Домик был единственным, что возвышалось над округой. Все кренчики Парника сейчас находились там, пара пиратов охраняла здание, расположившись с двух сторон от него. Двое там да здесь шестеро – всего восемь, оставшихся от отряда.
Единственный зрячий глаз атамана Вега блеснул, когда он понял, что именно не в порядке. Он всунул голову обратно и соскочил на земляной пол.
– Дождь! – рявкнул он, обращаясь ко всем одновременно. – Почему он до сих пор идет?!
Шесть пар глаз уставились на него, на шести лицах непонимание сменилось удивлением. Дожди в районе Парника начинались в определенное время и заканчивались в определенное время, их интенсивность и даже температура были одинаковы. Этот – слишком силен. И шел он уже чересчур долго.
Все равно Сэл не способен был понять, что это могло означать. Он вновь повернулся к черному существу, которое никак не реагировало на окружающее, словно происходящее за пределами выложенного голышами круга было незримо и недоступно для него.
Круг. Атаман внимательно оглядел его и перевел взгляд на дверь. Позади нее – толстяк был уверен в этом – скрывались Мастер Гора, то странное волосатое существо, которое напало на них, и несколько дохляков. Складки кожи почти сошлись, когда он сощурил глаз, вглядываясь в стену вокруг двери.
– Клар! – позвал Вега не оборачиваясь. – Иди сюда.
Маленький глифан несмело приблизился, потирая спину. Остальные молча наблюдали за ними.
– Знаешь, что такое кнопка? – спросил Сэл. – На нашем стратостате были кнопки, я нажимал на них, когда мы взлетали и садились. Помнишь? Вон на стене такая же.
Клар вгляделся, потом кивнул, не понимая, чего от него хотят.
– Сейчас ты нажмешь ее, – почти ласково произнес Сэл. – Правда?
Клар быстро замотал головой и попытался отступить, но мощная рука сгребла его за ворот рубахи и приподняла. Брыкаясь, глифан попытался вывернуться. Сэл подержал его перед собой, стоя на границе круга, и мощным пинком послал тщедушное тело вперед.
– Нажми! – рявкнул он.
Существо под стеной шевельнулось, как только пират по воздуху пересек круг. Полупрозрачные мембраны поднялись, открывая круглые глаза, нижние лапы распрямились, верхние метнулись вперед, и черное тело отпрянуло от стены. Клар завизжал. Лапы, схватившие его за бока, прижали глифана к той части тела, где находились глаза, усеянные ресничками ноздри и щель рта. Никто не видел, как эта щель приоткрылась, как из нее выскользнуло жало.
Черный обеими лапами обнял извивавшегося пирата, приник к нему, словно в поцелуе, затем с силой отбросил.
Сэл подскочил, Клар прокатился под ним и упал навзничь, мотая головой, широко раскрыв рот и безостановочно вопя.
Атаман наклонился, с интересом разглядывая его. Под разорванной на груди рубахой вздувался белесый пузырь. Он разрастался, захватывая кожу, наливаясь красным. Пират, судорожно дергаясь, полоснул себя по груди ногтями, пузырь лопнул, выплеснув фонтан розовой пузырящейся пены, от которой Сэл едва успел увернуться.
Он с удивлением понял, что исчезла не только кожа – сквозь быстро расширяющееся отверстие виднелись ребра, гроздья алых подрагивающих пузырей и ноздреватая, пронизанная красными жилками поверхность. Крик уже оборвался, Клар теперь молотил затылком по земле, из его рта, из носа и ушей текла кровь, а отверстие в груди, удлиняясь книзу и кверху, достигло кадыка и живота.
Атаман, на всякий случай сделав шаг в сторону, обернулся.
Нападение вывело черного из спячки. Он покачивался на нижних лапах, верхние подрагивали, полупрозрачные мембраны то опускались, то поднимались. Казалось, тварь пытается всмотреться в пространство вне круга, но даже если и разбирает то, что находится за границей из голышей, все равно не способна четко идентифицировать смутные фигуры, обезличенные тени, двигающиеся в мертвой области ее сознания.
– Так! – произнес Сэл. – Он, может, и видит нас, но что мы такое, не понимает. Приготовьтесь стрелять. – Атаман сделал широкий жест. Пираты, приглушенно переговариваясь, разошлись полукругом, встали перед камнями, поднимая арбалеты.
Шагнув назад, Сэл поманил Берами и что-то прошептал ему. Помощник кивнул и, отвязывая от пояса одну из плоских коробочек, подошел к крайнему глифану.
