О`Бэньон Констанс. Сентябрьская луна

   – Вы надолго привезли дочку Камиллы в Техас, миссис О'Нил? – спросил Хантер, с трудом отрывая взгляд от малышки, сонно привалившейся к его боку.
   «Дочку Камиллы»? Так, значит, он и теперь отказывается признать себя отцом?! Ей очень хотелось сказать что-нибудь убийственно-разоблачительное, чтобы сбить спесь с этого мерзавца, но Антония выбрала именно этот момент, чтобы потянуть Хантера за рукав.
   – Можно мне подержать поводья? – спросила девочка. – Мамочка иногда катает меня на своей лошадке.
   – Нет, Антония, нельзя! – воскликнула Пруденс, взяв девочку за руку и стараясь отодвинуть ее подальше от Хантера.
   Что скажет Камилла, когда узнает, что они согласились воспользоваться услугами этого человека?! Если бы они сейчас не проезжали по совершенно пустынным местам, Пруденс, очевидно, настояла бы, чтобы Хантер Кингстон их высадил.
   Хантер невольно улыбнулся очаровательной малютке. «Может, она и не моя плоть и кровь, – подумал он, – но все равно чертовски хороша!»
   – Я не возражаю, но тебе придется сесть ко мне на колени, – объяснил он девочке.
   Не успела Пруденс что-либо возразить, как Антония вскарабкалась на колени к Хантеру, и он передал ей вожжи, не выпуская их концы из собственных рук. Радостный детский смех прозвучал в его ушах подобно музыке. Антония подняла к нему лицо, ее карие глаза сияли от счастья.
   – Дядя хороший! – изрекла она.
   Хантер почувствовал, как к горлу подступил какой-то теплый комок.
   – Ты тоже мне нравишься, Антония.
   Он вдруг понял, что просто не сможет жить дальше, пока не узнает наверняка, кто является отцом этой девочки. Теперь, когда он увидел ее, он должен знать правду!
   – Сколько тебе лет, Антония? – тихонько спросил он, не обращая внимания на возмущение миссис О'Нил. – Когда у тебя день рождения?
   Он не привык общаться с детьми, и ему трудно было судить самому о ее возрасте. Девочка отпустила поводья и показала ему четыре пальчика.
   – Мне четыре, но мамочка говорит, что в июне будет пять.
   Весь напрягшись, Хантер начал отсчитывать время назад. Да, сроки сходились! Антония вполне могла быть его дочерью! У Камиллы не было мужчин до него, это он знал точно… У Хантера перехватило дыхание, он невольно крепче прижал к себе девочку.
   «Клянусь Богом, Камилла мне за это заплатит!» – подумал Хантер. Она похитила у него самое дорогое, что может быть на свете, – его ребенка! Боже, неужели она оказалась способной на такую низость?! Может быть, он все-таки ошибается?
   Бросив взгляд на тетку Камиллы, Хантер увидел, как она рассержена. Она знала!Миссис О'Нил знала, что Антония его дочь! Теперь он понял, почему она повела себя так странно, когда их представили друг другу. Стиснув зубы, он крепко сжал в кулаках поводья. Камилла еще пожалеет о том дне, когда решила вернуться в Техас! Он уже почти решил прекратить войну с ней, но теперь передумал. На какой же грязный трюк она отважилась: украла у него ребенка! Его ум лихорадочно работал, обдумывая, какие меры надо будет предпринять, чтобы забрать девочку к себе. Ненависть и боль, пять лет таившиеся под спудом, вышли наружу, вскрылись, как старая рана.
   Ему хотелось прижать Антонию к груди и никогда не отпускать это маленькое тельце – частицу его крови и плоти. Но Хантер не поддался искушению: надо было все тщательно продумать и взвесить, ни в коем случае не совершать опрометчивых поступков.
   А ведь ему хотелось думать, что Камилла уже не имеет над ним прежней власти! Но оказалось, что у нее в руках такая сила, которая может полностью его уничтожить… Хантер не знал, зачем она вернулась в Техас и попытается ли использовать дочь, чтобы поставить его на колени. В любом случае он должен быть наготове, чтобы противостоять ее коварным замыслам.
