— Пока неизвестен.
— Житель Трясины?
— Определенно нет.
Ройанс на минуту задумался.
— Вы согласитесь, чтобы Совет расспросил эту девушку?
— Если вы об этом просите — безусловно.
— Возможно, в ее памяти хранится больше, чем вы знаете. — Ройанс встал. — Король близок к смерти. Вам следовало бы временно переехать в ваш городской дом: было бы крайне неуместно, если бы вы отсутствовали в тот момент, когда настанет время провозгласить Флориана нашим королем. — Харуз брезгливо поморщился. — Да, понимаю. Он… Ну, совершенно очевидно, что вскоре у Совета будет много дел. Пусть вместо вас патрульными отрядами командует кто-нибудь другой. Ваше присутствие нужнее в Ренделшаме.
— Как прикажете, лорд Ройанс, — ответил Харуз и поклонился. — Я предлагаю сделать это через два дня. Банкет в моей городской резиденции? На котором могли бы присутствовать члены Совета и леди Ясенка?
— Было бы весьма неплохо.
Ройанс был не единственным, у кого после встречи с королевой появилась пища для размышлений. Маркла уединилась в своих покоях, в самой дальней комнате, где ее никто не побеспокоил бы. Она знала один важнейший факт, который пока принадлежал ей одной: Маркла была совершенно уверена в том, что Ясенка не была трясинной полукровкой. В этом случае вероятность того, что ее отцом был Борф, оказывалась гораздо более высокой… хотя бы потому, что Иса так решительно ее отрицала.
Ройанс, конечно же, поймет это и сам. И тогда он очень скоро позаботится о том, чтобы несчастную девицу привели к королю. Это были факты, с которыми Маркла ничего поделать не могла.
И она понимала, что Харуз знает — или, по крайней мере, подозревает — об истинном происхождении Ясенки. И при его честолюбии становится понятно, зачем ему понадобилась бесцветная девчонка! Близкие связи с троном — или, за неимением их, наследственные угодья Дома Ясеня. В любом случае Харуз становится самым богатым аристократом страны и может соперничать даже с королем!
Поскольку Маркла считала необходимым знать своих заказчиков, она сознавала, что Иса всегда была склонна к самообману. Но это… такой масштаб выходил за обычные рамки. Как ей обернуть это себе на пользу? Она пока не знала, но не сомневалась в том, что найдет способ.
Тем временем ей необходимо было сосредоточиться на том, чтобы помешать Харузу осуществить его планы. Они являли собой чистую глупость и определенно закончатся тем, что Харуз будет убит за то, что покусился на слишком многое. Этого Маркла допустить не может. Однако пока Ясенка не замужем, она останется мишенью для любого аристократа с подобными амбициями.
«Я не могу ничего предпринять, пока Ясенка не появится при дворе и не будет представлена королеве», — сказала себе Маркла. Вот потом… Да! Потом Ясенку необходимо выдать замуж, и как можно скорее. За любого, кто не будет Харузом и не будет представлять слишком большой опасности. Но кто же подойдет для этой роли?
Это должен быть человек, союз с которым будет считаться выгодным, — ответила она на собственный вопрос, довольная тем, что к ней вернулась ясность мышления. До нее доходили слухи о робких попытках заключить союз с Морскими Бродягами, занявшими Яснекрепость. И тут ее озарило.
Оберн!
Чем больше Маркла об этом думала, тем больше ей нравился этот план. Конечно, мужем Ясенки должен стать Оберн! Он если и не королевской крови, то, по крайней мере, рожден настолько высоко, насколько это возможно среди Морских Бродяг. И его люди уже сделали ставку на Яснекрепость: было бы только правильно, чтобы они укрепили свой клан, объединившись с единственной живущей наследницей Ясеня. Кроме того, от Марклы не укрылось, какими взглядами обменивались Ясенка и Оберн: совершенно ясно, что такой брак не будет неприятен обоим.
Да. Ей необходимо каким-то образом добиться того, чтобы остальные участники этой нелепой пьесы решили выдать Ясенку за Оберна. И более того, она должна позаботиться о том, чтобы они считали это решение своим собственным. В первую очередь королева, конечно. И Ройанс. Им управлять будет легко. Она уже заметила, как Ройанс на нее смотрит.
Ее губы изогнулись в улыбке. А если окажется, что Морские Бродяги не такие утонченные, как аристократы Рендела, то это роли играть не будет. Ясенка разницы не заметит.
Маркла встала и начала расхаживать по комнате, оглаживая ладонями свое тело. Как только все будет сделано, решила она, придет пора напомнить Харузу о том, что она, Маркла, по-прежнему рядом, что она ждет и полна желания.
Харуз всегда держался с ней безупречно рыцарственно. Этому пора положить конец. Она решила, что этой же ночью продемонстрирует Харузу, что именно он выиграет, предпочтя ее Ясенке. Раньше девушка была ей просто несимпатична. Теперь же Маркла ненавидела ее — так же горячо, как любила Харуза.
Ясенка очень обрадовалась, когда услышала, что Харуз и кое-кто из его домочадцев на время переедут в столицу. Она бросилась с этим известием к Маркле и обнаружила ее на галерее, занятую рукодельем.
— Что мне делать? Что мне с собой взять? Что собираетесь взять вы?
— Ничего, — холодно ответила Маркла. — Я не приглашена вас сопровождать. Мне велено остаться здесь и в отсутствие графа Харуза распоряжаться в крепости Крагден.
— О! — ответила Ясенка, которую несколько смутила холодность Марклы. — Но ведь… ведь это очень почетная и ответственная обязанность! Это показывает, насколько Харуз на вас полагается.
Маркла отложила вышивку, демонстрируя полное равнодушие.
— Полагаю, что это так. Лорд Харуз распорядился, чтобы я вам помогла.
— Да. Да, он так сказал. Но если это неудобно…
— Нисколько. Отправьте слугу за сундуками. Мы должны проследить за тем, чтобы в Ренделшаме вы нас не посрамили.
Верхние платья, нижние платья, шпильки, украшения, туфли и чулки. Румяна и духи. Необходимо было взять так много всего! Прежде Ясенке никогда не приходилось думать о своем гардеробе: она только следила, чтобы поножи оставались целыми, а в костюме из кожи лаппера не было бы прорех. А теперь ей казалось, что во всем замке Харуза не найдется столько сундуков, чтобы упаковать все вещи, которые могут понадобиться ей на время пребывания в городской резиденции Харуза, — и это при этом, что они собирались пробыть там совсем недолго! И все же Маркла настояла, чтобы Ясенка упаковала не меньше шести верхних платьев и дюжину нижних.
