что ты из «одинаковых»?
   — Нет, я не считаю себя такой, — возразила она. — Я никогда не думала, что принадлежу к «одинаковым».
   Он взглянул на женщину, не желая этого делать, но все-таки не в силах отвести глаза. Он понял, какой притягательной может быть женщина. Ему было необходимо оставаться сильным, твердо помнить о своей цели.
   — Встань, — приказал он. Женщина поднялась. — Нет, ты не из «одинаковых».
   Только порядочные женщины могут быть «одинаковыми», напомнил он себе. Какой хрупкой казалась эта женщина по сравнению с ним, какими округлыми, белыми и возбуждающими были ее плечи… Внезапно он с раздражением понял, что эта женщина не имеет права оказывать на него столь сильное влияние.
   — Мне было так трудно найти этот дом, — вновь сказала она. — Я думала, район будет более приличным. Здесь улицы плохо освещены, как в настоящей трущобе.
   Туво Авзоний не стал объяснять ей, что это за район. Сойдет для нее, думал он. Женщина снова оглядела комнату — она казалась недовольной. Она брезгливо взглянула на бурые пятна на потолке, прищурив глаза от света лампы.
   — Хорошо еще, что не идет дождь, — заметила она. — Кажется, здесь протекает потолок.
   — Может, его уже починили, — возразил Туво Авзоний.
   — Потолок слишком высокий.
   — Это же летняя планета, — объяснил Туво Авзоний. — Дома здесь строят так, чтобы в них было прохладнее, а нагретый воздух поднимался к потолку.
   — Да, — она опустила голову.
   — Кажется, комната тебе не по вкусу?
   — Я ожидала увидеть совсем другое, — призналась она.
   Да, женщина вполне сознавала свою власть, но он мог быстро все повернуть по-своему.
   — Думаю, и здесь все будет чудесно, — заметил он.
   Эта реплика чем-то встревожила женщину. Конечно, он напомнил ей, что она сама явилась сюда по его желанию. Кажется, задуманный план удается, радовался он про себя.
   — Тебе нравится этот стол? — спросил он. Женщина мельком взглянула на темную поцарапанную полировку.
   — Вы ведь не собираетесь заставлять меня забираться туда? — обеспокоенно спросила она.
   Она явно теряла уверенность в своих силах.
   — Конечно, нет, — поморщился Туво Авзоний, как будто эта мыс ль показалась ему отвратительной. Однако это была идея — развлечься с ней на большой крышке стола.
   Он почти жалел о своей принадлежности к «одинаковым». Власть опять оказалась в руках женщины, и он с неудовольствием отметил это.
   — У вас нет ничего поесть или выпить? — спросила она.
   — Это ни к чему.
   — Вы хотите, чтобы я легла в постель? — настороженно спросила она.
   — Нет.
   — Нет? — удивилась женщина. — Не понимаю. Что же я должна сделать?
   — Подойти к кровати, встать рядом с ней и ждать дальнейших приказаний.
   — Здесь в полу есть кольцо, — заметила она.
   Туво Авзоний подошел к туалетному столику и с резким стуком выдвинул верхний ящик. В ящике звякнул металл. Он вытащил прочную У-образную цепочку в два фута длиной, с кольцами на всех трех концах.
   Туво Авзоний бросил цепь в изножье кровати, а потом ногой подвинул половик к кольцу в полу. Так, решил он, женщине будет удобнее.
   — Сейчас ты снимешь всю одежду, ожерелья, браслеты и прочее.
   — Хорошо, — кивнула она и тут же спросила: — А почему вы повернулись ко мне спиной?
   Он не ответил. Как она могла задать такой глупый вопрос? Разве он мог смотреть на нее, разве решился бы на это? Почему он вообще должен на нее смотреть — разве ей не известно, что такие мужчины, как он, выше своих желаний?
   Она завела руки за шею, сняла ожерелье и улыбнулась сама себе. Ей нравилось раздеваться, обнажать свое тело и во всем великолепии открывать его мужчине — она могла делать это по праву рождения и могла понять, насколько ценят ее мужчины, каким сокровищем она становится для них, каким изумительно совершенным и безумно желанным существом. Она знала, что за таких женщин, как она, мужчины вступают в поединки и убивают друг друга. Они жаждут обладать такими женщинами, покупают и продают их.
