Страница:
— Я бы не стал связываться с Габриэлем в Панаме. А он знает, что имеет дело с Вилли?
— Вилли не уверен, но думает, что Габриэль мог догадаться.
— Каким образом?
— Вилли прикончил этих двух убийц.
— Ножом?
— Думаю, да. Он не вдавался в детали.
— Дела. — Таррант вздохнул и провел рукой по глазам. — Мы опаздываем на встречу с Ааронсоном.
— Полчаса большой роли не играют. Так, из Хитроу в Нью-Йорк — завтра в восемнадцать тридцать, потом на ДС-8 до Панама-Сити — в девятнадцать тридцать в субботу. — Модести захлопнула толстый справочник и включила двигатель.
— Послушаем, что скажет Ааронсон, и пообещаем ему предпринять поездку несколько позже, если вы никого другого не найдете.
— Вы собираетесь привезти девушку прямо в Англию? — спросил Таррант.
— Думаю, да. Здесь она будет в большей безопасности. Потом воспользуемся нашими старыми связями, чтобы выяснить намерения Габриэля.
— Ну а потом?
— Покончим с Габриэлем. — Она вдавила педаль акселератора. — Рано или поздно это придется сделать.
— О Бог ты мой, — простонал Колльер. — Я думал, все это уже позади.
— Не волнуйся, Стив. Тебя вовлекать не будем.
— Я имел в виду тебя. — На несколько секунд Колльер замолчал, пытаясь справиться с тягостным предчувствием неминуемой опасности. Ладони его стали влажными, сердце бешено колотилось. Наконец, кусая губы, он произнес: — Вы тут говорили, что в Панаме вам нужен кто-нибудь неизвестный, да?
Сэр Таррант повернулся к нему, удивленно вскинув брови.
— Но там же не будет никаких ремней безопасности, — мягко возразил он.
— Я это знаю! — отрезал Колльер. — Знаю так же хорошо, как и вы. Более того, я понимаю, что меня довольно легко напугать, и я не умею метать ножи в наемных убийц. Но если Модести нужен кто-нибудь, кто схватит девушку в охапку и помчится прочь, когда начнется заварушка, то лучшей, чем я, кандидатуры вы не найдете.
Модести бросила взгляд на Тарранта.
— Может быть, он и прав. Да и кое-какой опыт у него уже есть.
— Не напоминай мне об этом, — раздраженно бросил Колльер. — А то я ночью буду плохо спать. Постойте, у меня же нет панамской визы. Хотя у тебя, разумеется, найдется какой-нибудь крутой дружок, который мне изготовит фальшивые документы в самый короткий срок.
— Для въезда в Панаму виза не нужна. Но все равно мне надо позвонить Димплу Хейгу сегодня ночью и заказать документы для той девушки.
— Димпл Хейг, — эхом отозвался Колльер и вытер пот со лба. — Я так и знал. Помоги мне, Боже, чтобы я выглядел так же, как на фото в паспорте, после всего этого.
Модести улыбнулась ему в зеркальце.
— Раньше ты называл такие дела темными.
Через пять минут автомобиль подъехал к небольшому особняку с террасой на улице Бейсуотер-роуд. Когда Колльер помогал Модести выбраться из машины, он увидел темную фигуру на фоне белой парадной двери дома в самом конце вымощенной плитками дорожки.
В первую секунду он не поверил своим глазам. Фигура была неправдоподобно огромной и совершенно непропорциональной. Казалось, она не может принадлежать человеку. Но вот незнакомец поднял руку к дверному звонку, и Колльер понял, что зрение его не обманывает.
Человек был шести с половиной футов роста. Плечи такой ширины, что загораживают весь дверной проем, и туловище выглядит совершенно квадратным. Шея как будто вовсе отсутствует, голова огромная, а ноги так коротки, что трудно угадать, где же могут находиться колени. Зато руки длинные, как у гориллы.
Колльер замешкался, ощутив острое физическое отвращение к этому уроду, но сразу же устыдился своего чувства.
— Давайте я покажу дорогу, — спокойно предложил Таррант и первым пошел к дому.
Колльер взял Модести под руку, и они последовали за ним. Человек, стоявший у двери, повернулся и шагнул им навстречу. На нем был дорогой темный костюм, каким-то непонятным образом скрадывающий несуразность фигуры. Густые рыжеватые волосы обрамляли неестественно крупное, с грубыми чертами лицо.
Незнакомец с легким поклоном обратился к Тарранту:
— Вы мистер Ааронсон?
Вопрос был задан безупречно вежливым тоном. Низкий приятный голос, казалось принадлежавший прекрасно воспитанному, интеллигентному и уверенному в себе человеку, совершенно не соответствовал гротескной внешности его обладателя.
— К сожалению, нет, — ответил Таррант. — Я собирался нанести ему визит.
— Я тоже, — ответил человек-гора. — Но, похоже, его нет дома. — Его глаза без всякого интереса скользнули по Модести и Колльеру. — Я звонил уже четыре раза. Да и света не видно.
— Он был дома, когда я звонил, примерно четверть часа назад, — нахмурился Таррант. — И должен был ждать нас.
— Я полагал, что и меня он тоже должен ждать, — с некоторым раздражением произнес незнакомец.
— Может, он просто вышел на минутку и сейчас вернется, — стараясь говорить как можно беспечнее, предположил Колльер.