   И все-таки кое-что по-прежнему ставило Хантера в тупик. Если Камилла собирается использовать Антонию в борьбе против него, зачем же было выдавать ее за дочь человека по фамилии Кастельо?
   Антония поглядела на доброго дядю, разрешившего ей править лошадьми, и улыбнулась.
   – Спасибо, мистер Кингстон, – сказала она. Хантер заметил, что волосы у нее надо лбом слегка вьются – в точности как у Камиллы.
   – Всегда к твоим услугам, Антония.
   Он понял, что уже успел по уши влюбиться в малютку: она напоминала ему Камиллу – но не нынешнюю, холодную и расчетливую красавицу, которая, не зная страха и сомнений, идет к своей цели, а прежнюю – нежную и чистую девочку.
   – Хотите, я покажу вам что-то очень-очень красивое? – спросила Антония.
   – Конечно, хочу.
   Антония передала ему вожжи и сунула ручку за пазуху голубого платьица. У Хантера перехватило дыхание: он узнал золотую цепочку своей бабушки, которую подарил Камилле на ее шестнадцатый день рождения!
   – Мамочка сказала, что это ей подарил мой папа. Она говорит, что он меня очень любил. Но знаете, он уже умер…
   Хантер едва не обезумел от гнева. Видит Бог, Камилле за многое придется ответить. Ему никак не удавалось привести мысли в порядок; он был уверен только в одном: Антония – его дочь.
   Но за что Камилла ему мстит? Хантер мучительно старался вспомнить, в чем он так страшно провинился перед ней. И неужели ей мало той боли, что она ему причинила пять лет назад?

13

   Вечерние тени удлинились и легли поперек опустевшей улицы, а Камилла все ждала у конторы появления почтовой кареты. Джанет забегала ее навестить, но ушла домой к своей семье, и она опять осталась одна. Тревога Камиллы росла с каждой минутой. Но в тот самый миг, когда она наконец приняла решение позвать Сантоса и выехать навстречу пропавшему дилижансу, ее внимание привлек звук приближающегося экипажа. Камилла бросилась навстречу, но остановилась как вкопанная, узнав фургон Хантера Кингстона. Боже, какое разочарование! Но что за женщина сидит рядом с ним? А на коленях у Хантера – ребенок…
   Камилла безмолвно дождалась, пока Хантер не остановил своих лошадей. Все это было похоже на сон, но Хантер действительно привез ее дочку и тетю Пруденс!
   Завидев Камиллу, Антония тотчас же беспокойно заерзала: ей не терпелось поскорее спуститься вниз.
   – Мамочка, мамочка! – закричала она. Хантер опустил девочку на землю. Со всей быстротой, на какую были способны ее резвые ножки, Антония бросилась в распахнутые объятия матери.
   Камилла подхватила ее на руки и крепко прижала к себе. Какое счастье – обнять свою обожаемую дочурку, знать, что девочка в безопасности! Но через плечо Антонии она увидела лицо Хантера, и его выражение заставило ее похолодеть. Камилла перевела недоумевающий взгляд на свою тетю.
   Тетя Пруди обняла племянницу за плечи и поцеловала ее в щеку.
   – Нам следует поблагодарить мистера Кингстона за то, что он доставил нас сюда в целости и сохранности. Дилижанс сломался, и он был так любезен, что предложил нам свои услуги.
   Камилла поймала многозначительный взгляд тети словно стремившейся предупредить ее о чем-то. Продолжая одной рукой держать дочку, она крепко обняла Пруденс другой.
   – Как я рада, что вы с Антонией наконец-то сюда добрались! – прошептала она. – Я жить не могу без вас обеих.
   Затем, собравшись с силами, Камилла повернулась к Хантеру.
   – Я перед тобой в долгу. Спасибо, что подвез их.
   Хантер не сводил с нее пронизывающего взгляда.
