Страница:
Вероятнее всего, он превосходный спортсмен. В этом, пожалуй, нет сомнений. Кроме того, у него будет одно несомненное преимущество. Правда, Модести надеялась в глубине души, что гордость не позволит Венцелю подчиниться приказу Деликаты и надеть стальную кольчугу. Но она и сама считала эту надежду почти не существующей.
Сама же она располагает двумя преимуществами. Во-первых, Венцель наверняка предоставит ей некоторое время. Он не станет убивать ее в первые же минуты боя. Ведь со страстью фанатика он жаждет этой дуэли не просто для того, чтобы покончить с Модести. Он будет действовать не торопясь, наслаждаясь своим искусством владения шпагой, пользуясь всеми отработанными приемами, чтобы постепенно истощить ее силы многочисленными мелкими ранениями. Только когда она окончательно ослабеет, Венцель нанесет решающий удар. Все это доставит ему такое же удовольствие, как долгая любовная игра, завершающаяся бурным оргазмом.
Таким образом, Модести не сомневалась, что у нее будет достаточно времени, необходимого для использования второго преимущества. Силу Венцеля она попытается обратить в его слабость. Он привык относиться к фехтованию как к одному из видов высокого искусства. Наверняка он поведет бой строго согласно правилам, так, как делал это всю жизнь на спортивной дорожке. Грубая драка, навязанная ему, вызовет у него отвращение и приведет в ярость.
Но Модести предпочитает именно такой стиль. Конечно, Венцель мог уже догадаться об этом и быть настороже на случай неожиданных действий с ее стороны. Но все равно, так или иначе, в какой-то степени его возможности будут ограничены.
Модести услышала, как Макуиртэр воскликнул:
— Ага!
Между древних каменных столбов, обозначавших когда-то выход на арену, появился Венцель. На нем были белоснежные бриджи, спортивные туфли и великолепная гибкая стальная кольчуга, доходящая до бедер. В руках — такая же шпага, как и у Модести.
На каменной скамье первого ряда Дайна, схватив руку Гарвина, прошептала:
— Что происходит?
— Венцель, — почти не разжимая губ, ответил Вилли. — Сейчас начнется. Милая, не говори ничего.
Колльер на мгновение оторвал взгляд от арены и посмотрел на лицо Дайны, искаженное смертельным ужасом. Сердце, казалось, готово было выскочить у него из груди. Тошнота подкатывала к горлу. В этот миг Стив даже позавидовал слепоте девушки. Наблюдать за дуэлью будет настоящей пыткой, но и заставить себя не смотреть совершенно невозможно. А может быть, напротив, происходящее покажется Дайне еще более ужасным. Ей придется прислушиваться к каждому звуку, чувствовать всеобщее напряжение, ловить каждый вздох сидящих рядом, но в то же время ничего не видеть, мучиться неизвестностью и напрягать воображение, пытаясь представить себе, что же на самом деле творится на арене. Колльер и сам чувствовал, что почти теряет сознание от картин, проносящихся перед его мысленным взором.
Он снова посмотрел на Модести. Какие прекрасные очертания всего тела, стройного и крепкого. Никаких признаков волнения. Грудь ее дышала ровно, как всегда, когда она, со шпагой в руке, неторопливо направилась к центру арены.
Вилли Гарвин застыл в полной неподвижности, положив одну руку на колено. Другой он держал руку Дайны. Он не сводил глаз с Модести Блейз, но лицо его казалось совершенно бесстрастным.
На арене Венцель остановился шагах в десяти от девушки. Повернувшись к трибуне, он элегантно отсалютовал шпагой зрителям, потом таким же движением отдал салют и Модести. Если ее нагота и удивила его, он никак этого не проявил.
Модести сказала негромко, но отчетливо, так, что ее слова услышали все:
— Прелестно. А теперь можешь засунуть свою вонючую шпагу себе в задницу!
Макуиртэр захихикал, а Деликата даже подпрыгнул от удовольствия.
Колльер не сразу догадался, что Модести сделала это нарочно. Она не сомневалась, что оскорбление любимого оружия заденет Венцеля больнее, чем оскорбление, касающееся его самого.
На мгновение высокомерное лицо венгра перекосилось от гнева, но очень скоро снова приобрело выражение спокойной уверенности. Венцель принялся внимательно и бесстрастно изучать взглядом ее тело, как хирург, осматривающий пациента перед операцией.
Наконец Деликата проревел:
— Пожалуйста, не заставляйте нас ждать!
Венцель поднял шпагу и встал в стойку. То же сделала и Модести. Клинки скрестились.
Опытный фехтовальщик при встрече с незнакомым противником способен оценить его силу после первых же соприкосновений клинков. В эти моменты словно электрический ток пронизывает обоих бойцов. И именно в это первое мгновение боя Модести поняла, что встретилась с непревзойденным мастером.
Потом времени на размышления у нее уже не было. Венцель атаковал яростно и стремительно, не давая Модести ни малейшей возможности ответить контратакой. Она экономными движениями парировала его удары. Попытаться предпринять более решительные действия она не могла: сила его натиска, быстрота смены ритма и разнообразие приемов были таковы, что Модести удавалось лишь сохранять дистанцию, не давая ему приблизиться к себе.
На обычной фехтовальной дорожке ей, разумеется, уже давно не хватило бы для этого свободного пространства, и она была бы прижата к ограничительной черте. Здесь такой черты не было, но небольшую овальную арену окружала низкая каменная стена, и Модести уже чувствовала, что вот-вот приблизится к ней вплотную.
Выпад, еще один, прыжок, укол — Венцель каким-то чудом после каждого выпада моментально вновь становился в оборонительную стойку. Казалось, он делает это без всяких усилий, словно какая-то пружина возвращает его в прежнюю позицию. Ей опять пришлось отступить, когда он неожиданно исполнил балестру — скачок с выпадом вперед, таким глубоким, что он казался невозможным для обыкновенного человека.
Считая дистанцию между ними слишком большой, чтобы он сумел достать ее клинком, Модести на какую-то долю секунды опоздала парировать этот удар, и трехгранное острие коснулось ее бедра. В ту же секунду Венцель отпрыгнул, выходя из соприкосновения. Посмотрел на быстро увеличивающуюся красную полоску на теле девушки, коротко засмеялся и отошел на несколько шагов назад, поглядывая на нее через плечо.