— Обязательно возьмите вот это, — сказала Маркла, расправляя синее платье, которое было одним из первых подарков Харуза. — Оно ваше самое нарядное и обязательно вам понадобится.
— Почему?
— Потому что там будет банкет — пир, на котором будут присутствовать самые влиятельные люди королевства. Они соберутся только для того, чтобы с вами познакомиться.
Ясенка жарко покраснела от смущения.
— Я ведь ничто и никто! Зачем кому-то со мной знакомиться?
— Не знаю, — Маркла нахмурилась, но быстро успокоилась. — Мне сказано, что вы должны предстать перед ними в самом лучшем виде. Обязательно возьмите драгоценности — те, что с сапфирами. Особенно колье. Я отправлю с вами Эйфер в качестве горничной.
Ясенка кивнула.
— Спасибо вам, леди Маркла, за вашу помощь
— Не забудьте, как надо себя вести за столом, — напомнила та, отворачиваясь и показывая Ясенке, что разговор окончен.
Ясенке хотелось заверить Марклу в том, что в ее отношениях с Харузом нет ничего нехорошего, однако она не знала, как это сделать. Она протянула было руку, но остановилась, так и не дотронувшись до плеча своей наставницы. Она была почти уверена, что Маркла отбросит ее руку — или сделает что-нибудь еще более неприятное. Эта женщина никогда не была ей другом — и не будет. Ясенке придется с этим смириться. А теперь по какой-то необъяснимой причине Маркла и вовсе стала ей врагом.
Переезжающих оказалось на удивление много. Поначалу Ясенка ехала в карете, среди сундуков, набитых ее вещами, но плохие рессоры и неровная дорога вскоре заставили ее пересесть в седло. Она невольно решила, что в этих местах достоинство аристократа определяется тем, какое количество слуг и сопровождающих необходимо ему для столь короткой поездки. Зазар, например, прекрасно обходилась услугами одной только Кази. К некоторому удивлению Ясенки, она увидела в конце кавалькады Оберна, который ехал вместе с несколькими воинами Харуза. Однако она решила, что в его присутствии нет ничего странного: он находится в таком же неловком положении не столько гостя, сколько пленника, как и она сама. Время от времени она чуть отставала и немного ехала рядом с ним, с удовольствием заметив, что он продолжает быстро поправляться.
Поездка до города больше напоминала неспешную приятную прогулку. Когда они оказались в нижнем городе, Ясенка на время забыла свои тревоги, и сердце ее забилось быстрее. Она пришпорила своего коня, чтобы догнать Харуза. Они проехали через городские ворота и миновали великолепное здание — Харуз сказал, что это один из меньших соборов. А потом впереди показался огромный замок, издали похожий на причудливое творение мастера-кондитера.
— Кто живет в тех высоких башнях? — спросила она у Харуза.
Она запрокинула голову так сильно, что чуть было не свалилась с лошади.
Харуз успел поддержать ее, не дав упасть.
— Там никто сейчас не живет. Когда-то их использовали как сторожевые башни. С самой высокой можно увидеть почти весь Рендел от одной границы до другой.
Ясенке нетрудно было этому поверить. Пока они ехали через город, она думала, что даже представить себе не могла такие прекрасные здания. Наверное, именно так когда-то выглядели развалины в Трясине — когда они тоже были городом, красивым и гордым.
— А где ваш дом? — спросила она у Харуза.
— Мы уже приехали.
Небольшой кортеж остановился у дверей необычайно красивого строения, походившего на небольшое укрепление. Ясенка посмотрела на Харуза с новым уважением.
— Позже я свожу вас во дворец. Внутри его стен располагается и Великий Собор Света, во внутреннем дворе которого стоят четыре дерева.
— Какие дерева?
— Те, что символизируют четыре Главных Дома Рендела: дуб, тис, ясень и рябина.
Ясенке вдруг вспомнилось, как Зазар чертила сверкающие контуры разных листьев, а она, Ясенка, правильно называла их, хотя никогда до этого таких не видела. Неужели это те самые? Деревья, листья которых рисовала Зазар?
— Да, — ответила она Харузу, — мне бы хотелось все это увидеть. Мы пойдем туда завтра?
Харуз рассмеялся.
— Нет, — сказал он. — Но скоро. Обещаю. Сначала — банкет, на котором вы познакомитесь с аристократами. А потом я покажу вам все, что вам захочется увидеть.
— А когда? Когда будет этот банкет?
— Завтра в полдень. Сегодня днем и вечером вам следует отдохнуть, чтобы завтра вы выглядели особенно прекрасной.
И Ясенка замолчала — как замолкала всегда, когда Харуз или кто-нибудь другой заговаривали о ее внешности. И тут пришла непрошеная мысль: была бы ее реакция такой же, если бы Оберн обратил внимание на то, как она выглядит? Ясенка постаралась подумать о чем-нибудь другом.
Уже через час она устроилась в гостевых покоях резиденции Харуза, а Эйфер принялась приводить в порядок ее вещи. Казалось, будто эта девушка жила здесь всю свою жизнь. Ясенка подумала было, не стоит ли ей вопреки запрету Харуза ускользнуть из дома, чтобы увидеть все, что захочется, однако оказалось, что граф поставил у всех дверей стражу. Ясенке пришлось удовлетвориться прогулкой по стенам маленькой крепости, откуда можно было увидеть немало, конечно, но…
Час пышного пира наступил достаточно быстро. Эйфер усердно готовила Ясенку, не успокоившись, пока не довела все до идеального состояния. Она выкупала свою новую хозяйку, вымыла ей волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не засияли, как бледное золото. Даже Ясенка, которую все это несколько утомило, вынуждена была признать, что выглядит почти так же внушительно, как и все вокруг. Из высокого зеркала на нее смотрела дама, в которой невозможно было узнать трясинное растение, найденное Харузом и перевезенное из болот на юг. В завершение туалета Ясенка надела сапфировые серьги, а Эйфер застегнула на ее шее колье, которое подчеркнуло форму выреза синего платья. Ясенка чуть смочила шею, запястья и шею духами, приготовленными из синих цветов, с удовольствием вдыхая их аромат.
А потом она немного смущенно спустилась по лестнице и вошла в зал — одна, как почему-то приказал Харуз.
