Страница:
– Рори, ты должна ему сказать. – Аврора обиженно посмотрела на сестру.
– Я-то думала, ты на моей стороне. Ты же соглашалась, что надо подождать, пока я не буду готова к этому.
– Я не предполагала, что ты так долго будешь набираться смелости.
– Дело не в смелости. Дело в наших отношениях с Чансом. Я хочу защитить наше будущее, если, конечно, оно у нас есть. – Она пыталась найти слова, чтобы объяснить. – Я не смогу сказать ему до тех пор, пока он не поймет что-то, что между нами происходит, – это настоящее и сильное чувство, несмотря на пропасть, которая разделяет нас в обществе. Что со мной он будет в сто раз более счастливым, чем теперь. И когда я скажу, что у нас будет ребенок, он порвет с Пейдж, чтобы жениться на мне, и это будет правильно, и никто никогда не. узнает, что подвигло его на это – любовь или долг, который никогда не приводил ни к чему, кроме разочарования и отчаяния.
Лицо Элли стало хмурым, и она тихо спросила:
– А почему ты так уверена, что он порвет с Пейдж и женится на тебе, узнав о ребенке?
Рори широко раскрыла глаза от удивления.
– Да потому что он всегда поступает правильно.
– Рори, – вздохнула Эллисон, – для таких мужчин, как Чанс, правильным будет скорее составить с тобой официальное соглашение о материальном обеспечении тебя и ребенка. Понимаю, это звучит оскорбительно, но надо реально смотреть на вещи. Ради всего святого, он же Оливер Чанселлор! Он один из них.
– Значит, ты считаешь, что он откупится от меня деньгами, а потом женится на Безупречной Пейдж, потому что она Бакстер и тоже одна из них?
– Возможно. Если она все еще будет согласна. Но скорее всего она не передумает. Если их отношения действительно прочны, они решат эту проблему и благополучно сыграют свадьбу.
– Если отношения действительно настолько прочны, в чем я сомневаюсь.
– Рори… – Эллисон хотела возразить, но остановилась и покачала головой. – Ладно, может, ты и права. Может быть, они и не подходят друг другу, кто знает? Вдруг вы с Чансом и найдете что-то общее. Я только… не хочу, чтобы ты страдала.
– Слишком поздно. – Рори с трудом сдерживала слезы.
– Я знаю. Прости. – Элли взглянула на сестру с сочувствием и болью, понимая, что ничем не может ей помочь, и заключила ее в свои материнские объятия.
Аврора, прерывисто всхлипнув, уткнулась носом в плечо сестры.
– Все будет хорошо. У меня все получится. Вот увидишь.
– Ты моя солнечная девочка. – Эллисон взяла ее за плечи и, с печальной нежностью заглянув в ее глаза, откинула упавшие на лицо золотые кудри. – Скажи мне только… ты не передумала ехать завтра? – спросила она о поездке по магазинам, совершить которую они наметили еще несколько дней назад.
Рори кивнула:
– Да, я смогу это выдержать.
– Уверена?
Рори хитро прищурила глаза.
– Если кто-то и передумает ехать, так это Пейдж, а не я. Она может нам помогать, но она не член семьи, и я не позволю ей свободно распоряжаться работами по реконструкции нашей гостиницы.
– Хорошо, хорошо. – Эллисон, сдаваясь, подняла руки, услышав в голосе сестры упрямые нотки их отца, совладать с которыми еще никому не удавалось. – Мы поедем все вместе.
Глава 18
– Я-то думала, ты на моей стороне. Ты же соглашалась, что надо подождать, пока я не буду готова к этому.
– Я не предполагала, что ты так долго будешь набираться смелости.
– Дело не в смелости. Дело в наших отношениях с Чансом. Я хочу защитить наше будущее, если, конечно, оно у нас есть. – Она пыталась найти слова, чтобы объяснить. – Я не смогу сказать ему до тех пор, пока он не поймет что-то, что между нами происходит, – это настоящее и сильное чувство, несмотря на пропасть, которая разделяет нас в обществе. Что со мной он будет в сто раз более счастливым, чем теперь. И когда я скажу, что у нас будет ребенок, он порвет с Пейдж, чтобы жениться на мне, и это будет правильно, и никто никогда не. узнает, что подвигло его на это – любовь или долг, который никогда не приводил ни к чему, кроме разочарования и отчаяния.