Модести согнула и разогнула ногу. Мускулы не задеты. Все ее тело сверкало от проступившего пота, когда она вернулась к центру арены, где ее уже поджидал Венцель. Чувствовала она себя неплохо. В фехтовании на шпагах больше всего уколов приходится на руку, держащую оружие. Венцель тоже старался попасть именно туда, а ей удалось помешать ему. Первый укол был нанесен в другом месте. К тому же она отделалась простой царапиной, а ведь удар был направлен на разрыв мускулов.
И еще одно. Задавая темп схватки, Венцель явно перестарался, частично красуясь перед публикой, частично — желая испугать Модести, сразу показать свое превосходство и сломить ее волю к борьбе. Возможно, эта тактика сама по себе не плоха, но она совершенно не годится для длительного боя. Никто не может долго выдерживать такую бешеную скорость. Конечно, Венцель стремился измотать ее и в конце концов убить. Но пока его тактика оказалась ей на руку. И ее главная задача на ближайшие минуты — не погибнуть на этом этапе боя.
Модести встала в стойку, и шпаги вновь скрестились. Венцель попытался спровоцировать Модести на контратаку. Это довольно распространенный прием. Фехтовальщик специально проводит незамаскированный финт или полувыпад, чтобы вызвать встречный удар соперника, перехватить его шпагу и провести собственную атаку. Но ритм боя уже несколько замедлился, и Модести, сознание которой свободно оперировало представлениями о различных типах боевых действий, смогла действовать наперекор инстинкту.
Она сосредоточила все внимание на шпаге, тщательно, рассчитывая каждое движение, засекая ложные полувыпады, не позволяя вовлечь себя в ближний бой. Когда же Венцель попытался воспользоваться своим физическим преимуществом, чтобы поскорее утомить ее, Модести твердо установила шпагу в шестой позиции, вытянув руку вперед, так, чтобы ему трудно было войти в ближнее соприкосновение.
За этот период боя Модести многое поняла в Венцеле, и самое главное — почувствовала действительно привычный ему темп, заметно отличающийся от сумасшедшей скорости, продемонстрированной им в начале поединка.
В первые же минуты схватки Стивена Колльера вырвало, и он едва не упал в обморок. Теперь он сидел на широкой каменной скамье, весь мокрый от холодного пота, стиснув кулаки с такой силой, что ногти до боли впивались в мякоть ладоней.
Дайна безуспешно пыталась избавиться от страшных видений, которые возникали в ее сознании под звон клинков, сдавленные стоны Стивена и прерывистый звук дыхания Вилли. Гарвин больно сжимал ее руку, но девушка терпеливо молчала. Эта боль помогала ей бороться с собственным воображением.
Ни один мускул не дрогнул на лице Вилли, но в его глазах как будто затеплился радостный огонек. Первая стремительная атака Венцеля испугала его, но теперь она была позади. Чем дольше идет бой, тем выше шансы Модести. Венцель может быть величайшим фехтовальщиком, но фехтование — всего лишь один из видов боевых искусств. Самое важное в бою — понять своего противника. А Вилли Гарвин нисколько не сомневался, что Модести за две минуты схватки узнала о Венцеле больше, чем он узнал бы о ней за две недели.
Венцель снова бросился в атаку. Он действовал хладнокровно и точно. Модести начала отступать, но по-прежнему контролировала каждое свое движение. Она редко отвечала на его выпады, и делала это скорее для пробы, чем для достижения конкретного результата. Было бы чистый безумием атаковать Венцеля наспех, особенно если учесть, что удар должен быть нанесен только в голову или в конечности.
Это тянулось довольно долго. С неизменной элегантностью Венцель продемонстрировал практически все существующие классические приемы. Модести, казалось, лишь поощряла его. Она прекрасно понимала, что это доставляет Венцелю наслаждение. Дважды его шпага достигала цели. На спортивной площадке, где бойцы сражаются в защитных нагрудниках и пользуются шпагами с предохранительными наконечниками, уколов, конечно, было бы больше. Когда Модести в очередной раз отскочила назад, над правой грудью у нее словно расцвел небольшой алый цветок, и вдоль ребер тянулась глубокая кровоточащая царапина.
Некоторое время Венцель, прищурившись, наблюдал за ней, и какое-то подобие уважения отразилось на его высокомерном лице. В глазах появился странный, необычный блеск. Потом он вновь принял оборонительную позицию и начал очередную атаку.
Модести отразила ее и сама перешла в наступление. Ее тактика, судя по всему, несколько удивила майора. Она применила захват, который, несомненно, был не самым подходящим приемом, если учесть явное силовое преимущество Венцеля. Однако в любом боевом искусстве есть своеобразный момент истины, который наступает, когда сила духа воина, освободившегося от страха и сомнений, как бы сливается воедино с его физической мощью, многократно увеличивая ее.
Исполненный ею жесткий круговой захват рванул клинок его шпаги. Венцелю пришлось действовать вопреки правилам, но тем не менее он отреагировал достаточно быстро. Отпрянув назад, он открылся бы для прямого выпада. Вместо этого он бросился вперед, вступив в непосредственное соприкосновение с противником, что категорически, запрещено в классическом фехтовании.
Теперь они оказались почти вплотную друг к другу. На какой-то миг оба замерли. Шпаги, сцепившиеся эфесами, застыли вертикально. И в этот момент Модести Блейз подняла колено и резко, изо всех сил, ударила его в пах.
Когда удар достиг цели, Модести поняла, что ее замысел удался только отчасти. Под одеждой на Венцеле было что-то жесткое, какое-то защитное приспособление, вероятнее всего из пластика. Она почувствовала его коленом.
Майор хватил воздуха широко открытым ртом, оттолкнул Модести от себя что было сил и сам отскочил назад, сразу же встав в низкую позицию и по-прежнему твердо держа шпагу перед собой. Модести яростно набросилась на него, он только отступал, парируя ее удары, не давая ей нанести укол, но стараясь при этом как можно меньше двигаться. Его искаженное от боли лицо покрылось потом. Он полностью сосредоточился на защите головы и конечностей. Два раза Модести могла бы нанести ему уколы в корпус, если бы его не закрывала стальная кольчуга.
Секунд через десять Модести поняла, что ее отчаянная попытка провалилась. Болевой шок проходил и Венцель быстро восстанавливал форму. Если все будет продолжаться в том же духе, он наверняка достанет ее контрударом.
