В «угре» находились как минимум двое: адепт, говоривший с кочевником, и пилот. Последний все время оставался в рубке. На корабле подобного класса это совсем небольшое, сугубо функциональное помещение сферической формы, в котором должны помешаться лишь две консоли – пилотская и оружейная – и два кресла.
Отсюда была видна часть помещения, сплошь покрытая пузырящимся пластиком и сталактитами металла, все еще плавившегося под действием иннегелатора. Стеклопласт экранов внешнего обзора вспух, а спинка кресла, казалось, медленно стекала внутрь самой себя. Она постепенно обнажала каркас, но его тонкие трубки тоже двигались, изгибаясь и съеживаясь… Какой-то новый иннегелатор. Тот, действие которого дзен наблюдал раньше, отличался инертностью к металлам.
И что-то еще было там – что-то, раньше сидевшее в этом кресле, а теперь ставшее комком почерневших, рассыпавшихся костей на дымящемся сиденье, без остальных тканей, которые сейчас стекали по наклону аппарели к ногам дзена.
Он не мог заставить себя подняться в рубку. Скорее всего, иннегелатор прожег электронику, так что управлять кораблем все равно невозможно. Просунув голову в узкое пространство между краем аппарели и дном корабля, он посмотрел вниз.
«Угорь», медленно поднимаясь над болотами, летел вперед. Они приближались к Парнику. Это означало, что сейчас кораблем управлял автопилот, все же не уничтоженный иннегелатором – то есть адепты после беседы с атаманом табора Вега для чего-то собирались лететь к горам Стигес.
Путь, на который у Дзена ушли долгие часы, «угорь» преодолел за считаные минуты. Свечение репрессивного поля поднималось стеной. Путь корабля, если он продолжит лететь точно по той же траектории, должен пройти над верхним краем стены, впритирку к той границе, где действие излучателей заканчивалось, и мерцание ионизированного воздуха сменялось обычной серой глифской атмосферой.
Втянув голову обратно, Заан глянул на адепта. Рукоять, вертикально торчащая над лишенной лица головой, под собственным весом медленно опускалась вниз. По мере того как вибрация расплескивала мозг, лезвие соника сначала входило в затылочную кость, а затем принялось просверливать аппарель.
Дзен отстегнул лямки на плечах адепта и потянул, вытаскивая рюкзак. Отвернув матерчатый клапан над панелью, глянул на маркировку. Универсальные значки показали ему, что с первого взгляда он не ошибся – это была старая модификация с газовым двигателем, позволяющая давать лишь короткие направляющие импульсы, но не постоянную реактивную струю. В нижней части виднелись прорези, из которых после включения автоматически выдвигалась жесткая пленка лепестков, защищавших ноги пилота от струй.
Ушастый накинул лямки на плечи, крепко затянул их и скосил глаза, разглядывая мини-панель слева. Управление элементарное. Он стал перебираться через завал, образовавшийся в нижней части аппарели, и обнаружил торчащие из него ноги. Потянув за них, дзен выволок из-под веток Архуду. Глаза бывшего живца закатились, забитый землей рот был широко раскрыт, но, приложив пальцы к артерии на шее, дзен понял, что старик жив.
Светлые отблески мелькнули на покатых боках «угря» – корабль миновал стену репрессивного поля. Заан добрался до края аппарели, глянул вниз, глубоко вздохнул и, обхватив легкое тело кочевника, прыгнул.
Воздушный поток мгновенно отнес его прочь от корабля, раздирающее барабанные перепонки шипение выбрасываемых дюзами струй ударило по ушам и тут же смолкло. Дзен падал, видя далеко под собой склоны гор, поля, расчерченные ровными рядами кустов кренча, и миниатюрный, словно игрушечный, домик.
Он дал первый импульс; мгновенно выдвинувшиеся лепестки предохранили его ноги от газового удара. Архуда, голова и плечи которого были прижаты к груди Заана, пошевелился, из-под век показались зрачки, но взгляд оставался бессмысленным.
