Норман Джон. Вождь

   — Конечно, не буду, — ответила судебный исполнитель.
   — Хотела бы я, чтобы он так смотрел на меня! — шутливо вздохнула соседка.
   — Я не рабыня, — раздраженно возразила судебный исполнитель.
   — В глубине души все мы рабыни.
   — Не может быть.
   — Неужели вы никогда не размышляете, сколько бы за вас могли заплатить? Какова цена вам как женщине?
   Судебный исполнитель сердито молчала. Она и впрямь иногда, чувствуя себя одинокой, никому не нужной и забытой, думала, сколько она может стоить и найдется ли мужчина, готовый заплатить за нее. Много раз она представляла себе невольничьи торги, лица мужчин, скрытые в темноте, и крик ведущего торгов.
   — Он похож на варварское божество — такой рослый, с поразительно правильными чертами лица, — сказала судебный исполнитель.
   — Разве каждая женщина не будет готова трепетать перед таким мужчиной и повиноваться ему? — заявила соседка.
   — Только не настоящая женщина!
   — Те женщины, которых вы называете «настоящими», просто еще не встретили своего хозяина.
   — Что за вздор! — воскликнула судебный исполнитель, понимая, что ее соседка права.
   — Разве вам трудно представить, что вы принадлежите этому человеку? — поинтересовалась соседка.
   — Конечно.
   — А я считаю, что вы способны на такое, — заметила соседка, поглаживая ей руку.
   — Нет! — решительно заявила судебный исполнитель.
   — Думаю, вы бы стали повиноваться ему. Наказания вскоре заставили бы вас смириться, — улыбнулась соседка.
   Судебный исполнитель проглотила ком в горле и опустила голову. Она не сомневалась, что стала бы повиноваться, угождать, не дожидаясь побоев. Он вполне мог побить ее, если бы остался недоволен, но она не нуждалась в побудительных мотивах.
   Скамьи постепенно заполнялись. Вскоре должно было начаться зрелище.
   — По-вашему, сколько бы могли за вас заплатить? — раздраженно поинтересовалась судебный исполнитель.
   — Не знаю, милочка. Надеюсь, что дорого.
   — Понятно.
   — Конечно, не так много, как за вас — вы очень красивы, — добавила соседка.
   Судебный исполнитель оглядела свою соседку. Ей уже было под сорок лет, она получила хорошее образование, была еще свежа и подтянута. Вряд ли бы за такую женщину заплатили мало. Кроме того, она была не с Тереннии — это обстоятельство могло стать причиной разницы в их цене. Как подозревала судебный исполнитель, женщины с Тереннии невысоко ценились на невольничьих рынках, но ей было неприятно об этом думать. Если уж женщине с Тереннии выпала горькая участь стать рабыней, ее можно было бы вышколить, как и всех прочих. Разве при усердном обучении через некоторое время она не стала бы цениться наравне с самыми дорогими рабынями?
   — Смотрите! — сказала соседка.
   Капитан, его помощник и несколько офицеров вошли в зал.
   — Вы позволите мне сесть рядом с вами? — спросил один из младших офицеров.
   — Прошу вас, — ответила соседка судебного исполнителя.
   Свободных мест оставалось мало — кроме зарезервированных в первом ряду, где устроились капитан и его первый помощник. Судебный исполнитель и ее приятельница сидели неподалеку от почетных мест, так как пришли заранее, задолго до начала зрелищ, и смогли выбрать место по вкусу.
   Офицер сел справа от соседки судебного исполнителя. Он мог бы занять место между дамами, но поскольку одна из них была с Тереннии и, следовательно, могла почувствовать неудобство в присутствии мужчины, он предпочел сесть от нее подальше.
   Вскоре свет в зале начал гаснуть.
   — Начинается! — шепнула соседка судебного исполнителя.

Глава 11

   Огни продолжали гаснуть, пока вся секция не погрузилась во мрак, а затем внезапно зажглись вновь.
   На песке арены у входа стоял на коленях крупный, бородатый мужчина. Его длинные, чуть ли не до пояса волосы перехватывала кожаная тесьма. Мужчина был одет в тунику из грубо сшитых шкур. Цепи сковывали его по рукам и ногам.
   Завидев его, женщины зашептались.
   — Он одет, как варвар, — сказала соседка судебного исполнителя.
   — Он и есть варвар, — подтвердил офицер. — Его приняли на борт у Тиноса.