Стивен Колльер прошептал:
— О Господи…
Гарвин резко оборвал его:
— Заткнись. — Потом, уже мягче, пояснил Дайне: — Все в порядке. Она еще там.
На арене Модести продолжала атаковать Венцеля, упорно, но уже не столь энергично. Майор с легкостью оборонялся. Гримаса боли сменилась на его лице выражением смертельной ненависти. Скоро, Модести знала это, он сам перейдет в атаку, на этот раз только с одной целью — как можно быстрее убить ее. Теперь уже не будет картинных выпадов и показательных уколов. Игре больше места нет.
Модести чувствовала возрастающую уверенность Венцеля, ощущала ее всей площадью своего клинка. Что же, он имеет для этого все основания. Он уже понял, что ее упорное сопротивление было всего лишь частью целой системы ложной игры, которую она вела только для того, чтобы в конце концов справиться с ним при помощи дешевого грязного трюка. Но ей это не удалось. Поэтому теперь ее поражение психологически неизбежно. Венцель нисколько не сомневался в этом.
Однако его уверенность, вероятно, сильно поколебалась бы, если бы он на секунду поднял взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза. В этих темно-синих глазах не было ни страха, ни отчаяния, только бесконечное упорство, твердое желание продержаться, выстоять до конца и при необходимости начать все с начала.
Не замедляя темпа, он яростно атаковал ее. Теперь уже Модести все отступала и отступала… и вдруг заметила, что в действиях Венцеля проявляется определенный стереотип. Трижды за последние десять секунд он атаковал в одной шестой. Мини-компьютер в ее голове мгновенно выдал все, что ей было известно о личности майора Венцеля, и сразу нашел ответ, объясняющий его тактику. Майор принял решение уничтожить ее. И разумеется, это должно быть исполнено с классическим совершенством: точный выпад с поражением прямо в сердце — так кончаются многие дешевые романы.
Модести понимала, что ни ответный выпад, ни контратака не принесут ей успеха. Он слишком опытный фехтовальщик. Существует единственный шанс добраться до него. Для этого надо хотя бы на мгновение остановить клинок его шпаги. Задержать в своем теле.
В зале на тренировке решающее значение имел бы укол, нанесенный первым, — укол Венцеля. А здесь будет важен только тот, который принесет противнику смерть.
Венцель сделал финт с низкой позиции, Модести парировала полукруговым ударом в одной восьмой, слегка запоздав и неожиданно применив гораздо большее давление на шпагу майора, чем нужно, — словно паникуя. Венцель плавно перешел в одну шестую.
— О-ля-ля! — С триумфальным криком он бросил корпус вперед в идеальном выпаде, целясь ей прямо в сердце. И именно тогда, в самый последний момент, Модести слегка повернулась и приняла удар правой рукой, державшей шпагу, — он пришелся немного ниже плеча.
Стальное острие, пронзив мышцы, ударилось в кость, и шпага Венцеля изогнулась дугой. Модести склонилась к земле, развернув вперед левое плечо. Шпага выпала из ее руки. Впервые Венцелю не удалось продемонстрировать свой безупречно отработанный отход на прежнюю позицию. Ему пришлось задержаться в выпаде. Глаза его яростно блеснули, когда он понял, что классическая атака провалилась. Он всего лишь ранил и обезоружил противника. Теперь оставалась работа только для грубого мясника.
Он все еще с недоумением и злостью смотрел на результаты своего промаха в то мгновение, когда Модести перехватила эфес падающей шпаги левой рукой и нанесла сокрушительный удар, направив клинок под углом вверх, так, что острие прошло выше края его кольчуги, вонзилось под челюсть и, проникнув в череп, поразило мозг.
Так и не выйдя из выпада, Венцель качнулся вбок. Рука, все еще сжимающая шпагу, выдернула ее из плеча Модести. Падая, он вырвал и шпагу из ее левой руки. Потом его ноги последний раз дернулись, и Венцель замер.
Только слабый шорох песка, подгоняемого ветром, был слышен на притихшей арене. Все замерли, словно завороженные нереальностью происходящего.
Дайна почувствовала, что Стива Колльера, сидевшего к ней вплотную, внезапно затрясла крупная дрожь. Мучительный стон вырвался из его груди. Затем Вилли радостно прошептал:
— Все кончено, милая. Она ранена в руку. Но она убила этого ублюдка!
На трибуне Деликата заколыхался всем телом, потом захихикал и наконец разразился приступом громоподобного хохота. Это была искренняя, неподдельная радость. Габриэль взглянул на него расширенными, остановившимися глазами и зло прошептал:
— Смешно потерять Венцеля, да, ты, психопат?
Деликата, все еще задыхаясь от смеха, ответил:
— А почему бы и нет? Какой необыкновенный сюрприз! Такие моменты и есть соль жизни, Габриэль.
— Венцель мертв!
— Бесспорно. Он был недостаточно хорош в бою, ведь так? О Боже, как это унизительно для него. — Деликата посмотрел на Габриэля смеющимися глазами. — Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, я совсем не страдаю от чувства потери. Майор Венцель стал нам не нужен. Кампания подошла к концу. Все равно у меня для него уже не было работы. А у тебя разве была?
Габриэль повернулся к арене.
— Ну хорошо, — процедил он. — А что будем делать с Блейз?
Модести стояла, зажав рану левой рукой, глядя на труп Венцеля. Рана была небольшой, но глубокой, хотя почти не кровоточила. Слегка пошатываясь, девушка напряженно ждала ответа Деликаты. Наконец его голос четко прозвучал в наступившей тишине:
— Ах да. Мисс Блейз. Придется пересмотреть наше отношение к ней, не правда ли? Я не хотел бы после такого великолепного спектакля сразу же доводить дело до конца. У нас есть еще завтрашний день. Например, мы могли бы прокатить ее привязанной за «лендровером», а? Конечно, это пока только предположение…
Модести повернулась и направилась к тому месту, где оставила свои вещи. Она шла медленно, с трудом, еле передвигая ноги.
Макуиртэр вскочил с места и своей подпрыгивающей походкой пустился следом за ней. С его лица не сходило омерзительное похотливое выражение.
Стив Колльер рванулся было, но Вилли мгновенно схватил его своей железной рукой и удержал на месте. Колльер яростно обрушился на него:
— Пусти меня к ней, черт тебя возьми, — она же ранена!