Ушастый досчитал до пяти и дал еще один импульс. Затем стал планировать, через определенные промежутки времени включая двигатель ранца, стараясь, чтобы к тому моменту, когда они достигнут поверхности, скорость стала минимальной.
* * *
Бет-Зана встал и выглянул за край крыши. Дождь все еще шел, наполненные грязью потоки, бурля, вздувались над траншеями дренажной системы и устремлялись в окружающее домик озеро, уровень которого теперь заметно повысился. Приподнявшись на цыпочки, пиччули увидел, как две фигуры прошли к станции монорельса и скрылись под навесом, затем различил вагон, отходящий от станции.
Он опустился на четвереньки, перебравшись на другую сторону крыши, осмотрел внутренний двор. Тот был идеально круглым, и вид его резко отличался от всего, что пиччули наблюдал здесь раньше. Покрытие состояло из ноздреватого, явно искусственного материала, от краев к центру через равные промежутки тянулись светящиеся радиальные полосы. Двор окружала глухая стена, но вода не задерживалась здесь, исчезала через невидимые отверстия стоков. Внутренний двор в доме Мастера явно был построен с определенной целью, но с какой именно, Бет-Зана понять не мог.
Он вернулся к лежащей возле слухового окна Глате.
Внимательно посмотрев на нее – лицо ренши под спутанными мокрыми волосами выражало теперь полную растерянность, абсолютное непонимание и неспособность понять, что происходит вокруг, – Бет-Зана лег рядом, заглянул Глате в глаза и прошептал:
– Ты знаешь, что делать дальше?
Она отрицательно качнула головой.
– Ты можешь умереть до срока, назначенного тебе Высшими. Все избранные могут умереть сейчас.
– Высшие должны спасти нас, – сказала она.
– Нет. Они не спасут. Вас могу спасти я. Тебя я точно спасу. Но для этого мне надо сделать… то, что я собираюсь сделать.
Ее губы шевельнулись, и хотя слов он не услышал, но догадался, как звучит этот вопрос: «Что?»
– Я должен убить диких. Иначе они убьют всех вас. Ты не будешь мешать мне, да? Будешь делать то, что я скажу?
Она замерла, обдумывая это, потом сказала:
– Мастер спасет нас.
Голова пиччули дернулась при упоминании низшего халганина.
Он быстро глянул в окошко, через которое были видны ноги пирата, оставленного охранять передатчик, и, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, прошептал:
– Мастер ничего не может сделать. Он испуган и сломлен, разве ты не видела? Мне надо, чтобы ты верила мне. Тебя я спасу обязательно, а остальных – постараюсь спасти. Но для этого мне надо убивать. Те двое отправились вниз. Сейчас они вернутся вместе с остальными дикими. Они приведут сюда всех избранных, посадят их здесь, в доме, и станут дожидаться, когда с неба прилетит то, что они требуют. Когда диких здесь будет много, я не смогу справиться со всеми ними. Надо начинать прямо сейчас. Ты должна верить мне. Неужели ты не видишь, я хочу, чтоб ты жила. Будешь слушаться меня, да?
Бет-Зана нервничал и злился – время уходило, внизу атаман пиратов и его помощник уже, наверное, выходили из вагона, а ренша все смотрела на него прежним бессмысленным взглядом…
– Хорошо, – почти беззвучно произнесла она и вновь отвернулась, стыдясь своего согласия, – для нее это означало, что она признает слабость Мастера, его бессилие перед дикими, а раз так, то и слабость Высших.
Как только она согласилась, пиччули прыгнул в окно. Глата услышала звуки возни, приглушенный вскрик и хруст. Она замерла, мечтая о том, чтобы теперь, когда внизу наступила тишина, все так и продолжалось очень долго: она лежит под теплым дождем, не двигаясь, а затем Мастер Гора зовет ее, ругает за то, что она забралась на крышу и заснула под дождем, говорит, что пора идти на поля, и, после того как она спускается, оказывается, что никаких диких нет, все избранные живы, все как всегда…
И Бет-Заны нет?
