Страница:
Примерно через полчаса они услышали звук двигателей «сессны», совершающей посадку неподалеку от входа в долину. Прошел еще час. За это время охранники должны были разгрузить самолет, закрепить его тросами, чтобы он не опрокинулся от мощных порывов ветра, дующего по ночам в пустыне. Потом они наполнят баки горючим. Модести хорошо представляла себе последовательность их действий. Два дня назад, когда Скит Лоури утром вышел из общей комнаты, она услышала, что самолет поднялся в воздух буквально через десять минут. Именно столько времени требуется, чтобы вставить свечи, — те свечи, что по ночам хранятся у Деликаты.
В комнату вошел Скит Лоури. Дверь закрылась, и, как всегда, охранники заперли ее на тяжелые стальные засовы. Летчик прошел к пустой койке, бросил на нее одеяло и закурил сигарету. Взгляд его лениво скользил по помещению.
— Привет, Скит, — сказала Модести.
— Привет, мэм. — Вытащив из кармана пачку сигарет, Лоури пробрался к ним. — Закурите?
Каждый взял по сигарете. Без всякого интереса Скит проговорил:
— Я слышал, вы дрались с Венцелем, мэм. Прикончили его, да?
Модести кивнула.
— И еще я кое-что добыла, Скит. Ты видел когда-нибудь записную книжку Макуиртэра?
Пилот хмуро улыбнулся.
— Надоело глядеть на нее. Кто-нибудь высморкается, а он тут же записывает.
Вилли подал ему открытый блокнот.
— А ты знаешь, что еще там написано? Взгляни-ка. Это место тебя может заинтересовать.
Брови Скита слегка приподнялись. Он взял блокнот и стал внимательно изучать открытую страницу, не спеша расшифровывая про себя сокращения. Вдруг его лицо напряглось, словно окаменело. Он перечитал всю страницу. Наконец поднял глаза и медленно произнес:
— Ну и ну. Я третий раз работаю на Пристайна. Всегда все было нормально. И вот что, оказывается, он задумал на этот раз.
Модести пояснила:
— Наверное, на этот раз дело слишком крупное, чтобы оставлять свидетелей. Даже таких молчаливых, как ты, Скит.
— Я просто исчезну, — ответил пилот, возвращая блокнот.
— Нет, считай, что ты просто нашел себе другую работу. Ты вывезешь нас отсюда. Скит. Мы платим двадцать тысяч долларов.
Лоури задумался, покусывая губы.
— Очень рискованно, мэм. Я высоко ценю вашу услугу, но все же вы просите за нее слишком много. Лучше мне завтра просто улететь и больше не возвращаться.
Модести покачала головой.
— Мы срываемся через два часа. Все уже продумано. Шума не будет. Двадцать тысяч долларов. Скит, если ты согласишься. А если нет, мы просто избавимся от тебя. Вилли умеет обращаться с «сессной».
Скит Лоури глубоко вздохнул.
— Она не полетит, мэм. Свечи у Деликаты.
— Верно, — ответила Модести, затягиваясь. — Но у тебя есть запасной набор. Скит. И ключ. Ты скорее позволишь выколоть себе один глаз, чем доверишь кому-либо распоряжаться твоим самолетом — на земле или в воздухе.
К удивлению Колльера, Скит Лоури вдруг широко улыбнулся. Некоторое время он пристально смотрел на Модести и наконец сказал:
— Похоже, вы хорошо меня знаете.
— Именно так. Ну что, по рукам?
— По рукам, мэм.
Колльер почувствовал огромное облегчение. Он понял, что последняя фраза этого странного человека полностью исключает всякую возможность измены. Теперь вся преданность Скита Лоури безраздельно будет принадлежать Модести Блейз. До тех пор, пока она платит по счету.
Американец выпустил тоненькую струйку дыма и оглядел камеру. Колльеру показалось, что он хочет о чем-то спросить, но в этот момент Модести быстро встала, снова шевельнула раненым плечом и сказала:
— Кое-какие детали надо еще обсудить. Пройдись со мной, Скит. Я хочу немного размяться.
— Конечно.
Они медленно пошли к двери. Проводив их взглядом, Вилли заметил:
— Отлично. Самое время заняться мишенью. Надо поставить койку стоймя и привязать к ней сложенные одеяла. Давай твое, Стиви.
Колльер встал.
— Мишенью? — растерянно переспросил он. Он не мог понять, что имеет в виду Гарвин.
— Нужна мягкая мишень. Модести хочет проверить стрелы — вдруг стабилизаторам требуется доводка. Мишень должна быть такой, чтобы стрелы не сломались.
Через десять минут после полуночи Модести Блейз вынырнула из древнего водовода в освежающую прохладу ночи. На этот раз она ползла довольно долго — частично из-за раненой руки, частично из-за того, что ей пришлось толкать перед собой лук и стрелы. В кармане лежало конго, сделанное Вилли из куска твердого дерева.
Она осторожно распрямила лук, примерилась. Упор для руки на дюйм ниже середины лука, как и привыкла Модести. Это оружие было настоящим произведением искусства. Впрочем, и стрелы тоже. К ее удивлению, только одну из них пришлось слегка подправить после испытаний в камере. Даже самому Вилли Гарвину нелегко было добиться такого совершенства, пользуясь тем жалким подобием инструментов, которые оказались в его распоряжении.
Проверка лука и стрел явилась также испытанием для ее раненой руки. Сокращение мускулов вызывало боль, но силы пока хватало.
Бледный свет луны озарял плоскую каменистую поверхность. Осторожно выбравшись из лощины, Модести некоторое время лежала в глубокой тени скал, наблюдая за импровизированной взлетной полосой, где стояла «сессна». Она намеревалась выждать полчаса. Если за это время часовой не шевельнется, значит, он спит.
Но он зашевелился через десять минут. Она заметила огонек спички, когда он закуривал сигарету. Потом он вышел из тени самолета и двинулся к входу в долину, который находился в ста ярдах справа.
Не покидая непроницаемой тени, Модести направилась ему навстречу. Пройдя половину пути, часовой оказался шагах в тридцати от нее. Она приставила стрелу к тетиве. Слегка расставив ноги и развернув плечо в сторону цели, Модести переместила тяжесть тела вперед. Она уже видела не только смутный силуэт на фоне песков пустыни, теперь можно было ясно различить профиль охранника. Подняв лук и натянув тетиву, Модести негромко щелкнула языком.
Охранник замер. В тот же миг она спустила тетиву и, услышав тупой, мягкий звук, поняла, что стрела достигла цели. Колени алжирца подогнулись, и он рухнул на землю. Автомат, висевший у него на плече, слабо стукнул о камни. Модести подождала, держа наготове вторую стрелу. Часовой не шевелился. Никакого движения не было и у входа в долину. Через минуту Модести осторожно двинулась вперед.