За столом уже сидели семь человек, все мужчины. Среди них был и Харуз. Отдельный маленький стол со стулом был поставлен напротив, так, чтобы сидящий за ним видел всех семерых — и был виден им. Еще не успев занять это место, Ясенка почувствовала себя товаром, выставленным на всеобщее обозрение. Она встревожилась и насторожилась — и чуть было не прослушала имена гостей, которые по очереди назвал ей Харуз. Эдгард, представитель Эрфта из Дома Рябины, Гаттор из Билфа, Ройанс из Граттенбора, Фалк из Мимона, Джакар из Вакастера, Лиффен из Лерканда. Эти имена завертелись у нее в голове, и она не без труда соотнесла их с лицами.
Почти сразу все мужчины, за исключением Харуза, принялись задавать ей вопросы. Кто она? Откуда она? Как ее воспитывали? Кто это делал? Как она избежала той судьбы, которая ждет иноземцев в Трясине? Инстинктивно Ясенка отвечала осторожно, говоря ровно сколько, сколько было необходимо, чтобы удовлетворить любопытство спрашивающего. Потом, отвечая на очередной вопрос, она вспомнила о напоминании Марклы о том, что ей надо следить за своим поведением за столом. Но у Ясенки не было возможности опозорить себя или хозяина дома: пока на стол подавалось одно роскошное блюдо за другим, Ясенка была занята ответами на бесконечный поток вопросов этих суровых мужчин. Она совершенно лишилась аппетита и едва прикасалась к еде.
Она почувствовала себя еще хуже, когда поняла, что эти безжалостно допрашивающие ее лорды настроены довольно враждебно. Почему? Ее тайное волнение постепенно сменилось гневом: ведь они ее даже не знают! Однако она продолжала отвечать все так же сдержанно, взвешивая каждое свое слово и не говоря ничего лишнего.
Харуз наконец прервал поток безжалостных вопросов своим собственным, более мягким.
— Пожалуйста, расскажите моим друзьям, при каких обстоятельствах вы встретились с человеком с моря. Этот человек, — добавил он, обращаясь к своим гостям, — сейчас находится в моем доме. В свое время я приглашу его сюда.
Немного успокоившись, Ясенка охотно поведала историю встречи с Оберном: как она увидела его падение и как помогла ему.
— Эта встреча была совершенно случайной, милорды, — добавила она. — Я почти ничего о нем не знаю, кроме того, что он кажется человеком хорошим.
Толстый мужчина с сонными глазами — Гаттор — в этот момент вдруг оживился.
— Что за украшение висит у вас на шее? — спросил он.
— Это подарок графа Харуза, — ответила Ясенка. — Он сказал, что это знак моего Дома. Но я не знаю, что он символизирует.
Гаттор рассмеялся и бросил быстрый взгляд на Харуза.
— Хитрите до конца, да? — проговорил он. — Ну что ж, такая осторожность прежде всегда себя оправдывала, оправдает и сейчас. — Тут он с трудом поднял свое толстое тело с кресла, обошел стол и низко поклонился Ясенке. — Приветствую вас, миледи.
С этими словами он удалился, не сказав больше ни слова — даже хозяину дома.
Один за другим и все остальные — кроме Харуза и седого мужчины, Ройанса, — сделали то же, к полному изумлению и растерянности Ясенки: казалось, они внезапно потеряли интерес и к ней, и ко всему тому, что хотели узнать.
Когда гости разошлись, Харуз повернулся к Ройансу.
— Думаю, пора показать вам Оберна, милорд, — сказал он. Он сделал знак одному из охранников, и вскоре в зал привели Оберна. — Вы поели? — вежливо спросил Харуз.
— Да, ел. С вашими солдатами. — Выгнув бровь Оберн посмотрел на остатки пира: гуся запеченного в собственных перьях, кабанчика, зажаренного на вертеле в меду, всевозможные печенья и пироги.
— Тем не менее прошу вас наполнить себе тарелку и присоединиться к нам, пока мы будем слушать ваш рассказ. Насколько я помню, вы просили, чтобы я с вами поговорил, но в тот момент у меня не было времени, за что я приношу вам извинения. А вот теперь время у меня есть.
— Я просто хотел попросить, чтобы мне было позволено участвовать в патрульных выездах ваших людей, — сказал Оберн.
Он отрезал себе кусок кабаньего мяса и начал есть с немалым аппетитом, хоть и управлялся немного неловко из-за еще не снятой с руки шины.
— У вас еще не до конца зажила рука, — сказал Харуз. — Вы еще не сможете ни быстро скакать, ни сражаться.
— Это через несколько дней пройдет. Теперь я вижу, что высокопоставленных людей занимают и более весомые дела и что их результат как будто бы зависит и от меня, хотя и не понимаю как.
— Мои люди говорят — вы утверждаете, будто среди вашего народа были чем-то вроде принца, — сказал Ройанс.
Харуз взглянул на немолодого лорда с немалым удивлением.
— У вас неплохие шпионы, — заметил он.
— Чтобы прожить столько, сколько прожил я, без этого не обойтись. — Он кивнул Оберну. — Это правда? Вы действительно принц?
— Мой отец — верховный предводитель Морских Бродяг, которые теперь живут в Новом Волде — том месте, которое когда-то называлось Яснекрепостью, как нам сказали. Крепость пустовала. Не знаю, делает ли это меня принцем. Я всегда был просто телохранителем отца.
— Но тем не менее вы человек, не лишенный веса, — заметил Ройанс. — Спасибо вам, Оберн. Пожалуйста, считайте себя почетным гостем не только графа Харуза, но и моим тоже. А моим расположением пренебрегать не стоит.
— И я вас за него благодарю.
Наступило молчание, и Оберн понял, что его роль в таинственных событиях дня закончена. Встав, он кивнул и удалился из зала.
Двое мужчин, оставшихся за столом, некоторое время молчали. Ройанс потребовал кубок вина и задумчиво пил его, лениво отщипывая понемногу от кисточки винограда и куска молодого сыра.
А потом вдруг резко отодвинулся от стола.
— Я согласен, лорд Харуз — теперь, когда я ее увидел и поговорил с ней. Вы привезли ее сюда, чтобы показать нам всем, что она собой представляет. Вы поняли это первым, а теперь это знают и все члены Совета. И хотя вызова не последовало, нам необходимо отправиться во дворец. — Он встал и подал руку Ясенке. — Пойдемте со мной, дитя мое. Вам необходимо кое с кем повидаться — пока еще не слишком поздно.
Спальня короля Борфа была еще более обычного набита придворными и прихлебателями. Иса распорядилась, чтобы на возвышении рядом с кроватью короля ей поставили стульчик, и теперь сидела на нем, глядя на своего умирающего мужа.