   Она положила ожерелье на кровать.
   — Никто не знает, что я здесь. — Она думала, что ему нужно такое подтверждение.
   — Это неважно, — ответил Туво Авзоний.
   Она стянула браслеты с левой руки, потом с правой, и положила их рядом с ожерельем. Туво Авзоний слышал, как звякнули друг о друга браслеты. Она потянулась к застежке на спине.
   — Вы не смотрите на меня, — с упреком произнесла она, кладя лиф на постель.
   Она взялась за тонкий черный шнурок, который поддерживал похожие на юбку полотнища алого шелка. Юбка была надета на ней так низко и соблазнительно, так колыхалась от малейшего движения, словно это была одежда рабыни-танцовщицы.
   Она смутилась и внезапно отвернулась на случай, если мужчина решит взглянуть на нее. Пусть он будет ослеплен ее красотой.
   Развязав шнурок, она сложила шелковистые полотнища и аккуратно расправила их на постели.
   — Я разделась, — сказала она.
   — Что?
   — Я разделась, — громче повторила женщина.
   — Полностью?
   — Да.
   — Встань на колени на половик в ногах кровати, — приказал Туво Авзоний. — Ты можешь дотянуться до цепи?
   — Да.
   — Это V-образная цепь с тремя открытыми браслетами, — объяснил он. — Перед тобой в пол ввинчено кольцо. Прикрепи себя к нему. Это надо делать так: кольцо на нижней перекладине буквы «V» прикрепи к кольцу в полу и защелкни его. Два другие кольца застегни у себя на запястьях. Понятно?
   — Да.
   Туво Авзоний прислушался. Раздались три отчетливых щелчка — один за другим.
   Он услышал, как женщина дергает цепь — видимо, ею внезапно овладел панический страх.
   — Я закончила, — шепнула она.
   В этом он не сомневался — она наверняка рассчитывала, что он станет проверять, все ли браслеты надежно замкнуты и прочно ли они охватывают ее запястья.
   — Мне можно говорить? — вдруг спросила она.
   Туво Авзоний удивился, что женщина спросила разрешения, но потом решил, что в таком положении она была смущена и не решалась заговорить сама. Что, если в это время от нее требуется только молчание?
   — Конечно, — сказал он.
   — Раньше вы говорили, что мои духи могли унюхать мужчины на улице…
   — Вполне возможно.
   — Интересно, что это значит, — сказала она.
   — Только то, что тебе бы больше подошли другие духи.
   — Не понимаю, — удивилась женщина.
   — Духи шлюх или рабынь, — добавил он.
   — О! — В ее возгласе не было ни согласия, ни протеста. — Мне только хотелось попробовать, что значит пользоваться духами, — объяснила она.
   — Когда-нибудь ты узнаешь, — сказал он.
   — Не надо так шутить, — попросила женщина.
   Туво Авзоний промолчал.
   — Но до чего такие вещи возбуждают женщину! — заметила она. — Какой беспомощной они делают ее!
   — Уверен, что твои духи можно было принять за открытый призыв, — сказал Туво Авзоний.
   Она издала еле слышный беспомощный звук, смешанный со звоном цепей.
   — Вы же не собираетесь после всего этого сообщать в мою компанию? — тревожно спросила она.
   — Конечно, нет, — ответил Туво Авзоний.
   — Спасибо, — с облегчением проговорила женщина.
   Это будет совсем необязательно, думал Туво Авзоний. Женщина зашевелилась.
   — Я беспомощна, — пожаловалась она.
   — Да.
   — Впервые мужчине удалось получить власть надо мной, — призналась женщина.
   — Но не в последний раз.
   — Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
   — Едва ли, — усмехнулся Туво Авзоний.
   — Что вы делаете? — вдруг спросила она.
   Стараясь не глядеть на женщину, Туво Авзоний собрал с покрывала одежду, ожерелья и браслеты.
   — Почему вы отворачиваетесь от меня? — удивлялась она.