Охранник был мертв. Двадцатишестидюймовая стрела, вонзившаяся прямо в сердце, торчала из его груди. Модести не взяла его автомат. Стрельба из автомата означает шум, а шум означает провал. Она вернулась к скалам и медленно пошла вдоль них к входу в долину.
У входа никого не было. Вероятно, убитый ею часовой должен был охранять и вход и «сессну». Модести прошла по широкой расселине, держась вплотную к неровной стене скал. Через пять минут она увидела прямо перед собой запертую дверь их камеры.
У двери медленно прохаживался взад и вперед часовой в кожаной куртке со «шмайссером МП-40» через плечо. Вскоре она заметила, что он один на посту. До этого, когда бы ни открывалась их дверь, часовых было всегда двое. Похоже, сегодня Деликата поставил другого часового охранять сокровища.
Модести беспокоилась из-за звука, который наверняка раздастся, когда его автомат упадет на камни. Минут пять она ждала, надеясь, что охранник присядет или снимет автомат и приставит его к стене.
Но часовой продолжал мерно ходить взад и вперед. Модести уже было решила подползти ближе и бросить в него конго, когда алжирец наконец остановился. Он приложил ухо к двери и стал прислушиваться. Модести сильным движением оттянула тетиву. Стрела пригвоздила охранника к двери, войдя в дерево на целый дюйм.
Часовой согнулся и стал медленно оседать, увлекая стрелу вниз. Модести добежала до него в тот самый миг, когда стрела треснула. Она успела подхватить охранника и плавно опустить его на землю. Это движение отозвалось в раненой руке острой болью, но Модести, не обращая на нее внимания, быстро отодвинула стальные засовы.
Скит Лоури предстал прямо перед ней, когда она распахнула дверь. За его спиной нельзя было ничего разглядеть в кромешной темноте. Модести прошептала:
— Вилли их всех собрал?
— Перепугал до смерти, мэм. Они сделают все, что им скажут.
Модести кивнула. Скит Лоури вышел и не спеша двинулся вдоль скал к выходу из долины, неся под мышкой свое одеяло.
Стивен Колльер и Дайна последовали за ним. Стив держал девушку за руку. Модести заметила, как его взгляд задержался на трупе часового с торчащей из спины стрелой. Потом он посмотрел на нее, хмуро кивнул и молча, подчиняясь приказу Гарвина, двинулся вперед.
Миссис Танджи вела мужа за руку. Рот ему пришлось заткнуть кляпом. Вилли решил, что психическое состояние старого ученого слишком серьезно, чтобы в такой момент оставить ему возможность говорить. Следом за ними из камеры вышли шесть других членов экспедиции. Они держались по двое и двигались совершенно бесшумно. Лица их посерели от страха.
Замыкал процессию Вилли Гарвин. За спиной он нес тюк, обмотанный одеялами, и в каждой руке — по четырехгаллонной пластиковой канистре с водой. Проходя мимо Модести, Вилли подмигнул ей, но, когда он приблизился к группе зомби, его лицо мгновенно приобрело устрашающее выражение.
Модести подхватила автомат охранника, затащила труп в комнату, положила на него свой лук, потом вышла и заперла дверь.
Колльер сидел на земле. Пятнадцать минут тянулись бесконечно долго. Столько времени требовалось Скиту Лоури, чтобы подготовить «сессну» к полету и ввернуть свечи.
Рядом сидели на корточках Танджи и его археологи. Они образовали кружок, и Колльер с Дайной были частью этого кружка. Колльер то и дело обводил взглядом их испуганные, бледные лица, стараясь сохранять при этом как можно более злобное выражение. Он знал, что должен чувствовать жалость к этим несчастным, но сил на это у него не было. Он пожалеет их позже. А сейчас самое главное — чтобы они сидели смирно и во всем подчинялись ему. Он с трудом сдерживал нетерпение и тревогу.
Рядом с ним, закутавшись в одеяло, прикорнула Дайна. Стив чувствовал, что она вся дрожит. Ему хотелось что-нибудь сказать ей, но говорить было нельзя. Никто не произнес ни слова после выхода из долины. Модести и Вилли помогали Скиту. Другим ничего не оставалось делать, только молча ждать.
Через пять минут, показавшихся Колльеру пятью неделями, Модести дотронулась до его плеча и показала на самолет. Люк «сессны» был уже открыт. Впервые нарушив молчание, чуть слышным шепотом Модести произнесла:
— Вы с Дайной садитесь рядом со Скитом.
Кивнув, Стив помог девушке подняться. Баки из-под воды и горючего, приготовленные на обратный полет, были уже вынесены из самолета. Даже пустые, они весили немало. Идя вместе с Дайной к люку, Колльер удивлялся тому, что Вилли удалось выгрузить их практически беззвучно. Скит Лоури уже сидел за, штурвалом. Он указал Колльеру на свободное место в маленькой кабине справа от себя.
Археологи толпой сгрудились внутри самолета. Именно толпой, подумалось Стиву. «Сессна» могла принять на борт одного пилота и пятерых пассажиров. А теперь пассажиров оказалось двенадцать. И тринадцатый — Скит. Чертовски тяжелый груз для такого небольшого самолета. До этого момента Колльер как-то не думал об этом. Сейчас он начал мучительно волноваться, удастся ли им вообще оторваться от земли. Конечно, должен быть какой-то запас грузоподъемности, но все-таки…
Он неуверенно посмотрел на археологов, спрессованных в кабине, как черви в банке у рыболова. Большой груз… Но Модести наверняка все обдумала и обсудила со Скитом Лоури, и к тому же Скит — один из лучших пилотов мира. Все должно быть нормально.
Чтобы археологи могли сесть, места не хватало, и они вынуждены были стоять пригнувшись. Стив услышал сзади щелчок закрываемого люка. Лоури сидел спокойно, глядя ничего не выражающими глазами в стекло прямо перед собой. Колльер нервничал, не понимая, почему он не запускает двигатель. Прошли еще две долгие минуты.
Скит Лоури наконец пошевелился и начал передвигать рычажки на передней панели.
Колльер чуть было не подпрыгнул от рева заработавшего двигателя. Он чувствовал, как рядом дрожит Дайна. Крепко сжав ее руку, Стив чуть не вывернул шею, стараясь увидеть Модести. Но взгляд его упирался в грязную рубашку парня, склонившегося прямо над ним в каких-нибудь шести дюймах. Скит все так же сидел, наблюдая за показаниями приборов. Ничего не происходило. Колльеру хотелось закричать. Ведь шум мотора все равно уже разнесся по всей долине. Охрана наверняка услышала его. Деликата, конечно, проснулся, и сейчас они все бегут сюда с автоматами в руках.
