Страница:
— Они по-прежнему следуют за нами. Фрида вытягивала шею, с беспокойством следя за тем, как молодые грифоны перелетают из мира в мир; их могучие крылья без усилий, казалось, разрезали воздух.
— Фиона, следи за берегами и сразу скажи, как увидишь просвет в скалах.
Девушка пристально осматривала оба берега, только изредка бросая взгляды на переднее каноэ и Бидж. Наконец она крикнула:
— Справа!
Между песчаниковыми обрывами вверх к травянистому плоскогорью уходило узкое ущелье, кончающееся на берегу полоской песчаного пляжа. Кружка вопросительно взглянул на Бидж, та кивнула.
— Сюда! — Он помахал остальным каноэ, лодки свернули к берегу.
Носы каноэ с шипением врезались в песок. Все быстро выскочили на берег, и Кружка оглядел свою армию. Бидж тоже всматривалась в лица. Фрида нервничала, но сохраняла решительность, Диведд был спокоен, грифон, как всегда, бесстрастен, а молодые слетки возбуждены. Только Фиона казалась испуганной.
Фрида робко спросила Кружку:
— Откуда ты знал, что тут окажутся скалы?
— Я знаком с геологией. Из того, что рассказывала Бидж, это можно было предположить. К тому же, — улыбнулся Кружка, — скалы — это то, что мне хотелось здесь обнаружить. — Остальные вежливо засмеялись. Кружка продолжал, словно ничего не слышал: — Фиона… — Девушка напряглась. — Ты ведь много ходила на каноэ? — Фиона кивнула. — Свяжи их вместе и отведи ниже по течению — мимо селения. Старайся держаться у противоположного берега, пока не минуешь поворот. Здешние рабовладельцы не смогут ничего тебе сделать, даже если и увидят. — Кружка обернулся к Бидж. — За поворотом она окажется уже ниже деревни?
Бидж пристально посмотрела на реку и сосредоточилась, чтобы отчетливо все себе представить.
— Да. За поселком, ниже по течению, есть галечный пляж.
— Поразительный дар, — пробормотал Кружка, но кивнул, словно и не сомневался, что так оно и будет. — Фиона, вытащи там каноэ на берег и жди нас. Если никто из нас не появится, выбирайся самостоятельно.
— Если мы не появимся, — поправила его Бидж, — дождись ночи и греби вверх по течению — тем путем, как мы двигались сюда. Это будет нелегко, но ты справишься. — Она протянула Фионе Книгу Странных Путей. Девушка схватила книгу, ее глаза расширились. — Потом вернешь мне ее, — добавила Бидж твердо.
— Нет проблем, — с заметным облегчением ответила Фиона и принялась привязывать каноэ одно к другому.
Остальные двинулись по гальке к кустам, которые могли их укрыть, стараясь производить как можно меньше шума. Бидж оглянулась на Фиону. Девушка, стоя по колено в воде, привязала нос второго каноэ к корме первого, потом влезла в лодку и уверенными гребками направила весь караван по течению.
— Это было очень великодушно с твоей стороны, — сказала Бидж Кружке.
— Практично, не более того, — пожал плечами тот. Все взглянули на Бидж. Она поинтересовалась:
— А что бы ты делал, если бы не выяснилось, что она здорово управляется с каноэ?
— О, что-нибудь придумал бы, — ответил Кружка неопределенно. — Грифон, пусть твой отряд… — Он спохватился и повернулся к Роланду. — Пусть ваш отряд приготовится к началу отвлекающей операции.
— Мы притворимся, будто нас можно поймать и приручить, — сказал Роланд.
— А остальные подберутся к загону и освободят Политу и ее племя, — добавил Кружка.
— Я не видела в прошлый раз никакого загона, — пробормотала Бидж.
— Он обязательно должен быть, — твердо проговорил Кружка. — Один, а может быть, и два.
Диведд казался разгневанным и одновременно ушедшим в себя, несмотря на внешнее спокойствие. Бидж обратила на это внимание, но не стала допытываться о причинах.
Кружка посмотрел на ущелье.
— Судя по степени эрозии, вода течет по нему откуда-то еще. Можно предположить, что одно ущелье дальше соединяется с другим…
— Прости, я на минутку. — Роланд в одиночестве взлетел над плато. Фрида следила за ним почти с таким же вниманием, как и сам грифон-отец. Вскоре Роланд вернулся.
— Я видел ответвление ущелья налево, кончающееся тупиком, и более широкое русло, уходящее направо. Думаю, нам следует свернуть направо. Мы пойдем пешком — это произведет больше шума, чем если мы будем лететь… — Он повернулся к грифону. — Если, конечно, ты одобришь такой план, отец.
Грифон пристально посмотрел на сына.
— Это, безусловно, достаточно веская причина, чтобы идти по земле. Надеюсь, все вы можете передвигаться по земле достаточно быстро, чтобы не дать себя поймать? — Молодые грифоны замерли, словно услышали оскорбление. — Конечно. Глупо с моей стороны думать, будто вы уязвимы. Тем не менее советую вам исходить в сегодняшней битве именно из этой предпосылки. — Он повернулся к Роланду. — Веди своих друзей.
Роланд поклонился.
— Слушаюсь. Вперед! — Фриде он тихо сказал: — Будь осторожна сегодня.
Люди смотрели, как отряд молодых грифонов поднимается по пологому склону ущелья. Потом они свернули за скалу справа и исчезли из виду.
Диведд лукаво проговорил:
— Ты когда-нибудь станешь великим хирургом. — Фрида ответила ему смущенным взглядом. — Я слышал, что великий хирург должен иметь глаза орла, сердце льва и руки леди. Хоть ты и не леди, две из трех этих составных частей тебе принадлежат.
Фрида покраснела.
Диведд повернулся к Кружке и бросил на него вопросительный взгляд. Тот распорядился:
— Мы подождем, пока не услышим шум погони. Не успел он сказать это, как послышались крики, эхом отдавшиеся от скал. Одновременно раздались и панические вскрики грифонов. Бидж удивилась, но Кружка тут же объяснил:
— Прекрасный тактический прием.
Неожиданно все окрестности наполнились движением: сквозь кусты продирались люди. Стал слышен звон цепей. Кружка поморщился.
— Пошли.
Он показал вперед и вместе с Диведдом, Фридой и Бидж кинулся сквозь заросли, стараясь не выдать себя шумом.
Бежавший впереди Диведд приговаривал:
— Ветка… ветка… — каждый раз, когда отводил ее рукой. Двигаясь следом, люди бежали в сторону лагеря рабовладельцев. Все держали оружие наготове. Фрида, оказавшаяся рядом с Бидж позади мужчин, неловко сжимала в руке ловилку; насколько Бидж было известно, ей никогда не приходилось упражняться с ловилкой в «Кружках».
