Страница:
В его голосе звучала такая ненависть, что Топаз занервничал; Лиргисо погладил его, успокаивая.
– Почему?
– Потому что именно это разделяет нас. Схоластические принципы для тебя важнее, чем мои чувства. И еще Стив… Тина, неужели ты до сих пор не поняла, что Стив – это иллюзия? Ты не знаешь, что за ней скрывается, и никто не знает. Существо из многомерной вселенной уподобилось туристу, который нарядился в туземную одежду и участвует вместе с аборигенами в их ритуальных плясках – для него это всего лишь этнографическое шоу, а ты решила, что он тебя любит! Великолепная Тина, мне тебя жаль.
– Можешь говорить что угодно. Я-то знаю, что ты не прав.
Их появление паники в зале не вызвало, гости не знали о присутствии Лиргисо. Кое-кого предупредили – харлийских дипломатов и остальных энбоно, а также представителей Галактической Ассамблеи, но охрана Тлемлелха не спешила оповещать об этом всех подряд.
Если предыдущий зал был ярко освещен, то теперь Тина и Лиргисо окунулись в зыбкий радужный полумрак, по антрацитовым чешуйкам рубашки Лиргисо заскользили блики от рассыпанных по потолку и по стенам разноцветных светильников.
Гости танцевали, большинство было в кинетических костюмах, и эти многослойные драпировки из непрерывно колышущейся ткани превращали людей в подобия то ли медуз, то ли актиний. За одним из этих созданий плыли, извиваясь, мохнатые гирлянды; Тина присмотрелась: на плече у гинтийки в струящейся складчатой мантии сидело животное экзотического вида – или скорее биомех, поскольку Топаз на это соседство не отреагировал.
Живущему-в-Прохладе здесь понравилось, и они включились в танец под атональную музыку с меняющимся ритмом. Лиргисо танцевал в могндоэфрийской манере, его скользящие движения напоминали Тине характерную пластику его боевого стиля – пожалуй, он мог бы во время танца убить партнера таким образом, что никто и не поймет, что случилось. На его серебристо-серых губах играла слегка надменная улыбка существа, уверенного в своей привлекательности и в своем бесспорном превосходстве над окружающими.
Двигаясь в том же изломанном ритме, Тина одновременно пыталась ментально нащупать излучатель Сефаргла. Ничего не получалось, как будто она вязла в песке; излучатель зарыт в песок, и невозможно определить, где он находится…
– Великолепная Тина, тебе не стыдно? – с упреком спросил Лиргисо, когда музыка смолка. – Я расслабился, и ты сразу же попыталась залезть ко мне в карман! Фласс, вообще-то я давно уже привык к твоему вероломству…
Тина молча пожала плечами. Они пошли к новой арке, лавируя среди гостей в причудливых нарядах.
– Да, я ведь еще не все рассказал тебе про Саймона Клисса… Из-за него пострадала моя помощница – совсем юная девушка, на три года старше Ивены. Она сейчас в коме, и я понятия не имею, что с ней делать дальше.
Петер и Сафина, «телохранители-маги», как называл их Тлемлелх, стояли около многоярусного столика с закусками и напитками. Возле них застыли два терминала на блестящих мобильных стойках – копии того, который сопровождал Поля. Сафина, вполоборота к Полю, что-то говорила торопливым тревожным шепотом; ее туго заплетенная русая коса толщиной в палец свисала ниже пояса – побег, вытянувший из своей хозяйки все соки и ударившийся в рост, а потом истончившийся до нескольких волосинок.
Длина этой болезненно тощей косы все же производила впечатление, и Поля посетила достаточно дикая, учитывая место и ситуацию, мысль: а что будет, если он дернет коллегу за косу? Скорее всего, ничего не будет. Охранники решат, что у него нервный срыв (он давно уже заработал репутацию неуравновешенного типа), а Сафина, вероятно, истолкует это как эксцентричную попытку флирта.
– …Ты что, не мог удержаться? Ты же знаешь, какая в этих котлетах дурная энергия бродит, и все равно ее съел! Ты, что ли, ребенок?!
– Ну да, затемнился… – Петер, часто моргая, развел руками. – Иногда сам не заметишь, как затемнишься…
Третий экстрасенс, Коргисме, маленький морщинистый незиец, сидел в кресле и пил минеральную воду. Похоже, вопрос о котлете его не волновал.
– Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! – продолжала выговаривать Петеру девушка. – Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…
– Извините! – перебил Поль.
Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:
– А ты хотя бы мясного не ел сегодня?
Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки – кажется, куриным бульоном.
– Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…
– Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?
Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение – по незийским меркам, это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.
– На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?
– Я живу здесь уже шесть лет, – ее взгляд стал пронзительным. – Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец – известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?
«И он тоже думает желудком?..»
– К сожалению, нет, – сказал Поль вслух. – Нам надо кое-что обсудить.
Совещание с коллегами ничего не прояснило. Сафина говорила туманно и многозначительно, заверила Поля, что сканировать в астрале она, конечно же, умеет; тогда он задал ей несколько контрольных вопросов и обнаружил, что на самом деле ни черта она не воспринимает. Петер прямо заявил, стесняясь и моргая, что он сейчас не в форме, потому что мертвая энергия съеденной котлеты забила ему все каналы. Коргисме сказал, что «чувствует нечто», но в подробности вдаваться не стал.
После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.
– Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?
– Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике – для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела – накакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки – они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.
Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы – трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.
– Первый раз вижу боди-арт у желийцев, – вполголоса заметила Тина.
– Это лучшее, до чего они смогли додуматься, – отозвался Лиргисо.
Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел – острый запах желийцев его тревожил.
– Значит, кроме Лейлы Шемс из общины коммунистов, ты убил еще двух девушек, – сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.
– Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шемс, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту, – на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом – инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.
– А если бы она отказалась от твоего предложения?
– Тогда бы я убил ее, – невозмутимо ответил Лиргисо.