Огромный человек взглянул на него и усмехнулся.
— Возможно, вы и правы. Но у меня нет никакой возможности дожидаться его, и если вы меня извините…
Им пришлось посторониться, чтобы пропустить этого гиганта. Напоследок Таррант спросил:
— Как сказать Ааронсону, кто приходил?
— Армитаж из Британского музея. Будьте любезны, передайте ему, что я завтра позвоню. Всего доброго. — Он направился вниз по дорожке, неся свое громоздкое тело с поразительной легкостью. Выйдя из ворот, он свернул на центральную улицу.
— Какие крупные знакомые у вашего друга Ааронсона. — С этими словами Колльер подошел ближе к двери. — Конечно, я поступаю не очень красиво, но, думаю, ситуация сейчас позволяет. — Он наклонился, откинул крышку почтового ящика и заглянул в щель. — Ага! Кто-нибудь еще хочет полюбоваться видом из почтового ящика? — Он выпрямился и увидел, что Модести медленно идет по дорожке, стараясь проследить за Армитажем.
Вернувшись, она обратилась к Тарранту:
— Вы его не знаете? Хотя бы по описанию?
— Нет. — Таррант в упор взглянул на нее. — Почему вы спрашиваете?
Девушка слегка пожала плечами.
— Я не уверена… Позвони-ка, Стив.
— Наш приятель из Британского музея делал это четыре раза.
— Это он так сказал. Давай не будем спорить, хорошо, милый?
Колльер нажал на кнопку. Приложив ухо к двери, он услышал звонок, прозвучавший где-то в глубине.
— Можно подумать, что он живет в задней части дома. Поэтому отсюда и не видно света…
— Там он и живет, — подтвердил Таррант. — Звонок слышно?
— Да.
— Ну-ка, минутку, Стив. — Модести подошла ближе. — Да это всего лишь стандартный английский замок, — отметила она, проводя рукой по косяку двери. — Так, хорошо, толкни ее.
Колльер толкнул, и дверь распахнулась. Он уставился на Модести, прячущую обратно в сумочку тонкую полоску целлулоида.
— Этого делать нельзя!
— Ну, мой поступок не назовешь даже мелким хулиганством, не говоря уже о чем-то более серьезном. — Она посмотрела на Тарранта. — Доктор Ааронсон не будет возражать, если мы подождем его прямо в доме?
— Поскольку дверь уже открыта, пожалуй, мы можем так и сделать, — согласился Таррант.
Он провел их в прихожую. Где-то наверху, в задней части дома, виднелся свет. В конце длинного коридора откуда-то тоже пробивались полоски света. Колльер закрыл парадную дверь. Таррант повернул выключатель. Вспыхнули сдвоенные лампы на массивных кованых подставках, осветив устланный коврами холл.
— Вот тут его кабинет. — Таррант показал на дверь справа. — Думаю, нам лучше пройти в гостиную. — Он двинулся вперед, но, дойдя до конца холла, вдруг резко остановился.
Здесь вправо и вверх уходила лестница. А на ее нижних ступеньках, раскинув ноги, лицом вниз лежал невысокий седой человек в потрепанном сером костюме. Его шея была неестественно вывернута. Разбитые очки валялись рядом.
Колльера охватил озноб.
— О Боже… — пробормотал он.
Таррант наклонился, осторожно приподнял лежащего за руку, посмотрел на его лицо, потом так же осторожно опустил.
— Да, это Ааронсон.
Модести, встав на колени, с сосредоточенным видом принялась ощупывать шею пострадавшего. Секунд через десять она взглянула на Тарранта и печально покачала головой.
Колльер вдруг ощутил приступ необъяснимого раздражения. Час назад все было так прекрасно. Но неприятности так и липнут к ней. У нее просто дар усложнять жизнь себе и всем остальным. Завтра они как сумасшедшие помчатся куда-то в Панаму. И, как будто ей все еще не хватает острых ощущений, она принимается обследовать сонную артерию человека, только что свалившегося с лестницы и разбившегося насмерть. Хотя никто ее об этом не просил.
— Не думаешь же ты, что он может быть жив со сломанной шеей, а? — прорычал Колльер.
— Просто нужно было удостовериться, — мягко, успокаивающе ответила девушка, стараясь погасить раздражение Стива.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы извиниться.
— Прости меня. Все это так ужасно…
Таррант стоял неподвижно, засунув руки в карманы, даже не пытаясь скрыть охватившего его горя…
— Я знал, что у него бывает плохо с сердцем, — ни на кого не глядя, сказал он. Потом посмотрел наверх. — А может, он просто упал. Он никогда не отличался особенной ловкостью.
— Простите нас. — Модести встала и дотронулась до его руки.
Испытывая стыд за свою несдержанность, Колльер вспомнил, что погибший был старинным другом Тарранта. Наверное, у него не так уж и много по-настоящему близких людей. Жена Тарранта умерла уже много лет назад, двое их сыновей погибли во время войны.
— Кому нужно позвонить? — тихо спросил Колльер.
Таррант посмотрел на него.
— Пока никому. Я все сам сделаю, когда вы уйдете. — Он повернулся к Модести. — Садитесь в машину и тихонько сматывайтесь отсюда. А я здесь все улажу.
Она кивнула и снова повторила:
— Простите.
Таррант бережно взял ее руку и быстро поцеловал пальцы.
