Не догадался, потому что я имею преимущество стороннего наблюдателя, которому доступна практически вся информация.
Не догадался, потому что я – гений, с осознанным самодовольством решил он.
И я уже нашел ответ на свой вопрос.
Что прячет хан Виши в Перьях?
Клонов-спичи.
Хан провез сюда уже всех или ему нужны еще бойцы?
Если нужны, то какой самый логичный путь доставки?
Он один сделал всю ту аналитическую работу, которую раньше провели спецслужбы доменов Властительной Халге. Но даже это не вызвало и подобия улыбки на лице монитора. Наоборот, он по привычке скривил рот в гримасе так, что уголки губ опустились.
«Хорошо, теперь я знаю и то, как доставить спичи на платформу, – думал он, выходя из рубки. – Ты слышишь, властный хан Виши? Мне безразлично противостояние халган и Объединенной Земли. И справедливость мне безразлична. Но ты и твои дроны унизили Динаса Форте. Теперь Динас Форте уничтожит тебя. А еще, – подумал он, – у меня есть цветы».
– Интересно, где ты все-таки раздобыл столько цветов? – спросил таможенник. – Никогда бы не подумал, что у такого, как ты, может быть страсть к прекрасному.
– Я просто хочу продать их. При чем тут страсть к прекрасному?
– Во, это уже больше на тебя похоже… – Таможенник-максвелонит проницательно уставился на монитора. – Как обычно, только меркантильные интересы, а? Но с чего ты решил, что я пропущу тебя туда?
Они не были друзьями – у Динаса вообще не было друзей, – но его многочисленные знакомые работали в самых разных общественных сферах. Он заводил знакомства не из любви к общению, но полагая, что лишние связи никогда не помешают.
Сейчас оба стояли в контрольном шлюзе одной из внешних площадок центрального стержня, ожидая, когда транспортный «спрут» Унии купцов завершит посадочные процедуры.
– Вообще-то это запрещено, – заявил максвелонит. – Да ты и сам знаешь. Форма космопола еще не позволяет тебе проходить туда… – Он замолчал, предоставляя Динасу продолжить беседу. Таможенник выглядел типичным представителем нации, обитавшей на планете Максвелле, открытой много веков назад Габби Максвеллом, исследователем из первого земного Роя эмиграции. На лысой голове выступало пять шишек, способных улавливать большую часть спектра радиочастот. Еще у него были длинные худые руки, остроконечные уши, крючковатый нос и очень тонкие прямые губы.
Заглянув в свой пакет, Динас пересчитал астериты.
– Сколько, по-твоему, могут стоить двенадцать цветков? – спросил он, изображая озабоченность. – Я, знаешь ли, никогда раньше подобным не занимался.
Максвелонит ладонью потер свои шишки и предположил:
– Ну, может, около тысячи? Или полутора тысяч? А может, и еще больше. Точнее не могу сказать. Я ведь тоже с этим никогда не сталкивался.
«Полторы тысячи! – подумал монитор. – А скорее всего, даже больше. Стоит работать на космопол, если достаточно собрать и продать несколько вонючих цветов…»
– Врешь, Ди Керн, – с доброжелательной улыбкой произнес он. – Наверняка сталкивался. Десять процентов?
– Ха! – сказал таможенник. – За пару сотен ты предлагаешь мне нарушить инструкции. Как ты думаешь, почему мы сейчас здесь вдвоем?
– Почему?
– Бригада, проверяющая каждый новый транспорт, состоит из троих. А я договорился с напарниками. Что, по-твоему, это означает?
Монитор прекрасно знал, что это означает. С обычной тщательностью он наперед просчитал весь разговор и теперь с удовлетворением отмечал, что реплики Ди Керна почти в точности совпадают с теми, которые он прокручивал в голове за мгновение до того, как таможенник открывал рот.
Вот теперь по его расчетам в беседе должна возникнуть короткая многозначительная пауза – и она действительно возникла.
– Так что же это означает? – наконец спросил монитор.
«Что мне надо будет делиться с ними».
– Это означает, что мне придется поделиться с напарниками.
«Пятьдесят процентов».
– Половина, Динас.
«Вообще-то мне наплевать, Ди Керн, – мысленно обратился к нему монитор. – Хоть девяносто, я здесь не за тем. Но ты не должен ничего заподозрить, так что давай поторгуемся. Двадцать процентов устроят тебя?»
– Двадцать процентов тебя устроят? – спросил он.