Гарвин не ослаблял стальную хватку. Почти не разжимая губ, он прошептал:
— Сиди тихо. Ради этого она все и затеяла!
Стив рухнул на скамью, ничего не понимая, думая, не сошел ли Гарвин с ума. Что-то происходило, но он никак не мог сообразить, что именно. Или что-то должно произойти? И из-за этого Модести решилась на бой с Венцелем. Что-то? Но что? Во всем этом нет никакого смысла. Во всяком случае, этот смысл находится вне пределов его понимания. Он видел, как Модести медленно наклонилась и подняла рубашку. Тонкая струйка крови текла по ее руке. Грудь, бока и бедра были уже давно в крови от мелких ранений. Она покачнулась, удержала равновесие, потом снова покачнулась. Когда Макуиртэр приблизился к ней, Модести рухнула на колени. Она упала бы прямо к его ногам, если бы он не подхватил ее. Его руки с жадностью прикоснулись к ее груди и задержались, ощупывая и сжимая ее. Модести слабо цеплялась за него, пытаясь подняться на ноги.
Видимо, Макуиртэр вовсе не собирался помочь ей. Он шарил по ее поникшему телу, глядя на девушку сверху вниз.
Наконец Габриэль угрожающим тоном окликнул его.
Подержав ее еще несколько секунд, Макуиртэр пробормотал:
— Завтра все будет иначе, умница.
Положив руку на лицо Модести, он с силой оттолкнул ее, так что она упала на спину. Потом повернулся и быстро пошел прочь. На губах его играла усмешка.
Модести медленно поднялась и встала на колени, продолжая сжимать в руках так и не надетую рубашку. Тело ее клонилось к земле, голова бессильно падала, будто она пребывала в полном изнеможении.
Деликата крикнул охранникам:
— Ne tires pas[7]! — Потом, весело улыбаясь, добавил: — Можешь ей помочь, Гарвин. И сделай так, чтобы она хорошо провела ночь. Завтра нас ждет обширная и чрезвычайно разнообразная программа.
Глава 19
Сама же она располагает двумя преимуществами. Во-первых, Венцель наверняка предоставит ей некоторое время. Он не станет убивать ее в первые же минуты боя. Ведь со страстью фанатика он жаждет этой дуэли не просто для того, чтобы покончить с Модести. Он будет действовать не торопясь, наслаждаясь своим искусством владения шпагой, пользуясь всеми отработанными приемами, чтобы постепенно истощить ее силы многочисленными мелкими ранениями. Только когда она окончательно ослабеет, Венцель нанесет решающий удар. Все это доставит ему такое же удовольствие, как долгая любовная игра, завершающаяся бурным оргазмом.
Таким образом, Модести не сомневалась, что у нее будет достаточно времени, необходимого для использования второго преимущества. Силу Венцеля она попытается обратить в его слабость. Он привык относиться к фехтованию как к одному из видов высокого искусства. Наверняка он поведет бой строго согласно правилам, так, как делал это всю жизнь на спортивной дорожке. Грубая драка, навязанная ему, вызовет у него отвращение и приведет в ярость.
Но Модести предпочитает именно такой стиль. Конечно, Венцель мог уже догадаться об этом и быть настороже на случай неожиданных действий с ее стороны. Но все равно, так или иначе, в какой-то степени его возможности будут ограничены.
Модести услышала, как Макуиртэр воскликнул:
— Ага!
Между древних каменных столбов, обозначавших когда-то выход на арену, появился Венцель. На нем были белоснежные бриджи, спортивные туфли и великолепная гибкая стальная кольчуга, доходящая до бедер. В руках — такая же шпага, как и у Модести.
На каменной скамье первого ряда Дайна, схватив руку Гарвина, прошептала:
— Что происходит?
— Венцель, — почти не разжимая губ, ответил Вилли. — Сейчас начнется. Милая, не говори ничего.
Колльер на мгновение оторвал взгляд от арены и посмотрел на лицо Дайны, искаженное смертельным ужасом. Сердце, казалось, готово было выскочить у него из груди. Тошнота подкатывала к горлу. В этот миг Стив даже позавидовал слепоте девушки. Наблюдать за дуэлью будет настоящей пыткой, но и заставить себя не смотреть совершенно невозможно. А может быть, напротив, происходящее покажется Дайне еще более ужасным. Ей придется прислушиваться к каждому звуку, чувствовать всеобщее напряжение, ловить каждый вздох сидящих рядом, но в то же время ничего не видеть, мучиться неизвестностью и напрягать воображение, пытаясь представить себе, что же на самом деле творится на арене. Колльер и сам чувствовал, что почти теряет сознание от картин, проносящихся перед его мысленным взором.
Он снова посмотрел на Модести. Какие прекрасные очертания всего тела, стройного и крепкого. Никаких признаков волнения. Грудь ее дышала ровно, как всегда, когда она, со шпагой в руке, неторопливо направилась к центру арены.
Вилли Гарвин застыл в полной неподвижности, положив одну руку на колено. Другой он держал руку Дайны. Он не сводил глаз с Модести Блейз, но лицо его казалось совершенно бесстрастным.
На арене Венцель остановился шагах в десяти от девушки. Повернувшись к трибуне, он элегантно отсалютовал шпагой зрителям, потом таким же движением отдал салют и Модести. Если ее нагота и удивила его, он никак этого не проявил.
Модести сказала негромко, но отчетливо, так, что ее слова услышали все:
— Прелестно. А теперь можешь засунуть свою вонючую шпагу себе в задницу!
Макуиртэр захихикал, а Деликата даже подпрыгнул от удовольствия.
Колльер не сразу догадался, что Модести сделала это нарочно. Она не сомневалась, что оскорбление любимого оружия заденет Венцеля больнее, чем оскорбление, касающееся его самого.
На мгновение высокомерное лицо венгра перекосилось от гнева, но очень скоро снова приобрело выражение спокойной уверенности. Венцель принялся внимательно и бесстрастно изучать взглядом ее тело, как хирург, осматривающий пациента перед операцией.
Наконец Деликата проревел:
— Пожалуйста, не заставляйте нас ждать!
Венцель поднял шпагу и встал в стойку. То же сделала и Модести. Клинки скрестились.
Опытный фехтовальщик при встрече с незнакомым противником способен оценить его силу после первых же соприкосновений клинков. В эти моменты словно электрический ток пронизывает обоих бойцов. И именно в это первое мгновение боя Модести поняла, что встретилась с непревзойденным мастером.
