Норман Джон. Капитан

   Туво Авзоний был исполнителем финансовой службы первого провинциального квадранта, расположенной на Митоне. Он занимал четвертый уровень по табелю о рангах гражданских служб, в его подчинении находилось несколько имперских служащих. Конечно, он, как и большинство гражданских служащих, был из сословия хонестори. К неудовольствию Туво Авзония, назначение на гражданскую службу выше второго уровня сопровождалось автоматическим причислением к сословию хонестори, независимо от происхождения служащего. Более того, сам Туво Авзоний происходил из младших патрициев, был потомком рода Авзониев в сто третьем колене. Он был еще не женат и успешно уклонялся от давления, которое оказывали на холостяков и непосредственные начальники, и имперские директивы. Число имперской аристократии за последние несколько поколений по вполне понятным и приемлемым многочисленным причинам постоянно уменьшалось. Однако сенат и имперские власти уже взялись задело. Авзоний не знал, почему его вызвали на летнюю планету, а не в столицу, да еще в такое напряженное время года. Он боялся, что это связано с объяснением перед брачной комиссией, созданной матерью-императрицей, вместе с сотнями других холостяков, и опять ему придется излагать причины затянувшегося безбрачия. Не то, чтобы Туво Авзонию никогда не приходилось давать такие объяснения. На этот случай у него был продуман веский довод. Некогда состоялась его помолвка, которой предшествовало утомительное и раздражающее изучение рекомендаций обеих сторон, долгие и подробные переговоры и даже обмен портретами. Удачливая невеста — ибо по положению она была ниже Туво Авзония, приходясь потомком рода Аврезиев только в сто пятом колене — состояла судебным исполнителем на Тереннии, этот пост она заняла по протекции своей матери, судьи города в северном полушарии планеты. Кроме того, помощь в помолвке ей оказала другая важная персона этого же города, мэр. Дело зашло довольно далеко. Предполагаемая невеста даже отправилась на Митон на борту имперского круизного корабля «Алария». Однако «Алария» так и не достигла орбиты Митона, ее судьба оставалась неясной. Говорили, что корабль был уже безнадежно устаревшим и что ввиду поломки датчиков он попал в метеоритный поток такой силы, что все маневры оказались бесполезными, а броня корабля сильно пострадала от ударов. Как известно читателю, судьба «Аларии» была совсем иной; об этом знали на имперских, крейсерах, посланных по сигналу бедствия, но даже в высших кругах не все были осведомлены о катастрофе. В интересах общественного спокойствия было решено объяснить исчезновение «Аларии» какой-либо из аварий, а не признаваться, что в нем повинны незваные гости Империи. Во всяком случае, Трибоний Аврезий — ибо таково было безобразное имя невесты — не прибыла на Митон, и Туво Авзоний не только вздохнул с облегчением, но и пришел в некоторое раздражение, ибо потерял много времени и денег на переговоры. Конечно, «Трибоний Аврезий» — это было мужское имя, но его обладательница, как позднее выяснилось, оказалась лишенной всякого мужества. Таким именем наградила ее мать — несомненно, из желания помочь дочери почувствовать свою принадлежность к высшему обществу Тереннии, которое, как мы заметим, не слишком отличалось от высшего общества Митона. Именно поэтому судья и мэр начали свои матримониально-экономические поиски на Митоне, надеясь улучшить собственное положение за счет брака молодой женщины. Дочь, как можно вспомнить по первой части повествования, не испытывала энтузиазма от перспективы поездки на Митон и брака с Туво Авзонием. Она заранее наполнилась к нему презрением и поклялась разбить его жизнь, истощая его средства и выставляя на посмешище. Но в силу обстоятельств ей, к счастью для Туво Авзония, никогда не удалось выполнить задуманное. Благодаря все тому же стечению обстоятельств она потеряла цену на брачном рынке, зато, вероятно, приобрела немалую цену на рынке совсем другого рода. — Ваш напиток, — сказала стюардесса.
   — Благодарю, — отозвался Туво Авзоний.
   Стюардесса опасливо поглядывала на него.
   — В семь вечера, в первый день после посадки, — произнес Туво Авзоний.
   Так у него оставалось время, чтобы сделать необходимые приготовления.
   — Да, господин, — тихо сказала она.
   — Вот тут все и начнется, — усмехнулся Туво Авзоний.
   — Начнется? — удивилась она.
