– Эй, тварь! – заорал Сэл, потрясая арбалетом.
Впереди Рестр, кажется, что-то услышавший, но не разобравший отдельных слов, обернулся.
– Давай выходи! – продолжал орать атаман. – У тебя нет оружия, тварь? Может, ты и умеешь драться, но против оружия ты не…
Что-то толкнуло его и Берами в разные стороны с такой силой, что оба полетели на пол. Атаман увидел длинную, почти голую фигуру, метнувшуюся между ними, и Рестра, поднимавшего арбалет, но в следующее мгновение упавшего на пол со свернутой шеей. Незнакомец, на лету подхватив оружие, исчез за колонной, откуда послышались шум и рычание. Наконечник-трезубец показался из-за края колонны. Берами, потянув атамана за ногу, стал отползать к наклонному проходу. Они вернулись туда и залегли под стеной, зарывшись в землю и выставив перед собой оружие.
Позади колонны Бет-Зана, спиной оттеснив к стене реншу, сгорбился, вытянув перед собой руки и согнув пальцы. Верхняя губа, обнажая зубы, непроизвольно приподнялась, когда звериные инстинкты первой фазы всколыхнулись в сознании. Он уже успел рассмотреть длинную, перемазанную грязью фигуру с рваными тряпками на бедрах и арбалетом в руке. Арбалет был направлен не на пиччули. Наконечник-трезубец смотрел в сторону, туда, где должны были находиться пираты, но Бет-Зана ощущал, что впервые с момента появления новой доминанты столкнулся с противником, которого, возможно, не сможет одолеть в поединке.
– Приживала? – удивленно произнес Ушастый. Он перевел взгляд на девушку-реншу, сжавшуюся под стеной, и сделал вывод: – Вторая фаза? Не знал, что вы еще остались…
– Я последний, – рыкнул Бет-Зана, усилием воли пытаясь взять контроль над звериной агрессивностью. – Кто ты? Как сюда попал?
– Мое имя – Заан, – произнес дзентанец, знавший, как важно имя для пиччули. – Ушастый, Заан из универсала Заана. Ты спасаешь доминанту, приживала? Я не враг. Я на твоей стороне.
– Нет, – сказал пиччули, медленно опуская руки. – Неправильное имя. Заан – да, но это имя… – Он наморщил лоб. – Имя для «вы», не для «ты». Заанов много. Ушастый – хорошо, но… Ушастый – второе имя. Я спрашиваю еще раз. Твое имя, один-из-Заанов?
«Они действительно как-то чувствуют это!» – изумился дзен. Он слышал много историй, но считал их фольклором, новой космической мифологией. Каким-то образом пиччули сумел определить, что Ушастый – прозвище, а Заан – это одновременно и название Универсала, и второе имя каждого мужчины-дзена, решившего подчиниться Праву Заана. Неужели такое возможно?.. Или, если допустить, что истинное имя – первое, которое дано при рождении, – оставило след в моей ментальности, и приживала способен как-то увидеть его… «Но это же бред, – подумал дзен, – в принципе невозможно, чтобы…»
– Ну хорошо, – произнес он. – От рождения я – Каан.
Золотые глаза второй фазы оглядели его с ног до головы.
– Да, – пиччули наконец выпрямился. – Каан. Я – Бет-Зана.
Дзен позволил себе расслабиться. Приживала принял его действительное имя и назвал себя, теперь он не нападет просто от подозрительности или недоверия. Защищающий свою доминанту пиччули второй фазы – это не кочевники с пращами и не вооруженные арбалетами глифаны. Это нечто, с чем Заан не хотел бы столкнуться в схватке.
Ушастый взглянул на того, кто все это время лежал между ними. Халганин, тут же определил он, естественно, низший. Наверняка – тот самый жрец, который поддерживает искусственно созданную религию среди половинок и загружает партии кренча в беспилотный челнок. Кажется, низший из Донца…
Дзен посмотрел в сторону, мимо вездехода. Глифан со свернутой шеей лежал на полу, двух других не видно. Они могли спрятаться либо за одной из металлических тумб, либо в проходе, откуда дзен вбежал сюда.