Лицо Элли стало хмурым, и она тихо спросила:
– А почему ты так уверена, что он порвет с Пейдж и женится на тебе, узнав о ребенке?
Рори широко раскрыла глаза от удивления.
– Да потому что он всегда поступает правильно.
– Рори, – вздохнула Эллисон, – для таких мужчин, как Чанс, правильным будет скорее составить с тобой официальное соглашение о материальном обеспечении тебя и ребенка. Понимаю, это звучит оскорбительно, но надо реально смотреть на вещи. Ради всего святого, он же Оливер Чанселлор! Он один из них.
– Значит, ты считаешь, что он откупится от меня деньгами, а потом женится на Безупречной Пейдж, потому что она Бакстер и тоже одна из них?
– Возможно. Если она все еще будет согласна. Но скорее всего она не передумает. Если их отношения действительно прочны, они решат эту проблему и благополучно сыграют свадьбу.
– Если отношения действительно настолько прочны, в чем я сомневаюсь.
– Рори… – Эллисон хотела возразить, но остановилась и покачала головой. – Ладно, может, ты и права. Может быть, они и не подходят друг другу, кто знает? Вдруг вы с Чансом и найдете что-то общее. Я только… не хочу, чтобы ты страдала.
– Слишком поздно. – Рори с трудом сдерживала слезы.
– Я знаю. Прости. – Элли взглянула на сестру с сочувствием и болью, понимая, что ничем не может ей помочь, и заключила ее в свои материнские объятия.
Аврора, прерывисто всхлипнув, уткнулась носом в плечо сестры.
– Все будет хорошо. У меня все получится. Вот увидишь.
– Ты моя солнечная девочка. – Эллисон взяла ее за плечи и, с печальной нежностью заглянув в ее глаза, откинула упавшие на лицо золотые кудри. – Скажи мне только… ты не передумала ехать завтра? – спросила она о поездке по магазинам, совершить которую они наметили еще несколько дней назад.
Рори кивнула:
– Да, я смогу это выдержать.
– Уверена?
Рори хитро прищурила глаза.
– Если кто-то и передумает ехать, так это Пейдж, а не я. Она может нам помогать, но она не член семьи, и я не позволю ей свободно распоряжаться работами по реконструкции нашей гостиницы.
– Хорошо, хорошо. – Эллисон, сдаваясь, подняла руки, услышав в голосе сестры упрямые нотки их отца, совладать с которыми еще никому не удавалось. – Мы поедем все вместе.
Глава 18
«Должно быть, я сошла с ума», – подумала Рори на следующий день. Только этим она могла объяснить свое упрямое решение ехать с Эллисон и Пейдж по магазинам Хьюстона.
Она сидела, откинувшись на спинку сиденья в роскошном тетушкином седане, и горячее сентябрьское солнце так разморило ее, что все, чего ей теперь хотелось, – это опустить голову на холодное кожаное сиденье и погрузиться в сон. Неужели это душное лето никогда не кончится? Чем дальше они уезжали от прохладных ветров побережья, тем тяжелее становилось дышать. Даже кондиционер, включенный на полную мощность, не мог противостоять палящему солнцу, протягивающему к ним свои обжигающие лучи, словно длинные цепкие руки.
На переднем сиденье Эллисон и Пейдж, развернув карту города, составляли план рейда по хьюстонским магазинам, словно футбольная команда, разрабатывающая план атаки. Рори только удивлялась, как это им удается разглядывать все эти мелкие названия улочек на карте да к тому же просматривать купоны на скидки в различных магазинах прямо в движущейся машине, совсем не ощущая тошноты. От одной мысли об этом ей становилось плохо.
Наконец Пейдж торжественно подняла голову от карты.
– Маршрут готов. Наша миссия, леди, если вы решите поддержать мой план, заключается в том, чтобы приобрести постельное белье, подушки, покрывала, ковры, занавески и, да поможет нам Бог, какие-нибудь милые безделушки и украшения по таким ценам, которые не привели бы Чанса в исступление.
– А это возможно? – спросила Эллисон. – По-моему, трудно представить себе большего скупердяя, чем Чанселлор.
