Страница:
И вот наступил четвертый день Праздника Любви.
С натянутым на голову колпаком и скованными за спиной руками я брел по улицам Ара за фургоном, к задней части которого была присоединена цепь от моего ошейника. В фургоне находились восемь не спускавших с меня глаз охранников, и ещё двое шагали рядом со мной, то и дело подгоняя меня тупыми концами своих пик. На переднем сиденье фургона рядом с извозчиком, управлявшим впряженным в повозку рогатым тарларионом, разместился писец, которого я так долго принимал за Капруса и чье настоящее имя было Филемон с Тироса, острова, расположенного в нескольких сотнях пасангов к западу от Порт-Кара. В доме Кернуса, однако, он всем был известен как Капрус, представленный под этим именем Кернусом остальным членам обслуживающего персонала. Некоторое время он входил в штат сотрудников настоящего Капруса, агента Царствующих Жрецов, внезапно исчезнувшего почти год назад. Фальшивым агентом Сардара стал Филемон.
Я отвык ходить босиком, и мне трудно было передвигаться по каменным мостовым, а с натянутым на глаза капюшоном эта задача ещё больше усложнялась.
Раздражали и постоянно попадающиеся под ноги при пересечении поперечных улиц длинные каменные блоки с проемами стандартной ширины, не мешающими беспрепятственному проезду повозки, но зачастую представляющими собой серьезную опасность для того несчастного глупца, кто бредет за ней, прикованный к заднему борту короткой цепью, с колпаком, натянутым до самой груди. Подобные блоки устанавливаются прежде всего на расположенных в нижней части города улицах для того, чтобы по ним можно было передвигаться в сезон проливных дождей. О них-то я неизменно и спотыкался, калеча ноги и слыша доносящиеся со всех сторон насмешливые крики.
В колпаке, состоящем из нескольких слоев плотной кожи, стянутых у меня на горле кожаным ремнем, было неимоверно душно. Кроме того, он специально был сделан таким образом, чтобы раб, на голову которого он надет, мог с трудом улавливать доносящиеся снаружи звуки и не имел возможности говорить. Я задыхался, задыхался от недостатка воздуха и от накопившейся во рту слюны, которую я никак не мог проглотить. Я почувствовал, как кожаный хлыст ударил меня по ногам.
- Раб! - услышал я у себя за спиной.
В Аре, как, собственно, и по всему Гору, раб, которому уготована пытка и последующее сажание на кол, обязан беспрекословно выносить все возможные оскорбления и унижения, которым пожелает подвергнуть его любой свободный человек.
Меня, связанного, с надетым на голову колпаком, даже раб мог сейчас совершенно безнаказанно ударить или даже избить.
У тех, кто хлестал меня сейчас кнутами, осыпал бранью или швырял камнями, было мало оснований полагать, что я не раб. Я был босой, и единственное мое одеяние составляла короткая груботканая туника без рукавов, на груди и спине которой была вышита начальная буква горианского слова "кейджерус", что значит "раб".
Несколько раз я падал, но фургон не останавливался, и я принужден был с мучительными усилиями снова подниматься на ноги, хотя иногда перед этим повозка протаскивала меня, задыхающегося, по нескольку ярдов Дважды какие-то дети ставили мне подножку, а один раз, под веселый смех толпы, то же самое сделал идущий рядом со мной охранник. Путешествию моему к Куруманскому невольничьему рынку не видно было конца.
А в это самое время Элизабет Кардуэл, наверное, с нетерпением ожидает начала торгов, когда она будет выставлена на продажу.
Я горько рассмеялся Когда девушка впервые прибывает на Куруманский невольничий рынок, к её ошейнику прикрепляется жетон с указанием номера партии, выставленной на продажу. У Элизабет, Филлис и Вирджинии должен быть один номер. Сопроводительные документы на всех выставляемых на аукцион должны передаваться сотрудникам Куруманского работоргового дома накануне, чтобы они имели время подготовить все необходимые для продажи рабынь бумаги. Затем в документах проставляется порядковый номер рабыни и заверяется взятыми у неё отпечатками пальцев. Документы девушек дома Кернуса, выставляемых на продажу в Праздник Любви, находились в небольшом кожаном футляре, привязанном к ошейнику каждой из них вместе с номером партии. В эти бумаги и должен быть внесен выдаваемый сотрудниками Куруманского работоргового дома порядковый номер выставляемой на аукцион рабыни. Лана, которую Хо-Ту, обладая значительными полномочиями в доме Кернуса, решил выставить на продажу в Праздник Любви, также была доставлена в Куруманский квартал. Теперь Вирджиния могла быть уверена, что сопернице её очень нескоро достанется внимание возлюбленного ею Ремиуса Я снова споткнулся о широкий каменный блок, упал и долгое время не мог подняться на ноги, задыхаясь от затянувшегося у меня на шее кожаного ремня и цепи, за которую тащила меня неумолимо двигающаяся вперед повозка
- Вот он, Куруманский квартал, - откуда-то словно издалека донеслись до меня приглушенные колпаком слова Филемона.
Фургон остановился, и я, почувствовав, как натяжение стягивающей мою шею цепи несколько ослабло, смог наконец отдышаться Был вечер четвертого дня Праздника Любви - самый разгар работорговых аукционов, когда по решению Кернуса должны быть выставлены на продажу его красавицы дикарки Завтра начнутся заключительные поединки и состязания при переполненных неистовствующими зрителями трибунах Стадионов Тарнов и Клинков, знаменующих собой торжественное окончание Праздника Любви Завтра же на Стадионе Клинков, как сообщил мне Кернус, я должен буду умереть.
Я услышал смех двух девушек, почувствовал, как ноги мои что-то сжало, и тут маленькие женские руки с неожиданной силой толкнули меня вперед Я ударился плечом о задний борт фургона, и обутая в тяжелую сандалию нога охранника резким ударом отшвырнула меня назад. Цепь натянулась, и я, не удержавшись, упал на каменные плиты мостовой. Я начал было подниматься, но стоявший рядом воин надавил мне на плечи и оставил в прежнем положении. Второй воин, рванув меня за колпак, подставил мою голову под обутую сандалию одной из моих невидимых мучительниц. Я услышал её громкий смех. Затем я почувствовал удар по голове, и охранник, удерживая меня за капюшон, подставил мою беззащитную голову под ногу второй развлекавшейся девчонки.