Вскоре они выбрались на дорогу. В пыли отпечатались следы босых человеческих ног, а также подкованных и неподкованных копыт. Диведд низко пригнулся, разглядывая их, и Кружка, сдерживая нетерпение, жестом велел всем остановиться.
Диведд выпрямился и показал направо.
— Похоже, нам нужно идти сюда. Кружка удивленно взглянул на него.
— Правильно. Загон должен быть там. — Он показал на то место на дороге, где сходились цепочки отпечатков копыт.
Бидж почувствовала злость на себя. Еще секунда, и она бы разглядела это тоже…
Вскоре они подобрались к дощатому забору; внутри загона к нему примыкали примитивные строения с односкатными крышами. Все они открывались внутрь загона, сквозь решетчатые стены были видны корзины с фруктами и другой провизией. Канава, к которой была подведена проточная вода из реки, служила для удаления отходов; другая канава вела к окруженному скалами пруду — вероятно, из него брали питьевую воду и в нем же мылись. Земля в загоне была утрамбована копытами: кентавры были существа подвижные.
Перед воротами загона оказалась доска, на которой висели всевозможные инструменты и приспособления: цепы, серпы, уздечки, кнуты, наручники; там же оказалась тонкая, почти элегантная цепь с кольцом на одном конце и маленьким зажимом на другом. Фрида приподняла ее.
— Выглядит самой безвредной вещью из всех, — сказал Кружка, который наблюдал за ней.
— Похоже на человеческий вариант зажима. — Кружка явно ничего не понял. — Зажима, — повторила Фрида. — Вы укрепляете зажим на губе животного и дергаете за цепь, когда животное делает не то, чего вы хотите. Рано или поздно животное перестает сопротивляться. Настоящий зажим предназначен для лошадиной губы; он был бы велик для… — Фрида представила применение того, что держала в руках, и ее лицо позеленело. — Считается, что это очень гуманный способ дрессировки.
— Да, наверное, — сказал Кружка с отвращением. Он жестом приказал Диведду двигаться вперед.
Кружка быстро открыл засов на воротах; они с Фридой распахнули створки. Бидж и Диведд держали оружие наготове. Когда ворота распахнулись, Кружка быстро скомандовал:
— Диведд, внутрь! — Тот кинулся в загон; Танцор в его руке разворачивался острием во все стороны, пока его хозяин проверял, нет ли вблизи кого-то из рабовладельцев. Из-под одного из навесов появилась Полита и стала настороженно оглядываться. На ее руках были наручники, соединенные с цепью, обмотанной вокруг талии: таким образом она не могла дотянуться до засова на воротах. Ссадины и следы хлыста на ее теле, как и на телах других кентавров, говорили о том, что они все равно не прекращали таких попыток.
Полита кивнула своим друзьям, затем быстро ударила копытом по ящику с продовольствием: три удара, потом еще два. Кентавры появились из-под навесов и выстроились так слаженно, словно это была привычная команда, а не нечто чрезвычайное. Все они были худы, и у всех тела носили следы побоев, хотя и не так много, как у Политы.
Бидж присмотрелась к своей подруге. Полита тоже исхудала, и хотя на лице ее шрамов не было, оно было искажено гневом и самоуничижением.
— Мы боялись, что вы окажетесь не в одном месте, — сказала Бидж.
— Они пригоняют нас сюда в полдень, — с горечью ответила Полита, — нам полагается еда и часовой отдых.
Один из кентавров фыркнул. Бидж узнала некоторых: рыжекудрую Хемеру, пожилую Кассандру, супруга Политы — Лайоса.
Где-то за пределами загона раздались крики.
— Не выпускайте нас сразу, — поспешно сказала Полита. — Сначала освободите от этого. — Она протянула скованные руки.
— Мы сделаем это по пути, — возразил Кружка. — Лучше поторопиться…
— Сейчас.
— Тогда почему бы просто не оповестить противников, где мы находимся? — прошипел Кружка. Но прежде чем он договорил, Диведд знаком показал Полите, чтобы она прижала запястья к столбу ворот. Он несколько раз взмахнул Танцором, примеряясь, потом неожиданно с кряхтеньем ударил. Бидж заморгала от грохота и разлетевшихся искр. Следующий кентавр занял место Политы у столба еще прежде, чем Диведд высвободил лезвие из дерева.
Вскоре пыхтящий от усилий Диведд освободил всех кентавров, хотя на руках у них и остались браслеты от наручников. — Я думал, ты приучен выполнять приказы, — проворчал Кружка.
— Я никогда не говорил, что так уж хорошо обучен, — пожал плечами тот.
— Все вы садитесь верхом, — коротко бросила Полита, — это сэкономит время, — Она обратилась к соплеменникам: — Вы в последний раз понесете на себе кого-то не по собственному решению.
Кентавры не колеблясь встали так, чтобы людям удобно было на них сесть.
— Ты ненавидишь цепи не меньше, чем Полита, — обратилась Бидж к Диведду.
— Гадкие штуки, — проворчал тот и хотел отойти, Бидж схватила его за руку и взглянула на запястье. Следы кандалов были еле видны, но все-таки заметны.
Диведд яростно посмотрел на Бидж, залившись краской и чувствуя себя униженным.
— Ты тогда узнал плуг, — сказала Бидж. — Мог бы и сказать…
— Раньше плуг не имел постромок, — ответил он, не глядя на Бидж. — Вместо них был ошейник. Бидж изумленно воскликнула:
— И ты все-таки настаивал на плате за то, чтобы отправиться сюда освобождать кентавров!
Диведд повернулся лицом к Бидж и ухмыльнулся:
— Больше за так я ничего не делаю. — Он подошел к ближайшей девушке-кентавру и хлопнул ее по крупу. — Ты — мой скакун. — Когда она в ярости обернулась, он подмигнул: — Желаю тебе никогда больше не носить на себе всадника. Бегай на свободе, любимая. Я постараюсь быть легким.
Он вскочил верхом — энергично, хотя не очень изящно.
Второй загон был меньше, но зато в нем царил ужасный шум. Полита подскакала к его воротам и трижды хлопнула в ладоши, вывернув руки так, чтобы браслеты наручников не зазвенели.
Несколько подростков в загоне немедленно умолкли. Полита кивнула с царственным видом.
— Так-то лучше. Мы сейчас откроем вам ворота. — Ее голос был спокоен, но Фрида видела, как хлещет она себя по бокам хвостом.
