– Дэвид! – воскликнула женщина. Это была миссис Кун, Селия ее узнала. – Дэвид, дорогой мой, – всхлипывала женщина.
– Селия, – прошептал у нее над ухом чей-то голос, но она не ощутила человеческого тепла – только слабое кружение воздушных струй. – Скажи ему, прошу тебя.
Приятный мелодичный акцент. Это нежный голос Аманды.
– Кому сказать? – громко спросила Селия. – Аманда, где ты? И с кем я должна говорить – с Гарриком?
– Аманда? – Это был Брендан. Голос его изменился до неузнаваемости.
– Нет-нет, – шептал призрачный голос. – Скажи Брендану. Скажи ему.
– Что сказать? – воскликнула Селия, снова разорвав тишину.
– Скажи, что я на него не сержусь. Когда мы были детьми, я упала и поцарапала лицо, и все эти годы он обвинял в случившемся себя. Но он не виноват – виновата я сама. Споткнулась о каменный круг, заколдованный, волшебный круг...
Громовой стук потряс стены дома. Дверь в гостиную распахнулась, послышался звон разбитого стекла. В комнату хлынул свет, и в дверном проеме показался силуэт мужчины.
Кто-то вскрикнул – женщина или мужчина, нельзя было определить: неприкрытый животный ужас сделал голос неузнаваемым.
Наступила зловещая тишина, и фигура заговорила:
– Извините. Я искал...
– Гаррик? – воскликнул Брендан, вскочив на ноги. Селия и остальные переглянулись.
– Брендан? Я искал миссис Томасон. – Он был явно смущен. – Я постучал, но никто не ответил. Надеюсь, я вам не помешал?
И снова воцарилась тишина. Глаза их постепенно привыкали к полуденному солнцу, заливавшему холл. Брендан встал, остальные бросали друг на друга тревожные взгляды.
Сеанс был окончен.
Глава 15
– Селия, – прошептал у нее над ухом чей-то голос, но она не ощутила человеческого тепла – только слабое кружение воздушных струй. – Скажи ему, прошу тебя.
Приятный мелодичный акцент. Это нежный голос Аманды.
– Кому сказать? – громко спросила Селия. – Аманда, где ты? И с кем я должна говорить – с Гарриком?
– Аманда? – Это был Брендан. Голос его изменился до неузнаваемости.
– Нет-нет, – шептал призрачный голос. – Скажи Брендану. Скажи ему.
– Что сказать? – воскликнула Селия, снова разорвав тишину.
– Скажи, что я на него не сержусь. Когда мы были детьми, я упала и поцарапала лицо, и все эти годы он обвинял в случившемся себя. Но он не виноват – виновата я сама. Споткнулась о каменный круг, заколдованный, волшебный круг...
Громовой стук потряс стены дома. Дверь в гостиную распахнулась, послышался звон разбитого стекла. В комнату хлынул свет, и в дверном проеме показался силуэт мужчины.
Кто-то вскрикнул – женщина или мужчина, нельзя было определить: неприкрытый животный ужас сделал голос неузнаваемым.
Наступила зловещая тишина, и фигура заговорила:
– Извините. Я искал...
– Гаррик? – воскликнул Брендан, вскочив на ноги. Селия и остальные переглянулись.
– Брендан? Я искал миссис Томасон. – Он был явно смущен. – Я постучал, но никто не ответил. Надеюсь, я вам не помешал?
И снова воцарилась тишина. Глаза их постепенно привыкали к полуденному солнцу, заливавшему холл. Брендан встал, остальные бросали друг на друга тревожные взгляды.
Сеанс был окончен.
Глава 15
Миссис Люсинда Кун дрожала.
– Это был он, мой Дэвид, – твердила она как во сне.
– Ваш Дэвид? – переспросил мистер Суини. Он выпил бренди, и кровь прилила к его мертвенно-бледным щекам. – Кто это – Дэвид?
– Мой сын, – выдохнула женщина.
– Я никого не видел, – заявил джентльмен из офиса Сэмюела Морзе, что-то записывая в блокноте. – Если хотите знать мое мнение, все это выглядело неубедительно.
– Это был Дэвид, мой сын, – повторила она уже громче. – Ему было четырнадцать, когда он умер. Я его видела—в этом я уверена.
– К сожалению, должен признать, что я тоже не видел никого, кроме этого джентльмена. – Суини мотнул головой в сторону Гаррика Стивенса.
Джентльмен из «Северной звезды» уже ушел вместе с другими участниками сеанса, которые пришли к выводу, что присутствовали при необычайном явлении, которое как-то не вязалось с тем, что они ожидали увидеть. Не было ни играющих инструментов, ни танцующих вазочек. Патрик не успел исполнить все эти фокусы – ему помешало внезапное появление Гаррика Стивенса, так некстати прервавшее сеанс.
Селия сидела за столом, сложив руки на коленях. Девушка смотрела на Брендана – своего мужа.
Брендан и Гаррик говорили слишком тихо, и она не могла их слышать, но по мимике и жестам поняла, что разговор у них серьезный. И в этот момент она обратила внимание, что безутешный вдовец, раньше внушавший жалость, изменился. В нем появилось что-то, чему она не могла подыскать названия.
Наблюдая за мужчинами, глядя на Брендана и на Гаррика, слушавшего его с брезгливым недоумением, она поняла, что знает ответ.
– Он убил ее, – прошептала Селия. Ну конечно! И как это раньше не пришло ей в голову? Это же очевидно!
– О чем вы, миссис О'Нил? – Суини оторвал глаза от записной книжки, в которую записывал впечатления от увиденного. Он даже наклонился к ее лицу. – Миссис О'Нил, прошу вас. Я не хотел бы упустить ни слова. Бог свидетель, для газетной статьи материала слишком мало – я опишу и обстановку комнаты, и ваш наряд, но по существу ведь почти ничего сказать нельзя. Поэтому, во имя всего святого, повторите вашу фразу.
Гаррик медленно обернулся и уставился на Селию. Он показался ей еще более исхудавшим, чем прежде: шея, как тонкий стебелек, торчит из воротника, кадык нервно ходит под натянувшейся кожей.
Он смотрел на нее, и она нервно стиснула руки, стараясь не отводить взгляд.
Пусть знает, что его секрет раскрыт.
Он убил свою жену. Она погибла в результате случайного взрыва газа. Но все это было инсценировано.
Аманду убили.
У Селии перехватило дыхание – она не мигая смотрела на Гаррика Стивенса.
Он улыбнулся. По его бледному лицу промелькнуло странное выражение. Их глаза встретились, и Селии показалось, что она видит то, о чем только догадывалась. В глазах этого мужчины застыло чувство вины, которое, как она надеялась, будет отныне преследовать его всю оставшуюся жизнь. И еще она догадалась – Гаррик знает, что она его раскусила.