Скит Лоури искоса взглянул на него и сдержанно улыбнулся.
— Нужно прогреть двигатель, — объяснил он, стараясь перекричать рев мотора. — Ему надо как следует прогреться для перевозки такого груза, понимаешь?
Колльер кивнул, попытавшись улыбнуться в ответ. Прошло еще тридцать секунд. Скит Лоури снова начал манипулировать рычажками. Подпрыгивая на камнях, самолет двинулся вперед. Колльер глубоко выдохнул. Он не сводил глаз со взлетной полосы перед «сессной». Она была ровной, без препятствий. Такой полосы вполне достаточно для длинного разбега перед взлетом. Стив снова взглянул на пилота. Лицо Лоури, как всегда, было совершенно бесстрастным. Его профиль казался Стиву частью мрачного пейзажа пустынной ночи. Двигатель взревел еще громче, и Колльер подумал, что этим толчкам и прыжкам уже никогда не будет конца.
Он весь взмок. В самолете и без того было жарко, да еще эта невыносимая теснота. Со страхом представил себе, что будет, если «сессна» не сможет подняться в воздух. Наверное, они разобьются. Или просто остановятся? Или?..
Дайна воскликнула:
— Мы взлетели!
Только тут Стив заметил, что толчки уже прекратились. Взглянув вверх, он увидел сквозь стекло несколько звезд. Мысленно прочертив линию от верхнего края кабины до ближайшей звезды, Колльер понял, что самолет медленно набирает высоту.
Только минуты через три Скит Лоури позволил себе немного расслабиться. Посмотрев на Колльера, он неожиданно ухмыльнулся и крикнул:
— Хорошо, что все вы тут успели здорово похудеть!
Стиву показалось, что в груди у него ударил беззвучный взрыв. Ликующая, необузданная радость охватила его. Они на свободе! Деликата, Габриэль и мрачные алжирцы с автоматами остались внизу, прикованные к земле. Больше не будет мучений, пыток, угрозы гибели. Дайна, прижавшись к нему, колотила своим маленьким кулачком по его колену. Ее тоже переполняло счастье освобождения.
Колльер вновь оглянулся назад и крикнул:
— Модести!
Он все никак не мог ее увидеть. Скит Лоури коснулся его плеча. Когда Стив обернулся, летчик показал пальцем вниз и сказал:
— Нет. Они с Вилли пошли пешком.
— Что?! — Забыв, где находится, Колльер попытался вскочить на ноги, но Лоури удержал его на месте.
— Слишком тяжело, — почти кричал он, терпеливо объясняя все Стиву, будто непонятливому ученику. — Самое меньшее, два человека должны были остаться на земле. Я настаивал, чтобы остались четверо, но она на это ни за что не соглашалась. Бог ты мой, да нам надо скакать от счастья, что у нас не оказалось с собой лишней пачки сигарет.
Вне себя от бессильной ярости, Колльер завопил:
— Господи! Она же ранена!
Скит Лоури пожал плечами.
— Ну, это ведь не в первый раз, да и Вилли остался там с ней. — Летчик похлопал по нагрудному карману. — Так или иначе, но мне платит она. Она выписала мне чек на страничке из того чертова блокнота. И еще оставила указания для вас — что вам нужно сделать после посадки.
Весь дрожа, Колльер отшатнулся назад. Почувствовав боль, он скосил глаза и увидел, что Дайна судорожно вцепилась ногтями в его руку. Лицо ее исказилось. Она не смогла сдержать рыданий. Колльер осторожно притянул девушку к себе, прижал ее голову к своему плечу. Не в силах справиться с собой. Дайна колотила его кулачком по груди, с трудом выговаривая сквозь слезы:
— Да сколько можно? Стив, сколько же можно?
Колльер вздохнул и стал нежно гладить ее по голове, стараясь успокоить. Сам он не чувствовал уже ни гнева, ни протеста, осталась только пустота. Его губы были прямо над ее ухом. Бесконечно устало Стив прошептал:
— Я не знаю, милая.
Прошло полчаса с того момента, как «сессна скайвэгон» оторвалась от земли, и суматоха у входа в долину улеглась. Двое охранников унесли труп с взлетной полосы. Макуиртэр с фонарем в руке заглянул в топливный склад. Искать кого-либо и не пытались.
Деликата громко скомандовал что-то, и все другие голоса вмиг умолкли.
Наступила мертвая тишина.
Модести Блейз и Вилли Гарвин выбрались из узкой расщелины позади пещеры, в которой располагался склад. Они скрывались там все это время. За спиной Вилли по-прежнему был тюк, обмотанный одеялами, в руках — канистры с водой. В одеяла Гарвин завернул жестяной ящик из-под галет, в котором лежал весь паек, выданный заключённым на ужин, упакованный в полиэтиленовые пакеты. Еще там был большой, аккуратно свернутый кусок полиэтиленовой пленки, найденный Вилли два дня назад под кроватью профессора Танджи. Очевидно, пленка предназначалась для ручной сортировки драгоценных археологических находок и очистки их от песка и земли в первые дни раскопок.
Модести несла «шмайссер» и две бутылки с водой.
Она почувствовала неимоверное облегчение, когда звук двигателя «сессны» растаял в ночи. Наконец это бремя снято с их плеч. Теперь они с Вилли свободны в своих действиях.
Деликата наверняка уже связался по рации с Пристайном. Но это ее ничуть не беспокоило. Скит Лоури вел самолет не в Алжир. Он посадит его в аэропорту Танжера. И сразу же, прямо из аэропорта, Стив Колльер позвонит Тарранту в Лондон. И еще он позвонит министру юстиции Марокко.
На горе Танжер у Модести была вилла, и каждый год она проводила там какое-то время. С марокканским министром юстиции, сдержанным, интеллигентным человеком, Модести Блейз познакомилась еще тогда, когда он служил инспектором полиции в Танжере. И он никогда не был ее врагом, даже во времена Сети, потому что Модести избегала заводить неприятелей у порога собственного дома. Теперь же он стал ее другом, и другом могущественным.
Пристайн ничего не сможет сделать — ни со Скитом Лоури, ни со Стивом и Дайной, ни с археологами профессора Танджи.
Рука, сжимающая «шмайссер», болела все сильнее. Рана пульсировала. В другой руке Модести держала маленький фонарик, который оставил ей Скит Лоури. Вилли занимался погрузкой. Он поднял на тележку легкий тюк прорезиненной ткани, приготовленной для навеса, выбрал четыре длинные деревянные балки, уложил их крест-накрест. Добавил два мотка веревки и установил канистры с водой.