Полита сама отодвинула засов. Подростки стремительно кинулись на свободу: гнедая однолетка, малыш явно арабских кровей, чалая девочка, похожая на Хемеру. Последним, но ничуть не менее жаждущим свободы, чем остальные, был неуклюжий подросток: Конли, сын Политы. Он ждал, пока остальные выйдут из ворот, приплясывая от нетерпения.
Бидж услышала шум. У загона появилось трое рабовладельцев. Кружка оглушил одного, пронзил другого ловилкой и закричал Фриде и Хемере:
— Бегите! Бегите!
Хемера галопом вылетела за ворота. За ней последовал на своем скакуне Диведд, стараясь удержаться и одновременно одной рукой взмахнуть Танцором.
Последняя стражница кинулась вперед; у нее через плечо висело лассо, но она не была готова к схватке. Женщина стала отчаянно озираться и увидела стойку с сельскохозяйственными орудиями. Схватив серп, она с криками кинулась в погоню.
Конли, только что появившийся из ворот, замешкался. Стражница попыталась его остановить и ударила серпом. Конли инстинктивно поднял руку, защищаясь от удара.
В тот же миг женщина чуть не была сбита с ног. Конли в панике помчался вперед, оставляя на траве кровавый след.
Диведд, оказавшийся неуклюжим наездником, обхватив за талию девушку-кентавра и свесившись набок, все же нанес удар Танцором.
Меч рассек лассо и выбил серп из руки женщины. Острое лезвие упало и вонзилось в ногу преследовательницы; она взвизгнула, схватилась за ногу и остановилась.
Бидж, оглянувшись, открыла было рот, но ее опередила Фрида, что-то крикнув прямо в ухо Хемеры. Девушка-кентавр метнулась вперед, вытянувшись всем телом.
Бидж видела, как летают грифоны, как рождаются кентавры; она наблюдала, как фавн танцует под мелодию из «Танцев под дождем», она знала, что девушка-фавн стала истовой прихожанкой баптистской церкви. То, что она увидела сейчас, превзошло все ее ожидания: робкая, неуверенная в себе Фрида прыгнула со спины мчащейся Хемеры на спину Конли, сорвав с себя пояс еще прежде, чем оказалась на нем. Маленький кентавр пошатнулся и начал брыкаться, но Фрида обхватила его обеими ногами, закинула кровоточащую правую руку подростка ему на голову и перетянула поясом, останавливая кровь. Свободной рукой она обвила его грудь и что-то прошептала на ухо. Конли, дрожа, остановился и другой рукой прижал повязку.
Бидж дернула Политу за волосы. Та обернулась, увидела случившееся и помчалась обратно — к Конли. Фрида чмокнула подростка в шею и уверенно сказала:
— Все будет в порядке.
Хемера подскакала к ним, и Фрида, упершись руками в спину Конли, как гимнастка взлетела в воздух и пересела на Хемеру. Полита тут же подскакала к Конли и повела его, не давая опустить руку.
Через несколько секунд они добрались до реки. Фиона, в каноэ выше по течению, засвистела и замахала руками: она еще не успела миновать поворот. Все сражение длилось меньше чем пять минут.
С громовым стуком копыт кентавры вынеслись следом за Политой на берег и резко остановились, глядя на быстрое течение. У всех взрослых на руках были черные железные браслеты от наручников, достаточно тяжелые, чтобы обременить даже их могучие мышцы.
Бидж поймала веревку, брошенную Фионой, и привязала к дереву. Не успела она закончить, как Диведд начал подтягивать каноэ к берегу. Фиона, тяжело дыша, выпрыгнула на берег. — Течение такое сильное!
Бидж взглянула на реку. Ниже по течению поток разделялся на два: правый, мелкий, и левый, более глубокий и спокойный.
Фрида коснулась ее руки и показала вперед.
— Видишь ту черту на поверхности воды слева? Это водопад. Если кентавры кинутся туда, они могут погибнуть. И ниже водопада, — добавила она, — часто бывает очень глубоко.
— Правый проток более порожистый, — согласилась Фиона, — но по крайней мере он мелкий. К ним, пыхтя, подбежал Кружка.
— А мы недурно справились, верно? — Он держал в руках отнятое у одного из преследователей лассо, а его ловилка была в крови по самую рукоять.
— Рабовладельцы близко, — без всякого выражения сказал Бидж Диведд. — Проложи дорогу.
Вдали, со стороны деревни, раздались гневные и горестные крики.
— Сейчас самое время, — согласился Кружка. Бидж беспомощно посмотрела на Политу, обнимавшую Конли и поддерживавшую его руку.
Предводительница кентавров выпрямилась в полный рост.
— Создай любую дорогу, какую сочтешь нужным. Если мой народ сумеет выплыть, он выживет; если кентавры погибнут в воде… что ж, они погибнут.
— Но ведь они в наручниках! — вырвалось у Бидж.
— Ну и что. Открой дорогу им и мне. Крики, сначала далекие, становились ближе. Фрида, дрожа, коснулась руки Политы.
— Не могли бы они держаться за каноэ, чтобы облегчить вес цепей? Или, может быть, удастся остаться на мелководье.
Полита удивленно посмотрела на нее.
— Ты спасла жизнь моему сыну. — Ее голос звучал совсем не как голос Каррона. — Кто ты? Почему ты так заботишься о нас?
Фрида покраснела.
— Просто я… Я подумала… Ну, он казался таким юным и таким милым… — Окончательно смутившись, она пробормотала: — Я ведь лошадница.
Полита кивнула.
— Я понимаю. Я ведь и сама, — добавила она с намеком на прежнюю шутливость, — лошадница. — Она обратилась к Бидж: — Лучше было бы плыть как можно меньше, Бидж.
Бидж повернулась к реке и сосредоточилась. В этот момент из зарослей появились первые рабовладельцы. За первыми бежала целая толпа, беспорядочно, не соблюдая строя. Диведд резко повернулся к ним, держа меч на изготовку. Кружка занял позицию рядом, перебросив ловилку в левую руку и умело крутя трофейное лассо правой.
— Они безоружны, — быстро сказала Бидж.
Диведд сделал шаг назад и воткнул Танцора в прибрежный песок. Кружка, более искушенный в схватках, только опустил свое оружие.
Рабовладельцы, растерянные и безоружные, заметались на открытом пространстве между кустами и водой. Бидж это до странности напомнило вечеринки в начальных классах школы: в воздухе повисло напряжение, но никто не знает, что делать.
Высоко в воздухе над рабовладельцами кружили молодые грифоны. Роланд приземлился между двумя группами людей, согнул передние лапы, слегка расставив крылья, чтобы не потерять равновесие, и преклонил колени перед Политой.