- Ну, хватит, - донесся до меня голос Филемона.Убирайтесь отсюда, рабыни Громко хохоча, те послушно удалились.
Я ощущал вокруг себя движение народа; не то чтобы я был в центре их внимания, просто слышался сплошной гул мужских и даже женских голосов Я почувствовал, как другой конец цепи отсоединяется от заднего борта повязки. Я поднялся на ноги, и охранники, подталкивая в спину, повели меня вокруг громадного, зани мающего целый квартал здания Куруманского невольничьего рынка, куда мы вошли через заднюю, предназначенную для строго ограниченного круга лиц дверь.
Здесь с меня сняли колпак, и я едва удержался на ногах, задохнувшись от хлынувшего мне в легкие чистого, свежего и прохладного воздуха, каким, как показалось мне, было наполнено здание невольничьего рынка. После непроглядной темноты кожаного мешка даже довольно приглушенное освещение коридора показалось мне морем огней, ослепившим меня и поразившим богатством красок и оттенков. Я невольно пошатнулся, и один из охранников ударом кулака отшвырнул меня к стене.
Здесь я смог отдышаться, проверяя одновременно, насколько прочно скованы руки у меня за спиной, пока не почувствовал прикосновения мяча охранника к своей пояснице. Руки оказались скованными надежно.
- Сюда, - приказал Филемон, и мы двинулись по длинному, плавно изгибающемуся коридору.
Мне приходилось видеть здание Куруманского невольничьего рынка снаружи, по никогда не доводилось побывать внутри. С внешней стороны оно напоминало громадную, круглую, приземистую башню, состоящую из нескольких ярусов и окруженную крытой галереей, поддерживаемой высокими массивными колоннами.
Снаружи стены здания и пол были украшены многочисленными огромными мозаичными картинами, выложенными с большим мастерством и представляющими собой различные сцены и события, связанные по тематике, как и следовало ожидать, с основным занятием работорговца. Встречались сцены охоты и поимки будущих рабов, их обучения, наказания и выставления на продажу. Целая серия картин подробно рассказывала о рейде специализирующегося на добывании пленников отряда, начиная с самых первых шагов подготовки похода и кончая его заключительной фазой, представляющей собой успешное возвращение добытчиков в Ар на громадных тарнах со своими закованными в цепи жертвами. Другая серия мозаичных картин повествовала о продолжении столь удачно начатого захвата рабов с мо
мента их регистрации в этом же центральном зале рынка до выставления на продажу свободным жителям славного города Ар. Этому же радостному событию посвящен и ещё целый ряд картин, изображающих в различных вариациях просветленную лицом рабыню, протягивающую руки своему новому благородному хозяину, разумеется, жителю Ара. Немало здесь было и символических изображений закованной в цепи красавицы, олицетворяющей собой всех женщин как таковых, склонившейся к ногам воина-победителя, представляющего собой, естественно, мужчину города Ар.
Жители Ара-я говорю, разумеется, о мужчинах,как, впрочем, и жители большинства горианских городов, рассматривают себя как наилучших, наиболее ярких и неповторимых представителей мужской части населения Гора, придерживаясь в отношении женской части населения, тем более представительниц этого, по их мнению, далеко не прекрасного пола других городов Гора, той труднооспоримой у них точки зрения, что все они едва ли даже достойны быть рабынями столь славных мужчин столь славного города Ар.
Я полагаю, что рабовладельцев, этих довольно искушенных в житейских делах людей, обладающих к тому же развитым чувством космополитизма, подобные произведения искусства должны приводить в умиление.
Бывая в других городах Гора, я думаю, они успели насмотреться на весьма схожие сюжеты мозаичных картин, украшающих центральные работорговые дома каждого из городов, отличающиеся лишь тем, что там коленопреклоненная, насмерть перепуганная девица из Ара будет изображена распластанной у ног сурового воина, представителя того города! Насколько серьезно воспринимает мужское население Гора подобные особенности персонажей украшающих их город произведений искусств, зависит, конечно, от самого человека, но даже среди тех, кто при зрелом размышлении над ними и посмеется, безусловно, не найдется ни одного мужчины, который не рассматривал бы представительниц женской части населения других отдаленных от него городов как
совершенно отличных от свободных женщин его собственного города: каждый мужчина, не задумываясь, воспринимает любую пришлую, иногороднюю женщину как существо неизвестное, враждебное и достойное лишь рабских цепей и кнута.
С наружной части здания Куруманского невольничьего рынка в дни аукционов на всеобщее обозрение также выставлялись рабыни, размещавшиеся либо в подвешенных к крыше галереи пластиковых клетках, либо в клетках обычных, металлических, расставленных в длинный ряд у внешней стены здания. Подобные экспонаты служили скорее для привлечения на участие в торгах потенциальных покупателей, но при желании их, безусловно, также можно было приобрести.
С Филемоном во главе мы миновали массивные, окованные железом ворота в задней части рынка и оказались внутри одного из центральных залов. Мы прошли мимо длинного ряда столов и многочисленных комнат. Последние предназначались, как я успел заметить, для всевозможных медицинских обследований и приведения в надлежащий вид выставляемых на продажу рабынь там их можно было вымыть и дать возможность обсушиться.
То и дело попадались конторы служащих, занимающихся оформлением ведомостей и сопроводительных документов. Но чаще всего встречались небольшие комнатки со столами, заваленными шелковыми накидками, наборами косметических средств, флаконами с ароматическими жидкостями. Проведение торгов на Куруманском рынке тщательно планируется, партии выставляемых на продажу рабынь подбираются и готовятся к выходу весьма скрупулезно. При этом учитывается все, чтобы привлечь интерес покупателя. Сменяющие друг друга на помосте девушки никогда не выходят в схожих одеяниях, они должны контрастировать по цвету волос и прическе, украшениям, комплекции и умению держаться.