Он улыбнулся Брендану и Селии.
– Как вас назвал этот джентльмен? Похоже, он принял вас за мать Брендана.
Мистер Суини почуял удачу, как всякий дотошный журналист.
– А вы разве не знаете, мистер Стивенс? Мисс Томасон теперь ваша невестка и носит фамилию О'Нил.
Губы Гаррика недоверчиво искривились. На мгновение он потерял дар речи, но почти сразу же справился с собой, и только взгляд его, лихорадочный, беспокойный, как-то не вязался с любезным и спокойным выражением лица.
– Я удивлен, мисс Томасон, – начал он. – Это шутка?
– Нет, – ответил за нее Брендан. – Мы муж и жена. Это было произнесено так, как читают смертный приговор.
Гаррик Стивенс после секундного колебания повернулся к другу.
– Как я рад за тебя, Брендан. – Он горячо пожал О'Нилу руку. – Мои поздравления, мадам. – Он шагнул к Селии. – Теперь вы моя сестра.
Селия, зажмурилась и позволила ему запечатлеть на своей щеке влажный поцелуй.
– Разве никто больше не видел моего Дэвида? – спросила миссис Кун, устремив на собравшихся строгий взгляд.
Селия чувствовала, женщине хочется поверить, что она и в самом деле видела сына, и она боится услышать, что все это ей привиделось и только.
– Я его не видела, миссис Кун. Но я уловила запах. Миссис Кун вскочила на ноги и оперлась руками о стол.
– Вот именно! Скажите, что вам напомнил запах? Селия открыла было рот, чтобы ответить, но мистер Суини перебил ее.
– Подождите-ка. Хотя большинство участников разошлись, мне кажется, мы должны в точности зафиксировать все, что здесь происходило, – описать звуки, запахи, видения. И сделать это надо каждому в отдельности, чтобы избежать чужого влияния на собственные впечатления.
– Я ничего не видел, – сказал Брендан.
– Тогда почему вы произнесли имя «Аманда»? – спросила миссис Кун. – Так ведь звали вашу сестру.
– Да, мою сестру звали Аманда.
– Прошу вас! – настаивал мистер Суини, раздавая всем листы бумаги. – Запишите здесь все, чему вы были свидетелями. У вас есть карандаши или перья?
Миссис Кун не удостоила репортера ответом.
– Я забыла запах Дэвида. Когда после верховой езды он возвращался домой, от него пахло лошадьми, сеном и травой.
– Я тоже чувствовал этот запах! – воскликнул джентльмен из офиса мистера Морзе. – Думал, что мне почудилось, но я явственно уловил запах лошадей и еще чего-то.
– Мыла для седел. – Миссис Кун кивнула. – От Дэвида всегда им пахло после езды.
– Прошу вас, ни слова больше! Изложите все на бумаге!
– И еще мне показалось, что в воздухе витает аромат женских духов, – продолжала миссис Кун.
– Это аромат Аманды, – сказала Селия. – Но кто-нибудь еще слышал, как она говорила?
– Нет! – выпалила миссис Кун. – А что она сказала? А вы слышали, что говорил мой Дэвид?
– Я слышала только Аманду. – Селия внимательно наблюдала за Гарриком – он стал еще бледнее обычного.
– Что она сказала? – спросил Стивенс. Селия медлила с ответом, и он нетерпеливо шагнул к ней.
– Ничего она не сказала, Гаррик, – устало заметил Брендан.
Мистер Суини в отчаянии воздел руки.
– Неужели никто не запишет свои впечатления?
– Прошу вас, – умолял Гаррик. Над его верхней губой, несмотря на холод, царивший в гостиной, выступили бисеринки пота. – Она спрашивала обо мне?
Дверь гостиной отворилась, и вошла тетя Пруденс, а за ней Эйлин с подносом.
– Выпейте чаю, – защебетала старушка, как будто у них семейный праздник, а не спиритический сеанс. – Мистер Суини, если я опишу свои впечатления, вы расскажете в статье о показательном сеансе, который мы планируем провести в скором будущем? Это будет великолепно, сэр, уверяю вас!
Она умолкла и оглядела присутствующих. Только сейчас женщина заметила, что в комнате повисла напряженная тишина. Улыбка слетела с ее лица.
– Скажите, – повторил Гаррик, – она говорила что-нибудь обо мне?
Селия покачала головой:
– Нет. Она просила кое-что передать своему брату, Брсндану.
– Что именно? – встрепенулся мистер Суини. – Это касается обстоятельств ее гибели? Она открыла секрет, который исчез вместе с ней в пламени пожара? – Покосившись на Брендана и Гаррика, он пробормотал: – Извините, джентльмены.
Селия взглянула на Суини. Он превращает сеанс в фарс. Сегодня ей не удалось никого утешить, и прежде всего себя. И убедить она никого не убедила. И Брендана в первую очередь – а ведь ей так хотелось, чтобы он изменил свое мнение.
Вместо этого Селия пришла к выводу, что Гаррик Стивенс убил собственную жену.
– Простите меня. – Она встала. – Мне надо подумать.
– Это необходимо? – спросил Суини.
– Что она сказала? – допытывался Гаррик. Голос его сорвался на крик, и он вытер ладонью пот со лба.
Почему Аманда не стала говорить непосредственно с Бренданом? Он ведь не поверит, если ее слова передаст ему кто-то другой. Но что теперь об этом жалеть.
– Она сказала, что ты не виноват, Брендан.
– Не виноват? – Впервые за этот день он посмотрел на супругу без своей обычной презрительной гримасы.
– Она упала, споткнувшись о камень заколдованного круга, и поранила лицо. Аманда сама виновата, что пошла за тобой – так она говорит.
Суини подождал еще немного, и лицо его вытянулось.
– И это все? И никаких мудрых изречений и пророчеств? Сестры Фокс всегда получали мудрые пророчества из потустороннего мира. Так у вас ничего?
Селия покачала головой и бросила взгляд на Брендана, который сидел неподвижно, с непроницаемым выражением лица.
И она пошла прочь, не оглядываясь.
Наверх. Но не к себе в комнату. Надо спрятаться от всех, побыть в одиночестве и хорошенько все обдумать.
Единственная дверь с замком в этом доме у комнаты дяди Джеймса на чердаке. Туда она и направилась. За ней никто не пошел, чему она была очень рада.
Прикрыв дверь, Селия защелкнула замок. Наконец-то она одна!
В кабинете все было покрыто толстым слоем пыли и завалено книгами. Селия вместе с тетей провели здесь не один час в поисках документа на владение домом и других бумаг, которые понадобились после дядиной смерти. Документ они не нашли, и это понятно – дядя уже отписал дом своим ростовщикам. Не нашли никаких ценных бумаг, если не считать старой семейной Библии, в которой были записаны дни рождения и даты смерти нескольких поколений их семейства, и официального свидетельства гибели ее родителей. Селия собственноручно занесла в Библию день смерти дяди Джеймса, заполнив чистое поле напротив даты его рождения.