— Я Роланд, сын того, кого называют просто грифон, и я привел тебе этих пленников, госпожа.
Полита, растерявшись, заговорила с ним, как с ребенком:
— Это очень мило с твоей стороны, Роланд. — Она потянулась было, чтобы погладить его по голове, но вовремя опомнилась. — Ты говоришь об этих людях?
Пленники испуганно метнулись в стороны, и между ними прошествовал грифон, бросая на рабовладельцев грозные взгляды и распушив перья на шее, как львиную гриву.
— Приветствую тебя, Каррон.
— Приветствую тебя, грифон. — Голос Политы звучал сдержанно, и Бидж вспомнила, что, согласно легенде, лошади и взрослые грифоны ненавидят друг друга.
Кружка сказал Роланду со своей обычной интонацией:
— Как приятно тебя видеть: мы уже начали беспокоиться. — Он оглядел остальных молодых грифонов, которые по одному приземлялись вокруг толпы людей. — Так, значит, вы успешно осуществили отвлекающую операцию. Потом вы сбежали?
Последним появился Оливер, ведя того рабовладельца, которого Бидж видела верхом на Полите. Тот озирался, его меч (единственное оружие, которое Бидж видела у противников) болтался у него в руке острием вниз.
— Наоборот, — голос грифона звучал гневно, но со странным удовлетворением, — мы победили. Роланд обернулся к Бидж.
— Я размышлял о том, чему ты раньше учила меня: что нужно все рассказать о своих приемах противнику. Бидж понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.
— Но это же было, когда ты боролся с Оливером.
— Верно. Но ведь ясно, что к данному случаю это тоже относилось. И я еще вспомнил твои слова: на Перекрестке все не совсем такое, каким кажется.
— Это же было предостережение.
— Да? Я понял твои слова как совет.
— Как бы то ни было, — вмешался грифон, — как и предложил Роланд, мы приземлились на окраине деревни и пошли сквозь кустарник. К тому же мы воздержались от того, чтобы разговаривать. Первые рабовладельцы, увидевшие нас, — когти грифона рассекли ближайший валун, — сочли молодежь моим выводком, а меня — их матерью. — Он бросил вокруг грозный взгляд. — Если кому-нибудь хочется пошутить на эту тему, то сейчас как раз подходящий момент.
Все вежливо промолчали.
— Так или иначе, — продолжал грифон, — рабовладельцы увидели нас и возжаждали — они-то считали, что получат только могучих тягловых животных. Как Роланд и предполагал, вооруженный отряд попытался поймать нас и обратить в рабство. — Все молодые грифоны распушили перья, и колени у пленников задрожали. — На это теперь можно не обращать внимания, но нельзя простить… Рабовладельцы преследовали нас, мы пешком удирали от них выше по течению реки, а они мчались следом с сетями и веревками. Мы скрылись от них в тот заканчивающийся тупиком каньон, который заприметили раньше. Они прижали нас к стене…
— Ох, Боже. — Бидж представила себе эту картину. — И вы взлетели у них над головами…
— …И в свою очередь, прижали их к стене. Я отобрал у них лассо, молодежь уничтожила их щиты, сети и веревки…
— …После чего они сдались.
— После чего этот рыцарственный племянник мантигорыnote 18 стал обращаться к ним на разных языках. Как выяснилось, некоторые из них говорят на ломаном английском, хотя большинство объясняется на варварском диалекте анавалонского — как это случается во многих мирах: анавалонский, греческий, латынь, английский — все это когда-то были языки могучих империй… Ну и эти твари пали на колени и стали умолять оставить их в живых.
Оливер кивнул в сторону грифона.
— И он, с благородным милосердием, посоветовал нам удовлетворить эту просьбу.
— Вздор! — В присутствии пленных рабовладельцев это слово прозвучало довольно неуместно. — Если бы мы начали резню, половина из них в панике стала бы защищаться, и они задавили бы нас просто числом. После того как мы, вместо того чтобы бежать от них, победили, нам ничего не оставалось, кроме как пощадить имеет значение? — Он опустил глаза и сказал с отвращением, заставившим его голос звучать громче: — Какое мне дело?
Все головы повернулись к нему. Роланд, словно одобряя его слова, кивнул.
— Решать тебе, Каррон. Если захочешь, можешь их всех затоптать до смерти.
В толпе пленников раздались стоны. Те, кто понял сказанное, перевели остальным, и теперь уже причитали все.
— Это не будет преступлением, — убежденно сказал Роланд. — Они заслужили такую участь. Лицо Политы стало жестким.
— Да, заслужили. — Однако она не двинулась с места.
— Каррон, ты, кажется, колеблешься, — сказал Роланд.
— Ты сказал, что мы можем их затоптать.
— Но можете и простить.
Конли, все еще прижимая к груди раненую руку, прильнул к матери. Та крепко обняла его и покачала головой:
— Одно из двух… Разве у меня есть другой выбор? Роланд кивнул.
— Ты можешь потребовать у них клятвы верности.
— Верности? — Слово прозвучало странно и непривычно; для кентавров в такой клятве не было бы нужды.
— Клятвы на крови. Нарушение такой клятвы означает смерть. Потребуй с них обещания, что из-за зла, причиненного твоему народу в прошлом, они будут служить тебе в будущем.
— Ты на самом деле думаешь, что это пойдет на пользу моему народу?
Полита беспомощно взглянула на грифона, и тот раздраженно произнес:
— Ради Бога, перестань колебаться и реши что-нибудь. Похоже, пленники столь же наивны, как и мой отпрыск.
Полита повернулась к стоявшему перед ней Бонди.
— Я знаю, ты понимаешь мои слова, — начала она холодно по-английски.
После секунды оцепенения тот кивнул.
— Хорошо. На колени. — Голос Политы звучал так механически, словно принадлежал не ей.
Бонди преклонил колени. Полита подняла левую переднюю ногу и опустила ему на голову. Мышцы ее напряглись, и пленник распростерся на земле, уткнувшись носом в песок. Копыто давило на затылок так, что Бонди закричал; звук оказался приглушен песком. Неожиданно вся сцена утратила свое символическое значение.
— Ты слышишь меня? Понимаешь мои слова?
— Да. — Из глаза пленника скатилась слеза, песок зашуршал под его наполовину вдавленной в него щекой.
— Тогда запомни. — Ее копыто давило все тяжелее, лицо пленника погрузилось в песок почти до переносицы. — Ты останешься жить, потому что я позволяю тебе это. Ты найдешь пропитание своим детям, потому что я позволяю тебе это. Сейчас ты встанешь, и будешь обрабатывать свои поля, будешь сам тащить плуг, — ее голос задрожал, а руки, более не скованные, коснулись покрытой шрамами шкуры, — потому что я позволяю тебе это.
