Страница:
— Ответы на второй и третий вопрос кроются в первом, капитан, — почти ласково произнесла Фейли. — Госпожа Сакку укажет тебе нашего друга при дворе, поскольку знает, как он сейчас выглядит.
Голова у Клюге пошла кругом. Знает, как он сейчас выглядит? Как это понимать? Он решил, что лучше не спрашивать. Фейли отщипнула еще одну виноградину и отправила ее в рот.
— А что касается твоего беспокойства по поводу моря Шорохов… Мы ведь один раз уже пересекли его. Госпожа Сакку знает, как сделать это. Просто беспрекословно выполняй ее приказы. Однако есть и другие причины, по которым вторая госпожа Шабаша отправится вместе с тобой.
Бросив взгляд на лицо Сакку, Клюге увидел, что губы волшебницы искривила зловещая усмешка. Он, конечно, понятия не имел, чем ей предстояло заниматься в Евтракии, но чувствовал, что она получит от этого немалое наслаждение.
Впервые ему пришло в голову, что Фейли не сказала ему, какого пола их сообщник в Евтракии. Мужчина или женщина? Ну, с точки зрения обязанностей Клюге это не имеет ровно никакого значения.
Фейли, по-видимому, сочла, что больше говорить не о чем. По взмаху ее руки изображение на стене исчезло, снова сменившись бездонной глубиной черного мрамора. Погас и голубой луч, а плита над их головами снова встала на свое место.
На глазах у Клюге стол принял первоначальную форму пятиугольника, а троны переместились на прежние позиции. Капитан посмотрел на Фейли. Как ни странно, теперь она выглядела посвежевшей, во всяком случае гораздо менее уставшей. Клюге взял сумку с картами, поднял шлем и вытянулся по стойке смирно.
Волшебницы смотрели на капитана с таким выражением, словно чего-то ожидали от него. Но Клюге нечего было сказать. На все самые важные вопросы ответ он получил, оставалось лишь разъяснить задачу воинам. Теперь он не сомневался — вспоминая выражение, появившееся на лице Сакку, когда она увидела принца, — что у всей этой затеи имеется пусть не до конца ему ясный, но, без сомнения, глубоко личный аспект.
Фейли поднялась и подошла к Клюге, пристально глядя ему в глаза.
— Капитан, дай мне свой меч.
Он вытащил дрегган из ножен. Рассекая воздух, кривое, лезвие издало характерный звон, надолго повисший в воцарившейся тишине. После того как он угас, стало тихо, точно в могиле.
Взяв из рук Клюге меч, первая госпожа Шабаша подошла к нему совсем близко, продолжая пристально вглядываться в лицо капитана.
— На колени! — негромко, но с явной угрозой приказала она.
Он тут же опустился на одно колено и почтительно склонил голову Фейли ухватила прядь длинных, тронутых сединой волос на его затылке, оттянула голову Клюге назад и с силой прижала лезвие дреггана к его горлу. На шее выступила капля крови и побежала по длинному желобку, сначала быстро, потом все медленнее и медленнее. Сакку невольно облизнула губы.
Ты создан для того, чтобы служить мне, Клюге, — прошипела Фейли, прищурив глаза. Это был первый в его жизни случай, когда она обратилась к нему по имени. — Ты мой, и я могу делать с тобой все что пожелаю, — она сдвинула брови. — Хорошо ли ты понял мои распоряжения?
Да, госпожа.
Будь она обыкновенной смертной женщиной, капитан мог бы прикончить ее одним ударом, и меч, приставленный к горлу, не помешал бы ему это сделать. Но только не волшебницу, только не Фейли. Меч — ничто по сравнению с той силой, что в ней таилась. Глядя в горящие карие глаза первой госпожи Шабаша, Клюге уже в который раз спрашивал себя, не безумна ли она.
Через неделю ты отплываешь в Евтракию, — произнесла волшебница все так же негромко.
Да, госпожа, — хрипло ответил Клюге. — Фавориты Дня и Ночи выполнят все, что приказано.
Шею пронизывала мучительная боль, но капитан понимал, что должен терпеть. Нет сомнений, это просто проверка его выдержки. Вряд ли Фейли хочет его убить, он слишком им нужен. Большой палец волшебницы прикоснулся к рычагу в рукояти дреггана. Если она сейчас надавит на него, лезвие в мгновение ока вонзится ему под челюсть и выйдет из затылка. Клюге последним усилием воли сдерживал чудовищную боль, не отрывая взгляда от горящих глаз волшебницы.
Фейли еще сильнее оттянула назад его голову.
— Так ты утверждаешь, что Фавориты сделают все, что приказано? — Ее глаза, казалось, смотрели сквозь него, в них металось безумие. — Ну что ж, смотри, чтобы они не совершили ни одной ошибки, капитан.
Часть 3
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Открыв глаза, Тристан прямо перед собой увидел завитки мягких золотистых волос и, вдохнув исходивший от них тонкий запах сирени, начал припоминать события прошедшей ночи и имя той, чье прекрасное обнаженное тело покоилось на шелковых подушках рядом с ним. Вчера вечером чудесное красное вино — детище виноделов провинции Флориан-Глейд, что на юго-западе Евтракии, — лилось рекой. Кажется, он выпил его слишком много. Однако это обошлось без серьезных последствий, и сейчас только легкий шум в голове мог помешать течению мыслей. «Хорошее вино, выпитое в хорошей компании, не принесет вреда», — всплыло в памяти услышанное им когда-то изречение. Кажется, ее зовут Эвелин… Эвелин из дома Норкроссов; и если он правильно запомнил, ее отец — богатый землевладелец в провинции Фарплейн, в самом центре королевства. Прошлым вечером, увидев, что дочь увлеченно беседует с принцем, ее родители не стали досаждать ей слишком назойливой опекой. Долго уговаривать девушку Тристану не пришлось. Едва оказавшись в его покоях, они упали в объятия друг друга…
Стараясь не разбудить Эвелин, принц бесшумно встал с постели и, как был, обнаженный вышел на балкон. Несмотря на удивительные события вчерашнего дня и последовавшую за ними церемонию, проснулся он рано; солнце только-только начало подниматься над линией горизонта. Потягиваясь и разминая тело, Тристан ощутил, что бесчисленные ссадины и синяки, полученные во время вчерашних странствий, вновь дают о себе знать. «Надо будет не забыть как следует осмотреть Пилигрима», — подумал принц.