— Ничего. Будьте осторожны. Пожалуйста.
— Я всегда осторожна. — Она подхватила Колльера под руку. Не успели они отойти и на два шага, как Модести обернулась и посмотрела вновь на Тарранта. — Так, просто для порядка, — медленно проговорила она, — попытайтесь связаться завтра с Британским музеем. Поинтересуйтесь, работает ли у них некий мистер Армитаж.
Глава 5
— Вилли не уверен, но думает, что Габриэль мог догадаться.
— Каким образом?
— Вилли прикончил этих двух убийц.
— Ножом?
— Думаю, да. Он не вдавался в детали.
— Дела. — Таррант вздохнул и провел рукой по глазам. — Мы опаздываем на встречу с Ааронсоном.
— Полчаса большой роли не играют. Так, из Хитроу в Нью-Йорк — завтра в восемнадцать тридцать, потом на ДС-8 до Панама-Сити — в девятнадцать тридцать в субботу. — Модести захлопнула толстый справочник и включила двигатель.
— Послушаем, что скажет Ааронсон, и пообещаем ему предпринять поездку несколько позже, если вы никого другого не найдете.
— Вы собираетесь привезти девушку прямо в Англию? — спросил Таррант.
— Думаю, да. Здесь она будет в большей безопасности. Потом воспользуемся нашими старыми связями, чтобы выяснить намерения Габриэля.
— Ну а потом?
— Покончим с Габриэлем. — Она вдавила педаль акселератора. — Рано или поздно это придется сделать.
— О Бог ты мой, — простонал Колльер. — Я думал, все это уже позади.
— Не волнуйся, Стив. Тебя вовлекать не будем.
— Я имел в виду тебя. — На несколько секунд Колльер замолчал, пытаясь справиться с тягостным предчувствием неминуемой опасности. Ладони его стали влажными, сердце бешено колотилось. Наконец, кусая губы, он произнес: — Вы тут говорили, что в Панаме вам нужен кто-нибудь неизвестный, да?
Сэр Таррант повернулся к нему, удивленно вскинув брови.
— Но там же не будет никаких ремней безопасности, — мягко возразил он.
— Я это знаю! — отрезал Колльер. — Знаю так же хорошо, как и вы. Более того, я понимаю, что меня довольно легко напугать, и я не умею метать ножи в наемных убийц. Но если Модести нужен кто-нибудь, кто схватит девушку в охапку и помчится прочь, когда начнется заварушка, то лучшей, чем я, кандидатуры вы не найдете.
Модести бросила взгляд на Тарранта.
— Может быть, он и прав. Да и кое-какой опыт у него уже есть.
— Не напоминай мне об этом, — раздраженно бросил Колльер. — А то я ночью буду плохо спать. Постойте, у меня же нет панамской визы. Хотя у тебя, разумеется, найдется какой-нибудь крутой дружок, который мне изготовит фальшивые документы в самый короткий срок.
— Для въезда в Панаму виза не нужна. Но все равно мне надо позвонить Димплу Хейгу сегодня ночью и заказать документы для той девушки.
— Димпл Хейг, — эхом отозвался Колльер и вытер пот со лба. — Я так и знал. Помоги мне, Боже, чтобы я выглядел так же, как на фото в паспорте, после всего этого.
Модести улыбнулась ему в зеркальце.
— Раньше ты называл такие дела темными.
Через пять минут автомобиль подъехал к небольшому особняку с террасой на улице Бейсуотер-роуд. Когда Колльер помогал Модести выбраться из машины, он увидел темную фигуру на фоне белой парадной двери дома в самом конце вымощенной плитками дорожки.
В первую секунду он не поверил своим глазам. Фигура была неправдоподобно огромной и совершенно непропорциональной. Казалось, она не может принадлежать человеку. Но вот незнакомец поднял руку к дверному звонку, и Колльер понял, что зрение его не обманывает.
Человек был шести с половиной футов роста. Плечи такой ширины, что загораживают весь дверной проем, и туловище выглядит совершенно квадратным. Шея как будто вовсе отсутствует, голова огромная, а ноги так коротки, что трудно угадать, где же могут находиться колени. Зато руки длинные, как у гориллы.
Колльер замешкался, ощутив острое физическое отвращение к этому уроду, но сразу же устыдился своего чувства.
— Давайте я покажу дорогу, — спокойно предложил Таррант и первым пошел к дому.
Колльер взял Модести под руку, и они последовали за ним. Человек, стоявший у двери, повернулся и шагнул им навстречу. На нем был дорогой темный костюм, каким-то непонятным образом скрадывающий несуразность фигуры. Густые рыжеватые волосы обрамляли неестественно крупное, с грубыми чертами лицо.
Незнакомец с легким поклоном обратился к Тарранту:
— Вы мистер Ааронсон?
Вопрос был задан безупречно вежливым тоном. Низкий приятный голос, казалось принадлежавший прекрасно воспитанному, интеллигентному и уверенному в себе человеку, совершенно не соответствовал гротескной внешности его обладателя.
— К сожалению, нет, — ответил Таррант. — Я собирался нанести ему визит.
— Я тоже, — ответил человек-гора. — Но, похоже, его нет дома. — Его глаза без всякого интереса скользнули по Модести и Колльеру. — Я звонил уже четыре раза. Да и света не видно.
— Он был дома, когда я звонил, примерно четверть часа назад, — нахмурился Таррант. — И должен был ждать нас.