   Он сложил вещи на пол у стола, как будто она раздевалась там. Затем он смял постель, как она могла смяться под телами людей, но тем не менее позаботился, чтобы женщина не могла дотянуться до одеяла с места своего заточения.
   — Что вы делаете? — повторила она, приподнимаясь на цепи.
   — Сядь на место, — приказал Туво Авзоний, отводя глаза.
   Она быстро отодвинулась, до отказа натянув цепь. Теперь она сидела на голом полу, рядом с грязным половиком.
   Туво Авзоний осторожно подтянул к себе половик и бросил его на прежнее место у стола, недалеко от снятых украшений и одежды. В самом деле, если женщина раздевалась, стоя на половике, разве снятые вещи отлетели бы далеко в сторону?
   Кроме того, Туво Авзоний решил, что такая женщина, как эта, не заслуживает даже такого удобства, как грязный половик. Ей больше всего подходили цепи.
   — Взгляните на меня! — вдруг попросила она. — Взгляните!
   Конечно, Туво Авзоний не внял ее призыву. Он оглядел унылую, запущенную комнату. Комната хорошо подходила для наказания этой женщины.
   Он положил маленький металлический предмет на туалетный столик.
   — Что вы делаете? — нетерпеливо спросила женщина, но Туво Авзоний не удостоил ее ответом. Он взял с темной полированной поверхности стола свою папку.
   — Что вы делаете? — воскликнула она. — Куда вы? Подождите!
   Он остановился у двери.
   — Я обнажена и в цепях! Я беспомощна, я не могу дотянуться до одежды! Где же ключ?
   — На столике, — коротко ответил он. Но этом месте ключ заметил бы любой, кто вошел в комнату.
   — Я не могу дотянуться до него!
   — Да, не можешь.
   — Посмотрите на меня!
   — Нет.
   — Выпустите меня!
   — Эти наручники с тебя снимут представители власти.
   — Власти? — прошептала она.
   — Утром, — объяснил Туво Авзоний. — Видишь ли, в целях экономии имперских денег, которых, впрочем, было отпущено мне достаточно, я решил поселиться в дешевой комнате. И можешь представить себе мое неудовольствие, когда утром, придя на снятую квартиру, я обнаруживаю, что она уже занята!
   — Не понимаю… — прошептала она.
   — Вероятно, один из клиентов оставил тебя здесь.
   — Один из клиентов? — изумилась она.
   — Совсем забыл — как твое имя? Выскочило из головы.
   — Сеселла. Сеселла Гарденер!
   — Первое, что потребует у тебя полиция — твое разрешение. На этой планете запрещено заниматься проституцией без разрешения властей.
   — Я не проститутка! — воскликнула она.
   — Тебя впервые поймали на этом деле.
   — Я не проститутка!
   — Сколько времени ты занимаешься этим ремеслом? Для таких преступлений есть суровые законы.
   — Какие? — закричала она.
   — Впредь тебе будет незачем заботиться о духах, — усмехнулся Туво Авзоний. — Это будут решать за тебя другие, а тебе останется только подчиняться их решению.
   — Нет! — дико крикнула она. — Нет!
   Но Туво Авзоний уже вышел, захлопнув за собой дверь.

Глава 16

   — Прошу вас, — сказала она, отходя в сторону и опускаясь на колени.
   На планете наступал рассвет. Отто и Юлиан всю ночь провели во дворце. «Я сделаю все возможное, чтобы способствовать вашему делу», — в очередной раз заверил их Иаак, когда они выходили через внутренние ворота.
   — Думаешь, он сказал правду? — спросил Отто.
   — Не знаю, — пожал плечами Юлиан. — Иаака трудно раскусить.
   — Похоже, он боится тебя.
   — Почему?
   — Из-за твоей знатности, положения, власти, — предположил Отто, и Юлиан кивнул.
   Отто и Юлиан вышли из дворца, когда едва начинало светать, и на этот раз их не сопровождали стражники, хотя, несомненно, за ними наблюдали, пока друзья пересекали гигантскую площадь, в центре которой возвышались купола и башни дворца.
   Во внутреннем дворе, шагая по влажному плитняку, Юлиан поднял руку и указал на два темных окна.
   — Это покои принцессы Вивианы и принцессы Аласиды, — сказал он.