Атаман взвел свой арбалет, встав между двумя пиратами и чуть позади них, приказал:
– Цельтесь ему в глаза… Давай!
Одновременно щелкнули тетивы и свистнули короткие стрелы.
Черный превратился в мятущийся клубок.
Он взвился вверх, его конечности исчезли, мелькая с невероятной скоростью, свист, шелест воздуха и возгласы слились в один звук.
Потом черный вновь стал виден отчетливо. Он стоял перед дверью на одной лапе, три других были подняты. Пальцы-щупальца каждой сжимали по стреле, еще две, сломанные, валялись на земле, но одна все же достигла цели и торчала из левого глаза, глубоко войдя в черную плоть.
Щель рта приоткрылась, тонкое жало то выныривало, то втягивалось обратно. Не дожидаясь, когда все перезарядят арбалеты, Сэл с такой силой ударил кулаком по затылку стоящего рядом глифана, что тот, накренившись всем телом и мелко перебирая ногами, наискось пересек круг.
Атаман достиг своей цели – пират упал не под дверью, а сбоку от нее. Но за мгновение до того, как его голова коснулась земли, черный, одним прыжком преодолев разделяющее их расстояние, взлетел ему на спину и вцепился в тело всеми четырьмя лапами.
На этот раз он не стал использовать жало. Оседлав глифана, он замер в секундном напряжении – видно было, как под гладкой, матово блестящей шкурой напряглись мышцы, – затем подскочил и разорвал глифана на части.
Стихли щелчки арбалетов, когда пираты, замерев в облаке кровавой взвеси, окутавшей черную фигуру, прекратили перезаряжать оружие. С другой стороны к двери подскочил Берами. Из раскрытой коробочки в своей руке он выхватил какой-то предмет и с размаху прилепил его посередине двери.
Черный прыгнул, разбрасывая во все стороны оторванные части тела, запоздало щелкнули два арбалета, свистнули две стрелы. Движения черного уже не были так стремительны и неуловимы. Казалось, что чудовищное напряжение, понадобившееся, чтобы разорвать пирата, и стрела, пробившая глаз, повредили в нем что-то. Несмотря на это, он двигался все еще очень быстро, но Сэл сделал Берами своим помощником не из-за выдающихся умственных способностей или смекалки. Продолжая бессмысленно ухмыляться, словно не осознавая смертельной опасности, помощник побежал обратно. Нагибаясь то влево, то вправо, не оглядываясь на черного, уже почти схватившего его, он подпрыгнул, будто танцуя, двигаясь почти с изяществом, ушел от мелькнувших в воздухе длинных лап, оттолкнулся ногами от стены и выскочил за круг.
Черный еще раз взмахнул лапами, встал, тараща единственный глаз, пытаясь понять, почему вдруг жертва исчезла, но не способный вычленить ее из смутных теней, беззвучно передвигающихся в мертвой области сознания. Жало высовывалось и исчезало в щели под ноздрями, реснички трепетали, улавливая посторонние запахи.
Берами, радостно ощерившись, шагнул к Сэлу и показал ему глубокую рану на лодыжке – след от прикосновения пальца-щупальца.
– Назад! – скомандовал атаман. – Всем под стену лечь!
Черный двумя лапами вцепился в древко стрелы, выдернул ее из глаза, отбросил и развернулся к двери. Он подошел вплотную, нагнувшись, почти приставив второй глаз к тому, что было прилеплено к ней. Несколько мгновений не двигался, вглядываясь, затем протянул лапу. Палец-щупальце коснулось постороннего предмета, показавшийся из резиновой подушечки коготь заскреб по металлической поверхности.
Кумулятивный взрыв превратил широкую дверь в капли расплавленного металла, которые еще мгновение удерживали форму прямоугольной плоскости, а затем исчезли, сметенные струей вырвавшегося газа. Выхлоп ударил горизонтально, обуглил стены наклонного коридора и ворвался в помещение за ним, переворачивая тумбы и оплавляя подпиравшие высокий потолок тюбинги. Над головами лежащих пиратов вокруг отверстия разошлась паутина трещин, и большой участок потолка рухнул, почти забив ту часть хода, что вела вниз, к основанию горы.
Наверху один из охраняющих дом Мастера глифанов с удивлением оглянулся, почувствовав, как дрогнула земля, увидел столб чего-то бесцветного и горячего. Тот вырвался из склона в сопровождении вскипающих капель дождя и шипящего пара. Озеро всколыхнулось волной, она по кругу обогнула деревянные стены. Пират попятился, когда дом вдруг осел, сильно накренившись и подняв пенящиеся буруны.