Даже самым большим оптимистам было очевидно, что последние минуты короля приближаются стремительно. С некоторым раздражением королева отметила отсутствие всех членов Совета. А потом пятеро из них пришли все вместе. Но куда же делся Ройанс? И Харуз? Неужели Ройанс решил ей изменить? Без него… Королева отказывалась даже думать о такой возможности. Нет, он ей верен: просто что-то очень важное задержало его, помешав прийти к постели Борфа в этот решающий момент. А Флориан…
Казалось, ее мысль стала магическим призывом: Флориан прошествовал по спальне в сопровождении своих фаворитов и гуляк. Держались они совершенно не так, как подобало бы в присутствии умирающего. Принц схватил мастера Лоргана за рукав.
— Сколько еще проживет король? — спросил он.
В голосе принца прозвучали нотки нетерпения, которые разгневали Ису. Она резко повернулась к сыну.
— Придержи язык! — прошипела она, словно готовая к броску змея. — Ты вполне мог бы подождать, пока он испустит последний вздох, а уже потом карабкаться на трон, который для тебя явно велик!
Принц открыл рот, намереваясь что-то ответить, однако ему помешал приход еще одной небольшой группы придворных. Он уставился на них, в кои-то веки потеряв дар речи.
Это пришел Ройанс, а следом за ним — Харуз с какой-то незнакомкой, совсем юной. Ройанс ударил своим посохом в пол, требуя внимания.
— Пусть знают все, — провозгласил он голосом, наполнившим все помещение, — что пока наша милостивая королева носит четыре Великие Кольца, древняя власть, которую я поклялся поддерживать, действует! И все, что я делаю, делается ради нее.
С этими словами он поклонился королеве и посторонился.
Гулкий стук посоха в пол привел короля в чувство: он неожиданно сел на постели и устремил взгляд на молодую женщину, которую пропустил вперед Ройанс. Слезы выступили у него на глазах, а потом потекли по щекам. Задрожав, Борф простер вперед руки.
Иса потянулась к нему, поймала его пальцы и начала произносить призыв к Кольцам. Однако король ее не слушал. Вырвавшись, он снова потянулся вперед, словно в приветствии. Дрожащим голосом, но достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие, он обратился к девушке, которая стояла с Харузом и Ройансом:
— Дочь! — сказал он и повторил еще раз: — Дочь! Добро пожаловать, дочь моя!
— Никакой дочери нет! — яростно возразила Иса. Она подняла руки: — Клянусь в этом силой Колец! — Но, к ее ужасу, руки задрожали и опустились: Великие Кольца внезапно сделались слишком тяжелыми… Если то, что она подозревала — но не осмеливалась признать, — правда, тогда терять время было нельзя. То, чего не увидят придворные, можно будет отрицать.
— Ройанс, очистите помещение. Тому, что произойдет дальше, свидетелей быть не должно.
Она хотела заставить замолчать короля, который все еще пытался говорить сквозь предсмертные хрипы, клокотавшие у него в горле.
— Не мешай! — сказал вдруг Борф так решительно, как не говорил уже много дней. — Кровь взывает к крови. И здесь стоит моя плоть и кровь — моя дочь.
И он улыбнулся девушке с необычайной нежностью и любовью.
До Исы донесся легкий аромат ее духов. Она мгновенно узнала его. Король повернул голову и обратился к той, чье присутствие оставалось невидимым для всех остальным.
— Теперь я все понял, Алдита, возлюбленная моя. Моя дочь…
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза — и упал на подушки так тяжело, как не может упасть живой человек.
Иса в ужасе уставилась на него, а потом повернулась, чтобы посмотреть на девушку, которую Борф признал своей дочерью. Толпа придворных отступила, оставив Ясенку одну в пятне света. Девушка сжимала перед собой руки, а на ее лице отражалось потрясение увиденным и услышанным. Она испытывала немалое отвращение к этому обрюзгшему существу, которое только что назвало ее своей дочерью. На ней был цвет Ясеня — синий, какого при дворе не видели уже шестнадцать лет. Неудивительно, что Иса не сразу поняла, кого она перед собой видит: это не была трясинная полукровка, то нелепое создание, которое она мысленно себе представляла! На шее девушки висело ожерелье со знаком Дома Ясеня — символом, который Иса уже не думала увидеть.
— Кто… — только и смогла выговорить королева.
— Я — Ясенка, — проговорила дрожащим голосом женщина — вернее, юная девушка.
И королева наконец узнала дочь Алдиты и Борфа, устремив взгляд в лицо, соединившее в себе черты ее злейшей соперницы с чертами ее мужа, мертвое тело которого лежало между ними.
Среди зрителей началось чуть заметное движение: слабый намек на то, что на глазах у королевы формируются новые партии. Лизоблюды Флориана, естественно, остались стоять рядом с ним, однако остальные колебались, собираясь сделать небольшой шаг, который покажет их готовность предпочесть принцу даже внебрачную дочь короля.
И внезапно прозревшая королева обрела способность мыслить быстро и решительно. Своим кратким объявлением Ройанс предоставил Исе выбор, зная, как глубоко она презирает принца. И у нее, и у Флориана немало врагов, которые рады будут добиться возведения на трон Ясенки только для того, чтобы избавиться от королевы и ее сына. Для них королевская кровь, унаследованная Ясенкой от обоих родителей, станет достаточным предлогом. Их не обеспокоит то, что Ясенка понятия не имеет о том, как править страной. Нет, как раз это их вполне устроит: ведь в этом случае они смогут присвоить ту власть, которая всегда теряется в моменты падения королевских династий. Сейчас большую часть власти удерживали Иса и Совет, для которого бастард стал бы простой марионеткой. И Иса, конечно, по-прежнему останется властью, действующей за троном… Такая возможность выглядела очень соблазнительной.
Был момент, когда Иса сама всерьез думала о том, чтобы отстранить Флориана от власти, как неспособного править. Но уйти в сторону ради ребенка соперницы, допустить, чтобы кровь Тиса полностью потеряла права на трон? Нет! Она — жена, а теперь вдова короля, и, каким бы непригодным к власти ни был Флориан, она позаботится о том, чтобы трон достался ее собственному сыну! Не колеблясь, Иса повернулась к Флориану, который совершенно потерял дар речи. Она подняла руки так, чтобы все могли видеть Кольца на ее пальцах.
— Король умер! — объявила она, и, несмотря на все ее усилия, голос у нее задрожал. — Да здравствует король!
— Житель Трясины?
