Одо Сьюзан. Грехи и грешницы

   Удивительно, но не забылись даже мельчайшие детали. Анна улыбнулась, припомнив, как Сюзи, представляясь классу, прижимала руку к боку - хотела скрыть, что ее юбка лопнула по шву. Как потом узнала Анна, юбка досталась ей от старшей, более худой сестры. Возможно, именно уязвимость Сюзи и привлекала. Как бы то ни было, они очень скоро крепко подружились.
   Но не только Сюзи ходила в то время в поношенной одежде. Когда встала Мэнди, Анна заметила, что пуговицы ее рубашки застегиваются на другую сторону - как у мальчиков, а когда та нагнулась, чтобы поднять карандаш, стало заметно, что рубашка слишком длинная и едва ли не высовывается из-под юбки. Через много лет Мэнди рассказала Анне, что мать просто не удосужилась укоротить рубашку ее двоюродного брата Филиппа. Мэнди тогда здорово комплексовала, так как в те первые дни очень боялась быть непохожей на других.
   "Ну вот, опять та же уязвимость", - подытожила Анна.
   Что же касается Карен - они сразу понравились друг другу и, усевшись за одну парту, просидели вместе пять лет, до шестого класса, когда обстановка уже стала более непринужденной.
   Из них всех только Дженет обладала благоприобретенным вкусом и острым как бритва языком. Сначала она дружила лишь с Сюзи, но после одного случая отношение к ней изменилось.
   А дело было так. Как-то маленькая, словно мышка, девочка из их класса проговорилась о своей любви к Клиффу Ричарду и призналась, что не может раздеваться в своей комнате, потому что на нее со всех сторон с фотографий смотрит Клифф. Признание это навлекло на нее множество грубых шуток и издевательств со стороны девочек годом старше. Большинство так называемых подруг тут же отвернулись от нее, не желая, чтобы их самих дразнили. В конце концов именно Дженет подошла к старшеклассницам и заявила им в глаза, что если они не прекратят издевки, то после школы она им покажет! Только тогда от бедняжки отстали.
   Та история, как и многие другие, раскрыла Анне подлинные качества подруг - их смелость, справедливость, порядочность и - прежде всего чувство юмора.
   Анна вздохнула, радуясь тому, что снова среди своих девчонок, что за все эти годы не утратила связи с ними.
   - Я вот недавно написала статью о сексуальной жизни, - призналась Анна. - Она стала настоящей сенсацией.
   - Правда? - заинтересованно откликнулась Карен. - И о чем там речь?
   - О всяких извращениях? - просияла Сюзи.
   Как будто нет ничего более увлекательного, чем рассказ о том, что люди делают в постели.
   - Ничего подобного. Собственно, я пришла к выводу, что нельзя назвать извращением то, на что люди соглашаются сознательно. Но тем не менее я нарвалась на парочку чудаков...
   - То есть?
   - Ну, был там один тип, который мог заниматься этим только при полной луне и обвалявшись в коровьем дерьме!
   Подруги расхохотались.
   - Небось обманываешь! - хмыкнула Мэнди. - В коровьем дерьме!
   - Нет, уверяю тебя! Была еще девушка, которая могла кончить только в том случае, если представляла себе одну сцену. Будто стоит она во время футбольного матча на трибуне под зонтиком вместе с тремя подругами. Народу полно, а дождь хлещет как из ведра. Тут сзади подходит какой-то болельщик и задирает ей юбку. Она же продолжает следить за игрой. Этот друг тихонько стягивает с нее трусы и вставляет сзади. И вот, когда она уже близка к оргазму, Эрик Кантона выходит один на один к воротам. "Давай, давай, Кантона! Давай, давай, Кантона!" - кричит она и кончает, в то время как старый добрый Эрик забивает очередной гол. Парень сзади натягивает на нее трусы, поправляет юбку и вновь исчезает в толпе, так и не показавшись ей на глаза. - Анна откинулась на спинку стула и с видом победителя оглядела слушательниц.
   Дженет скривилась:
   - На месте ее мужа я бы нашла немного неуместными крики "Давай, Эрик, давай!", особенно если бы меня звали Роджер или еще как-нибудь в этом роде.