Взявшись за румпель, Вилли сдвинул тележку с места, и она плавно, бесшумно покатилась по каменистой почве. Легкая металлическая конструкция позволяла перевозить груз в две сотни фунтов. Модести выключила фонарик и пошла следом. Так, держась в тени скал, они прошли около мили. Наконец Вилли остановился и сказал:
— Пожалуй, здесь, Принцесса. Шуметь не буду.
— Отлично, Вилли-солнышко. Рука у меня действует не очень-то хорошо, но все же скажи, если надо будет помочь.
Модести повернулась спиной к ветру, сильному и холодному. Такой ветер всегда дует в пустыне по ночам. А днем здесь будет настоящая жаровня.
В пустыне различают три типа местности. Рег — это гладкие участки каменистой почвы. Бескрайний простор, покрытый песчаными дюнами, называется эргом. И еще встречаются полуразрушенные плато, изрезанные бесчисленными трещинами, где время и стихии, казалось, разверзли земную твердь. Такая местность носит название хамада.
Существует два известных маршрута для пересечения Сахары — путь Хоггара и путь Танезруфта. Первый ведет к северу, в Эль-Голеа, гористую, цветущую местность, невесть как очутившуюся посреди бескрайних песков пустыни, потом через Гардая и через Сахарский Атлас в Алжир.
Другой, западный, путь проходит в двухстах милях отсюда, через абсолютно голую равнину — рег — в Адрар, потом в Коломб-Бешар и через горы в Марокко.
Модести решила не пользоваться ни одним из этих привычных маршрутов. Там слишком легко устроить засаду. Неизвестно, до каких пределов простирается власть Пристайна, но, вероятнее всего, его агенты очень скоро начнут рыскать по обеим дорогам — двум узким полоскам, тянущимся через пустыню. По этим ниточкам новости бегут быстро, как по проводам. На пустынной дороге длиною в пятьсот миль двоих одиноких путников схватят без всякого труда.
Поэтому им придется нарушить железное правило путешественников в пустыне и не идти обычными путями. Вместо этого они направятся на северо-запад и пересекут путь Танезруфта. За ним на полторы сотни миль простирается рег. Потом тянутся громадные пространства хамады.
Человек, незнакомый с пустыней, вряд ли сможет пережить хотя бы сутки такого пути. Он не догадается, что нужно тщательно закрывать все тело для сохранения влаги, не сумеет извлечь воду из-под песка, не станет питаться ящерицами и саранчой, жевать жесткую траву под названием «дринн», служащую обычно пищей для верблюдов. Он не знает, что должен слизывать пот с тела своего товарища, чтобы добыть драгоценную соль, не сможет убить газель камнем, выпущенным из пращи, как это сделает Вилли при удобном случае.
Такой путник вряд ли запасется достаточным количеством пищи, потребление которой должно быть точно рассчитано на много дней вперед, и восемью галлонами воды в плотно закрытых, не допускающих испарения сосудах.
Такой путник вряд ли может надеяться пройти пешком эти полтораста миль. Но Вилли и Модести пройдут их.
Вилли Гарвин попросил:
— Поддержи-ка вот здесь. Принцесса.
Модести придерживала длинную деревянную балку, пока Вилли прибивал ее к горизонтальной стреле. Затем он крепко привязал веревку к середине другой балки, а свободный конец накинул сверху на длинную металлическую трубу.
После этого он растянул на тележке огромное квадратное полотнище и, продев веревки в отверстия вдоль верхнего и нижнего краев, прикрепил его к балкам. Он работал быстро, не останавливаясь ни на минуту, словно заранее обдумал каждое свое движение.
Свободные длинные концы веревок он свернул мотками и уложил на платформу тележки. Затем своим самодельным ножом отрезал несколько кусков от самого большого мотка. Модести не понимала, зачем он это делает. Ее бил озноб, и она чувствовала, что у нее поднимается температура.
Наконец он сказал:
— Ну вот, отлично. Посмотрим, что получилось.
Он забрался на платформу и потянул за одну из веревок. Тонкая металлическая стрела встала вертикально, и Вилли закрепил направляющие штанги. Две балки с натянутым на них полотнищем лежали у основания стрелы. Вилли протянул Модести руку, чтобы помочь ей подняться на тележку.
Потом, перебравшись через сложенные вещи, он склонился над штангой, к которой были привязаны концы веревок, приподнятой над поверхностью платформы на дюйм или два.
Модести услышала шуршание блока на конце стрелы. Большой квадратный парус начал подниматься на импровизированной мачте. Ветер моментально наполнил его, и тележка двинулась вперед. Вилли закричал:
— Боже! Хватай скорее румпель, Принцесса!
Модести бросилась вперед и вцепилась в румпель. Маленькое переднее колесо повернулось. Теперь курс был верен. Вилли за ее спиной то ругался как сапожник, то издавал крики радости, яростно сражаясь со всей массой веревочных концов, ослабляя одни, натягивая другие, стараясь, чтобы неуклюжий тяжелый парус удерживался строго по ветру.
Наконец Модести услышала его восторженный голос:
— Делаем двенадцать узлов, Принцесса! Ну, как посудина?
— Неплохо. Но тебе придется все время удерживать ее. — Модести взглянула на него через плечо. — Может, немного расшатать румпель, пусть слегка ерзает туда-сюда. Тогда, если налетим на камень, тележка не опрокинется.
— Пожалуй.
Вилли пробрался к ней, не выпуская из рук веревок. Тележка бежала по отполированной ветрами поверхности рега плавно и быстро. Конечно, следует опасаться слишком резких порывов ветра и следить за правильностью курса. Кроме этого, у них еще долго не должно быть никаких беспокойств — естественно, в том случае, если удача будет на их стороне и ветер не стихнет. Иногда в Сахаре случаются безветренные дни — примерно шесть из ста. Больше никаких препятствий на реге не будет. Все это пространство принадлежит им — от горизонта до горизонта. Плоское, ровное пространство. А потом, когда на равнине станут появляться песчаные дюны эрга, их грубая сухопутная яхта послужит им даже лучше любого грузовика. Их ждет феш-феш — настоящий кошмар для путешественников в пустыне. Феш-фешем зовутся участки, занесенные предательским мелким песком, в котором колеса застревают и крутятся вхолостую, так что грузовик может запросто утонуть в нем по самые оси. У тележки же нет ведущих колес, она идет под парусом и пролетит по феш-фешу так же легко, как и по гладкой поверхности рега.
Вилли осторожно расшатал румпель.