— Фиона, следи за берегами и сразу скажи, как увидишь просвет в скалах.
Девушка пристально осматривала оба берега, только изредка бросая взгляды на переднее каноэ и Бидж. Наконец она крикнула:
— Справа!
Между песчаниковыми обрывами вверх к травянистому плоскогорью уходило узкое ущелье, кончающееся на берегу полоской песчаного пляжа. Кружка вопросительно взглянул на Бидж, та кивнула.
— Сюда! — Он помахал остальным каноэ, лодки свернули к берегу.
Носы каноэ с шипением врезались в песок. Все быстро выскочили на берег, и Кружка оглядел свою армию. Бидж тоже всматривалась в лица. Фрида нервничала, но сохраняла решительность, Диведд был спокоен, грифон, как всегда, бесстрастен, а молодые слетки возбуждены. Только Фиона казалась испуганной.
Фрида робко спросила Кружку:
— Откуда ты знал, что тут окажутся скалы?
— Я знаком с геологией. Из того, что рассказывала Бидж, это можно было предположить. К тому же, — улыбнулся Кружка, — скалы — это то, что мне хотелось здесь обнаружить. — Остальные вежливо засмеялись. Кружка продолжал, словно ничего не слышал: — Фиона… — Девушка напряглась. — Ты ведь много ходила на каноэ? — Фиона кивнула. — Свяжи их вместе и отведи ниже по течению — мимо селения. Старайся держаться у противоположного берега, пока не минуешь поворот. Здешние рабовладельцы не смогут ничего тебе сделать, даже если и увидят. — Кружка обернулся к Бидж. — За поворотом она окажется уже ниже деревни?
Бидж пристально посмотрела на реку и сосредоточилась, чтобы отчетливо все себе представить.
— Да. За поселком, ниже по течению, есть галечный пляж.
— Поразительный дар, — пробормотал Кружка, но кивнул, словно и не сомневался, что так оно и будет. — Фиона, вытащи там каноэ на берег и жди нас. Если никто из нас не появится, выбирайся самостоятельно.
— Если мы не появимся, — поправила его Бидж, — дождись ночи и греби вверх по течению — тем путем, как мы двигались сюда. Это будет нелегко, но ты справишься. — Она протянула Фионе Книгу Странных Путей. Девушка схватила книгу, ее глаза расширились. — Потом вернешь мне ее, — добавила Бидж твердо.
— Нет проблем, — с заметным облегчением ответила Фиона и принялась привязывать каноэ одно к другому.
Остальные двинулись по гальке к кустам, которые могли их укрыть, стараясь производить как можно меньше шума. Бидж оглянулась на Фиону. Девушка, стоя по колено в воде, привязала нос второго каноэ к корме первого, потом влезла в лодку и уверенными гребками направила весь караван по течению.
— Это было очень великодушно с твоей стороны, — сказала Бидж Кружке.
— Практично, не более того, — пожал плечами тот. Все взглянули на Бидж. Она поинтересовалась:
— А что бы ты делал, если бы не выяснилось, что она здорово управляется с каноэ?
— О, что-нибудь придумал бы, — ответил Кружка неопределенно. — Грифон, пусть твой отряд… — Он спохватился и повернулся к Роланду. — Пусть ваш отряд приготовится к началу отвлекающей операции.
— Мы притворимся, будто нас можно поймать и приручить, — сказал Роланд.
— А остальные подберутся к загону и освободят Политу и ее племя, — добавил Кружка.
— Я не видела в прошлый раз никакого загона, — пробормотала Бидж.
— Он обязательно должен быть, — твердо проговорил Кружка. — Один, а может быть, и два.
Диведд казался разгневанным и одновременно ушедшим в себя, несмотря на внешнее спокойствие. Бидж обратила на это внимание, но не стала допытываться о причинах.
Кружка посмотрел на ущелье.
— Судя по степени эрозии, вода течет по нему откуда-то еще. Можно предположить, что одно ущелье дальше соединяется с другим…
— Прости, я на минутку. — Роланд в одиночестве взлетел над плато. Фрида следила за ним почти с таким же вниманием, как и сам грифон-отец. Вскоре Роланд вернулся.
— Я видел ответвление ущелья налево, кончающееся тупиком, и более широкое русло, уходящее направо. Думаю, нам следует свернуть направо. Мы пойдем пешком — это произведет больше шума, чем если мы будем лететь… — Он повернулся к грифону. — Если, конечно, ты одобришь такой план, отец.
Грифон пристально посмотрел на сына.
— Это, безусловно, достаточно веская причина, чтобы идти по земле. Надеюсь, все вы можете передвигаться по земле достаточно быстро, чтобы не дать себя поймать? — Молодые грифоны замерли, словно услышали оскорбление. — Конечно. Глупо с моей стороны думать, будто вы уязвимы. Тем не менее советую вам исходить в сегодняшней битве именно из этой предпосылки. — Он повернулся к Роланду. — Веди своих друзей.
Роланд поклонился.
— Слушаюсь. Вперед! — Фриде он тихо сказал: — Будь осторожна сегодня.
Люди смотрели, как отряд молодых грифонов поднимается по пологому склону ущелья. Потом они свернули за скалу справа и исчезли из виду.
Диведд лукаво проговорил:
— Ты когда-нибудь станешь великим хирургом. — Фрида ответила ему смущенным взглядом. — Я слышал, что великий хирург должен иметь глаза орла, сердце льва и руки леди. Хоть ты и не леди, две из трех этих составных частей тебе принадлежат.
Фрида покраснела.
Диведд повернулся к Кружке и бросил на него вопросительный взгляд. Тот распорядился:
— Мы подождем, пока не услышим шум погони. Не успел он сказать это, как послышались крики, эхом отдавшиеся от скал. Одновременно раздались и панические вскрики грифонов. Бидж удивилась, но Кружка тут же объяснил:
— Прекрасный тактический прием.
Неожиданно все окрестности наполнились движением: сквозь кусты продирались люди. Стал слышен звон цепей. Кружка поморщился.
— Пошли.
Он показал вперед и вместе с Диведдом, Фридой и Бидж кинулся сквозь заросли, стараясь не выдать себя шумом.
Бежавший впереди Диведд приговаривал:
— Ветка… ветка… — каждый раз, когда отводил ее рукой. Двигаясь следом, люди бежали в сторону лагеря рабовладельцев. Все держали оружие наготове. Фрида, оказавшаяся рядом с Бидж позади мужчин, неловко сжимала в руке ловилку; насколько Бидж было известно, ей никогда не приходилось упражняться с ловилкой в «Кружках».