Ренша закусила губу. Она не знала, хочется ли ей, чтобы и его не стало.
Голова пиччули показалась из окна.
– Спускайся, – сказал он, протягивая руку.
Оказавшись внизу, она лишь мельком глянула на лежащее в углу тело с неестественно повернутой головой, а затем, когда Бет-Зана попросил, чтобы она подождала его здесь, твердо сказала:
– Нет.
– Ты обещала слушаться… – напомнил пиччули.
Глата возразила:
– Я не могу здесь, понимаешь? Не могу, потому что теперь… – Ренша замолчала, не в силах выразить ощущение того, что это место, святое в понимании всякого избранного, сейчас осквернено сначала тем, что алтарем, на котором Мастер разговаривал с Высшими, воспользовались дикие, а теперь еще и смертью одного из них.
Эго второй фазы позволило пиччули понять ее без слов. Молча согласившись с тем, чтобы ренша шла за ним, Бет-Зана спустился по лестнице.
Двое детей и кренчик сидели под стеной, мальчик пока не пришел в сознание, стрела пригвоздила его плечо к стене, и кровь растекалась по полу. Мастер Гора тоже находился там, сидел, опустив голову между колен и обхватив ее руками.
Халганин, ВРАГ! Убить его сейчас же, убить – немедленно!
Бет-Зана усилием подавил в себе ненависть и махнул рукой ренше, приказывая Глате остановиться у подножия лестницы, а сам шагнул дальше.
Теперь бульшая часть комнаты стала видна ему.
В поле зрения попал дикий, тот самый, которому Бет-Зана сломал плечо, второй из пиратов, оставленных атаманом для охраны дома. Он сидел на полу посреди комнаты, лицом к двери, положив арбалет перед собой. Одна рука покоилась на спусковой пружине, вторая безвольно висела вдоль тела. За его спиной в стене находилось широко распахнутое окно, пейзаж скрывала плотная пелена дождя.
Окинув помещение взглядом, Бет-Зана быстро вернулся к ренше, наклонился и зашептал. Глата, выслушав пиччули, попыталась возразить, но он вновь стал шептать, и в конце концов она кивнула, соглашаясь.
Пиччули прошел к окну, через которое они забрались в дом, и вылез наружу. Его инстинкты протестовали против использования доминанты в действиях подобного рода – то есть способных каким-то образом нанести ей физический вред. Но другого выхода не было, и он поплыл вокруг здания. Вода с вершины, покрытая грязной пеной, вскипая бурунами, устремлялась к озеру. Она двигалась по большой спирали и с клокотанием низвергалась в узкую расселину на краю горы. Плавать здесь стало уже опасно. На поверхности закручивались водовороты, два раза пиччули утягивало вниз, он отталкивался от дна и выныривал, громко сопя. Казалось, теперь весь мир состоит из воды, она была над ним и под ним, бурлила, пенилась, ходила волнами. Дождь продолжал лить, вокруг все непрерывно двигалось и менялось, и лишь домик Мастера возвышался рядом как единственный материальный предмет в текучем, эфемерном пространстве.
Бет-Зана подплыл к стене, вцепившись в нижнюю часть оконной рамы, подтянулся, осторожно заглянул в комнату. Он увидел кренчиков – но теперь уже с другой стороны, – Мастера и спину пирата. Убедившись, что дикий не собирается оглядываться, а халганин и избранные не смотрят в его сторону, пиччули выбрался на подоконник и присел на полусогнутых ногах в обрамлении окна, словно изображение в картинной раме.