– Хм, гуманности тебе не занимать…
– Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы. – Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. – Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.
В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.
– Был другой способ. Ты мог сообщить о ней Стиву, хотя бы анонимно. Стив никому еще не отказывал в помощи. Скорее всего, он смог бы ее вылечить, и для этого не понадобилось бы убивать настоящую Лейлу Шемс, и обошлось бы без гипноблоков. Даже когда ты захотел сделать доброе дело, ты все испортил.
Лиргисо молча рассматривал картину, изображающую голубовато-белые побеги посреди темного пространства. Его лицо оставалось безучастным и задумчивым, словно Тинины слова таяли в воздухе, не достигая его слуха.
– Эта картина – об одиночестве, – произнес он, не поворачиваясь к Тине. – Тлемлелху все же удается кое-что выразить… Но я способен на большее, и если бы я тоже стал модным художником, я бы его безусловно превзошел. Вместо этого я должен бегать от Космопола, заниматься криминальным бизнесом и Фласс знает чем еще!
– А тебя кто-то заставляет всем этим заниматься?
– Пять лет назад ты не оставила мне выбора. – Он перешел к другой картине. – Смотри, это Ивена. Я не назвал бы ее красивой, но она обладает шармом, и Тлемлелх сумел его передать.
Ивена с огромными, как у энбоно, глазами, среди высокой ветвящейся травы.
– Тебе ведь даже объяснять бесполезно, насколько подло ты с ней поступил.
– Тина, почему подло?! Это был единственный способ выманить Поля на свидание! Кстати, хочешь информацию в подарок?
– Какую информацию?
– Ивена такая же, как мы.
– Что ты имеешь в виду?
– Могу поспорить, никто из вас не догадался протестировать ее с помощью все того же излучателя… А я это сделал, результат положительный.
Ивена говорила, что во время беседы с Лиргисо у нее вдруг заболела голова, а потом прошла, и так два раза подряд. Вот, значит, в чем было дело…
Не то сугробы, не то песчаные дюны, меж ними петляет уходящая к горизонту дорога, и по ней ползут, растянувшись бесконечной вереницей, морские звезды. Съежившиеся комки вдоль обочин: кое-кто сошел с дистанции. И такие же звезды висят в плоском небе над волнистым, как лярнийский стол, однообразным ландшафтом.
Натюрморт, написаный мерцающими красками: зеркало и бокалы, ничего особенного, но если присмотреться, в гранях бокалов начинают проступать гротескные, искаженные печалью лица.
Обычное настроение для творений Тлемлелха. Разглядывая их, Тина думала о Дине Вански, юной сообщнице Лиргисо. Тина не могла осуждать ее: прежде чем требовать от человека соблюдения общепринятых норм, нужно сделать его жизнь элементарно выносимой, а Дина Вански с самого рождения существовала за гранью выносимого. У нее была Сеть, но даже этого ее нередко лишали в виде наказания за проступки, огорчавшие членов праведного семейства Вански. И все это происходило не в каком-нибудь галактическом захолустье, а на Ниаре, где, казалось бы, каждый с детства обладает свободой выбора.
– Можешь считать, что ты добился желаемого эффекта, – сказала Тина, повернувшись к Лиргисо.
– Ты о чем? – Он улыбнулся и недоуменно вздернул бровь.
– Ты ведь неспроста рассказал мне во всех подробностях про Дину Вански? Ты знал, что я захочу помочь ей. Даже попросить напрямую не можешь – обязательно надо интриговать и играть на эмоциях! Где ты ее прячешь?
После паузы, во время которой его лицо оставалось невозмутимым, как скульптурный портрет, Живущий-в-Прохладе достал и протянул Тине коробочку с компьютерным кристаллом.
– Здесь адрес и все коды, а также номер и пароль банковского счета, на всякий случай.
Тина убрала коробочку в карман. Лиргисо нуждается в услуге – значит, можно надеяться, что скандала на вечеринке не будет, он сейчас не заинтересован в осложнении отношений. Если только это не тактическая уловка, чтобы усыпить бдительность противника…
– Когда она очнется, не называй ее Диной, – так и не дождавшись от Тины новых комментариев, предупредил Лиргисо. – Она ненавидит свое прошлое. Теперь у нее другая жизнь и другое имя, ее зовут Лейла.
Стив наконец-то вышел из Сети и сказал, что вторжение в охранные системы действительно было, осуществили его хакеры высшего класса. Судя по характеру следов, двое или трое, и ничего общего с «почерком» Лиргисо.
– Он мог нанять крутых программёров… Но, может, они выполняли не его заказ. Лучше считать, что излучателей Сефаргла здесь больше одной штуки, и тогда непонятно, кто будет объектом покушения – Лиргисо или мы. Там вроде бы все спокойно, Тина держит его под контролем, он ей какую-то коробочку передал. Не знаю, о чем они говорили, связь Тина выключила, когда он начал выдавать мне всякие лестные характеристики… – поморщился Поль скорее по привычке: он чувствовал, что ситуация неуловимо ухудшается, и ему сейчас было не до собственных переживаний. – Я поговорил с экстрасенсами Тлемлелха, от них толку не будет.
Стив кивнул, потом спросил:
– Что за коробочка?
– По-моему, стандартный футлярчик с компьютерным кристаллом. Взрывчатку Тина почувствовала бы, правда? Стив, ты ведь можешь найти и грохнуть все эти излучатели?
– Если бы мог, я бы давно уже это сделал. – Встретив тревожный взгляд Поля, Стив выжал усталую улыбку. – Мне нужно время, чтобы восстановиться.