– Вас. Вас, а не тебя, Динас. Я же сказал, нас трое.
«Конечно, этого мало».
– Ну конечно, это слишком мало.
«Жалкая сотня не стоит моих усилий».
– Не стоит и напрягаться за жалкую сотню…
«Тридцать пять…»
– Сорок процентов.
«Ого! Ты даже более жадный, чем я ожидал. Раньше я не присматривался к тебе. Умные могут быть меркантильными. Жадность – удел глупцов, Ди Керн. Хорошо, что ты жаден. Значит, ни о чем не догадаешься…»
– Тридцать пять процентов, – почти ласково предложил Динас. – И я обещаю, что следующую партию буду продавать через тебя.
Когда шлюз открылся и они через гибкий терминал прошли на борт «спрута», между ними уже царило полное согласие.
Экипаж, состоявший из двенадцати гуманоидов трех рас, сразу же покинул «спрут», остался лишь купец-капитан. Неожиданностью оказалось то, что это был мальт, со всеми присущими им особенностями: невысокого роста, коренастый и ширококостный, неторопливый в движениях и неулыбчивый. Чаще всего из мальтов комплектовали исследовательские экспедиции и средний офицерский состав военных кораблей, много их служило в космополе и вооруженных силах Объединенной Земли.
Монитор прошел с капитаном в угол рубки и там показал содержимое своего пакета. Неожиданно быстро, практически без торга, они сошлись в цене – две тысячи эко, естественно, наличными. Вслед за этим Динас взял таможенника-максвелонита под локоть, вышел с ним в коридор, передал ему семьсот эко, сказал: «Я еще поброжу здесь немного», – и, не дожидаясь возражений, удалился.
Если точны его предположения – а он был уверен в их непогрешимости, – то теперь монитору следовало найти определенную часть «спрута». Динас быстро пересек капитанский ярус, не встретив никого по дороге, обогнул возвышавшиеся над решетчатым полом колпаки вспомогательных стабилизаторов и, поплутав еще немного, вышел к морозильной камере.
Здесь он остановился, обнаружив, что овальная металлическая дверь закрыта на электронный замок.
На его ремне висела черная сумка. Монитор раскрыл ее, мысленно поздравив себя с тем, что подготовился к любым неожиданностям. Он приставил к отверстию замка усики своего штатного чойзена, более сложного, чем у обычных гражданских модификаций. Чойзен после непродолжительного жужжания справился с замком, и Форте вступил внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Замок щелкнул; он включил фонарик, который тоже достал из сумки. Кроме фонарика, чойзена и двух маломощных силовиков, в сумке лежал еще набор идентичных друг другу миниатюрных устройств более экстравагантного предназначения.
Луч фонарика высветил систему из подвижных металлических рам, стеллажи, распорки и крюки, все это – увешанное красно-белыми тушами. Под подошвами туфель поскрипывал снег, лежащий тонким слоем, в воздухе при каждом выдохе возникало облачко пара. Мороз пощипывал лицо, непривычный к холоду монитор ежился.
Он поднял воротник форменной куртки, закрывая уши, и пошел в глубь морозильной камеры, оказавшейся гораздо более просторной, чем он ожидал.
Ряды стеллажей и рам тянулись вперед, теряясь во тьме. Динас шел не торопясь, разглядывая разнообразные туши – здесь висели образчики фауны Земли, Мальты, Либеры, Дзена, не было только животных максвелонитского происхождения, потому что большинство краснокожих практиковали вегетарианство.
«А ведь тот же Ди Керн должен испытывать омерзение при виде этих туш, – подумал монитор. – Вряд ли он без специального приказа станет бродить здесь в поисках контрабанды. Но почему Болий Капп не отдаст такой приказ? Неужели гидроник ни о чем не догадывается и все еще пребывает в своем благословенном спокойствии, уверенности в том, что все вокруг хорошо и все хороши? Не может быть, гидроники мудры. Доброжелательны – но не наивны. Они жестоко расправляются с мародерами, похищающими жемчуг моллюсков с их планеты. Значит… – Динас достиг угла камеры и пошел вправо, чувствуя, что по мере продвижения воздух становится все холоднее. – Значит, гидроник тоже замешан во всем этом? Он действительно проявляет поразительную беспечность, видя, что происходит на орбите и на поверхности Глифа. Или ему как раз выгодна роль стороннего наблюдателя? Может быть, то, в какую сторону развиваются события, устраивает его и потому…»
Форте достиг противоположного угла. Овальная дверь уже давно исчезла из вида, в тишине, нарушаемой лишь скрипом снега под ногами, он остановился, окруженный морозной тьмой и тушами животных с нескольких планет.