– Каан, – произнес пиччули, обнимая прижавшуюся к нему реншу. – Ты разбираешься в управлении… управлении погодой? Я сделал что-то, повернул там… из-за этого дождь не прекращается. Его надо остановить. И еще. Я хочу другое. Этот… – Пиччули толкнул ногой халганина, с ненавистью покосившегося на него. – Этот донец не захотел помочь мне. Он знал, я убью его, но все равно боялся сделать то, что я хочу. Ты поможешь?
Дзен окинул пещеру еще одним взглядом и сосредоточил внимание на перевернутой тумбе.
– Пульт мог сломаться от удара, – произнес, он. – Хотя… А что ты хочешь сделать, Бет-Зана?
В наклонном проходе атаман Сэл пробормотал:
– Откуда он взялся? Он не такой, как та волосатая тварь. Двигается похоже, но не такой. И дохляки… – Складки, в которых прятался непострадавший глаз Сэла, шевельнулись, когда новая мысль пришла ему в голову: – Дохляки! – зашипел он. – Этот второй пришел сверху, мог освободить их… Пойди и проверь, на месте они или нет! Но оставь мне арбалет.
Кивнув, помощник положил оружие и стал отползать. Достигнув конца прохода, он развернулся и выскочил в пещеру.
За колонной дзен покачал головой, услышав объяснение пиччули.
– Ради ее безопасности способен взорвать полгалактики, а? – спросил он. – Хорошо, Бет-Зана. Но я не буду делать этого. Я покажу, а сделаешь ты. Это тебя устраивает?
Пиччули кивнул, наклонился к ренше и что-то зашептал ей.
Сначала она нахмурилась, потом воскликнула:
– Дождь закончится?
Он вновь кивнул, усадил реншу под колонной и, схватив жреца за ногу, притянул его к себе, но не позволил встать, а сам опустился на пол.
– Туда… – сказал он дзену.
Они высунулись из-за колонны, огляделись и поползли под прикрытие вездехода. Пиччули толкал перед собой халганина, а Ушастый, которого на самом деле звали Каан, не опускал оружие.
В проходе Сэл увидел движение и тут же выстрелил, затем схватил второй арбалет. Чуть приподняв голову, он пытался разобрать что-нибудь в наклонных столбах белого света, падавшего от стен. Движение повторилось, он прицелился, но вновь стрелять не стал.
Стрела чуть не задела Каана, пролетев над его спиной, так что он даже ощутил кожей движение воздуха. Дзен, пиччули и подталкиваемый им жрец достигли перевернутого вездехода. Ушастый с приживалой приподнялись, выглядывая, и одновременно присели.
– Патовая ситуация, – сказал Ушастый, слыша поскрипывание пола под ногами. – Если попробуем добежать до пульта, он точно подстрелит нас. Но он знает, что и я вооружен, и боится высунуться.
Сэл как раз перезарядил второе оружие, когда рядом на землю упал Берами с новым арбалетом в руках.
Ухмылка его была жалкой. Он сказал:
– Дома нет.
– Чего нет? – не понял атаман.
– Дом пропал, – повторил помощник. – Наверное, смыло. Дири и Валента плавают в воде, как… – Он вдруг захихикал, щеря кривые зубы. – Как пиявки, большие пиявки! Оба неживые.
– А дохляки? – У Сэла от внезапного ощущения, что теперь все кончено, скрутило желудок. – Дохляки тоже утонули?! Как мы выберемся отсюда?! Без них нас убьют!