А времени оставалось все меньше, верхняя половинка незримых песочных часов почти опустела. Поль оглядел зал: Марчена Белем сидела на диване в углу и выслушивала, беспомощно поддакивая, остроумные философские рассуждения энбоно с посеребренным гребнем и таким же лаком на длинных когтях, в бирюзовом с серебряной вышивкой плаще. Беседа с Живущим-в-Прохладе загнала манокарку почти в ступор, этого не могла скрыть даже сквозистая вуаль. Не забыть бы, что ее надо называть «кроткая и плодородная госпожа Марчена»…
Поль извинился и шепнул кроткой и плодородной Марчене, что им с Ивеной лучше не мешкая отправляться домой. Марчена ответила, что внучка ее не послушает. Тогда Поль попытался уговорить Ивену, но та заявила, упрямо глядя сквозь наползающую пелену слез, что все равно останется здесь, вместе со всеми, до самого конца.
Стив стоял перед терминалом; судя по его отрешенному лицу, он снова нырнул в Сеть – возможно, хочет добраться до контрабандных излучателей окольным путем?
Поль взглянул на экран своего терминала: Тина и Лиргисо продолжают беседовать – и никаких намеков на близкий взрыв.
Глава 11
– Почему?
– Потому что именно это разделяет нас. Схоластические принципы для тебя важнее, чем мои чувства. И еще Стив… Тина, неужели ты до сих пор не поняла, что Стив – это иллюзия? Ты не знаешь, что за ней скрывается, и никто не знает. Существо из многомерной вселенной уподобилось туристу, который нарядился в туземную одежду и участвует вместе с аборигенами в их ритуальных плясках – для него это всего лишь этнографическое шоу, а ты решила, что он тебя любит! Великолепная Тина, мне тебя жаль.
– Можешь говорить что угодно. Я-то знаю, что ты не прав.
Их появление паники в зале не вызвало, гости не знали о присутствии Лиргисо. Кое-кого предупредили – харлийских дипломатов и остальных энбоно, а также представителей Галактической Ассамблеи, но охрана Тлемлелха не спешила оповещать об этом всех подряд.
Если предыдущий зал был ярко освещен, то теперь Тина и Лиргисо окунулись в зыбкий радужный полумрак, по антрацитовым чешуйкам рубашки Лиргисо заскользили блики от рассыпанных по потолку и по стенам разноцветных светильников.
Гости танцевали, большинство было в кинетических костюмах, и эти многослойные драпировки из непрерывно колышущейся ткани превращали людей в подобия то ли медуз, то ли актиний. За одним из этих созданий плыли, извиваясь, мохнатые гирлянды; Тина присмотрелась: на плече у гинтийки в струящейся складчатой мантии сидело животное экзотического вида – или скорее биомех, поскольку Топаз на это соседство не отреагировал.
Живущему-в-Прохладе здесь понравилось, и они включились в танец под атональную музыку с меняющимся ритмом. Лиргисо танцевал в могндоэфрийской манере, его скользящие движения напоминали Тине характерную пластику его боевого стиля – пожалуй, он мог бы во время танца убить партнера таким образом, что никто и не поймет, что случилось. На его серебристо-серых губах играла слегка надменная улыбка существа, уверенного в своей привлекательности и в своем бесспорном превосходстве над окружающими.
Двигаясь в том же изломанном ритме, Тина одновременно пыталась ментально нащупать излучатель Сефаргла. Ничего не получалось, как будто она вязла в песке; излучатель зарыт в песок, и невозможно определить, где он находится…
– Великолепная Тина, тебе не стыдно? – с упреком спросил Лиргисо, когда музыка смолка. – Я расслабился, и ты сразу же попыталась залезть ко мне в карман! Фласс, вообще-то я давно уже привык к твоему вероломству…
Тина молча пожала плечами. Они пошли к новой арке, лавируя среди гостей в причудливых нарядах.
– Да, я ведь еще не все рассказал тебе про Саймона Клисса… Из-за него пострадала моя помощница – совсем юная девушка, на три года старше Ивены. Она сейчас в коме, и я понятия не имею, что с ней делать дальше.
Петер и Сафина, «телохранители-маги», как называл их Тлемлелх, стояли около многоярусного столика с закусками и напитками. Возле них застыли два терминала на блестящих мобильных стойках – копии того, который сопровождал Поля. Сафина, вполоборота к Полю, что-то говорила торопливым тревожным шепотом; ее туго заплетенная русая коса толщиной в палец свисала ниже пояса – побег, вытянувший из своей хозяйки все соки и ударившийся в рост, а потом истончившийся до нескольких волосинок.
Длина этой болезненно тощей косы все же производила впечатление, и Поля посетила достаточно дикая, учитывая место и ситуацию, мысль: а что будет, если он дернет коллегу за косу? Скорее всего, ничего не будет. Охранники решат, что у него нервный срыв (он давно уже заработал репутацию неуравновешенного типа), а Сафина, вероятно, истолкует это как эксцентричную попытку флирта.
– …Ты что, не мог удержаться? Ты же знаешь, какая в этих котлетах дурная энергия бродит, и все равно ее съел! Ты, что ли, ребенок?!
– Ну да, затемнился… – Петер, часто моргая, развел руками. – Иногда сам не заметишь, как затемнишься…
Третий экстрасенс, Коргисме, маленький морщинистый незиец, сидел в кресле и пил минеральную воду. Похоже, вопрос о котлете его не волновал.
– Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! – продолжала выговаривать Петеру девушка. – Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…
– Извините! – перебил Поль.
Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:
– А ты хотя бы мясного не ел сегодня?
Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки – кажется, куриным бульоном.
– Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…
– Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?
Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение – по незийским меркам, это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.
– На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?
– Я живу здесь уже шесть лет, – ее взгляд стал пронзительным. – Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец – известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?
«И он тоже думает желудком?..»
– К сожалению, нет, – сказал Поль вслух. – Нам надо кое-что обсудить.
Совещание с коллегами ничего не прояснило. Сафина говорила туманно и многозначительно, заверила Поля, что сканировать в астрале она, конечно же, умеет; тогда он задал ей несколько контрольных вопросов и обнаружил, что на самом деле ни черта она не воспринимает. Петер прямо заявил, стесняясь и моргая, что он сейчас не в форме, потому что мертвая энергия съеденной котлеты забила ему все каналы. Коргисме сказал, что «чувствует нечто», но в подробности вдаваться не стал.