   – Можешь не благодарить. Свой долг я скоро получу сполна, – улыбнувшись девочке, которую она держала на руках, он добавил: – Тебе все-таки придется ответить на кое-какие вопросы, Камилла.
   Не сказав больше ни слова, Хантер подхватил мешок с почтой и прошел мимо нее в контору.
   – Это хороший дядя, – сказала Антония. – Он мне нравится.
   Камилла глубоко вздохнула, еще крепче прижимая к себе дочку. Нет, она не позволит Хантеру Кингстону испортить ей настроение в такой день! Наконец-то вся ее семья в сборе, и эту радость никто у нее не отберет. Но в глубине души Камиллу разбирало любопытство: что подумал Хантер об Антонии? А впрочем, какая разница? Он отрекся от дочери уже дважды: в первый раз еще до ее появления на свет, а во второй раз совсем недавно, во время ночного свидания на берегу реки. Им с Антонией никто не нужен. Они прекрасно справлялись без Хантера до сих пор, и в будущем она не позволит ему осложнять жизнь себе и дочери.
   – Уже очень поздно, боюсь, нам придется заночевать сегодня в городе, тетя Пруди. Вы обе наверняка устали от долгого путешествия.
   – Ты просто не можешь себе представить! Мало нам было неприятностей, так пришлось еще добираться до города с помощью Хантера Кингстона! Я чуть не упала в обморок, когда поняла, что другого выхода нет. Да, что и говорить, у нас был не самый удачный день.
   – Идемте в гостиницу. Примете горячую ванну, плотно поужинаете, и вам сразу станет гораздо лучше. Я пошлю Сантоса за багажом.
   Когда Камилла, Пруденс и Антония вошли в ресторан Кингстон-отеля, он буквально ломился от посетителей. Их усадили за угловой стол, и Пруденс с удивлением огляделась по сторонам.
   – Я понятия не имела, что Сан-Рафаэль стал таким бойким местом! Этот отель сочли бы роскошным в любом городе мира.
   Камилла пожала плечами. Что ж, нельзя не признать: отец Хантера постарался на славу. Стены зала были обшиты темными дубовыми панелями, на полу лежал толстый темно-красный ковер. На каждом столе, покрытом белоснежной скатертью, красовались великолепные серебряные приборы.
   – Да, здесь все на высшем уровне. Но вы же не могли не заметить, кто владелец отеля, тетя Пруди.
   – Разумеется, я обратила внимание на имя Кингстона и, признаться, не могу понять, почему мы остановились именно здесь. Я же знаю, каково твое отношение… к этому человеку.
   – У нас не было выбора, тетя Пруди: это единственный отель в городе.
   Антонии скоро стало скучно рассматривать книжку с картинками, которую дала ей мать: вокруг было столько нового и интересного! Внезапно девочка вскочила на ноги. Не успела Камилла понять, что происходит, как ее дочка стрелой пронеслась через зал и, к ужасу Камиллы, уцепилась за рукав Хантера Кингстона. Ей стало дурно, когда Хантер нагнулся и поднял Антонию на руки. Обведя глазами зал, он неторопливо направился к их столу.
   – Смотри, мамочка, я привела хорошего дядю! Это мистер Кингстон, – пояснила Антония, целуя его в щеку.
   Камилла медленно поднялась из-за стола. Было невыносимо видеть Антонию на руках у человека, который предал ее.
   – Ты не должна мешать мистеру Кингстону, доченька.
   – Уверяю тебя, Антония мне ничуть не мешает, – возразил Хантер, усаживая девочку на стул и тепло улыбаясь ей.
   – Я и не знала, что ты любишь детей, Хантер, – язвительно заметила Камилла, не сумев сдержаться.
   Как ни в чем не бывало, он уселся за стол и опять заглянул в милое детское личико.
   – Оказывается, люблю. Особенно вот этудевочку.
   И опять Камилле стало нехорошо от его взгляда. На мгновение она даже утратила дар речи. Что за игру затеял Хантер? Он явно старается подружиться с Антонией. Но зачем? Неужели он собирается использовать девочку в войне против нее? Ну уж нет, этого она ему никогда не позволит.