Сейчас, когда он стоял на балконе, глядя, как в золотистом мерцании утра расцветает новый день, все испытанное им вчера в Оленьем лесу казалось просто сном. Но одно не претерпело изменений, заставляя кровь энергичнее струиться по жилам: непреодолимое стремление как можно больше узнать о магии.
Тристан вернулся в спальню и присел на постель, глядя на солнечные блики, играющие на обнаженной спине девушки.
Словно почувствовав во сне его взгляд, Эвелин повернулась к Тристану. Он нежно поцеловал грудь девушки, и ее веки затрепетали. Открыв глаза, она сделала слабую попытку прикрыть свою наготу темно-голубой шелковой простыней.
— Зачем скрывать прекрасное? — остановил ее принц, проведя рукой по очаровательному изгибу ее бедра.
— Похоже, мы неплохо провели эту ночь. — Уголки губ Эвелин тронула лукавая улыбка.
— Не могу не согласиться с тобой. — Тристан тоже улыбнулся, продолжая ласкать тело девушки. Потом он спросил: — Есть что-нибудь, что я могу для тебя сделать, прежде чем ты уйдешь?
— Все, о чем я осмелюсь просить, это чтобы ты еще раз снизошел к скромному желанию одной из своих подданных, мой принц, — томно произнесла она.
— Обеспечить гражданам наиболее полное удовлетворение их желаний — основной из принципов правящего дома Евтракии, — отозвался Тристан, переворачивая девушку на спину.
«Звук сталкивающихся клинков не спутаешь ни с каким другим в мире, — подумал принц, с трудом парируя очередной сильный удар Фредерика. — Как странно все устроено в мире: меч одновременно и защищает жизнь, и может ее отобрать». Однако, учитывая, что бой велся настоящими, а не учебными мечами, ему вскоре пришлось выкинуть из головы посторонние мысли — его противник вновь бросился в атаку.
Они фехтовали на тренировочном плацу уже довольно долго. Неуловимым образом обычный урок фехтования, который давал принцу его зять, перерос в жесткий поединок, происходящий при стечении зрителей, большую часть из которых составляли подчиненные Фредерика. Где капитан королевских гвардейцев брал силой, там принц — проворством. Чем напористее был Фредерик, тем большую изворотливость проявлял Тристан. Их шансы на победу были примерно равны, но ни один из соперников не хотел одержать ее ценой пролитой крови.
Меч Фредерика со свистом рассек воздух, на этот раз прямо над головой принца. Тристан, поднырнув под руку капитана и маскируя замах меча, нацелил оружие ниже кирасы соперника. Применение такого приема в бою — верная гибель увлекшегося атакой; резкий короткий удар, силу которого увеличивала инерция всего тела, мог рассечь его надвое. Фредерик молниеносно, что казалось почти немыслимым для человека его стати, уклонился от меча принца. И тут же сам нанес сокрушительный удар, целясь в грудь соперника. Тристан с трудом парировал его, присев на левое колено, но быстро принял боевую стойку, и достойные противники с хищными улыбками на потных лицах вновь закружили друг против друга, демонстрируя ловкость и отточенность своих движений.
— Да, грузноват ты стал для таких упражнений, — поддразнил зятя Тристан. — Но я рад, что могу поделиться с тобой опытом, пока еще ты озабочен сменой часовых, а не пеленок, — он ехидно улыбнулся, сделав ложный выпад. — Но не волнуйся. Когда я стану королем, то уж как-нибудь сумею убедить сестру время от времени выпускать тебя на прогулку — скажем, раз в месяц, не чаще, разумеется.
Принц отбил рубящий удар Фредерика, и они, скрестив мечи, оказались почти вплотную друг к другу. Их лица исказились от напряжения в попытке преодолеть сопротивление противника и выбить оружие из его рук.
— По крайней мере, вчера вечером я выглядел должным образом, — проворчал капитан гвардейцев. — А вот что касается тебя, так было не разобрать, член ты королевской семьи или не слишком опрятный слуга. Я чуть было не приказал тебе принести мне стакан вина, но вовремя услышал, как ты сам отдаешь такое же распоряжение.
И тут взгляд Фредерика скользнул за плечо Тристана, на его лице появилось выражение ужаса. Принц скосил глаза вправо, и это было как раз то, на что надеялся его соперник. Сделав ногой короткую подсечку, он в мгновение ока поверг Тристана на землю и приставил острие меча к его горлу.
— Сдаешься? — завопил он.
Принц понял, что этот поединок он проиграл. Из такой позиции вывернуться невозможно, и если бы капитан гвардейцев на самом деле желал ему смерти, он был бы уже мертв.
— Сдаюсь, — только и смог прохрипеть Тристан. Под одобряющие крики зрителей Фредерик протянул свою широкую ладонь и помог принцу подняться. Оба принялись тщательно отряхивать с себя пыль. Широко улыбаясь, молодой офицер дружески обхватил приятеля за плечи, и они бок о бок удалились под навес, устроенный возле стены.
— Неплохой фокус. — Тристан вылил воду из кувшина себе на голову, встряхнул мокрыми волосами и, запрокинув голову, жадно сделал несколько больших глотков.
— Это не фокус, друг мой, это техника. — В словах Фредерика звучала обида. Он взял протянутый Тристаном кувшин. — От тебя снова ускользает суть. В сегодняшнем поединке ты проявил себя просто великолепно; не знаю, смог бы кто-нибудь из моих гвардейцев устоять против меня так долго. И все же твой взгляд слишком часто и надолго задерживался на моем лице. Я ведь уже сколько раз твердил: ты должен постоянно наблюдать за положением ног и рук противника. — Он замолчал, глядя в темно-синие глаза зятя, которого так любил. — В конце концов, мое лицо не может причинить тебе никакого вреда, не то что меч.
— Не скажи, не скажи, — с притворной серьезностью возразил Тристан. — Ты давно в зеркало смотрелся?
Фредерик с такой силой хлопнул принца по плечу, что тот едва не рухнул на скамью, и оба они расхохотались. Но продолжил капитан королевских гвардейцев уже серьезно.
— Слушай, Тристан, с тобой на самом деле все в порядке? Сегодня утром маги Синклита опять говорили о тебе. Вот и сейчас, пока мы разминали косточки, они вместе с твоим отцом снова обсуждают что-то за закрытыми дверьми. Вечность, что ты натворил вчера в лесу, от чего все так переполошились? В последний раз такое случилось, когда тебя лет пятнадцать назад застали в спальне с твоей няней… причем было не очень понятно, кто кого воспитывал. — Приятели с улыбкой переглянулись, но потом тон Фредерика вновь стал серьезным. — Может быть, хочешь поговорить об этом? Ты же знаешь, я всегда рад помочь. — Поскольку принц молчал, его зять пришел к выводу, что тот по-прежнему не склонен к откровенности, и, с явным неудовольствием оглядев его, произнес: — Кстати, ты собираешься когда-нибудь сменить одежду?