Впервые с тех пор, как она попала сюда ребенком, Селия поняла, почему дядя так любил этот укромный уголок. Он не стал наводить здесь чистоту и уют – маленький грязный, захламленный кабинет служил убежищем тому, кто устал от упорядоченной жизни их дома. «И это очень неплохо придумано», – с улыбкой признала Селия.
Отпихнув кучу бумаг, она устало опустилась в кресло рядом с письменным столом. Во всей комнате не найдется ни кусочка свободного пространства – везде разложены книги, кипы бумаг, письма, свернутые в трубочку карты. Секретер письменного стола забит сломанными перьями и пустыми пузырьками из-под чернил. Линейка в черных и синих чернильных пятнах придерживала один из ящиков, чтобы тот не вывалился. Из-за этого было невозможно открыть не только этот ящик, но и те, что снизу и сверху.
Селия закрыла глаза, в висках у нее стучало. Все, к чему она ни прикасалась в последнее время, обращалось в прах. Значит, среди этого хлама и пыли ей и надо укрыться от суетного мира.
Удивительное спокойствие снизошло на девушку, как будто пыль и хлам обладали свойством завораживать и усыплять, как снотворное. Здесь такая тишина, все звуки замерли далеко-далеко. Мертвая тишина.
– Девочка моя, – услышала она над ухом чей-то шепот. Наверное, она заснула, потому что сразу узнала голос. Ей привиделся дядя Джеймс – это понятно, ведь она в его святилище, в его любимом кабинете.
– Ах, дядя Джеймс, зачем вы это сделали? – вздохнула Селия.
Это сон, а во сне все понятно без дальнейших пояснений. И дядя понял, что она имеет в виду.
– Я не думал, что умру так скоро, Селия. Я надеялся, что еще успею все поправить.
– А тетя Пруденс обвиняет меня, – пробормотала она.
– Нет, все не так. Просто она всю жизнь привыкла думать только о себе, но я любил ее. Когда мы впервые встретились, она была одной из самых красивых девушек Нью-Йорка и не задумывалась о том, что красота с возрастом увянет. Она тебя любит. Но сейчас ей плохо, она несчастна. И ты просто подвернулась ей под руку.
– М-м-м, – ответила Селия, погружаясь в забытье.
– Прежде чем ты уснешь, дорогая, послушай меня. Для тебя тут кое-что есть.
– Пресс-папье в виде стеклянного шара с индюшачьей головой? – Она устало улыбнулась.
– Пора бы запомнить, что это был индюк самого Бенджамина Франклина, тот самый, о котором...
– Знаю, знаю. Тот самый, о котором он думал, когда решил сделать индюка нашим национальным гербом. А в результате выбрал плешивого орла. Интересно, кому принадлежало это пресс-папье?
– Слушай, мисси, не отвлекайся. – Таким тоном дядя Джеймс всегда ее бранил. Вот уже много лет он не называл ее «мисси». – Слушай внимательно. Загляни в красный атлас...
Селия проваливалась в сон, как в вату. Как здесь уютно и спокойно!
– Слышишь меня? – позвал дядюшка.
– Да, дядя Джеймс. Красный атлас.
– Хорошо. В нем ты найдешь ключ. А под подоконником, прямо под дощечкой сиденья, найдешь шкатулку, к которой ключ и подойдет. Ты слушаешь меня?
Ах, как хочется спать! Наконец-то она нашла укромный уголок, где ей никто не помешает.
– Ключ в атласе, – сонно повторила она. – Шкатулка под подоконником.
– Молодец, – одобрил ее голос. – И вот еще что, Селия.
– М-м-м?
– Здесь все дышит миром и спокойствием. И красота такая. Твои мама и папа смотрят на тебя отсюда и по-прежнему тебя любят. Они наставили тебя на правильный путь.
Селия уснула с улыбкой на лице, а по се щеке катилась слеза.
Селия проснулась от громкого стука в дверь. Она резко открыла глаза, не разобрав спросонья, где находится. Вокруг темно. Как долго она спала?
Доковыляв до двери, она повернула ручку замка. На пороге стояла Эйлин с масляной лампой в руке.
– Мисс! То есть миссис О'Нил...
– Да, Эйлин. Я, должно быть, уснула.
– Миссис Купер прислала меня узнать, будете ли вы ужинать.
– А который час?
– Почти девять часов вечера.
– Все ушли?
Она хотела спросить, ушел ли Брендан, но решила не показывать виду, как это для нее важно.
– Да, мэм. Все ушли.
Селия застыла в задумчивости. Что теперь делать? Придется поужинать, а потом лечь спать в ту же постель, в которой она спала в течение двадцати с лишним лет. Если не считать парочки исключений из этого правила.
Нет, она все-таки должна спросить.
– А мой муж?
– Он ничего не сказал. Сразу после того, как вы поднялись наверх, он ушел. – Эйлин пожала плечами.
– А он сказал, куда пошел?
Лампа отбрасывала на потолок зловещие тени.
– Нет, мэм. Он ушел вместе со всеми. Мистер Стивенс ужасно расстроился.
– Нуда, охотно верю, – процедила Селия сквозь зубы.
– Мэм?
– Ничего, Эйлин. Благодарю тебя. Я сейчас спущусь. Окинув напоследок взглядом дядюшкин кабинет, она невольно задалась вопросом, что же вызвало такой необычный сон?
Брендан чувствовал, что-то не так.
Поведение Гаррика больше нельзя списывать на страдания от утраты близкого человека. Все гораздо сложнее. Он видел, как испугался его друг, что Аманда может заговорить с того света.
Конечно, сеанс – чистейший обман. Но реакция Гаррика непосредственная и искренняя.
И в то же время слова, которые произнесла Аманда, тоже заставляют задуматься. Она сказала, что Брендан не виноват в том, что она упала в детстве.
Какая чепуха! Почему бы ей не вспомнить недавние события? Сказала бы, кто виновен в ее смерти.
А так – это какая-то бессмыслица.
После сеанса, если его можно так назвать, Брендан сослался на дела и покинул дом на площади Вашингтона. Он направился к себе в офис на Уотер-стрит. В тавернах, расположенных по соседству, уже веселились и дрались.
Неудивительно, что аренда помещения стоит здесь так дешево. Заведения Уотер-стрит пользовались дурной славой, взять хотя бы музыкальный салон Джо Аллена – вывеска служила прикрытием для публичного дома. Аллеи, бывший студент-богослов, настоял на том, чтобы в каждом кабинете его «салона» выставили на видном месте Библию.