— Я полагал, что и меня он тоже должен ждать, — с некоторым раздражением произнес незнакомец.
— Может, он просто вышел на минутку и сейчас вернется, — стараясь говорить как можно беспечнее, предположил Колльер.
Огромный человек взглянул на него и усмехнулся.
— Возможно, вы и правы. Но у меня нет никакой возможности дожидаться его, и если вы меня извините…
Им пришлось посторониться, чтобы пропустить этого гиганта. Напоследок Таррант спросил:
— Как сказать Ааронсону, кто приходил?
— Армитаж из Британского музея. Будьте любезны, передайте ему, что я завтра позвоню. Всего доброго. — Он направился вниз по дорожке, неся свое громоздкое тело с поразительной легкостью. Выйдя из ворот, он свернул на центральную улицу.
— Какие крупные знакомые у вашего друга Ааронсона. — С этими словами Колльер подошел ближе к двери. — Конечно, я поступаю не очень красиво, но, думаю, ситуация сейчас позволяет. — Он наклонился, откинул крышку почтового ящика и заглянул в щель. — Ага! Кто-нибудь еще хочет полюбоваться видом из почтового ящика? — Он выпрямился и увидел, что Модести медленно идет по дорожке, стараясь проследить за Армитажем.
Вернувшись, она обратилась к Тарранту:
— Вы его не знаете? Хотя бы по описанию?
— Нет. — Таррант в упор взглянул на нее. — Почему вы спрашиваете?
Девушка слегка пожала плечами.
— Я не уверена… Позвони-ка, Стив.
— Наш приятель из Британского музея делал это четыре раза.
— Это он так сказал. Давай не будем спорить, хорошо, милый?
Колльер нажал на кнопку. Приложив ухо к двери, он услышал звонок, прозвучавший где-то в глубине.
— Можно подумать, что он живет в задней части дома. Поэтому отсюда и не видно света…
— Там он и живет, — подтвердил Таррант. — Звонок слышно?
— Да.
— Ну-ка, минутку, Стив. — Модести подошла ближе. — Да это всего лишь стандартный английский замок, — отметила она, проводя рукой по косяку двери. — Так, хорошо, толкни ее.
Колльер толкнул, и дверь распахнулась. Он уставился на Модести, прячущую обратно в сумочку тонкую полоску целлулоида.
— Этого делать нельзя!
— Ну, мой поступок не назовешь даже мелким хулиганством, не говоря уже о чем-то более серьезном. — Она посмотрела на Тарранта. — Доктор Ааронсон не будет возражать, если мы подождем его прямо в доме?
— Поскольку дверь уже открыта, пожалуй, мы можем так и сделать, — согласился Таррант.
Он провел их в прихожую. Где-то наверху, в задней части дома, виднелся свет. В конце длинного коридора откуда-то тоже пробивались полоски света. Колльер закрыл парадную дверь. Таррант повернул выключатель. Вспыхнули сдвоенные лампы на массивных кованых подставках, осветив устланный коврами холл.
— Вот тут его кабинет. — Таррант показал на дверь справа. — Думаю, нам лучше пройти в гостиную. — Он двинулся вперед, но, дойдя до конца холла, вдруг резко остановился.
Здесь вправо и вверх уходила лестница. А на ее нижних ступеньках, раскинув ноги, лицом вниз лежал невысокий седой человек в потрепанном сером костюме. Его шея была неестественно вывернута. Разбитые очки валялись рядом.
Колльера охватил озноб.
— О Боже… — пробормотал он.
Таррант наклонился, осторожно приподнял лежащего за руку, посмотрел на его лицо, потом так же осторожно опустил.
— Да, это Ааронсон.
Модести, встав на колени, с сосредоточенным видом принялась ощупывать шею пострадавшего. Секунд через десять она взглянула на Тарранта и печально покачала головой.
Колльер вдруг ощутил приступ необъяснимого раздражения. Час назад все было так прекрасно. Но неприятности так и липнут к ней. У нее просто дар усложнять жизнь себе и всем остальным. Завтра они как сумасшедшие помчатся куда-то в Панаму. И, как будто ей все еще не хватает острых ощущений, она принимается обследовать сонную артерию человека, только что свалившегося с лестницы и разбившегося насмерть. Хотя никто ее об этом не просил.
— Не думаешь же ты, что он может быть жив со сломанной шеей, а? — прорычал Колльер.
— Просто нужно было удостовериться, — мягко, успокаивающе ответила девушка, стараясь погасить раздражение Стива.
Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы извиниться.
— Прости меня. Все это так ужасно…
Таррант стоял неподвижно, засунув руки в карманы, даже не пытаясь скрыть охватившего его горя…
— Я знал, что у него бывает плохо с сердцем, — ни на кого не глядя, сказал он. Потом посмотрел наверх. — А может, он просто упал. Он никогда не отличался особенной ловкостью.
— Простите нас. — Модести встала и дотронулась до его руки.
Испытывая стыд за свою несдержанность, Колльер вспомнил, что погибший был старинным другом Тарранта. Наверное, у него не так уж и много по-настоящему близких людей. Жена Тарранта умерла уже много лет назад, двое их сыновей погибли во время войны.
— Кому нужно позвонить? — тихо спросил Колльер.
Таррант посмотрел на него.