   — Да. Кроме того, — добавил он, — вы должны прийти подготовленной — надушенной, надлежащим образом одетой, с украшениями и макияжем — словом, вы понимаете.
   — Да, господин, — отозвалась стюардесса.

Глава 14

   Стены зала почти полностью скрывали богатые драпировки, и это не ускользнуло от внимания Отто, который следовал за Юлианом и слугой к большим дверям, расположенным впереди на расстоянии пятнадцати футов. Дверь с пурпурными бархатными портьерами вела в зал для аудиенций самого императора.
   — Мы ждали слишком долго, — раздраженно сказал слуге Юлиан.
   — Прошу прощения, ваше превосходительство. В зале на подставках высились огромные золотые и серебряные сосуды. Отто подумал, что на этой планете можно было бы повсюду заполучить богатую добычу. Конечно, больше всего его интересовали другие трофеи — живые, которые можно купить на торгах по всей галактике. В Империи было немало подобной добычи. Иногда варварским кораблям, немногочисленным, но хорошо вооруженным, удавалось поживиться в каком-нибудь провинциальном квадранте. Порой в своих налетах они добирались до древних имперских планет. Они вселяли ужас в сердца людей.
   Множество женщин Империи по ночам просыпалось в страхе от любого странного звука.
   — Ваша аудиенция должна быть краткой, — предупредил слуга, — государь император быстро утомляется.
   — Она будет краткой, — сухо пообещал Юлиан. Отто заметил сбоку бронзовую статую Орака, верховного бога Телнарианского пантеона. Орак стоял, глядя вперед, зажав в руке тяжелое копье, поставленное на землю. У его ног, глядя в ту же сторону, сидела на коленях Дира, покровительница рабынь, нагая, в ошейнике и цепях. Она выглядела так, как будто ее только что позвал хозяин.
   Множество рабынь молятся Дире, думал Отто, чтобы она помогла им угодить хозяевам. Конечно, она не всегда слушает их молитвы — должно быть, время от времени Диру тоже призывают хозяева. Часто она бывает занята, разливая вино и прислуживая за столом. Должно быть, ее не раз наказывал сам Орак и другие за то, что она не могла как следует угодить им. Прекрасная спина Диры знала вкус плети. Иногда ее наказывали за заступничество в отношении какой-нибудь недостойной рабыни — неудивительно, что у Диры столько поклонниц.
   — Подождите здесь, — попросил слуга.
   Над дверью, скрытый в пурпурных портьерах, находился объектив, и сейчас он был направлен прямо на Юлиана, Отто и слугу. По-видимому, оператор за пультом просвечивающего детектора не заметил ничего подозрительного. Во всяком случае, он не подал сигнал тревоги, что обязан был сделать, если бы заподозрил опасность. При обнаружении любого постороннего предмета в складках одежды посетителей на пульте невидимого оператора раздавался тихий сигнал. После этого могли быть задействованы различные виды приспособлений — от смертоносных лучей до внезапно открывающихся люков, ловушек и прочных клеток. Отто отогнал от лица муху.
   — Входите, — сказал слуга.
   Двустворчатая тяжелая дверь за пурпурной портьерой отворилась, и Отто увидел впереди, в конце длинной ковровой дорожки помост, а на нем, на высоких резных тронах — четырех человек.
   — Это императрица-мать, — шепнул Юлиан, — сам император и две его сестры.
   В зале находилось немало приближенных. Через узкие высокие окна падал свет, освещая лица; в его лучах плясало множество пылинок. Прежде всего внимание Отто привлекла сидящая на помосте императорская семья.
   — Ваше величество, вот ваш кузен Юлиан, — доложил слуга, — и гость из рода Оттониев, наемник имперской армии.
   — Ты принес мне игрушку? — тонким голосом спросил сидящий на троне мальчик.
   — Нет, — сердито покачал головой Юлиан и обратился к императрице: — Нам пришлось слишком долго ждать.
   Слуга и все приближенные затаили дыхание.
   — Так что, игрушки не будет? — разочарованно проговорил мальчик, поворачиваясь к одному из мужчин, стоящему в стороне от толпы, у самого помоста.
   — Вот, смотрите, ваше величество, — и мужчина извлек из складок своей черной одежды прозрачный шар, наполненный множеством ярких крошечных разноцветных стеклышек. Он повернул шар, и стеклышки посыпались, крутясь и падая, создавая при каждом движении совершенно новую, удивительную картину.