Немалую проблему создает обилие косметических средств и их использование. Торговля живым товаром,
как и любым другим, - занятие весьма сложное и требующее от её организаторов больших затрат времени, тонкого вкуса, опыта и воображения.
С того места, где мы шли, из задней части зала мне не было видно, как проходили торги. Нам не встретились готовившиеся ко вступлению на помост девушки, находящиеся вплоть до самого своего выхода в закрытых помещениях, расположенных, как правило, на подземных этажах. Вскоре по обеим сторонам вдоль нашего прохода потянулись длинные ряды металлических экспозиционных клеток, сейчас пустующих и используемых лишь между десятым и четырнадцатым часом каждого дня аукциона для предоставления "возможности будущим покупателям оценить находящийся в них товар, который будет выставлен на продажу тем же вечером. В дневное время клетки устанавливаются в центральной части зала, куда вход свободный. Клетки, как и подходы к ним, на это время устилаются коврами, и в каждую помещается девушка, обнаженная и без макияжа; в это время им позволяют пользоваться только ароматическими средствами. Это один из ответственнейших моментов процедуры продажи, и готовятся к нему весьма тщательно: с предварительно вымытой девушки снимают ошейник, ей делают аккуратную прическу, а если нужно, и укладку волос. Именно тогда продавцом должны быть учтены все мелочи, представляющие его товар в наиболее выгодном свете, поскольку в этот момент предполагаемый продавец будет прикидывать в уме истинную цену рабыни, верхний предел которой они смогут установить для себя во время вечерних торгов. Как сказала мне однажды Элизабет, реальной ценой рабыни является та, которую можно назначить ей именно днем, поскольку в вечернее время основную роль в набавлении цены выполняет уже мастерство ведения торга самим аукционистом, девушка же только выполняет его команды и от волнения часто выставляет себя в менее выгодном свете.
Я надеялся, что Элизабет, Филлис и Вирджинию, находящихся сейчас, очевидно, вместе с остальными в
подземных этажах, уже хорошо покормили, так как через каких-нибудь два-три дня их начнут готовить к требующему больших затрат как физических, так и моральных сил марафону Через час-другой их небольшими партиями станут выводить с нижних этажей по длинному тоннелю, сообщающемуся с проходом, вдоль которого расположены комнаты для ожидающих выхода, где каждая группа в отдельности под руководством наставников сможет подобрать себе одеяния и заняться наложением макияжа.
Зал в это время готовился к началу аукциона; экспозиционные клетки убирались в глубину помещения, к задним рядам кресел, установленным вдоль стен коридора, а в центре зала освобождался деревянный, традиционно посыпаемый слоем опилок помост Вокруг собралось множество людей, в большинстве своем жителей Ара, переговаривающихся между собой, обменивающихся приветствиями, заводящих новые деловые знакомства и дающих друг другу последние советы и наставления прежде, чем занять свои места в обегающих зал по всей окружности рядах кресел Лучшие, наиболее дорогие места в передних рядах имели номер, указываемый также в приобрегаемых в кассе билетах, однако большинство мест были без номера и занимались в порядке заполнения зала покупателями. У тех, кто прохаживался сейчас в центре зала, я полагаю, наверняка были билеты с проставленными па них номерами кресел Мы с Филемоном и охранниками оставили центральную, экспозиционную часть зала и начали подниматься в амфитеатр. Все это 01 ромпое помещение заливали потоки яркого электрическою света; позднее, с началом торгов, освещен будет лишь помост и прилегающая к нему небольшая терри-юрия Ряды кресел, опоясывая зал, уходили далеко вверх, составляя несколько расположенных на разной высоте ярусов, в каждом из которых имелся свой выход на боковые проходы.
Отдельные, наиболее престижные части ярусов были перегорожены как своеобразные ложи, предназначенные для наиболее важных клиентов невольничьего рынка,
как правило, представителей крупных работорговых домов из других городов. В украшениях амфитеатра, как, пожалуй, и всего рынка, преобладали желто-голубые тона, традиционно считающиеся цветами горианских рабовладельцев, однако основной фон амфитеатра, полов центральной части зала и боковых проходов был темнокрасным. Круглый блок, на котором устанавливался помост, достигал семи-восьми футов в высоту, а в диаметре превышал двадцать футов. К самому помосту, состоявшему из огромных деревянных брусьев, тщательно обструганных, вели широкие ступени без перил, стоптанные и до зеркального блеска отполированные бесконечным количеством прошедших по ним босых ног невольниц. Широкая, гладкая поверхность помоста была посыпана густым слоем опилок, на которых должна была стоять каждая сменяющая хозяина рабыня, к какой бы высокой категории она ни принадлежала.
- Сюда, - сказал Филемон.
Он привел нас в ложу Кернуса - самую широкую и наиболее впечатляющую во всем амфитеатре, отделенную сзади и с обеих боков высокими прочными перегородками. Здесь, у мраморного подножия низкого, напоминающего трон царственного кресла я был поставлен на колени. Конец цепи, стягивающей мне горло, был прикреплен к вделанному в спинку кресла кольцу.
Я заметил, что большая часть кресел в верхних, не имеющих номера рядах уже заполнена людьми, в основной своей массе будущими мелкими покупателями. В столь ранний час подобное обилие народа казалось странным; очевидно, присутствующих в этот вечер будет необычайно много даже для четвертого дня Праздника Любви. Никто из них не обратил внимания на мое появление в ложе Кернуса в сопровождении охранников. он - убар, а для Гора нет ничего необычного в том, что могущественный победитель принуждает своего поверженного врага стать свидетелем распродажи ранее принадлежавших ему женщин, прежде чем он будет продан сам или убит.
Филемон посмотрел на меня проницательным, прищуренным взглядом и рассмеялся, широко открывая свой тонкогубый, похожий на щель рот.
- Кернус не придет до начала торгов, - сказал он,поэтому нам придется немного подождать.