– Чанс не скупой, – заступилась за него Пейдж, прежде чем Рори успела открыть рот с той же целью. – Совсем наоборот. Он знает цену вещам и всегда предпочитает лучшее. А это значит, что если мы предоставим ему заниматься интерьером, он спустит все деньги на парочку шедевров и скажет, что остальное купит, когда позволят средства.
– Так можно превратить гостиницу в дворец. Но на это потребуется слишком много времени, – улыбнулась Эллисон.
Рори сидела мрачнее тучи, прячась за спиной Пейдж. Она догадывалась об этой черте Чанса, но узнала наверняка только сейчас, тогда как Пейдж знала о нем все с самого детства. Но это вовсе не значит, что она будет для Чанса лучшей женой!
– Только я должна предупредить вас. – Пейдж повернулась на сиденье, обращаясь к ним обеим. – Не говорите Чансу, что мы пошли на распродажи, на фабричные склады и, боюсь даже произнести, – она прижала палец к губам, – в комиссионные магазины, чтобы купить все, что нам надо, не превышая той суммы, которую он нам на это выделил. Чанс ненавидит престижные магазины, но про магазины распродаж он говорит, что они неорганизованные, грязные и обслуживание там ужасное.
– Ух, Пейдж, – вставила Элли, – а ведь он прав.
– Знаю, – подмигнула ей Пейдж, – но еще он думает, что товары там соответствующего качества. Он никак не возьмет в толк, что товары там ничем не отличаются, если не считать их цены. И потом, это так весело – бродить среди всего этого беспорядка, будто в поисках зарытого сокровища. Нужно иметь сноровку и железные нервы, чтобы отрыть клад и вырвать его из-под носа у других охотников за сокровищами.
Эллисон оторвала взгляд от дороги, чтобы восхищенно взглянуть на Пейдж.
– Ты уверена, что мы с тобой не близнецы, которых разлучили с рождения?
– Скорее сестры по духу, – рассмеялась Пейдж, и Рори почувствовала себя третьим лишним. Она уже жалела, что поехала с ними. Две новоиспеченные сестры на переднем сиденье совсем забыли о ее существовании, хотя она и без того в присутствии Пейдж чувствовала себя до того виноватой и растерянной, что тошнота подкатывала к горлу.
Рори смотрела, как девушка, звонко смеясь, складывает карту и запихивает купоны обратно в папку, которую она принесла с собой. Ей показалось забавным, что Пейдж держит купоны на скидки в кремового цвета папке со своей тисненой монограммой на обложке. И что она надевает бриллианты и дорогую одежду, чтобы пойти в магазин распродаж.
– Знаешь, – заговорила Пейдж после короткой паузы, – меня всегда интересовала одна вещь.
– Что именно? – спросила Элли, краем глаза взглянув на Рори, которая откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Казалось, она сейчас погрузится з сладкий сон.
– Легенда о «Жемчужине», – проговорила Пейдж, и мягкий тембр ее голоса причудливо смешивался с шепотом листвы проносившимся мимо деревьев. – Я знаю, что «Жемчужина» – это и есть сама Маргарита, а вовсе не простая жемчужина, но как человек может быть счастливым талисманом семьи?
– Это связано с историей ее рождения, – объяснила Эллисон. – Маргарита была дочерью француженки, проститутки из Нового Орлеана, и родила дочь в публичном доме. Креолка, которая принимала роды, была колдуньей. Она знала, что мать Маргариты собиралась отдать младенца в приют, и сердце ее разрывалось от жалости, ведь она знала, как ужасна была жизнь в таких приютах. Когда малышка родилась, она взяла ее на руки, подняла над головой и назвала Маргаритой, что значит «жемчужина», а потом произнесла магическое заклинание: «Кто владеет этой жемчужиной, тому даровано будет счастье». Жаль, что она не сказала «заботится» вместо «владеет», но слова были произнесены, и заклинание сбылось.
– Колдовское заклинание? – восторженным шепотом повторила Пейдж. – А ты веришь, что такое существует?
Эллисон задумалась на мгновение.
– Не знаю, верю ли я. Но мать Маргариты была суеверной – и жадной. Она оставила у себя ребенка, только для того чтобы посмотреть, сбудется ли предсказание. Действительно, через несколько месяцев один богатый джентльмен влюбился в нее и, ослепленный страстью, сделал своей женой и увез в свой далекий город. Его благосостояние стало быстро расти, и жена сказала ему, что причиной тому – Маргарита, после чего разумный джентльмен, что бы ни происходило, не решался оставить свою жену, приносившую ему богатство.