   – Думаю, ты меня поймешь, если я попрошу тебя уйти, Хантер. Антония сегодня очень устала. Как только мы поужинаем, я уложу ее спать.
   Но Хантер невозмутимо улыбнулся, глядя на малышку, и Антония ответила ему взглядом, полным веселого любопытства.
   – У тебя замечательная дочь, Камилла. Мне она очень нравится. Я не стану вас задерживать, но, надеюсь, ты не будешь возражать, если я составлю вам компанию за ужином?
   – Я буду возражать! – сквозь стиснутые зубы проговорила Камилла, но Хантер сделал вид, что не слышит.
   Обернувшись через плечо, он щелкнул пальцами, и рядом с ним как из-под земли вырос официант.
   – Дэвис, передайте Морису, чтобы приготовил что-нибудь повкуснее для моих гостей. И позаботьтесь об особом угощении для юной леди.
   – Да, сэр. Сию минуту, сэр, – на ходу бросил официант и помчался исполнять приказание мистера Кингстона.
   – Послушай, Хантер, тебе не кажется…
   – Не стоит благодарить меня, Камилла, – перебил ее Хантер. – Для меня большая честь – поужинать с тремя самыми очаровательными дамами Сан-Рафаэля.
   В его темных глазах явно читалась насмешка, и Камилла почувствовала, что понемногу закипает. Хантер прекрасно знал, что она не может устроить ему сцену посреди ресторана, да еще в присутствии дочери! Ну что ж, на этот раз придется уступить, но Камилла твердо решила отравить ему радость победы. Пусть посидит за столом, но только молча: она будет вести себя так, будто его здесь нет!
   Хантер улыбнулся ей и подмигнул Антонии, потом откинулся на спинку стула. Казалось, он чувствует себя прекрасно. Камилла демонстративно повернулась к тетушке: может быть, если просто перестать обращать на него внимание, ему станет не по себе и он уйдет?
   – Как поживает семья Дюпре, тетя Пруди?
   – У них все хорошо. Плантация Дюпре впервые за много лет принесла отличный урожай сахарного тростника. Луи просил еще раз передать, что собирается вскоре тебя навестить.
   Пруденс сразу поняла замысел своей племянницы, но, являясь настоящей леди, была смущена необходимостью столь явно пренебрегать приличиями – хотя ее и возмутила бесцеремонность, с которой Хантер Кингстон навязал им свое общество.
   – Я хочу услышать обо всех моих друзьях! – заявила Камилла, справедливо рассудив, что лучший способ отделаться от Хантера – это завести разговор о людях, совершенно ему незнакомых.
   Пока Пруденс делилась с нею новостями о многочисленных общих знакомых, оставшихся в Новом Орлеане, Камилла украдкой взглянула на Хантера и с досадой обнаружила, что ее план не сработал. Хантер был полностью поглощен общением с Антонией и даже не прислушивался к ее разговору с тетей! Пруденс продолжала что-то рассказывать, но Камилла перестала слушать: ей было интересно, о чем Хантер говорит с ее дочерью.
   – Скажи мне, Антония, – спросил он, – тебе понравилось путешествовать в почтовом дилижансе?
   – Да, было очень весело, но тетя Пруди сказала, что это «нецивилизованный способ передвижения», – важно пояснила малютка.
   – Наверное, ты будешь скучать по своим друзьям из Нового Орлеана?
   – Не знаю… Мамочка говорит, что мне понравится жить на ранчо. Она обещала, что у меня будет свой пони!
   – А по отцу ты скучаешь?
   Камилла до боли закусила губу. Голос тети Пруди отдавался у нее в ушах подобно жужжанию шмеля: она не разбирала ни слова, потому что, затаив дыхание, ждала ответа Антонии.