Потом времени на размышления у нее уже не было. Венцель атаковал яростно и стремительно, не давая Модести ни малейшей возможности ответить контратакой. Она экономными движениями парировала его удары. Попытаться предпринять более решительные действия она не могла: сила его натиска, быстрота смены ритма и разнообразие приемов были таковы, что Модести удавалось лишь сохранять дистанцию, не давая ему приблизиться к себе.
На обычной фехтовальной дорожке ей, разумеется, уже давно не хватило бы для этого свободного пространства, и она была бы прижата к ограничительной черте. Здесь такой черты не было, но небольшую овальную арену окружала низкая каменная стена, и Модести уже чувствовала, что вот-вот приблизится к ней вплотную.
Выпад, еще один, прыжок, укол — Венцель каким-то чудом после каждого выпада моментально вновь становился в оборонительную стойку. Казалось, он делает это без всяких усилий, словно какая-то пружина возвращает его в прежнюю позицию. Ей опять пришлось отступить, когда он неожиданно исполнил балестру — скачок с выпадом вперед, таким глубоким, что он казался невозможным для обыкновенного человека.
Считая дистанцию между ними слишком большой, чтобы он сумел достать ее клинком, Модести на какую-то долю секунды опоздала парировать этот удар, и трехгранное острие коснулось ее бедра. В ту же секунду Венцель отпрыгнул, выходя из соприкосновения. Посмотрел на быстро увеличивающуюся красную полоску на теле девушки, коротко засмеялся и отошел на несколько шагов назад, поглядывая на нее через плечо.
Модести согнула и разогнула ногу. Мускулы не задеты. Все ее тело сверкало от проступившего пота, когда она вернулась к центру арены, где ее уже поджидал Венцель. Чувствовала она себя неплохо. В фехтовании на шпагах больше всего уколов приходится на руку, держащую оружие. Венцель тоже старался попасть именно туда, а ей удалось помешать ему. Первый укол был нанесен в другом месте. К тому же она отделалась простой царапиной, а ведь удар был направлен на разрыв мускулов.
И еще одно. Задавая темп схватки, Венцель явно перестарался, частично красуясь перед публикой, частично — желая испугать Модести, сразу показать свое превосходство и сломить ее волю к борьбе. Возможно, эта тактика сама по себе не плоха, но она совершенно не годится для длительного боя. Никто не может долго выдерживать такую бешеную скорость. Конечно, Венцель стремился измотать ее и в конце концов убить. Но пока его тактика оказалась ей на руку. И ее главная задача на ближайшие минуты — не погибнуть на этом этапе боя.
Модести встала в стойку, и шпаги вновь скрестились. Венцель попытался спровоцировать Модести на контратаку. Это довольно распространенный прием. Фехтовальщик специально проводит незамаскированный финт или полувыпад, чтобы вызвать встречный удар соперника, перехватить его шпагу и провести собственную атаку. Но ритм боя уже несколько замедлился, и Модести, сознание которой свободно оперировало представлениями о различных типах боевых действий, смогла действовать наперекор инстинкту.
Она сосредоточила все внимание на шпаге, тщательно, рассчитывая каждое движение, засекая ложные полувыпады, не позволяя вовлечь себя в ближний бой. Когда же Венцель попытался воспользоваться своим физическим преимуществом, чтобы поскорее утомить ее, Модести твердо установила шпагу в шестой позиции, вытянув руку вперед, так, чтобы ему трудно было войти в ближнее соприкосновение.
За этот период боя Модести многое поняла в Венцеле, и самое главное — почувствовала действительно привычный ему темп, заметно отличающийся от сумасшедшей скорости, продемонстрированной им в начале поединка.
В первые же минуты схватки Стивена Колльера вырвало, и он едва не упал в обморок. Теперь он сидел на широкой каменной скамье, весь мокрый от холодного пота, стиснув кулаки с такой силой, что ногти до боли впивались в мякоть ладоней.
Дайна безуспешно пыталась избавиться от страшных видений, которые возникали в ее сознании под звон клинков, сдавленные стоны Стивена и прерывистый звук дыхания Вилли. Гарвин больно сжимал ее руку, но девушка терпеливо молчала. Эта боль помогала ей бороться с собственным воображением.
Ни один мускул не дрогнул на лице Вилли, но в его глазах как будто затеплился радостный огонек. Первая стремительная атака Венцеля испугала его, но теперь она была позади. Чем дольше идет бой, тем выше шансы Модести. Венцель может быть величайшим фехтовальщиком, но фехтование — всего лишь один из видов боевых искусств. Самое важное в бою — понять своего противника. А Вилли Гарвин нисколько не сомневался, что Модести за две минуты схватки узнала о Венцеле больше, чем он узнал бы о ней за две недели.
Венцель снова бросился в атаку. Он действовал хладнокровно и точно. Модести начала отступать, но по-прежнему контролировала каждое свое движение. Она редко отвечала на его выпады, и делала это скорее для пробы, чем для достижения конкретного результата. Было бы чистый безумием атаковать Венцеля наспех, особенно если учесть, что удар должен быть нанесен только в голову или в конечности.
Это тянулось довольно долго. С неизменной элегантностью Венцель продемонстрировал практически все существующие классические приемы. Модести, казалось, лишь поощряла его. Она прекрасно понимала, что это доставляет Венцелю наслаждение. Дважды его шпага достигала цели. На спортивной площадке, где бойцы сражаются в защитных нагрудниках и пользуются шпагами с предохранительными наконечниками, уколов, конечно, было бы больше. Когда Модести в очередной раз отскочила назад, над правой грудью у нее словно расцвел небольшой алый цветок, и вдоль ребер тянулась глубокая кровоточащая царапина.
Некоторое время Венцель, прищурившись, наблюдал за ней, и какое-то подобие уважения отразилось на его высокомерном лице. В глазах появился странный, необычный блеск. Потом он вновь принял оборонительную позицию и начал очередную атаку.
Модести отразила ее и сама перешла в наступление. Ее тактика, судя по всему, несколько удивила майора. Она применила захват, который, несомненно, был не самым подходящим приемом, если учесть явное силовое преимущество Венцеля. Однако в любом боевом искусстве есть своеобразный момент истины, который наступает, когда сила духа воина, освободившегося от страха и сомнений, как бы сливается воедино с его физической мощью, многократно увеличивая ее.