– Еще бы! – засмеялась Пейдж.
– Он до безумия любил Маргариту, – продолжала Элли. – Кто знает, была ли это искренняя привязанность или корысть. Он потакал всем ее желаниям. Девочка любила музыку, и он брал ее в оперу каждый раз, когда шел туда с ее матерью. А когда Маргарита выросла, она сама стала петь на сцене. Театр, в котором начиналась ее карьера, был довольно скромным. Но вскоре его слава стала расти, принося директору огромные доходы. Узнав историю рождения Маргариты, он стал обращаться с ней как с королевой, молясь, чтобы она не покинула его театр. Слухи о волшебной силе Маргариты разнеслись по всей стране и дошли до ушей Генри Ле Роша.
– Он тогда уже жил в Галвестоне, да? – спросила Пейдж. Эллисон кивнула.
– Он был старше ее и не особенно красив, но в своем дневнике Маргарита писала, что «страшная сила окружала его, словно магическая мантия, искушая и притягивая, но в то же время пугая зловещим холодом».
– У вас есть ее дневник?
– Да. Две тетради написаны ее рукой – я прочитала их, поскольку знаю французский, – и переводы на английский язык, которые сделала наша прабабушка. Но слушай дальше. Когда Генри Ле Рош впервые увидел Маргариту на сцене, он готов был поклясться, что влюбился в нее с первого взгляда. Однако она уже не раз слышала признания в любви и хотела мягко отказать ему. Но Генри был не из тех мужчин, кто мог смириться с отказом. Он не давал ей покоя: засыпал цветами и жемчугом, обещал исполнить все, что она только пожелает, если согласится принадлежать ему. Но Маргарита в то время была богатой и независимой женщиной и не желала никому принадлежать. Ее условием была свадьба. И в конце концов после долгих месяцев бесплодных ухаживаний Генри сдался и сделал ей предложение.
– Как романтично.
– Не сказала бы, – возразила Элли. – Как только они поженились, его щедрость и ласка исчезли без следа. Он избил свою жену в первую же брачную ночь, чтобы показать ей, что она отныне стала его собственностью и он волен делать с ней все, что захочет.
– Это ужасно! – воскликнула Пейдж.
– Да, ужасно, – спокойно подтвердила Эллисон.
Сидя с закрытыми глазами на заднем сиденье, Рори злилась на сестру за то, что та рассказывала Пейдж семейную легенду. Так легко было представить себе все это, ощутить своим сердцем отчаяние и горе Маргариты.
– Их первая брачная ночь была только началом, – продолжала Эллисон. – Несмотря на то что Генри был жесток с женой, его состояние стало стремительно расти с того момента, как он привез Маргариту на остров и запер в построенном специально для нее доме. Однажды, когда он особенно жестоко избил ее, Маргарита попыталась сбежать, пока его не было на острове. С тех пор дом, подаренный ей на свадьбу, превратился для нее в настоящую тюрьму.
– Какой ужас! – сказала Пейдж. – Но если ее держали взаперти, как же она встретилась с капитаном Кингсли? И как ей удалось остаться с ним наедине, чтобы стать его любовницей?
– Ты забываешь, – сказала Эллисон, – что капитан Кингсли был контрабандистом, причем очень ловким и искусным. Он умело скрывался от людей, чтобы достичь своей цели, оставаясь незамеченным. С той минуты как капитан Кингсли увидел Маргариту, он стал одержим ею. Сначала она отвергала его, страшась гнева мужа, да и просто потому, что была замужней женщиной. Она ненавидела мужа, но свято верила, что должна соблюдать данную ею перед алтарем клятву. Однако перед капитаном Кингсли трудно было устоять. Властный, уверенный в себе красавец, он был готов сделать все, чтобы добиться ее благосклонности, даже умереть, спасая ее.
– Ты представляешь, – вздохнула Пейдж, – я не завидую ей, по крайней мере в последние годы ее жизни, но когда такой мужчина, как капитан Кингсли, готов целовать землю перед твоими ногами!..
