Одо Сьюзан. Грехи и грешницы

   Она засмеялась, чувствуя, как напряжение спадает.
   - Один мой друг, в Лондоне. Я рада, что вы не прислали мне фотографию.
   - Вот как? - Он приподнял бровь. - И почему же?
   - Это испортило бы сюрприз.
   - Сюрприз? - Он посмотрел на нее, будто не мог взять в толк, о чем она говорит, а потом улыбнулся. - За что пьем? - спросил он, подав Анне бокал.
   - Может, за грубых редакторов и за ирландское очарование? - смеясь, предложила она.
   - Замечательное сочетание! За начало прекрасной дружбы!
   Подняв бокал, она чокнулась с ним.
   - И за "Фифти стейтс мэгэзинз", без которого...
   Они сидели в темном углу заведения и оживленно беседовали. Все было съедено, в ведерке со льдом стояла вторая бутылка вина.
   - Итак, - приблизившись к Анне, проговорил он со своим приятным среднезападным акцентом, - вы все еще не рассказали мне, почему решили переехать в Нью-Йорк.
   - Я получила предложение, от которого не смогла отказаться.
   - Вы имеете в веду работу?
   Анна кивнула:
   - Интересно - собственный журнал, денег больше, чем я в состоянии потратить, ну и вообще что-то новое.
   Кроме того, меня ничто не держало в Лондоне.
   - Вы рады, что приехали?
   - Да, - неожиданно смутившись, кивнула она. - Да, рада.
   - А ваши родители, ваши друзья.., вы по ним не скучаете?
   Она пожала плечами.
   - По родителям я не скучаю. Я хочу сказать, что не так уж часто с ними виделась, даже проживая на соседней улице. А вот подруги... Скучала бы, если бы не приходилось так много работать, - уточнила она.
   - А братья или сестры?
   Она покачала головой:
   - К сожалению, я единственный ребенок. И привыкла все делать сама. А как у вас? У вас-то, наверное, полно братьев и сестер.
   - Никого. - Он поерзал и одним глотком осушил бокал бургундского. - По крайней мере сейчас. - Помолчав, Каллум поднял голову и посмотрел в удивленные глаза Анны. - Мой брат погиб во Вьетнаме.
   - О Господи! Ради Бога, извините...
   - Ничего, вы ведь не знали. - Он тепло, по-дружески улыбнулся, и смущение Анны моментально прошло. - Пожалуй, у нас много общего. Единственные дети. Одиночки.
   - А ваш отец... - рискнула спросить она. - Он жив?
   - По всей видимости, - обронил он, наполняя ее бокал.
   - Вы не знаете?
   - Нет.
   Заинтригованная, Анна на секунду замолчала, чувствуя, что поставила собеседника в неловкое положение - И не хотите знать? - пересилив себя, наконец спросила она.
   Каллум сразу стал задумчивым, весь облик его изменился, перед ней словно сидел другой человек - гораздо старше. Внимательно наблюдая за ним, Анна вдруг обратила внимание на его руки. Такие большие и с таким изяществом обхватывают бокал.
   - Мы с отцом не разговариваем. Он не простил мне, что я пренебрег службой в морской пехоте, в которой была вся его жизнь, как и жизнь его отца, - несмотря на гибель родного сына. - Каллум покачал головой, на лице его мелькнуло недоумение. - Знаете, он тогда даже не заплакал. Ни разу. Не пролил ни одной слезинки...
   Перегнувшись через стол, Анна взяла его за руку.
   Он поднял голову, желая заглянуть ей в глаза, но она, внезапно смутившись, уставилась на свою руку. Казалось, ее парализовала чисто английская нерешительность.
   Каллум большим пальцем мягко провел по ее ладони.
   - И вместо этого вы стали фотографом, - сказала Анна, убирая свою руку и надеясь, что это не будет воспринято как отказ.
   Он слегка подвинулся, внезапно напустив на себя деловитость. Минута откровенности, казалось, прошла.