   – Я его совсем не помню. Мой отец умер давным-давно. Мамочка мне сказала, что когда люди умирают, они больше не могут вернуться…
   Хантер медленно поднял глаза на Камиллу, и ей стало ясно, что ситуация его больше не забавляет. Не отводя взгляда, он неожиданно поднялся из-за стола.
   – Очень жаль, но я, видимо, все-таки не смогу поужинать с вами. Прошу прощения, дамы, но меня ждут срочные дела.
   С поразившей Камиллу резкостью он повернулся спиной и пересек зал таким стремительным шагом, что едва не налетел на официанта в дверях.
   – Что случилось? – удивилась сбитая с толку Пруденс. – Сначала он чуть ли не силой навязал нам свое общество, а потом вдруг так невежливо нас бросил…
   Камилла пожала плечами и, взглянув на дочку, понизила голос.
   – Ему, наверное, что-то не понравилось. Понимаешь, Хантер спросил Антонию о ее отце…
   – Вот как? Но они уже говорили об этом по дороге… Что же его теперь так расстроило?
   – Не знаю. Он вообще ведет себя очень странно. Совсем недавно он в очередной раз отказался признать, что Антония – его ребенок, а теперь вот недоволен, что она считает своим отцом другого человека. Я ничего не понимаю.
   Камилла почувствовала новый приступ гнева: Хантеру все-таки удалось отравить ей радость встречи с тетей Пруди и Антонией!
   – Мамочка, а почему ушел мистер Кингстон? – спросила Антония. – Я думала, он хочет с нами поужинать.
   Камилла взяла дочку за руку, заставив себя позабыть обо всех своих огорчениях.
   – Мистер Кингстон очень занятой человек, золотко. Он просто вспомнил о делах и понял, что не сможет с нами поужинать.
   – Мистер Кингстон мой друг, мамочка. Я сразу поняла, что он меня любит!
   У Камиллы сжалось сердце. Нет, Хантер не любил Антонию. Если бы любил, он не стал бы ждать пять лет, чтобы проявить к ней интерес. Она не знала, что Хантер задумал на этот раз, но было ясно, что доверять ему нельзя. Камилла пока не могла сообразить, каким образом он попытается использовать дочку в борьбе против нее, но не сомневалась в том, что для него все средства хороши. Хантер не остановится ни перед чем!
 
   Джанет только что уложила детей спать и села отдохнуть с книгой на диване в своей маленькой гостиной. Хэл должен был вернуться с фермы еще не скоро. Услыхав громкий стук в дверь, Джанет отложила книгу, не понимая, кто бы это мог быть в такой поздний час. Открыв дверь и увидев на пороге Хантера Кингстона, она уставилась на него в недоумении. Впрочем, удивилась она уже меньше, чем в прошлый раз…
   – Мне надо поговорить с тобой, Джанет. Мне необходимы ответы на некоторые вопросы, и их можешь дать только ты.
   Джанет так и не нашла что сказать и лишь с открытым ртом проводила его взглядом, когда он бесцеремонно протиснулся мимо нее и вошел в комнату.
   – Уже очень поздно, Хантер, – пробормотала она наконец. – И, кроме того, в прошлый раз я все, что могла, сказала тебе.
   – Джанет, если у тебя есть сердце… Ради Бога, поговори со мной! Честное слово, я тебя надолго не задержу.
   – Если речь идет о Камилле…
   – Вот именно, черт побери! Речь идет о Камилле… и Антонии.
   – Я не стану говорить с тобой о Камилле и о твоей дочери, Хантер. Пять лет их судьба тебя нисколько не волновала! Почему же теперь ни с того ни с сего вдруг проснулся такой интерес?
   Темные глаза Хантера стали совершенно безумными.
   – Значит, это правда?! Антония действительно моя дочь?!
   – Хантер, ради Бога, не начинай! – Джанет остановилась в дверях, ее голубые глаза сверкали гневом. – Не пытайся делать вид, будто ты раньше об этом не знал. Ты сделал Камилле ребенка и бросил ее, мне это отлично известно! Ладно, в конце концов – такое бывает. Но вот чего я не могу стерпеть, так это твоего полнейшего равнодушия! Ты даже не захотел узнать, кто у тебя родился: сын или дочь. И не смей приходить в мой дом со сказками о том, что ты ничего не знал о существовании своей дочери!