Берами сказал:
– Не, они точно не утонули. Берами плавать умеет, Берами нырял. Там только Дири и Валента с пробитым лбом, а дохляков нет. Тогда Берами посмотрел вниз и вот… – Он показал Сэлу ладонь. На ней лежал обрывок гладкой материи, из которой были сшиты балахоны дохляков. – На ветке висел. Здесь, на склоне…
– Они спасаются от воды, – понял Сэл. – Пошли через долину к горам…. – Атаман умолк, задумавшись. Надежда на удачный исход еще оставалась, но только если он сможет прикрываться дохляками.
– Пойди и верни их, – решил Сэл. – Слышишь, Берами? Верни сюда, но… – теперь он подумал о том, что пиратов осталось лишь двое, а вдвоем трудно будет смотреть за тридцатью дохляками. Даже несколько из них были ценны, так что… – Убей половину, – заключил он. – Нет, больше. Пусть останется всего несколько. Приведешь их обратно на этот холм. Ты понял?
– Берами понял, – ухмыльнулся помощник и пополз назад.
Положив заряженные арбалеты перед собой, Сэл вновь приподнял голову. Тех, за вездеходом, видно не было, но атаман не сомневался, что они там. А вот некрасивая дохлячка осталась за колонной, и если бы найти способ выманить ее оттуда… Складки вокруг глаза шевельнулись. Нет, пока к ней не подобраться, решил Сэл.
Бет-Зана посмотрел вперед, затем оглянулся на колонну. Глата сидела под ней на корточках и иногда поглядывала в сторону пиччули.
– Ты сможешь перехватить стрелу рукой? – спросил Ушастый. – Такую, из арбалета?
Бет-Зана обдумал это.
– Может быть, – произнес он. – Не знаю. Не пробовал. А ты, Каан?
– Вообще-то, да. Но сейчас… я не помню, когда ел в последний раз. И слишком много пришлось двигаться. Молочная кислота напитала мышцы, я устал. Как ты попал сюда, Бет-Зана?
– Случайно. Я искал новую доминанту.
Пиччули, приняв решение, подхватил с пола донца и поставил его на ноги.
– Донец больше не нужен, мы прикроемся им, – произнес Бет-Зана. – Их там двое, но расстояние небольшое, и они успеют выстрелить только по разу. Я буду держать его, а ты…
Тут до Мастера наконец дошел смысл слов приживалы. Вскрикнув, он дернулся и прыгнул от них, но Бет-Зана, ухватив его за волосы, с такой силой рванул назад, что жрец полетел обратно и упал. Пиччули вновь поднял его, вывернул за спину руки и сжал запястья. Жрец согнулся, почти коснувшись лбом своих коленей.
– Мы пригнемся и побежим, – сказал пиччули. – Я за донцом, ты – за мной. Там я отброшу донца, те двое его пристрелят, но идти сюда побоятся. Смотри, Каан, оно перевернуто, ты сможешь показать мне все с пола, не вставая…
Дзен взглянул на тумбу, которая действительно лежала на боку – ее усеянная датчиками и клавишами поверхность торчала почти вертикально. Из противоположной части уходили в пол натянувшиеся провода.
Каан перевел взгляд на согнутого жреца, лицо которого выражало крайнюю степень ужаса, и сказал:
– Нет, Бет-Зана. Этого я делать не буду.
Он заметил удивление пиччули и отрицательно качнул головой.
– Почему? – спросил Бет-Зана. – Это будет несложно. Ты боишься, Каан? Нет, я не вижу твоего страха. Это… разумно. Только так мы сможем…
– У меня нет доминанты, – перебил дзен. – Понимаешь, Бет-Зана? Я спасаю только себя. И вас тоже, но… Я один. А этот халганин – он не враг мне. Я не стану этого делать.
Берами чуть не смыло, когда он подобрался к краю холма. Водопад расширился, вода с грохотом обрушивалась вниз, заливая долину. Пират вгляделся в дымку, окутавшую окрестности, и ему показалось, что он различает фигурки, бредущие через распадок, который выводил в поля кренча. Осклабившись, он пошел сквозь торчащие из воды кусты, потом стал спускаться, перебегая от дерева к дереву.