— Определенно нет.
Ройанс на минуту задумался.
— Вы согласитесь, чтобы Совет расспросил эту девушку?
— Если вы об этом просите — безусловно.
— Возможно, в ее памяти хранится больше, чем вы знаете. — Ройанс встал. — Король близок к смерти. Вам следовало бы временно переехать в ваш городской дом: было бы крайне неуместно, если бы вы отсутствовали в тот момент, когда настанет время провозгласить Флориана нашим королем. — Харуз брезгливо поморщился. — Да, понимаю. Он… Ну, совершенно очевидно, что вскоре у Совета будет много дел. Пусть вместо вас патрульными отрядами командует кто-нибудь другой. Ваше присутствие нужнее в Ренделшаме.
— Как прикажете, лорд Ройанс, — ответил Харуз и поклонился. — Я предлагаю сделать это через два дня. Банкет в моей городской резиденции? На котором могли бы присутствовать члены Совета и леди Ясенка?
— Было бы весьма неплохо.
Ройанс был не единственным, у кого после встречи с королевой появилась пища для размышлений. Маркла уединилась в своих покоях, в самой дальней комнате, где ее никто не побеспокоил бы. Она знала один важнейший факт, который пока принадлежал ей одной: Маркла была совершенно уверена в том, что Ясенка не была трясинной полукровкой. В этом случае вероятность того, что ее отцом был Борф, оказывалась гораздо более высокой… хотя бы потому, что Иса так решительно ее отрицала.
Ройанс, конечно же, поймет это и сам. И тогда он очень скоро позаботится о том, чтобы несчастную девицу привели к королю. Это были факты, с которыми Маркла ничего поделать не могла.
И она понимала, что Харуз знает — или, по крайней мере, подозревает — об истинном происхождении Ясенки. И при его честолюбии становится понятно, зачем ему понадобилась бесцветная девчонка! Близкие связи с троном — или, за неимением их, наследственные угодья Дома Ясеня. В любом случае Харуз становится самым богатым аристократом страны и может соперничать даже с королем!
Поскольку Маркла считала необходимым знать своих заказчиков, она сознавала, что Иса всегда была склонна к самообману. Но это… такой масштаб выходил за обычные рамки. Как ей обернуть это себе на пользу? Она пока не знала, но не сомневалась в том, что найдет способ.
Тем временем ей необходимо было сосредоточиться на том, чтобы помешать Харузу осуществить его планы. Они являли собой чистую глупость и определенно закончатся тем, что Харуз будет убит за то, что покусился на слишком многое. Этого Маркла допустить не может. Однако пока Ясенка не замужем, она останется мишенью для любого аристократа с подобными амбициями.
«Я не могу ничего предпринять, пока Ясенка не появится при дворе и не будет представлена королеве», — сказала себе Маркла. Вот потом… Да! Потом Ясенку необходимо выдать замуж, и как можно скорее. За любого, кто не будет Харузом и не будет представлять слишком большой опасности. Но кто же подойдет для этой роли?
Это должен быть человек, союз с которым будет считаться выгодным, — ответила она на собственный вопрос, довольная тем, что к ней вернулась ясность мышления. До нее доходили слухи о робких попытках заключить союз с Морскими Бродягами, занявшими Яснекрепость. И тут ее озарило.
Оберн!
Чем больше Маркла об этом думала, тем больше ей нравился этот план. Конечно, мужем Ясенки должен стать Оберн! Он если и не королевской крови, то, по крайней мере, рожден настолько высоко, насколько это возможно среди Морских Бродяг. И его люди уже сделали ставку на Яснекрепость: было бы только правильно, чтобы они укрепили свой клан, объединившись с единственной живущей наследницей Ясеня. Кроме того, от Марклы не укрылось, какими взглядами обменивались Ясенка и Оберн: совершенно ясно, что такой брак не будет неприятен обоим.
Да. Ей необходимо каким-то образом добиться того, чтобы остальные участники этой нелепой пьесы решили выдать Ясенку за Оберна. И более того, она должна позаботиться о том, чтобы они считали это решение своим собственным. В первую очередь королева, конечно. И Ройанс. Им управлять будет легко. Она уже заметила, как Ройанс на нее смотрит.
Ее губы изогнулись в улыбке. А если окажется, что Морские Бродяги не такие утонченные, как аристократы Рендела, то это роли играть не будет. Ясенка разницы не заметит.
Маркла встала и начала расхаживать по комнате, оглаживая ладонями свое тело. Как только все будет сделано, решила она, придет пора напомнить Харузу о том, что она, Маркла, по-прежнему рядом, что она ждет и полна желания.
Харуз всегда держался с ней безупречно рыцарственно. Этому пора положить конец. Она решила, что этой же ночью продемонстрирует Харузу, что именно он выиграет, предпочтя ее Ясенке. Раньше девушка была ей просто несимпатична. Теперь же Маркла ненавидела ее — так же горячо, как любила Харуза.
Ясенка очень обрадовалась, когда услышала, что Харуз и кое-кто из его домочадцев на время переедут в столицу. Она бросилась с этим известием к Маркле и обнаружила ее на галерее, занятую рукодельем.
— Что мне делать? Что мне с собой взять? Что собираетесь взять вы?
— Ничего, — холодно ответила Маркла. — Я не приглашена вас сопровождать. Мне велено остаться здесь и в отсутствие графа Харуза распоряжаться в крепости Крагден.
— О! — ответила Ясенка, которую несколько смутила холодность Марклы. — Но ведь… ведь это очень почетная и ответственная обязанность! Это показывает, насколько Харуз на вас полагается.
Маркла отложила вышивку, демонстрируя полное равнодушие.
— Полагаю, что это так. Лорд Харуз распорядился, чтобы я вам помогла.
— Да. Да, он так сказал. Но если это неудобно…
— Нисколько. Отправьте слугу за сундуками. Мы должны проследить за тем, чтобы в Ренделшаме вы нас не посрамили.
Верхние платья, нижние платья, шпильки, украшения, туфли и чулки. Румяна и духи. Необходимо было взять так много всего! Прежде Ясенке никогда не приходилось думать о своем гардеробе: она только следила, чтобы поножи оставались целыми, а в костюме из кожи лаппера не было бы прорех. А теперь ей казалось, что во всем замке Харуза не найдется столько сундуков, чтобы упаковать все вещи, которые могут понадобиться ей на время пребывания в городской резиденции Харуза, — и это при этом, что они собирались пробыть там совсем недолго! И все же Маркла настояла, чтобы Ясенка упаковала не меньше шести верхних платьев и дюжину нижних.