   По обеим сторонам от коленопреклоненного варвара стояли два стражника, вооруженные не электрическими дубинками, а револьверами. В Телнарии существовало несколько видов огнестрельного оружия, обычно оно имелось у имперских офицеров. Такие револьверы содержали десять электрических зарядов, при каждом выстреле из дула появлялся узкий, яркий луч.
   Этот луч в момент действия мог не только разрезать дерево, но и оплавить металл. Это было особенно важно на космическом корабле. Оружие в Империи, как уже говорилось, было немногочисленным, и одной из причин подобной политики была безопасность властей Империи. Производство оружия было монополизировано государством. Однако примитивных видов — дубинок, пращей, колющего, режущего оружия — было намного больше, чем технически сложного. Многие граждане Империи были знакомы только с простейшими видами. Чтобы ограничить его использование, некоторые рода войск Империи были оснащены мощным вооружением. Энергия высоко ценилась в Телнарии — большинство ее источников иссякли столетия назад на тысячах планет. Однако не следует забывать, что Империя обладала и оружием, способным сбивать планеты с их орбит и распылять их на песчинки…
   — Он одет в шкуры зверей, которых сам убил, — объяснял младший офицер.
   — Как интересно! — восклицала женщина в брючном костюме.
   Однако, как можно заподозрить, ее интересовало не столько происхождение шкур, сколько грубо упрятанное в них мускулистое тело пленника.
   Судебный исполнитель заерзала. Ее сердце, как и сердца многих зрительниц, пугливо и отчаянно забилось.
   Где-то в галактике существовали мужчины, подобные этому! Что может чувствовать женщина в этих руках?
   — С вами все в порядке? — спросил младший офицер.
   — Да, — ответила она.
   Образованные, утонченные женщины взирали на варвара с легким испугом, несмотря на то, что он был закован в цепи. Как отличался он от мужчин, с которыми эти женщины были близко знакомы!
   При виде этого человека судебный исполнитель внезапно поняла, какое отвратительное белье она осмелилась надеть под свою униформу.
   Каким пугающим казался варвар — его мысли и манеры, несомненно, полностью отличались от мыслей и манер цивилизованных мужчин. Кто знает, как варвары относятся к женщинам?
   — Вы боитесь? — спросил младший офицер, взглянув на судебного исполнителя.
   — Нет, что вы! — ответила она.
   — Он же совсем беспомощен! — добавил офицер.
   — Женщины варваров одеваются так же? — деланной беспечностью поинтересовалась судебный исполнитель.
   — Женщины обычно одеваются в ткани — хорошие, привезенные издалека, а некоторые сами прядут и ткут полотно себе на одежду. Самый распространенный наряд свободных женщин — платья, скрывающие фигуру так, чтобы не вызывать желания у мужчин.
   — Разве не все женщины варваров свободны?
   — Нет.
   — Значит, среди них есть рабыни?
   — Конечно, ведь это варвары, — подтвердил офицер.
   — А какова одежда рабынь?
   — Иногда они носят длинные платья, как у свободных женщин.
   — Но не всегда? — уточнила судебный исполнитель.
   — Нет.
   — И как же они тогда одеваются?
   — Как рабыни, если, конечно, им позволяют одеться, — пожал плечами младший офицер.
   — Сколько женщин имеют такие мужчины? — спросила судебный исполнитель.
   — Несколько, по-разному бывает.
   — И жен, и рабынь?
   — Иногда да, — ответил офицер.
   Несмотря на прочные оковы варвара и присутствие вооруженных стражников, многие из женщин волновались, глядя на коленопреклоненную фигуру.
   Они осознавали себя цивилизованными женщинами и поэтому презирали таких мужчин. Этот варвар должен был относиться к ним просто как к женщинам, которых можно использовать — какой ужас!
   В этот момент главная дверь открылась, и в зале появился молодой офицер флота — тот, что, вероятно, находился в отпуску.
   Судебный исполнитель затаила дыхание.
   Вчера вечером она видела его в обычной штатской одежде, уместной за столом капитана, теперь же он облачился в белый с золотым галуном мундир. Судебный исполнитель с изумлением заметила три пурпурных шнура у его плеча.
   Когда он вошел, сам капитан и его офицеры вскочили; стражники на арене тоже повернулись.
   — Слава Империи! — воскликнул капитан.
   — Слава Империи! — отозвались другие офицеры и стражники. Даже младший офицер, сидящий рядом с женщинами, вскочил, завидев входящего, и присоединился к приветствиям.