Вдоль стены тянулись металлические ящики-параллелепипеды в рост среднего землянина, с закрытыми дверцами. Над каждым тускло горела зеленая панель охлаждающей системы, показывающая, что температура поддерживается в пределах нормы.
Динас Форте прикрутил фонарик к фиксатору на лацкане куртки и медленно положил ладони на свою сумку, не испытывая при этом никаких особых эмоций, четко зная…
Они здесь.
Он попытался припомнить, видел ли когда-нибудь раньше клонов-спичи.
Учебные кадры Форте, конечно, смотрел, причем они всегда были замедленными, а иначе обучение теряло смысл.
Пришло время увидеть спичи в натуре, решил он и раскрыл дверцы ближайшего ящика.
И поздравил себя с тем, что не ошибся.
И мысленно добавил: впрочем, я ведь никогда не ошибаюсь.
Пройдя по ярусам торгового «спрута», таможенник Ди Керн решил, что рано или поздно ему все равно придется соблюсти все формальности, и предложил капитану проследовать к морозильной камере.
– У вас тут бардак настоящий, – недовольно бормотал мальт. – Андроиды, вот кто нужен «Плюмажу». Говорят, вы, максвелониты, уже начали собирать их в своих лабораториях. Они бы навели порядок.
– Нет никаких андроидов, – возразил таможенник. – Это все сказки.
Они остановились, мальт набрал нужную комбинацию и отодвинул тяжелую дверь с тремя слоями термоизоляции. Дождавшись, когда таможенник шагнет внутрь, он щелкнул выключателем на стене – засиявшие под низким потолком панели залили камеру потоками яркого белого света. Он озарил покрытый тонким слоем снега пол и серебристые стены в налете изморози, острые изогнутые крюки, распорки, не дающие сомкнуться разрезанным грудинам. Свет заискрился на красно-белых боках, обрубленных конечностях и аккуратно уложенных вдоль стен головах с дырами вместо глаз.
Ди Керн держался ровно три третейские секунды, затем выскочил обратно, выпучив глаза, с позеленевшим лицом. Шишки его стали бледно-синими.
– Все нормально, – сипло выдохнул он. – Как можно поедать плоть животных? Ты ведь больше ничего не держишь там, мальт?
– Только головы и внутренности в специальных ящиках под стеной. Из потрохов готовят супы… Желаешь взглянуть?
– Мы покончили с этим, – заявил таможенник. – Когда… это собираются забирать?
– Прямо сейчас. У них здесь все автоматизировано. Я протяну терминальное щупальце к элеватору, который идет по внутреннему колодцу центрального стержня, к кухонному ярусу. Мне вернут уже освободившиеся ящики и рамы, а эти разойдутся по морозильным камерам платформы. Как только ты разрешишь, дам знать вашим киборгам, занимающимся обслуживанием автокухонь.
– Ты уже имеешь свое разрешение, капитан. Пошли в рубку, я свяжусь с нашими отсюда.
Дверь закрылась, и панели под потолком погасли. В глубине помещения Динас Форте, приняв к сведению новые факты и раздумав немедленно уходить из морозильной камеры, вновь повернулся к металлическому ящику.
Дверцы были открыты, внутри виднелась застывшая обнаженная фигура, под ногами ее лежали аккуратно сложенный фиолетовый комбинезон и оружие акрулосского производства.
Динас пристально рассматривал спичи. Пропорции тела были идеальными. Черты лица отличались полной невыразительностью, заиндевевшая кожа на скулах натянута, на низком лбу нет морщин. Распахнутые глаза, покрытые тончайшей корочкой льда, смотрели в никуда, видя, казалось, лишь рабский мир абсолютного подчинения чужой воле.
На твердой от мороза шее спичи в луче фонарика серебрилась узкая полоска ошейника, снабженного когнитивным приемником. От внутренней стороны к подкорковой структуре мозга тянулся рецептор, более тонкий, чем волос землянина.
Но Динас Форте предвидел и это.
И сумка его стала теперь несколько легче по сравнению с тем, какой она была, когда он достиг морозильной камеры… В которой вдруг раздался новый звук и стало светлее.