Я ничего не ответил.
- Наденьте на него колпак, - обратился он к охранникам.
Я пытался было сопротивляться, но мешок из толстой кожи снова был плотно натянут мне на лицо и завязан ремнями под подбородком.
Итак, в колпаке, со стянутыми за спиной руками, прикованный цепью к креслу моего врага, я простоял на коленях, наверное, два часа. Все это время до меня доносился неясный, приглушенный шум заполняющих амфитеатр людей. Интересно, находились ли уже Элизабет, Филлис и Вирджиния в комнатах для ожидающих выхода, делая последние приготовления, или нет? Маловероятно. Скорее всего, они будут выставлены на продажу значительно позже, в самом разгаре аукциона. Следовательно, и в комнатах для ожидающих они появятся позднее, поскольку последние штрихи макияжа наносятся уже буквально перед самым выходом на помост.
Меня охватили ярость и печаль: ярость из-за неожиданного поворота событий, блестящей проницательности моих врагов и моего собственного провала и печаль, глубочайшая печаль о судьбе Элизабет и других девушек. Сердце мое обливалось кровью от сознания того, что надежды Элизабет столь жестоко разрушены; она не сможет даже узнать, что находится вовсе не на пути к свободе и безопасности, какую злую шутку над ней сыграли, пока не почувствует на себе плети нового хозяина, для которого она будет всего лишь очередной рабыней.
Я почувствовал какое-то движение рядом с собой и понял, что пришел Кернус.
Через минуту я услышал его голос.
- Снимите колпак с этого болвана, - сказал он.
Кожаный мешок с меня стянули, и я с наслаждением глотнул воздуха.
Кернус, развалясь, сидел в кресле, насмешливо наблюдая за мной. Рядом стоял человек с большими щипцами в руке и кривым ножом.
- Если ты раскроешь рот во время аукциона, - сказал Кернус, - тебе тут же вырвут язык.
Я с болью в сердце перевел взгляд на деревянные подмостки.
Кернус, отвернувшись, завел разговор со стоящим справа от него Филемоном.
Насколько позволяли деревянные перегородки ложи Кернуса, я осмотрел ближайшие ко мне ряды амфитеатра. Он пестрел туниками представителей самых разных каст Гора. Зал был забит до отказа, даже в проходах стояли люди, среди которых мне удалось различить нескольких свободных женщин. В самой атмосфере зала и в шуме заполняющих его голосов ощущалось скрытое напряжение, ожидание и едва сдерживаемое нетерпение.
Не зная, сколько желающих способен вместить амфитеатр, я определил, что сейчас здесь должно присутствовать не менее четырех, а то и шести тысяч человек, включая и тех, что устроились в боковых проходах между рядами, и тех, что толпились на верхних ярусах. Зал, совершенно очевидно, не бьы рассчитан на такое количество народа, было душно; лица многих присутствующих лоснились от пота.
Из двери в боковой части центрального помоста появились музыканты и устроились рядом на полу, скрестив ноги. Послышались звуки настраиваемых инструментов. Здесь, помимо руководителя группы, было несколько флейтистов, музыкантов, играющих на калике, каске, маленьких барабанах и других инструментах. Каждый из них по-своему готовился к началу вечера и с отрешенным видом проигрывал несколько тактов на своем инструменте или брал серию последовательнь1х аккордов.
Народ в зале все продолжал прибывать. Несколько рабов быстро взобрались по спускающимся с потолка канатам и открыли расположенные в куполообразных
сводах здания большие форточки, сквозь которые я смог различить звезды на ночном горианском небе; ни одной из лун не было видно. В зал постепенно стал поступать свежий, холодный воздух.
- Скоро начнут,^ повернувшись ко мне, с довольным видом сообщил Кернус.
У меня не было ни малейшего желания с ним разговаривать. Он криво усмехнулся.
Среди посетителей, с трудом пробираясь сквозь толпу, сновали торговцы вразнос. При таком скоплении народа у них не возникнет больших проблем со сбытом своих товаров. Скоро им снова придется спускаться на нижние этажи для пополнения запасов.
Наконец разговоры вокруг начали стихать, умолкли музыканты, освещение амфитеатра стало быстро уменьшаться, и, когда зал Погрузился в полумрак, в его центральной части вспыхнуло множество электрических лампочек, заливая деревянный помост морем огней.
Каменный постамент в круге света среди темного зала выглядел массивным и значительным.
Интересно, могут ли выходящие на помост девушки видеть то, что происходит в зале? Я огляделся и в отражающихся отблесках света сумел различить находящиеся вокруг меня в амфитеатре лица, а когда глаза привыкли к полутьме, мне удалось рассмотреть даже более мелкие детали. Для девушек, безусловно, важно знать настроение зрителей и то впечатление, которое они у них вызывают, поскольку это во многом определяет их поведение на помосте^ Сура с первых дней курса обучения Элизабет, Филлис и Вирджинии всячески приветствовала присутствие на их тренировках мужчин, что в значительной степени стимулировало старание её учениц.
Внезапно наступившую тишину разорвал удар хлыста, отчетливый и резкий, и зрители тут же впились глазами в центр зала: аукцион начался.
Одетая в короткую серую тунику, рабыня-танцовщица быстро выбежала в освещенный круг и, рыдая, заметалась вокруг каменного постамента. Руки её были протянуты к притихшей толпе, она словно искала, к кому
именно ей обратиться, и под музыку плавно бросалась то в одну, то в другую сторону. Через минуту позади неё вырос широкоплечий, коренастый аукционист, держащий в руке шокер для рабов. Девушка вскрикнула и поспешно взбежала по ступеням на деревянный помост. За ней неторопливо поднялся аукционист. Дальше бежать девушке было некуда, и она, продолжая исполнять роль загнанной в тупик рабыни, покружив под музыку по деревянному настилу помоста, опустилась на колени перед человеком с шокером в руках. В зале раздались аплодисменты, послышались одобрительные крики, и девушка, задержавшись на мгновение в финальной фазе своего танца, с радостной улыбкой вскочила на ноги.