   Когда Хантер заговорил, Джанет не узнала его голоса: он был каким-то безжизненным, лишенным всяких интонаций.
   – Бог мне свидетель, Джанет, я не знал, что Камилла была беременна, когда уехала из Сан-Рафаэля. Я впервые услышал об Антонии несколько недель назад. Сама Камилла мне сказала, что у меня есть дочь, но я ей не поверил. Я решил, что она все придумала, лишь бы мне досадить…
   Он провел ладонью по волосам, и Джанет заметила, что рука у него дрожит. Впервые у нее зародилась мысль, что Хантер, возможно, говорит правду. Но тогда… Если он ничего не знал об Антонии, значит, кто-то сыграл злую шутку с ним и с Камиллой! Кто-то умышленно разлучил их на пять лет! В эту минуту она не могла сказать, кто именно: отец Хантера или отец Камиллы. А может быть, оба?..
   – Вот что, Хантер, – наконец решительно произнесла Джанет, – садись-ка и расскажи мне все по порядку. Я хочу выслушать твою версию этой истории: что говорит Камилла, мне уже известно. Но советую говорить только правду! Если ты солжешь, поверь, я об этом узнаю.
   Хантер кивнул. Слава Богу, хоть Джанет согласилась его выслушать! Все так запуталось… Может быть, она ему поможет разобраться, что к чему?
   Усадив Хантера на диван, Джанет опустилась в кресло и взяла вязанье, чтобы занять чем-то руки.
   – Я даже не знаю, с чего начать, – признался Хантер, откинувшись на спинку дивана и глядя на потолок.
   – Расскажи о своей поездке в Сент-Луис. Мне кажется, все неприятности начались именно с нее.
   Хантер глубоко вздохнул, уносясь мыслями в прошлое.
   – Я прекрасно помню, что не хотел туда ехать, Я был так влюблен в Камиллу, что ни о чем другом и думать не мог! Мы с ней уже говорили о свадьбе, и, приехав в Сент-Луис, я первым делом купил ей кольцо. Думал, как только вернусь, мы поженимся, и пусть ее отец, да и мой тоже, говорят, что хотят!
   Джанет нахмурилась. Пока все было очень похоже на правду: Камилла в то время тоже не сомневалась в том, что Хантер хочет на ней жениться. Если человек способен так лгать, то это уже не человек, а сам дьявол!
   – Почему же ты отказался признать ребенка своим, когда отец сказал тебе, что Камилла… беременна?
   Ей было неловко говорить о столь деликатном предмете, но она твердо решила выяснить подоплеку этой старой тайны раз и навсегда.
   – Да в том-то и дело, что ничего подобного отец мне не говорил! Когда я вернулся домой, оказалось, что Камилла уже уехала. Отец сказал мне, что она приходила к нему и грозила рассказать всем, будто я… соблазнил ее, если он не даст ей солидную сумму денег.
   – И ты поверил, что Камилла на такое способна?!
   – Да нет же! Впрочем, все это я объяснял тебе в прошлый раз, Джанет.
   – Но ты ни слова не сказал о том письме, которое послал Камилле. О письме, в котором ты писал, что не любишь ее и хочешь жениться на другой! Это письмо действительно существовало: Камилла узнала твой почерк.
   Хантер недоуменно взглянул на нее.
   – Я ничего не понимаю, Джанет! Камилла мне тоже говорила об этом… Но я написал ей одно-единственное письмо, и оно было послано из Сент-Луиса. Я писал, что хочу жениться на ней, как только вернусь в Техас.
   – Мы явно говорим о разных вещах. То письмо, что имею в виду я, Камилле вручил твой отец.
   – Но я ничего не знаю о подобном письме!
   – Ну что ж, зато яточно знаю, что Камилла не получала от тебя никаких писем из Сент-Луиса.