После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.
– Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?
– Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике – для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела – накакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки – они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.
Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы – трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.
– Первый раз вижу боди-арт у желийцев, – вполголоса заметила Тина.
– Это лучшее, до чего они смогли додуматься, – отозвался Лиргисо.
Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел – острый запах желийцев его тревожил.
– Значит, кроме Лейлы Шемс из общины коммунистов, ты убил еще двух девушек, – сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.
– Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шемс, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту, – на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом – инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.
– А если бы она отказалась от твоего предложения?
– Тогда бы я убил ее, – невозмутимо ответил Лиргисо.
– Хм, гуманности тебе не занимать…
– Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы. – Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. – Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.
В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.
– Был другой способ. Ты мог сообщить о ней Стиву, хотя бы анонимно. Стив никому еще не отказывал в помощи. Скорее всего, он смог бы ее вылечить, и для этого не понадобилось бы убивать настоящую Лейлу Шемс, и обошлось бы без гипноблоков. Даже когда ты захотел сделать доброе дело, ты все испортил.
Лиргисо молча рассматривал картину, изображающую голубовато-белые побеги посреди темного пространства. Его лицо оставалось безучастным и задумчивым, словно Тинины слова таяли в воздухе, не достигая его слуха.
– Эта картина – об одиночестве, – произнес он, не поворачиваясь к Тине. – Тлемлелху все же удается кое-что выразить… Но я способен на большее, и если бы я тоже стал модным художником, я бы его безусловно превзошел. Вместо этого я должен бегать от Космопола, заниматься криминальным бизнесом и Фласс знает чем еще!
– А тебя кто-то заставляет всем этим заниматься?
– Пять лет назад ты не оставила мне выбора. – Он перешел к другой картине. – Смотри, это Ивена. Я не назвал бы ее красивой, но она обладает шармом, и Тлемлелх сумел его передать.
Ивена с огромными, как у энбоно, глазами, среди высокой ветвящейся травы.
– Тебе ведь даже объяснять бесполезно, насколько подло ты с ней поступил.
– Тина, почему подло?! Это был единственный способ выманить Поля на свидание! Кстати, хочешь информацию в подарок?
– Какую информацию?
– Ивена такая же, как мы.
– Что ты имеешь в виду?
– Могу поспорить, никто из вас не догадался протестировать ее с помощью все того же излучателя… А я это сделал, результат положительный.
Ивена говорила, что во время беседы с Лиргисо у нее вдруг заболела голова, а потом прошла, и так два раза подряд. Вот, значит, в чем было дело…
Не то сугробы, не то песчаные дюны, меж ними петляет уходящая к горизонту дорога, и по ней ползут, растянувшись бесконечной вереницей, морские звезды. Съежившиеся комки вдоль обочин: кое-кто сошел с дистанции. И такие же звезды висят в плоском небе над волнистым, как лярнийский стол, однообразным ландшафтом.
Натюрморт, написаный мерцающими красками: зеркало и бокалы, ничего особенного, но если присмотреться, в гранях бокалов начинают проступать гротескные, искаженные печалью лица.
Обычное настроение для творений Тлемлелха. Разглядывая их, Тина думала о Дине Вански, юной сообщнице Лиргисо. Тина не могла осуждать ее: прежде чем требовать от человека соблюдения общепринятых норм, нужно сделать его жизнь элементарно выносимой, а Дина Вански с самого рождения существовала за гранью выносимого. У нее была Сеть, но даже этого ее нередко лишали в виде наказания за проступки, огорчавшие членов праведного семейства Вански. И все это происходило не в каком-нибудь галактическом захолустье, а на Ниаре, где, казалось бы, каждый с детства обладает свободой выбора.
– Можешь считать, что ты добился желаемого эффекта, – сказала Тина, повернувшись к Лиргисо.
– Ты о чем? – Он улыбнулся и недоуменно вздернул бровь.
– Ты ведь неспроста рассказал мне во всех подробностях про Дину Вански? Ты знал, что я захочу помочь ей. Даже попросить напрямую не можешь – обязательно надо интриговать и играть на эмоциях! Где ты ее прячешь?
После паузы, во время которой его лицо оставалось невозмутимым, как скульптурный портрет, Живущий-в-Прохладе достал и протянул Тине коробочку с компьютерным кристаллом.
– Здесь адрес и все коды, а также номер и пароль банковского счета, на всякий случай.
Тина убрала коробочку в карман. Лиргисо нуждается в услуге – значит, можно надеяться, что скандала на вечеринке не будет, он сейчас не заинтересован в осложнении отношений. Если только это не тактическая уловка, чтобы усыпить бдительность противника…
– Когда она очнется, не называй ее Диной, – так и не дождавшись от Тины новых комментариев, предупредил Лиргисо. – Она ненавидит свое прошлое. Теперь у нее другая жизнь и другое имя, ее зовут Лейла.
Стив наконец-то вышел из Сети и сказал, что вторжение в охранные системы действительно было, осуществили его хакеры высшего класса. Судя по характеру следов, двое или трое, и ничего общего с «почерком» Лиргисо.
– Он мог нанять крутых программёров… Но, может, они выполняли не его заказ. Лучше считать, что излучателей Сефаргла здесь больше одной штуки, и тогда непонятно, кто будет объектом покушения – Лиргисо или мы. Там вроде бы все спокойно, Тина держит его под контролем, он ей какую-то коробочку передал. Не знаю, о чем они говорили, связь Тина выключила, когда он начал выдавать мне всякие лестные характеристики… – поморщился Поль скорее по привычке: он чувствовал, что ситуация неуловимо ухудшается, и ему сейчас было не до собственных переживаний. – Я поговорил с экстрасенсами Тлемлелха, от них толку не будет.