С натянутым на голову колпаком и скованными за спиной руками я брел по улицам Ара за фургоном, к задней части которого была присоединена цепь от моего ошейника. В фургоне находились восемь не спускавших с меня глаз охранников, и ещё двое шагали рядом со мной, то и дело подгоняя меня тупыми концами своих пик. На переднем сиденье фургона рядом с извозчиком, управлявшим впряженным в повозку рогатым тарларионом, разместился писец, которого я так долго принимал за Капруса и чье настоящее имя было Филемон с Тироса, острова, расположенного в нескольких сотнях пасангов к западу от Порт-Кара. В доме Кернуса, однако, он всем был известен как Капрус, представленный под этим именем Кернусом остальным членам обслуживающего персонала. Некоторое время он входил в штат сотрудников настоящего Капруса, агента Царствующих Жрецов, внезапно исчезнувшего почти год назад. Фальшивым агентом Сардара стал Филемон.
Я отвык ходить босиком, и мне трудно было передвигаться по каменным мостовым, а с натянутым на глаза капюшоном эта задача ещё больше усложнялась.
Раздражали и постоянно попадающиеся под ноги при пересечении поперечных улиц длинные каменные блоки с проемами стандартной ширины, не мешающими беспрепятственному проезду повозки, но зачастую представляющими собой серьезную опасность для того несчастного глупца, кто бредет за ней, прикованный к заднему борту короткой цепью, с колпаком, натянутым до самой груди. Подобные блоки устанавливаются прежде всего на расположенных в нижней части города улицах для того, чтобы по ним можно было передвигаться в сезон проливных дождей. О них-то я неизменно и спотыкался, калеча ноги и слыша доносящиеся со всех сторон насмешливые крики.
В колпаке, состоящем из нескольких слоев плотной кожи, стянутых у меня на горле кожаным ремнем, было неимоверно душно. Кроме того, он специально был сделан таким образом, чтобы раб, на голову которого он надет, мог с трудом улавливать доносящиеся снаружи звуки и не имел возможности говорить. Я задыхался, задыхался от недостатка воздуха и от накопившейся во рту слюны, которую я никак не мог проглотить. Я почувствовал, как кожаный хлыст ударил меня по ногам.
- Раб! - услышал я у себя за спиной.
В Аре, как, собственно, и по всему Гору, раб, которому уготована пытка и последующее сажание на кол, обязан беспрекословно выносить все возможные оскорбления и унижения, которым пожелает подвергнуть его любой свободный человек.
Меня, связанного, с надетым на голову колпаком, даже раб мог сейчас совершенно безнаказанно ударить или даже избить.
У тех, кто хлестал меня сейчас кнутами, осыпал бранью или швырял камнями, было мало оснований полагать, что я не раб. Я был босой, и единственное мое одеяние составляла короткая груботканая туника без рукавов, на груди и спине которой была вышита начальная буква горианского слова "кейджерус", что значит "раб".
Несколько раз я падал, но фургон не останавливался, и я принужден был с мучительными усилиями снова подниматься на ноги, хотя иногда перед этим повозка протаскивала меня, задыхающегося, по нескольку ярдов Дважды какие-то дети ставили мне подножку, а один раз, под веселый смех толпы, то же самое сделал идущий рядом со мной охранник. Путешествию моему к Куруманскому невольничьему рынку не видно было конца.
А в это самое время Элизабет Кардуэл, наверное, с нетерпением ожидает начала торгов, когда она будет выставлена на продажу.
Я горько рассмеялся Когда девушка впервые прибывает на Куруманский невольничий рынок, к её ошейнику прикрепляется жетон с указанием номера партии, выставленной на продажу. У Элизабет, Филлис и Вирджинии должен быть один номер. Сопроводительные документы на всех выставляемых на аукцион должны передаваться сотрудникам Куруманского работоргового дома накануне, чтобы они имели время подготовить все необходимые для продажи рабынь бумаги. Затем в документах проставляется порядковый номер рабыни и заверяется взятыми у неё отпечатками пальцев. Документы девушек дома Кернуса, выставляемых на продажу в Праздник Любви, находились в небольшом кожаном футляре, привязанном к ошейнику каждой из них вместе с номером партии. В эти бумаги и должен быть внесен выдаваемый сотрудниками Куруманского работоргового дома порядковый номер выставляемой на аукцион рабыни. Лана, которую Хо-Ту, обладая значительными полномочиями в доме Кернуса, решил выставить на продажу в Праздник Любви, также была доставлена в Куруманский квартал. Теперь Вирджиния могла быть уверена, что сопернице её очень нескоро достанется внимание возлюбленного ею Ремиуса Я снова споткнулся о широкий каменный блок, упал и долгое время не мог подняться на ноги, задыхаясь от затянувшегося у меня на шее кожаного ремня и цепи, за которую тащила меня неумолимо двигающаяся вперед повозка
- Вот он, Куруманский квартал, - откуда-то словно издалека донеслись до меня приглушенные колпаком слова Филемона.
Фургон остановился, и я, почувствовав, как натяжение стягивающей мою шею цепи несколько ослабло, смог наконец отдышаться Был вечер четвертого дня Праздника Любви - самый разгар работорговых аукционов, когда по решению Кернуса должны быть выставлены на продажу его красавицы дикарки Завтра начнутся заключительные поединки и состязания при переполненных неистовствующими зрителями трибунах Стадионов Тарнов и Клинков, знаменующих собой торжественное окончание Праздника Любви Завтра же на Стадионе Клинков, как сообщил мне Кернус, я должен буду умереть.
Я услышал смех двух девушек, почувствовал, как ноги мои что-то сжало, и тут маленькие женские руки с неожиданной силой толкнули меня вперед Я ударился плечом о задний борт фургона, и обутая в тяжелую сандалию нога охранника резким ударом отшвырнула меня назад. Цепь натянулась, и я, не удержавшись, упал на каменные плиты мостовой. Я начал было подниматься, но стоявший рядом воин надавил мне на плечи и оставил в прежнем положении. Второй воин, рванув меня за колпак, подставил мою голову под обутую сандалию одной из моих невидимых мучительниц. Я услышал её громкий смех. Затем я почувствовал удар по голове, и охранник, удерживая меня за капюшон, подставил мою беззащитную голову под ногу второй развлекавшейся девчонки.