— Курс верный, Принцесса?
— Да. — У Модести был еще один необычный дар. Без звезд и компаса, даже с завязанными глазами, она безошибочно могла определить курс на любой местности. Модести взяла у Вилли нож, взглянула на небо и провела острием линию прямо на платформе. — Держи на Полярную звезду, и мы не собьемся с пути.
В комнату вошел Скит Лоури. Дверь закрылась, и, как всегда, охранники заперли ее на тяжелые стальные засовы. Летчик прошел к пустой койке, бросил на нее одеяло и закурил сигарету. Взгляд его лениво скользил по помещению.
— Привет, Скит, — сказала Модести.
— Привет, мэм. — Вытащив из кармана пачку сигарет, Лоури пробрался к ним. — Закурите?
Каждый взял по сигарете. Без всякого интереса Скит проговорил:
— Я слышал, вы дрались с Венцелем, мэм. Прикончили его, да?
Модести кивнула.
— И еще я кое-что добыла, Скит. Ты видел когда-нибудь записную книжку Макуиртэра?
Пилот хмуро улыбнулся.
— Надоело глядеть на нее. Кто-нибудь высморкается, а он тут же записывает.
Вилли подал ему открытый блокнот.
— А ты знаешь, что еще там написано? Взгляни-ка. Это место тебя может заинтересовать.
Брови Скита слегка приподнялись. Он взял блокнот и стал внимательно изучать открытую страницу, не спеша расшифровывая про себя сокращения. Вдруг его лицо напряглось, словно окаменело. Он перечитал всю страницу. Наконец поднял глаза и медленно произнес:
— Ну и ну. Я третий раз работаю на Пристайна. Всегда все было нормально. И вот что, оказывается, он задумал на этот раз.
Модести пояснила:
— Наверное, на этот раз дело слишком крупное, чтобы оставлять свидетелей. Даже таких молчаливых, как ты, Скит.
— Я просто исчезну, — ответил пилот, возвращая блокнот.
— Нет, считай, что ты просто нашел себе другую работу. Ты вывезешь нас отсюда. Скит. Мы платим двадцать тысяч долларов.
Лоури задумался, покусывая губы.
— Очень рискованно, мэм. Я высоко ценю вашу услугу, но все же вы просите за нее слишком много. Лучше мне завтра просто улететь и больше не возвращаться.
Модести покачала головой.
— Мы срываемся через два часа. Все уже продумано. Шума не будет. Двадцать тысяч долларов. Скит, если ты согласишься. А если нет, мы просто избавимся от тебя. Вилли умеет обращаться с «сессной».
Скит Лоури глубоко вздохнул.
— Она не полетит, мэм. Свечи у Деликаты.
— Верно, — ответила Модести, затягиваясь. — Но у тебя есть запасной набор. Скит. И ключ. Ты скорее позволишь выколоть себе один глаз, чем доверишь кому-либо распоряжаться твоим самолетом — на земле или в воздухе.
К удивлению Колльера, Скит Лоури вдруг широко улыбнулся. Некоторое время он пристально смотрел на Модести и наконец сказал:
— Похоже, вы хорошо меня знаете.
— Именно так. Ну что, по рукам?
— По рукам, мэм.
Колльер почувствовал огромное облегчение. Он понял, что последняя фраза этого странного человека полностью исключает всякую возможность измены. Теперь вся преданность Скита Лоури безраздельно будет принадлежать Модести Блейз. До тех пор, пока она платит по счету.
Американец выпустил тоненькую струйку дыма и оглядел камеру. Колльеру показалось, что он хочет о чем-то спросить, но в этот момент Модести быстро встала, снова шевельнула раненым плечом и сказала:
— Кое-какие детали надо еще обсудить. Пройдись со мной, Скит. Я хочу немного размяться.
— Конечно.
Они медленно пошли к двери. Проводив их взглядом, Вилли заметил:
— Отлично. Самое время заняться мишенью. Надо поставить койку стоймя и привязать к ней сложенные одеяла. Давай твое, Стиви.
Колльер встал.
— Мишенью? — растерянно переспросил он. Он не мог понять, что имеет в виду Гарвин.
— Нужна мягкая мишень. Модести хочет проверить стрелы — вдруг стабилизаторам требуется доводка. Мишень должна быть такой, чтобы стрелы не сломались.
Через десять минут после полуночи Модести Блейз вынырнула из древнего водовода в освежающую прохладу ночи. На этот раз она ползла довольно долго — частично из-за раненой руки, частично из-за того, что ей пришлось толкать перед собой лук и стрелы. В кармане лежало конго, сделанное Вилли из куска твердого дерева.
Она осторожно распрямила лук, примерилась. Упор для руки на дюйм ниже середины лука, как и привыкла Модести. Это оружие было настоящим произведением искусства. Впрочем, и стрелы тоже. К ее удивлению, только одну из них пришлось слегка подправить после испытаний в камере. Даже самому Вилли Гарвину нелегко было добиться такого совершенства, пользуясь тем жалким подобием инструментов, которые оказались в его распоряжении.
Проверка лука и стрел явилась также испытанием для ее раненой руки. Сокращение мускулов вызывало боль, но силы пока хватало.
Бледный свет луны озарял плоскую каменистую поверхность. Осторожно выбравшись из лощины, Модести некоторое время лежала в глубокой тени скал, наблюдая за импровизированной взлетной полосой, где стояла «сессна». Она намеревалась выждать полчаса. Если за это время часовой не шевельнется, значит, он спит.
Но он зашевелился через десять минут. Она заметила огонек спички, когда он закуривал сигарету. Потом он вышел из тени самолета и двинулся к входу в долину, который находился в ста ярдах справа.
Не покидая непроницаемой тени, Модести направилась ему навстречу. Пройдя половину пути, часовой оказался шагах в тридцати от нее. Она приставила стрелу к тетиве. Слегка расставив ноги и развернув плечо в сторону цели, Модести переместила тяжесть тела вперед. Она уже видела не только смутный силуэт на фоне песков пустыни, теперь можно было ясно различить профиль охранника. Подняв лук и натянув тетиву, Модести негромко щелкнула языком.
Охранник замер. В тот же миг она спустила тетиву и, услышав тупой, мягкий звук, поняла, что стрела достигла цели. Колени алжирца подогнулись, и он рухнул на землю. Автомат, висевший у него на плече, слабо стукнул о камни. Модести подождала, держа наготове вторую стрелу. Часовой не шевелился. Никакого движения не было и у входа в долину. Через минуту Модести осторожно двинулась вперед.