Он услышал новый звук и поднял голову. Какие-то точки, словно мошки, тихо звеня, возникли на фоне облаков. Они летели зигзагами, то сближаясь, то далеко расходясь. Рот Берами приоткрылся от удивления, пират замахал руками, отгоняя их. Не обращая на него внимания, мошки летели, быстро увеличиваясь в размерах. Оскалившись, он вскинул арбалет и выстрелил, потом зацокал языком, когда понял, что это нечто большое, двигавшееся далеко вверху. Берами повернулся и, обняв ствол, стал наблюдать.
Их было семь; шесть примерно одинаковой величины, одно – значительно больше. Теперь Берами мог разглядеть их более подробно. До того он видел лишь «спрут» Конклава и стратостат, поэтому не мог по абрисам определять модификацию кораблей.
Два имперских рейдера, формой напоминающие иглы с веретенообразными утолщениями в хвостовых частях, опустились быстрее всех. Выстрел бортового лазера одного из них чуть не уничтожил «мурену» Лиги, но экипаж контрабандистов, привыкший к атмосферной акробатике и стремительным маневрам, помогающим избегать встречи с космополовцами, бросил «мурену» в крутую петлю, завершившуюся над вершиной горы.
Модули Унии купцов гораздо менее поворотливы, и огонь второго рейдера сбил один из них как раз в тот момент, когда пузатый бочонок с торчащими по бокам руками-манипуляторами прорвался сквозь облачный слой. Киборг Ридольв просканировал пространство под собой и камнем рухнул вниз. Модуль Унии, оставляя огненный след, исчез за вершинами гор, но два других опустились на склон, противоположный тому, где находился Берами. «Мурена» Лиги приводнилась посреди озера, ее люк распахнулся; трое гуманоидов вылезли наружу, обстреливая из силовиков рейдеры, которые попытались повторить их маневр.
Контрабандисты знали толк в таких стычках, их корабль автоматически выпустил газовые подушки по периметру борта. Но оба рейдера, подняв фонтан брызг, с шипением разогревшейся обшивки ткнулись в дно, так что над бушующей поверхностью остались лишь верхние части корпусов. Вода вокруг кипела, исходя паром.
На склоне один уцелевший модуль неудержимо сползал, но второй сумел закрепиться. Его люк раскрылся, купец и пятеро наемников Унии, все с пульверизаторами в руках, полезли к вершине.
По бокам от погрузившихся в воду рейдеров появились головы акрулоссов из личной охраны императора. Одетые в гидрокостюмы, они вскарабкались на обшивку и открыли огонь по носу «мурены». Контрабандисты поспешно скрылись в люке и, решив не дожидаться, когда силовые импульсы пробьют броню, взялись за дело. Неприметная узкая щель открылась в кормовой части, оттуда со свистом вылетело длинное веретено, прикрепленное тонким тросом. Вращаясь, оно с шипением пронеслось мимо Берами и глубоко погрузилось в грунт.
В «мурене» включилась лебедка, трос натянулся – корабль стал сдвигаться к берегу, подальше от рейдеров с сидящими на обшивке птицоидами.
Ридольв, воспользовавшись неразберихой на вершине, опустился пониже и открыл люк бомбомета. Резонансный разрядник оставил от одного рейдера стремительно вращавшуюся воронку на поверхности воды, а второй накрыла волна, смывшая большинство птицоидов. Она пересекла озеро и обрушилась со склона там, где находились модули Унии. Оба – и тот, что успел закрепиться, и тот, что продолжал сползать, – смыло вместе с поднимавшимися по склону наемниками. Когда вода стекла, на голой, вылизанной поверхности склона остался единственный кривой ствол – обхватив его руками и ногами, зажмурив глаза, на дереве висел купец.