Стив кивнул, потом спросил:
– Что за коробочка?
– По-моему, стандартный футлярчик с компьютерным кристаллом. Взрывчатку Тина почувствовала бы, правда? Стив, ты ведь можешь найти и грохнуть все эти излучатели?
– Если бы мог, я бы давно уже это сделал. – Встретив тревожный взгляд Поля, Стив выжал усталую улыбку. – Мне нужно время, чтобы восстановиться.
А времени оставалось все меньше, верхняя половинка незримых песочных часов почти опустела. Поль оглядел зал: Марчена Белем сидела на диване в углу и выслушивала, беспомощно поддакивая, остроумные философские рассуждения энбоно с посеребренным гребнем и таким же лаком на длинных когтях, в бирюзовом с серебряной вышивкой плаще. Беседа с Живущим-в-Прохладе загнала манокарку почти в ступор, этого не могла скрыть даже сквозистая вуаль. Не забыть бы, что ее надо называть «кроткая и плодородная госпожа Марчена»…
Поль извинился и шепнул кроткой и плодородной Марчене, что им с Ивеной лучше не мешкая отправляться домой. Марчена ответила, что внучка ее не послушает. Тогда Поль попытался уговорить Ивену, но та заявила, упрямо глядя сквозь наползающую пелену слез, что все равно останется здесь, вместе со всеми, до самого конца.
Стив стоял перед терминалом; судя по его отрешенному лицу, он снова нырнул в Сеть – возможно, хочет добраться до контрабандных излучателей окольным путем?
Поль взглянул на экран своего терминала: Тина и Лиргисо продолжают беседовать – и никаких намеков на близкий взрыв.
Глава 11
– Отрадно видеть, что ты изменилась, великолепная Тина, – заметил Лиргисо, когда они перешли в зал, где стояла мебель с непрерывно меняющимся рисунком. – Ты научилась одеваться со вкусом и пользоваться расческой, прелесть! За то время, пока ты была моей гостьей, я сумел привить тебе чувство стиля.
– Ты здесь ни при чем, я всегда это умела. Просто раньше это напоминало мне Манокар, а теперь Манокар уже не тот.
Они остановились около дивана с видеопокрытием: по его спинке плыли облака, а по сиденью пестрым размазанным вихрем с металлическими проблесками мчались, обгоняя друг друга, велосипедисты в клубах пыли.
– Как же меня удручают такие бодрые банальные картинки! – Лиргисо разглядывал диван с насмешливой миной. – Я бы поместил сюда что-нибудь, смущающее воображение… Тина, помнишь, как мы с тобой умирали от жажды на Савайбе? В моменты забытья мне снилась вода, а иногда снились деревья, машины, мебель, другие предметы, и я знал, что все это тоже вода, только я не могу ее выпить. Сейчас я изнемогаю от похожей жажды. Тина, в этом теле ты еще не занималась со мной любовью, – он взял ее руку, сжал пальцы, – а я уже пять лет об этом мечтаю…
– Можешь мечтать и дальше. – Тина высвободила руку.
– Ну вот, как во сне, – он грустно улыбнулся. – Я обречен желать недостижимого!
Рядом оживленно беседовала группа гостей; Лиргисо подошел, взял такой же, как у всех, коктейль и включился в разговор – непринужденно, словно давно уже был в этой компании своим. Он это умел. Для того чтобы не поддаться его обаянию, надо видеть невидимое, как Поль, или же просто быть человеком очень наблюдательным и вдобавок хорошим аналитиком.
Тина тоже взяла коктейль, прикрытый сверху слоем вспененного мороженого, и присела на подлокотник кресла, украшенного искаженным на сгибе курортным видом. Живущий-в-Прохладе вскоре вернулся к ней и поделился впечатлениями о новых знакомых: сброд, явившийся сюда ради выпивки и еды; о лярнийском искусстве они имеют весьма расплывчатое представление, один даже спросил, что это за муть висит на стенах в соседнем зале; будь его, Лиргисо, воля, он бы утопил их всех в винном фонтане, чтобы они не опошляли своим присутствием благородное торжество, – а впрочем, бедный Тлемлелх всегда был неразборчив в связях.
– Это я давно заметила, – согласилась Тина. – Связался же он в свое время с тобой.
– Фласс, если хочешь знать, он мне многим обязан, в том числе как художник. И прошу тебя, Тина, не сиди на этом кичевом кресле, оно недостойно того, чтобы держать тебя в своих объятиях.
– Где хочу, там и сижу, понял? Попробуешь стащить с кресла тергаронского киборга?
– Да я бы с удовольствием всю мебель в этом зале спалил, безвкусица не должна оставаться безнаказанной!
– Кстати, почему ты раскрылся? Теперь все будут знать, что Эммануил Медо – это Лиргисо. Опять собираешься менять тело?
– Не угадала, великолепная Тина. – Лиргисо отпил коктейль и усмехнулся. – Собираюсь бороться за легализацию. В Могндоэфре я много лет был уважаемым членом общества, и теперь я намерен добиваться такого же статуса в Галактике.
– Это невозможно. Ты преступник, объявленный вне закона.
– Вот это мне и не нравится. – Он кисло поморщился, словно готовивший коктейли автомат плеснул в его бокал лишку лимонного сока. – Ну какой же я, к Флассу, преступник? Скоро они поймут, что ловить меня бесполезно и опасно, и смирятся с моим существованием. Прецедентов сколько угодно, хотя бы главы преступных синдикатов, которых почему-то никто не спешит арестовывать. Но я не хочу, чтобы меня просто не трогали, – я хочу, чтобы меня принимали в высшем обществе, чтобы на приемы вроде этого мне присылали персональные приглашения! Вот увидишь, великолепная Тина, через несколько лет бомонд любой цивилизованной планеты будет почитать за честь, если я появлюсь на культурном мероприятии или на великосветской вечеринке. Мое присутствие здесь – первый шаг. Пусть все убедятся в том, что я не чудовище и не шпана, которую нельзя пускать в приличное общество. Я никого не буду пугать, любезно поздравлю Тлемлелха с получением награды, и после этого мы с Топазом исчезнем.