– Да, это восхитительно… но в конечном счете это и привело к ее смерти, – сказала Эллисон. – Одно утешение, что после всех этих людей, пользовавшихся ею для удовлетворения собственной жадности, Маргарита встретила наконец человека, который по-настоящему любил ее.
– Печальная история.
– Еще печальнее ее последние записи в дневнике.
– О чем они?
– Я не помню всего дословно, но смысл в том, что ей понадобилась целая жизнь, чтобы понять, что существует множество обличий поддельной любви – любви, питаемой похотью, жадностью, безумием и даже чувством долга. И все это ложное и пустое, потому что такая любовь затрагивает лишь самую поверхность наших чувств и не требует многого, чтобы поддерживать иллюзию близости. Для настоящей любви нужна смелость – чтобы всецело посвятить себя другому человеку, всю свою жизнь, без остатка, отдать в руки любимого. Это самый большой страх, знакомый всем искренне любящим, страх быть отвергнутым тогда, когда ты вверяешь себя воле другого, отдавая на его суд все надежды и грехи, и тогда боль отказа слишком жестока, чтобы пережить горе.
– Да, – тихо сказала Пейдж, – этот страх мне знаком. – Ее голос прозвучал так горестно, что Рори сразу открыла глаза. Пейдж задумчиво смотрела в окно. История Маргариты наводила на грустные мысли всех, кто слышал ее, но в словах Пейдж было что-то необычное, будто в рассказе Эллисон она почувствовала что-то близкое ее сердцу. Озадаченная, Рори поймала взгляд сестры в зеркале заднего вида. Эллисон пожала плечами, тоже, очевидно, не догадываясь, что именно так тронуло Пейдж в ее рассказе.
– Я говорила на днях с капитаном Бобом о пиратском корабле для бала, – сказала Пейдж, резко сменив тему. – Он сообщил, что «Воля пирата» нуждается в ремонте, чтобы выйти в море, но владелец нанял дополнительных рабочих, чтобы успеть вовремя.
Последовав примеру Пейдж, Эллисон тоже заговорила о приготовлениях к балу. Дрема снова сомкнула глаза Авроры, но смутное чувство любопытства и беспокойства, вызванного словами Пейдж, затаилось в ее груди. Неужели легенда заставила Пейдж задуматься над их отношениями с Чансом?
Аврора повторяла про себя слова Маргариты о том, что в любви нужны решимость и смелость, чтобы отдать себя сполна. Может, Чансу и Пейдж не хватало именно этого? Возможно ли, чтобы понятие правильного и неправильного, которое им всю жизнь так настойчиво прививали родители и все окружающие, так крепко вжилось в их разум, что теперь им трудно было выразить такую беспорядочную и порой непонятную вещь, как эмоции?
Если это действительно так, то как Авроре заставить Чанса признать, что он любит ее?
Спустя шесть ужасных часов три женщины были наконец вознаграждены тем, что ощутили волнующий трепет победы. До тех пор ни единой капли крови не было пролито, но, когда в одном из магазинов Пейдж приметила миленькое покрывало от Лоры Эшли, на которое в тот же самый момент положил глаз еще один покупатель, разыгралась настоящая битва. Небольшая перепалка закончилась в пользу Пейдж, и, оплатив покупку, они с восторгом выяснили, что сэкономили как раз столько, что денег хватало на несколько искусственных растений, которые можно было купить на оптовом складе, где постоянным клиентом являлась строительная компания мистера Бакстера.
Последней остановкой был центральный магазин распродаж. Эллисон и Пейдж с трудом сдержали бурный восторг, увидев у входа грузовик, только что доставивший остатки с домашних распродаж. Войдя в магазин, они тут же принялись наполнять специально припасенные для этого случая картонные коробки фарфоровыми статуэтками, вазочками из цветного стекла, медными подсвечниками, разноцветными салфеточками и прочей мелочью, а Рори в раздумьях прошла в глубь магазина.
В самом дальнем конце зала она наткнулась еще на одну маленькую комнатку… заполненную детской мебелью и одеждой. Сердце сжалось, когда она остановилась на пороге, не в силах оторвать взгляд от плетеных колыбелек, колясок, ярких игрушек. Они словно манили ее к себе. Она обернулась и посмотрела назад через плечо, раздумывая, что бы она ответила, если бы Пейдж вдруг увидела, как она покупает детские вещи.