Исполненный ею жесткий круговой захват рванул клинок его шпаги. Венцелю пришлось действовать вопреки правилам, но тем не менее он отреагировал достаточно быстро. Отпрянув назад, он открылся бы для прямого выпада. Вместо этого он бросился вперед, вступив в непосредственное соприкосновение с противником, что категорически, запрещено в классическом фехтовании.
Теперь они оказались почти вплотную друг к другу. На какой-то миг оба замерли. Шпаги, сцепившиеся эфесами, застыли вертикально. И в этот момент Модести Блейз подняла колено и резко, изо всех сил, ударила его в пах.
Когда удар достиг цели, Модести поняла, что ее замысел удался только отчасти. Под одеждой на Венцеле было что-то жесткое, какое-то защитное приспособление, вероятнее всего из пластика. Она почувствовала его коленом.
Майор хватил воздуха широко открытым ртом, оттолкнул Модести от себя что было сил и сам отскочил назад, сразу же встав в низкую позицию и по-прежнему твердо держа шпагу перед собой. Модести яростно набросилась на него, он только отступал, парируя ее удары, не давая ей нанести укол, но стараясь при этом как можно меньше двигаться. Его искаженное от боли лицо покрылось потом. Он полностью сосредоточился на защите головы и конечностей. Два раза Модести могла бы нанести ему уколы в корпус, если бы его не закрывала стальная кольчуга.
Секунд через десять Модести поняла, что ее отчаянная попытка провалилась. Болевой шок проходил и Венцель быстро восстанавливал форму. Если все будет продолжаться в том же духе, он наверняка достанет ее контрударом.
Стивен Колльер прошептал:
— О Господи…
Гарвин резко оборвал его:
— Заткнись. — Потом, уже мягче, пояснил Дайне: — Все в порядке. Она еще там.
На арене Модести продолжала атаковать Венцеля, упорно, но уже не столь энергично. Майор с легкостью оборонялся. Гримаса боли сменилась на его лице выражением смертельной ненависти. Скоро, Модести знала это, он сам перейдет в атаку, на этот раз только с одной целью — как можно быстрее убить ее. Теперь уже не будет картинных выпадов и показательных уколов. Игре больше места нет.
Модести чувствовала возрастающую уверенность Венцеля, ощущала ее всей площадью своего клинка. Что же, он имеет для этого все основания. Он уже понял, что ее упорное сопротивление было всего лишь частью целой системы ложной игры, которую она вела только для того, чтобы в конце концов справиться с ним при помощи дешевого грязного трюка. Но ей это не удалось. Поэтому теперь ее поражение психологически неизбежно. Венцель нисколько не сомневался в этом.
Однако его уверенность, вероятно, сильно поколебалась бы, если бы он на секунду поднял взгляд, чтобы посмотреть ей в глаза. В этих темно-синих глазах не было ни страха, ни отчаяния, только бесконечное упорство, твердое желание продержаться, выстоять до конца и при необходимости начать все с начала.
Не замедляя темпа, он яростно атаковал ее. Теперь уже Модести все отступала и отступала… и вдруг заметила, что в действиях Венцеля проявляется определенный стереотип. Трижды за последние десять секунд он атаковал в одной шестой. Мини-компьютер в ее голове мгновенно выдал все, что ей было известно о личности майора Венцеля, и сразу нашел ответ, объясняющий его тактику. Майор принял решение уничтожить ее. И разумеется, это должно быть исполнено с классическим совершенством: точный выпад с поражением прямо в сердце — так кончаются многие дешевые романы.
Модести понимала, что ни ответный выпад, ни контратака не принесут ей успеха. Он слишком опытный фехтовальщик. Существует единственный шанс добраться до него. Для этого надо хотя бы на мгновение остановить клинок его шпаги. Задержать в своем теле.
В зале на тренировке решающее значение имел бы укол, нанесенный первым, — укол Венцеля. А здесь будет важен только тот, который принесет противнику смерть.
Венцель сделал финт с низкой позиции, Модести парировала полукруговым ударом в одной восьмой, слегка запоздав и неожиданно применив гораздо большее давление на шпагу майора, чем нужно, — словно паникуя. Венцель плавно перешел в одну шестую.
— О-ля-ля! — С триумфальным криком он бросил корпус вперед в идеальном выпаде, целясь ей прямо в сердце. И именно тогда, в самый последний момент, Модести слегка повернулась и приняла удар правой рукой, державшей шпагу, — он пришелся немного ниже плеча.
Стальное острие, пронзив мышцы, ударилось в кость, и шпага Венцеля изогнулась дугой. Модести склонилась к земле, развернув вперед левое плечо. Шпага выпала из ее руки. Впервые Венцелю не удалось продемонстрировать свой безупречно отработанный отход на прежнюю позицию. Ему пришлось задержаться в выпаде. Глаза его яростно блеснули, когда он понял, что классическая атака провалилась. Он всего лишь ранил и обезоружил противника. Теперь оставалась работа только для грубого мясника.
Он все еще с недоумением и злостью смотрел на результаты своего промаха в то мгновение, когда Модести перехватила эфес падающей шпаги левой рукой и нанесла сокрушительный удар, направив клинок под углом вверх, так, что острие прошло выше края его кольчуги, вонзилось под челюсть и, проникнув в череп, поразило мозг.
Так и не выйдя из выпада, Венцель качнулся вбок. Рука, все еще сжимающая шпагу, выдернула ее из плеча Модести. Падая, он вырвал и шпагу из ее левой руки. Потом его ноги последний раз дернулись, и Венцель замер.
Только слабый шорох песка, подгоняемого ветром, был слышен на притихшей арене. Все замерли, словно завороженные нереальностью происходящего.
Дайна почувствовала, что Стива Колльера, сидевшего к ней вплотную, внезапно затрясла крупная дрожь. Мучительный стон вырвался из его груди. Затем Вилли радостно прошептал:
— Все кончено, милая. Она ранена в руку. Но она убила этого ублюдка!
На трибуне Деликата заколыхался всем телом, потом захихикал и наконец разразился приступом громоподобного хохота. Это была искренняя, неподдельная радость. Габриэль взглянул на него расширенными, остановившимися глазами и зло прошептал:
— Смешно потерять Венцеля, да, ты, психопат?
Деликата, все еще задыхаясь от смеха, ответил:
— А почему бы и нет? Какой необыкновенный сюрприз! Такие моменты и есть соль жизни, Габриэль.