   - Я уехал из Чикаго, когда мне исполнилось восемнадцать. Упаковал вещи и двинул на восток. Некоторое время жил на переводы от мамы, а потом мне повезло - устроился на работу помощником фотографа.
   - Но разве ваш отец не гордится тем, что вы достигли успеха?
   Он горько засмеялся и покачал головой. В глазах его читалась боль.
   - Стань я сутенером, он и то воспринял бы легче. В конце концов, это же мужская профессия. Но ведь его сын избрал такую сомнительную профессию, как фотограф. Настоящее предательство, по его мнению.
   - А мама? - спросила она, удивленная и в то же время тронутая его откровенностью.
   Лицо Каллума озарилось теплой, хотя и не без грусти, улыбкой.
   - О, мама всегда мною гордилась. Особенно когда наша фамилия начала появляться в журналах и она могла показать ее подругам. Папа же запретил мне даже приближаться к дому, а после смерти Джона их уже ничто не связывало. В конце концов они развелись.
   - Мне очень жаль, - сказала она. - Правда. - Однако такая реакция казалась ей совершенно неадекватной.
   - Ничего. - Он снова опустошил свой бокал. - Это было давно. Я уже все пережил. - Не глядя на нее, он подозвал официанта, чтобы тот принес счет.
   Желтое такси везло их домой. Глядя на залитые дождем улицы и блестящие в неоновом свете тротуары, Анна лихорадочно обдумывала, что делать дальше. Пригласить его к себе? И если да, что сказать? Должна ли она переспать с ним? Она была не прочь, однако проблема заключалась в том, следует ли так поступать. Боже, это полное безумие - в таком возрасте все еще думать о своей репутации "хорошей девочки"! И все-таки, все-таки...
   Когда они вышли из машины, он снял свой пиджак и накинул ей на плечи, чтобы защитить от дождя. Испытывая некоторую неловкость, она посмотрела на него и улыбнулась.
   - Не зайдете? - спросила она, глядя куда-то в сторону, на облака пара, поднимающиеся из люка посреди мостовой. - Может быть, хотите выпить? поспешно добавила она.
   Он коротко рассмеялся.
   - Думаю, на сегодня уже достаточно, - ответил он. - Как-нибудь в другой раз.
   Анна посмотрела на него и улыбнулась, внезапно ощутив жуткое волнение. Черт побери! Зачем она предложила зайти? Нужно было всего лишь сказать "Спасибо за чудесный вечер", чмокнуть в щеку и уйти.
   - Прекрасно. Я только за, - произнесла она.
   "Что я говорю! - подумала она. - Как будто я уж совсем лишилась рассудка".
   - Я хочу только сказать, - добавила она, - что это было бы прекрасно.
   - Да.., конечно, - отозвался он, глядя на нее смеющимися глазами.
   - Вот. - Анна сняла с плеч его пиджак. - Спасибо.
   Забрав пиджак, Каллум перебросил его через плечо, а другой рукой смахнул с ее лица дождевую каплю. От этого теплого прикосновения внутри у нее что-то дрогнуло.
   - Спокойной ночи, Анна, - просто сказал он и, наклонившись, поцеловал в губы. Затем повернулся и ушел в ночь.
   ***
   Она лежала на кровати, одежда и обувь грудой валялись у двери. Шелест дождя за стеклом странным образом успокаивал ее. Не в силах заснуть, она решила восстановить в памяти прошедший вечер, попытаться вновь увидеть этого мужчину, вновь услышать его голос. Улыбаясь своим воспоминаниям, она снова и снова проигрывала в памяти те или иные ситуации. Что-то случилось, все как-то разом изменилось. Этот человек пробудил в ней те чувства, которые она уже давно не испытывала, - страсть, желание. Да нет, пожалуй, такого она еще никогда и ни к кому не испытывала. Может, это обычная похоть? Она этого не знала. Наверняка можно было сказать только одно - она хотела бы узнать.
   ***
   В выходные Анна постаралась загрузить себя работой, злясь на то, что не додумалась дать Каллуму номер своего домашнего телефона. Его номер, конечно, у нее был, но первый шаг должен сделать он. "Хорошие девочки" так не поступают.