Хотя сегодня он не собирался в Олений лес, Тристан был вооружен и одет как и в предыдущий день. Он лишь сменил измазанные красным штаны на другие, которые сейчас выглядели уже ничуть не лучше прежних.
«И этот туда же!» — беззлобно подумал принц. Прийти на плац его подтолкнуло желание хоть на время забыть о своих обязанностях и оказаться там, где никто не будет напоминать о них. Понимая, что Фредерик искренне хочет помочь ему, Тристан, однако, был сейчас не в настроении обсуждать с кем бы то ни было то, что ему пришлось пережить. Разве можно объяснить другому человеку то, что принц и сам не до конца понимал? Судя по тому, как протекала вчерашняя беседа, маги вряд ли согласятся ответить на волнующие его вопросы.
— Я не могу рассказать тебе о том, что случилось вчера. — Тристан печально покачал головой. — Мне и самому еще многое не ясно. Я должен буду стать королем, хочу этого или нет. Вот и решил провести оставшиеся дни своей так называемой «свободы» здесь, на плацу. Может, магам это и не сильно понравится, но я уж как-нибудь переживу. Все равно они будут поучать меня до конца моих дней.
Увы, под словом «поучать» не подразумевались занятия магией, а между тем эта жажда продолжала сжигать изнутри принца. Однако, судя по вчерашнему настрою магов, эта наука для него сейчас еще недоступнее, чем когда-либо.
Тристан придирчиво оглядел себя. Да, многих приводит в недоумение его вид. Но он не желает одеваться иначе Эта одежда не только напоминала принцу о том, что было связано с пещерой, но и гораздо более точно соответствовала его характеру и нынешним устремлениям, чем роскошные одеяния, которые ему предстоит носить в ближайшем будущем.
— А что касается твоего беспокойства по поводу того, как я выгляжу, то меня это вполне устраивает. Может, я прохожу так до самой коронации. — Улыбка тронула губы Тристана, и он с видом заговорщика наклонился к капитану гвардейцев. — Но даже и после того, как я взойду на престол, кое-кому придется немало потрудиться, чтобы за ставить меня расстаться с этим нарядом.
Его речь прервал неожиданно возникший резкий звук, напоминающий треск ломаемых бурей деревьев. Сопровождающий его порыв ветра поднял над плацем столб пыли и, рванув полотнище навеса, повалил его. Принц и Фредерик еле успели отскочить в сторону. Нечто огромное, заслонив солнце и издавая устрашающие громоподобные звуки, неслось с небес. За то время, пока Тристан и капитан королевских гвардейцев преодолели расстояние до середины плаца, звук перерос в подобие плача, причем казалось, что одновременно голосят сотни убитых горем женщин. Затем он оборвался так же внезапно, как и возник. То, что буквально свалилось с небес, обосновалось на стене на фоне солнца почти над тем местом, где несколькими мгновениями ранее находился навес. Даже не успев как следует разглядеть, что это, принц, предчувствуя опасность, подтолкнул Фредерика в сторону ворот.
— Беги за Вигом! — закричал он в самое ухо друга. Тот, лишь слегка замешкавшись в попытке получше разглядеть незваного пришельца, бросился исполнять приказание. Заслонив ладонью бьющее в глаза солнце, Тристан разглядывал сидящую на стене тварь.
Это существо напоминало гигантскую хищную птицу, высотой не менее тридцати футов. Расправив крылья, размах которых был чуть ли не вдвое больше, чудовище испустило оглушающий клич, напоминающий одновременно боевой призыв ястреба и безумные вопли перепуганной до смерти женщины, — он был настолько громким, что принц на мгновение оглох. Темные крылья твари были покрыты не перьями, а черной чешуей. До Тристана и стоящих рядом с ним гвардейцев докатилась волна удушающей вони. Однако ужаснее всего выглядела голова птицы: у чудовища было женское лицо.
Древнее, серое, морщинистое; совершенно безумное. Глубоко запавшие глаза совсем не походили на птичьи, а длинные всклокоченные волосы развевались по ветру.
Тварь в очередной раз расправила крылья и закричала. Теперь принц хорошо разглядел, что внутри пасти мерзкого создания торчат два ряда желтых остроконечных зубов. Шея твари была покрыта темной морщинистой кожей, покачивающейся в такт движениям головы. Время от времени бестия то опускала голову, то мотала ею из стороны в сторону, как это делают обычные птицы.
Внезапно крылатая тварь с проворностью кошки спрыгнула со стены на плац и набросилась на одного из гвардейцев. Полоснув его огромными когтями, она цепко обхватила беднягу обеими лапами и одним взмахом крыльев вновь взгромоздилась на стену.
Тристан рванулся к стойке с луками и стрелами, но, когда он схватил оружие, было уже поздно.
Удерживая несчастного когтями, тварь надвое перекусила его жуткими зубами. Снова испустив оглушающий крик, она сорвала кирасу с груди гвардейца и принялась с жадностью пожирать нижнюю часть его туловища.
На плац вывалились окровавленные внутренности жертвы.
Преодолевая приступ тошноты, принц оттянул тетиву и прицелился в грудь мерзкой птицы. Несколько гвардейцев последовали его примеру. Пущенная принцем стрела вонзилась точно в то место, где, по предположению Тристана, должно было находиться сердце твари. Но ни она, ни выпущенный гвардейцами град стрел не в состоянии были пробить оперение летучего монстра. Не обращая внимания на продолжающие попадать в нее стрелы, тварь, по-собачьи капая слюной, смешанной с кровью, грызла голову жертвы.
— Мой принц, что мы можем сделать? — растерянно спросил один из лучших офицеров Фредерика, лейтенант Люциус. — Ее оперение стрелы не берут.
Однако ответить Тристан не успел. Бестия вновь спрыгнула со стены и попыталась поймать еще одного гвардейца, но тот успел увернуться, чем спас себе жизнь, отдав взамен лишь часть собственной руки, по которой пришелся удар когтистой лапы. Схватив окровавленный обрубок руки, монстр завопил в досаде и вновь взлетел на прежнее место. Люциус с помощью нескольких гвардейцев оттащил раненого в сторону. А принц зашагал по залитому кровью плацу в направлении стены.