Динас захлопнул дверцу и отпрянул, увидев, как в стене раздвигаются сегменты-лепестки, открывая широкий круглый колодец терминального щупальца. Оно медленно покачивалось из стороны в сторону, одновременно вытягиваясь. Резиновая лента транспортера тянулась от стены до противоположного конца терминала, уже соприкоснувшегося с внутренним шлюзом стержня. Зашипела пневматика, когда гибкое кольцо, которым заканчивалось щупальце, закрепилось и выпустило липкую пленку – она обволокла края шлюза, создавая дополнительную герметизацию. Позади монитора, стоявшего перед круглым отверстием, заскрипели пришедшие в движение рамы с тушами. Ящики приподнялись с гудением включившихся устройств, ослабивших гравитацию под ними. Форте, ощутив движение и давление пола на ступни, глянул под ноги: у стены днище морозильника приподнялось. Полоса двигалась словно сама собой, постепенно образуя длинную горку снега вдоль границы, – весь участок пола перед стеной оказался широкой лентой конвейера.
Отступив в сторону, монитор стал наблюдать, как рамы с тушами и металлические ящики вдвигаются в терминальное щупальце, подхваченные лентой транспортера, ползут к противоположному концу. Там виднелся раскрытый шлюз и зиял бездонный колодец внутренней нежилой полости стержня.
Но клонов обязательно должен был кто-то встречать. Церемониалы доменов Халге были столь многообразны, что трудно запомнить все детали, однако фиолетовый цвет комбинезонов однозначно указывал на принадлежность к Хелицерам.
И хан Виши был властным ханом домена Хелицеров.
Дождавшись, когда последний ящик скроется в щупальце, Форте перешагнул через край отверстия. Опустился на колени, чтобы не задеть головой уже пустые рамы и крюки, ползущие на роликах вдоль тонкой цепи в обратном направлении. Когда они закончились, цепь остановилась; сегменты дрогнули и свернулись, закрывая отверстие. Динас лег навзничь, положив голову на твердый, как камень, бок туши.
Некоторое время он двигался в темноте, затем рассеянный свет люминофорных трубок тускло озарил пространство, и Форте понял, что вновь находится в Перьях, а точнее – в центральном стержне. Вдоль резиновой ленты и ползущих вверх узких ковшей элеватора тянулись переплетения кабелей. Окруженный мясными тушами, окутанный густым морозным туманом, монитор вместе с ковшом медленно поднимался к Шлему.
* * *
Они могли гурьбой набрасываться, колошматя противника дубинками и царапая деревянными наконечниками дротиков, грызть и плеваться, вытесняя вражеский табор с территорий вокруг богатых пиявками топей, – но они понятия не имели о тактике и стратегии.
Все мужчины, большинство женщин, детей и стариков, кроме самых больных и немощных, бросились навстречу приближающимся Багочи, огласив болота нестройным хором воплей.
Не оглядываясь на Архуду, но зная, что живец следует за ним, Заан, полупригнувшись, побежал туда, где должен опуститься корабль Конклава. Дважды он падал, когда над ближайшей телегой мелькали чьи-то головы, затем вставал и мчался дальше.
«Угри», габаритами значительно уступавшие «акулам», не относились к боевым кораблям и выполняли скорее функции разведчиков или небольших транспортников, но могли нести на себе дополнительное оборудование. Увидев, как корабль открыл огонь из обоих бортовых пулеметов, Заан вновь упал – и, неожиданно пробив грудью ковер мха, погрузился в болото. Теплая жижа сомкнулась над головой, но Ушастый тут же вынырнул, кашляя и отплевываясь. Трассеры, выбрасывая в небо высокие фонтаны болотной грязи и клочья растительности, наискось прочерчивали табор. Один пробил повозку, расшвыряв во все стороны деревянные обломки и тела прятавшихся под ней глифанов. Затем частый пунктир достиг мачты радиорелейной связи.
Защищавшее ее репрессивное поле было рассчитано именно на глифанов, не имевших летательных устройств и оружия, способного метнуть что-нибудь достаточно высоко. Поле окружало мачту стеной, но не куполом, и заряды легко достигали цели.
Дзен оскалился, увидев, как мачта, словно в замедленной съемке, приподнимается над землей, одновременно кренясь и переламываясь в средней части, а внизу извиваются порванные кабели. Обломки накрыл огненный шар взорвавшегося трансформатора. Он мгновенно распух, достиг границ репрессивного поля и, приняв форму цилиндра, съежился.
Излучатели не пострадали. Они продолжали окружать участок кольцом вторичного свечения – хотя теперь на этом участке остались лишь пепел и расплавленный металл.