   В воскресенье к обеду, не в силах сосредоточиться, Анна оделась и отправилась на улицу, решив, что прогулка пойдет ей на пользу - развеет хандру.
   Не сознаваясь в этом даже самой себе, она направилась к студии Каллума. Подойдя ближе, с бьющимся сердцем замедлила шаги и, словно школьница, осторожно двинулась вдоль коричневого здания, где он жил, надеясь.., на что? Увидеть его? Случайно встретить? Каковы бы ни были эти надежды, ясно, что они просто нелепы.
   Анна вспомнила те давние годы, когда она, Мэнди и Дженет были увлечены тремя парнями, продавцами из местной мясной лавки. Девочки могли простаивать часами, наблюдая за ребятами через окно и мечтая о том, как возились бы с ними за прилавком. Подруги обманывали себя, считая, что никто ничего не замечает - как будто трое подростков могли проявлять такой исключительный интерес к сосискам и ободранным кроликам.
   После мясников был период страстной влюбленности в одного мальчика, который жил в доме Дженет. По выходным он играл в музыкальной группе и в глазах девочек был знаменитостью. Весь вечер они буквально просиживали на каменных ступеньках, ведущих к его лестничной площадке. Когда дверь его квартиры открывалась, они сразу сбегали вниз, будто бы случайно на него наталкивались и заводили разговор. Если мальчик и знал об их засаде, то ничем себя не выдал. Однажды он подвез Анну домой на своем мотороллере. Она чувствовала себя наверху блаженства, обняв его сзади и уткнувшись носом в его шею. Какое счастье! Так продолжалось до тех пор, пока они не остановились возле дома и Анна не увидела лицо своей матери. Сердце девочки оборвалось, и она попыталась поскорее отправить мальчика восвояси, пока тот не стал свидетелем неизбежной сцены. Но не успела она и глазом моргнуть, как услышала голос матери: "Анна!
   Где твой корректор?" Покраснев как рак, дочь вытащила из кармана сложное проволочное сооружение и, стряхнув приставшие к нему крошки, сунула в рот.
   Униженная и оскорбленная, она осмелилась-таки оглянуться и увидела, как мальчик исчез за углом в облаке пыли.
   Очнувшись от воспоминаний, Анна вслух расхохоталась и двинулась назад, думая о том, не посмеется ли она вскоре и над сегодняшним приключением.
   - Ладно, Жанна, остановимся на этом, - сказала Анна и по транспаранту очертила прямоугольник. - И проследите, чтобы фото было обрезано правильно и чтобы вошли шея и плечи. Здорово! - Она отодвинула снимки.
   Директор по художественному оформлению лишь молча улыбнулась.
   - Что-нибудь еще?
   - Мне просто интересно узнать, как прошло ваше свидание с Каллумом О'Нилом, - откликнулась Жанна.
   - Свидание?
   - Джоэл сказала, что видела вас "У Аманчи".
   - Ах, да... Собственно, это было не совсем свидание.
   Я просто решила извиниться за то, что вела себя неадекватно, когда умерла его мать. Помните?
   - Ну да, конечно. А вы разве не знаете, что здесь все женщины в него немного влюблены?
   Сообразив, как нужно реагировать на подобное известие, Анна громко рассмеялась.
   - Так вот почему вы так часто к нему обращаетесь! - Заметив, однако, что Жанна не двинулась с места, добавила:
   - Собственно, все было очень мило.
   - Мило! Господи, как это похоже на вас, англичан!
   Было время, когда я готова была заложить собственную мать ради свидания с Каллумом О'Нилом!
   - Свою мать?
   - Конечно! - подмигнула Жанна. - И бабушку в придачу!
   - А теперь уже не готовы?
   - Ни в коем случае. Я уже избавилась от этой навязчивой идеи у своего психотерапевта и не собираюсь вновь платить ему по шестьдесят баксов в час!