Лицо Глаты мелькнуло в дверях на противоположной стороне комнаты. Увидев его, ренша, как от нее и требовалось, выступила вперед, и голова пирата повернулась, а рука схватилась за арбалет. Бет-Зана прыгнул, не коснувшисъ пола, преодолел расстояние от окна до глифана и повалил разбойника, вцепившись ему в шею. Находящиеся в комнате увидели только, как что-то темное, от которого во все стороны летели брызги, накрыло пирата, прижав к полу, и услышали короткий хруст. Когда напавший поднялся, дикий остался лежать неподвижно.
Пиччули, не обращая на них внимания, шагнул к двери. Ренша стояла лицом к стене, наклонив голову и ссутулившись, словно отгораживаясь от того, что происходило рядом.
– Теперь все, – сказал Бет-Зана и вернулся в комнату.
Он увидел, что Мастер Гора смотрит на него, и, когда глаза их встретились, ненависть вновь затопила сознание пиччули:
Враг – ВРАГ! – убить – уничтожить – немедленно – сейчас же!
Не осознавая, что делает, он шагнул вперед, вытянув руки, готовый вцепиться в глотку халганина пальцами и зубами, растерзать, разорвать на части… С тихим возгласом пробежав мимо, ренша опустилась на колени перед мальчиком-кренчиком, взяла его за подбородок и приподняла голову.
Нет ни светоотталкивающего ланолинового лака, ни фатального браслета на запястье…
Низший.
Особая прическа, выстриженный круг на голове…
Домен Донца, второй после Хелицеров.
– Донец, ты никогда не видел меня раньше? – спросил пиччули хрипло.
По глазам Мастера он понял, что тот не знает его. Они не встречались раньше, и, значит, халганин не имеет отношения к смерти одной из предыдущих доминант Бет-Зана.
– Приживала? – в голосе Мастера слышалось удивление. – Разве вы еще остались? – Он встал, расправляя полы халата, и приосанился, вновь начиная играть въевшуюся в плоть и кровь роль. – Ты как попал в Парник? Я – Мастер Гора. Ты понял меня, приживала? Слуга Властных, а здесь и сам – Властный. Ты…
Ноги пиччули сами собой шагнули вперед, и рука протянулась к горлу жреца. Лишь предельным усилием воли он смог заставить себя опустить руку, но халганин успел понять, что побывал на пороге смерти. В его глазах надменность сменилась испугом, он отступил, зацепился за тело пирата и чуть не упал.
– Ты – не Властный, – хрипло прошептал Бет-Зана. – Ты низший из Донца. И теперь… – Он решил сделать то, что для пиччули было наибольшей карой, то, через что, теряя своих доминант, уже три раза прошел сам: лишить халганина имени. – Здесь и теперь ты просто донец. Мастер – это не имя. Ты – донец, один из многих. У тебя нет имени, ты понял это, низший донец?!
Подобное лишение имени, скорее всего, ничего не значило для халганина, но определение «низший» оскорбило его. На Халге тот, кто принадлежал к низшим, вне зависимости от своих заслуг и умений, даже подвигов, которые он совершил на благо племени, не мог покинуть касту. Только здесь Мастер вознес себя в своих глазах и глазах кренчиков.
С удовлетворением увидев в глазах донца теперь не просто недоумение, но оскорбленную гордость, ответную ненависть и желание убить, Бет-Зана повернулся к избранным. Глата неумело пыталась привести в чувство мальчика, взрослый кренчик со вторым ребенком на руках не обращал на них внимания, а смотрел на пиччули и жреца, мало что понимая, но видя противостояние, возникшее между Мастером и незнакомым существом.
Зная, что времени осталось очень мало, Бет-Зана опустился рядом с Глатой, убрал ее руки с плеч ребенка и осмотрел рану. Стрела, пройдя сквозь мягкие ткани, глубоко вонзилась в стену. Даже при силе пиччули наконечник-трезубец невозможно было выдернуть обратно, кроме того, он неминуемо застрял бы в теле. Бет-Зана наклонился, отодвинул локтем реншу, которая, внезапно придя в ужас от мысли, что он собирается прокусить шею ребенка, попыталась оттянуть его. Пиччули с силой сжал зубы, убедился, что они оставили на толстом древке два глубоких следа, и переломил стрелу. Затем схватил ребенка за плечи и резко потянул на себя.