Второй пулемет прочертил линию разрывов прямо по атакующим багочи, но это лишь заставило оставшихся в живых ускорить бег.
Корабль опускался к тому месту, где находилась самая большая повозка табора. Атаман Вега не покинул ее. Сначала он стоял, наблюдая за своими людьми, а когда понял, что корабль приближается к нему, попытался убежать – но тут оба пулемета, двигаясь синхронно, прочертили вокруг повозки двойной круг разрывов.
Вега, соскочивший уже на землю, метнулся под телегу и упал в мох. Пулеметы прочертили еще один круг, затем перестроились для ведения огня по атакующим.
Ушастый, теперь передвигавшийся медленно и осторожно, от одного укрытия к другому – укрытиями служили кочки, кривые стволы деревьев, трупы кочевников и повозки, – почему-то вдруг очень четко представил себе, как с технической точки зрения это было проделано. Там, возле вспомогательной оружейной консоли снижающегося «угря», руки адепта повернули два верньера, нарисовав в зеленом глазке электронного прицела круг. Этот круг накрыл изображение повозки, а затем адепт дал дублирующую команду, заставившую турели обоих пулеметов синхронно провернуться на своих роликах.
Он лег плашмя и приподнял голову. Тело его уже давно покрывал сплошной слой грязи, своей и чужой крови, и вряд ли при взгляде сверху он привлекал внимание.
Теперь сражавшиеся были ему не видны, зато над дзеном поблескивал покатый бок «угря» и дрожали бесцветные струи. Они вырывались из дюз вспомогательных газовых двигателей, предназначенных для точных маневров в атмосфере. Приходилось на ходу менять тактику, учитывая то, что мачты радиорелейной связи больше нет, а где находится ближайшая, он не знает – карта осталась в разгромленном таборе Гира.
Адепт-пилот явно не был асом: маленький корабль покачивало, не вовремя включенный гравитационный компенсатор вдруг подбросил его вверх, но затем пилот справился с управлением, и корабль вновь опустился. Узкая темная щель в днище образовала прямоугольный контур, из него выдвинулась аппарель на двух поршневых рычагах.
Чуть выждав, дзен кубарем покатился вперед, остановившись в конце концов уже возле телеги. Он присел за широким кривым колесом, которое крепилось к оси тремя толстыми спицами. В одной руке был зажат включенный соник, в другой – бинокль.
Сквозь спицы Заан разглядел атамана Арка Вега. Кочевник лежал навзничь, прикрыв голову руками.
Пулеметы, торчащие по бокам вытянутого корпуса «угря», открыли огонь, стреляя туда, где кочевники Вега дрались с Багочи. Никто не рассчитывал, что во время ведения огня в непосредственной близости – но вне корабля – будут находиться живые гуманоиды. Оружие, не оснащенное шумоподавителями, окатило болото таким грохотом, что у дзена заболели уши. Земля и повозка дрожали, а стволы, попеременно дергавшиеся назад и вперед при каждом выпущенном заряде, превратились в вытянутые сгустки серого мерцания.
Заан увидел, как словно в рамке, очерченной сумасшедшей вибрацией, по выдвинувшейся до предела аппарели спускается адепт Конклава Света.
Обтягивающий черный комбинезон, треугольная фуражка, черные перчатки, высокие армейские ботинки… Адепт держал боевой пульверизатор; на спине, закрепленный двумя широкими лямками, висел реактивный ранец, судя по размеру, старой «импульсной» модификации. От фуражки ко рту адепта протянулась проволочка с каплей-микрофоном на конце. Адепт что-то сказал, пулеметы разом смолкли. Тут же стали слышны крики и стоны дерущихся в стороне кочевников.
– Вега, ты здесь! – прокричал адепт. – Мы видели тебя. Покажись, надо поговорить.
Атаман под телегой лежал неподвижно.
– Я сожгу тебя, если не появишься, – сказал адепт, поднял пульверизатор и тонкой струей иннегелирующего яда перечертил угол повозки.
Раздался скрип, с шипением поднялся едкий черный дымок. Кусочки дерева и сгнившей соломы посыпались на землю вместе с трухой, повозка просела, накренилась, когда один ее угол вместе с колесом и частью оси перевернулся и упал.
Атаман Вега, подняв голову, с ужасом воззрился на дно, почти прижавшее его к земле. Он выбрался наружу и встал на колени, глядя вверх. Позади повозки Ушастый подобрал под себя ноги и зажал в зубах рукоять сонического ножа, чувствуя, как вибрация передается челюстям. Скосив глаза, увидел размытое лезвие, торчащее перед лицом, словно тонкий птичий клюв.