Нет, это было слишком рискованно. Она понимала, что ей не следует этого делать. Но соблазн был слишком велик, и Рори не устояла. Она подошла к стенду с одеждой для новорожденных и залюбовалась крошечными рубашечками и штанишками, такими маленькими, что они скорее походили на кукольные наряды. Ой, рубашечка для крещения! Вся в белоснежных кружевах и розовых ленточках! Взглянув на стенд с обувью, она чуть не расплакалась от умиления, представив свою крошку, делающую первые неуклюжие шажки.
Повернувшись, она увидела манеж, наполненный мягкими игрушками. Она любила плюшевые игрушки, когда была маленькой, и до сих пор самые любимые хранились на верхней полке у нее в шкафу.
«Хотя, – решила Рори, – на свете нет ребенка, которому было бы достаточно тех игрушек, которые у него есть». И она стала вытаскивать из манежа игрушки одну за другой.
Рори улыбнулась, вытащив большую розовую свинью, а когда в ее руках оказалась важного вида лягушка с залихватски надетой набекрень короной, она звонко расхохоталась. Затем она присмотрела прелестнейшего ангелочка, сшитого из лоскутков ткани. Взяв его в руки, она улыбнулась миленькому круглому личику с нарисованными голубыми глазами. Толстые светлые нитки, сплетенные в косички, служили ему волосами, а накрахмаленные парчовые лоскутки, посыпанные блестками, – крыльями. Рори расправила блестящий венчик над головой, и ее исстрадавшееся сердце словно оттаяло.
– У меня тоже будет ангелочек, – прошептала она кукле. Доверчивые голубые глазки улыбнулись ей в ответ.
«Мне так не терпится прижать ее к груди. Или его. Но я бы хотела, чтобы это была она. У нее будут прелестные русые волосы, такие, как у тебя».
– Рори! – позвала Эллисон из другой комнаты. Аврора повернулась и увидела в дверях сестру. Вздрогнув от неожиданности, она испуганно посмотрела на Элли, но, заметив, что та одна, вздохнула с облегчением.
– Что ты тут делаешь? – строго спросила Элли, стоя в дверном проеме и с ужасом оглядывая комнату, будто она была битком набита чертями и уродливыми карликами.
– Прости. – Рори растерянно улыбнулась. – Я не удержалась.
Элли понимающе кивнула и отвернулась.
– Мы… уже готовы идти.
– Я сейчас. – Рори уже собиралась положить куклу обратно в коробку, но ангелочек посмотрел на нее так ласково, что она остановилась в нерешительности. Прижав куклу к груди, она пошла за Элли к выходу.
– Рори, ты не можешь это взять сейчас, – взмолилась Элли яростным шепотом. – Что подумает Пейдж?
Выглянув из-за плеча сестры, Рори увидела Пейдж у прилавка – она помогала продавцу разбираться в коробках, набитых самыми разными мелочами.
– Я скажу, что это подарок одной моей приятельнице. – Элли хотела было возразить, но они уже слишком близко подошли к кассе, и Пейдж могла их услышать, так что Элли пришлось уступить. К счастью, Пейдж вполне удовлетворил придуманный Рори аргумент, по крайней мере она не проявила излишнего любопытства.
– Ну что ж, – произнесла Пейдж, когда они погрузили свою добычу в багажник, – не знаю, как вы, а я ужасно проголодалась. Как насчет того, чтобы по дороге домой где-нибудь перекусить?
Элли и Пейдж остановили свой выбор на известном мексиканском ресторане, который находился как раз по пути в Галвестон. В тот час в ресторане было людно и шумно, и, войдя внутрь, они оказались в центре кипучей, жужжащей, словно улей, толпы. Сделав заказ, они пробрались в относительно спокойный уголок и отыскали свободный столик.
– Жду не дождусь, когда смогу рассказать Чансу о сегодняшней удаче, – сказала Пейдж, когда они уселись за стол.
– Я уверена, он удивится, когда услышит, в какую сумму мы умудрились уложиться, – сказала Эллисон.
– О, дело не только в деньгах, – возразила Пейдж, – а во всем предприятии. Впервые я увидела Чанса, увлеченного каким-то занятием настолько, что все остальное было забыто, когда у него появилась первая его «монополия». – Глаза Пейдж засветились искорками смеха. – Когда мы играли в нее с нашими школьными друзьями, Чанс все время настаивал, что он будет банкиром.