Сквозь открывшуюся прореху в потолке медленно, словно туман, опустилась пелена мелких дождевых капель. Пыль, тут же потяжелев от влаги, начала садиться.
Атаман встал. Несколько присыпанных почвой тел остались лежать под стеной. Сэл, покачиваясь, приложил ладони к ушам, несколько раз похлопал по ним. Повернулся и увидел земляной холм в дальнем конце пещеры. Рядом виднелся развороченный проем и выгнутая спиралью дверная рама.
Белый свет проникал в пещеру оттуда.
Что-то шевельнулось под ногами, покатились комья земли, и Сэл увидел Берами. Помощник сел, щеря черные от грязи зубы.
У стены зашевелились остальные глифаны.
Сэл, неожиданно обнаруживший, что арбалет все еще находится в его руках, взвел оружие и шагнул к проему, крича, но с ощущением, что говорит тихим голосом:
– Все поднимайтесь! Мастера пока не убивать, дохляков тоже, но если увидите этого волосатого, сразу стреляйте!
Он зацепил что-то ногой, нагнулся и увидел присыпанный землей палец-щупальце, из которого торчал сломанный коготь.
Атаман равнодушно наступил на него. Из дверного проема падала полоса яркого белого света, виднелись стены обширной пещеры. Там ничего не двигалось, но Сэл крикнул так, чтобы его услышали внутри:
– Эй, мы уже заходим!
Он оглянулся на свой отряд, насчитал четверых и приказал:
– Ты, ты и ты, идите первыми.
Трое пиратов, облепленные мокрой грязью, с черными разводами на лицах, не решаясь возражать, остановились перед проемом и опасливо заглянули внутрь.
– Вперед, я сказал! – рявкнул атаман. Подскочивший Берами начал пинать их, принуждая идти дальше.
Один все еще топтался, пытаясь уклониться от пинков, двое других, держа заряженные арбалеты перед собой, медленно двинулись по наклонному коридору. Белый свет очертил их фигуры, длинные тени протянулись назад.
– Ты тоже давай, чего встал?! – заорал Берами, толкая третьего в спину, и тот несмело шагнул в коридор.
Земля дрогнула, впереди глухо затарахтело, свет мигнул, когда что-то массивное пересекло его. Оба идущих впереди пирата, закричав, одновременно выстрелили и побежали назад.
Сэл увидел покатый щиток, какие-то трубки под ним, колеса, закручивающуюся спиралями пыль и чье-то лицо наверху…
Он даже не успел отпрыгнуть. Вездеход вломился в наклонный коридор, боками взрыл его стены, поднимая круговой вал земли, ударил убегающих пиратов, взвыл двигателем и остановился. Столб пыли вылетел из коридора вместе с двумя телами, одно из которых сбило с ног атамана.
Упав на спину так, что покрытый кожаными складками массивный затылок ударился о землю, он зарычал и резко сел. Проход исчез, теперь его почти полностью перегораживала машина. Лишь сверху оставалась неширокая прореха, через которую проникал белый свет. В ней возникла голова, покрытая густой короткой шерстью, и Сэл, увидев два горящих золотом глаза, не целясь, выстрелил. Стрела со звонким цоканьем ударилась о металлический щиток и переломилась. Через отверстие просунулась рука с широкой ладонью, на ощупь отыскав стрелу, исчезла вместе с ней.
Атаман встал. Один глифан лежал неподвижно, видно было лишь его тело, а головой, теперь наверняка размозженной, он пробил земляную стену. Второй еще шевелился, тихо поскуливая. Остановившись над ним, Атаман увидел, что обе ноги сломаны, и кости под коленями рельефно проступают сквозь кожу. Сэл поднял его арбалет, перезарядил оружие и выстрелил в лоб пирата, потом выдернул стрелу, снова наложил ее на тетиву и повернулся к Берами. Рядом с помощником стоял третий глифан, которому трусость помогла спастись.
– Втроем мы запросто справимся с ним, – произнес атаман Вега, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.
* * *
На некотором расстоянии от планеты Глиф посреди дымных лилово-синих полос и разводов газопылевого облака появилась маленькая ртутная спираль. Крайний ее виток сомкнулся в кольцо, и в центре возникло нечто материальное.
Спираль колыхнулась и исчезла. Никто на орбите вокруг Бенетеш не смог зафиксировать появление корабля: ни один прибор не способен вычленить из хаоса космических лучей, магнитных полей и гравитационных волн небольшой энергетический всплеск.