Если бы боевыми действиями руководила та холодная электронная часть мозга киборга, которая рассчитывала курс в открытом космосе, то для оставшихся в живых все бы закончилось через несколько секунд. Но сейчас действовала именно его живая, органическая часть, подверженная эмоциям почти в той же мере, что и сознание обычного гуманоида. Ридольв засмотрелся на причиненные резонансом разрушения и прозевал момент, когда контрабандисты, «мурену» которых волна чуть не выбросила на склон, и экипаж оставшегося рейдера опомнились.
Пришедшие с двух сторон залпы бортового лазера и переключенной на ручное управление противометеоритной системы прошили брюхо киборга и воспламенили один из разрядников в оружейной кладовой.
Склон дрогнул, участок поверхности с хлюпаньем поехал вниз, увлекая за собой кусты, деревья и обнявшего ствол Берами. Пират, не успевший ничего сообразить, покатился, ударяясь обо что-то головой и плечами. Он зажмурился, закрыл рот и зажал пальцами нос, позволив потоку делать с ним все, что угодно, и спустя какое-то время обнаружил, что лежит посреди широченного грязевого блина, медленно расплывающегося по днищу долины.
Помост монорельсовой дороги еще виднелся, но вагон смыло, и теперь задняя его часть торчала из проломленной стены кренчикского общежития. От здания остались только эта стена и провисший участок крыши.
Очумело покрутив головой, Берами побрел к распадку сквозь грязь и воду. Он лишь раз остановился, сообразив, что потерял арбалет, но затем пожал плечами и направился дальше, рассматривая свои руки и раздумывая, как теперь ему лучше всего поступить: найти что-нибудь тяжелое и проломить головы дохлякам или же по очереди передушить их?
* * *
Спираль, куда меньшая чем те, что возникали при появлении имперского «спрута» птицоидов или киборга Ридольва, закружилась неподалеку от Глифа.
Крайний виток сомкнулся в кольцо. Абрисы возникшего корабля в этом веке пангалактической эры смог бы узнать не всякий. Это был «мечник» – живой звездолет. Такие звездолеты не строились, но размножались, как клетки, делением; мечник, носивший личное имя Секрецио, был древним старцем, последним в поколении квазиразумных космических кораблей, расу которых породила давно разрушившаяся человеческая культура Занзибеж.
Обозначавшая выход туннеля ртутная спираль свернулась и исчезла, когда пробитый навигатором колодец стянулся. Корабль, то включая, то выключая вспомогательные биодвигатели, сделал несложный маневр и вышел на орбиту планеты. Секрецио был рабом одного из универсалов Дзена. Сейчас он находился в режиме радиомолчания.
* * *
Динас Форте потер слезящиеся от усталости глаза. В помещении царил сумрак, светопанели на стенах горели в треть силы. Мягкое зеленое свечение исходило от жидкости, в которой плавал гидроник. Монитор всегда полагал, что гидроники обитают в обычной воде, но эта жидкость на воду не слишком-то походила. Разве что ее насыщали какие-то флуоресцирующие элементы. «Возможно, – подумал Динас, – Болий Капп стар, и емкость – что-то вроде передвижного медицинского кресла с встроенной системой жизнеобеспечения?»
На общей схеме платформы оставалось теперь лишь несколько белых огоньков, все они сосредоточились в жилом секторе и на самом дальнем вспомогательном ярусе «Плюмажа». И, естественно, Форте видел пять огоньков – охранников и себя с гидроником.
Болий Капп, о чем-то задумавшийся, поднял голову.
– Динас! – позвал он. – Ответьте на мой вопрос.
– Конечно… – Монитор приготовился выслушать очередную многозначительную ерунду, которую, как он понял, любят произносить гидроники.
– Вы говорили, что мотивация поступков большинства разумных гуманоидов однотипна и легко поддается анализу. А себя вы пытались анализировать?
– С собой я разобрался первым.
– Если это так, то вы выделяетесь среди других гуманоидов вашей расы. В чем заключалась причина, толкнувшая вас сначала ввязаться в происходящее, а после прийти сюда?