   Анна покачала головой. Она никак не могла привыкнуть к такой откровенности. То ли дело старая добрая английская традиция держать себя застегнутым на все пуговицы! Нет, некоторая сдержанность все же не помешает. Особенно в компании.
   - Как бы то ни было, - продолжила Жанна, - я скоро ознакомлюсь с его версией.
   - Скоро? - переспросила Анна, неприятно поразившись тому, что сотрудница сможет переговорить с Каллумом раньше нее.
   - Конечно. Он сегодня снимает для нас моды - серию "Тысяча и одна ночь". Неужели не помните?
   Анна не помнила. Съемки были назначены месяц назад - задолго до того, как они встретились с О'Нилом, то есть задолго до того, как возникла необходимость вникать в такие детали.
   - И где проходят эти съемки? - как бы между прочим спросила Николе.
   - Конечно, в его студии, - улыбнулась Жанна, наслаждаясь замешательством своей начальницы. - Адрес дать?
   Анна засмеялась:
   - Нет, адрес у меня есть. Я просто так.., поинтересовалась.
   - Поинтересовались... - Улыбка девушки стала еще шире. - Что-нибудь еще?
   Анна покачала головой.
   - Ладно, тогда я побегу.
   ***
   Анна тихо закрыла дверь и незамеченной прошла в студию. По дороге сюда на языке ее все время вертелся нарочито небрежный ответ на неизбежный вопрос Каллума "Зачем вы здесь?". Однако сейчас, когда сердце ее вовсю колотилось, а во рту пересохло, она поняла, что не сможет выговорить и двух слов.
   Жанна уже увидела начальницу и собралась было окликнуть, но та быстро поднесла палец к губам.
   Пышноволосая и круглощекая фотомодель тем временем приняла соответствующую позу в парчовом шезлонге, стена за которым была задрапирована разнообразными кусками ткани. Вокруг суетились парикмахер, гример и стилистка, в то время как Каллум в ожидании стоял возле камеры.
   - Ну, все готовы? - спокойно спросил он, подавая сигнал освободить съемочную площадку. Затем склонился к камере и начал снимать.
   Анна следила, как он работает - передвигает кусок ткани или меняет форму складки на юбке, щелкает затвором, произносит ободряющие слова и снова щелкает затвором.
   Только к концу съемок, когда уже были отсняты три пленки, О'Нил заметил Анну. Непонятно, как он отреагирует - может, это его стеснит, а может, и вовсе рассердит.
   - Привет! - подойдя к ней, кивнул он. - Какой приятный сюрприз!
   - Привет! - робко отозвалась она. - Я пришла посмотреть, как работает новая стилистка. Раньше мы не пользовались ее услугами.
   - А! - понимающе протянул он и снова улыбнулся. - В любом случае рад вас видеть.
   - А я вас, - радуясь, что напряжение спадает, сказала она.
   - Приятный получился вечер.
   - Согласна, - кивнула она, не сомневаясь, что Жанна на них смотрит.
   Каллум бросил взгляд на Жанну и вновь перевел на Анну.
   - Послушайте, вы сегодня вечером свободны?
   - Сегодня вечером? Ну, я...
   - Дело в том, - что я свободен и.., в общем, я подумал, не захотите ли вы пойти куда-нибудь?
   - Например, на свидание? - чуть насмешливо уточнила она.
   - Конечно.
   Она улыбнулась.
   - Что ж, я не прочь.
   Он улыбнулся как-то странно, с облегчением - будто ждал, что она откажет.
   - Вот и прекрасно. Нет, правда. Я заеду за вами в восемь. На работу. Ладно?
   - Ладно, - сказала она, не в силах скрыть радость. - Сегодня в восемь. - И решив, что промедление только все испортит, вышла, на ходу подмигнув Жанне.
   ***
   В лифте он поцеловал ее в первый раз - долгим, упоительным поцелуем. Когда кабина остановилась на пятнадцатом этаже, он посмотрел на нее такими зелеными, такими прекрасными глазами, что внутри у нее все перевернулось. Не говоря ни слова, он взял ее за руку и вывел на лестничную площадку.