Неподалеку от Глифа в реальный космос вошел «спрут» правящего Гнезда Империи акрулосов. «Спруты» Унии купцов он напоминал лишь общими очертаниями – по сути, это был целый город. Сам император, Первый Птенец Гнезда Сыг Дракобор находился на его борту, впервые за последние двадцать третейских лет покинув родную планету.
Открылись стартовые шлюзы, полтора десятка «акул» и около сотни беспилотных брандеров окружили «спрут», готовые разнести в клочья всякого, кто попытается угрожать императору.
Затем появились два рейдера. Небольшие и почти невооруженные, как раз такие, которые смогли бы достаточно легко обмануть комплекс орбитальной защиты и опуститься на поверхность охраняемой планеты. Внутри них помимо пилотов находились четырнадцать птицоидов из Узкого Крыла – отряда личной охраны императора.
Оба рейдера полетели в сторону Бенетеша.
На другой стороне газопылевого облака заклубилась еще одна ртутная спираль, и на просторы реального космоса вынырнули три миниатюрных подобия акрулосского «спрута». Уния купцов также решила не оставаться в стороне. С борта каждого «спрута» снялось по модулю, которые, обменявшись короткими радиосигналами, полетели к Бенетешу.
Контрабандисты Оси предпочитали использовать «угри» и «мурены» с расширенными трюмами. Эти корабли, с одной стороны, достаточно вместительны, а с другой – позволяют развивать большие скорости и совершать сложные маневры, что необходимо для успешного противоборства со сторожевиками космопола и местными патрульными службами.
Давняя противница Унии купцов, Лига беспошлинной торговли смогла найти лишь одну «мурену», находившуюся в этом районе и способную быстро достигнуть Глифа.
На вооружении Магазина киборгов имелось несколько устройств, которыми не владел в федерации больше никто. Впрочем, сами себя они устройствами не считали, и вряд ли кто-нибудь решился бы «в лицо» назвать их машинами.
Корабль-киборг, живой и в то же время механический организм, конструкция которого позволяла ему передвигаться в реальном космосе – это не какой-нибудь киборг-ремонтник или охранник, это нечто более совершенное и мощное. И потому у него имелось имя, произошедшее от аббревиатуры главного двигателя – его сердца, «RYD-V/12».
Киборг именовал себя Ридольвом. Рук и ног у него не было, конечности Ридольву заменяли наружные манипуляторы, голову – органический мозг с мощной электронной приставкой, тело – бочкообразный корпус, большую часть которого занимало «брюхо», то есть вместительные трюмы. Его оружием были импульсные лазеры и бомбометы, способные сбрасывать резонансные разрядники средней мощности, – всего четыре таких разрядника хранилось в оружейной кладовой возле трюмов. Электронную приставку киборг использовал для просчета курсов при космических перелетах, а органический мозг с обычной системой синапсов – для повседневной жизни.
Что бы там ни декларировал МК в своих воззваниях, общее интеллектуальное развитие Ридольва не дотягивало даже до уровня среднестатистического потомственного рабочего, с детства обучившегося бурить штольни в богатых ценными металлами астероидах. А еще он не мог самостоятельно выходить в изнанку, потому что, несмотря ни на что, все же был живым и путешествие вне реального космоса его полудетская психика выдержать не могла.
Поэтому в район Бенетеша его доставил принадлежащий Магазину транспортник. Ридольв с облегчением покинул узкий трюм, в котором, как заключенный в камере, просидел длительное время, и устремился в сторону Глифа, имея от хозяев Магазина четкие и простые указания.
Акрулосские рейдеры, модули Унии, «мурена» Лиги и Ридольв с разных сторон приближались к Глифу. И рассчитывали свои курсы так, чтобы ни секунды не оставаться на орбите, но миновать ее с предельно возможной скоростью, направляясь дальше, к поверхности планеты.
Потому что с дронами, охраняющими «Эгибо», никто из них справиться бы не смог, но то, что некоторое время назад понял Динас Форте, поняли теперь и все остальные. С дронами не следовало воевать – их надо было перехитрить.
Был способ проникнуть на «Эгибо».
Не прямой.
Незаметно для дронов попасть туда можно было с поверхности планеты.
Но только в определенное время. И если измерять оставшийся срок в третейских отрезках, на которые делились усредненные федеративные сутки, то этих отрезков осталось два.