— Венцель мертв!
— Бесспорно. Он был недостаточно хорош в бою, ведь так? О Боже, как это унизительно для него. — Деликата посмотрел на Габриэля смеющимися глазами. — Принимая во внимание сложившуюся ситуацию, я совсем не страдаю от чувства потери. Майор Венцель стал нам не нужен. Кампания подошла к концу. Все равно у меня для него уже не было работы. А у тебя разве была?
Габриэль повернулся к арене.
— Ну хорошо, — процедил он. — А что будем делать с Блейз?
Модести стояла, зажав рану левой рукой, глядя на труп Венцеля. Рана была небольшой, но глубокой, хотя почти не кровоточила. Слегка пошатываясь, девушка напряженно ждала ответа Деликаты. Наконец его голос четко прозвучал в наступившей тишине:
— Ах да. Мисс Блейз. Придется пересмотреть наше отношение к ней, не правда ли? Я не хотел бы после такого великолепного спектакля сразу же доводить дело до конца. У нас есть еще завтрашний день. Например, мы могли бы прокатить ее привязанной за «лендровером», а? Конечно, это пока только предположение…
Модести повернулась и направилась к тому месту, где оставила свои вещи. Она шла медленно, с трудом, еле передвигая ноги.
Макуиртэр вскочил с места и своей подпрыгивающей походкой пустился следом за ней. С его лица не сходило омерзительное похотливое выражение.
Стив Колльер рванулся было, но Вилли мгновенно схватил его своей железной рукой и удержал на месте. Колльер яростно обрушился на него:
— Пусти меня к ней, черт тебя возьми, — она же ранена!
Гарвин не ослаблял стальную хватку. Почти не разжимая губ, он прошептал:
— Сиди тихо. Ради этого она все и затеяла!
Стив рухнул на скамью, ничего не понимая, думая, не сошел ли Гарвин с ума. Что-то происходило, но он никак не мог сообразить, что именно. Или что-то должно произойти? И из-за этого Модести решилась на бой с Венцелем. Что-то? Но что? Во всем этом нет никакого смысла. Во всяком случае, этот смысл находится вне пределов его понимания. Он видел, как Модести медленно наклонилась и подняла рубашку. Тонкая струйка крови текла по ее руке. Грудь, бока и бедра были уже давно в крови от мелких ранений. Она покачнулась, удержала равновесие, потом снова покачнулась. Когда Макуиртэр приблизился к ней, Модести рухнула на колени. Она упала бы прямо к его ногам, если бы он не подхватил ее. Его руки с жадностью прикоснулись к ее груди и задержались, ощупывая и сжимая ее. Модести слабо цеплялась за него, пытаясь подняться на ноги.
Видимо, Макуиртэр вовсе не собирался помочь ей. Он шарил по ее поникшему телу, глядя на девушку сверху вниз.
Наконец Габриэль угрожающим тоном окликнул его.
Подержав ее еще несколько секунд, Макуиртэр пробормотал:
— Завтра все будет иначе, умница.
Положив руку на лицо Модести, он с силой оттолкнул ее, так что она упала на спину. Потом повернулся и быстро пошел прочь. На губах его играла усмешка.
Модести медленно поднялась и встала на колени, продолжая сжимать в руках так и не надетую рубашку. Тело ее клонилось к земле, голова бессильно падала, будто она пребывала в полном изнеможении.
Деликата крикнул охранникам:
— Ne tires pas[7]! — Потом, весело улыбаясь, добавил: — Можешь ей помочь, Гарвин. И сделай так, чтобы она хорошо провела ночь. Завтра нас ждет обширная и чрезвычайно разнообразная программа.
Глава 19
Прошел час с тех пор, как дверь общей комнаты закрылась за ними. Модести сидела на койке, осторожно двигая рукой, чтобы мышцы не онемели. Вилли Гарвин обработал ее раны и наложил повязку на самую серьезную из них — в правом плече. Для этого он оторвал полоску ткани от своей рубашки и прокипятил ее. Воды в двух кувшинах было вполне достаточно — по пять пинт на каждого из двенадцати человек.
Этим вечером никто, кроме Модести, не ел и не пил воды. Вилли с такой яростью запретил археологам даже прикасаться к воде и пище, что никто из них и не подумал протестовать. Ничего объяснять он не стал.
Сейчас он стоял на коленях у постели Дайны. Черный блокнот Макуиртэра лежал перед ним, а в руке он держал карандаш, вынутый из корешка блокнота. Минут тридцать Вилли практиковался в имитации аккуратного, но неразборчивого почерка шотландца. Все поля журнала, оставленного Скитом Лоури, уже были исписаны.
Блокнот Макуиртэра был заполнен сокращенной скорописью. Первые страницы содержали детальное описание плана всей операции, с чистыми местами, оставленными для внесения исправлений и добавлений, и с отметками о выполнении каждого пункта плана. На следующих страницах оказались краткие ежедневные отчеты о ходе операции.
Колльер сидел сгорбившись, положив локти на колени. Руки его бессильно повисли. Он чувствовал себя таким опустошенным, будто все его нервы были полностью уничтожены. Медленно он произнес:
— Так ты устроила бой с Венцелем… ради этого? — Он указал глазами на блокнот.
Модести продолжала делать вращательные движения плечом и рукой. У нее болели все мышцы, и рана в руке начала пульсировать, но в целом она чувствовала, что силы еще есть.
— Это был единственный способ подобраться к Макуиртэру. Вернее, к его блокноту.
Колльер замотал головой, словно пытаясь что-то стряхнуть.
— Но ты же не могла знать, что он примется лапать тебя…
— Я видела, что он испытывает мальчишеское желание дотронуться до меня. Он попытался сделать это еще в самую первую ночь, при обыске. Я не сомневалась, что, если я буду обнажена и изображу слабость после боя, он наверняка не сможет удержаться… — Модести поморщилась. — Конечно, мне вовсе не хотелось получить эту рану, но что было делать, когда затея с ударом в пах не удалась. Так или иначе, это помогло мне свалиться в его объятия после поединка.
Колльер обескураженно смотрел на нее. Внутри у него как будто что-то оборвалось.
— Но, — он снова тряхнул головой, — ты же не могла точно знать, что Венцель не убьет тебя…
Модести с состраданием посмотрела на его измученное лицо, наклонилась вперед и ласково взяла его голову в свои ладони.