Охранник был мертв. Двадцатишестидюймовая стрела, вонзившаяся прямо в сердце, торчала из его груди. Модести не взяла его автомат. Стрельба из автомата означает шум, а шум означает провал. Она вернулась к скалам и медленно пошла вдоль них к входу в долину.
У входа никого не было. Вероятно, убитый ею часовой должен был охранять и вход и «сессну». Модести прошла по широкой расселине, держась вплотную к неровной стене скал. Через пять минут она увидела прямо перед собой запертую дверь их камеры.
У двери медленно прохаживался взад и вперед часовой в кожаной куртке со «шмайссером МП-40» через плечо. Вскоре она заметила, что он один на посту. До этого, когда бы ни открывалась их дверь, часовых было всегда двое. Похоже, сегодня Деликата поставил другого часового охранять сокровища.
Модести беспокоилась из-за звука, который наверняка раздастся, когда его автомат упадет на камни. Минут пять она ждала, надеясь, что охранник присядет или снимет автомат и приставит его к стене.
Но часовой продолжал мерно ходить взад и вперед. Модести уже было решила подползти ближе и бросить в него конго, когда алжирец наконец остановился. Он приложил ухо к двери и стал прислушиваться. Модести сильным движением оттянула тетиву. Стрела пригвоздила охранника к двери, войдя в дерево на целый дюйм.
Часовой согнулся и стал медленно оседать, увлекая стрелу вниз. Модести добежала до него в тот самый миг, когда стрела треснула. Она успела подхватить охранника и плавно опустить его на землю. Это движение отозвалось в раненой руке острой болью, но Модести, не обращая на нее внимания, быстро отодвинула стальные засовы.
Скит Лоури предстал прямо перед ней, когда она распахнула дверь. За его спиной нельзя было ничего разглядеть в кромешной темноте. Модести прошептала:
— Вилли их всех собрал?
— Перепугал до смерти, мэм. Они сделают все, что им скажут.
Модести кивнула. Скит Лоури вышел и не спеша двинулся вдоль скал к выходу из долины, неся под мышкой свое одеяло.
Стивен Колльер и Дайна последовали за ним. Стив держал девушку за руку. Модести заметила, как его взгляд задержался на трупе часового с торчащей из спины стрелой. Потом он посмотрел на нее, хмуро кивнул и молча, подчиняясь приказу Гарвина, двинулся вперед.
Миссис Танджи вела мужа за руку. Рот ему пришлось заткнуть кляпом. Вилли решил, что психическое состояние старого ученого слишком серьезно, чтобы в такой момент оставить ему возможность говорить. Следом за ними из камеры вышли шесть других членов экспедиции. Они держались по двое и двигались совершенно бесшумно. Лица их посерели от страха.
Замыкал процессию Вилли Гарвин. За спиной он нес тюк, обмотанный одеялами, и в каждой руке — по четырехгаллонной пластиковой канистре с водой. Проходя мимо Модести, Вилли подмигнул ей, но, когда он приблизился к группе зомби, его лицо мгновенно приобрело устрашающее выражение.
Модести подхватила автомат охранника, затащила труп в комнату, положила на него свой лук, потом вышла и заперла дверь.
Колльер сидел на земле. Пятнадцать минут тянулись бесконечно долго. Столько времени требовалось Скиту Лоури, чтобы подготовить «сессну» к полету и ввернуть свечи.
Рядом сидели на корточках Танджи и его археологи. Они образовали кружок, и Колльер с Дайной были частью этого кружка. Колльер то и дело обводил взглядом их испуганные, бледные лица, стараясь сохранять при этом как можно более злобное выражение. Он знал, что должен чувствовать жалость к этим несчастным, но сил на это у него не было. Он пожалеет их позже. А сейчас самое главное — чтобы они сидели смирно и во всем подчинялись ему. Он с трудом сдерживал нетерпение и тревогу.
Рядом с ним, закутавшись в одеяло, прикорнула Дайна. Стив чувствовал, что она вся дрожит. Ему хотелось что-нибудь сказать ей, но говорить было нельзя. Никто не произнес ни слова после выхода из долины. Модести и Вилли помогали Скиту. Другим ничего не оставалось делать, только молча ждать.
Через пять минут, показавшихся Колльеру пятью неделями, Модести дотронулась до его плеча и показала на самолет. Люк «сессны» был уже открыт. Впервые нарушив молчание, чуть слышным шепотом Модести произнесла:
— Вы с Дайной садитесь рядом со Скитом.
Кивнув, Стив помог девушке подняться. Баки из-под воды и горючего, приготовленные на обратный полет, были уже вынесены из самолета. Даже пустые, они весили немало. Идя вместе с Дайной к люку, Колльер удивлялся тому, что Вилли удалось выгрузить их практически беззвучно. Скит Лоури уже сидел за, штурвалом. Он указал Колльеру на свободное место в маленькой кабине справа от себя.
Археологи толпой сгрудились внутри самолета. Именно толпой, подумалось Стиву. «Сессна» могла принять на борт одного пилота и пятерых пассажиров. А теперь пассажиров оказалось двенадцать. И тринадцатый — Скит. Чертовски тяжелый груз для такого небольшого самолета. До этого момента Колльер как-то не думал об этом. Сейчас он начал мучительно волноваться, удастся ли им вообще оторваться от земли. Конечно, должен быть какой-то запас грузоподъемности, но все-таки…
Он неуверенно посмотрел на археологов, спрессованных в кабине, как черви в банке у рыболова. Большой груз… Но Модести наверняка все обдумала и обсудила со Скитом Лоури, и к тому же Скит — один из лучших пилотов мира. Все должно быть нормально.
Чтобы археологи могли сесть, места не хватало, и они вынуждены были стоять пригнувшись. Стив услышал сзади щелчок закрываемого люка. Лоури сидел спокойно, глядя ничего не выражающими глазами в стекло прямо перед собой. Колльер нервничал, не понимая, почему он не запускает двигатель. Прошли еще две долгие минуты.
Скит Лоури наконец пошевелился и начал передвигать рычажки на передней панели.
Колльер чуть было не подпрыгнул от рева заработавшего двигателя. Он чувствовал, как рядом дрожит Дайна. Крепко сжав ее руку, Стив чуть не вывернул шею, стараясь увидеть Модести. Но взгляд его упирался в грязную рубашку парня, склонившегося прямо над ним в каких-нибудь шести дюймах. Скит все так же сидел, наблюдая за показаниями приборов. Ничего не происходило. Колльеру хотелось закричать. Ведь шум мотора все равно уже разнесся по всей долине. Охрана наверняка услышала его. Деликата, конечно, проснулся, и сейчас они все бегут сюда с автоматами в руках.
Скит Лоури искоса взглянул на него и сдержанно улыбнулся.