Рори сложила руки на груди, заметив про себя, что если Пейдж не прекратит рассказывать истории о Чансе и об их общем детстве, она не выдержит и закричит.
Громкоговоритель объявил номер их заказа.
– Я принесу, – сказала Элли. – Кто будет сальсу? – Пейдж сказала, что она не против, и Эллисон, расчищая себе локтями дорогу, пошла забирать заказ.
Оставшись наедине с Пейдж, Рори неловко заерзала на своем стуле. Лучше бы она пошла за едой. Хотя сейчас у нее появилась прекрасная возможность получить ответы на вопросы, мучившие ее после вчерашнего разговора с Эллисон. Она должна выяснить раз и навсегда, насколько реальна ее затея отвоевать сердце Чанса.
Но с чего начать?
– Кажется, вы с Чансом очень давно знаете друг друга? – нерешительно спросила она.
– У меня такое чувство, будто я знала его всегда, – беспечно ответила Пейдж.
Рори нервно постукивала пальцами по столу. Ей хотелось спросить прямо, действительно ли их отношения лишены страсти, как это казалось со стороны. Или между ними была какая-то скрытая, тайная страсть, которая прорывалась наружу, только когда они оставались одни. Но как к этому подойти, чтобы Пейдж ни о чем не догадалась?
– Мне просто интересно… каким он был ребенком? – Пейдж задумалась.
– Серьезным, – сказала она наконец. – Тихим, но не застенчивым. Он всегда был уверен в себе и любил бывать один. Одиночество никогда не пугало его, скорее напротив. Хотя у него всегда было много друзей.
«Да, но когда вы с ним перестали быть просто друзьями?» Посмотрев в сторону стойки, Рори попробовала прикинуть, сколько еще времени они с Пейдж проведут наедине. Сестра уже взяла заказ, но очередь к сальса-бару была достаточно длинной и, как назло, продвигалась медленно.
Аврора напряженно соображала, каким бы тонким и хитрым путем выведать у Пейдж то, что ей было нужно. Ничего подходящего не приходило ей в голову, тогда она набралась смелости и перешла прямо к делу:
– Я знаю, что вы с Чансом еще не помолвлены официально, но ни для кого уже не секрет, что… в общем, я хотела тебя спросить, как ты ко всему этому относишься.
Пейдж вздохнула.
– Я уже говорила, что мы с Чансом знаем друг друга целую вечность. И ни для кого никогда не было секретом, что в один прекрасный день мы поженимся.
– Да, но… – Рори наклонилась вперед, и сердце ее отчаянно забилось. – Ты хочешь выйти за него замуж?
Пейдж откинулась на спинку стула, внезапно побледнев.
– Нуда, конечно. – Глаза ее смятенно бегали. – То есть я думаю, что хочу.
– Ты думаешь? – ошарашенно повторила Рори, не веря своим ушам. Если бы Чанс собирался жениться на ней, Рори ни минуты не сомневалась бы, чего она хочет. Она бы кричала и смеялась от восторга, и счастье ее было бы так велико, что оно, кажется, не поместилось бы даже в ее огромном, полном любви и нежности сердце!..
– Что значит, ты думаешь, что хочешь?
– Это значит, что, безусловно, я хочу выйти замуж за Чанса. – Пейдж нервно теребила свою салфетку. – А почему я не должна этого хотеть? Было бы глупо сомневаться. Кроме того, у меня нет выбора. Моя мама уже вовсю занимается приготовлениями к свадьбе, а папа, угощая друзей сигарами, предлагает тосты за своего первого внука. Отступать уже поздно.
– Пейдж… – Рори боролась с желанием взять девушку за плечи и хорошенько потрясти. Чанс заслуживает большего, нежели жена, которая поклянется ему в верности у алтаря только потому, что так решили ее родители. Он заслуживает женщину, которая любила бы его всем сердцем, которая была бы готова на все, лишь бы быть с ним, ту, для кого жизнь без него теряет смысл. Он заслуживает… ее, Рори, черт побери! Она откинулась назад, решительно распрямив плечи. – Никогда не поздно разорвать помолвку.