— Теперь я это знаю, вот что главное. Ну что ты, милый. Не думай об этом. Еще одно усилие, и мы будем на пути домой.
Гарвин выпрямился и удовлетворенно посмотрел на свежую запись, только что появившуюся в блокноте Макуиртэра.
На одной из первых страниц блокнота содержался план действий бандитов после обнаружения сокровищ: «Г. бер. рук-во. Под-ка и исп-е захорон-я в пещ-е Танджи и ост. (Необ-я разведка местн-ти, см. выше)».
На оставленном рядом свободном месте было приписано: «М.Б. и ее ком-а? Договор-ся с Г. об их уничтож-и».
Следующая запись казалась частью первоначального плана, а может быть, добавлением к нему: «Уничтож-е С.Л. и „сессны“. Бомба с час. мех-м для взрыва в полете».
Вилли Гарвину отлично удалась эта запись. Он передал блокнот Модести и бросил журнал Скита в маленький костерок, который он развел, чтобы вскипятить воду. Некоторое время Модести тщательно изучала подделку, потом улыбнулась.
— Великолепно, милый мой Вилли.
Стив спросил:
— А что будет, когда Макуиртэр обнаружит пропажу блокнота? Вдруг он догадается, что ты взяла его?
Вместо Модести Стиву ответила Дайна, сидящая рядом с ним:
— Да как же он догадается, Стив! Чтобы после такого изматывающего боя, раненная в руку, Модести смогла вытащить у него блокнот? Ни за что это не придет ему в голову! Макуиртэр будет его искать везде, только не здесь.
— Да это же просто золото, а не девушка, — с гордостью произнес Вилли. — Красивая, сексуальная, да еще и умная вдобавок. Неплохо у меня получилось — подцепить такой клад.
Дайна вспыхнула и закрыла лицо руками.
— Ты шутишь! Я слишком высохла здесь, чтобы быть красивой. И грудь у меня тоже высохла… Представляю, на что я похожа…
Гарвин ласково улыбнулся.
— Ты прелестна, милая, — нежно сказал он.
Этим вечером никто, кроме Модести, не ел и не пил воды. Вилли с такой яростью запретил археологам даже прикасаться к воде и пище, что никто из них и не подумал протестовать. Ничего объяснять он не стал.
Сейчас он стоял на коленях у постели Дайны. Черный блокнот Макуиртэра лежал перед ним, а в руке он держал карандаш, вынутый из корешка блокнота. Минут тридцать Вилли практиковался в имитации аккуратного, но неразборчивого почерка шотландца. Все поля журнала, оставленного Скитом Лоури, уже были исписаны.
Блокнот Макуиртэра был заполнен сокращенной скорописью. Первые страницы содержали детальное описание плана всей операции, с чистыми местами, оставленными для внесения исправлений и добавлений, и с отметками о выполнении каждого пункта плана. На следующих страницах оказались краткие ежедневные отчеты о ходе операции.
Колльер сидел сгорбившись, положив локти на колени. Руки его бессильно повисли. Он чувствовал себя таким опустошенным, будто все его нервы были полностью уничтожены. Медленно он произнес:
— Так ты устроила бой с Венцелем… ради этого? — Он указал глазами на блокнот.
Модести продолжала делать вращательные движения плечом и рукой. У нее болели все мышцы, и рана в руке начала пульсировать, но в целом она чувствовала, что силы еще есть.
— Это был единственный способ подобраться к Макуиртэру. Вернее, к его блокноту.
Колльер замотал головой, словно пытаясь что-то стряхнуть.
— Но ты же не могла знать, что он примется лапать тебя…
— Я видела, что он испытывает мальчишеское желание дотронуться до меня. Он попытался сделать это еще в самую первую ночь, при обыске. Я не сомневалась, что, если я буду обнажена и изображу слабость после боя, он наверняка не сможет удержаться… — Модести поморщилась. — Конечно, мне вовсе не хотелось получить эту рану, но что было делать, когда затея с ударом в пах не удалась. Так или иначе, это помогло мне свалиться в его объятия после поединка.
Колльер обескураженно смотрел на нее. Внутри у него как будто что-то оборвалось.
— Но, — он снова тряхнул головой, — ты же не могла точно знать, что Венцель не убьет тебя…
Модести с состраданием посмотрела на его измученное лицо, наклонилась вперед и ласково взяла его голову в свои ладони.
— Теперь я это знаю, вот что главное. Ну что ты, милый. Не думай об этом. Еще одно усилие, и мы будем на пути домой.
Гарвин выпрямился и удовлетворенно посмотрел на свежую запись, только что появившуюся в блокноте Макуиртэра.
На одной из первых страниц блокнота содержался план действий бандитов после обнаружения сокровищ: «Г. бер. рук-во. Под-ка и исп-е захорон-я в пещ-е Танджи и ост. (Необ-я разведка местн-ти, см. выше)».
На оставленном рядом свободном месте было приписано: «М.Б. и ее ком-а? Договор-ся с Г. об их уничтож-и».
Следующая запись казалась частью первоначального плана, а может быть, добавлением к нему: «Уничтож-е С.Л. и „сессны“. Бомба с час. мех-м для взрыва в полете».
Вилли Гарвину отлично удалась эта запись. Он передал блокнот Модести и бросил журнал Скита в маленький костерок, который он развел, чтобы вскипятить воду. Некоторое время Модести тщательно изучала подделку, потом улыбнулась.
— Великолепно, милый мой Вилли.
Стив спросил:
— А что будет, когда Макуиртэр обнаружит пропажу блокнота? Вдруг он догадается, что ты взяла его?
Вместо Модести Стиву ответила Дайна, сидящая рядом с ним:
— Да как же он догадается, Стив! Чтобы после такого изматывающего боя, раненная в руку, Модести смогла вытащить у него блокнот? Ни за что это не придет ему в голову! Макуиртэр будет его искать везде, только не здесь.
— Да это же просто золото, а не девушка, — с гордостью произнес Вилли. — Красивая, сексуальная, да еще и умная вдобавок. Неплохо у меня получилось — подцепить такой клад.
Дайна вспыхнула и закрыла лицо руками.
— Ты шутишь! Я слишком высохла здесь, чтобы быть красивой. И грудь у меня тоже высохла… Представляю, на что я похожа…
Гарвин ласково улыбнулся.
— Ты прелестна, милая, — нежно сказал он.