Гвардейцы за его спиной закричали, пытаясь его остановить, но Тристан поднял руку, призывая к спокойствию. Ужасный монстр, казалось, забеспокоился, уродливое лицо исказилось, а волна смрада из его пасти едва не свалила принца с ног.
«Еще три шага, — мелькнуло в голове Тристана. — У этой твари лишь два уязвимых места. Вечность, не дай мне промахнуться».
Принц остановился и молниеносным движением выхватил нож. Он действовал по велению инстинкта, почти не раздумывая; и вот уже нож со свистом полетел в сторону монстра. Тристан затаил дыхание. Нож почти по самую рукоятку впился в левый глаз отвратительного женского лица.
Ужасная тварь, испустив страшный вопль, в котором слились воедино безумная боль и ярость, протянула к глазнице лапу и попыталась когтями вырвать оттуда нож, но это ей не удалось. По сморщенному серому лицу крылатой бестии струилась кровь.
Оставив попытки вытащить нож, она как ни в чем не бывало в очередной раз спрыгнула на землю и оказалась лицом к лицу с принцем.
Едва собравшись метнуть второй нож, Тристан почувствовал, как чьи-то крепкие руки обхватили его за плечи и потянули назад. Он попытался высвободиться, но державший, видимо, обладал невероятной силой и ослабил хватку лишь тогда, когда оттащил принца на безопасное расстояние. Не тратя на объяснения ни времени, ни слов, Виг, а это был именно он, отпустив плечи Тристана, двинулся в сторону раненой твари. Во дворе воцарилась мертвая тишина — даже жуткая птица не издавала более ни звука.
Остановившись, маг поднял руки.
— Вот мы и встретились снова, — спокойно произнес он. — Тебе, как я вижу, очень долго удавалось избежать смерти. Но сегодня тобой займусь я.
В момент когда были произнесены последние слова, с ладоней Вига сорвались потоки лазурного света. Обтекая чудище, свет окружил его со всех сторон, заключая в сверкающий голубой куб. Старый маг опустил руки, и куб начал изменяться. Теперь полосы голубого огня создавали вокруг монстра что-то вроде переливчатой голубой клетки.
В отчаянии тварь начала биться о преграду. Но все ее усилия были тщетны.
Виг стал медленно сближать ладони. Тристан застыл от изумления, когда увидел, как магическая ловушка начала сжиматься, ломая кости крылатой бестии. Когда между стенами ловушки осталось не больше ярда, руки Вига остановили свое движение. Уцелевший глаз твари погас, жизнь покинула ее ужасное тело.
И тут послышался новый звук, несравненно более грозный, чем крики монстра.
Небо мгновенно потемнело, его прорезала ослепительная молния. Гром загрохотал с такой силой, что принцу показалось, будто вот-вот лопнут барабанные перепонки. А потом, так же неожиданно и быстро, небо снова прояснилось, и все смолкло.
Потрясенный увиденным, Тристан подошел к магу и остановился, глядя на дело его рук.
— Вопящая гарпия, — не глядя на Тристана, произнес Виг. — Ты об этом хотел меня спросить?
Однако он ошибся. Гораздо больше принца заинтересовала мерцающая голубая клетка.
— Ты создал магическую ловушку? Чтобы уничтожить это… эту…
— Да.
Маг подошел к окровавленным останкам, протянул руку между мерцающими прутьями и, вытащив из глазницы монстра нож Тристана, принялся внимательно разглядывать его, поворачивая из стороны в сторону. Когда он снова поднял взгляд на принца, в его глазах ясно читалось уважение. Старик также отметил, что мерцающая лазурная аура, окружавшая наследника престола после посещения Пещеры, исчезла.
— Ловушки — весьма полезная вещь, — продолжал маг, разглядывая нож. — Как бы тебе объяснить попроще… Они представляют собой мощные потоки энергии, предназначенные для удержания чего-либо или кого-либо. Им можно придавать любую форму. Когда ты станешь королем, я научу тебя этому искусству.
«Когда ты станешь королем!» — мысленно застонал Тристан Он решил задать еще один вопрос, напрашивающийся сам собой.
— А почему я никогда не слышал о вопящих гарпиях?
Виг испустил долгий вздох. «Сначала охотник за кровью, теперь вопящая гарпия, — подумал он, не в силах скрыть тревогу. — И оба почему-то объявились незадолго до дня отречения…»
— Вообще-то гарпии всегда обитали в Евтракии, — объяснил он. Гвардейцы, между тем, начали со всех сторон окружать клетку, чтобы взглянуть на ужасную тварь, которая, не появись здесь Виг, уничтожила бы еще многих. — Еще задолго до Войны с волшебницами они гнездились у южного края Оленьего леса, там, где он граничит с Квадратной равниной.
Тристан прекрасно изучил Олений лес, но почти никогда не бывал на большой, заросшей травой равнине, имеющей форму почти правильного квадрата, чему она и была обязана своим названием.
— Однако у гарпий не всегда были женские лица, — продолжал старик, — и столь злобными они тоже когда-то не были. Во время войны волшебницы ловили их и обучали убивать людей. Напугав и разогнав жителей, им было легче захватить ту или иную провинцию. По правде говоря, я предполагал, что одна-две гарпии все еще живы, несмотря на то что последнюю из них видели лет сто пятьдесят назад.
Эта ложь заставила Вига внутренне содрогнуться, но у него не было иного выбора: вокруг собралось слишком много людей, ловящих каждое его слово. Он решил сменить тему разговора и протянул Тристану его нож, который тот снова спрятал в колчан.
— Я никогда не видел, как ты их бросаешь, — с коротким одобрительным кивком заметил маг. — Похоже, ты добился больших успехов в этом действии. И мне хотелось бы дать тебе один совет. Каждый раз, прибегая к ножу, мечу или луку для того, чтобы лишить кого-то жизни, даже если он будет столь же мерзким, как тварь, угодившая в мою ловушку, постарайся думать не о том, кого убиваешь, а о том, кому ты таким образом спасаешь жизнь. Это поможет тебе справиться с чувством вины, почти неизбежным для людей нашей крови. «Одаренная» кровь не только дар, но и ответственность. И иногда эта ноша тяжко, очень тяжко давит на плечи.
Голова у Клюге пошла кругом. Знает, как он сейчас выглядит? Как это понимать? Он решил, что лучше не спрашивать. Фейли отщипнула еще одну виноградину и отправила ее в рот.