Сестра могла сказать все, что угодно. К примеру, упомянуть о родителях. Или других, более важных событиях из своей жизни. Но к чему вспоминать полузабытый случай из детства – кто из нас не разбивал нос или коленку?
О'Нил шел мимо знаменитых на всю округу притонов Уотер-стрит, разглядывая прохожих. В этом районе нельзя разгуливать беспечно.
Вот здесь танцуют, а также грабят и убивают, что нисколько не обескураживает постоянных посетителей. Они выстраиваются в длинную очередь, чтобы попасть в это сомнительное заведение. Таверны, ветхие, как нищие лачуги. Из их широко распахнутых дверей несется зловоние, причем у каждой забегаловки оно свое, ни на что не похожее.
Брендан миновал таверну «Провал и прогал». За несколько дней пребывания в этом квартале он успел познакомиться с Одноруким Чарли, владельцем заведения, и его бессменной хозяйкой Мэг Подтяжкой. Ему пришлось водить дружбу с подобными типами исключительно из соображений безопасности. Мэг, которая была выше Брендана на пару дюймов, заслужила это прозвище в честь своего изобретения, она умудрилась приподнимать юбки выше колена при помощи широких подтяжек. Брендана она частенько одаривала призывными улыбками, когда он проходил мимо, манила пальчиком и выпячивала губки.
Он всегда старался поскорее проскочить это заведение, поскольку Мэг славилась и тем, что откусывала уши у неприветливых клиентов и хранила их в банках с рассолом.
Селия, наверное, принимает его за идиота! Не то чтобы это задевало его – ему наплевать. Но утверждать, что явившаяся с того света Аманда рассказала, как упала в детстве, – высшая степень наглости!
Брендан хорошо помнил тот день, когда она рассекла себе щеку под левым глазом. Увидев, что она поранилась, он испугался не на шутку. Но Аманда не плакала – она улыбалась. И теперь, по прошествии стольких лет, он понял, что она просто обрадовалась, что брат наконец-то обратил на нее внимание. Он же весь день нарочно старался не замечать ее, а она ходила за ним по пятам, как хвостик. Тогда он перепрыгнул через каменную стену, и она полезла вслед за ним.
Вот там-то это и случилось. У стены.
Селия уверяет, будто Аманда сказала, что не винит его, а между тем виноват именно он. Надо было приглядывать за младшей сестренкой, заботиться о ней. Но в то время он пренебрегал своими обязанностями. Как, впрочем, и потом, когда она превратилась в прелестную молодую девушку, а их отец, ведущий жизнь отшельника, совершенно не занимался устройством ее судьбы.
И Брендан, занятый своими делами, перепоручил юную сестру чужим заботам: дальним лондонским родственникам и просто случайным людям, которым он платил и о которых даже не удосужился навести справки.
Вот так он обошелся со своей единственной сестрой, чье благополучие и счастье должны были стать его первейшей задачей.
Но не стали. Ее судьба никогда его не волновала. Еще до того как она появилась на свет, он желал ей зла и надеялся, что таинственные существа из Касл-Ситрик унесут ее и он наконец-то от нее избавится. И злые волшебники вняли его мольбам.
Правда, им потребовалось гораздо больше времени, чем он думал. Двадцать лет, да еще путешествие через океан – и вот его желание исполнено.
Брендан внезапно остановился в нескольких шагах от своей конторы.
Селия сказала, что Аманда простила его, упомянув тот день, когда споткнулась о заколдованный круг. Но он ясно помнил стену – такие полуразрушенные строения из камня были разбросаны по всей территории их владений. Она стала карабкаться вслед за ним и упала. Но он обернулся только тогда, когда послышался глухой удар, и то сделал это с неохотой.
В течение последующих лет он вспоминал этот случай гораздо чаще, чем ему бы хотелось, особенно те события, что привели к падению. Вспоминал и то, как пытался утешить малютку, как вытирал ей кровь подолом платья. В надежде, что кровотечение остановится и угрызения совести будут мучить его не так сильно.
Даже в тот момент он думал прежде всего о себе – как это несчастье повлияет на его жизнь. И ни разу не подумал о том, что у сестренки на лице останется шрам.
Внезапно он представил ее себе – кровь размазалась по выпачканному грязью личику. А Аманда улыбается – прямо светится от счастья.
Он ожидал, что она заплачет и закричит, а вместо этого она обняла его крохотными ручонками, чмокнула в щеку и, радостно смеясь, сверкнула беленькими зубками.
И тут он вспомнил. Это была вовсе не стена, а волшебный круг – магические кольца, выложенные из камней. Предания гласили, что там собирались духи. Каменное волшебное кольцо защищало их от внешнего мира.
Да, это было заколдованное кольцо, но в его памяти осталась стена. Поскольку он, Брендан, карабкался на стену. Аманда бежала к нему и споткнулась о камешки поменьше, которыми был выложен круг.
Эти подробности не были известны никому. Дворецкому Кении он сказал, что сестра свалилась со стены. То же объяснил и отцу. Только один человек мог знать о том, что это было кольцо, и это сама Аманда.
Правду больше не знает никто. Даже Гаррик, которому эту историю рассказал Брендан – так, как он ее запомнил.
Только Аманда знает, что произошло тогда. Только ей известно, какое впечатление произведут на него ее такие внешне бессмысленные слова. С души его точно камень свалился.
– Боже правый, – пробормотал вслух Брендан.
Он вдруг подумал о том, в чем до недавнего времени был почти уверен, но старательно гнал от себя эти мысли, – призрак, появляющийся в доме Селии, и в самом деле Аманда.
Значит, Селия вовсе не мошенница.
Его душит злоба.
Поначалу он хотел послать предупреждение, как и в тот раз, когда погибла Аманда. Но сейчас все гораздо серьезнее. Судя по тому, как бушует в нем гнев, случай с Амандой – сущая ерунда по сравнению с этим.
И во всем виновата она – завлекала взглядами, как в свое время Аманда. И как Аманда, чьи глаза обещали неземное блаженство, она предаст его. Селия и Аманда сделаны из одного теста – это обманщицы, вероломные и жестокие. В этом он уверен.
С каждой из них двух он мог быть счастлив. Как он надеялся, что Аманда ответит ему взаимностью! Но вместо этого она сказала ужасные слова – сказала, что никогда его не полюбит.
Что она любит другого.
Нет, он не хотел, чтобы она погибла, но так получилось – взрыв, пламя, пожар... Теперь он будет осторожнее и все хорошо продумает и подготовит.
Он видел, как О'Нил шел по Уотер-стрит к своей конторе. Здание располагалось на углу, и это хорошо, пламя разгорится сильнее – его раздует ветер с реки.
Улица, как всегда в этот час, опустела. Он подошел к зданию конторы «Торговые суда О'Нила», сжимая в руках холщовый мешок, как вдруг из таверны напротив вышли трое подвыпивших матросов.