   — Дай! — сразу же закричал император и схватил шар.
   — Видите, кузен Юлиан любит вас, — сказал мужчина в черной одежде. — Он привез вам игрушку.
   — Нет, — возразил мальчик, не отрывая глаз от новой забавы, — это ты. Ты принес ее, Иаак.
   — Вы правы, ваше величество, — сдержанно вмешался Юлиан. — Это подарок вашего дорогого Иаака. Я не привез никаких игрушек.
   — Вы должны были что-нибудь ему привезти, — наставительно произнесла императрица, низкорослая полноватая женщина со строгим морщинистым лицом, простота которого странно контрастировала с напыщенной роскошью ее одежды. — Вы же знаете, он обожает игрушки.
   Сестры императора обменялись насмешливыми взглядами.
   Трон императрицы находился справа от императорского, немного позади него.
   — Вот здорово! — воскликнул император, вертя шарик в руках.
   Отто предположил, что императору не больше пятнадцати-шестнадцати лет. Мальчик был довольно толстым и рыхлым, в углу его рта блестело что-то похожее на слюну.
   — Я пришел сюда по делу государственной важности, — отчетливо произнес Юлиан, обращаясь к императрице, — делу, которое, как я уверен, вам разъяснили заранее.
   Отто с любопытством оглядел зал. Здесь была шеренга вооруженных стражников, но большинство присутствующих казались гражданскими лицами, богатыми и высокопоставленными — это Отто сразу понял по их одежде и манере держаться. Но ничья одежда по богатству и изяществу не могла сравниться с платьями императрицы, императора и его сестер. Отто решил, что женщины в зале порочны и капризны, а мужчины — слабы и скучны. Отто не думал, что придворные дамы знают, как доставить мужчине удовольствие, но был уверен, что при необходимости их можно научить плетью. Внешность мужчин, которые, по-видимому, были цветом имперской аристократии, изумила его. Как они отличались от аристократии варваров — властных, сильных, смелых, похотливых, решительных, безжалостных, тщеславных, воинственных мужчин! Теперь понятно, думал Отто, почему таким мужчинам нужны армия и флот — чтобы за них сражались другие. Похоже, некоторые из придворных не смогли бы даже поднять тяжелый двуручный меч, с помощью двух ударов которого сильный человек мог бы перерубить тушу коня, или боевой топор, рассекающий дерево в фут толщиной. Единственным человеком, кроме стражников, который казался живым и решительным, был здесь Иаак. Отто предположил, что этот человек очень умен и хитер, а его влияние — неограниченно.
   — Да, — ответила императрица, — ваше прошение было рассмотрено.
   Мать императора звали Аталана.
   — Надеюсь, решение будет благоприятным? — осведомился Юлиан.
   Император продолжал вертеть в руках шар, громко восторгаясь постоянными изменениями внутри него. Императора звали Асилезий.
   — Вот здорово! — повторял он.
   — Да, — одобрительно кивала его мать.
   — Я жду вашего решения, — напомнил о себе Юлиан.
   Отто стоял позади Юлиана, сложив руки на груди и разглядывая находящихся в комнате женщин. Несмотря на их бледный и чахлый вид, он счел их гораздо привлекательнее мужчин. Большинство женщин, несомненно, были женами сенаторов, но внимание Отто привлекали только самые молодые, которые могли быть дочерями присутствующих или же выполняли обязанности компаньонок императрицы и двух сестер императора. Если воспользоваться более распространенным выражением, этих женщин можно было бы назвать фрейлинами. Некоторые из них с интересом поглядывали на Отто, и тот предположил, что им редко приходилось видеть столь отличающегося от них по положению человека. Но Отто уловил в глазах кое-кого из женщин не только праздное любопытство. Вероятно, им хотелось знать, каково оказаться в руках этого человека, беспомощно прижиматься к нему, зная, что они внушили, пусть даже на короткое время, безумную, почти животную страсть. Вероятно, женщины представляли, каково стоять перед ним в шатре, доставлять ему удовольствие, а потом подвергаться наказанию, независимо от того, сочтет ли он их достойными внимания. Они гадали, что значит подвергаться осмотру такого человека — откровенному, бесстыдному, поворачиваться и становиться в неприличные позы. Женщины явно не ведали, что значит принадлежать такому мужчине. Некоторые из них были одеты в белые простые платья без рукавов. Их ноги были босыми. Несмотря на отсутствие явных признаков рабства, эти женщины были рабынями. Отто видел их полуоткрытые губы и испуганные глаза. Рабыни смущенно теребили шнуры платья, свисающие с левого плеча — это свидетельствовало об их возбуждении. Отто узнал об этом признаке в доме Палендия. Несомненно, рабыни жаждали прикосновения хозяйской руки. Отто не сомневался, что под их белыми платьями высоко на левом бедре скрывается клеймо. Затем он перевел взгляд на двух сестер императора. Обе были постарше императора, который, вероятно, был последним и поздним ребенком своей матери. Старшая, двадцатипятилетняя блондинка, была повыше ростом; ее трон стоял слева на краю помоста. Ее двадцатитрехлетняя сестра, невысокая и черноволосая, сидела ближе к императору. Старшую звали Вивиана, младшую — Аласида. — В вашем деле имеются неясности, требующие дальнейшего разъяснения, — сказала императрица.