Вскоре они выбрались на дорогу. В пыли отпечатались следы босых человеческих ног, а также подкованных и неподкованных копыт. Диведд низко пригнулся, разглядывая их, и Кружка, сдерживая нетерпение, жестом велел всем остановиться.
Диведд выпрямился и показал направо.
— Похоже, нам нужно идти сюда. Кружка удивленно взглянул на него.
— Правильно. Загон должен быть там. — Он показал на то место на дороге, где сходились цепочки отпечатков копыт.
Бидж почувствовала злость на себя. Еще секунда, и она бы разглядела это тоже…
Вскоре они подобрались к дощатому забору; внутри загона к нему примыкали примитивные строения с односкатными крышами. Все они открывались внутрь загона, сквозь решетчатые стены были видны корзины с фруктами и другой провизией. Канава, к которой была подведена проточная вода из реки, служила для удаления отходов; другая канава вела к окруженному скалами пруду — вероятно, из него брали питьевую воду и в нем же мылись. Земля в загоне была утрамбована копытами: кентавры были существа подвижные.
Перед воротами загона оказалась доска, на которой висели всевозможные инструменты и приспособления: цепы, серпы, уздечки, кнуты, наручники; там же оказалась тонкая, почти элегантная цепь с кольцом на одном конце и маленьким зажимом на другом. Фрида приподняла ее.
— Выглядит самой безвредной вещью из всех, — сказал Кружка, который наблюдал за ней.
— Похоже на человеческий вариант зажима. — Кружка явно ничего не понял. — Зажима, — повторила Фрида. — Вы укрепляете зажим на губе животного и дергаете за цепь, когда животное делает не то, чего вы хотите. Рано или поздно животное перестает сопротивляться. Настоящий зажим предназначен для лошадиной губы; он был бы велик для… — Фрида представила применение того, что держала в руках, и ее лицо позеленело. — Считается, что это очень гуманный способ дрессировки.
— Да, наверное, — сказал Кружка с отвращением. Он жестом приказал Диведду двигаться вперед.
Кружка быстро открыл засов на воротах; они с Фридой распахнули створки. Бидж и Диведд держали оружие наготове. Когда ворота распахнулись, Кружка быстро скомандовал:
— Диведд, внутрь! — Тот кинулся в загон; Танцор в его руке разворачивался острием во все стороны, пока его хозяин проверял, нет ли вблизи кого-то из рабовладельцев. Из-под одного из навесов появилась Полита и стала настороженно оглядываться. На ее руках были наручники, соединенные с цепью, обмотанной вокруг талии: таким образом она не могла дотянуться до засова на воротах. Ссадины и следы хлыста на ее теле, как и на телах других кентавров, говорили о том, что они все равно не прекращали таких попыток.
Полита кивнула своим друзьям, затем быстро ударила копытом по ящику с продовольствием: три удара, потом еще два. Кентавры появились из-под навесов и выстроились так слаженно, словно это была привычная команда, а не нечто чрезвычайное. Все они были худы, и у всех тела носили следы побоев, хотя и не так много, как у Политы.
Бидж присмотрелась к своей подруге. Полита тоже исхудала, и хотя на лице ее шрамов не было, оно было искажено гневом и самоуничижением.
— Мы боялись, что вы окажетесь не в одном месте, — сказала Бидж.
— Они пригоняют нас сюда в полдень, — с горечью ответила Полита, — нам полагается еда и часовой отдых.
Один из кентавров фыркнул. Бидж узнала некоторых: рыжекудрую Хемеру, пожилую Кассандру, супруга Политы — Лайоса.
Где-то за пределами загона раздались крики.
— Не выпускайте нас сразу, — поспешно сказала Полита. — Сначала освободите от этого. — Она протянула скованные руки.
— Мы сделаем это по пути, — возразил Кружка. — Лучше поторопиться…
— Сейчас.
— Тогда почему бы просто не оповестить противников, где мы находимся? — прошипел Кружка. Но прежде чем он договорил, Диведд знаком показал Полите, чтобы она прижала запястья к столбу ворот. Он несколько раз взмахнул Танцором, примеряясь, потом неожиданно с кряхтеньем ударил. Бидж заморгала от грохота и разлетевшихся искр. Следующий кентавр занял место Политы у столба еще прежде, чем Диведд высвободил лезвие из дерева.
Вскоре пыхтящий от усилий Диведд освободил всех кентавров, хотя на руках у них и остались браслеты от наручников. — Я думал, ты приучен выполнять приказы, — проворчал Кружка.
— Я никогда не говорил, что так уж хорошо обучен, — пожал плечами тот.
— Все вы садитесь верхом, — коротко бросила Полита, — это сэкономит время, — Она обратилась к соплеменникам: — Вы в последний раз понесете на себе кого-то не по собственному решению.
Кентавры не колеблясь встали так, чтобы людям удобно было на них сесть.
— Ты ненавидишь цепи не меньше, чем Полита, — обратилась Бидж к Диведду.
— Гадкие штуки, — проворчал тот и хотел отойти, Бидж схватила его за руку и взглянула на запястье. Следы кандалов были еле видны, но все-таки заметны.
Диведд яростно посмотрел на Бидж, залившись краской и чувствуя себя униженным.
— Ты тогда узнал плуг, — сказала Бидж. — Мог бы и сказать…
— Раньше плуг не имел постромок, — ответил он, не глядя на Бидж. — Вместо них был ошейник. Бидж изумленно воскликнула:
— И ты все-таки настаивал на плате за то, чтобы отправиться сюда освобождать кентавров!
Диведд повернулся лицом к Бидж и ухмыльнулся:
— Больше за так я ничего не делаю. — Он подошел к ближайшей девушке-кентавру и хлопнул ее по крупу. — Ты — мой скакун. — Когда она в ярости обернулась, он подмигнул: — Желаю тебе никогда больше не носить на себе всадника. Бегай на свободе, любимая. Я постараюсь быть легким.
Он вскочил верхом — энергично, хотя не очень изящно.
Второй загон был меньше, но зато в нем царил ужасный шум. Полита подскакала к его воротам и трижды хлопнула в ладоши, вывернув руки так, чтобы браслеты наручников не зазвенели.
Несколько подростков в загоне немедленно умолкли. Полита кивнула с царственным видом.
— Так-то лучше. Мы сейчас откроем вам ворота. — Ее голос был спокоен, но Фрида видела, как хлещет она себя по бокам хвостом.
Полита сама отодвинула засов. Подростки стремительно кинулись на свободу: гнедая однолетка, малыш явно арабских кровей, чалая девочка, похожая на Хемеру. Последним, но ничуть не менее жаждущим свободы, чем остальные, был неуклюжий подросток: Конли, сын Политы. Он ждал, пока остальные выйдут из ворот, приплясывая от нетерпения.