– Надо перевязать плечо, – сказал Бет-Зана, вставая.
У его ног Глата осторожно положила мальчика на спину, расширенными глазами глядя на торчащий из стены обломок, с конца которого капала кровь. Пиччули увидел, что донец – теперь про себя он называл Мастера только донцом или жрецом – что-то тихо говорит взрослому кренчику, поглядывая в сторону Бет-Заны.
– Как тебя зовут? – спросил пиччули, обращаясь к избранному.
Тот молчал, глаза его бегали из стороны в сторону, стараясь не встречаться с глазами Бет-Заны.
– Не пугай его, – подала голос ренша.
– Я должен знать имена. Важно знать имена тех, у кого они есть.
– Его зовут Итар. Это – Лек, а она… – Глата указала на девочку, все еще сидевшую на полу, – Акра.
– Бет-Зана, – произнес пиччули, обращаясь ко всем одновременно. – Мое имя – Бет-Зана, но ты… – он протянул руку и почти ткнул пальцем в грудь донца, но в последний момент отдернул руку, потому что не хотел прикасаться к безымянному, – не должен так обращаться ко мне. Ты понял это? Теперь говори, как пройти мимо дрона?
– Отпусти его! – просила Глата. – Что же ты делаешь, Бет-Зана? Ведь это Мастер!
Приживала, нагнувшись, стоял на краю помоста, под которым они с реншей прятались от пирата-часового, и сжимал лодыжку донца, висевшего вниз головой, до пояса погруженного в воду. Кренчик Итар с девочкой на руках стоял рядом. Бет-Зана видел, как его недоумение и испуг постепенно превращаются в подобие того чувства, которое испытывал к пиччули жрец – Итар начинал ненавидеть это злобное существо, непонятно откуда появившееся в Парнике.
Нога донца дернулась, Бет-Зана рывком вытащил его и бросил спиной на помост.
– Ты захлебнешься, – сказал он. – Сейчас я опущу тебя еще раз и буду держать дольше. Потом – еще дольше. Очень скоро дикие вновь поднимутся сюда, со всеми ними я не справлюсь, нас убьют. Но ты к тому времени будешь мертв.
– Зачем ты это делаешь, приживала? – спросил жрец, тяжело дыша. – Разве ты не слышал, чего они требуют? Если им дадут «акулу» с пилотом и миллиард эко, они улетят. Все мы останемся живы.
Бет-Зана вновь приподнял донца, говоря при этом:
– Это неправда, и ты это знаешь. Они не улетят просто так. Возьмут с собой часть избранных. А тех, кто не поместится в «акулу», убьют, чтобы не оставлять Властным кого-нибудь, кто бы мог выращивать для них кренч. Все, донец, время идет, и дикие уже поднимаются сюда…
Когда его голова коснулась бурлящей поверхности, Мастер закричал:
– Подожди, приживала! Хорошо, я согласен, стой!
Бет-Зана вновь вытащил его, рывком поднял на ноги и подтолкнул в спину.
– Веди, – приказал он. – Как отключить дрона?
– Вербальный код, – через силу выдавил жрец, сходя с помоста. – Но ты не должен ни к чему прикасаться там. Это очень важно, приживала! Ничего не трогай, иначе…
Он не договорил, потому что все они увидели, как над краем вершины позади бушующей воды и узкой кромки еще не смытых потоком зарослей мелькнул вагон.
Бет-Зана ударом сбил донца в воду, прыгнул следом, развернулся и одного за другим стащил вниз избранных. Кренчик отпрянул, когда рука пиччули коснулась его, словно испытывая омерзение от прикосновения того, кто так обходится с Мастером.