   — Слава Империи! — отозвался молодой офицер флота, и его возглас повторили на трибунах.
   — Видите шнуры? — прошептала женщина в брючном костюме.
   — Да, я их заметила, — ответила судебный исполнитель.
   Она на мгновение даже лишилась дара речи, заметив их: ей ли, патрицианке, было не разбираться в знаках отличия? Однако она не понимала, что делает на борту обычного корабля человек, ранг которого выше не только ее собственного, но даже ранга Туво Авзония.
   Офицер флота повернулся к пленнику, уже поставленному на ноги — видимо, стоять на коленях он должен был до прихода офицера. Воинское звание офицера было невысоким — что-то вроде младшего лейтенанта. С другой стороны, шнуры ясно давали понять, что каким бы ни было это звание, его обладатель происходит из самого знатного рода.
   — Три шнура! — восхищенно проговорила женщина в брючном костюме.
   — Да, — в замешательстве откликнулась судебный исполнитель. Три пурпурных шнура, самый высокий ранг… Несомненно, род молодого офицера был не менее знатным, чем род самого императора! Невозможно поверить, чтобы такой человек оказался на борту обычного круизного корабля!
   На глазах нескольких зрителей выступили слезы. Молодой офицер жестом поблагодарил зрителей, и, отдавая дань традиции, лично поприветствовал капитана, а затем уселся рядом с ним.
   В это время из двери напротив главного входа появился Палендий с четырьмя парами гладиаторов — это были мощные мужчины в кожаных повязках, со стянутыми сзади волосами и блестящими от масла телами.
   — Вот это парад! — прошептал младший офицер.
   Гладиаторы, четверо из которых было вооружено тупыми копьями, а остальные — деревянными мечами, начали разминаться на арене.
   Кое-кто из женщин подавил невольный вздох, видя вздымающиеся мускулы, движения крепких бедер. Конечно, им и раньше приходилось видеть бойцов, но теперешнее зрелище казалось ни с чем не сравнимым.
   Судебный исполнитель высматривала гладиатора, который был телохранителем Палендия и вчера стоял справа от хозяина. Его нигде не было.
   Но вскоре он вместе с товарищем прошел между трибунами, спокойно разглядывая толпу. Судебный исполнитель сидела очень прямо в своей униформе и «балдахине», всем своим видом показывая, что она не замечает гладиатора, сосредоточив свое внимание на арене. Значит, он смотрел на нее, как на обычную рабыню? Так пусть поймет, что она неизмеримо выше его, что она патрицианка с Тереннии!
   Разумеется, один раз ей пришлось обернуться, чтобы убедиться в его внимании, и, как следовало ожидать, их взгляды встретились. Вспыхнув, женщина отвернулась.
   Хорошо хоть, что она надела униформу и «балдахин»! Но она знала, что под этой одеждой у нее находится особое белье, о котором мы уже упоминали. Внешне это белье выглядело вполне безобидно, но только не для женщины с Тереннии: для нее этот поступок был дерзким и совершенно неприличным. Оно мягко и соблазнительно касалось ее кожи — такое возмутительно непристойное белье могла бы надеть только рабыня. Судебный исполнитель чувствовала, как ее грудь облегают мягкие, шелковистые ленты, она ощущала, как тонкая ткань прижимается к ее телу внизу с нежной интимностью чужой и — настолько возбуждающим было это прикосновение. Эти две вещи, лифчик и трусики, как можно предположить, были куплены на корабле. Судебному исполнителю понадобилось набраться смелости для такой покупки. Вправду ли продавщица с любопытством взглянула на нее или ей это только показалось? Кроме нее, о покупке никто не знал. Носила ли сама продавщица такое белье? Может, в выражении ее лица или в голосе было что-то странное, подозрительное? (Интересно, что было на продавщице под верхней одеждой?). Конечно, это ее тайна, тайна от всего мира. Она никогда не осмелится показаться в таком виде Туво Авзонию, да и он не пустит женщину в таком белье к себе в постель. Это все равно, что спать с закованной в цепи пленницей.
   Гладиатор не мог знать, что надето под ее униформой и «балдахином». Но сама женщина знала и горячо пожалела об этом.
   О, она десятки раз снимала и надевала белье у себя в каюте, иногда даже отваживаясь взглянуть на себя в зеркало, но так и не привыкла к собственному виду. В самом деле, это гибкое, стройное, грациозное создание не могло быть ею. Она решила не надевать белья, но когда уже приготовилась снять его в последний раз, то внезапно поняла, что если она хочет занять место в зале, ей надо поторопиться. Поколебавшись, она надела поверх тонкой ткани униформу и «балдахин» и поспешила в зал.