Бидж услышала шум. У загона появилось трое рабовладельцев. Кружка оглушил одного, пронзил другого ловилкой и закричал Фриде и Хемере:
— Бегите! Бегите!
Хемера галопом вылетела за ворота. За ней последовал на своем скакуне Диведд, стараясь удержаться и одновременно одной рукой взмахнуть Танцором.
Последняя стражница кинулась вперед; у нее через плечо висело лассо, но она не была готова к схватке. Женщина стала отчаянно озираться и увидела стойку с сельскохозяйственными орудиями. Схватив серп, она с криками кинулась в погоню.
Конли, только что появившийся из ворот, замешкался. Стражница попыталась его остановить и ударила серпом. Конли инстинктивно поднял руку, защищаясь от удара.
В тот же миг женщина чуть не была сбита с ног. Конли в панике помчался вперед, оставляя на траве кровавый след.
Диведд, оказавшийся неуклюжим наездником, обхватив за талию девушку-кентавра и свесившись набок, все же нанес удар Танцором.
Меч рассек лассо и выбил серп из руки женщины. Острое лезвие упало и вонзилось в ногу преследовательницы; она взвизгнула, схватилась за ногу и остановилась.
Бидж, оглянувшись, открыла было рот, но ее опередила Фрида, что-то крикнув прямо в ухо Хемеры. Девушка-кентавр метнулась вперед, вытянувшись всем телом.
Бидж видела, как летают грифоны, как рождаются кентавры; она наблюдала, как фавн танцует под мелодию из «Танцев под дождем», она знала, что девушка-фавн стала истовой прихожанкой баптистской церкви. То, что она увидела сейчас, превзошло все ее ожидания: робкая, неуверенная в себе Фрида прыгнула со спины мчащейся Хемеры на спину Конли, сорвав с себя пояс еще прежде, чем оказалась на нем. Маленький кентавр пошатнулся и начал брыкаться, но Фрида обхватила его обеими ногами, закинула кровоточащую правую руку подростка ему на голову и перетянула поясом, останавливая кровь. Свободной рукой она обвила его грудь и что-то прошептала на ухо. Конли, дрожа, остановился и другой рукой прижал повязку.
Бидж дернула Политу за волосы. Та обернулась, увидела случившееся и помчалась обратно — к Конли. Фрида чмокнула подростка в шею и уверенно сказала:
— Все будет в порядке.
Хемера подскакала к ним, и Фрида, упершись руками в спину Конли, как гимнастка взлетела в воздух и пересела на Хемеру. Полита тут же подскакала к Конли и повела его, не давая опустить руку.
Через несколько секунд они добрались до реки. Фиона, в каноэ выше по течению, засвистела и замахала руками: она еще не успела миновать поворот. Все сражение длилось меньше чем пять минут.
С громовым стуком копыт кентавры вынеслись следом за Политой на берег и резко остановились, глядя на быстрое течение. У всех взрослых на руках были черные железные браслеты от наручников, достаточно тяжелые, чтобы обременить даже их могучие мышцы.
Бидж поймала веревку, брошенную Фионой, и привязала к дереву. Не успела она закончить, как Диведд начал подтягивать каноэ к берегу. Фиона, тяжело дыша, выпрыгнула на берег. — Течение такое сильное!
Бидж взглянула на реку. Ниже по течению поток разделялся на два: правый, мелкий, и левый, более глубокий и спокойный.
Фрида коснулась ее руки и показала вперед.
— Видишь ту черту на поверхности воды слева? Это водопад. Если кентавры кинутся туда, они могут погибнуть. И ниже водопада, — добавила она, — часто бывает очень глубоко.
— Правый проток более порожистый, — согласилась Фиона, — но по крайней мере он мелкий. К ним, пыхтя, подбежал Кружка.
— А мы недурно справились, верно? — Он держал в руках отнятое у одного из преследователей лассо, а его ловилка была в крови по самую рукоять.
— Рабовладельцы близко, — без всякого выражения сказал Бидж Диведд. — Проложи дорогу.
Вдали, со стороны деревни, раздались гневные и горестные крики.
— Сейчас самое время, — согласился Кружка. Бидж беспомощно посмотрела на Политу, обнимавшую Конли и поддерживавшую его руку.
Предводительница кентавров выпрямилась в полный рост.
— Создай любую дорогу, какую сочтешь нужным. Если мой народ сумеет выплыть, он выживет; если кентавры погибнут в воде… что ж, они погибнут.
— Но ведь они в наручниках! — вырвалось у Бидж.
— Ну и что. Открой дорогу им и мне. Крики, сначала далекие, становились ближе. Фрида, дрожа, коснулась руки Политы.
— Не могли бы они держаться за каноэ, чтобы облегчить вес цепей? Или, может быть, удастся остаться на мелководье.
Полита удивленно посмотрела на нее.
— Ты спасла жизнь моему сыну. — Ее голос звучал совсем не как голос Каррона. — Кто ты? Почему ты так заботишься о нас?
Фрида покраснела.
— Просто я… Я подумала… Ну, он казался таким юным и таким милым… — Окончательно смутившись, она пробормотала: — Я ведь лошадница.
Полита кивнула.
— Я понимаю. Я ведь и сама, — добавила она с намеком на прежнюю шутливость, — лошадница. — Она обратилась к Бидж: — Лучше было бы плыть как можно меньше, Бидж.
Бидж повернулась к реке и сосредоточилась. В этот момент из зарослей появились первые рабовладельцы. За первыми бежала целая толпа, беспорядочно, не соблюдая строя. Диведд резко повернулся к ним, держа меч на изготовку. Кружка занял позицию рядом, перебросив ловилку в левую руку и умело крутя трофейное лассо правой.
— Они безоружны, — быстро сказала Бидж.
Диведд сделал шаг назад и воткнул Танцора в прибрежный песок. Кружка, более искушенный в схватках, только опустил свое оружие.
Рабовладельцы, растерянные и безоружные, заметались на открытом пространстве между кустами и водой. Бидж это до странности напомнило вечеринки в начальных классах школы: в воздухе повисло напряжение, но никто не знает, что делать.
Высоко в воздухе над рабовладельцами кружили молодые грифоны. Роланд приземлился между двумя группами людей, согнул передние лапы, слегка расставив крылья, чтобы не потерять равновесие, и преклонил колени перед Политой.
— Я Роланд, сын того, кого называют просто грифон, и я привел тебе этих пленников, госпожа.