Они побрели по широкому дренажному желобу, с трудом преодолевая встречное течение. Пиччули, держа за воротник Глату, на руках которой лежал все еще не пришедший в сознание мальчик, помогал ей идти. При этом он не спускал глаз со спины жреца.
– Почему дожди до сих пор не смыли твой дом, донец? – спросил он. – Пригнись!
Желоб закончился, жрец опустился на четвереньки и двинулся в сторону от станции монорельса, к тому месту на краю горы, где были узкая возвышенность и ведущий вниз ход.
– Они льют только в определенное время, – сказал Мастер, не оборачиваясь. – Все так и рассчитано. Дождь вскоре закончится, вода стечет вниз, в поля. Кренчу нужно много влаги. Приживала, не прикасайся ни к чему, когда мы спустимся!
Когда они преодолели уже большую часть пути, Бет-Зана произнес:
– Ты не можешь ничего приказывать мне, донец. Ты не можешь даже просить меня. Я ничего тебе не обещаю, я поступлю так, как захочу.
Мастер сгорбился, услышав это. Быстро перебирая руками и ногами, он взобрался по крутому склону и остановился перед зарослями, в которых скрывалось отверстие хода.
– Положите детенышей за кустами на краю, – сказал Бет-Зана избранным. – Итар, скажи им, чтобы они никуда не уходили. Потом мы заберем их.
Не оглядываясь, Мастер спрыгнул, и пиччули последовал за ним.
Как только его ноги коснулись пола, он схватил донца за плечо и оттолкнул к стене, после чего приказал:
– Стой здесь.
Пока избранные спускались, Бет-Зана рассматривал дрона, все так же сидевшего под дверью.
– Теперь говори, – приказал он, отступая за спину Мастера и сжимая его шею обеими руками. – Если что-то пойдет не так, я успею свернуть тебе голову, ты понимаешь это, донец?
Жрец откашлялся и произнес:
– Эгжа мазагх ичи глозч немаи Халге – агжи, агжи!
Как только последняя словоформа незнакомого языка смолкла, дрон пошевелился. Нижняя пара согнутых двухсуставчатых лап распрямилась, и черное тело, посередине которого виднелись тусклые круглые глаза, приподнялось. Верхние лапы изогнулись, палец-щупальце прижался к стене рядом с широкой дверью. Что-то щелкнуло, но дверь не открылась, а медленно отъехала, исчезнув в земляной стене. Дрон, качнувшись на длинных паучьих лапах, шагнул в сторону, вновь присел и замер. Тонкое жало, выдвинувшееся из щели рта, скрылось, полупрозрачные мембраны опустились на глаза.
– Там темно? – спросил пиччули, не убирая рук с шеи донца.
– Сейчас – да. Но система включит свет, как только внутрь войдет кто-то. Зачем нам идти туда, приживала? Мы могли бы спуститься вниз, в долины.
– Я один раз уже ушел от них тем путем. Их атаман теперь наверняка поставил там охрану. Увидев, что охрана убита, они начнут обыскивать вершину и наткнутся на этот ход. Дрон сможет остановить диких?
– Не знаю. Скорее всего.
– В любом случае он задержит их. Вперед, донец.
Они прошли мимо безмолвного охранника, затаив дыхание, ощущая мертвое пятно в пространстве, расходящиеся от него флюиды смерти – угроза просачивалась сквозь ту тонкую грань, что отделяла полуспящее сознание от всплеска безумной ярости, направленной на любой подвижный объект, попавший в поле зрения.
Когда они пересекли незримую границу, впереди медленно разгорелся белый искусственный свет, озаривший широкий наклонный проход.
Пиччули спросил:
– Что ты сказал ему? Переведи.
– Ты всемогуща и бессмертна, о Властительная Халге, – только ты вовек! – глухо продекламировал жрец.
Позади дрон бесшумно встал, шевельнул пальцем-щупальцем, прикоснулся к неприметной кнопке в стене и уселся, когда дверь бесшумно закрылась.