   Обеих сестер императора мало интересовали государственные дела. Они, как заметил Отто, разглядывали его самого, прячась в своих тяжелых, сплошь покрытых вышивкой парадных платьях. Отто думал, есть ли внутри этих надежных крепостей из ткани и золота что-нибудь живое — горячая кровь или мягкое и теплое женское тело. Он прикинул, как бы сестры выглядели босыми, в длинных белых платьях без рукавов.
   — Дело очень простое, — возразил Юлиан. — Я прошу возвести в чин капитана моего коллегу Оттония, дабы он мог собрать подразделение из воинов разных планет. Этому подразделению предстоит выполнять функции наемной ауксилии.
   — В ауксилиях уже и так достаточно подразделений, ваше величество, — вмешался один из придворных.
   Ауксилии, вспомогательные войска, обычно набирались из варваров одних племенных групп. Позднее варвары из различных племен появились и в постоянной армии.
   — К чему нам такое войско, дорогой Юлиан? — спросила императрица.
   — С тех пор, как сенат, — со сдержанной досадой стал объяснять Юлиан, — счел нужным даровать гражданство жителям многих планет, приток новобранцев в армию донельзя сократился. Граждане Империи не хотят прикасаться к стали оружия, предпочитая золото, бесплатный хлеб и зрелища.
   Следует заметить, что некогда гражданство в Империи и связанные с ним блага доставались трудно и не сразу. Одним из способов получения гражданства была служба в армии — путь, который избирали для себя тщеславные и умные жители Империи. Гражданство завоевывали, оно считалось наградой. Но когда его стал получать любой житель Империи еще при своем рождении, государству был нанесен непоправимый ущерб. Я повторяю это еще раз для того, чтобы пояснить замечание Юлиана.
   — Стремления людей переменились, — заметил со вздохом Иаак.
   — Скоро вся армия будет состоять из варваров, — сказал Юлиан.
   — Они голодны, — засмеялся один из придворных. — Они будут работать на нас почти бесплатно.
   — Почему мы должны утомлять себя грубой работой, если есть те, кто может служить нам хорошо и дешево? — вмешался другой.
   — Берегитесь, — предупредил Юлиан, указывая вверх, — среди звезд появились волки!
   — Пусть волки дерутся с волками.
   — Но это должны быть волки такие же сильные и свирепые, как те, что сейчас подбираются к нашим границам, — сказал Юлиан.
   — Империи нечего бояться, — пренебрежительно высказался один из мужчин.
   — Империя вечна, — подхватил другой.
   — Нас защитят техника, оружие, корабли!
   — А что вы будете делать, когда у варваров тоже появится такое оружие и корабли? — поинтересовался Юлиан. — У Аброгастеса из народа алеманнов уже есть тяжелые крейсера, равные по возможностям нашим истребителям.
   — Никогда не слышал про Аброгастеса, — удивился один из придворных.
   — Надейтесь, что вам никогда не придется вновь услышать о нем, — мрачно заметил Юлиан.
   — Вот прелесть! — воскликнул император, не отрываясь от шарика.
   Императрица встала с трона и платком стерла слюни с его губ.
   Затем она вернулась на место.
   — Вы позволите мне говорить, ваше величество? — осторожно спросил Иаак.
   — Конечно, — кивнула императрица.