Такой вариант Тину вполне устраивал: именно то, что надо.
– Не боишься, что тебе засадят какой-нибудь препарат, блокирующий способности, – как ты мне, помнишь?
– Представь себе, не боюсь! – Он ухмыльнулся, его прищуренные глаза превратились в два ехидных желтых полумесяца. – Тина, это со мной уже было. На Ниаре, когда я сбежал от вас и готовился к смене тела, меня чуть не схватили агенты НУБа, и я тогда получил дозу… Тина, я ведь не тергаронский киборг! Там, где киборг начнет крушить стены, я поищу дверь и попытаюсь ее открыть.
– И как же ты открыл эту дверь?
– Вспомнил кое-что из древних лярнийских трактатов и нейтрализовал отраву, попавшую в мой организм. Ты могла бы сделать то же самое, но увы… Я ведь говорил, что знаний у меня побольше, чем у вашей компании.
Она тогда раз за разом пыталась пробиться сквозь блокировку, и ей не приходило в голову, что с химическим соединением, которое эту блокировку создает, можно что-то сделать без имплантированных тергаронских биофильтров.
Лиргисо отпустил по этому поводу еще несколько острот, и Тина подумала, что не так уж она и нуждается в его обществе. В эксцессах на празднике он заинтересован в последнюю очередь, так что присматривать за ним не обязательно, можно вернуться к своим.
– Тина, только не вздумайте мне противодействовать, – тихо предупредил Живущий-в-Прохладе, когда она встала с подлокотника кресла. – Ты ведь теперь некоронованная королева Манокара… Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы твои реформы провалились?
– Ошибаешься. Правительница Манокара – Элана Ришсем, мы при ней были охранниками, а после драки на корабле нас, твоими стараниями, попросили с этой работы.
– Да?.. Жаль, что ошибаюсь, – я было решил, что ты наконец-то почувствовала вкус к власти… У меня сохранилась видеозапись наших с президентом Ришсемом нетрадиционных развлечений. Если ты примешься за старое и начнешь мне мешать, я сброшу ее в Сеть на Ниаре или на Незе. Вдову Ришсема тогда отстранят от власти, и на реформах можно будет поставить крест.
– Сволочь.
– Не мешай мне, и я не буду мешать тебе.
Следующий зал был огромен, в его противоположных концах находились два гравитационных фонтана с вином, их соединяла взметнувшаяся под потолок золотистая арка. Сколько антигравов здесь задействовано для того, чтобы жидкая структура сохраняла стабильность и не обрушивалась на головы гостям, можно было только гадать.
Навстречу Тине и Лиргисо двигались две бесплотные, словно вырезанные из картона фигуры. Тина несколько раз моргнула: головы и кисти рук в полном порядке, а все остальное странно плоское, лишенное объема. Лиргисо тоже замедлил шаги.
– Тина, ты их видишь? – услышала она его озадаченный шепот.
– Этих плоских? Да.
Он с облегчением вздохнул.
Бесплотные создания поравнялись с ними, прошли мимо. Если смотреть сбоку, их тела не сжимались в линию, как можно было ожидать, – нет, все на месте, но это опять же напоминало двумерную картинку, только теперь уже в другом ракурсе. Тина поняла, в чем дело: их светлые одеяния сшиты из ткани, светящейся на затемненных участках и меркнущей там, где освещенность превышает заданный коэффициент, что и обеспечивает мнимое исчезновение объема. Ольга показывала ей такой материал у себя в мастерской. Тина сказала об этом Лиргисо и спросила:
– Неужели ты испугался их?
– Я решил, что у меня начались галлюцинации. Фласс, до чего претенциозно эта парочка вырядилась! Это уже чересчур. Погоня за эффектами иногда вырождается в клоунаду – вот тебе прекрасный пример!
– Ты просто злишься из-за того, что они потрепали тебе нервы.
Живущий-в-Прохладе что-то произнес в ответ, его губы шевелились, но Тина не могла разобрать ни слова. Удар по вискам – совсем как некоторое время назад, в зале с красным фонтаном: Лиргисо включил излучатель. Она до последнего момента не думала, что он это сделает.
Боль нарастала, вокруг Тины все колыхалось и плыло, но сколько-то минут она продержится, и этого ей хватит, чтобы убить Лиргисо. Она шагнула к нему, он успел отступить. Излучение мешало переключиться в ускоренный режим, зато Тина все равно превосходила противника в силе.
– Тина, что с тобой? Тебе плохо?
Его изумление казалось искренним. Он увернулся от нового удара, придерживая одной рукой встрепенувшегося Топаза.
– Тина, что случилось?!
Сорвать с него диадему не удалось. Он опять отклонился, сдвинул чешуйчатую манжету и взглянул на что-то спрятанное под ней. На секунду его глаза выразительно расширились, потом он поднял взгляд на Тину:
– Это не я!
Выдвинутое из ребра ладони лезвие оставило зазубрину на молочном мраморе колонны, возле которой он только что стоял. Со второй попытки Тина рассекла блестящую черную чешую у него на груди.
– Тина, клянусь, я тут ни при чем! Я не стал бы так с тобой поступать!
Она не ответила. Болтовня – это лишний расход сил, а она и без того держалась на пределе.
– Тина, не надо! Фласс, сама подумай, зачем мне это?!
Действительно, зачем ему это? Тина остановилась. Ее неумолимо затягивало в мутный водоворот боли, но пока удавалось бороться с течением, удерживаться в верхних слоях. И голова все еще продолжала работать, хотя и плохо.
– Это наши общие враги. – Лиргисо сделал движение, словно хотел шагнуть к ней, но не рискнул и остался на месте. – Тина, у меня только одно защитное устройство, но я могу тебя отсюда телепортировать!