   Рабыня с двуручным сосудом для воды, который носят на плече, опустилась на колени на влажные плиты и пригнула голову. В тусклом свете раннего утра было трудно разглядеть, какого цвета у нее волосы. Пропустив мужчин, она долго смотрела им вслед.
   — Разве ты не заметил, как шевелилась штора на окне принцессы Вивианы и мелькала тень в окне принцессы Аласиды? — спросил Юлиан.
   — Заметил, — кивнул Отто.
   — Кажется, они подглядывали.
   — За кем?
   — Кто знает? — пожал плечами Юлиан.
   Отто прикинул, можно ли спуститься к этим окнам с крыши. Это было бы забавно, подумал он — украсть принцессу. Интересно, получилась бы хорошая рабыня из Вивианы или Аласиды?
   Вскоре они вышли из внутреннего двора. Вдали, у фонтана, поднялась тонкая, едва различимая в утреннем свете фигурка, сливающаяся с сероватым мрамором фонтана. Вероятно, это был всего лишь праздный бродяга.
   — Видишь? — спросил Юлиан. — Осторожнее.
   — Понимаю, — кивнул Отто.
   Фигура приблизилась и опустилась на колени в нескольких ярдах от внешних ворот.
   — Я ждала вас всю ночь, — жалобно проговорила женщина. — Стража не позволила мне стоять у ворот, как я хотела. Они не разрешили мне ждать, как преданной собаке.
   — Мы узнали вас, — сказал Юлиан, и Отто согласился с ним, приглядевшись к женщине. — Кто вы такая?
   — Та, что вчера стала служительницей Диры, — ответила женщина.
   — Богини рабынь? — усмехнулся Юлиан. — Кто вы?
   — Рената Алерина Гина Амелиана.
   — Из рода Амелианов?
   — Да.
   Значит, это был не бродяга. Женщина, стоящая перед ними на коленях на мокрых плитах, была жалкой, несчастной и покорной. Она стискивала разорванный вышитый лил, некогда роскошный, а теперь разодранный от ворота вниз, мокрый и испачканный за ночь, проведенную на плитах площади.
   — Вы знатная дама, — заметил Юлиан.
   — Настолько, насколько я похожа на нее сейчас.
   — Вы богаты.
   — Это богатство моей семьи, — возразила женщина. — Теперь для меня это неважно.
   — Ваша семья торгует золотом, — с неодобрением произнес Юлиан — подобно многим аристократам, он презирал ремесла и торговлю.
   — Со вчерашнего дня для меня стали важнее железо и кожа, — ответила женщина.
   — Не понимаю…
   — Я смотрела в глаза хозяина, — объяснила женщина. — Теперь я знаю, что смогу быть счастлива только в покорности, в самоотверженной любви и служении. Я знаю, что смогу быть счастлива только тогда, когда стану рабыней.
   Юлиан внимательно посмотрел на женщину.
   — Я познала себя, — продолжала она. — Я видела глаза хозяина. Отныне я предана Дире, — женщина нагнулась к ногам Отто и поцеловала их. — Я принадлежу вам.
   — Вы понимаете, что говорите? — рассердился Юлиан, но женщина не отводила умоляющих глаз от Отто. Неужели он не позволит ей выпрямиться на коленях перед ним? Он позволил. — Вы не понимаете, что творите, — втолковывал ей Юлиан.
   — Мне снять одежду? — спросила она Отто, но тот отрицательно покачал головой.
   — Ошейник предназначен для воров, мятежников, преступников, варваров, — перечислял Юлиан, — и для падших женщин.
   — Для всех женщин, — возразила она.
   — Для несчастных, которых постигла такая участь.
   — Нет, — покачала она головой.
   — Женщины смертельно боятся ошейника!
   — Я не боюсь, — сказала она.
   — Ошейник нужен тем женщинам, которые его заслужили, которым он походит.
   — А каким женщинам он не подходит? — спросила она.
   — Неужели вы хотите носить ошейник?
   — Да, — твердо сказала она, глядя на Отто. — Я умоляю об этом!
   — Ты знаешь, что с такими женщинами хозяева делают все, что угодно, продают и покупают? — спросил Отто.