— А что касается твоего беспокойства по поводу моря Шорохов… Мы ведь один раз уже пересекли его. Госпожа Сакку знает, как сделать это. Просто беспрекословно выполняй ее приказы. Однако есть и другие причины, по которым вторая госпожа Шабаша отправится вместе с тобой.
Бросив взгляд на лицо Сакку, Клюге увидел, что губы волшебницы искривила зловещая усмешка. Он, конечно, понятия не имел, чем ей предстояло заниматься в Евтракии, но чувствовал, что она получит от этого немалое наслаждение.
Впервые ему пришло в голову, что Фейли не сказала ему, какого пола их сообщник в Евтракии. Мужчина или женщина? Ну, с точки зрения обязанностей Клюге это не имеет ровно никакого значения.
Фейли, по-видимому, сочла, что больше говорить не о чем. По взмаху ее руки изображение на стене исчезло, снова сменившись бездонной глубиной черного мрамора. Погас и голубой луч, а плита над их головами снова встала на свое место.
На глазах у Клюге стол принял первоначальную форму пятиугольника, а троны переместились на прежние позиции. Капитан посмотрел на Фейли. Как ни странно, теперь она выглядела посвежевшей, во всяком случае гораздо менее уставшей. Клюге взял сумку с картами, поднял шлем и вытянулся по стойке смирно.
Волшебницы смотрели на капитана с таким выражением, словно чего-то ожидали от него. Но Клюге нечего было сказать. На все самые важные вопросы ответ он получил, оставалось лишь разъяснить задачу воинам. Теперь он не сомневался — вспоминая выражение, появившееся на лице Сакку, когда она увидела принца, — что у всей этой затеи имеется пусть не до конца ему ясный, но, без сомнения, глубоко личный аспект.
Фейли поднялась и подошла к Клюге, пристально глядя ему в глаза.
— Капитан, дай мне свой меч.
Он вытащил дрегган из ножен. Рассекая воздух, кривое, лезвие издало характерный звон, надолго повисший в воцарившейся тишине. После того как он угас, стало тихо, точно в могиле.
Взяв из рук Клюге меч, первая госпожа Шабаша подошла к нему совсем близко, продолжая пристально вглядываться в лицо капитана.
— На колени! — негромко, но с явной угрозой приказала она.
Он тут же опустился на одно колено и почтительно склонил голову Фейли ухватила прядь длинных, тронутых сединой волос на его затылке, оттянула голову Клюге назад и с силой прижала лезвие дреггана к его горлу. На шее выступила капля крови и побежала по длинному желобку, сначала быстро, потом все медленнее и медленнее. Сакку невольно облизнула губы.
Ты создан для того, чтобы служить мне, Клюге, — прошипела Фейли, прищурив глаза. Это был первый в его жизни случай, когда она обратилась к нему по имени. — Ты мой, и я могу делать с тобой все что пожелаю, — она сдвинула брови. — Хорошо ли ты понял мои распоряжения?
Да, госпожа.
Будь она обыкновенной смертной женщиной, капитан мог бы прикончить ее одним ударом, и меч, приставленный к горлу, не помешал бы ему это сделать. Но только не волшебницу, только не Фейли. Меч — ничто по сравнению с той силой, что в ней таилась. Глядя в горящие карие глаза первой госпожи Шабаша, Клюге уже в который раз спрашивал себя, не безумна ли она.
Через неделю ты отплываешь в Евтракию, — произнесла волшебница все так же негромко.
Да, госпожа, — хрипло ответил Клюге. — Фавориты Дня и Ночи выполнят все, что приказано.
Шею пронизывала мучительная боль, но капитан понимал, что должен терпеть. Нет сомнений, это просто проверка его выдержки. Вряд ли Фейли хочет его убить, он слишком им нужен. Большой палец волшебницы прикоснулся к рычагу в рукояти дреггана. Если она сейчас надавит на него, лезвие в мгновение ока вонзится ему под челюсть и выйдет из затылка. Клюге последним усилием воли сдерживал чудовищную боль, не отрывая взгляда от горящих глаз волшебницы.
Фейли еще сильнее оттянула назад его голову.
— Так ты утверждаешь, что Фавориты сделают все, что приказано? — Ее глаза, казалось, смотрели сквозь него, в них металось безумие. — Ну что ж, смотри, чтобы они не совершили ни одной ошибки, капитан.
Часть 3
ТАММЕРЛАН
ГЛАВА ШЕСТАЯ
И придет Избранный, вслед затем, что явился прежде.
И станет домогаться знания от того, кто нашел Камень. А те, что выступают под знаком Пентангля, будут искать Избранную женщину и, найдя ее, подчинят своей воле.
Раздел Манускрипта, посвященный направлению магии Каприза, глава первая, стр. 1237
Открыв глаза, Тристан прямо перед собой увидел завитки мягких золотистых волос и, вдохнув исходивший от них тонкий запах сирени, начал припоминать события прошедшей ночи и имя той, чье прекрасное обнаженное тело покоилось на шелковых подушках рядом с ним. Вчера вечером чудесное красное вино — детище виноделов провинции Флориан-Глейд, что на юго-западе Евтракии, — лилось рекой. Кажется, он выпил его слишком много. Однако это обошлось без серьезных последствий, и сейчас только легкий шум в голове мог помешать течению мыслей. «Хорошее вино, выпитое в хорошей компании, не принесет вреда», — всплыло в памяти услышанное им когда-то изречение. Кажется, ее зовут Эвелин… Эвелин из дома Норкроссов; и если он правильно запомнил, ее отец — богатый землевладелец в провинции Фарплейн, в самом центре королевства. Прошлым вечером, увидев, что дочь увлеченно беседует с принцем, ее родители не стали досаждать ей слишком назойливой опекой. Долго уговаривать девушку Тристану не пришлось. Едва оказавшись в его покоях, они упали в объятия друг друга…
Стараясь не разбудить Эвелин, принц бесшумно встал с постели и, как был, обнаженный вышел на балкон. Несмотря на удивительные события вчерашнего дня и последовавшую за ними церемонию, проснулся он рано; солнце только-только начало подниматься над линией горизонта. Потягиваясь и разминая тело, Тристан ощутил, что бесчисленные ссадины и синяки, полученные во время вчерашних странствий, вновь дают о себе знать. «Надо будет не забыть как следует осмотреть Пилигрима», — подумал принц.
Сейчас, когда он стоял на балконе, глядя, как в золотистом мерцании утра расцветает новый день, все испытанное им вчера в Оленьем лесу казалось просто сном. Но одно не претерпело изменений, заставляя кровь энергичнее струиться по жилам: непреодолимое стремление как можно больше узнать о магии.