— Пока никому. Я все сам сделаю, когда вы уйдете. — Он повернулся к Модести. — Садитесь в машину и тихонько сматывайтесь отсюда. А я здесь все улажу.
Она кивнула и снова повторила:
— Простите.
Таррант бережно взял ее руку и быстро поцеловал пальцы.
— Ничего. Будьте осторожны. Пожалуйста.
— Я всегда осторожна. — Она подхватила Колльера под руку. Не успели они отойти и на два шага, как Модести обернулась и посмотрела вновь на Тарранта. — Так, просто для порядка, — медленно проговорила она, — попытайтесь связаться завтра с Британским музеем. Поинтересуйтесь, работает ли у них некий мистер Армитаж.
Глава 5
Дайна Пилгрим лежала в постели, укрывшись одной простыней, одетая в ночную рубашку, которую ей купил Вилли Гарвин. В ней было удобно, и Вилли сказал, что она розового цвета. Все вещи, которые Вилли покупал для нее, были в самый раз. Поэтому Дайна решила, что Гарвин обладает большим опытом в выборе женских вещей. За три дня, которые они уже провели здесь, девушка хорошо изучила небольшой коттедж. Теперь она уверенно ориентировалась в расположении комнат и безошибочно находила нужную вещь. Шок, вызванный гибелью Джуди, понемногу проходил. Большая заслуга в этом принадлежала конечно же Вилли Гарвину. Вилли не пытался утешать ее, однако само его присутствие влияло на Дайну самым благотворным образом.
Если слепота девушки и вызывала у него жалость, то он никогда не выказывал ее, хотя и не избегал этой темы. И Дайна испытывала к нему благодарность за это. Вилли был очень тактичен даже в простой болтовне о том о сем. Когда она говорила о Бальбоа, он не спрашивал, видела ли она там сады, а интересовался, чувствовала ли она их аромат.
Коттедж представлял собой одноэтажное строение с остроконечной крышей и толстыми глинобитными стенами. Он стоял в нескольких милях от трансамериканской трассы, рядом с грунтовой дорогой, скрытый со всех сторон деревьями. Принадлежал коттедж англичанину — местному представителю лондонской фирмы, занимавшейся импортом черепаховых панцирей и жемчуга. Сейчас он и его жена уехали в трехмесячный отпуск, и дом пустовал. Вилли Гарвин снял его. В доме была спальня, просторная гостиная, кухня и маленький кабинет. Вилли спал в кабинете, на походной койке.
Из дома он выходил только однажды, в самое первое утро, и с тех пор не пользовался старым «понтиаком», стоящим в гараже за домом. В тот раз он надел простую крестьянскую одежду, купленную у старьевщика в порту Пуэрто-де-Чоррера, и отправился в город, а через четыре часа вернулся с одеждой, туалетными принадлежностями и косметикой для Дайны и запасом продуктов, которого должно было хватить дней на десять. Еще купил фотокамеру «Поляроид». И все эти четыре часа он испытывал мучительное беспокойство за Дайну.
К коттеджу было подведено электричество, имелись холодильник и телефон. Но Вилли не стал звонить оттуда в Лондон, потому что на телефонной станции проще простого было бы перехватить разговор. Он объяснил девушке, что, имея нужные связи, можно купить у телефонистов любую информацию об интересующем вас звонке долларов за десять.
«Понтиак» был оборудован особым радио. Каждый вечер, ровно в шесть часов, Вилли выводил машину из гаража и что-то делал, сидя в ней. Сегодня, когда он вернулся. Дайна поняла, что он чем-то обрадован, еще до того, как Вилли сообщил ей, что Модести Блейз прибудет в Панаму не позднее, чем через два-три дня.
Модести Блейз. Вилли мало рассказывал о ней. Дайне все еще казалось удивительным, что друг Вилли, который должен прилететь из Лондона, чтобы спасти ее, — всего лишь молодая женщина. Еще более странным было то, что Гарвин, похоже, привык подчиняться ей. Когда Дайна спросила его об этом, Вилли коротко ответил:
— Просто она в этом деле лучше, чем я. Вообще лучше, чем кто-либо.
Было уже за полночь, но Вилли все еще не ложился, занимаясь в гостиной какими-то своими делами. Чувствительный слух Дайны улавливал его движения, иногда он что-то тихонько насвистывал, как бы про себя, не отвлекаясь от того, что делал.
Дайна Пилгрим откинула простыню и, сев на постели, протянула руку к халату, лежащему на стуле у кровати. Через несколько секунд она открыла дверь в гостиную и вошла.
Вилли Гарвин поднял глаза и увидел девушку, стоящую перед ним в уже знакомой позе. Она чуть склонила голову, глядя куда-то в сторону, а на лице застыло напряженное внимание и готовность слушать. Он заметил, что Дайна покрасила губы, и получилось это у нее немного неровно.
— Тебе уже пора спать. Или что-нибудь хочешь, милая?
— Да нет. Просто чувствую какое-то беспокойство.
— Это из-за жары.
— Да, конечно. Я в этом уверена. Не хотите чашечку кофе, Вилли?
— С удовольствием.
Он не сказал, что приготовит кофе сам, и не бросился помогать, просто быстро оглядел комнату, желая убедиться, что все находится на своих местах. Дайна улыбнулась ему и прошла через комнату в кухню.