   — Да, — кивнула она.
   — Вы плачете? — встревожился Юлиан.
   — Неужели ты думаешь, что у тебя будет один хозяин? — продолжал Отто.
   — Надеюсь, когда-нибудь у меня будет много хозяев. Я постараюсь хорошо служить им.
   — Когда-нибудь ты пожалеешь о своем решении, когда почувствуешь себя бесправной, — предупредил Отто.
   — Да, я знаю, что я бесправна.
   Конечно, это была женщина, которая повстречалась им вчера — незнакомка в вышитом лиле, которая рассердила Отто, и тот ударил ее по губам, разорвал на ней лил и поставил перед собой на колени, как будто эта роскошно одетая аристократка была всего-навсего рабыней.
   — Вы хотите принадлежать ему? — допытывался Юлиан.
   — Да!
   — А если я захочу, чтобы ты родила мне рабов? — спросил Отто.
   — Как будет угодно хозяину.
   — Возможно, я попробую тебя и посмотрю, на что ты способна, — пообещал Отто.
   — Я ничего не умею, — смутилась она.
   — Ты кажешься неглупой и скоро всему научишься, — успокоил ее Отто.
   — Я буду стараться изо всех сил! — радостно воскликнула женщина.
   Отто отвернулся и вместе с Юлианом они направились к краю площади.
   Позади послышался шорох, и, обернувшись, они увидели, что женщина по-прежнему стоит на коленях, глядя им вслед.
   — Если хочешь, можешь идти за мной, — произнес Отто.
   С радостным криком она вскочила, подхватывая обрывки лила, и поспешила за ними.
   — Когда-нибудь нам надо побывать в доме, где обучают рабынь, — заметил Отто.
   — Здесь таких несколько, — ответил Юлиан. — Надо только подготовить бумаги, поставить подписи и все прочее.
   Юлиан повернулся к женщине, которая следовала за ними по пятам.
   — Вы понимаете, что в этом случае сделанного уже не изменить? — спросил он.
   — Да.
   — Вас может купить даже ваша бывшая семья, — пригрозил Юлиан, — и для них вы станете всего лишь рабыней.
   — Да, — прошептала она.
   — Думаю, всю эту процедуру, несмотря на ее законность, следует провести быстро и тихо.
   — Да, так будет лучше для нее, — согласился Отто.
   — Ты уважаешь ее?
   — Конечно, она же свободная женщина, — ответил Отто.
   — А потом?
   — Потом это уже будет неважно. Она станет простой рабыней.
   Они шли своей дорогой.
   — Что ты хочешь делать дальше? — спросил Отто.
   — Вернуться на виллу моей семьи, — сказал Юлиан, — и там дождаться известий о твоем назначении.
   — Это дело будет рассматриваться?
   — Полагаю, да.
   — И когда оно будет решено?
   — Не знаю, когда нам сочтут нужным сообщить, — пожал плечами Юлиан.
   — У тебя есть враги во дворце?
   — Кажется, да.
   — Иаак?
   — Может быть.
   — Семья императора?
   — Думаю, это еще более вероятно, — вздохнул Юлиан.
   — Они боятся тебя?
   — Наверное.
   — И этот страх оправдан?
   Юлиан обернулся и кратко приказал идущей за ними женщине:
   — Оставьте нас на время.
   Она замедлила шаг так, что вскоре отстала От мужчин на несколько футов.
   — Да, — раздраженно признался Юлиан.
   Отто повернулся и знаком показал женщине, что она может догнать их. Когда она подошла, Отто поставил ее впереди, а мужчины встали следом, оберегая ее, как свободную женщину.
   — Мне нельзя быть здесь, впереди вас, — прошептала она.
   — Ты свободная женщина и заслуживаешь уважения, — возразил Отто. — Иди впереди.
   — Потом вы будете даже вспоминать, — добавил Юлиан, — что когда-то шли под охраной свободных мужчин.
   — Я не знаю, куда идти, где сворачивать, — сказала женщина.
   — Я покажу вам, — ответил Юлиан.
   Они продолжали путь, двигаясь по лучшим улицам города. Только отойдя подальше от дворца, они могли незаметно свернуть в сторону трущоб.