Два
Уже над самой вершиной он дал последний импульс и лишь потом отпустил Архуду.
Старик ушел под воду, на поверхности которой газовые струи продавили круглую яму. Следом, подняв облако брызг, упал дзен. Он тут же скинул с плеч лямки ранца, оттолкнулся от дна и вынырнул. Вода бурлила, сильное течение потащило Заана вперед, к широкому озеру, на середине которого стоял деревянный домик.
Глубоко вдохнув, Ушастый нырнул. Сквозь волнующуюся муть, где проносились обрывки корней, скрученные листья и ветки, различил тело, медленно опускающееся ко дну. Дзен схватил его и вынырнул, приподняв голову кочевника над поверхностью.
Архуда хрипел, изо рта лилась вода. Поддерживая старика за плечи, Ушастый поплыл наискось к течению и остановился, лишь нащупав ногами дно. Обрывистый берег, из которого торчали корни, возвышался над ним, скрывая деревянный дом. Он посмотрел вверх, отмечая, что облачный слой как будто увеличился, если только такое возможно, стал еще плотнее, гуще, а под ним отдельные облака клубятся, наползая друг на друга, срастаясь, разбухая, – и вся масса дождевых облаков стремительно несется в одном направлении, так что при взгляде вверх кажется, что это поверхность земли движется вместе с болотами, деревьями, кустами и мхом…
– Дождь должен был прекратиться, – сипло сказал Архуда. – Почему он идет так долго? Это сделал ты, Каанца?
Пожав плечами, Ушастый вцепился в корни и залез на обрыв. Он сразу же упал, распластавшись в грязи, глядя сквозь брызги на глифана с арбалетом, сидящего перед домом, спиной к дзену. Арбалет означал, что это пират, один из тех, кто находился в атакованном Зааном стратостате.
Глифан отвернулся от дома, встал, приложив руку козырьком ко лбу, медленно оглядел окрестности.
Дрогнула земля, и дзен увидел, как позади здания столб чего-то бесцветного и горячего вырвался из склона, обращая капли дождя в шипящий пар. Озеро всколыхнулось, волна быстро обогнула деревянные стены. Пират попятился, когда дом осел, сильно накренившись среди пенящихся бурунов.
Услышав вскрик за спиной, Ушастый обернулся и увидел голову Архуды, исчезающую в волнах. Он прыгнул, ухватил старика за редкие волосы. Кочевник тут же вцепился в его запястье, второй рукой пытаясь обхватить за шею. Заан наотмашь ударил его по лицу и стал взбираться на обрыв, цепляясь за корни, волоча старика за собой.
– Что это было? – спросил он, когда оба повалились в грязь.
Архуда, не отвечая, тяжело дышал и скреб ногтями землю.
– Какой-то взрыв под землей, – продолжал Ушастый. – Сильный… – подумав, он приказал кочевнику: – Лежи пока здесь. Я посмотрю и вернусь за тобой. Или позову.
– Знай, Каанца, я помогу тебе! – горячо зашептал старик, и Ушастый решил, что теперь живец свихнулся окончательно. – Я понял все! Ты пришел, чтобы вывести отсюда избранный народ. Ты можешь положиться на меня. Я буду служить тебе, Каанца, я тоже хочу…
Заан соскользнул в воду и поплыл. Место, где они лежали, оказалось небольшим островком, возвышавшимся над водой. Поток, обогнув его, вынес дзена в озеро, бушующее вокруг стен дома. Среди волн то выскакивая на поверхность, то вновь исчезая, кружились в водоворотах сучья, ветви и целые древесные стволы. Ушастый нырял и всплывал, голова мелькала среди обломков, и глифан на крыльце перед покосившимся домом не мог заметить его.
Дзен старался подплыть поближе к тому месту, где из земли ударил газовый столб. Он легко держался на воде, дышал ровно и спокойно; только крупные обломки, ударяя по плечам и груди, мешали ему. Глифан, еще раз окинув взглядом окрестности, озабоченно уставился в небо. Казалось, что непрекращающийся дождь вызывает у него удивление и желание спрятаться, но на месте его удерживает страх перед чем-то – или кем-то – еще более грозным, чем дождь вне расписания.
А ведь это часовой, решил дзен. Причем, судя по тому, что пират стоит спиной к нему, охраняет он не дом от кого-то, а кого-то внутри дома… И не смеет пока уйти. Все это как-то связано со взрывом, произошедшим внутри горы? Сколько всего пиратов? Скольких могла вместить модульная кабина стратостата? Десяток человек?