— Нужно прогреть двигатель, — объяснил он, стараясь перекричать рев мотора. — Ему надо как следует прогреться для перевозки такого груза, понимаешь?
Колльер кивнул, попытавшись улыбнуться в ответ. Прошло еще тридцать секунд. Скит Лоури снова начал манипулировать рычажками. Подпрыгивая на камнях, самолет двинулся вперед. Колльер глубоко выдохнул. Он не сводил глаз со взлетной полосы перед «сессной». Она была ровной, без препятствий. Такой полосы вполне достаточно для длинного разбега перед взлетом. Стив снова взглянул на пилота. Лицо Лоури, как всегда, было совершенно бесстрастным. Его профиль казался Стиву частью мрачного пейзажа пустынной ночи. Двигатель взревел еще громче, и Колльер подумал, что этим толчкам и прыжкам уже никогда не будет конца.
Он весь взмок. В самолете и без того было жарко, да еще эта невыносимая теснота. Со страхом представил себе, что будет, если «сессна» не сможет подняться в воздух. Наверное, они разобьются. Или просто остановятся? Или?..
Дайна воскликнула:
— Мы взлетели!
Только тут Стив заметил, что толчки уже прекратились. Взглянув вверх, он увидел сквозь стекло несколько звезд. Мысленно прочертив линию от верхнего края кабины до ближайшей звезды, Колльер понял, что самолет медленно набирает высоту.
Только минуты через три Скит Лоури позволил себе немного расслабиться. Посмотрев на Колльера, он неожиданно ухмыльнулся и крикнул:
— Хорошо, что все вы тут успели здорово похудеть!
Стиву показалось, что в груди у него ударил беззвучный взрыв. Ликующая, необузданная радость охватила его. Они на свободе! Деликата, Габриэль и мрачные алжирцы с автоматами остались внизу, прикованные к земле. Больше не будет мучений, пыток, угрозы гибели. Дайна, прижавшись к нему, колотила своим маленьким кулачком по его колену. Ее тоже переполняло счастье освобождения.
Колльер вновь оглянулся назад и крикнул:
— Модести!
Он все никак не мог ее увидеть. Скит Лоури коснулся его плеча. Когда Стив обернулся, летчик показал пальцем вниз и сказал:
— Нет. Они с Вилли пошли пешком.
— Что?! — Забыв, где находится, Колльер попытался вскочить на ноги, но Лоури удержал его на месте.
— Слишком тяжело, — почти кричал он, терпеливо объясняя все Стиву, будто непонятливому ученику. — Самое меньшее, два человека должны были остаться на земле. Я настаивал, чтобы остались четверо, но она на это ни за что не соглашалась. Бог ты мой, да нам надо скакать от счастья, что у нас не оказалось с собой лишней пачки сигарет.
Вне себя от бессильной ярости, Колльер завопил:
— Господи! Она же ранена!
Скит Лоури пожал плечами.
— Ну, это ведь не в первый раз, да и Вилли остался там с ней. — Летчик похлопал по нагрудному карману. — Так или иначе, но мне платит она. Она выписала мне чек на страничке из того чертова блокнота. И еще оставила указания для вас — что вам нужно сделать после посадки.
Весь дрожа, Колльер отшатнулся назад. Почувствовав боль, он скосил глаза и увидел, что Дайна судорожно вцепилась ногтями в его руку. Лицо ее исказилось. Она не смогла сдержать рыданий. Колльер осторожно притянул девушку к себе, прижал ее голову к своему плечу. Не в силах справиться с собой. Дайна колотила его кулачком по груди, с трудом выговаривая сквозь слезы:
— Да сколько можно? Стив, сколько же можно?
Колльер вздохнул и стал нежно гладить ее по голове, стараясь успокоить. Сам он не чувствовал уже ни гнева, ни протеста, осталась только пустота. Его губы были прямо над ее ухом. Бесконечно устало Стив прошептал:
— Я не знаю, милая.
Прошло полчаса с того момента, как «сессна скайвэгон» оторвалась от земли, и суматоха у входа в долину улеглась. Двое охранников унесли труп с взлетной полосы. Макуиртэр с фонарем в руке заглянул в топливный склад. Искать кого-либо и не пытались.
Деликата громко скомандовал что-то, и все другие голоса вмиг умолкли.
Наступила мертвая тишина.
Модести Блейз и Вилли Гарвин выбрались из узкой расщелины позади пещеры, в которой располагался склад. Они скрывались там все это время. За спиной Вилли по-прежнему был тюк, обмотанный одеялами, в руках — канистры с водой. В одеяла Гарвин завернул жестяной ящик из-под галет, в котором лежал весь паек, выданный заключённым на ужин, упакованный в полиэтиленовые пакеты. Еще там был большой, аккуратно свернутый кусок полиэтиленовой пленки, найденный Вилли два дня назад под кроватью профессора Танджи. Очевидно, пленка предназначалась для ручной сортировки драгоценных археологических находок и очистки их от песка и земли в первые дни раскопок.
Модести несла «шмайссер» и две бутылки с водой.
Она почувствовала неимоверное облегчение, когда звук двигателя «сессны» растаял в ночи. Наконец это бремя снято с их плеч. Теперь они с Вилли свободны в своих действиях.
Деликата наверняка уже связался по рации с Пристайном. Но это ее ничуть не беспокоило. Скит Лоури вел самолет не в Алжир. Он посадит его в аэропорту Танжера. И сразу же, прямо из аэропорта, Стив Колльер позвонит Тарранту в Лондон. И еще он позвонит министру юстиции Марокко.
На горе Танжер у Модести была вилла, и каждый год она проводила там какое-то время. С марокканским министром юстиции, сдержанным, интеллигентным человеком, Модести Блейз познакомилась еще тогда, когда он служил инспектором полиции в Танжере. И он никогда не был ее врагом, даже во времена Сети, потому что Модести избегала заводить неприятелей у порога собственного дома. Теперь же он стал ее другом, и другом могущественным.
Пристайн ничего не сможет сделать — ни со Скитом Лоури, ни со Стивом и Дайной, ни с археологами профессора Танджи.
Рука, сжимающая «шмайссер», болела все сильнее. Рана пульсировала. В другой руке Модести держала маленький фонарик, который оставил ей Скит Лоури. Вилли занимался погрузкой. Он поднял на тележку легкий тюк прорезиненной ткани, приготовленной для навеса, выбрал четыре длинные деревянные балки, уложил их крест-накрест. Добавил два мотка веревки и установил канистры с водой.