Когда три дня назад девушка впервые вошла в коттедж, она сразу же принялась тщательно его обследовать, медленно переходя с места на место и время от времени коротко, едва слышно посвистывая. Поэтому ее слух натренировался так, что мог уловить даже слабый звук, отраженный окружающими предметами. Эта ее способность восхищала Вилли. А сейчас, глядя ей вслед, он ощутил острый приступ жалости. Представить вечную слепоту так же невозможно, как постичь бесконечность Вселенной. Вилли закрыл глаза и попытался вообразить, что больше никогда в жизни не сможет их открыть.
Он слышал, как Дайна на кухне открыла холодильник, потом поставила кастрюлю на плиту. Когда все вещи находились на своих местах, она легко с ними управлялась. И Вилли старался всегда быть аккуратным.
— Почему вы прекратили работать? — крикнула девушка из кухни. — Весь последний час вы что-то старательно скребли.
— Просто задумался, — ответил Вилли и, открыв глаза, посмотрел на перламутровый шарик, зажатый в его пальцах. — У тебя не уши, а радары.
— Такие же большие?
— Каким-то образом тебе удалось их уменьшить.
Перед Вилли на столе лежали несколько надфилей для ювелирной работы, плоских, треугольных, с крупной и мелкой насадкой, нож Стенли, наждачная бумага, рубиновый порошок, кусочки замши и цейсовские линзы.
Вилли взял в руки нож и снова стал скрести жемчужину, стараясь придать ей идеальную сферическую форму. В комнату вошла Дайна, неся две чашки кофе. Поставив их на стол, девушка села напротив Вилли.
— Спасибо, милая.
— Что вы тут делаете, Вилли?
— Обтачиваю жемчужину. Правда, она еще не совсем созрела. Я просто тренируюсь.
— Тренируетесь в чем?
— Ну, большинство жемчужин нуждаются в специальной обработке, будь они круглыми, в виде капли или какой-нибудь неправильной формы. Частенько их портят пятнышки, шишечки, неодинаковая окраска по поверхности. Но жемчужина в принципе похожа на луковицу. У нее так же много слоев. Иногда можно взять ничем не примечательный экземпляр весом в сорок пять гран и выскрести из него тридцатипятиграновую красавицу. Но это не так-то просто сделать. Если чуть-чуть ошибешься, вместо тысячефунтовой жемчужины в руках может остаться лишь пыль.
Девушка тихонько засмеялась.
— Скажите еще раз «тысячефунтовой».
— Зачем?
— Как здорово. Вы же имеете в виду фунты стерлингов, да?
— М-да. Больше так говорить не буду.
— О'кей. — Дайна отхлебнула кофе. — Вы любите жемчуг, Вилли?
— Больше, чем драгоценные камни. Что-то в нем есть особенное. Жемчужины — как живые существа.
— И вы их коллекционируете?
— Собираю, чтобы чем-то занять время. В Палато мне хотелось найти две или три штучки особой формы. Мне повезло. Но все равно нужна еще одна, примерно на сорок гран.
Девушка помолчала, слушая, как он работает. Вдруг она удивилась, почему же ее не волнует тот факт, что она официально считается погибшей. Только Вилли Гарвин и Модести Блейз знали, что она жива. Еще Лучо, но тот будет молчать. И Габриэль.
Габриэль представлялся ей каким-то полуреальным, но опасным существом. То, что Вилли Гарвин не хотел рисковать даже в мелочах, когда дело касалось Габриэля, казалось самым устрашающим. Дайна уже прекратила ломать голову, зачем она понадобилась этому Габриэлю. Странно, но ей просто не хотелось думать об этом. Весь мир с населяющими его людьми неожиданно сократился для нее до размеров маленького заброшенного коттеджа, где не было никого, кроме Вилли Гарвина, и, как ни странно, этот мир ей нравился. После шока и ужаса, в которые ввергло ее убийство сестры, такая жизнь давала ей возможность понемногу прийти в себя.
Приедет Модести Блейз и возьмет ее с собой в Лондон. Дайна согласилась отправиться туда, потому что Вилли считал это самым лучшим выходом. Паспорт Дайны пропал. Но Вилли сказал ей, что тут не о чем беспокоиться.
Она услышала, как скрипнул его стул. Затем Вилли предложил:
— Сигарету?
— Спасибо.
Девушка протянула руку, Вилли осторожно вложил в ее пальцы зажженную сигарету и возобновил работу. Дайна спросила:
— Модести — ваша девушка, Вилли?
— Она мой друг. И я работаю на нее.
По его голосу девушка поняла, что Вилли улыбнулся.
— В качестве кого?
— Это долгая история. Как-нибудь я ее тебе расскажу.
— Расскажите сегодня.
— Уже слишком поздно.
Дайна твердо сказала:
— Тогда завтра. Обещайте.
— Ну хорошо. Завтра.
Вилли Гарвин прекратил скрести и с удивлением посмотрел на Дайну. Недовольное выражение, появившееся на ее лице, медленно уступило место спокойной уверенности. Разумеется, Дайна была только молоденькой девушкой, очень хрупкой и во многих отношениях совершенно беспомощной, но иногда в ней чувствовалась какая-то необыкновенная сила.
Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.
— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.
— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…
— Что такое?
— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.
Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.
Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.
— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!
— Но как же?..
— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.
Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.
— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.
— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.
— Ценная?
— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.
— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.
— Ты приносишь мне удачу, милая.
— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.
Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:
— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.
— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.
— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.
Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.
— Ну а когда же вы изволите лечь?
— Как только вымою чашки и все здесь приберу.
Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.
— Что такое?
— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.
— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.
— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.
Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.
— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.
Дайна опустила руки.
— Голубые глаза и светлые волосы?
— Верно. Откуда ты узнала?
— Мне часто удается угадывать.
Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:
— Люби меня, Вилли.
Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:
— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!
— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.
— Нет, но…
— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.
Вилли тихо выругался:
— Черт побери, нет!
— Тогда что же?
— Я… о Боже… я не знаю!
Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.
— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?
После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:
— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.
— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.
Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.
— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.
— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.
Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.
Она спросила:
— Почему ты не выключил свет?
Если слепота девушки и вызывала у него жалость, то он никогда не выказывал ее, хотя и не избегал этой темы. И Дайна испытывала к нему благодарность за это. Вилли был очень тактичен даже в простой болтовне о том о сем. Когда она говорила о Бальбоа, он не спрашивал, видела ли она там сады, а интересовался, чувствовала ли она их аромат.
Коттедж представлял собой одноэтажное строение с остроконечной крышей и толстыми глинобитными стенами. Он стоял в нескольких милях от трансамериканской трассы, рядом с грунтовой дорогой, скрытый со всех сторон деревьями. Принадлежал коттедж англичанину — местному представителю лондонской фирмы, занимавшейся импортом черепаховых панцирей и жемчуга. Сейчас он и его жена уехали в трехмесячный отпуск, и дом пустовал. Вилли Гарвин снял его. В доме была спальня, просторная гостиная, кухня и маленький кабинет. Вилли спал в кабинете, на походной койке.
Из дома он выходил только однажды, в самое первое утро, и с тех пор не пользовался старым «понтиаком», стоящим в гараже за домом. В тот раз он надел простую крестьянскую одежду, купленную у старьевщика в порту Пуэрто-де-Чоррера, и отправился в город, а через четыре часа вернулся с одеждой, туалетными принадлежностями и косметикой для Дайны и запасом продуктов, которого должно было хватить дней на десять. Еще купил фотокамеру «Поляроид». И все эти четыре часа он испытывал мучительное беспокойство за Дайну.
К коттеджу было подведено электричество, имелись холодильник и телефон. Но Вилли не стал звонить оттуда в Лондон, потому что на телефонной станции проще простого было бы перехватить разговор. Он объяснил девушке, что, имея нужные связи, можно купить у телефонистов любую информацию об интересующем вас звонке долларов за десять.
«Понтиак» был оборудован особым радио. Каждый вечер, ровно в шесть часов, Вилли выводил машину из гаража и что-то делал, сидя в ней. Сегодня, когда он вернулся. Дайна поняла, что он чем-то обрадован, еще до того, как Вилли сообщил ей, что Модести Блейз прибудет в Панаму не позднее, чем через два-три дня.
Модести Блейз. Вилли мало рассказывал о ней. Дайне все еще казалось удивительным, что друг Вилли, который должен прилететь из Лондона, чтобы спасти ее, — всего лишь молодая женщина. Еще более странным было то, что Гарвин, похоже, привык подчиняться ей. Когда Дайна спросила его об этом, Вилли коротко ответил:
— Просто она в этом деле лучше, чем я. Вообще лучше, чем кто-либо.
Было уже за полночь, но Вилли все еще не ложился, занимаясь в гостиной какими-то своими делами. Чувствительный слух Дайны улавливал его движения, иногда он что-то тихонько насвистывал, как бы про себя, не отвлекаясь от того, что делал.
Дайна Пилгрим откинула простыню и, сев на постели, протянула руку к халату, лежащему на стуле у кровати. Через несколько секунд она открыла дверь в гостиную и вошла.
Вилли Гарвин поднял глаза и увидел девушку, стоящую перед ним в уже знакомой позе. Она чуть склонила голову, глядя куда-то в сторону, а на лице застыло напряженное внимание и готовность слушать. Он заметил, что Дайна покрасила губы, и получилось это у нее немного неровно.
— Тебе уже пора спать. Или что-нибудь хочешь, милая?
— Да нет. Просто чувствую какое-то беспокойство.
— Это из-за жары.
— Да, конечно. Я в этом уверена. Не хотите чашечку кофе, Вилли?
— С удовольствием.
Он не сказал, что приготовит кофе сам, и не бросился помогать, просто быстро оглядел комнату, желая убедиться, что все находится на своих местах. Дайна улыбнулась ему и прошла через комнату в кухню.
Когда три дня назад девушка впервые вошла в коттедж, она сразу же принялась тщательно его обследовать, медленно переходя с места на место и время от времени коротко, едва слышно посвистывая. Поэтому ее слух натренировался так, что мог уловить даже слабый звук, отраженный окружающими предметами. Эта ее способность восхищала Вилли. А сейчас, глядя ей вслед, он ощутил острый приступ жалости. Представить вечную слепоту так же невозможно, как постичь бесконечность Вселенной. Вилли закрыл глаза и попытался вообразить, что больше никогда в жизни не сможет их открыть.
Он слышал, как Дайна на кухне открыла холодильник, потом поставила кастрюлю на плиту. Когда все вещи находились на своих местах, она легко с ними управлялась. И Вилли старался всегда быть аккуратным.