- Ну, хватит, - донесся до меня голос Филемона.Убирайтесь отсюда, рабыни Громко хохоча, те послушно удалились.
Я ощущал вокруг себя движение народа; не то чтобы я был в центре их внимания, просто слышался сплошной гул мужских и даже женских голосов Я почувствовал, как другой конец цепи отсоединяется от заднего борта повязки. Я поднялся на ноги, и охранники, подталкивая в спину, повели меня вокруг громадного, зани мающего целый квартал здания Куруманского невольничьего рынка, куда мы вошли через заднюю, предназначенную для строго ограниченного круга лиц дверь.
Здесь с меня сняли колпак, и я едва удержался на ногах, задохнувшись от хлынувшего мне в легкие чистого, свежего и прохладного воздуха, каким, как показалось мне, было наполнено здание невольничьего рынка. После непроглядной темноты кожаного мешка даже довольно приглушенное освещение коридора показалось мне морем огней, ослепившим меня и поразившим богатством красок и оттенков. Я невольно пошатнулся, и один из охранников ударом кулака отшвырнул меня к стене.
Здесь я смог отдышаться, проверяя одновременно, насколько прочно скованы руки у меня за спиной, пока не почувствовал прикосновения мяча охранника к своей пояснице. Руки оказались скованными надежно.
- Сюда, - приказал Филемон, и мы двинулись по длинному, плавно изгибающемуся коридору.
Мне приходилось видеть здание Куруманского невольничьего рынка снаружи, по никогда не доводилось побывать внутри. С внешней стороны оно напоминало громадную, круглую, приземистую башню, состоящую из нескольких ярусов и окруженную крытой галереей, поддерживаемой высокими массивными колоннами.
Снаружи стены здания и пол были украшены многочисленными огромными мозаичными картинами, выложенными с большим мастерством и представляющими собой различные сцены и события, связанные по тематике, как и следовало ожидать, с основным занятием работорговца. Встречались сцены охоты и поимки будущих рабов, их обучения, наказания и выставления на продажу. Целая серия картин подробно рассказывала о рейде специализирующегося на добывании пленников отряда, начиная с самых первых шагов подготовки похода и кончая его заключительной фазой, представляющей собой успешное возвращение добытчиков в Ар на громадных тарнах со своими закованными в цепи жертвами. Другая серия мозаичных картин повествовала о продолжении столь удачно начатого захвата рабов с мо
мента их регистрации в этом же центральном зале рынка до выставления на продажу свободным жителям славного города Ар. Этому же радостному событию посвящен и ещё целый ряд картин, изображающих в различных вариациях просветленную лицом рабыню, протягивающую руки своему новому благородному хозяину, разумеется, жителю Ара. Немало здесь было и символических изображений закованной в цепи красавицы, олицетворяющей собой всех женщин как таковых, склонившейся к ногам воина-победителя, представляющего собой, естественно, мужчину города Ар.
Жители Ара-я говорю, разумеется, о мужчинах,как, впрочем, и жители большинства горианских городов, рассматривают себя как наилучших, наиболее ярких и неповторимых представителей мужской части населения Гора, придерживаясь в отношении женской части населения, тем более представительниц этого, по их мнению, далеко не прекрасного пола других городов Гора, той труднооспоримой у них точки зрения, что все они едва ли даже достойны быть рабынями столь славных мужчин столь славного города Ар.
Я полагаю, что рабовладельцев, этих довольно искушенных в житейских делах людей, обладающих к тому же развитым чувством космополитизма, подобные произведения искусства должны приводить в умиление.
Бывая в других городах Гора, я думаю, они успели насмотреться на весьма схожие сюжеты мозаичных картин, украшающих центральные работорговые дома каждого из городов, отличающиеся лишь тем, что там коленопреклоненная, насмерть перепуганная девица из Ара будет изображена распластанной у ног сурового воина, представителя того города! Насколько серьезно воспринимает мужское население Гора подобные особенности персонажей украшающих их город произведений искусств, зависит, конечно, от самого человека, но даже среди тех, кто при зрелом размышлении над ними и посмеется, безусловно, не найдется ни одного мужчины, который не рассматривал бы представительниц женской части населения других отдаленных от него городов как
совершенно отличных от свободных женщин его собственного города: каждый мужчина, не задумываясь, воспринимает любую пришлую, иногороднюю женщину как существо неизвестное, враждебное и достойное лишь рабских цепей и кнута.
С наружной части здания Куруманского невольничьего рынка в дни аукционов на всеобщее обозрение также выставлялись рабыни, размещавшиеся либо в подвешенных к крыше галереи пластиковых клетках, либо в клетках обычных, металлических, расставленных в длинный ряд у внешней стены здания. Подобные экспонаты служили скорее для привлечения на участие в торгах потенциальных покупателей, но при желании их, безусловно, также можно было приобрести.
С Филемоном во главе мы миновали массивные, окованные железом ворота в задней части рынка и оказались внутри одного из центральных залов. Мы прошли мимо длинного ряда столов и многочисленных комнат. Последние предназначались, как я успел заметить, для всевозможных медицинских обследований и приведения в надлежащий вид выставляемых на продажу рабынь там их можно было вымыть и дать возможность обсушиться.
То и дело попадались конторы служащих, занимающихся оформлением ведомостей и сопроводительных документов. Но чаще всего встречались небольшие комнатки со столами, заваленными шелковыми накидками, наборами косметических средств, флаконами с ароматическими жидкостями. Проведение торгов на Куруманском рынке тщательно планируется, партии выставляемых на продажу рабынь подбираются и готовятся к выходу весьма скрупулезно. При этом учитывается все, чтобы привлечь интерес покупателя. Сменяющие друг друга на помосте девушки никогда не выходят в схожих одеяниях, они должны контрастировать по цвету волос и прическе, украшениям, комплекции и умению держаться.