   - Чепуха, - отмахнулась Анна, наслаждаясь произведенным впечатлением. Эта фантазия была нужна ей при мастурбации. Похоже, она предпочитала это сексу со своим мужем.
   - Ее можно понять, - сухо сказала Мэнди.
   - Я только удивляюсь, как это люди говорят с тобой о таких вещах, прервала ее Карен. - В конце концов, ты совершенно посторонний им человек.
   - Потому-то они и доверяют мне! Гораздо труднее рассказать то, чего ты немного стыдишься, человеку близкому. Ты будешь беспокоиться, что тебя осудят или косо посмотрят, ну и так далее. А в данном случае мы с этой девушкой, вероятно, больше никогда не увидимся, потому на самом деле не важно, что она мне расскажет. Пожалуй, для нее это как психотерапия.
   - Доктор Анна! - лукаво улыбнулась Сюзи. - Я прямо-таки вижу, как ты это делаешь. Тебе надо заняться этим профессионально. Будешь получать хорошие деньги.
   Анна засмеялась и придвинулась ближе, собираясь что-то сказать, но Сюзи уже приступила к очередной истории. Она оживилась, голос ее стал громче.
   - Ты напомнила мне об одном малом, с которым я когда-то встречалась. У него получалось только тогда, когда женщина его ругала. Он все повторял: "Давай же, выругайся", а я как назло напрочь забыла все ругательства.
   Он мог с таким же успехом уговаривать монахиню - в голове у меня было совершенно пусто. И чем больше я думала об этом, тем сильнее мне хотелось смеяться.
   - И что же ты сделала? - спросила Карен.
   - Ну, его Джон Томас начал увядать, так что волей-неволей пришлось выдавить из себя несколько банальных ругательств типа "козел" или "педик" и тогда он сделал свое дело.
   - Вот здорово! - с иронией сказала Линдсей. - А не проще было его послать?
   Сюзи задумчиво уставилась на свои ногти.
   - Даже не знаю. Наверное, проще. Он оказался такой задницей. Знаете, что он сказал, когда я спросила его насчет презерватива? - Она окинула присутствующих взглядом. - Он сказал; "Это не для меня, детка. Я скачу только без седла". Можете себе представить? Скачет только без седла! Пьянь чертова!
   Подруги дружно закивали в знак согласия.
   - Майк тоже был таким, когда мы поженились. - Дженет имела в виду своего бывшего. - Он говорил, что надевать резинку - все равно что принимать душ в плаще. - Она скривилась. - Все время стонал насчет этого.
   Если бы мы только знали, что беспокоиться не о чем, то могли бы сэкономить на презервативах целое состояние!
   Просто смешно! - Никто, однако, не засмеялся.
   - Ты с ним видишься? - спросила Карен.
   - Нет. Время от времени разговариваю с его сестрой; мы всегда с ней ладили. Кажется, он живет где-то в Кенте со своей женщиной и ребенком.
   Она подняла голову и улыбнулась, полная решимости отвергнуть жалость подруг. В конце концов, теперь, когда у нее есть Стив, жалость ей больше не нужна. Ее жизнь теперь снова обрела смысл. Теперь по крайней мере у нее есть надежда.
   Анна не проронила ни слова. Даже сейчас она чувствовала все унижение, которое испытала тогда Дженет.
   Когда Майк ее бросил, она, конечно, винила себя, находила для него оправдания, вернее, заставила себя как-то оправдать его обман, его эгоизм. Бесплодие вынуждало рассматривать его предательство как нечто неизбежное.
   Анна и остальные, однако, были склонны повесить Майка за яйца и держать так до тех пор, пока эти сверхактивные органы не почернеют и не отвалятся. А потом подруги достигли неписаного соглашения никогда больше не обсуждать происшедшее. Было невыносимо видеть, как Дженет защищает его, как выражает свое понимание. Настоящее предательство по отношению к ним, к их женской солидарности!
   Мэнди наклонилась к Анне, обдала ее ухо теплым дыханием:
   - О чем задумалась?