   Как красив был гладиатор, каким сильным и рослым он казался по сравнению с ней!
   Судебный исполнитель выпрямилась. Теперь она была даже рада чувствовать на себе белье — его никто не видел, но оно было таким удобным! Вот хорошая причина, чтобы постоянно носить его. Никто даже не подумает, что она способна на такое.
   Телохранитель был теперь недалеко от нее — слева, где между трибунами оставили проход. Их взгляды снова встретились.
   — Где твой ошейник? — спросил он.
   Она смутилась и сделала вид, что не расслышала. Несомненно, он вспомнил об ожерелье, которое она надевала вчера вечером. Оно не подходило к униформе и «балдахину». Кроме того, это было все-таки ожерелье, а не ошейник.
   Ошейники носят только рабы — он должен знать об этом.
   Младший офицер взглянул на гладиатора, но тот так решительно и сурово встретил его взгляд, что офицер поспешил отвернуться.
   Женщина в брючном костюме наклонилась к судебному исполнителю и едва заметно кивнула головой в сторону гладиатора.
   — Он считает вас привлекательной, — доверительно прошептала она.
   — Привлекательной?
   — Да.
   — Я с Тереннии, — ответила судебный исполнитель. — Я даже не понимаю, что это значит.
   — Чрезвычайно привлекательной, — настаивала соседка.
   — Меня это совершенно не интересует.
   — Тогда почему вы покраснели?
   — Я не покраснела, — возразила судебный исполнитель, чувствуя, как горят ее щеки.
   — Он хочет вас.
   — Он просто грубое животное!
   — Он смотрит на вас так, будто вы обычная рабыня, — заметила соседка.
   — Вероятно, желает купить меня, — сухо пошутила судебный исполнитель.
   — Почему бы и нет, если он способен доставить вам удовольствие?
   Судебный исполнитель предпочла не отвечать на это замечание — ее привела в ярость сама мысль о том, что ее могут купить.
   — Вероятно, он просто свяжет вас, заткнет рот и унесет, — улыбнулась соседка.
   — Может быть.
   — Он хочет вас, — настойчивым шепотом повторяла она.
   — Пусть хочет, сколько ему угодно, — ответила судебный исполнитель.
   — Вы не стали бы говорить так, если бы стояли перед ним на коленях, обнаженной, со связанными руками, — возразила соседка.
   — Прошу вас, перестаньте!
   — И вы бы стали его рабыней, — продолжала соседка. Судебный исполнитель вздрогнула. — Вы бы хорошо служили ему — он это понимает.
   В этот момент молодой офицер флота обернулся, и, к удовольствию судебного исполнителя, их взгляды встретились. Это позволило женщине наконец-то избавиться от унизительного смущения, возникшего при разговоре с соседкой. Молодой офицер, несомненно, запомнил ее с прошлого вечера, заметил пурпурную кайму, столь деликатно, но ясно свидетельствующую о ее родовитости. Да, она тоже принадлежала к аристократии! Это давало женщине возможность поставить на место соседку, происходившую из незнатных хонестори. Соседка должна понять, что не имеет права общаться с ней так откровенно и интимно, как будто они равны, и не просто равны — будто они обе стоят обнаженными на невольничьих торгах, дожидаясь, пока их вызовут на помост и купят. Офицер сидел всего в нескольких шагах от нее, в первом ряду, на почетном месте между капитаном и его первым помощником.
   — Слава Империи! — отчетливо произнесла женщина.
   Офицер вновь засмотрелся на упражнения гладиаторов. Соседка судебного исполнителя, женщина в брючном костюме, тактично не обратила внимания на этот эпизод.
   Судебный исполнитель сжалась от унижения и быстро вытерла слезы, выступившие на глазах. Она тоже промолчала.
   Неужели знатный офицер флота мог заподозрить, что надето под ее униформой? Неужели поэтому он и не стал отвечать на приветствие и даже сделал вид, что не узнал ее?
   Она взглянула на гладиатора, по-прежнему стоящего в проходе. На его губах играла легкая, почти незаметная улыбка — улыбка презрения. Судебный исполнитель быстро отвернулась и уставилась на арену, будто заметив там нечто занимательное.
   Еще никогда в своей жизни она не испытывала такого стыда и унижения.