   Хантер обеими руками схватился за виски.
   – У тебя найдется что-нибудь выпить, Джанет? Только покрепче! Мне необходим добрый глоток виски…
   Отложив вязанье, Джанет встала и вышла в кухню. Вернувшись, она протянула Хантеру полстакана виски. Он отхлебнул глоток и опять откинулся на спинку дивана.
   – У меня появилось жуткое подозрение, что мой отец и отец Камиллы приложили руку к тому, что случилось, Джанет, – медленно проговорил он.
   – Мне известно только одно: когда мистер Монтес узнал, что Камилла ждет от тебя ребенка, он отправился к твоему отцу. Понятия не имею, что между ними произошло. Наверное, этого мы никогда не узнаем… Но когда мистер Монтес вернулся домой после разговора с твоим отцом, он был в ярости.
   – Когда же сама Камилла пошла к моему отцу?
   – Она к нему не ходила! Это он к ней пришел. Вернее, он пришел на берег Рио-Эскондида, где она ждала тебя, и предложил ей денег с условием, что никто в Сан-Рафаэле, и особенно Лидия Мюррей, никогда не узнает об этой истории. Вот тогда-то он и показал ей твое письмо. Он сказал, что ты вернулся из Сент-Луиса и сразу снова уехал, как только узнал, что она беременна. Сказал, что ты не хочешь ее видеть, и именно поэтому написал ей письмо. Это его собственные слова!
   – Да как я мог говорить что-нибудь отцу, если все еще был в Сент-Луисе?!
   – Я только повторяю то, что твой отец сказал Камилле…
   Хантер чувствовал себя так, словно на него обрушилась гора.
   – Боже, как я был слеп! Пять лет я метался между любовью и ненавистью к Камилле! Я так любил ее, что готов был простить все, что угодно… Ты хоть можешь себе представить, через какой ад мне пришлось пройти, не зная, где она, что с ней?!
   – Хантер, если ты сказал мне правду, выходит, что твоей судьбой и судьбой Камиллы распорядились другие. Я всегда тебя презирала за то, как ты обошелся с ней, но теперь… Теперь я просто не знаю, что и думать.
   Он с горечью усмехнулся.
   – Все, что я тебе сегодня сказал, – правда, от первого до последнего слова. Подумать только! Я ведь тоже презирал Камиллу за то, как она обошлась со мной… Знаешь, что я пережил, когда узнал, что Камилла вернулась и остановилась на ночь в моем отеле? Больше всего мне хотелось взять ее за горло и задушить собственными руками! Но когда я ее увидел, у меня все мысли вылетели из головы. Я чувствовал только одно: что все так же хочу ее, что она остается моей единственной женщиной…
   – Но за эти пять лет тебя не раз видели с женщинами, Хантер, – заметила Джанет.
   – Верно, но об этом не стоит и говорить. Если хочешь, спроси Хэла. Думаю, он не хуже меня сможет тебе объяснить, в чем состоят мужские нужды… Скажу только одно: ни одну из женщин, с которыми я проводил время за эти пять лет, я не запомнил надолго. Я все время думал о Камилле!
   Джанет опустила глаза и некоторое время молчала.
   – Что же ты теперь собираешься делать? Хочешь, я расскажу Камилле о нашем сегодняшнем разговоре?
   – Нет. Позволь уж мне самому уладить это дело. Все это обрушилось на меня так внезапно… Признаться, я еще сам не знаю, что буду делать.
   – Все это очень странно, но я почему-то тебе верю, Хантер. Не знаю, что ждет вас с Камиллой в будущем, но постарайся больше не причинять ей боли! Она и без того уже достаточно настрадалась.
   Хантер отхлебнул еще виски и посмотрел на свет сквозь темную жидкость в стакане.
   – А знаешь, я начинаю смотреть на эту историю глазами Камиллы. Неудивительно, что она меня ненавидела все эти годы. И теперь понятно, почему она не получила деньги по отцовскому чеку. Да, части головоломки начинают вставать на свои места!