   - Так, размышляла.
   - О чем?
   - О сексе, о детях, о жизни. В общем, как обычно.
   Задумчиво посмотрев на Анну, Мэнди кивнула:
   - Это случается в нашем возрасте, верно? Грустишь о том, чего не успел в молодости.
   - Например?
   - Например.., ну, например, о том, о чем мы только что говорили. О детях. Знаешь, я вот сейчас смотрю на тебя и думаю: ты своего не ценишь, Анна Николе. Сделала карьеру, и на твоем пути не стояли дети. Я хочу сказать, ведь они отравляют всю сексуальную жизнь, губят фигуру, привязывают к себе лет на двадцать, а потом отчаливают! Если бы можно было начать все сначала...
   - Вероятно, ты сделала бы то же самое.
   - Пожалуй, - улыбнувшись, согласилась Мэнди. - Но не с Питом. - Она немного помолчала. - Жалею, что невозможно раздвоиться. Тогда одна я рожала бы детей, а другая бродила бы по свету.
   - Беда в том, - отозвалась Анна, - что наверняка именно ты была бы привязана к дому. И может быть, получилось бы еще хуже - знать, что твой двойник где-то развлекается?! Ты бы еще и ревновала.
   Внимательно посмотрев на нее, Мэнди рассмеялась.
   - Знаешь, я никогда об этом не думала. О том, что можно ревновать к самой себе. - На миг эта идея полностью овладела ею, но вот выражение лица Мэнди снова изменилось. - Просто иногда на меня что-то находит.
   По правде говоря, довольно часто. И тогда.., ну, я начинаю на них злиться.
   - Ну что ты! - Анна осторожно взяла ее за руку.
   Мэнди заглянула ей в глаза.
   - Не то чтобы я их не любила. Просто.., ну, иногда я чувствую себя так, будто жизнь проходит стороной. Вот взять, к примеру, тебя. У тебя все хорошо. С самого начала. Ты никогда не была чьей-то игрушкой. Нет! Ты знала, чего хочешь, и шла к своей цели. А парни.., ну... - Она засмеялась. Знаешь, я тебе всегда завидовала. Ты никогда не попадала на крючок - у тебя была хорошая работа, ты ездила по свету, была свободна и делала что хотела.
   А я.., что получила я?
   - Питера Эванса, - громко сказала Сюзи, и все - включая Мэнди засмеялись.
   - У него совсем нет фантазии, - кивнула Мэнди. - Знаете, как он представляет себе прелюдию? - спросила она, обращаясь уже ко всем сразу.
   Сюзи внезапно заинтересованно покачала головой:
   - Нет. Скажи нам как...
   - Ну, прежде чем забраться наверх. Пит спрашивает, нравится ли мне секс!
   - По крайней мере хоть интересуется, - сказала Линдсей, в голосе которой звучала горечь. - Единственная причина, по которой оба мои ребенка родились в сентябре, - это то, что Дерек считает, будто сексом надо заниматься только в дни рождения и на Рождество!
   - Не волнуйся, Линде. Санта-Клаус скоро спустится к тебе по дымоходу! Сюзи весело засмеялась от радости: наконец-то можно отпустить шутку и в адрес сестры.
   - Когда доходит до дела, все они не так уж хороши, - печально произнесла Карен. - Эгоисты.
   - Я не согласна, - сказала Дженет. - Есть и приятные парни.
   - Где? - спросила Линдсей. - За углом?
   Словно призывая собрание к порядку, Сюзи постучала ножом по бокалу.
   - Минутку внимания! Лично мне мужчины нравятся.
   - Естественно! - саркастически заметила Линдсей. - И лучше сразу двое.
   Прищурившись, Сюзи со злостью посмотрела на сестру, затем, улыбнувшись, перевела взгляд на остальных.
   - Я хочу сказать, что, несмотря на все их недостатки, они все, что у нас есть - благослови их Господь! Без них... ну, я просто не смогла бы прожить остаток жизни одна.