   Нервно улыбнувшись, она кивнула в сторону одной из дверей и полезла в сумочку за ключами. Сердце ее бешено колотилось.
   Закрыв дверь, она нажала на выключатель. К жизни тотчас пробудились две люстры, отбрасывая на стены и потолок гостиной тень от миниатюрных пальм.
   Он мягко коснулся ее спины, заставив вздрогнуть. Она повернулась:
   - Хочешь выпить?
   Они говорили еле слышно, боясь испортить словами очарование вечера.
   О'Нил снова взял ее за руку и покачал головой.
   - Еще что-нибудь?
   Каллум поднес ее руку к губам и мягко поцеловал, не отрывая взгляда от ее глаз.
   - Я хочу любить тебя.
   Эти слова вызвали в ней лихорадочное возбуждение. Анна вся затрепетала, ноги ее подкосились, и она подалась к нему, желая прижаться всем телом. Поднеся руку к его лицу, она медленно провела по небритой щеке и коснулась губ, которые тотчас раскрылись, чтобы поцеловать ее пальцы.
   Одной рукой он притянул ее к себе, другой приподнял вверх подбородок. Их губы слились в долгом поцелуе.
   Не прерывая поцелуя, он сбросил на пол пиджак. Неотрывно глядя ему в лицо, она провела пальцами по его груди, очерчивая контуры упругих мышц, затем через голову стянула с него тенниску.
   Тело Каллума показалось ей божественным: налитым и загорелым, дорожка темных волос вела вниз, под пряжку ремня.
   Она его хотела. Теперь в этом не было сомнения. При каждом его прикосновении она изнывала от желания, но ей хотелось продлить это сладостное мучение.
   Он принялся расстегивать платье у нее на спине. Вот он с сосредоточенным и серьезным выражением лица спустил бретельки с ее плеч, и платье соскользнуло на пол.
   Под темными кружевами лифчика отчетливо выделялись набухшие соски. Привычным движением он расстегнул крючок, высвободив ее груди, обхватил их руками и принялся ласкать и целовать так, что Анне почудилось: она вот-вот кончит. Но в этот момент Каллум решительно подхватил ее на руки.
   - Где у тебя спальня?
   - Вон там. - Она кивнула в сторону двери.
   Он улыбнулся, наклонившись, вновь покрыл поцелуями ее лицо и грудь и понес ее в темноту.
   Осторожно опустив Анну на кровать, он почему-то отстранился. На один ужасный миг она решила, что он передумал.
   - Каллум!
   Он ответил ей поцелуем, затем вновь принялся ее ласкать. Анна протянула руку и захихикала, поняв, что он совершенно голый.
   - Что тебя рассмешило, девочка?
   - Ничего... - Она вздохнула. - Абсолютно ничего.
   Чудесно! - И обняв Каллума, она притянула его к себе и принялась страстно целовать.
   ***
   Проснувшись на рассвете, она как была, голышом, подошла к окну и стала смотреть на Центральный парк.
   Каллум молча обнял ее сзади и покрыл поцелуями плечи и шею.
   - Привет! - сказала она, прижимаясь к нему и наслаждаясь теплом его тела.
   - Привет. Ты всегда встаешь так рано? - Он зевнул и потерся носом о ее волосы, стараясь насладиться их запахом.
   - Мне не спится.
   - Значит, надо расслабиться.
   - Ты о чем? - хмыкнув, спросила Анна.
   - Я думал, все англичанки всегда чопорные и правильные, - развеселился он.
   - После этой ночи ты по-прежнему так думаешь?
   Он улыбнулся.
   - Ладно. Признаю свои ошибки. Но, в общем, я говорил о ванне, может быть, о массаже, ну и о своем собственном лекарстве от бессонницы.
   - М-м-м, звучит неплохо. - Анна повернулась к нему лицом и взъерошила волосы у него на груди. - Пожалуй, это мне подходит.
   - Надеюсь.