   Дело в том, что в Империи имелись твердые понятия о положениях, рангах и сословной иерархии. Ими было нелегко пренебречь.
   — Дамы и господа! — провозгласил Палендий. — Добро пожаловать на сегодняшнее состязание! Позвольте представить вам особого гостя, почтившего сегодня нас своим присутствием, — продолжал он, указывая на коленопреклоненного пленника в шкурах и цепях. — Ортог, принц Дризриакский, отступник из дома Ортогов.
   Последовал смех и вежливые аплодисменты. Кулаки варвара, притиснутые друг к другу массивными наручниками, сжались в бессильной ярости. Это тоже вызвало взрыв веселья у зрителей.
   Даже человек, не знающий языка Телнарии, слыша напыщенную речь Палендия и видя веселье толпы, не усомнился бы в том, что варвара выставили на посмешище.
   (Читателю будет полезно узнать о некоторых исторических именах, упомянутых здесь. Ортог был принцем племени дризриаков, одного из одиннадцати племен алеманнов. Он откололся от своего дома и претендовал на королевский престол Ортунгена).
   — Он осмелился выступить против Империи, — продолжал Палендий. — А теперь стоит перед нами — униженный, в цепях, беспомощный, как раб!
   Зрители вновь радостно зашумели.
   — Сейчас мы увидим, как он преклоняется перед Империей! — объявил Палендий.
   Однако спина коленопреклоненного осталась совершенно прямой. Палендий в упор взглянул на пленника, но тот не шелохнулся. По кивку капитана Палендий подозвал двух стражников. Общими усилиями им удалось пригнуть голову пленника к песку. Но как только они отпустили его, он снова выпрямился.
   В его глазах светился огонь злости и почти невыносимой ненависти цивилизованным пассажирам «Аларии». Эта ненависть горела, подобно сторожевым кострам у границ Империи.
   — Будь у нас ваше оружие.. — тяжело выдохнул пленник.
   — Такие люди очень опасны, — сказал офицер флота капитану.
   — Да, это бесстрашные и жестокие противники, — кивнул капитан.
   — К счастью, они тратят слишком много времени, сражаясь друг с другом, — заметил первый помощник.
   — Император вынужден подписать закон о всеобщем гражданстве, — вздохнул офицер флота.
   — Да, это непоправимая ошибка, — ответил капитан.
   — Разумеется, — кивнул офицер.
   Все эти намеки останутся туманными, если не упомянуть, что гражданство в Империи доставалось не просто. Оно означало гораздо больше, нежели престиж или социальное положение. Без него нельзя было владеть землей и подавать иск в суд, присутствовать на судебных заседаниях, составлять завещания, распоряжаться собственностью и тому подобное. Продвижение по службе тоже напрямую зависело от гражданства. При приеме на работу в обширных службах гражданство было обязательным условием. Человек без гражданства чувствовал себя немногим лучше животного. Оно означало не просто определенную форму политических и юридических прав, но и признание в обществе. Только постепенно, через столетия и даже тысячелетия гражданство распространилось повсеместно. Вначале им обладали лишь избранные сословия Телнарии, потом — остальная аристократия, затем все население нескольких главных, а позднее и прочих Телнарианских планет. Далее гражданство приобрели жители провинциальных планет. Офицер флота и капитан говорили о военной службе как способе получения гражданства. Служба в регулярной армии продолжалась двадцать лет, отставники обеспечивались пенсиями. Сыновья обычно шли по стопам отцов.
   На планетах, где были введены обязательства, сыновья военных неизбежно становились военными. Служащие регулярных войск получали гражданство после первого года службы, служащие вспомогательных — по окончании девяти лет. Значение гражданства было таким, что энергичные и тщеславные горожане часто рассматривали военную службу как путь получения гражданства даже для своих потомков. Такая политика обеспечивала постоянный приток новобранцев в войска. Следует упомянуть о двух препятствиях: обычно люди понимали, что такой путь отнимет у них много времени и сил. Те, кто жаждал получить гражданство, знал ему цену и не соглашался с легкостью лишиться этой привилегии. Поэтому бывшие военные оставались лояльными по отношению к политике Империи, становясь хорошими гражданами. Теперь понятны опасения офицера и капитана: если гражданство будет официально введено по всей Империи, военная служба лишится всякой притягательности для мужчин. Гражданство обесценится, станет обычным явлением. Конечно, те, кто раньше добивался гражданства с трудом, будут рады принять его в подарок, подобно хлебу и зрелищам в городах. Возбуждение и воинственность этих сословий может представлять силу, которой способны воспользоваться искушенные в таких вопросах политики. «Власть народу» — вечно популярный лозунг тех, кто использует народ ради достижения собственных целей. Теперь нам понятны причины подобного разговора и давления, которому подвергались при подписании закона о гражданстве император и сенат…
   Варвар Ортог, в ярости напоминающий зверя, попытался встать, но вновь был силой поставлен колени. Он зловеще оглядывал трибуны.