   Знаете, я на прошлой неделе была в "Сэйнзбериз", стояла у кассы и смотрела, как один мужик разгружает свою корзинку. Там были маленькие баночки с бобами, знаете, такие - на одну порцию, а потом он вытащил один за другим прозрачные пакетики с овощами - одна морковка, одна луковица, одна свеколка. Я стояла и думала: "Бедный ублюдок!" Нет уж, мне совсем не хочется остаться одной.
   - Все зависит от того, насколько ты отчаялась, - сказала Карен.
   Сюзи тотчас повернулась к ней:
   - А этот твой новый парень, Крис - он что, тоже ублюдок?
   - Я не имела в виду...
   - Ну а что тогда? Через два дня я выхожу замуж. Если бы я не верила, что Джо.., если бы не думала, что на этот раз у меня есть шанс - ну, я бы, я бы.., застрелилась!
   - Может, и так, - не стала настаивать Карен. - Просто... - Она улыбнулась. - Ведь может быть, а? Во всяком случае, я надеюсь, что тебе повезет.
   - Ну да, - вмиг усмехнулась Сюзи. От ее недавнего гнева не осталось и следа. - Впрочем, открою маленький секрет.
   Откликаясь на заговорщический тон Сюзи, все пятеро разом придвинулись к ней.
   - Какой?
   - Когда мы с ним занимаемся сексом, мне так хорошо, как никогда!
   Прошло два часа. В центре стола уже высились семь пустых бутылок. Анна как раз рылась в сумочке в поисках ручки, чтобы записать новый адрес Сюзи, когда молодой официант принес еще четыре бутылки - одну с красным вином и три с белым. Поставив их на стол, он искоса взглянул на Анну и, широко улыбнувшись, подмигнул ей, а затем вновь вернулся к своей работе.
   Она опустила взгляд, одновременно смущенная и взволнованная этими знаками внимания. Анна не вполне понимала, какие чувства испытывает к этому парню. Нет, конечно, она польщена - ведь он по меньшей мере лет на десять ее моложе, хотя некоторым молодым людям такое нравится. Они тогда чувствуют себя.., зрелыми.
   Правда, она почти не встречала тех, кого можно было бы назвать действительно зрелым. Отметив, что официант время от времени на нее посматривает, Анна вновь обратилась к Сюзи:
   - Так где это?
   Та повторила свой адрес.
   - Я работаю по соседству. - Анна сунула ручку и блокнот обратно в сумку. - Как-нибудь заскочу вечерком.
   - Разрешите наполнить ваш бокал?
   Вздрогнув, она обернулась. Почтительно склонившись, он стоял рядом. Одеколоном пахло сильнее, чем прежде.
   - Да, конечно... - нарочито равнодушно ответила она. - "Шардоннэ"...
   - Я знаю, - шепнул он, наклонившись к самому ее уху. Глядя, как бледная, прозрачная жидкость льется в бокал, Анна чувствовала, что он рядом, дышит в ее плечо. По спине ее пробежала нервная дрожь.
   - Спасибо, - сказала она чуть дрогнувшим голосом.
   Но это было еще не все.
   - Вот, - сказал он и сунул ей в руку клочок бумаги.
   Взгляды всех подруг устремились на нее.
   - Ну? - наконец спросила Сюзи, когда официант удалился. - Ты собираешься читать, что там написано?
   Они смотрели на Анну выжидающе, но она по-прежнему не разжимала кулак.
   - Знаешь, все это здорово напоминает одну историю, - проговорила Дженет слегка заплетающимся языком. - О Кэрол Стоувер. Она работала в аптеке в Везерби.
   - Где, возле рынка?
   - Да, именно там. В общем.., ее поставили за прилавок, где продают презервативы. Ну, некоторые девушки обычно робеют, даже просят, чтобы их перевели в другой отдел, но только не она. Она, наоборот, постаралась этим воспользоваться.
   Сюзи наклонилась к Дженет.
   - Что ты хочешь сказать? Она их воровала?
   Подруга покачала головой.
   - Нет. Ничего такого. Эта наглая корова писала на упаковках свой телефон, прежде чем отдать их покупателям. Очевидно, это срабатывало неплохо, пока в один прекрасный день в аптеке не появилась некая женщина.