Он прижался к стене, укрывшись в тени. Моряки громко хохотали, похлопывая друг друга по спине и плечам и обмениваясь отрывочными фразами о каких-то женщинах с именами «Косоглазая Джейн» и «Полоумная Мэри».
– Скорее! – прошипел он, как будто это могло их поторопить. Впрочем, вскоре они двинулись нетвердой походкой вдоль по улице, и голоса их стихли.
Наконец-то улица свободна.
После, размышляя над тем, что совершил, он вспомнил, как быстро занялись старые деревянные ступеньки, когда он поджег фитиль. И рванул с места со всех ног.
...Звон пожарных колокольчиков перебудил весь дом.
Селия, полусонная, накрыла голову подушкой. Почему пожарные фургоны всегда поднимают такой шум? Ну вот, прогрохотали мимо – крики пожарных слились с цокотом подков лошадей.
И она снова погрузилась в сон...
На следующее утро еще до завтрака Селия первым делом поднялась наверх, в дядюшкин кабинет.
Конечно, все это ей привиделось во сне, но проверить все-таки надо – а вдруг правда?
В комнате было холодно, и она потерла руки и поплотнее закуталась в шаль.
Красный атлас в кожаном переплете. Где он? Несколько месяцев назад, когда они с тетей разбирали дядины бумаги, он ей попадался. Да, она положила его на полку плашмя, потому что он оказался слишком большим и не мог встать в ряд с другими книгами.
Ага, вот он. Лежит там же, где она его оставила. Волнуясь, Селия открыла потертый тяжелый атлас и чихнула от пыли.
Внутри ничего не было. Она улыбнулась. Что ж, значит, это всего лишь сон. Но очень похожий на явь. Слова дяди Джеймса, его голос – все это она слышала отчетливо, словно и не спала.
– Это был он, мой Дэвид, – твердила она как во сне.
– Ваш Дэвид? – переспросил мистер Суини. Он выпил бренди, и кровь прилила к его мертвенно-бледным щекам. – Кто это – Дэвид?
– Мой сын, – выдохнула женщина.
– Я никого не видел, – заявил джентльмен из офиса Сэмюела Морзе, что-то записывая в блокноте. – Если хотите знать мое мнение, все это выглядело неубедительно.
– Это был Дэвид, мой сын, – повторила она уже громче. – Ему было четырнадцать, когда он умер. Я его видела—в этом я уверена.
– К сожалению, должен признать, что я тоже не видел никого, кроме этого джентльмена. – Суини мотнул головой в сторону Гаррика Стивенса.
Джентльмен из «Северной звезды» уже ушел вместе с другими участниками сеанса, которые пришли к выводу, что присутствовали при необычайном явлении, которое как-то не вязалось с тем, что они ожидали увидеть. Не было ни играющих инструментов, ни танцующих вазочек. Патрик не успел исполнить все эти фокусы – ему помешало внезапное появление Гаррика Стивенса, так некстати прервавшее сеанс.
Селия сидела за столом, сложив руки на коленях. Девушка смотрела на Брендана – своего мужа.
Брендан и Гаррик говорили слишком тихо, и она не могла их слышать, но по мимике и жестам поняла, что разговор у них серьезный. И в этот момент она обратила внимание, что безутешный вдовец, раньше внушавший жалость, изменился. В нем появилось что-то, чему она не могла подыскать названия.
Наблюдая за мужчинами, глядя на Брендана и на Гаррика, слушавшего его с брезгливым недоумением, она поняла, что знает ответ.
– Он убил ее, – прошептала Селия. Ну конечно! И как это раньше не пришло ей в голову? Это же очевидно!
– О чем вы, миссис О'Нил? – Суини оторвал глаза от записной книжки, в которую записывал впечатления от увиденного. Он даже наклонился к ее лицу. – Миссис О'Нил, прошу вас. Я не хотел бы упустить ни слова. Бог свидетель, для газетной статьи материала слишком мало – я опишу и обстановку комнаты, и ваш наряд, но по существу ведь почти ничего сказать нельзя. Поэтому, во имя всего святого, повторите вашу фразу.
Гаррик медленно обернулся и уставился на Селию. Он показался ей еще более исхудавшим, чем прежде: шея, как тонкий стебелек, торчит из воротника, кадык нервно ходит под натянувшейся кожей.
Он смотрел на нее, и она нервно стиснула руки, стараясь не отводить взгляд.
Пусть знает, что его секрет раскрыт.
Он убил свою жену. Она погибла в результате случайного взрыва газа. Но все это было инсценировано.
Аманду убили.
У Селии перехватило дыхание – она не мигая смотрела на Гаррика Стивенса.
Он улыбнулся. По его бледному лицу промелькнуло странное выражение. Их глаза встретились, и Селии показалось, что она видит то, о чем только догадывалась. В глазах этого мужчины застыло чувство вины, которое, как она надеялась, будет отныне преследовать его всю оставшуюся жизнь. И еще она догадалась – Гаррик знает, что она его раскусила.
Он улыбнулся Брендану и Селии.
– Как вас назвал этот джентльмен? Похоже, он принял вас за мать Брендана.
Мистер Суини почуял удачу, как всякий дотошный журналист.
– А вы разве не знаете, мистер Стивенс? Мисс Томасон теперь ваша невестка и носит фамилию О'Нил.
Губы Гаррика недоверчиво искривились. На мгновение он потерял дар речи, но почти сразу же справился с собой, и только взгляд его, лихорадочный, беспокойный, как-то не вязался с любезным и спокойным выражением лица.
– Я удивлен, мисс Томасон, – начал он. – Это шутка?
– Нет, – ответил за нее Брендан. – Мы муж и жена. Это было произнесено так, как читают смертный приговор.
Гаррик Стивенс после секундного колебания повернулся к другу.
– Как я рад за тебя, Брендан. – Он горячо пожал О'Нилу руку. – Мои поздравления, мадам. – Он шагнул к Селии. – Теперь вы моя сестра.
Селия, зажмурилась и позволила ему запечатлеть на своей щеке влажный поцелуй.
– Разве никто больше не видел моего Дэвида? – спросила миссис Кун, устремив на собравшихся строгий взгляд.
Селия чувствовала, женщине хочется поверить, что она и в самом деле видела сына, и она боится услышать, что все это ей привиделось и только.
– Я его не видела, миссис Кун. Но я уловила запах. Миссис Кун вскочила на ноги и оперлась руками о стол.
– Вот именно! Скажите, что вам напомнил запах? Селия открыла было рот, чтобы ответить, но мистер Суини перебил ее.
– Подождите-ка. Хотя большинство участников разошлись, мне кажется, мы должны в точности зафиксировать все, что здесь происходило, – описать звуки, запахи, видения. И сделать это надо каждому в отдельности, чтобы избежать чужого влияния на собственные впечатления.