Угол дома скрыл кочевника. Сделав еще несколько мощных гребков, дзен увидел широкое окно. Стена покосилась так, что нижняя часть рамы почти не поднималась над озером и самые сильные волны перехлестывали через подоконник. Повинуясь внезапно пришедшей в голову мысли, Заан нырнул и, вынырнув уже под стеной, заглянул внутрь.
Комнату заполняли избранные. Не пираты или обычные глифаны, именно избранные, одетые в мокрые балахоны, с одинаково невинными лицами и волосами одного цвета. Дети, взрослые – больше напоминавшие подростков – стояли на коленях, сложив руки на груди и склонив головы. В накренившемся полу вздулось несколько досок, сквозь щели то и дело били фонтанчики воды. В нижней части помещения она уже плескалась вовсю, уровень ее продолжал подниматься.
Избранные молились. До ушей Заана доносилось тихое бормотание множества голосов, почти заглушенное плеском и клокотанием. «А жрец халган? – вспомнил он. – Тоже ведь должен быть где-то здесь… Кажется, это низший из домена Донца? Или он утонул, и теперь растерянные, испуганные кренчики взывают к Властным, прося защитить от кары в виде бесконечного дождя?»
Ушастый оттолкнулся от края окна, с головой ушел под воду и поплыл обратно. Он был наемником, а эта работа не требует проявления личных чувств. Но сейчас ярость, которую он уже давно не испытывал, поднималась в нем. Заан чувствовал, как тело, рассекающее встречный поток, становится горячим от ненависти. В мутной воде вокруг шевелились гигантские пиявки – все те, кого он зарезал в таборе Гира.
Он вынырнул за углом, рядом с крыльцом, где стоял пират. Перед дзеном в волнах кувыркался кривой толстый сук. Ушастый схватил его, резко выдохнул воздух, ушел под воду, с силой оттолкнулся от дна и вылетел на поверхность. Взбежав по скользким ступеням, он обрушил потяжелевший от влаги сук на затылок пирата. Сук сломался, глифан упал, не издав ни звука. Арбалет вылетел из его рук и с коротким бульканьем скрылся в волнах. Кровь, смешиваясь с водой, розовой лужей растекалась вокруг головы. Заан перешагнул через тело, миновав короткий коридор, вошел в комнату. Взгляд наткнулся на согнутые спины. Он не стал пересчитывать их, сразу решив, что здесь больше двадцати, скорее всего, все кренчики Парника собрались сейчас в этом доме.
– Вставайте! – приказал Ушастый.
Больше всего его поразило то, что они даже не удивились. Молча встали и повернулись к тощему высокому человеку с обрывками материи на бедрах, словно дружно решив, что это Властные откликнулись на их молитву и прислали спасителя. Молодые и детские лица, чистые, лишенные морщин, – они не были безмятежны, но испуг их не казался сильным. Мнемообработка халган вытравила из сознания лишние эмоции, там не было места ни бурной радости, ни глубокому горю. Без полного набора чувств, в котором одинаково важны и положительные, и отрицательные, они стали пустышками, не людьми – половинками. Отсутствие в душе зла лишает ее жизнестойкости.
– Идите за мной, – велел дзен.
Двигаясь по колено в воде, он пересек коридор и остановился на пороге второй комнаты. Слева в стене была дверь, за ней – ступени ведущей вверх лестницы. Заан повернулся к избранному, идущему первым, и увидел, что все следуют за ним, держа детей за руки, а самых маленьких – на руках.
Он спросил:
– Дикие привели вас сюда?
Кренчик улыбнулся ему и ответил, произнося словоформы в архаичной манере:
– Да, это сделали дикие. Чем мы заслужили такое наказание, Властный?
– Я не властный! – рявкнул Заан, наклоняясь вперед, нависая над кренчиком, который в испуге отшатнулся, но тут же улыбнулся опять.
– Но ты пришел после того, как мы стали просить. Ты…
– Меня зовут Заан, – сказал дзен. – Я не властный. Сколько диких осталось охранять вас?
Избранный развел руками.
– Хорошо, сколько их было всего?
– Восемь, – произнес кренчик, задумчиво хмуря лоб. – Или десять? Мы не знаем точно. Ими командует очень толстый дикий, у которого нет лица. Нет, конечно, есть… – Он провел ладонью по своему подбородку и щекам, словно не зная, как выразиться. – Но оно растянуто так, что почти ничего не видно. Они поднялись на гору, потом остальные забрали нас, привели в этот дом и оставили здесь.