   Похоже, ее муж даже не заметил, что на упаковке что-то написано. Ну, Кэрол и уволили.
   - Так ей и надо! - воскликнула Сюзи.
   Анна разжала кулак и принялась читать записку.
   - Ну что? - спросила Мэнди, заглядывая ей через плечо. - Что там? Перепихнуться хочет или как?
   - Мэнди! - вскричала Анна, шокированная такой откровенностью.
   Мэнди пожала плечами:
   - Извини. Но ты ведь сама знаешь, какие они эти молодые.
   Пристально посмотрев на нее, Анна засмеялась:
   - На.
   Изучив клочок бумаги, Мэнди передала его остальным.
   Сюзи тотчас громко прочла: "Я заканчиваю в полночь. Может, прогуляемся?"
   За столом раздалось многозначительное "О-о-о!".
   - Ну и что ты думаешь? - спросила Карен, глядя на Анну. - Пойдешь?
   - Я думаю.., я думаю, - тихо сказала Анна, внезапно опустив глаза, что мне нужно пойти в туалет.
   Со всех сторон раздались иронические возгласы.
   - С тобой все в порядке? - прошептала ей на ухо Мэнди, когда Анна встала.
   - Конечно. Все прекрасно, - ответила та, с благодарностью посмотрев на давнюю подругу.
   ***
   Люминесцентная лампа над зеркалом мигала так, будто находилась при последнем издыхании, в помещении отвратительно пахло, но Анна все стояла и стояла в туалете, уставившись в серую мраморную раковину, не в силах вернуться к подругам.
   Она злилась на себя за то, что так расчувствовалась.
   Выпивка сделала ее не в меру сентиментальной, а песня и вовсе выбила из колеи. Посмотрев на свое отражение в зеркале, Анна вспомнила, где услышала ее впервые - в Нью-Йорке, несколько месяцев назад.
   ***
   Анна была польщена, когда ей позвонил Гай Поркаро, издатель "Фифти стейтс мэгэзинз" <"Журналы пятидесяти штатов" (англ.).>, и попросил прилететь в Америку. Была польщена, но всерьез его предложение не приняла. В конце концов, она родом из Лондона, здесь ее работа, ее дом, ее друзья - и так было всегда. Хорошо, конечно, когда тебе предлагают ответственную работу, но относиться к этому всерьез?.. По крайней мере подругам Анна сказала:
   - Пожить за чужой счет несколько дней в шикарном отеле - что может быть лучше?
   ***
   Но все оказалось совсем, совсем не так. И дело было не только в черном лимузине, ожидавшем ее в аэропорту имени Кеннеди, и не в манхэттенском пейзаже с небоскребами - дело было в самом городе. Она была очарована другого слова не подберешь. Нью-Йорк ее околдовал...
   Гай сам встретил ее в облицованном мрамором вестибюле компании на Таймс-сквер и проводил в свой кабинет, находившийся на самом верхнем, двадцать восьмом, этаже.
   Там они примерно с час поболтали, а потом он представил ее членам правления. Именно тогда, стоя у окна и глядя на великолепие Нью-Йорка, Анна и приняла решение - задолго до того как Гай изложил ей условия.
   Ее собственный журнал. Она сама определяет его "лицо". Ну как отказаться от такого предложения?! Конечно, она уже занималась этим раньше в Англии - вот почему на нее и вышли, - но сейчас совсем другое дело.
   Здесь рынок в десять, может, даже в двенадцать раз больше, причем, если верить членам правления, она совершенно самостоятельно будет проводить редакционную политику.
   Надо быть сумасшедшей, чтобы отказаться. Через две недели Анна с одним чемоданом и копией контракта, которую Гай доставил ей экспресс-почтой, вновь вернулась в Нью-Йорк.
   Сто двадцать тысяч долларов в год плюс машина и оплата издержек. Она даже рассмеялась, когда прочла условия. Ведь кто она такая, в конце концов? Всего лишь Анна Николе, которая родилась в Айлингтоне и обучалась в обычной средней школе. Какое право она имеет занимать престижные должности в Нью-Йорке и, словно какая-нибудь кинозвезда, разъезжать в громадных лимузинах?