Тристан вернулся в спальню и присел на постель, глядя на солнечные блики, играющие на обнаженной спине девушки.
Словно почувствовав во сне его взгляд, Эвелин повернулась к Тристану. Он нежно поцеловал грудь девушки, и ее веки затрепетали. Открыв глаза, она сделала слабую попытку прикрыть свою наготу темно-голубой шелковой простыней.
— Зачем скрывать прекрасное? — остановил ее принц, проведя рукой по очаровательному изгибу ее бедра.
— Похоже, мы неплохо провели эту ночь. — Уголки губ Эвелин тронула лукавая улыбка.
— Не могу не согласиться с тобой. — Тристан тоже улыбнулся, продолжая ласкать тело девушки. Потом он спросил: — Есть что-нибудь, что я могу для тебя сделать, прежде чем ты уйдешь?
— Все, о чем я осмелюсь просить, это чтобы ты еще раз снизошел к скромному желанию одной из своих подданных, мой принц, — томно произнесла она.
— Обеспечить гражданам наиболее полное удовлетворение их желаний — основной из принципов правящего дома Евтракии, — отозвался Тристан, переворачивая девушку на спину.
* * *
Проводив взглядом экипаж, увозящий девушку, принц решил прогнать тяжелые мысли, занявшись боевой подготовкой на тренировочном плацу королевских гвардейцев. Тристан неплохо провел время с Эвелин, однако встреча с юной красавицей не имела для него какого-то особого значения и, разумеется, никоим образом не могла изменить его отношения к своему будущему; по правде сказать, принц вообще сомневался, что когда-нибудь еще встретится с ней.«Звук сталкивающихся клинков не спутаешь ни с каким другим в мире, — подумал принц, с трудом парируя очередной сильный удар Фредерика. — Как странно все устроено в мире: меч одновременно и защищает жизнь, и может ее отобрать». Однако, учитывая, что бой велся настоящими, а не учебными мечами, ему вскоре пришлось выкинуть из головы посторонние мысли — его противник вновь бросился в атаку.
Они фехтовали на тренировочном плацу уже довольно долго. Неуловимым образом обычный урок фехтования, который давал принцу его зять, перерос в жесткий поединок, происходящий при стечении зрителей, большую часть из которых составляли подчиненные Фредерика. Где капитан королевских гвардейцев брал силой, там принц — проворством. Чем напористее был Фредерик, тем большую изворотливость проявлял Тристан. Их шансы на победу были примерно равны, но ни один из соперников не хотел одержать ее ценой пролитой крови.
Меч Фредерика со свистом рассек воздух, на этот раз прямо над головой принца. Тристан, поднырнув под руку капитана и маскируя замах меча, нацелил оружие ниже кирасы соперника. Применение такого приема в бою — верная гибель увлекшегося атакой; резкий короткий удар, силу которого увеличивала инерция всего тела, мог рассечь его надвое. Фредерик молниеносно, что казалось почти немыслимым для человека его стати, уклонился от меча принца. И тут же сам нанес сокрушительный удар, целясь в грудь соперника. Тристан с трудом парировал его, присев на левое колено, но быстро принял боевую стойку, и достойные противники с хищными улыбками на потных лицах вновь закружили друг против друга, демонстрируя ловкость и отточенность своих движений.
— Да, грузноват ты стал для таких упражнений, — поддразнил зятя Тристан. — Но я рад, что могу поделиться с тобой опытом, пока еще ты озабочен сменой часовых, а не пеленок, — он ехидно улыбнулся, сделав ложный выпад. — Но не волнуйся. Когда я стану королем, то уж как-нибудь сумею убедить сестру время от времени выпускать тебя на прогулку — скажем, раз в месяц, не чаще, разумеется.
Принц отбил рубящий удар Фредерика, и они, скрестив мечи, оказались почти вплотную друг к другу. Их лица исказились от напряжения в попытке преодолеть сопротивление противника и выбить оружие из его рук.
— По крайней мере, вчера вечером я выглядел должным образом, — проворчал капитан гвардейцев. — А вот что касается тебя, так было не разобрать, член ты королевской семьи или не слишком опрятный слуга. Я чуть было не приказал тебе принести мне стакан вина, но вовремя услышал, как ты сам отдаешь такое же распоряжение.
И тут взгляд Фредерика скользнул за плечо Тристана, на его лице появилось выражение ужаса. Принц скосил глаза вправо, и это было как раз то, на что надеялся его соперник. Сделав ногой короткую подсечку, он в мгновение ока поверг Тристана на землю и приставил острие меча к его горлу.
— Сдаешься? — завопил он.
Принц понял, что этот поединок он проиграл. Из такой позиции вывернуться невозможно, и если бы капитан гвардейцев на самом деле желал ему смерти, он был бы уже мертв.
— Сдаюсь, — только и смог прохрипеть Тристан. Под одобряющие крики зрителей Фредерик протянул свою широкую ладонь и помог принцу подняться. Оба принялись тщательно отряхивать с себя пыль. Широко улыбаясь, молодой офицер дружески обхватил приятеля за плечи, и они бок о бок удалились под навес, устроенный возле стены.
— Неплохой фокус. — Тристан вылил воду из кувшина себе на голову, встряхнул мокрыми волосами и, запрокинув голову, жадно сделал несколько больших глотков.
— Это не фокус, друг мой, это техника. — В словах Фредерика звучала обида. Он взял протянутый Тристаном кувшин. — От тебя снова ускользает суть. В сегодняшнем поединке ты проявил себя просто великолепно; не знаю, смог бы кто-нибудь из моих гвардейцев устоять против меня так долго. И все же твой взгляд слишком часто и надолго задерживался на моем лице. Я ведь уже сколько раз твердил: ты должен постоянно наблюдать за положением ног и рук противника. — Он замолчал, глядя в темно-синие глаза зятя, которого так любил. — В конце концов, мое лицо не может причинить тебе никакого вреда, не то что меч.
— Не скажи, не скажи, — с притворной серьезностью возразил Тристан. — Ты давно в зеркало смотрелся?
Фредерик с такой силой хлопнул принца по плечу, что тот едва не рухнул на скамью, и оба они расхохотались. Но продолжил капитан королевских гвардейцев уже серьезно.