– Я ничего не видел, – сказал Брендан.
– Тогда почему вы произнесли имя «Аманда»? – спросила миссис Кун. – Так ведь звали вашу сестру.
– Да, мою сестру звали Аманда.
– Прошу вас! – настаивал мистер Суини, раздавая всем листы бумаги. – Запишите здесь все, чему вы были свидетелями. У вас есть карандаши или перья?
Миссис Кун не удостоила репортера ответом.
– Я забыла запах Дэвида. Когда после верховой езды он возвращался домой, от него пахло лошадьми, сеном и травой.
– Я тоже чувствовал этот запах! – воскликнул джентльмен из офиса мистера Морзе. – Думал, что мне почудилось, но я явственно уловил запах лошадей и еще чего-то.
– Мыла для седел. – Миссис Кун кивнула. – От Дэвида всегда им пахло после езды.
– Прошу вас, ни слова больше! Изложите все на бумаге!
– И еще мне показалось, что в воздухе витает аромат женских духов, – продолжала миссис Кун.
– Это аромат Аманды, – сказала Селия. – Но кто-нибудь еще слышал, как она говорила?
– Нет! – выпалила миссис Кун. – А что она сказала? А вы слышали, что говорил мой Дэвид?
– Я слышала только Аманду. – Селия внимательно наблюдала за Гарриком – он стал еще бледнее обычного.
– Что она сказала? – спросил Стивенс. Селия медлила с ответом, и он нетерпеливо шагнул к ней.
– Ничего она не сказала, Гаррик, – устало заметил Брендан.
Мистер Суини в отчаянии воздел руки.
– Неужели никто не запишет свои впечатления?
– Прошу вас, – умолял Гаррик. Над его верхней губой, несмотря на холод, царивший в гостиной, выступили бисеринки пота. – Она спрашивала обо мне?
Дверь гостиной отворилась, и вошла тетя Пруденс, а за ней Эйлин с подносом.
– Выпейте чаю, – защебетала старушка, как будто у них семейный праздник, а не спиритический сеанс. – Мистер Суини, если я опишу свои впечатления, вы расскажете в статье о показательном сеансе, который мы планируем провести в скором будущем? Это будет великолепно, сэр, уверяю вас!
Она умолкла и оглядела присутствующих. Только сейчас женщина заметила, что в комнате повисла напряженная тишина. Улыбка слетела с ее лица.
– Скажите, – повторил Гаррик, – она говорила что-нибудь обо мне?
Селия покачала головой:
– Нет. Она просила кое-что передать своему брату, Брсндану.
– Что именно? – встрепенулся мистер Суини. – Это касается обстоятельств ее гибели? Она открыла секрет, который исчез вместе с ней в пламени пожара? – Покосившись на Брендана и Гаррика, он пробормотал: – Извините, джентльмены.
Селия взглянула на Суини. Он превращает сеанс в фарс. Сегодня ей не удалось никого утешить, и прежде всего себя. И убедить она никого не убедила. И Брендана в первую очередь – а ведь ей так хотелось, чтобы он изменил свое мнение.
Вместо этого Селия пришла к выводу, что Гаррик Стивенс убил собственную жену.
– Простите меня. – Она встала. – Мне надо подумать.
– Это необходимо? – спросил Суини.
– Что она сказала? – допытывался Гаррик. Голос его сорвался на крик, и он вытер ладонью пот со лба.
Почему Аманда не стала говорить непосредственно с Бренданом? Он ведь не поверит, если ее слова передаст ему кто-то другой. Но что теперь об этом жалеть.
– Она сказала, что ты не виноват, Брендан.
– Не виноват? – Впервые за этот день он посмотрел на супругу без своей обычной презрительной гримасы.
– Она упала, споткнувшись о камень заколдованного круга, и поранила лицо. Аманда сама виновата, что пошла за тобой – так она говорит.
Суини подождал еще немного, и лицо его вытянулось.
– И это все? И никаких мудрых изречений и пророчеств? Сестры Фокс всегда получали мудрые пророчества из потустороннего мира. Так у вас ничего?
Селия покачала головой и бросила взгляд на Брендана, который сидел неподвижно, с непроницаемым выражением лица.
И она пошла прочь, не оглядываясь.
Наверх. Но не к себе в комнату. Надо спрятаться от всех, побыть в одиночестве и хорошенько все обдумать.
Единственная дверь с замком в этом доме у комнаты дяди Джеймса на чердаке. Туда она и направилась. За ней никто не пошел, чему она была очень рада.
Прикрыв дверь, Селия защелкнула замок. Наконец-то она одна!
В кабинете все было покрыто толстым слоем пыли и завалено книгами. Селия вместе с тетей провели здесь не один час в поисках документа на владение домом и других бумаг, которые понадобились после дядиной смерти. Документ они не нашли, и это понятно – дядя уже отписал дом своим ростовщикам. Не нашли никаких ценных бумаг, если не считать старой семейной Библии, в которой были записаны дни рождения и даты смерти нескольких поколений их семейства, и официального свидетельства гибели ее родителей. Селия собственноручно занесла в Библию день смерти дяди Джеймса, заполнив чистое поле напротив даты его рождения.
Впервые с тех пор, как она попала сюда ребенком, Селия поняла, почему дядя так любил этот укромный уголок. Он не стал наводить здесь чистоту и уют – маленький грязный, захламленный кабинет служил убежищем тому, кто устал от упорядоченной жизни их дома. «И это очень неплохо придумано», – с улыбкой признала Селия.
Отпихнув кучу бумаг, она устало опустилась в кресло рядом с письменным столом. Во всей комнате не найдется ни кусочка свободного пространства – везде разложены книги, кипы бумаг, письма, свернутые в трубочку карты. Секретер письменного стола забит сломанными перьями и пустыми пузырьками из-под чернил. Линейка в черных и синих чернильных пятнах придерживала один из ящиков, чтобы тот не вывалился. Из-за этого было невозможно открыть не только этот ящик, но и те, что снизу и сверху.
Селия закрыла глаза, в висках у нее стучало. Все, к чему она ни прикасалась в последнее время, обращалось в прах. Значит, среди этого хлама и пыли ей и надо укрыться от суетного мира.
Удивительное спокойствие снизошло на девушку, как будто пыль и хлам обладали свойством завораживать и усыплять, как снотворное. Здесь такая тишина, все звуки замерли далеко-далеко. Мертвая тишина.
– Девочка моя, – услышала она над ухом чей-то шепот. Наверное, она заснула, потому что сразу узнала голос. Ей привиделся дядя Джеймс – это понятно, ведь она в его святилище, в его любимом кабинете.
– Ах, дядя Джеймс, зачем вы это сделали? – вздохнула Селия.