Приглушенное жужжание сменило шелест дождя. Яркость света увеличивалась – он проникал сюда через широкий проем, достигнув которого жрец остановился. Оттолкнув донца, пиччули шагнул вперед, рассматривая помещение.
Оно было гораздо просторнее, чем все немногочисленные искусственные постройки, которые попадались ему здесь до сих пор. Казалось, что в вершине горы – а они теперь, как казалось Бет-Зана, очутились прямо под домом жреца – кто-то вырыл пещеру, укрепив ее стены и потолок металлическими колоннами и большими железными подковами. Между двумя колоннами в стене темнело углубление, там стояла машина на гусеницах, с длинными лапами манипуляторов, прижатыми к металлическим бокам, и с покатым колпаком кабины. Пол состоял из решетчатых квадратов, между колоннами висели плоские светопанели, соединенные тонкими проводами. Здесь было несколько диванов с пластиковой обивкой, низкие тумбы и кресла, но все это располагалось ближе к стенам, а середину занимала идеально круглая площадка, от краев которой к центру тянулись светящиеся полоски.
Пиччули заметил, что Глата отошла в дальний конец помещения и остановилась за колонной, а донец, положив руку на плечо Итара, что-то тихо говорит ему. Опустившись на колени перед полосками, Бет-Зана провел пальцем по шершавой поверхности, но не почувствовал ничего необычного. Казалось, площадка накрыта тончайшей, но твердой прозрачной пленкой, а свет излучается веществом, из которого состоит покрытие. Бет-Зана вгляделся в потолок, в глубокие радиальные щели, примерно совпадающие по длине и расположению с полосками на круглой площадке внизу.
Он повернулся к донцу и спросил:
– Что это?
Мастер отпрянул от кренчика, словно не желая, чтобы пиччули видел, как они разговаривают.
– А что ты видишь? – в свою очередь спросил он.
– Я спросил тебя, и ты должен отвечать. Что находится над этим местом? Внутренний двор твоего дома?
– Да. Вообще-то это диафрагма. Ты понимаешь, что я говорю? Диафрагма, которая раскрывается и пропускает челнок сюда, вниз.
– А это? – Пиччули указал на углубление, внутри которого виднелась машина с гусеницами.
– Вездеход, на котором я собираю пропущенный избранными кренч.
– Он проедет через дверь, сквозь которую мы вошли?
– Нет, проход узкий. Но двигатель может поднять машину довольно высоко. Она не способна летать в полном смысле, но может подняться через диафрагму.
– Иди сюда, – приказал пиччули.
Донец отшатнулся, но затем, смущенный своим страхом, пошел к пиччули, на ходу говоря:
– У тебя нет оружия. Ты хочешь убить меня, приживала?
– Для того чтобы убить тебя, донец, мне не нужно оружие… – Пиччули показал ему пустые ладони. – Тебе я могу свернуть шею и так, но сейчас не собираюсь делать этого. Пока не собираюсь. Расскажи мне, что это…
Глата молча смотрела на них из-за колонны. Итар несмело направился следом за Мастером и встал рядом, когда Бет-Зана указал тому на одну из широких низких тумб.
– Вот это… – Его палец уткнулся в овальный… экран, всплыла в голове Бет-Зана нейтральная, лишенная привкуса опасности и угрозы словоформа. – Этот экран. Что можно увидеть на нем?
– Я плохо разбираюсь в этих устройствах, – медленно произнес Мастер. – По-моему, тут находится старая система управления и дистанционного лечения поплавков. Смотри, экран разделен на квадраты, если что-то там включить, на каждом возникнет значок, соответствующий отдельному поплавку. Отсюда можно менять ионные потоки, но этим сейчас никто не занимается, потому что сетка давно откалибрована.
Бет-Зана переводил взгляд с одного экрана на другой. Два из них, разделенные тонкими линиями на множество мелких квадратов, ничего не показывали, а на третьем было изображение закрытой двери и дрона, неподвижно застывшего возле нее.