   ***
   Следующие несколько недель они были вместе каждую свободную минуту, хотя, учитывая рабочую нагрузку, это часто означало встречу в полночь в постели. И когда бы они ни занимались любовью, Анну каждый раз охватывала такая сильная, такая всепоглощающая страсть, что она совершенно теряла голову и была не в состоянии задуматься, к чему это может привести.
   Ночевать в студии Каллума Анне вскоре расхотелось; раздражало отсутствие по утрам привычных вещей. О'Нил приспосабливался к обстановке гораздо легче, поскольку привык передвигаться по свету с одной зубной щеткой в портфеле. Вскоре эта самая щетка уже стояла в ванной комнате Анны. Стопки его теннисок, словно термитники, возвышались в ее спальне, пока прислуга не получила указания отправлять их в стирку, а потом убирать в надлежащий ящик В общем, хотя никто никаких конкретных решений не принимал, Каллум в конце концов переселился к Анне.
   И никаких проблем не возникло. Анне нравилось возвращаться домой, зная, что там кто-то есть. А главное - ей доставляло удовольствие немодное ныне ощущение, что она кому-то принадлежит.
   Для Каллума страховочной сеткой служила его студия. Он знал, что, если дела пойдут плохо, ему всегда есть куда уйти. Так что всеобщий бич совместного проживания - понимание того, что выбора нет, - над ними не висел, в то время как с каждой неделей общество друг друга доставляло им все больше удовольствия. Ему не нужно было быть с ней вместе, он хотел этого.
   Они провели много часов в прогулках по Нью-Йорку.
   Он сводил ее на бейсбольный матч, на выставки и на бродвейские шоу. Он представил ее своим друзьям и несколько раз водил на вечеринки, но самые лучшие, самые счастливые времена наступали, когда они оставались вдвоем развалившись перед телевизором на диване или прогуливаясь по Центральному парку. Впрочем, бывали и сюрпризы.
   Та неделя прошла в тяжелой, изнурительной работе: в понедельник утром Анна должна была представить макет журнала возможным рекламодателям. Нужно было правильно разместить фотографии, выверить тон заголовков и так далее, и так далее - в общем, направить талант сотрудников редакции в нужное русло и при этом не выбиться из графика. К вечеру пятницы работа тем не менее была закончена. Но когда довольная Анна позвонила Каллуму, чтобы порадоваться вместе с ним, он отреагировал как-то вяло, явно не разделяя ее восторга. Впервые за все это время она ощутила острое разочарование, впрочем, как оказалось, ненадолго - исключительно до того момента, когда она вышла из здания и обнаружила, что Каллум ждет ее возле взятого напрокат лимузина.
   - В чем дело? - удивилась она, когда Каллум приказал шоферу трогаться с места.
   - Небольшой сюрприз, - ответил он, опускаясь на мягкое сиденье рядом. Ты много работала. По-моему, ты заслужила небольшой отпуск.
   - Отпуск?
   Он наклонился и открыл дверцу портативного бара, вмонтированного в стенку лимузина. Подав Анне бокал "Джека Дэниэлса" со льдом, он чокнулся с ней.
   - Что скажешь насчет Багамов?
   Она посмотрела на него с изумлением.
   - Потрясающе!
   Вечером Анна уже стояла рядом с ним на балконе в гостинице "Ксанаду", глядя на залитый лунным сиянием залив. Из расположенного в глубине причала для яхт бара доносились звуки карибской музыки. "Хорошо бы прожить с ним всю свою жизнь, - подумала Анна. - Состариться вместе с ним". Вздрогнув, она прижала его к себе и нежно поцеловала. Потом, когда они занялись любовью, между ними как будто рухнул еще один барьер.
   Это была настоящая идиллия. Каллум взял напрокат джип, и они разъезжали на нем по острову, останавливаясь только для того, чтобы искупаться в море или купить что-нибудь на рынке. А потом они целыми часами сидели в барах под сенью пальм, разговаривая друг с другом и ничего вокруг не замечая.
   Идиллия, однако, скоро кончилась. Нужно было возвращаться в Нью-Йорк, к грубой реальности.