— Обязательно возьмите вот это, — сказала Маркла, расправляя синее платье, которое было одним из первых подарков Харуза. — Оно ваше самое нарядное и обязательно вам понадобится.
— Почему?
— Потому что там будет банкет — пир, на котором будут присутствовать самые влиятельные люди королевства. Они соберутся только для того, чтобы с вами познакомиться.
Ясенка жарко покраснела от смущения.
— Я ведь ничто и никто! Зачем кому-то со мной знакомиться?
— Не знаю, — Маркла нахмурилась, но быстро успокоилась. — Мне сказано, что вы должны предстать перед ними в самом лучшем виде. Обязательно возьмите драгоценности — те, что с сапфирами. Особенно колье. Я отправлю с вами Эйфер в качестве горничной.
Ясенка кивнула.
— Спасибо вам, леди Маркла, за вашу помощь
— Не забудьте, как надо себя вести за столом, — напомнила та, отворачиваясь и показывая Ясенке, что разговор окончен.
Ясенке хотелось заверить Марклу в том, что в ее отношениях с Харузом нет ничего нехорошего, однако она не знала, как это сделать. Она протянула было руку, но остановилась, так и не дотронувшись до плеча своей наставницы. Она была почти уверена, что Маркла отбросит ее руку — или сделает что-нибудь еще более неприятное. Эта женщина никогда не была ей другом — и не будет. Ясенке придется с этим смириться. А теперь по какой-то необъяснимой причине Маркла и вовсе стала ей врагом.
Переезжающих оказалось на удивление много. Поначалу Ясенка ехала в карете, среди сундуков, набитых ее вещами, но плохие рессоры и неровная дорога вскоре заставили ее пересесть в седло. Она невольно решила, что в этих местах достоинство аристократа определяется тем, какое количество слуг и сопровождающих необходимо ему для столь короткой поездки. Зазар, например, прекрасно обходилась услугами одной только Кази. К некоторому удивлению Ясенки, она увидела в конце кавалькады Оберна, который ехал вместе с несколькими воинами Харуза. Однако она решила, что в его присутствии нет ничего странного: он находится в таком же неловком положении не столько гостя, сколько пленника, как и она сама. Время от времени она чуть отставала и немного ехала рядом с ним, с удовольствием заметив, что он продолжает быстро поправляться.
Поездка до города больше напоминала неспешную приятную прогулку. Когда они оказались в нижнем городе, Ясенка на время забыла свои тревоги, и сердце ее забилось быстрее. Она пришпорила своего коня, чтобы догнать Харуза. Они проехали через городские ворота и миновали великолепное здание — Харуз сказал, что это один из меньших соборов. А потом впереди показался огромный замок, издали похожий на причудливое творение мастера-кондитера.
— Кто живет в тех высоких башнях? — спросила она у Харуза.
Она запрокинула голову так сильно, что чуть было не свалилась с лошади.
Харуз успел поддержать ее, не дав упасть.
— Там никто сейчас не живет. Когда-то их использовали как сторожевые башни. С самой высокой можно увидеть почти весь Рендел от одной границы до другой.
Ясенке нетрудно было этому поверить. Пока они ехали через город, она думала, что даже представить себе не могла такие прекрасные здания. Наверное, именно так когда-то выглядели развалины в Трясине — когда они тоже были городом, красивым и гордым.
— А где ваш дом? — спросила она у Харуза.
— Мы уже приехали.
Небольшой кортеж остановился у дверей необычайно красивого строения, походившего на небольшое укрепление. Ясенка посмотрела на Харуза с новым уважением.
— Позже я свожу вас во дворец. Внутри его стен располагается и Великий Собор Света, во внутреннем дворе которого стоят четыре дерева.
— Какие дерева?
— Те, что символизируют четыре Главных Дома Рендела: дуб, тис, ясень и рябина.
Ясенке вдруг вспомнилось, как Зазар чертила сверкающие контуры разных листьев, а она, Ясенка, правильно называла их, хотя никогда до этого таких не видела. Неужели это те самые? Деревья, листья которых рисовала Зазар?
— Да, — ответила она Харузу, — мне бы хотелось все это увидеть. Мы пойдем туда завтра?
Харуз рассмеялся.
— Нет, — сказал он. — Но скоро. Обещаю. Сначала — банкет, на котором вы познакомитесь с аристократами. А потом я покажу вам все, что вам захочется увидеть.
— А когда? Когда будет этот банкет?
— Завтра в полдень. Сегодня днем и вечером вам следует отдохнуть, чтобы завтра вы выглядели особенно прекрасной.
И Ясенка замолчала — как замолкала всегда, когда Харуз или кто-нибудь другой заговаривали о ее внешности. И тут пришла непрошеная мысль: была бы ее реакция такой же, если бы Оберн обратил внимание на то, как она выглядит? Ясенка постаралась подумать о чем-нибудь другом.
Уже через час она устроилась в гостевых покоях резиденции Харуза, а Эйфер принялась приводить в порядок ее вещи. Казалось, будто эта девушка жила здесь всю свою жизнь. Ясенка подумала было, не стоит ли ей вопреки запрету Харуза ускользнуть из дома, чтобы увидеть все, что захочется, однако оказалось, что граф поставил у всех дверей стражу. Ясенке пришлось удовлетвориться прогулкой по стенам маленькой крепости, откуда можно было увидеть немало, конечно, но…
Час пышного пира наступил достаточно быстро. Эйфер усердно готовила Ясенку, не успокоившись, пока не довела все до идеального состояния. Она выкупала свою новую хозяйку, вымыла ей волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не засияли, как бледное золото. Даже Ясенка, которую все это несколько утомило, вынуждена была признать, что выглядит почти так же внушительно, как и все вокруг. Из высокого зеркала на нее смотрела дама, в которой невозможно было узнать трясинное растение, найденное Харузом и перевезенное из болот на юг. В завершение туалета Ясенка надела сапфировые серьги, а Эйфер застегнула на ее шее колье, которое подчеркнуло форму выреза синего платья. Ясенка чуть смочила шею, запястья и шею духами, приготовленными из синих цветов, с удовольствием вдыхая их аромат.
А потом она немного смущенно спустилась по лестнице и вошла в зал — одна, как почему-то приказал Харуз.