Взявшись за румпель, Вилли сдвинул тележку с места, и она плавно, бесшумно покатилась по каменистой почве. Легкая металлическая конструкция позволяла перевозить груз в две сотни фунтов. Модести выключила фонарик и пошла следом. Так, держась в тени скал, они прошли около мили. Наконец Вилли остановился и сказал:
— Пожалуй, здесь, Принцесса. Шуметь не буду.
— Отлично, Вилли-солнышко. Рука у меня действует не очень-то хорошо, но все же скажи, если надо будет помочь.
Модести повернулась спиной к ветру, сильному и холодному. Такой ветер всегда дует в пустыне по ночам. А днем здесь будет настоящая жаровня.
В пустыне различают три типа местности. Рег — это гладкие участки каменистой почвы. Бескрайний простор, покрытый песчаными дюнами, называется эргом. И еще встречаются полуразрушенные плато, изрезанные бесчисленными трещинами, где время и стихии, казалось, разверзли земную твердь. Такая местность носит название хамада.
Существует два известных маршрута для пересечения Сахары — путь Хоггара и путь Танезруфта. Первый ведет к северу, в Эль-Голеа, гористую, цветущую местность, невесть как очутившуюся посреди бескрайних песков пустыни, потом через Гардая и через Сахарский Атлас в Алжир.
Другой, западный, путь проходит в двухстах милях отсюда, через абсолютно голую равнину — рег — в Адрар, потом в Коломб-Бешар и через горы в Марокко.
Модести решила не пользоваться ни одним из этих привычных маршрутов. Там слишком легко устроить засаду. Неизвестно, до каких пределов простирается власть Пристайна, но, вероятнее всего, его агенты очень скоро начнут рыскать по обеим дорогам — двум узким полоскам, тянущимся через пустыню. По этим ниточкам новости бегут быстро, как по проводам. На пустынной дороге длиною в пятьсот миль двоих одиноких путников схватят без всякого труда.
Поэтому им придется нарушить железное правило путешественников в пустыне и не идти обычными путями. Вместо этого они направятся на северо-запад и пересекут путь Танезруфта. За ним на полторы сотни миль простирается рег. Потом тянутся громадные пространства хамады.
Человек, незнакомый с пустыней, вряд ли сможет пережить хотя бы сутки такого пути. Он не догадается, что нужно тщательно закрывать все тело для сохранения влаги, не сумеет извлечь воду из-под песка, не станет питаться ящерицами и саранчой, жевать жесткую траву под названием «дринн», служащую обычно пищей для верблюдов. Он не знает, что должен слизывать пот с тела своего товарища, чтобы добыть драгоценную соль, не сможет убить газель камнем, выпущенным из пращи, как это сделает Вилли при удобном случае.
Такой путник вряд ли запасется достаточным количеством пищи, потребление которой должно быть точно рассчитано на много дней вперед, и восемью галлонами воды в плотно закрытых, не допускающих испарения сосудах.
Такой путник вряд ли может надеяться пройти пешком эти полтораста миль. Но Вилли и Модести пройдут их.
Вилли Гарвин попросил:
— Поддержи-ка вот здесь. Принцесса.
Модести придерживала длинную деревянную балку, пока Вилли прибивал ее к горизонтальной стреле. Затем он крепко привязал веревку к середине другой балки, а свободный конец накинул сверху на длинную металлическую трубу.
После этого он растянул на тележке огромное квадратное полотнище и, продев веревки в отверстия вдоль верхнего и нижнего краев, прикрепил его к балкам. Он работал быстро, не останавливаясь ни на минуту, словно заранее обдумал каждое свое движение.
Свободные длинные концы веревок он свернул мотками и уложил на платформу тележки. Затем своим самодельным ножом отрезал несколько кусков от самого большого мотка. Модести не понимала, зачем он это делает. Ее бил озноб, и она чувствовала, что у нее поднимается температура.
Наконец он сказал:
— Ну вот, отлично. Посмотрим, что получилось.
Он забрался на платформу и потянул за одну из веревок. Тонкая металлическая стрела встала вертикально, и Вилли закрепил направляющие штанги. Две балки с натянутым на них полотнищем лежали у основания стрелы. Вилли протянул Модести руку, чтобы помочь ей подняться на тележку.
Потом, перебравшись через сложенные вещи, он склонился над штангой, к которой были привязаны концы веревок, приподнятой над поверхностью платформы на дюйм или два.
Модести услышала шуршание блока на конце стрелы. Большой квадратный парус начал подниматься на импровизированной мачте. Ветер моментально наполнил его, и тележка двинулась вперед. Вилли закричал:
— Боже! Хватай скорее румпель, Принцесса!
Модести бросилась вперед и вцепилась в румпель. Маленькое переднее колесо повернулось. Теперь курс был верен. Вилли за ее спиной то ругался как сапожник, то издавал крики радости, яростно сражаясь со всей массой веревочных концов, ослабляя одни, натягивая другие, стараясь, чтобы неуклюжий тяжелый парус удерживался строго по ветру.
Наконец Модести услышала его восторженный голос:
— Делаем двенадцать узлов, Принцесса! Ну, как посудина?
— Неплохо. Но тебе придется все время удерживать ее. — Модести взглянула на него через плечо. — Может, немного расшатать румпель, пусть слегка ерзает туда-сюда. Тогда, если налетим на камень, тележка не опрокинется.
— Пожалуй.
Вилли пробрался к ней, не выпуская из рук веревок. Тележка бежала по отполированной ветрами поверхности рега плавно и быстро. Конечно, следует опасаться слишком резких порывов ветра и следить за правильностью курса. Кроме этого, у них еще долго не должно быть никаких беспокойств — естественно, в том случае, если удача будет на их стороне и ветер не стихнет. Иногда в Сахаре случаются безветренные дни — примерно шесть из ста. Больше никаких препятствий на реге не будет. Все это пространство принадлежит им — от горизонта до горизонта. Плоское, ровное пространство. А потом, когда на равнине станут появляться песчаные дюны эрга, их грубая сухопутная яхта послужит им даже лучше любого грузовика. Их ждет феш-феш — настоящий кошмар для путешественников в пустыне. Феш-фешем зовутся участки, занесенные предательским мелким песком, в котором колеса застревают и крутятся вхолостую, так что грузовик может запросто утонуть в нем по самые оси. У тележки же нет ведущих колес, она идет под парусом и пролетит по феш-фешу так же легко, как и по гладкой поверхности рега.
Вилли осторожно расшатал румпель.
— Курс верный, Принцесса?
— Да. — У Модести был еще один необычный дар. Без звезд и компаса, даже с завязанными глазами, она безошибочно могла определить курс на любой местности. Модести взяла у Вилли нож, взглянула на небо и провела острием линию прямо на платформе. — Держи на Полярную звезду, и мы не собьемся с пути.