Немалую проблему создает обилие косметических средств и их использование. Торговля живым товаром,
как и любым другим, - занятие весьма сложное и требующее от её организаторов больших затрат времени, тонкого вкуса, опыта и воображения.
С того места, где мы шли, из задней части зала мне не было видно, как проходили торги. Нам не встретились готовившиеся ко вступлению на помост девушки, находящиеся вплоть до самого своего выхода в закрытых помещениях, расположенных, как правило, на подземных этажах. Вскоре по обеим сторонам вдоль нашего прохода потянулись длинные ряды металлических экспозиционных клеток, сейчас пустующих и используемых лишь между десятым и четырнадцатым часом каждого дня аукциона для предоставления "возможности будущим покупателям оценить находящийся в них товар, который будет выставлен на продажу тем же вечером. В дневное время клетки устанавливаются в центральной части зала, куда вход свободный. Клетки, как и подходы к ним, на это время устилаются коврами, и в каждую помещается девушка, обнаженная и без макияжа; в это время им позволяют пользоваться только ароматическими средствами. Это один из ответственнейших моментов процедуры продажи, и готовятся к нему весьма тщательно: с предварительно вымытой девушки снимают ошейник, ей делают аккуратную прическу, а если нужно, и укладку волос. Именно тогда продавцом должны быть учтены все мелочи, представляющие его товар в наиболее выгодном свете, поскольку в этот момент предполагаемый продавец будет прикидывать в уме истинную цену рабыни, верхний предел которой они смогут установить для себя во время вечерних торгов. Как сказала мне однажды Элизабет, реальной ценой рабыни является та, которую можно назначить ей именно днем, поскольку в вечернее время основную роль в набавлении цены выполняет уже мастерство ведения торга самим аукционистом, девушка же только выполняет его команды и от волнения часто выставляет себя в менее выгодном свете.
Я надеялся, что Элизабет, Филлис и Вирджинию, находящихся сейчас, очевидно, вместе с остальными в
подземных этажах, уже хорошо покормили, так как через каких-нибудь два-три дня их начнут готовить к требующему больших затрат как физических, так и моральных сил марафону Через час-другой их небольшими партиями станут выводить с нижних этажей по длинному тоннелю, сообщающемуся с проходом, вдоль которого расположены комнаты для ожидающих выхода, где каждая группа в отдельности под руководством наставников сможет подобрать себе одеяния и заняться наложением макияжа.
Зал в это время готовился к началу аукциона; экспозиционные клетки убирались в глубину помещения, к задним рядам кресел, установленным вдоль стен коридора, а в центре зала освобождался деревянный, традиционно посыпаемый слоем опилок помост Вокруг собралось множество людей, в большинстве своем жителей Ара, переговаривающихся между собой, обменивающихся приветствиями, заводящих новые деловые знакомства и дающих друг другу последние советы и наставления прежде, чем занять свои места в обегающих зал по всей окружности рядах кресел Лучшие, наиболее дорогие места в передних рядах имели номер, указываемый также в приобрегаемых в кассе билетах, однако большинство мест были без номера и занимались в порядке заполнения зала покупателями. У тех, кто прохаживался сейчас в центре зала, я полагаю, наверняка были билеты с проставленными па них номерами кресел Мы с Филемоном и охранниками оставили центральную, экспозиционную часть зала и начали подниматься в амфитеатр. Все это 01 ромпое помещение заливали потоки яркого электрическою света; позднее, с началом торгов, освещен будет лишь помост и прилегающая к нему небольшая терри-юрия Ряды кресел, опоясывая зал, уходили далеко вверх, составляя несколько расположенных на разной высоте ярусов, в каждом из которых имелся свой выход на боковые проходы.
Отдельные, наиболее престижные части ярусов были перегорожены как своеобразные ложи, предназначенные для наиболее важных клиентов невольничьего рынка,
как правило, представителей крупных работорговых домов из других городов. В украшениях амфитеатра, как, пожалуй, и всего рынка, преобладали желто-голубые тона, традиционно считающиеся цветами горианских рабовладельцев, однако основной фон амфитеатра, полов центральной части зала и боковых проходов был темнокрасным. Круглый блок, на котором устанавливался помост, достигал семи-восьми футов в высоту, а в диаметре превышал двадцать футов. К самому помосту, состоявшему из огромных деревянных брусьев, тщательно обструганных, вели широкие ступени без перил, стоптанные и до зеркального блеска отполированные бесконечным количеством прошедших по ним босых ног невольниц. Широкая, гладкая поверхность помоста была посыпана густым слоем опилок, на которых должна была стоять каждая сменяющая хозяина рабыня, к какой бы высокой категории она ни принадлежала.
- Сюда, - сказал Филемон.
Он привел нас в ложу Кернуса - самую широкую и наиболее впечатляющую во всем амфитеатре, отделенную сзади и с обеих боков высокими прочными перегородками. Здесь, у мраморного подножия низкого, напоминающего трон царственного кресла я был поставлен на колени. Конец цепи, стягивающей мне горло, был прикреплен к вделанному в спинку кресла кольцу.
Я заметил, что большая часть кресел в верхних, не имеющих номера рядах уже заполнена людьми, в основной своей массе будущими мелкими покупателями. В столь ранний час подобное обилие народа казалось странным; очевидно, присутствующих в этот вечер будет необычайно много даже для четвертого дня Праздника Любви. Никто из них не обратил внимания на мое появление в ложе Кернуса в сопровождении охранников. он - убар, а для Гора нет ничего необычного в том, что могущественный победитель принуждает своего поверженного врага стать свидетелем распродажи ранее принадлежавших ему женщин, прежде чем он будет продан сам или убит.
Филемон посмотрел на меня проницательным, прищуренным взглядом и рассмеялся, широко открывая свой тонкогубый, похожий на щель рот.
- Кернус не придет до начала торгов, - сказал он,поэтому нам придется немного подождать.