За столом уже сидели семь человек, все мужчины. Среди них был и Харуз. Отдельный маленький стол со стулом был поставлен напротив, так, чтобы сидящий за ним видел всех семерых — и был виден им. Еще не успев занять это место, Ясенка почувствовала себя товаром, выставленным на всеобщее обозрение. Она встревожилась и насторожилась — и чуть было не прослушала имена гостей, которые по очереди назвал ей Харуз. Эдгард, представитель Эрфта из Дома Рябины, Гаттор из Билфа, Ройанс из Граттенбора, Фалк из Мимона, Джакар из Вакастера, Лиффен из Лерканда. Эти имена завертелись у нее в голове, и она не без труда соотнесла их с лицами.
Почти сразу все мужчины, за исключением Харуза, принялись задавать ей вопросы. Кто она? Откуда она? Как ее воспитывали? Кто это делал? Как она избежала той судьбы, которая ждет иноземцев в Трясине? Инстинктивно Ясенка отвечала осторожно, говоря ровно сколько, сколько было необходимо, чтобы удовлетворить любопытство спрашивающего. Потом, отвечая на очередной вопрос, она вспомнила о напоминании Марклы о том, что ей надо следить за своим поведением за столом. Но у Ясенки не было возможности опозорить себя или хозяина дома: пока на стол подавалось одно роскошное блюдо за другим, Ясенка была занята ответами на бесконечный поток вопросов этих суровых мужчин. Она совершенно лишилась аппетита и едва прикасалась к еде.
Она почувствовала себя еще хуже, когда поняла, что эти безжалостно допрашивающие ее лорды настроены довольно враждебно. Почему? Ее тайное волнение постепенно сменилось гневом: ведь они ее даже не знают! Однако она продолжала отвечать все так же сдержанно, взвешивая каждое свое слово и не говоря ничего лишнего.
Харуз наконец прервал поток безжалостных вопросов своим собственным, более мягким.
— Пожалуйста, расскажите моим друзьям, при каких обстоятельствах вы встретились с человеком с моря. Этот человек, — добавил он, обращаясь к своим гостям, — сейчас находится в моем доме. В свое время я приглашу его сюда.
Немного успокоившись, Ясенка охотно поведала историю встречи с Оберном: как она увидела его падение и как помогла ему.
— Эта встреча была совершенно случайной, милорды, — добавила она. — Я почти ничего о нем не знаю, кроме того, что он кажется человеком хорошим.
Толстый мужчина с сонными глазами — Гаттор — в этот момент вдруг оживился.
— Что за украшение висит у вас на шее? — спросил он.
— Это подарок графа Харуза, — ответила Ясенка. — Он сказал, что это знак моего Дома. Но я не знаю, что он символизирует.
Гаттор рассмеялся и бросил быстрый взгляд на Харуза.
— Хитрите до конца, да? — проговорил он. — Ну что ж, такая осторожность прежде всегда себя оправдывала, оправдает и сейчас. — Тут он с трудом поднял свое толстое тело с кресла, обошел стол и низко поклонился Ясенке. — Приветствую вас, миледи.
С этими словами он удалился, не сказав больше ни слова — даже хозяину дома.
Один за другим и все остальные — кроме Харуза и седого мужчины, Ройанса, — сделали то же, к полному изумлению и растерянности Ясенки: казалось, они внезапно потеряли интерес и к ней, и ко всему тому, что хотели узнать.
Когда гости разошлись, Харуз повернулся к Ройансу.
— Думаю, пора показать вам Оберна, милорд, — сказал он. Он сделал знак одному из охранников, и вскоре в зал привели Оберна. — Вы поели? — вежливо спросил Харуз.
— Да, ел. С вашими солдатами. — Выгнув бровь Оберн посмотрел на остатки пира: гуся запеченного в собственных перьях, кабанчика, зажаренного на вертеле в меду, всевозможные печенья и пироги.
— Тем не менее прошу вас наполнить себе тарелку и присоединиться к нам, пока мы будем слушать ваш рассказ. Насколько я помню, вы просили, чтобы я с вами поговорил, но в тот момент у меня не было времени, за что я приношу вам извинения. А вот теперь время у меня есть.
— Я просто хотел попросить, чтобы мне было позволено участвовать в патрульных выездах ваших людей, — сказал Оберн.
Он отрезал себе кусок кабаньего мяса и начал есть с немалым аппетитом, хоть и управлялся немного неловко из-за еще не снятой с руки шины.
— У вас еще не до конца зажила рука, — сказал Харуз. — Вы еще не сможете ни быстро скакать, ни сражаться.
— Это через несколько дней пройдет. Теперь я вижу, что высокопоставленных людей занимают и более весомые дела и что их результат как будто бы зависит и от меня, хотя и не понимаю как.
— Мои люди говорят — вы утверждаете, будто среди вашего народа были чем-то вроде принца, — сказал Ройанс.
Харуз взглянул на немолодого лорда с немалым удивлением.
— У вас неплохие шпионы, — заметил он.
— Чтобы прожить столько, сколько прожил я, без этого не обойтись. — Он кивнул Оберну. — Это правда? Вы действительно принц?
— Мой отец — верховный предводитель Морских Бродяг, которые теперь живут в Новом Волде — том месте, которое когда-то называлось Яснекрепостью, как нам сказали. Крепость пустовала. Не знаю, делает ли это меня принцем. Я всегда был просто телохранителем отца.
— Но тем не менее вы человек, не лишенный веса, — заметил Ройанс. — Спасибо вам, Оберн. Пожалуйста, считайте себя почетным гостем не только графа Харуза, но и моим тоже. А моим расположением пренебрегать не стоит.
— И я вас за него благодарю.
Наступило молчание, и Оберн понял, что его роль в таинственных событиях дня закончена. Встав, он кивнул и удалился из зала.
Двое мужчин, оставшихся за столом, некоторое время молчали. Ройанс потребовал кубок вина и задумчиво пил его, лениво отщипывая понемногу от кисточки винограда и куска молодого сыра.
А потом вдруг резко отодвинулся от стола.
— Я согласен, лорд Харуз — теперь, когда я ее увидел и поговорил с ней. Вы привезли ее сюда, чтобы показать нам всем, что она собой представляет. Вы поняли это первым, а теперь это знают и все члены Совета. И хотя вызова не последовало, нам необходимо отправиться во дворец. — Он встал и подал руку Ясенке. — Пойдемте со мной, дитя мое. Вам необходимо кое с кем повидаться — пока еще не слишком поздно.
Спальня короля Борфа была еще более обычного набита придворными и прихлебателями. Иса распорядилась, чтобы на возвышении рядом с кроватью короля ей поставили стульчик, и теперь сидела на нем, глядя на своего умирающего мужа.