   Она вспомнила, что сделала в первый же день по прибытии, даже не взглянув на свои апартаменты. Она пошла и купила четыре открытки, а затем, сидя в кофейном баре на углу 34-й улицы и Мэдисон-авеню, сообщила каждой из четырех своих давних подруг о том, куда попала.
   Написала - сама не веря в происходящее, - что для нее сказка стала былью.
   Ее поселили в "Алгонквине", маленькой, но роскошной гостинице в двух минутах ходьбы от Таймс-сквер - на то время, пока она подыскивает себе квартиру. Сначала ничего подходящего не находилось, но как-то раз после встречи в северной части штата ей приглянулась квартира на пятнадцатом этаже дома на Пятой авеню с видом на Центральный парк и далее на Гудзон. Заплатив арендную плату за год вперед, она сразу же вселилась туда.
   В тот первый месяц все было как в тумане. Оглядываясь назад, Анна не могла понять, как со всем управилась. Нужно было нанимать сотрудников, составлять калькуляцию, договариваться с распространителями. Глотая кофе ночи напролет и просматривая папки одну за другой, она пыталась найти все время ускользающий от нее идеальный вариант верстки. Как потом говорила Анна, она тогда питалась только воздухом и чистым адреналином, но при этом чувствовала себя королевой. Королевой Нью-Йорка!
   К концу месяца на шестнадцатом этаже принадлежащего издательству небоскреба уже сидело несколько сотрудников журнала, которых с натяжкой можно было назвать редакцией. Осталось лишь подготовить для издателей сигнальный экземпляр.
   Именно тогда это и случилось.
   Анна хорошо запомнила тот момент. Она только что поговорила с редактором отдела мод и на мгновение застыла у окна, глядя на одинаковые здания Центра всемирной торговли. В дверь неожиданно постучала Жанна, директор по художественному оформлению.
   - У нас проблемы. Парень, который должен был завтра снимать, отказался от съемок.
   - Ну так возьмите кого-нибудь еще. Посмотрите по списку.
   - Я так и сделала. К сожалению, все заняты. Теперь, выходит, не раньше четверга.
   - Черт побери! Только этого не хватало! И так Джек Николсон отказался от интервью, а из отдела по связям с общественностью "Форда" сообщили, что снимут рекламу, если мы не увеличим размер снимка на обложке. Да вдобавок ко всему проблемы с модами! - Она посмотрела на Жанну. - Он только что звонил?
   Девушка кивнула.
   - Позвонить в агентство и отменить?
   - Ну да, а потом мы заплатим безмозглой дуре две тысячи баксов только за то, что она весь день просиживала задницу у себя дома? Ни в коем случае!
   Она со злостью набрала номер.
   - А еще называют себя профессионалами... - Она убрала руку. - Алло! Это Каллум О'Нил?.. Да, это Анна Николе. Да-да, та самая Анна Николе... Извиняетесь! Что толку в ваших извинениях? Это обойдется нам в четыре тысячи долларов, не говоря уже о сроках! Ну конечно, вы не хотели причинять нам неудобство! Но вот что мне очень хотелось бы знать: каково это чувствовать, что собственными руками разрушаешь свою карьеру?.. Ваша мать? Да при чем тут ваша мать?
   Да, она хорошо запомнила тот момент. Запомнила, каким слабым и усталым был его голос, запомнила, какие чувства испытала, когда услышала те слова, которые вначале пропустила мимо ушей.
   - Моя мать умерла. Умерла сегодня утром. Прошу прощения, если мой ассистент не ввел вас в курс дела, но.., у нас здесь полный беспорядок. Я...
   Анна накрыла ладонью трубку и тихо отдала распоряжение:
   - Отмените съемки, Жанна. Проведете их потом. - Затем, глубоко вздохнув, сказала О'Нилу:
   - Ради Бога, извините. Я не знала... Конечно. Я понимаю. Я... Я понимаю, что вам нужно многое сделать. Я... Да, до свидания.