   Женщины вздрагивали.
   — Не бойтесь, милые дамы, — сказал Палендий. — Этот монстр не опасен.
   Варвар рванул цепи. Тревожный шепот прошел по трибунам.
   — Не надо бояться этого зверя! — вновь призвал Палендий. — Вы находитесь под защитой Империи!
   Неожиданно варвар крикнул и, привстав, дернул цепь. Несколько женщин взвизгнули от страха. Стражники заставили варвара встать на колени.
   — Вам незачем тревожиться, прекрасные дамы! Империя, незыблемая и вечная, оградит вас от этого чудовища!
   В глазах женщин оставался ужас. Маленькие соленые ручки прижимались к груди.
   — Он же беспомощен! — объявил Палендий. — Он надежно закован в прочные цепи!
   Варвар захрипел и вновь вскочил. Женщины закричали. Варвара поставили на колени, пинком заставив его прекратить рвать цепь.
   — Вы же видите, что он беспомощен! И он сам это знает, — сказал Палендий.
   Вздох облегчения пронесся по трибунам.
   — Смотрите, он стоит на коленях перед Империей, как и полагается!
   Зрители засмеялись. Варвар в ярости барахтался в песке. По знаку капитана стражники успокоили его парой ударов. По виску варвара побежала струйка крови.
   — Чрезвычайно опасный человек, — восхищенно проговорил офицер флота.
   — Вы правы, — ответил капитан.
   Он кивнул, и двое гладиаторов Палендия с копьями выступили вперед. Они били коленопреклоненного, связанного человека до тех пор, пока он не скорчился на залитом кровью песке.
   Но вот варвар поднял окровавленную, облепленную песком голову и в упор взглянул на офицера и капитана. В его глазах горела дикая ненависть. Офицер флота с пурпурными шнурами у плеча спокойно выдержал этот взгляд. Варвар обвел глазами трибуны и вдруг замер. Он испытующе смотрел на гладиатора, стоящего в проходе, со смесью ненависти и благоговения. Это смутило гладиатора — он еще никогда не видел варваров. В конце концов, совсем недавно он был еще не бойцом, а просто крестьянином из деревни близ фестанга Сим-Гьядини. Изумление пленника при виде гладиатора отметил и молодой офицер флота, который следил за обоими. Он не уловил ничего необычного во внешности гладиатора, ничего, достойного столь трепетного внимания варвара. Заинтересовавшись, молодой офицер обратился к гладиатору:
   — Ты знаешь его?
   — Нет, господин.
   — Вы никогда не встречались?
   — На моей памяти — нет.
   — Пусть начнутся выступления! — воскликнул Палендий и подозвал первую пару гладиаторов с деревянными мечами. Во время выступлений демонстрировались приемы владения мечом, и спустя несколько минут Палендий, шутливо присудил одному из них победу. Вторая пара показала свое умение владеть копьями, и, подобно первой, затеяла притворный бой, который умело рассудил Палендий. Третий бой вновь велся на деревянных мечах, но только теперь они имитировали не короткие, широкие мечи — излюбленное оружие цирковых бойцов — а длинные двуручные резаки, распространенные у некоторых варварских племен. Последнее выступление устроила пара гладиаторов, с оружием, напоминающими длинные киросские копья с обоюдоострым наконечником, которые привозили из галактической системы Лидании. Обе кромки лезвия были окрашены в красный цвет. Именно таким оружием пользовались варвары, и Палендий подробно рассказал о его сильных и слабых сторонах, а также о приемах боя. Конечно, в истории оружия, как и в истории музыкальных инструментов, проходил долгий период развития и отбора. В оружейном ремесле имелись свои хитрости, были признанные мастера. Те, кто не понимает или не принимает всей важности усилий оружейников, их работы мысли, попросту наивны, а такая наивность на арене могла сослужить плохую службу. Игра с оружием трудна и опасна, а также слишком азартна. В таких играх нелегко побеждать.