Полита, растерявшись, заговорила с ним, как с ребенком:
— Это очень мило с твоей стороны, Роланд. — Она потянулась было, чтобы погладить его по голове, но вовремя опомнилась. — Ты говоришь об этих людях?
Пленники испуганно метнулись в стороны, и между ними прошествовал грифон, бросая на рабовладельцев грозные взгляды и распушив перья на шее, как львиную гриву.
— Приветствую тебя, Каррон.
— Приветствую тебя, грифон. — Голос Политы звучал сдержанно, и Бидж вспомнила, что, согласно легенде, лошади и взрослые грифоны ненавидят друг друга.
Кружка сказал Роланду со своей обычной интонацией:
— Как приятно тебя видеть: мы уже начали беспокоиться. — Он оглядел остальных молодых грифонов, которые по одному приземлялись вокруг толпы людей. — Так, значит, вы успешно осуществили отвлекающую операцию. Потом вы сбежали?
Последним появился Оливер, ведя того рабовладельца, которого Бидж видела верхом на Полите. Тот озирался, его меч (единственное оружие, которое Бидж видела у противников) болтался у него в руке острием вниз.
— Наоборот, — голос грифона звучал гневно, но со странным удовлетворением, — мы победили. Роланд обернулся к Бидж.
— Я размышлял о том, чему ты раньше учила меня: что нужно все рассказать о своих приемах противнику. Бидж понадобилось мгновение, чтобы вспомнить.
— Но это же было, когда ты боролся с Оливером.
— Верно. Но ведь ясно, что к данному случаю это тоже относилось. И я еще вспомнил твои слова: на Перекрестке все не совсем такое, каким кажется.
— Это же было предостережение.
— Да? Я понял твои слова как совет.
— Как бы то ни было, — вмешался грифон, — как и предложил Роланд, мы приземлились на окраине деревни и пошли сквозь кустарник. К тому же мы воздержались от того, чтобы разговаривать. Первые рабовладельцы, увидевшие нас, — когти грифона рассекли ближайший валун, — сочли молодежь моим выводком, а меня — их матерью. — Он бросил вокруг грозный взгляд. — Если кому-нибудь хочется пошутить на эту тему, то сейчас как раз подходящий момент.
Все вежливо промолчали.
— Так или иначе, — продолжал грифон, — рабовладельцы увидели нас и возжаждали — они-то считали, что получат только могучих тягловых животных. Как Роланд и предполагал, вооруженный отряд попытался поймать нас и обратить в рабство. — Все молодые грифоны распушили перья, и колени у пленников задрожали. — На это теперь можно не обращать внимания, но нельзя простить… Рабовладельцы преследовали нас, мы пешком удирали от них выше по течению реки, а они мчались следом с сетями и веревками. Мы скрылись от них в тот заканчивающийся тупиком каньон, который заприметили раньше. Они прижали нас к стене…
— Ох, Боже. — Бидж представила себе эту картину. — И вы взлетели у них над головами…
— …И в свою очередь, прижали их к стене. Я отобрал у них лассо, молодежь уничтожила их щиты, сети и веревки…
— …После чего они сдались.
— После чего этот рыцарственный племянник мантигорыnote 18 стал обращаться к ним на разных языках. Как выяснилось, некоторые из них говорят на ломаном английском, хотя большинство объясняется на варварском диалекте анавалонского — как это случается во многих мирах: анавалонский, греческий, латынь, английский — все это когда-то были языки могучих империй… Ну и эти твари пали на колени и стали умолять оставить их в живых.
Оливер кивнул в сторону грифона.
— И он, с благородным милосердием, посоветовал нам удовлетворить эту просьбу.
— Вздор! — В присутствии пленных рабовладельцев это слово прозвучало довольно неуместно. — Если бы мы начали резню, половина из них в панике стала бы защищаться, и они задавили бы нас просто числом. После того как мы, вместо того чтобы бежать от них, победили, нам ничего не оставалось, кроме как пощадить имеет значение? — Он опустил глаза и сказал с отвращением, заставившим его голос звучать громче: — Какое мне дело?
Все головы повернулись к нему. Роланд, словно одобряя его слова, кивнул.
— Решать тебе, Каррон. Если захочешь, можешь их всех затоптать до смерти.
В толпе пленников раздались стоны. Те, кто понял сказанное, перевели остальным, и теперь уже причитали все.
— Это не будет преступлением, — убежденно сказал Роланд. — Они заслужили такую участь. Лицо Политы стало жестким.
— Да, заслужили. — Однако она не двинулась с места.
— Каррон, ты, кажется, колеблешься, — сказал Роланд.
— Ты сказал, что мы можем их затоптать.
— Но можете и простить.
Конли, все еще прижимая к груди раненую руку, прильнул к матери. Та крепко обняла его и покачала головой:
— Одно из двух… Разве у меня есть другой выбор? Роланд кивнул.
— Ты можешь потребовать у них клятвы верности.
— Верности? — Слово прозвучало странно и непривычно; для кентавров в такой клятве не было бы нужды.
— Клятвы на крови. Нарушение такой клятвы означает смерть. Потребуй с них обещания, что из-за зла, причиненного твоему народу в прошлом, они будут служить тебе в будущем.
— Ты на самом деле думаешь, что это пойдет на пользу моему народу?
Полита беспомощно взглянула на грифона, и тот раздраженно произнес:
— Ради Бога, перестань колебаться и реши что-нибудь. Похоже, пленники столь же наивны, как и мой отпрыск.
Полита повернулась к стоявшему перед ней Бонди.
— Я знаю, ты понимаешь мои слова, — начала она холодно по-английски.
После секунды оцепенения тот кивнул.
— Хорошо. На колени. — Голос Политы звучал так механически, словно принадлежал не ей.
Бонди преклонил колени. Полита подняла левую переднюю ногу и опустила ему на голову. Мышцы ее напряглись, и пленник распростерся на земле, уткнувшись носом в песок. Копыто давило на затылок так, что Бонди закричал; звук оказался приглушен песком. Неожиданно вся сцена утратила свое символическое значение.
— Ты слышишь меня? Понимаешь мои слова?
— Да. — Из глаза пленника скатилась слеза, песок зашуршал под его наполовину вдавленной в него щекой.
— Тогда запомни. — Ее копыто давило все тяжелее, лицо пленника погрузилось в песок почти до переносицы. — Ты останешься жить, потому что я позволяю тебе это. Ты найдешь пропитание своим детям, потому что я позволяю тебе это. Сейчас ты встанешь, и будешь обрабатывать свои поля, будешь сам тащить плуг, — ее голос задрожал, а руки, более не скованные, коснулись покрытой шрамами шкуры, — потому что я позволяю тебе это.