   — Возлюбленный Юлиан, благородный потомок Аврелиев — рода, которому мы многим обязаны, каким образом подразделение этого вашего коллеги, Оттония, будет служить Империи?
   — Должен ли я оправдываться тем, что прошу лишь самой малой из почестей и признаний, которые могут быть оказаны моему роду? — осведомился Юлиан.
   — Конечно, нет, — смутился Иаак. — Прошу меня простить.
   — Чин капитана можно было бы получить и без аудиенции, — заметил кто-то.
   — Я просил аудиенции, потому что хотел объяснить, что в Империи не все так спокойно, как кажется — ей угрожает смертельная опасность, — отчетливо сказал Юлиан.
   — Налоги сокращаются, — вздохнул один из придворных. — Земля перестает давать урожаи, люди бегут, забывая про свои ремесла…
   — Обязательства изменят эту ситуацию, — возразил другой. — Они надежно гарантируют сбор налогов.
   — Мне приходится настаивать на своей просьбе, — решительно объявил Юлиан. — Я боюсь варваров на службе Империи больше, чем кто-либо другой; я понимаю их. Я осознаю опасность, которую они представляют, но рискнуть все-таки стоит. У нас нет выбора. Под угрозой сама цивилизация. Патриотизм, гражданский долг, преданность — все эти слова потеряли смысл для жителей Империи.
   — Вздор! — сердито отозвался придворный.
   — В каких войсках вы служили? — спросил его Юлиан, и мужчина сразу смутился.
   — Это всего лишь один варвар, — заметил придворный, указывая на Отто.
   — Да, но это только начало, — подхватил Юлиан, — зародыш нового. В прошлом ауксилии набирались из членов определенных племен, которым позволялось селиться у границ Империи, и федератов, которым давали землю в обмен на военную службу. Эти войска сохраняли собственную племенную структуру, в них властвовали вожди. Воины были преданы своим племенам.
   — Среди них бывали мятежи, — напомнил кто-то.
   — Я встречал наемников-варваров с разных планет; их призывали на службу не за членство в племени, а за опыт и умение, и какими бы жестокими ни были эти люди, они оставались преданными не своему племени и вождю, а своему офицеру.
   — От которого зависела их служба и плата, — уточнил придворный.
   — Да, — кивнул Юлиан.
   — Безземельные люди, воины без родных планет… — начал придворный.
   — Полностью зависимые от Империи, — добавил Юлиан.
   — Воины, и ничто иное! — с дрожью заключил придворный. — Наемные воины!
   — Да, — подтвердил Юлиан.
   — А что думаете вы, почтенный Иаак? — спросила императрица.
   — Идея интересна, но опасна, — ответил Иаак.
   — Слишком опасна, — подхватила императрица.
   — Но альтернативы нет, — возразил Юлиан.
   — Потомок Аврелиев настроен слишком пессимистично, — заметил придворный.
   — Совсем наоборот! — сердито воскликнул Юлиан.
   — У Империи всегда бывали трудности, и власти успешно преодолевали их.
   — Что бы вы решили, благородный Иаак? — спросила императрица.
   — Я с уважением отношусь к мнению Юлиана, которого все мы сердечно любим, — произнес Иаак, — но при всем моем доброжелательном отношении даже я иногда осмеливаюсь не согласиться с ним.
   — Вот как? — удивилась императрица.
   — Боюсь, Империя в самых удаленных и незначительных своих частях подвергается некоторой опасности…
   — Но нам же нечего бояться? — с тревогой перебила императрица.
   — Нет, конечно, нет, ваше величество, в самой Телнарии — нечего.
   — Дайте ваш совет, — попросила императрица.
   — Мы могли бы сделать первый шаг, — осторожно заметил Иаак, — а потом, если опыт ничего не даст, прекратить несостоятельное дело.
   — Эти варвары могут пойти куда угодно; мы сможем отправлять их в самые опасные точки, — с воодушевлением сказал Юлиан.
   — Они могут оказаться самым полезным оружием на службе Империи, — подтвердил Иаак.
   — Я не убеждена в необходимости таких действий, — сухо возразила императрица.
   — Окончательное решение можно на время отложить, — подсказал Иаак.
   — Прелесть! — громко воскликнул император, вертя шарик.
   — Да, дорогой, прелесть, — отозвалась его мать.
   — Ваш друг — варвар? — поинтересовался один из придворных.
   — Думаю, да.