– Что ты хочешь, Властный? – дрожащим голосом спросил кочевник.
– Где твой сын, Вега?
– Разведчики видели, как погасло сияние вокруг Парника.
– И что это значит?
– Потом «Стена» засияла опять. Я думаю, он там.
– Значит, это правда?.. – Ушастый заметил, как напряглось лицо адепта. – Только что мы узнали про ультиматум, переданный кем-то с планеты, но мы не думали, что… Ты понимаешь, что это означает? Для чего мы снабдили вас стратостатом? Вы должны были добыть кренч с челнока, а не… Сейчас сюда слетятся…
«Угорь» вновь качнулся, его начало разворачивать, нижний конец аппарели рывком ушел в сторону, и адепт, удерживая равновесие, вцепился в поршневой рычаг. Пилот тут же справился с управлением, но атаман Вега, вскочив, бросился прочь.
Заан увидел, как адепт вскидывает пульверизатор, мгновение целится и стреляет.
Тонкая, словно спица, струя ударила в спину кочевника, а дзен прыгнул, оттолкнувшись от края телеги, как от трамплина.
Его пальцы вцепились в металлический край, тело, продолжая двигаться вверх, сделало сальто, вылетело на аппарель и сбило адепта. Они кубарем покатились по наклонной плоскости. Отлетевший пульверизатор с треском ударился о поршень. «Угорь» вновь качнуло, он провалился вниз, конец аппарели опустился на телегу и смял ее. Захрустели рычаги, толчок сдавил их – один переломился пополам, нижней частью накрыв пульверизатор. Секунду стенки емкости сопротивлялись, затем паутина трещин прочертила их. «Угорь» тем временем волочило над землей, аппарель, словно ковшом загребая мох и болотную грязь, медленно смещалась, выворачиваясь из пазов.
Из пульверизатора с шипением вырвалась струя сизого пара. Реактивный момент выбил емкость из-под обломка поршня и через широкий проем, от которого опустилась аппарель, забросил внутрь «угря», где она разорвалась облаком пара и капель иннегелатора.
Ни с того ни с сего вновь заработали пулеметы. Грохот и дрожь накрыли округу, в вибрирующем урагане звуков корабль начал подниматься. Когда аппарель наконец вывернулась из земли, последнее, что она зачерпнула вместе с грязью, переломанными древесными стволами и клочьями кустов, было живое тело.
Второй, еще не сломавшийся до конца рычаг загудел громче и смолк. Аппарель перестала вдвигаться в днище «угря». Изнутри корабля вместе с едким сизым паром выплеснулся дикий вопль, который не заглушило даже грохотание пулеметов.
Со свистом включился основной двигатель, и «угорь», поначалу боком, но быстро выравниваясь благодаря аэродинамическим особенностям конструкции, рванулся вперед, постепенно поднимаясь над землей. Ровному полету мешала лишь аппарель, до конца не вернувшаяся на свое место, и куча земли и веток на ее конце, из которой встречный воздушный поток выдувал комья и обрывки коры.
Всего через несколько мгновений табор Вега и дерущиеся кочевники остались далеко позади. Дзен, придавленный ветвями, попытался встать.
Во время первого толчка он повалился на адепта. Соник, рукоять которого он сжимал зубами, все еще торчал перед лицом, и Ушастый сделал первое, что пришло на ум: «клюнул», словно птица, резко наклонив голову. Лезвие пробило лицо противника, вибрация наполнила череп, словно миксер, взбалтывая мозг, как коктейль в бокале.
Заан, впервые со времен глифского бунта испытавший нечто похожее на омерзение, рывком отстранился, разжав зубы, выпустил рукоять. Его ноздри раздулись – щекочущий запах распространился из рубки «угря». В ушах стоял беспрерывный крик боли и грохот пулеметов, стреляющих теперь неизвестно по чему. Руки Ушастого дрожали, когда он стал расшвыривать ветви.
Он увидел, как сверху, из узкого пространства над почти закрывшейся аппарелью, сочась паром, медленно стекает розово-желтая жижа, покрытая пузырьками пены.
Дикий крик оборвался, и секунду спустя, когда закончился бортовой боезапас, смолкли оба пулемета. Заан отполз и присел, рассматривая ту часть внутреннего пространства рубки, которую мог видеть отсюда.