Даже самым большим оптимистам было очевидно, что последние минуты короля приближаются стремительно. С некоторым раздражением королева отметила отсутствие всех членов Совета. А потом пятеро из них пришли все вместе. Но куда же делся Ройанс? И Харуз? Неужели Ройанс решил ей изменить? Без него… Королева отказывалась даже думать о такой возможности. Нет, он ей верен: просто что-то очень важное задержало его, помешав прийти к постели Борфа в этот решающий момент. А Флориан…
Казалось, ее мысль стала магическим призывом: Флориан прошествовал по спальне в сопровождении своих фаворитов и гуляк. Держались они совершенно не так, как подобало бы в присутствии умирающего. Принц схватил мастера Лоргана за рукав.
— Сколько еще проживет король? — спросил он.
В голосе принца прозвучали нотки нетерпения, которые разгневали Ису. Она резко повернулась к сыну.
— Придержи язык! — прошипела она, словно готовая к броску змея. — Ты вполне мог бы подождать, пока он испустит последний вздох, а уже потом карабкаться на трон, который для тебя явно велик!
Принц открыл рот, намереваясь что-то ответить, однако ему помешал приход еще одной небольшой группы придворных. Он уставился на них, в кои-то веки потеряв дар речи.
Это пришел Ройанс, а следом за ним — Харуз с какой-то незнакомкой, совсем юной. Ройанс ударил своим посохом в пол, требуя внимания.
— Пусть знают все, — провозгласил он голосом, наполнившим все помещение, — что пока наша милостивая королева носит четыре Великие Кольца, древняя власть, которую я поклялся поддерживать, действует! И все, что я делаю, делается ради нее.
С этими словами он поклонился королеве и посторонился.
Гулкий стук посоха в пол привел короля в чувство: он неожиданно сел на постели и устремил взгляд на молодую женщину, которую пропустил вперед Ройанс. Слезы выступили у него на глазах, а потом потекли по щекам. Задрожав, Борф простер вперед руки.
Иса потянулась к нему, поймала его пальцы и начала произносить призыв к Кольцам. Однако король ее не слушал. Вырвавшись, он снова потянулся вперед, словно в приветствии. Дрожащим голосом, но достаточно громко, чтобы его услышали все присутствующие, он обратился к девушке, которая стояла с Харузом и Ройансом:
— Дочь! — сказал он и повторил еще раз: — Дочь! Добро пожаловать, дочь моя!
— Никакой дочери нет! — яростно возразила Иса. Она подняла руки: — Клянусь в этом силой Колец! — Но, к ее ужасу, руки задрожали и опустились: Великие Кольца внезапно сделались слишком тяжелыми… Если то, что она подозревала — но не осмеливалась признать, — правда, тогда терять время было нельзя. То, чего не увидят придворные, можно будет отрицать.
— Ройанс, очистите помещение. Тому, что произойдет дальше, свидетелей быть не должно.
Она хотела заставить замолчать короля, который все еще пытался говорить сквозь предсмертные хрипы, клокотавшие у него в горле.
— Не мешай! — сказал вдруг Борф так решительно, как не говорил уже много дней. — Кровь взывает к крови. И здесь стоит моя плоть и кровь — моя дочь.
И он улыбнулся девушке с необычайной нежностью и любовью.
До Исы донесся легкий аромат ее духов. Она мгновенно узнала его. Король повернул голову и обратился к той, чье присутствие оставалось невидимым для всех остальным.
— Теперь я все понял, Алдита, возлюбленная моя. Моя дочь…
Он глубоко вздохнул, закрыл глаза — и упал на подушки так тяжело, как не может упасть живой человек.
Иса в ужасе уставилась на него, а потом повернулась, чтобы посмотреть на девушку, которую Борф признал своей дочерью. Толпа придворных отступила, оставив Ясенку одну в пятне света. Девушка сжимала перед собой руки, а на ее лице отражалось потрясение увиденным и услышанным. Она испытывала немалое отвращение к этому обрюзгшему существу, которое только что назвало ее своей дочерью. На ней был цвет Ясеня — синий, какого при дворе не видели уже шестнадцать лет. Неудивительно, что Иса не сразу поняла, кого она перед собой видит: это не была трясинная полукровка, то нелепое создание, которое она мысленно себе представляла! На шее девушки висело ожерелье со знаком Дома Ясеня — символом, который Иса уже не думала увидеть.
— Кто… — только и смогла выговорить королева.
— Я — Ясенка, — проговорила дрожащим голосом женщина — вернее, юная девушка.
И королева наконец узнала дочь Алдиты и Борфа, устремив взгляд в лицо, соединившее в себе черты ее злейшей соперницы с чертами ее мужа, мертвое тело которого лежало между ними.
Среди зрителей началось чуть заметное движение: слабый намек на то, что на глазах у королевы формируются новые партии. Лизоблюды Флориана, естественно, остались стоять рядом с ним, однако остальные колебались, собираясь сделать небольшой шаг, который покажет их готовность предпочесть принцу даже внебрачную дочь короля.
И внезапно прозревшая королева обрела способность мыслить быстро и решительно. Своим кратким объявлением Ройанс предоставил Исе выбор, зная, как глубоко она презирает принца. И у нее, и у Флориана немало врагов, которые рады будут добиться возведения на трон Ясенки только для того, чтобы избавиться от королевы и ее сына. Для них королевская кровь, унаследованная Ясенкой от обоих родителей, станет достаточным предлогом. Их не обеспокоит то, что Ясенка понятия не имеет о том, как править страной. Нет, как раз это их вполне устроит: ведь в этом случае они смогут присвоить ту власть, которая всегда теряется в моменты падения королевских династий. Сейчас большую часть власти удерживали Иса и Совет, для которого бастард стал бы простой марионеткой. И Иса, конечно, по-прежнему останется властью, действующей за троном… Такая возможность выглядела очень соблазнительной.
Был момент, когда Иса сама всерьез думала о том, чтобы отстранить Флориана от власти, как неспособного править. Но уйти в сторону ради ребенка соперницы, допустить, чтобы кровь Тиса полностью потеряла права на трон? Нет! Она — жена, а теперь вдова короля, и, каким бы непригодным к власти ни был Флориан, она позаботится о том, чтобы трон достался ее собственному сыну! Не колеблясь, Иса повернулась к Флориану, который совершенно потерял дар речи. Она подняла руки так, чтобы все могли видеть Кольца на ее пальцах.
— Король умер! — объявила она, и, несмотря на все ее усилия, голос у нее задрожал. — Да здравствует король!