— Слушай, Тристан, с тобой на самом деле все в порядке? Сегодня утром маги Синклита опять говорили о тебе. Вот и сейчас, пока мы разминали косточки, они вместе с твоим отцом снова обсуждают что-то за закрытыми дверьми. Вечность, что ты натворил вчера в лесу, от чего все так переполошились? В последний раз такое случилось, когда тебя лет пятнадцать назад застали в спальне с твоей няней… причем было не очень понятно, кто кого воспитывал. — Приятели с улыбкой переглянулись, но потом тон Фредерика вновь стал серьезным. — Может быть, хочешь поговорить об этом? Ты же знаешь, я всегда рад помочь. — Поскольку принц молчал, его зять пришел к выводу, что тот по-прежнему не склонен к откровенности, и, с явным неудовольствием оглядев его, произнес: — Кстати, ты собираешься когда-нибудь сменить одежду?
Хотя сегодня он не собирался в Олений лес, Тристан был вооружен и одет как и в предыдущий день. Он лишь сменил измазанные красным штаны на другие, которые сейчас выглядели уже ничуть не лучше прежних.
«И этот туда же!» — беззлобно подумал принц. Прийти на плац его подтолкнуло желание хоть на время забыть о своих обязанностях и оказаться там, где никто не будет напоминать о них. Понимая, что Фредерик искренне хочет помочь ему, Тристан, однако, был сейчас не в настроении обсуждать с кем бы то ни было то, что ему пришлось пережить. Разве можно объяснить другому человеку то, что принц и сам не до конца понимал? Судя по тому, как протекала вчерашняя беседа, маги вряд ли согласятся ответить на волнующие его вопросы.
— Я не могу рассказать тебе о том, что случилось вчера. — Тристан печально покачал головой. — Мне и самому еще многое не ясно. Я должен буду стать королем, хочу этого или нет. Вот и решил провести оставшиеся дни своей так называемой «свободы» здесь, на плацу. Может, магам это и не сильно понравится, но я уж как-нибудь переживу. Все равно они будут поучать меня до конца моих дней.
Увы, под словом «поучать» не подразумевались занятия магией, а между тем эта жажда продолжала сжигать изнутри принца. Однако, судя по вчерашнему настрою магов, эта наука для него сейчас еще недоступнее, чем когда-либо.
Тристан придирчиво оглядел себя. Да, многих приводит в недоумение его вид. Но он не желает одеваться иначе Эта одежда не только напоминала принцу о том, что было связано с пещерой, но и гораздо более точно соответствовала его характеру и нынешним устремлениям, чем роскошные одеяния, которые ему предстоит носить в ближайшем будущем.
— А что касается твоего беспокойства по поводу того, как я выгляжу, то меня это вполне устраивает. Может, я прохожу так до самой коронации. — Улыбка тронула губы Тристана, и он с видом заговорщика наклонился к капитану гвардейцев. — Но даже и после того, как я взойду на престол, кое-кому придется немало потрудиться, чтобы за ставить меня расстаться с этим нарядом.
Его речь прервал неожиданно возникший резкий звук, напоминающий треск ломаемых бурей деревьев. Сопровождающий его порыв ветра поднял над плацем столб пыли и, рванув полотнище навеса, повалил его. Принц и Фредерик еле успели отскочить в сторону. Нечто огромное, заслонив солнце и издавая устрашающие громоподобные звуки, неслось с небес. За то время, пока Тристан и капитан королевских гвардейцев преодолели расстояние до середины плаца, звук перерос в подобие плача, причем казалось, что одновременно голосят сотни убитых горем женщин. Затем он оборвался так же внезапно, как и возник. То, что буквально свалилось с небес, обосновалось на стене на фоне солнца почти над тем местом, где несколькими мгновениями ранее находился навес. Даже не успев как следует разглядеть, что это, принц, предчувствуя опасность, подтолкнул Фредерика в сторону ворот.
— Беги за Вигом! — закричал он в самое ухо друга. Тот, лишь слегка замешкавшись в попытке получше разглядеть незваного пришельца, бросился исполнять приказание. Заслонив ладонью бьющее в глаза солнце, Тристан разглядывал сидящую на стене тварь.
Это существо напоминало гигантскую хищную птицу, высотой не менее тридцати футов. Расправив крылья, размах которых был чуть ли не вдвое больше, чудовище испустило оглушающий клич, напоминающий одновременно боевой призыв ястреба и безумные вопли перепуганной до смерти женщины, — он был настолько громким, что принц на мгновение оглох. Темные крылья твари были покрыты не перьями, а черной чешуей. До Тристана и стоящих рядом с ним гвардейцев докатилась волна удушающей вони. Однако ужаснее всего выглядела голова птицы: у чудовища было женское лицо.
Древнее, серое, морщинистое; совершенно безумное. Глубоко запавшие глаза совсем не походили на птичьи, а длинные всклокоченные волосы развевались по ветру.
Тварь в очередной раз расправила крылья и закричала. Теперь принц хорошо разглядел, что внутри пасти мерзкого создания торчат два ряда желтых остроконечных зубов. Шея твари была покрыта темной морщинистой кожей, покачивающейся в такт движениям головы. Время от времени бестия то опускала голову, то мотала ею из стороны в сторону, как это делают обычные птицы.
Внезапно крылатая тварь с проворностью кошки спрыгнула со стены на плац и набросилась на одного из гвардейцев. Полоснув его огромными когтями, она цепко обхватила беднягу обеими лапами и одним взмахом крыльев вновь взгромоздилась на стену.
Тристан рванулся к стойке с луками и стрелами, но, когда он схватил оружие, было уже поздно.
Удерживая несчастного когтями, тварь надвое перекусила его жуткими зубами. Снова испустив оглушающий крик, она сорвала кирасу с груди гвардейца и принялась с жадностью пожирать нижнюю часть его туловища.
На плац вывалились окровавленные внутренности жертвы.
Преодолевая приступ тошноты, принц оттянул тетиву и прицелился в грудь мерзкой птицы. Несколько гвардейцев последовали его примеру. Пущенная принцем стрела вонзилась точно в то место, где, по предположению Тристана, должно было находиться сердце твари. Но ни она, ни выпущенный гвардейцами град стрел не в состоянии были пробить оперение летучего монстра. Не обращая внимания на продолжающие попадать в нее стрелы, тварь, по-собачьи капая слюной, смешанной с кровью, грызла голову жертвы.
— Мой принц, что мы можем сделать? — растерянно спросил один из лучших офицеров Фредерика, лейтенант Люциус. — Ее оперение стрелы не берут.