   ***
   Встреча с рекламодателями прошла хорошо. Кажется, им понравилось то, что она представила.
   Страницы журнала дышали жизнью, сочетание качественных фотографий и рисунков делало его весьма привлекательным. Такого рода издание Анна и сама стала бы читать, что, пожалуй, уже немало!
   Она сидела за своим столом, подперев рукой подбородок, и смотрела на лежавшие перед ней бумаги. Тут же находились недоеденный сандвич и стакан с минеральной водой.
   В комнату заглянула Жанна:
   - У тебя есть минута?
   - Все что угодно, лишь бы не заниматься этими сметами, - сказала Анна и захлопнула папку. - Что ту принесла?
   Девушка положила перед ней три различных варианта обложки первого номера. Теперь самое главное - принять решение. Именно Анна посеяла семена, лелеяла всходы, и теперь за ней оставалось последнее слово. Она любила эти волнующие минуты.
   - А что ты сама думаешь? - спросила она, просмотрев все три варианта.
   - Мне нравится вот это. - Жанна указывала на пленку, что лежала в середине.
   - Ну конечно! - добродушно посмеиваясь, сказала Анна - Ни разу не видела директора по оформлению, который не считал бы, что можно обойтись без текста на обложке! Нет, кроме шуток, я согласна, это лучший вариант, но хотелось бы, чтобы ты использовала вот эту графику, - указала она на правый макет, - и внесла вот эти изменения.
   Она провела по пленке синим карандашом. Жанна смотрела на нее с восхищением - ей нравились редакторы, которые способны принимать решения.
   - Новую версию покажешь на сегодняшнем совещании.
   - Прекрасно! - Жанна сложила пленки и собралась было идти, но Анна кивнула на соседний стул:
   - Садись, поговорим немного.
   В тот же миг на столе зажужжал селектор Николе нажала кнопку послышался голос ее секретаря:
   - Анна, звонит доктор Левис. Говорит, по личному делу.
   - Какой доктор? Ах да, соедините. Это из медицинского страхования, пояснила она Жанне и сняла трубку. - Алло! Доктор Левис? Да, это Анна Николе. Как там, все в порядке?
   Она говорила уверенным, немного шутливым тоном.
   Пожалуй, Анна никогда еще не чувствовала себя так хорошо и не выглядела так прекрасно.
   - Пардон? Что вы сказали? Я что? - Игривый тон внезапно пропал. - Вы уверены? - упавшим голосом произнесла она - Нет, нет.., конечно. Я понимаю. В три часа. Хорошо, буду.
   В молчании она ошеломленно повесила трубку.
   - Анна, с тобой все в порядке? - обеспокоенно спросила Жанна.
   Все еще держа в одной руке телефонную трубку, другой Анна потянулась к стакану с водой. Отпив глоток, она остекленевшими глазами посмотрела на подругу. Лицо Анны было белым как полотно.
   - Я беременна.
   - Черт побери! Как же это?
   Она попыталась отшутиться, но не смогла и только покачала головой.
   - Не знаю. Я думала, что все в порядке. Я думала... О Господи!
   - И что ты собираешься делать?
   - Не представляю. Сегодня я должна встретиться с врачом, чтобы выяснить, какой у меня срок.
   - А ты сама не знаешь? - удивилась Жанна. Она дважды была беременна и каждый раз знала об этом с самого начала.
   - С тех пор как я здесь, месячные у меня были нерегулярными. Я приписывала это стрессу и перемене места жительства. Я не думала...
   - А ты сама-то хочешь? Как я понимаю, ребенок от Каллума.
   Готовая вот-вот заплакать, Анна опустила глаза. Только сейчас она поняла весь ужас ситуации.
   - Я ведь только начала здесь работать, журнал еще нужно поднять и.., черт возьми, Жанна, почему это случилось сейчас? Почему именно сейчас?!
   ***
   - Что ты здесь делаешь, милая?
   Анна открыла глаза. Из окна лился серый свет хмурого утра, но она чувствовала себя так, будто только что заснула.