Это сон, а во сне все понятно без дальнейших пояснений. И дядя понял, что она имеет в виду.
– Я не думал, что умру так скоро, Селия. Я надеялся, что еще успею все поправить.
– А тетя Пруденс обвиняет меня, – пробормотала она.
– Нет, все не так. Просто она всю жизнь привыкла думать только о себе, но я любил ее. Когда мы впервые встретились, она была одной из самых красивых девушек Нью-Йорка и не задумывалась о том, что красота с возрастом увянет. Она тебя любит. Но сейчас ей плохо, она несчастна. И ты просто подвернулась ей под руку.
– М-м-м, – ответила Селия, погружаясь в забытье.
– Прежде чем ты уснешь, дорогая, послушай меня. Для тебя тут кое-что есть.
– Пресс-папье в виде стеклянного шара с индюшачьей головой? – Она устало улыбнулась.
– Пора бы запомнить, что это был индюк самого Бенджамина Франклина, тот самый, о котором...
– Знаю, знаю. Тот самый, о котором он думал, когда решил сделать индюка нашим национальным гербом. А в результате выбрал плешивого орла. Интересно, кому принадлежало это пресс-папье?
– Слушай, мисси, не отвлекайся. – Таким тоном дядя Джеймс всегда ее бранил. Вот уже много лет он не называл ее «мисси». – Слушай внимательно. Загляни в красный атлас...
Селия проваливалась в сон, как в вату. Как здесь уютно и спокойно!
– Слышишь меня? – позвал дядюшка.
– Да, дядя Джеймс. Красный атлас.
– Хорошо. В нем ты найдешь ключ. А под подоконником, прямо под дощечкой сиденья, найдешь шкатулку, к которой ключ и подойдет. Ты слушаешь меня?
Ах, как хочется спать! Наконец-то она нашла укромный уголок, где ей никто не помешает.
– Ключ в атласе, – сонно повторила она. – Шкатулка под подоконником.
– Молодец, – одобрил ее голос. – И вот еще что, Селия.
– М-м-м?
– Здесь все дышит миром и спокойствием. И красота такая. Твои мама и папа смотрят на тебя отсюда и по-прежнему тебя любят. Они наставили тебя на правильный путь.
Селия уснула с улыбкой на лице, а по се щеке катилась слеза.
Селия проснулась от громкого стука в дверь. Она резко открыла глаза, не разобрав спросонья, где находится. Вокруг темно. Как долго она спала?
Доковыляв до двери, она повернула ручку замка. На пороге стояла Эйлин с масляной лампой в руке.
– Мисс! То есть миссис О'Нил...
– Да, Эйлин. Я, должно быть, уснула.
– Миссис Купер прислала меня узнать, будете ли вы ужинать.
– А который час?
– Почти девять часов вечера.
– Все ушли?
Она хотела спросить, ушел ли Брендан, но решила не показывать виду, как это для нее важно.
– Да, мэм. Все ушли.
Селия застыла в задумчивости. Что теперь делать? Придется поужинать, а потом лечь спать в ту же постель, в которой она спала в течение двадцати с лишним лет. Если не считать парочки исключений из этого правила.
Нет, она все-таки должна спросить.
– А мой муж?
– Он ничего не сказал. Сразу после того, как вы поднялись наверх, он ушел. – Эйлин пожала плечами.
– А он сказал, куда пошел?
Лампа отбрасывала на потолок зловещие тени.
– Нет, мэм. Он ушел вместе со всеми. Мистер Стивенс ужасно расстроился.
– Нуда, охотно верю, – процедила Селия сквозь зубы.
– Мэм?
– Ничего, Эйлин. Благодарю тебя. Я сейчас спущусь. Окинув напоследок взглядом дядюшкин кабинет, она невольно задалась вопросом, что же вызвало такой необычный сон?
Брендан чувствовал, что-то не так.
Поведение Гаррика больше нельзя списывать на страдания от утраты близкого человека. Все гораздо сложнее. Он видел, как испугался его друг, что Аманда может заговорить с того света.
Конечно, сеанс – чистейший обман. Но реакция Гаррика непосредственная и искренняя.
И в то же время слова, которые произнесла Аманда, тоже заставляют задуматься. Она сказала, что Брендан не виноват в том, что она упала в детстве.
Какая чепуха! Почему бы ей не вспомнить недавние события? Сказала бы, кто виновен в ее смерти.
А так – это какая-то бессмыслица.
После сеанса, если его можно так назвать, Брендан сослался на дела и покинул дом на площади Вашингтона. Он направился к себе в офис на Уотер-стрит. В тавернах, расположенных по соседству, уже веселились и дрались.
Неудивительно, что аренда помещения стоит здесь так дешево. Заведения Уотер-стрит пользовались дурной славой, взять хотя бы музыкальный салон Джо Аллена – вывеска служила прикрытием для публичного дома. Аллеи, бывший студент-богослов, настоял на том, чтобы в каждом кабинете его «салона» выставили на видном месте Библию.
Сестра могла сказать все, что угодно. К примеру, упомянуть о родителях. Или других, более важных событиях из своей жизни. Но к чему вспоминать полузабытый случай из детства – кто из нас не разбивал нос или коленку?
О'Нил шел мимо знаменитых на всю округу притонов Уотер-стрит, разглядывая прохожих. В этом районе нельзя разгуливать беспечно.
Вот здесь танцуют, а также грабят и убивают, что нисколько не обескураживает постоянных посетителей. Они выстраиваются в длинную очередь, чтобы попасть в это сомнительное заведение. Таверны, ветхие, как нищие лачуги. Из их широко распахнутых дверей несется зловоние, причем у каждой забегаловки оно свое, ни на что не похожее.
Брендан миновал таверну «Провал и прогал». За несколько дней пребывания в этом квартале он успел познакомиться с Одноруким Чарли, владельцем заведения, и его бессменной хозяйкой Мэг Подтяжкой. Ему пришлось водить дружбу с подобными типами исключительно из соображений безопасности. Мэг, которая была выше Брендана на пару дюймов, заслужила это прозвище в честь своего изобретения, она умудрилась приподнимать юбки выше колена при помощи широких подтяжек. Брендана она частенько одаривала призывными улыбками, когда он проходил мимо, манила пальчиком и выпячивала губки.
Он всегда старался поскорее проскочить это заведение, поскольку Мэг славилась и тем, что откусывала уши у неприветливых клиентов и хранила их в банках с рассолом.
Селия, наверное, принимает его за идиота! Не то чтобы это задевало его – ему наплевать. Но утверждать, что явившаяся с того света Аманда рассказала, как упала в детстве, – высшая степень наглости!