   — Каковы его умения? Достоин ли он капитанского звания?
   — Оцените это сами.
   — Камарий! — позвал придворный одного из стражников и коротко указал на Отто.
   Камарий бросился вперед, но Отто молниеносным движением схватил его за руку, заломил ее и повалил стражника на пол, не выпуская руку и выворачивая ее из сустава. Стражник вопил от ужаса и боли, и тогда Отто с нечеловеческим криком ярости, ибо он был нетерпелив и раздражителен, рванул стражника за руку и уложил лицом вниз на свое колено, намереваясь одним ударом переломить его спину на этой живой опоре.
   — Нет! — закричал Юлиан. — Не надо!
   У стражника выпучились глаза, он бесполезно шарил свободной рукой по полу.
   — Помни: цивилитас! — настаивал Юлиан.
   Отто поднялся, сердито швырнув стражника на ковер. Тот с трудом поднялся на четвереньки и со стоном уполз прочь. В глаза Отто было жутко смотреть.
   — Цивилитас! — примирительно повторил Юлиан.
   Отто оглянулся на придворного, который натравил на него стражника, но тот быстро отступил. Стражники сжимали в руках оружие.
   — Все в порядке, — сказал Юлиан. — Теперь все в порядке, — и он повернулся к придворному, который позвал стражника. — У вас еще есть вопросы?
   — Нет, — поспешно пробормотал придворный. Все собрание ошеломленно молчало. Отто стоял перед ним в узкой полосе света, падающего из окна. Даже император с интересом воззрился на него.
   — Вам сообщат решение императора, — смущенно произнес Иаак. — Я сделаю все возможное, чтобы это решение было благоприятным.
   Отто сердито переводил взгляд с лица на лицо. Он пытливо оглядел мужчин, затем женщин, и они отшатнулись, прижимая руки к груди. Рабыни дрожали. Стоило Отто щелкнуть пальцами — и они поползли бы к нему на коленях.
   Он взглянул на сестер императора — белокурую Вивиану и черноволосую Аласиду. Обе были изумлены. Теперь Отто не сомневался, что даже в своих тяжелых платьях они почувствовали возбуждение. Сестры краснели. Отто вновь представил, как бы они выглядели нагими, на коленях.
   Подобно другим женщинам, они быстро смогли бы научиться спешить на небрежный зов мужчины. — Я боюсь его, — пробормотала императрица.
   — Вам нечего бояться, — поспешил успокоить ее Юлиан.
   — Ай! — пронзительно вскрикнул император. Он опустил голову, прижимая к себе шарик и размахивая свободной рукой.
   — Что случилось?
   — Муха!
   — Стража! — беспокойно закричала императрица, вскочила с трона и заторопилась к сыну.
   Император расплакался.
   — Что случилось? — спросил Отто.
   — Император боится насекомых, — раздраженно ответил Юлиан.
   Двое стражников пытались отогнать муху от императорского трона.
   — Ну, все в порядке, — утешала императрица мальчика, обнимая его за плечи.
   — Аудиенция закончена? — осторожно предположил Иаак.
   — Да-да, — отмахнулась императрица. — Перестань плакать, дорогой!
   Старшая сестра императора, блондинка Вивиана, смотрела на брата с нескрываемым презрением. Во взгляде младшей, черноволосой Аласиды, смешались смущение и жалость.
   — Аудиенция окончена! — объявил Иаак. Толпа придворных зашевелилась.
   — Я сделаю все возможное для успеха вашего дела, — пообещал Иаак Юлиану.
   — Спасибо, советник, — отозвался Юлиан и поклонился императору.
   Юлиан и Отто наблюдали, как придворные по очереди покидают зал. Рабыни медлили, оглядываясь на Отто.
   — Прочь! — прикрикнул на них Иаак, и рабыни опрометью выбежали из зала.
   Сестры императора тоже задержались, но как только Отто в упор взглянул на них, обе с достоинством отвернулись и вышли.
   — Интересно, как бы они выглядели в ошейниках, на шкурах, — задумчиво произнес Отто.
   — Они — высшие патрицианки, — напомнил Юлиан.
   — Интересно, какими бы они стали рабынями?
   — И какими же, по-твоему?
   — Думаю, неплохими.
   — По-моему, тоже, — подтвердил Юлиан.
   Императора, вцепившегося в свой шарик, мать поспешно увела из зала в сопровождении придворных дам и стражи.