— Почему вы прекратили работать? — крикнула девушка из кухни. — Весь последний час вы что-то старательно скребли.
— Просто задумался, — ответил Вилли и, открыв глаза, посмотрел на перламутровый шарик, зажатый в его пальцах. — У тебя не уши, а радары.
— Такие же большие?
— Каким-то образом тебе удалось их уменьшить.
Перед Вилли на столе лежали несколько надфилей для ювелирной работы, плоских, треугольных, с крупной и мелкой насадкой, нож Стенли, наждачная бумага, рубиновый порошок, кусочки замши и цейсовские линзы.
Вилли взял в руки нож и снова стал скрести жемчужину, стараясь придать ей идеальную сферическую форму. В комнату вошла Дайна, неся две чашки кофе. Поставив их на стол, девушка села напротив Вилли.
— Спасибо, милая.
— Что вы тут делаете, Вилли?
— Обтачиваю жемчужину. Правда, она еще не совсем созрела. Я просто тренируюсь.
— Тренируетесь в чем?
— Ну, большинство жемчужин нуждаются в специальной обработке, будь они круглыми, в виде капли или какой-нибудь неправильной формы. Частенько их портят пятнышки, шишечки, неодинаковая окраска по поверхности. Но жемчужина в принципе похожа на луковицу. У нее так же много слоев. Иногда можно взять ничем не примечательный экземпляр весом в сорок пять гран и выскрести из него тридцатипятиграновую красавицу. Но это не так-то просто сделать. Если чуть-чуть ошибешься, вместо тысячефунтовой жемчужины в руках может остаться лишь пыль.
Девушка тихонько засмеялась.
— Скажите еще раз «тысячефунтовой».
— Зачем?
— Как здорово. Вы же имеете в виду фунты стерлингов, да?
— М-да. Больше так говорить не буду.
— О'кей. — Дайна отхлебнула кофе. — Вы любите жемчуг, Вилли?
— Больше, чем драгоценные камни. Что-то в нем есть особенное. Жемчужины — как живые существа.
— И вы их коллекционируете?
— Собираю, чтобы чем-то занять время. В Палато мне хотелось найти две или три штучки особой формы. Мне повезло. Но все равно нужна еще одна, примерно на сорок гран.
Девушка помолчала, слушая, как он работает. Вдруг она удивилась, почему же ее не волнует тот факт, что она официально считается погибшей. Только Вилли Гарвин и Модести Блейз знали, что она жива. Еще Лучо, но тот будет молчать. И Габриэль.
Габриэль представлялся ей каким-то полуреальным, но опасным существом. То, что Вилли Гарвин не хотел рисковать даже в мелочах, когда дело касалось Габриэля, казалось самым устрашающим. Дайна уже прекратила ломать голову, зачем она понадобилась этому Габриэлю. Странно, но ей просто не хотелось думать об этом. Весь мир с населяющими его людьми неожиданно сократился для нее до размеров маленького заброшенного коттеджа, где не было никого, кроме Вилли Гарвина, и, как ни странно, этот мир ей нравился. После шока и ужаса, в которые ввергло ее убийство сестры, такая жизнь давала ей возможность понемногу прийти в себя.
Приедет Модести Блейз и возьмет ее с собой в Лондон. Дайна согласилась отправиться туда, потому что Вилли считал это самым лучшим выходом. Паспорт Дайны пропал. Но Вилли сказал ей, что тут не о чем беспокоиться.
Она услышала, как скрипнул его стул. Затем Вилли предложил:
— Сигарету?
— Спасибо.
Девушка протянула руку, Вилли осторожно вложил в ее пальцы зажженную сигарету и возобновил работу. Дайна спросила:
— Модести — ваша девушка, Вилли?
— Она мой друг. И я работаю на нее.
По его голосу девушка поняла, что Вилли улыбнулся.
— В качестве кого?
— Это долгая история. Как-нибудь я ее тебе расскажу.
— Расскажите сегодня.
— Уже слишком поздно.
Дайна твердо сказала:
— Тогда завтра. Обещайте.
— Ну хорошо. Завтра.
Вилли Гарвин прекратил скрести и с удивлением посмотрел на Дайну. Недовольное выражение, появившееся на ее лице, медленно уступило место спокойной уверенности. Разумеется, Дайна была только молоденькой девушкой, очень хрупкой и во многих отношениях совершенно беспомощной, но иногда в ней чувствовалась какая-то необыкновенная сила.
Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.
— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.
— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…
— Что такое?
— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.
Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.
Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.
— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!
— Но как же?..
— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.
Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.
— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.
— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.
— Ценная?
— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.
— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.
— Ты приносишь мне удачу, милая.
— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.
Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:
— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.
— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.
— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.
Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.
— Ну а когда же вы изволите лечь?
— Как только вымою чашки и все здесь приберу.
Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.
— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.
— Что такое?
— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.
— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.
— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.
Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.
— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.
Дайна опустила руки.
— Голубые глаза и светлые волосы?
— Верно. Откуда ты узнала?
— Мне часто удается угадывать.
Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:
— Люби меня, Вилли.
Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:
— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!
— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.
— Нет, но…
— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.
Вилли тихо выругался:
— Черт побери, нет!
— Тогда что же?
— Я… о Боже… я не знаю!
Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.
— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?
После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:
— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.
— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.
Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.
— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.
— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.
Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.
Она спросила:
— Почему ты не выключил свет?