   Она потом долго сидела и злилась на себя. Злилась на то, что позволила работе вытеснить из своей души все прочие чувства.
   Значит, королева Нью-Йорка? Сука, а не королева.
   Записав на листке бумаги адрес, Анна прошла к секретарше и велела послать цветы.
   Прошла неделя, прежде чем он напомнил о себе. Она как раз собиралась на обед, когда зазвонил телефон.
   - Кто это? - спросила она.
   - Каллум О'Нил. Я хотел поблагодарить вас за цветы. Весьма любезно с вашей стороны.
   - Нужно же было что-то сделать. Я чувствовала себя...
   - Вы очень злились. О, как вы злились!
   - Правда? - засмеялась она.
   - Конечно. И вы имели на это право. Я вас подвел.
   - Ну нет! Если бы это была моя мать...
   - Все равно я чувствую себя в долгу. И хотел бы загладить свою вину.
   - Это что, приглашение?
   Он от души рассмеялся:
   - Вообще-то я так не планировал, но...
   - Тогда что?
   - У вас приятный голос, - У вас тоже.
   - Так как? Поужинаем?
   Она повернулась вместе с креслом и посмотрела на город - туда, где находилась его студия.
   - Когда?
   - Сегодня.
   - Сегодня не могу.
   - Из-за приятеля?
   - Нет.
   - В таком случае когда?
   Она открыла свой ежедневник и бегло просмотрела записи.
   - В пятницу вечером. В восемь часов, годится?
   - Отлично. Где?
   - Как насчет... - Она попыталась вспомнить название ресторана, в котором обедала по приезде, - такой милый итальянский ресторан в Сохо.
   - Как насчет "У Аманчи"? - спросил он.
   Боже, именно его она и имела в виду!
   - Вы что, читаете мысли, мистер О'Нил?
   - Нет. Но умею показывать фокусы.
   Она засмеялась и, уже успокоившись, сказала:
   - Ладно. Значит, в пятницу в восемь. "У Аманчи". Я встречу вас в баре.
   - Прекрасно, но как я вас узнаю?
   Она озабоченно замолчала - может, надо приодеться? - но тут же решила сделать все гораздо проще.
   - Я сообщу вам детали по факсу, мистер О'Нил, - деловым тоном проговорила она. - Ладно?
   - Ну, это совсем другое дело.
   - А вы?
   - Я? - Он засмеялся душевным, по-ирландски раскатистым смехом, который ей сразу понравился. - Ну, я-то вдену красную розу в петлицу, мисс Николе. Что еще?
   Она опоздала - и не на пять минут, а на целый час и десять минут. Тем не менее он был на месте, действительно с красной розой. Когда Анна открыла дверь, он встал и, протянув руку, пошел ей навстречу. Вылитый Крис Кристофферсон! Черная тенниска под белым пиджаком только подчеркивала это сходство.
   - Что ж, мисс Николе, - улыбнулся он, сверкнув зелеными глазами и крепко пожав ей руку. - Рад наконец познакомиться с вами.
   - Пожалуйста, зовите меня просто Анной. Прошу меня извинить. Вы получили сообщение? Совещание все продолжалось, и продолжалось, и продолжалось...
   Он покачал головой:
   - Не имеет значения. Правда. Вы здесь, я здесь, вечер только начался, и... - Он лукаво улыбнулся, затем повернулся и указал на бар:
   - Между прочим, неплохо бы что-нибудь выпить. У вас такой вид, вам явно не помешает.
   - "Джек Дэниэлс", - ответила Анна, усаживаясь рядом с Каллумом.
   - Вы всегда это пьете? - спросил он, подзывая к себе бармена.
   - Нет, - ответила она. - Но когда в Риме...
   Он вопросительно посмотрел на нее:
   - Вы были в Риме?
   Она утвердительно кивнула.
   - А я - нет. - Он рассмеялся. - Зато был в Лондоне. Приятный город. Я останавливался в Кенсингтоне. В отеле на Бромптон-роуд - забыл его название. - Сделав заказ, он снова повернулся к Анне. - Факс мне понравился. Кто вас снимал? Может, я его знаю?