Он протянул руку, и теперь уже отступила Тина. Ловушка. Так она и предполагала.
Лиргисо не решался схватить ее, не заручившись согласием. Пусть Тину шатало – судя по тому, как раскачивались колонны, стены, золотистая винная арка и какие-то отдаленные фигуры с побелевшими лицами, – она по-прежнему была в состоянии в два счета переломать ему кости.
– Я хочу тебя спасти! Я перенесу тебя в безопасное место, потом вернусь сюда и заберу Поля с Ивеной. А Стив пусть уходит к себе домой, зачем нам Стив?
Он опять протянул руку, но сразу же отдернул, когда Тина попыталась полоснуть по ней лезвием.
– Тина, тебе нельзя здесь оставаться, ты долго не выдержишь! – Лиргисо смотрел на нее так, словно хотел задушить. – Ты же не сможешь воскреснуть, как Стив! Фласс, я должен на колени перед тобой встать, чтобы ты позволила себя спасти?!
– Ты здесь ни при чем, я всегда это умела. Просто раньше это напоминало мне Манокар, а теперь Манокар уже не тот.
Они остановились около дивана с видеопокрытием: по его спинке плыли облака, а по сиденью пестрым размазанным вихрем с металлическими проблесками мчались, обгоняя друг друга, велосипедисты в клубах пыли.
– Как же меня удручают такие бодрые банальные картинки! – Лиргисо разглядывал диван с насмешливой миной. – Я бы поместил сюда что-нибудь, смущающее воображение… Тина, помнишь, как мы с тобой умирали от жажды на Савайбе? В моменты забытья мне снилась вода, а иногда снились деревья, машины, мебель, другие предметы, и я знал, что все это тоже вода, только я не могу ее выпить. Сейчас я изнемогаю от похожей жажды. Тина, в этом теле ты еще не занималась со мной любовью, – он взял ее руку, сжал пальцы, – а я уже пять лет об этом мечтаю…
– Можешь мечтать и дальше. – Тина высвободила руку.
– Ну вот, как во сне, – он грустно улыбнулся. – Я обречен желать недостижимого!
Рядом оживленно беседовала группа гостей; Лиргисо подошел, взял такой же, как у всех, коктейль и включился в разговор – непринужденно, словно давно уже был в этой компании своим. Он это умел. Для того чтобы не поддаться его обаянию, надо видеть невидимое, как Поль, или же просто быть человеком очень наблюдательным и вдобавок хорошим аналитиком.
Тина тоже взяла коктейль, прикрытый сверху слоем вспененного мороженого, и присела на подлокотник кресла, украшенного искаженным на сгибе курортным видом. Живущий-в-Прохладе вскоре вернулся к ней и поделился впечатлениями о новых знакомых: сброд, явившийся сюда ради выпивки и еды; о лярнийском искусстве они имеют весьма расплывчатое представление, один даже спросил, что это за муть висит на стенах в соседнем зале; будь его, Лиргисо, воля, он бы утопил их всех в винном фонтане, чтобы они не опошляли своим присутствием благородное торжество, – а впрочем, бедный Тлемлелх всегда был неразборчив в связях.
– Это я давно заметила, – согласилась Тина. – Связался же он в свое время с тобой.
– Фласс, если хочешь знать, он мне многим обязан, в том числе как художник. И прошу тебя, Тина, не сиди на этом кичевом кресле, оно недостойно того, чтобы держать тебя в своих объятиях.
– Где хочу, там и сижу, понял? Попробуешь стащить с кресла тергаронского киборга?
– Да я бы с удовольствием всю мебель в этом зале спалил, безвкусица не должна оставаться безнаказанной!
– Кстати, почему ты раскрылся? Теперь все будут знать, что Эммануил Медо – это Лиргисо. Опять собираешься менять тело?
– Не угадала, великолепная Тина. – Лиргисо отпил коктейль и усмехнулся. – Собираюсь бороться за легализацию. В Могндоэфре я много лет был уважаемым членом общества, и теперь я намерен добиваться такого же статуса в Галактике.
– Это невозможно. Ты преступник, объявленный вне закона.
– Вот это мне и не нравится. – Он кисло поморщился, словно готовивший коктейли автомат плеснул в его бокал лишку лимонного сока. – Ну какой же я, к Флассу, преступник? Скоро они поймут, что ловить меня бесполезно и опасно, и смирятся с моим существованием. Прецедентов сколько угодно, хотя бы главы преступных синдикатов, которых почему-то никто не спешит арестовывать. Но я не хочу, чтобы меня просто не трогали, – я хочу, чтобы меня принимали в высшем обществе, чтобы на приемы вроде этого мне присылали персональные приглашения! Вот увидишь, великолепная Тина, через несколько лет бомонд любой цивилизованной планеты будет почитать за честь, если я появлюсь на культурном мероприятии или на великосветской вечеринке. Мое присутствие здесь – первый шаг. Пусть все убедятся в том, что я не чудовище и не шпана, которую нельзя пускать в приличное общество. Я никого не буду пугать, любезно поздравлю Тлемлелха с получением награды, и после этого мы с Топазом исчезнем.
Такой вариант Тину вполне устраивал: именно то, что надо.
– Не боишься, что тебе засадят какой-нибудь препарат, блокирующий способности, – как ты мне, помнишь?
– Представь себе, не боюсь! – Он ухмыльнулся, его прищуренные глаза превратились в два ехидных желтых полумесяца. – Тина, это со мной уже было. На Ниаре, когда я сбежал от вас и готовился к смене тела, меня чуть не схватили агенты НУБа, и я тогда получил дозу… Тина, я ведь не тергаронский киборг! Там, где киборг начнет крушить стены, я поищу дверь и попытаюсь ее открыть.
– И как же ты открыл эту дверь?