Я ничего не ответил.
- Наденьте на него колпак, - обратился он к охранникам.
Я пытался было сопротивляться, но мешок из толстой кожи снова был плотно натянут мне на лицо и завязан ремнями под подбородком.
Итак, в колпаке, со стянутыми за спиной руками, прикованный цепью к креслу моего врага, я простоял на коленях, наверное, два часа. Все это время до меня доносился неясный, приглушенный шум заполняющих амфитеатр людей. Интересно, находились ли уже Элизабет, Филлис и Вирджиния в комнатах для ожидающих выхода, делая последние приготовления, или нет? Маловероятно. Скорее всего, они будут выставлены на продажу значительно позже, в самом разгаре аукциона. Следовательно, и в комнатах для ожидающих они появятся позднее, поскольку последние штрихи макияжа наносятся уже буквально перед самым выходом на помост.
Меня охватили ярость и печаль: ярость из-за неожиданного поворота событий, блестящей проницательности моих врагов и моего собственного провала и печаль, глубочайшая печаль о судьбе Элизабет и других девушек. Сердце мое обливалось кровью от сознания того, что надежды Элизабет столь жестоко разрушены; она не сможет даже узнать, что находится вовсе не на пути к свободе и безопасности, какую злую шутку над ней сыграли, пока не почувствует на себе плети нового хозяина, для которого она будет всего лишь очередной рабыней.
Я почувствовал какое-то движение рядом с собой и понял, что пришел Кернус.
Через минуту я услышал его голос.
- Снимите колпак с этого болвана, - сказал он.
Кожаный мешок с меня стянули, и я с наслаждением глотнул воздуха.
Кернус, развалясь, сидел в кресле, насмешливо наблюдая за мной. Рядом стоял человек с большими щипцами в руке и кривым ножом.
- Если ты раскроешь рот во время аукциона, - сказал Кернус, - тебе тут же вырвут язык.
Я с болью в сердце перевел взгляд на деревянные подмостки.
Кернус, отвернувшись, завел разговор со стоящим справа от него Филемоном.
Насколько позволяли деревянные перегородки ложи Кернуса, я осмотрел ближайшие ко мне ряды амфитеатра. Он пестрел туниками представителей самых разных каст Гора. Зал был забит до отказа, даже в проходах стояли люди, среди которых мне удалось различить нескольких свободных женщин. В самой атмосфере зала и в шуме заполняющих его голосов ощущалось скрытое напряжение, ожидание и едва сдерживаемое нетерпение.
Не зная, сколько желающих способен вместить амфитеатр, я определил, что сейчас здесь должно присутствовать не менее четырех, а то и шести тысяч человек, включая и тех, что устроились в боковых проходах между рядами, и тех, что толпились на верхних ярусах. Зал, совершенно очевидно, не бьы рассчитан на такое количество народа, было душно; лица многих присутствующих лоснились от пота.
Из двери в боковой части центрального помоста появились музыканты и устроились рядом на полу, скрестив ноги. Послышались звуки настраиваемых инструментов. Здесь, помимо руководителя группы, было несколько флейтистов, музыкантов, играющих на калике, каске, маленьких барабанах и других инструментах. Каждый из них по-своему готовился к началу вечера и с отрешенным видом проигрывал несколько тактов на своем инструменте или брал серию последовательнь1х аккордов.
Народ в зале все продолжал прибывать. Несколько рабов быстро взобрались по спускающимся с потолка канатам и открыли расположенные в куполообразных
сводах здания большие форточки, сквозь которые я смог различить звезды на ночном горианском небе; ни одной из лун не было видно. В зал постепенно стал поступать свежий, холодный воздух.
- Скоро начнут,^ повернувшись ко мне, с довольным видом сообщил Кернус.
У меня не было ни малейшего желания с ним разговаривать. Он криво усмехнулся.
Среди посетителей, с трудом пробираясь сквозь толпу, сновали торговцы вразнос. При таком скоплении народа у них не возникнет больших проблем со сбытом своих товаров. Скоро им снова придется спускаться на нижние этажи для пополнения запасов.
Наконец разговоры вокруг начали стихать, умолкли музыканты, освещение амфитеатра стало быстро уменьшаться, и, когда зал Погрузился в полумрак, в его центральной части вспыхнуло множество электрических лампочек, заливая деревянный помост морем огней.
Каменный постамент в круге света среди темного зала выглядел массивным и значительным.
Интересно, могут ли выходящие на помост девушки видеть то, что происходит в зале? Я огляделся и в отражающихся отблесках света сумел различить находящиеся вокруг меня в амфитеатре лица, а когда глаза привыкли к полутьме, мне удалось рассмотреть даже более мелкие детали. Для девушек, безусловно, важно знать настроение зрителей и то впечатление, которое они у них вызывают, поскольку это во многом определяет их поведение на помосте^ Сура с первых дней курса обучения Элизабет, Филлис и Вирджинии всячески приветствовала присутствие на их тренировках мужчин, что в значительной степени стимулировало старание её учениц.
Внезапно наступившую тишину разорвал удар хлыста, отчетливый и резкий, и зрители тут же впились глазами в центр зала: аукцион начался.
Одетая в короткую серую тунику, рабыня-танцовщица быстро выбежала в освещенный круг и, рыдая, заметалась вокруг каменного постамента. Руки её были протянуты к притихшей толпе, она словно искала, к кому
именно ей обратиться, и под музыку плавно бросалась то в одну, то в другую сторону. Через минуту позади неё вырос широкоплечий, коренастый аукционист, держащий в руке шокер для рабов. Девушка вскрикнула и поспешно взбежала по ступеням на деревянный помост. За ней неторопливо поднялся аукционист. Дальше бежать девушке было некуда, и она, продолжая исполнять роль загнанной в тупик рабыни, покружив под музыку по деревянному настилу помоста, опустилась на колени перед человеком с шокером в руках. В зале раздались аплодисменты, послышались одобрительные крики, и девушка, задержавшись на мгновение в финальной фазе своего танца, с радостной улыбкой вскочила на ноги.