Монитор еще раз потер глаза, глядя на схему. Судя по ней, охранники расположились прямой линией, один наверняка сидел за щитком силовика, двое залегли слева и справа. «Как спичи могут преодолеть энергетическую сетку? – размышлял Форте. – Коридор узкий, сетка перегораживает его целиком. Сейчас, когда прошло уже достаточно много времени с момента включения, края сетки успели проникнуть в стены. Там происходит какая-то диффузия на молекулярном уровне, он точно не помнил научное объяснение, но теперь сетку не сорвать. Можно только отключить ее. Пусть спичи будут двигаться хоть со свехзвуковой скоростью – хотя этого они все же не могут, – им не пройти сквозь волокна. Силовик может накрыть залпами весь коридор, хотя сетке он не повредит. Выходит, они в безопасности? Или, возможно, Аким уже добрался до терминала, и спичи теперь вообще не появятся? Нет, их же двенадцать, даже если в районе перемычки часть была уничтожена, все равно по теории вероятности не все из оставшихся обработаны Динасом…»
Он вспомнил, что гидроник ждет ответа, и сказал:
– Сначала – любопытство и желание возвыситься, злость на властного хана. Сейчас – инстинкт самосохранения.
Из скрытого динамика голос Саттона Лека произнес:
– Там что-то мелькнуло.
– Что? – Форте поднял голову. – Что мелькнуло?
– Оно на секунду возникло в конце коридора, – тихо повторил охранник. – И тут же исчезло. Я не уверен, слишком быстро…
Наступила пауза. Динас подобрался в кресле, чувствуя, как нервное напряжение, вроде бы отпустившее его в умиротворяющем присутствии гидроника, вновь волнами дрожи проходит вдоль позвоночника.
– Бежит! – вдруг крикнул Лек. – Там их семь, один бежит прямо на сетку…
Его слова заглушили треск и гудение включившегося силовика.
Значит, киборг пока не нашел терминал, подумал Динас Форте.
До терминала было все еще далеко. Аким притормозил амфибию у последнего цилиндрического шлюза и выбрался наружу. Здесь лежали два трупа, но киборг не стал приближаться, а сразу покатил к наклонной стене с рядом квадратных люков. Через пульт амфибии он успел войти в паутину платформы, проверил на всякий случай, где сейчас находится монитор, изучил план дна стержней. Он почти мгновенно определил самый короткий путь, упустив, правда, из виду, через какие помещения этот путь пролегает.
Аким распахнул люк и стал спускаться, грузно переваливаясь через широкие ступеньки и для равновесия расставив манипуляторы. На лестнице было темно, но внизу тусклый свет озарял круг решетчатого пола, за которым смутно виднелись перегородки и двери. Вспомогательные ярусы стержней и раньше освещались хуже, чем полость, где располагались шлюзы, теперь же аварийная автоматика потушила каждые девять из десяти светопанелей, горевших здесь.
Лестница закончилась, Аким покатился по ровному полу, соображая, не пора ли переключаться в другой режим. Он высветил в мозгу план помещений, приостановился, вычисляя нужную дверь, затем свернул в правильном направлении. Он не отвлекался на посторонние мысли вроде размышлений о том, почему так легко открылся люк над лестницей и не будет ли заперта нужная ему дверь. То, что магнитные замки дезактивировались в результате аварии, не приходило ему на ум. Киборгу было вполне достаточно того, что на пути не возникает никаких препятствий.
Миновав высокую переборку, он повернул в широкий проход. Двери рядами тянулись слева и справа. До конечной цели путешествия оставалось немного, и Аким незаметно для себя увеличил скорость.
И услышал шум позади. Киборг развернулся на месте, выглянул из прохода и тут же помчался в обратном направлении, спиной назад, с гусеницами, включенными на реверс.
По лестнице спускались те двое черных, которые попытались догнать его амфибию и о которых он уже успел напрочь забыть.
Хуже всего, что в реестре Акима не значились подобные существа. Он не мог понять, чего им надо и почему черные преследуют его.