Брендан хорошо помнил тот день, когда она рассекла себе щеку под левым глазом. Увидев, что она поранилась, он испугался не на шутку. Но Аманда не плакала – она улыбалась. И теперь, по прошествии стольких лет, он понял, что она просто обрадовалась, что брат наконец-то обратил на нее внимание. Он же весь день нарочно старался не замечать ее, а она ходила за ним по пятам, как хвостик. Тогда он перепрыгнул через каменную стену, и она полезла вслед за ним.
Вот там-то это и случилось. У стены.
Селия уверяет, будто Аманда сказала, что не винит его, а между тем виноват именно он. Надо было приглядывать за младшей сестренкой, заботиться о ней. Но в то время он пренебрегал своими обязанностями. Как, впрочем, и потом, когда она превратилась в прелестную молодую девушку, а их отец, ведущий жизнь отшельника, совершенно не занимался устройством ее судьбы.
И Брендан, занятый своими делами, перепоручил юную сестру чужим заботам: дальним лондонским родственникам и просто случайным людям, которым он платил и о которых даже не удосужился навести справки.
Вот так он обошелся со своей единственной сестрой, чье благополучие и счастье должны были стать его первейшей задачей.
Но не стали. Ее судьба никогда его не волновала. Еще до того как она появилась на свет, он желал ей зла и надеялся, что таинственные существа из Касл-Ситрик унесут ее и он наконец-то от нее избавится. И злые волшебники вняли его мольбам.
Правда, им потребовалось гораздо больше времени, чем он думал. Двадцать лет, да еще путешествие через океан – и вот его желание исполнено.
Брендан внезапно остановился в нескольких шагах от своей конторы.
Селия сказала, что Аманда простила его, упомянув тот день, когда споткнулась о заколдованный круг. Но он ясно помнил стену – такие полуразрушенные строения из камня были разбросаны по всей территории их владений. Она стала карабкаться вслед за ним и упала. Но он обернулся только тогда, когда послышался глухой удар, и то сделал это с неохотой.
В течение последующих лет он вспоминал этот случай гораздо чаще, чем ему бы хотелось, особенно те события, что привели к падению. Вспоминал и то, как пытался утешить малютку, как вытирал ей кровь подолом платья. В надежде, что кровотечение остановится и угрызения совести будут мучить его не так сильно.
Даже в тот момент он думал прежде всего о себе – как это несчастье повлияет на его жизнь. И ни разу не подумал о том, что у сестренки на лице останется шрам.
Внезапно он представил ее себе – кровь размазалась по выпачканному грязью личику. А Аманда улыбается – прямо светится от счастья.
Он ожидал, что она заплачет и закричит, а вместо этого она обняла его крохотными ручонками, чмокнула в щеку и, радостно смеясь, сверкнула беленькими зубками.
И тут он вспомнил. Это была вовсе не стена, а волшебный круг – магические кольца, выложенные из камней. Предания гласили, что там собирались духи. Каменное волшебное кольцо защищало их от внешнего мира.
Да, это было заколдованное кольцо, но в его памяти осталась стена. Поскольку он, Брендан, карабкался на стену. Аманда бежала к нему и споткнулась о камешки поменьше, которыми был выложен круг.
Эти подробности не были известны никому. Дворецкому Кении он сказал, что сестра свалилась со стены. То же объяснил и отцу. Только один человек мог знать о том, что это было кольцо, и это сама Аманда.
Правду больше не знает никто. Даже Гаррик, которому эту историю рассказал Брендан – так, как он ее запомнил.
Только Аманда знает, что произошло тогда. Только ей известно, какое впечатление произведут на него ее такие внешне бессмысленные слова. С души его точно камень свалился.
– Боже правый, – пробормотал вслух Брендан.
Он вдруг подумал о том, в чем до недавнего времени был почти уверен, но старательно гнал от себя эти мысли, – призрак, появляющийся в доме Селии, и в самом деле Аманда.
Значит, Селия вовсе не мошенница.
Его душит злоба.
Поначалу он хотел послать предупреждение, как и в тот раз, когда погибла Аманда. Но сейчас все гораздо серьезнее. Судя по тому, как бушует в нем гнев, случай с Амандой – сущая ерунда по сравнению с этим.
И во всем виновата она – завлекала взглядами, как в свое время Аманда. И как Аманда, чьи глаза обещали неземное блаженство, она предаст его. Селия и Аманда сделаны из одного теста – это обманщицы, вероломные и жестокие. В этом он уверен.
С каждой из них двух он мог быть счастлив. Как он надеялся, что Аманда ответит ему взаимностью! Но вместо этого она сказала ужасные слова – сказала, что никогда его не полюбит.
Что она любит другого.
Нет, он не хотел, чтобы она погибла, но так получилось – взрыв, пламя, пожар... Теперь он будет осторожнее и все хорошо продумает и подготовит.
Он видел, как О'Нил шел по Уотер-стрит к своей конторе. Здание располагалось на углу, и это хорошо, пламя разгорится сильнее – его раздует ветер с реки.
Улица, как всегда в этот час, опустела. Он подошел к зданию конторы «Торговые суда О'Нила», сжимая в руках холщовый мешок, как вдруг из таверны напротив вышли трое подвыпивших матросов.
Он прижался к стене, укрывшись в тени. Моряки громко хохотали, похлопывая друг друга по спине и плечам и обмениваясь отрывочными фразами о каких-то женщинах с именами «Косоглазая Джейн» и «Полоумная Мэри».
– Скорее! – прошипел он, как будто это могло их поторопить. Впрочем, вскоре они двинулись нетвердой походкой вдоль по улице, и голоса их стихли.
Наконец-то улица свободна.
После, размышляя над тем, что совершил, он вспомнил, как быстро занялись старые деревянные ступеньки, когда он поджег фитиль. И рванул с места со всех ног.
...Звон пожарных колокольчиков перебудил весь дом.
Селия, полусонная, накрыла голову подушкой. Почему пожарные фургоны всегда поднимают такой шум? Ну вот, прогрохотали мимо – крики пожарных слились с цокотом подков лошадей.
И она снова погрузилась в сон...
На следующее утро еще до завтрака Селия первым делом поднялась наверх, в дядюшкин кабинет.
Конечно, все это ей привиделось во сне, но проверить все-таки надо – а вдруг правда?
В комнате было холодно, и она потерла руки и поплотнее закуталась в шаль.
Красный атлас в кожаном переплете. Где он? Несколько месяцев назад, когда они с тетей разбирали дядины бумаги, он ей попадался. Да, она положила его на полку плашмя, потому что он оказался слишком большим и не мог встать в ряд с другими книгами.
Ага, вот он. Лежит там же, где она его оставила. Волнуясь, Селия открыла потертый тяжелый атлас и чихнула от пыли.
Внутри ничего не было. Она улыбнулась. Что ж, значит, это всего лишь сон. Но очень похожий на явь. Слова дяди Джеймса, его голос – все это она слышала отчетливо, словно и не спала.