Однако ответить Тристан не успел. Бестия вновь спрыгнула со стены и попыталась поймать еще одного гвардейца, но тот успел увернуться, чем спас себе жизнь, отдав взамен лишь часть собственной руки, по которой пришелся удар когтистой лапы. Схватив окровавленный обрубок руки, монстр завопил в досаде и вновь взлетел на прежнее место. Люциус с помощью нескольких гвардейцев оттащил раненого в сторону. А принц зашагал по залитому кровью плацу в направлении стены.
Гвардейцы за его спиной закричали, пытаясь его остановить, но Тристан поднял руку, призывая к спокойствию. Ужасный монстр, казалось, забеспокоился, уродливое лицо исказилось, а волна смрада из его пасти едва не свалила принца с ног.
«Еще три шага, — мелькнуло в голове Тристана. — У этой твари лишь два уязвимых места. Вечность, не дай мне промахнуться».
Принц остановился и молниеносным движением выхватил нож. Он действовал по велению инстинкта, почти не раздумывая; и вот уже нож со свистом полетел в сторону монстра. Тристан затаил дыхание. Нож почти по самую рукоятку впился в левый глаз отвратительного женского лица.
Ужасная тварь, испустив страшный вопль, в котором слились воедино безумная боль и ярость, протянула к глазнице лапу и попыталась когтями вырвать оттуда нож, но это ей не удалось. По сморщенному серому лицу крылатой бестии струилась кровь.
Оставив попытки вытащить нож, она как ни в чем не бывало в очередной раз спрыгнула на землю и оказалась лицом к лицу с принцем.
Едва собравшись метнуть второй нож, Тристан почувствовал, как чьи-то крепкие руки обхватили его за плечи и потянули назад. Он попытался высвободиться, но державший, видимо, обладал невероятной силой и ослабил хватку лишь тогда, когда оттащил принца на безопасное расстояние. Не тратя на объяснения ни времени, ни слов, Виг, а это был именно он, отпустив плечи Тристана, двинулся в сторону раненой твари. Во дворе воцарилась мертвая тишина — даже жуткая птица не издавала более ни звука.
Остановившись, маг поднял руки.
— Вот мы и встретились снова, — спокойно произнес он. — Тебе, как я вижу, очень долго удавалось избежать смерти. Но сегодня тобой займусь я.
В момент когда были произнесены последние слова, с ладоней Вига сорвались потоки лазурного света. Обтекая чудище, свет окружил его со всех сторон, заключая в сверкающий голубой куб. Старый маг опустил руки, и куб начал изменяться. Теперь полосы голубого огня создавали вокруг монстра что-то вроде переливчатой голубой клетки.
В отчаянии тварь начала биться о преграду. Но все ее усилия были тщетны.
Виг стал медленно сближать ладони. Тристан застыл от изумления, когда увидел, как магическая ловушка начала сжиматься, ломая кости крылатой бестии. Когда между стенами ловушки осталось не больше ярда, руки Вига остановили свое движение. Уцелевший глаз твари погас, жизнь покинула ее ужасное тело.
И тут послышался новый звук, несравненно более грозный, чем крики монстра.
Небо мгновенно потемнело, его прорезала ослепительная молния. Гром загрохотал с такой силой, что принцу показалось, будто вот-вот лопнут барабанные перепонки. А потом, так же неожиданно и быстро, небо снова прояснилось, и все смолкло.
Потрясенный увиденным, Тристан подошел к магу и остановился, глядя на дело его рук.
— Вопящая гарпия, — не глядя на Тристана, произнес Виг. — Ты об этом хотел меня спросить?
Однако он ошибся. Гораздо больше принца заинтересовала мерцающая голубая клетка.
— Ты создал магическую ловушку? Чтобы уничтожить это… эту…
— Да.
Маг подошел к окровавленным останкам, протянул руку между мерцающими прутьями и, вытащив из глазницы монстра нож Тристана, принялся внимательно разглядывать его, поворачивая из стороны в сторону. Когда он снова поднял взгляд на принца, в его глазах ясно читалось уважение. Старик также отметил, что мерцающая лазурная аура, окружавшая наследника престола после посещения Пещеры, исчезла.
— Ловушки — весьма полезная вещь, — продолжал маг, разглядывая нож. — Как бы тебе объяснить попроще… Они представляют собой мощные потоки энергии, предназначенные для удержания чего-либо или кого-либо. Им можно придавать любую форму. Когда ты станешь королем, я научу тебя этому искусству.
«Когда ты станешь королем!» — мысленно застонал Тристан Он решил задать еще один вопрос, напрашивающийся сам собой.
— А почему я никогда не слышал о вопящих гарпиях?
Виг испустил долгий вздох. «Сначала охотник за кровью, теперь вопящая гарпия, — подумал он, не в силах скрыть тревогу. — И оба почему-то объявились незадолго до дня отречения…»
— Вообще-то гарпии всегда обитали в Евтракии, — объяснил он. Гвардейцы, между тем, начали со всех сторон окружать клетку, чтобы взглянуть на ужасную тварь, которая, не появись здесь Виг, уничтожила бы еще многих. — Еще задолго до Войны с волшебницами они гнездились у южного края Оленьего леса, там, где он граничит с Квадратной равниной.
Тристан прекрасно изучил Олений лес, но почти никогда не бывал на большой, заросшей травой равнине, имеющей форму почти правильного квадрата, чему она и была обязана своим названием.
— Однако у гарпий не всегда были женские лица, — продолжал старик, — и столь злобными они тоже когда-то не были. Во время войны волшебницы ловили их и обучали убивать людей. Напугав и разогнав жителей, им было легче захватить ту или иную провинцию. По правде говоря, я предполагал, что одна-две гарпии все еще живы, несмотря на то что последнюю из них видели лет сто пятьдесят назад.
Эта ложь заставила Вига внутренне содрогнуться, но у него не было иного выбора: вокруг собралось слишком много людей, ловящих каждое его слово. Он решил сменить тему разговора и протянул Тристану его нож, который тот снова спрятал в колчан.
— Я никогда не видел, как ты их бросаешь, — с коротким одобрительным кивком заметил маг. — Похоже, ты добился больших успехов в этом действии. И мне хотелось бы дать тебе один совет. Каждый раз, прибегая к ножу, мечу или луку для того, чтобы лишить кого-то жизни, даже если он будет столь же мерзким, как тварь, угодившая в мою ловушку, постарайся думать не о том, кого убиваешь, а о том, кому ты таким образом спасаешь жизнь. Это поможет тебе справиться с чувством вины, почти неизбежным для людей нашей крови. «Одаренная» кровь не только дар, но и ответственность. И иногда эта ноша тяжко, очень тяжко давит на плечи.