Он достиг середины прохода, когда черные появились в его конце. Они бежали, не издавая ни звука, припадая к полу, далеко выбрасывая длинные, словно резиновые лапы. Киборг, двигаясь спиной назад, недоуменно высветил на экране:
«Что надо?»
Гусеницы зашипели, когда он чуть не проехал нужную дверь. Аким встал, протягивая манипулятор к скобе. Черные бесшумно неслись к нему.
«Что вам надо?» – высветил киборг и потянул, но дверь не открылась. Не сообразив, что она открывается вовнутрь, Аким стал дергать, и тут черные в длинном прыжке настигли его.
Манипулятор сорвался со скобы, Акима перевернуло, он ударился верхней частью о пол. Один атакующий перескочил через него. Киборга схватили с двух сторон и приподняли. Изогнутые когти заскребли по металлическим частям, царапая никелированное покрытие, потом оба черных мгновенно припали к нему с разных сторон, выставляя из ротовых прорезей жала.
Аким с легким удивлением понял, что его целуют, – он наблюдал такую привычку у некоторых гуманоидов и не мог по-другому охарактеризовать процесс, когда к разным частям его тела прикасались ротовыми отверстиями. Его фотоэлементы расширились до максимума, гусеницы закрутились в разные стороны, потом остановились.
Один из дронов отстранился, круглые глаза посмотрели на прозрачную каплю иннегелатора, дрожащую на гладком нагрудном щитке, затем он опять всем телом нырнул вперед и вновь отстранился. Теперь глаза уставились на экран, где Аким, вообще потерявший всякое соображение о происходящем, высветил:
«:)»
Дроны разом припали к полу, опустили Акима пониже и подбросили. Киборг взмыл под самый потолок, с лязгом упал и остался лежать экраном вверх. На экране горело:
«А поговорить?»
Дроны вновь схватили его и стали сжимать. Торсионные валы-рессоры напряглись, когда корпус вдавило в гусеницы. Край подвески заскрежетал по переднему направляющему колесу, опорные катки, соприкоснувшись гладкими поверхностями, издали неприятный свистящий звук. Дроны сжимали его, Аким висел над полом, прислушиваясь к разнообразным звукам, доносящимся из его корпуса, к скрипу, постукиванию, щелканью и звяканью. Дроны налегли изо всех сил, корпус на четверть ушел в пространство между гусеницами. Торсионные валы сплющились в тонкие блинчики, упорно накапливая вращательный импульс. Аким ощутил собственный аналог приступа тошноты, и его вестибулярный аппарат взорвался коротким электроимпульсом, пронзившим вещество, из которого состояли торсионы.
Его вырвало из лап дронов, край гусеницы ударил одного там, где располагались глаза, носовая и ротовая щели. Аким волчком ввинтился в распахнувшуюся дверь и канул во тьме, царившей позади дверного проема. Несколько секунд оттуда доносились грохот и лязг, потом наступила тишина.
Импульс кручения отшвырнул дронов, оба мягко приземлились на лапы и прыгнули к двери. Они вбежали внутрь, но тут же замерли, не способные видеть в непроглядном мраке, царившем здесь.
Белый пушок рецепторов, покрывающих носовые щели, шевелился, но, в отличие от многих гуманоидов, Аким не имел экзокринных желез и не являлся источником феромонов. Зато дроны слышали приглушенное царапанье и шелест гусениц. Качнувшись на трех широко расставленных лапах, они медленно – гораздо медленнее, чем обычно, – направились вперед. Одну лапу каждый выставил перед собой. Из широко расставленных согнутых пальцев-щупальцев на всю длину торчали металлические когти-бритвы.
Аким включил инфракрасный режим.
Его система использовала устаревший принцип, но это не помешало ему разглядеть два красно-желтых тела на тусклом бледно-зеленом фоне. Он попал туда, куда хотел, потому что именно отсюда можно было проникнуть в нижнюю часть центрального стержня.