– Вспомнил кое-что из древних лярнийских трактатов и нейтрализовал отраву, попавшую в мой организм. Ты могла бы сделать то же самое, но увы… Я ведь говорил, что знаний у меня побольше, чем у вашей компании.
Она тогда раз за разом пыталась пробиться сквозь блокировку, и ей не приходило в голову, что с химическим соединением, которое эту блокировку создает, можно что-то сделать без имплантированных тергаронских биофильтров.
Лиргисо отпустил по этому поводу еще несколько острот, и Тина подумала, что не так уж она и нуждается в его обществе. В эксцессах на празднике он заинтересован в последнюю очередь, так что присматривать за ним не обязательно, можно вернуться к своим.
– Тина, только не вздумайте мне противодействовать, – тихо предупредил Живущий-в-Прохладе, когда она встала с подлокотника кресла. – Ты ведь теперь некоронованная королева Манокара… Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы твои реформы провалились?
– Ошибаешься. Правительница Манокара – Элана Ришсем, мы при ней были охранниками, а после драки на корабле нас, твоими стараниями, попросили с этой работы.
– Да?.. Жаль, что ошибаюсь, – я было решил, что ты наконец-то почувствовала вкус к власти… У меня сохранилась видеозапись наших с президентом Ришсемом нетрадиционных развлечений. Если ты примешься за старое и начнешь мне мешать, я сброшу ее в Сеть на Ниаре или на Незе. Вдову Ришсема тогда отстранят от власти, и на реформах можно будет поставить крест.
– Сволочь.
– Не мешай мне, и я не буду мешать тебе.
Следующий зал был огромен, в его противоположных концах находились два гравитационных фонтана с вином, их соединяла взметнувшаяся под потолок золотистая арка. Сколько антигравов здесь задействовано для того, чтобы жидкая структура сохраняла стабильность и не обрушивалась на головы гостям, можно было только гадать.
Навстречу Тине и Лиргисо двигались две бесплотные, словно вырезанные из картона фигуры. Тина несколько раз моргнула: головы и кисти рук в полном порядке, а все остальное странно плоское, лишенное объема. Лиргисо тоже замедлил шаги.
– Тина, ты их видишь? – услышала она его озадаченный шепот.
– Этих плоских? Да.
Он с облегчением вздохнул.
Бесплотные создания поравнялись с ними, прошли мимо. Если смотреть сбоку, их тела не сжимались в линию, как можно было ожидать, – нет, все на месте, но это опять же напоминало двумерную картинку, только теперь уже в другом ракурсе. Тина поняла, в чем дело: их светлые одеяния сшиты из ткани, светящейся на затемненных участках и меркнущей там, где освещенность превышает заданный коэффициент, что и обеспечивает мнимое исчезновение объема. Ольга показывала ей такой материал у себя в мастерской. Тина сказала об этом Лиргисо и спросила:
– Неужели ты испугался их?
– Я решил, что у меня начались галлюцинации. Фласс, до чего претенциозно эта парочка вырядилась! Это уже чересчур. Погоня за эффектами иногда вырождается в клоунаду – вот тебе прекрасный пример!
– Ты просто злишься из-за того, что они потрепали тебе нервы.
Живущий-в-Прохладе что-то произнес в ответ, его губы шевелились, но Тина не могла разобрать ни слова. Удар по вискам – совсем как некоторое время назад, в зале с красным фонтаном: Лиргисо включил излучатель. Она до последнего момента не думала, что он это сделает.
Боль нарастала, вокруг Тины все колыхалось и плыло, но сколько-то минут она продержится, и этого ей хватит, чтобы убить Лиргисо. Она шагнула к нему, он успел отступить. Излучение мешало переключиться в ускоренный режим, зато Тина все равно превосходила противника в силе.
– Тина, что с тобой? Тебе плохо?
Его изумление казалось искренним. Он увернулся от нового удара, придерживая одной рукой встрепенувшегося Топаза.
– Тина, что случилось?!
Сорвать с него диадему не удалось. Он опять отклонился, сдвинул чешуйчатую манжету и взглянул на что-то спрятанное под ней. На секунду его глаза выразительно расширились, потом он поднял взгляд на Тину:
– Это не я!
Выдвинутое из ребра ладони лезвие оставило зазубрину на молочном мраморе колонны, возле которой он только что стоял. Со второй попытки Тина рассекла блестящую черную чешую у него на груди.
– Тина, клянусь, я тут ни при чем! Я не стал бы так с тобой поступать!
Она не ответила. Болтовня – это лишний расход сил, а она и без того держалась на пределе.
– Тина, не надо! Фласс, сама подумай, зачем мне это?!
Действительно, зачем ему это? Тина остановилась. Ее неумолимо затягивало в мутный водоворот боли, но пока удавалось бороться с течением, удерживаться в верхних слоях. И голова все еще продолжала работать, хотя и плохо.
– Это наши общие враги. – Лиргисо сделал движение, словно хотел шагнуть к ней, но не рискнул и остался на месте. – Тина, у меня только одно защитное устройство, но я могу тебя отсюда телепортировать!
Он протянул руку, и теперь уже отступила Тина. Ловушка. Так она и предполагала.
Лиргисо не решался схватить ее, не заручившись согласием. Пусть Тину шатало – судя по тому, как раскачивались колонны, стены, золотистая винная арка и какие-то отдаленные фигуры с побелевшими лицами, – она по-прежнему была в состоянии в два счета переломать ему кости.
– Я хочу тебя спасти! Я перенесу тебя в безопасное место, потом вернусь сюда и заберу Поля с Ивеной. А Стив пусть уходит к себе домой, зачем нам Стив?
Он опять протянул руку, но сразу же отдернул, когда Тина попыталась полоснуть по ней лезвием.
– Тина, тебе нельзя здесь оставаться, ты долго не выдержишь! – Лиргисо смотрел на нее так, словно хотел задушить. – Ты же не сможешь воскреснуть, как Стив! Фласс, я должен на колени перед тобой встать, чтобы ты позволила себя спасти?!