– Нет, уже поздно! – Глаза Пейдж наполнились слезами. – Ты не понимаешь! Чанс должен на мне жениться. У нас нет выбора!
Слова обрушились на Аврору словно удар, причиняя почти физическую боль. Пейдж была беременна! Она тоже носит ребенка Чанса. Сукин сын! Он не только ей сделал ребенка. Он успел осчастливить еще и Пейдж!
Она сидела, откинувшись на спинку сиденья в роскошном тетушкином седане, и горячее сентябрьское солнце так разморило ее, что все, чего ей теперь хотелось, – это опустить голову на холодное кожаное сиденье и погрузиться в сон. Неужели это душное лето никогда не кончится? Чем дальше они уезжали от прохладных ветров побережья, тем тяжелее становилось дышать. Даже кондиционер, включенный на полную мощность, не мог противостоять палящему солнцу, протягивающему к ним свои обжигающие лучи, словно длинные цепкие руки.
На переднем сиденье Эллисон и Пейдж, развернув карту города, составляли план рейда по хьюстонским магазинам, словно футбольная команда, разрабатывающая план атаки. Рори только удивлялась, как это им удается разглядывать все эти мелкие названия улочек на карте да к тому же просматривать купоны на скидки в различных магазинах прямо в движущейся машине, совсем не ощущая тошноты. От одной мысли об этом ей становилось плохо.
Наконец Пейдж торжественно подняла голову от карты.
– Маршрут готов. Наша миссия, леди, если вы решите поддержать мой план, заключается в том, чтобы приобрести постельное белье, подушки, покрывала, ковры, занавески и, да поможет нам Бог, какие-нибудь милые безделушки и украшения по таким ценам, которые не привели бы Чанса в исступление.
– А это возможно? – спросила Эллисон. – По-моему, трудно представить себе большего скупердяя, чем Чанселлор.
– Чанс не скупой, – заступилась за него Пейдж, прежде чем Рори успела открыть рот с той же целью. – Совсем наоборот. Он знает цену вещам и всегда предпочитает лучшее. А это значит, что если мы предоставим ему заниматься интерьером, он спустит все деньги на парочку шедевров и скажет, что остальное купит, когда позволят средства.
– Так можно превратить гостиницу в дворец. Но на это потребуется слишком много времени, – улыбнулась Эллисон.
Рори сидела мрачнее тучи, прячась за спиной Пейдж. Она догадывалась об этой черте Чанса, но узнала наверняка только сейчас, тогда как Пейдж знала о нем все с самого детства. Но это вовсе не значит, что она будет для Чанса лучшей женой!
– Только я должна предупредить вас. – Пейдж повернулась на сиденье, обращаясь к ним обеим. – Не говорите Чансу, что мы пошли на распродажи, на фабричные склады и, боюсь даже произнести, – она прижала палец к губам, – в комиссионные магазины, чтобы купить все, что нам надо, не превышая той суммы, которую он нам на это выделил. Чанс ненавидит престижные магазины, но про магазины распродаж он говорит, что они неорганизованные, грязные и обслуживание там ужасное.
– Ух, Пейдж, – вставила Элли, – а ведь он прав.
– Знаю, – подмигнула ей Пейдж, – но еще он думает, что товары там соответствующего качества. Он никак не возьмет в толк, что товары там ничем не отличаются, если не считать их цены. И потом, это так весело – бродить среди всего этого беспорядка, будто в поисках зарытого сокровища. Нужно иметь сноровку и железные нервы, чтобы отрыть клад и вырвать его из-под носа у других охотников за сокровищами.
Эллисон оторвала взгляд от дороги, чтобы восхищенно взглянуть на Пейдж.
– Ты уверена, что мы с тобой не близнецы, которых разлучили с рождения?
– Скорее сестры по духу, – рассмеялась Пейдж, и Рори почувствовала себя третьим лишним. Она уже жалела, что поехала с ними. Две новоиспеченные сестры на переднем сиденье совсем забыли о ее существовании, хотя она и без того в присутствии Пейдж чувствовала себя до того виноватой и растерянной, что тошнота подкатывала к горлу.
Рори смотрела, как девушка, звонко смеясь, складывает карту и запихивает купоны обратно в папку, которую она принесла с собой. Ей показалось забавным, что Пейдж держит купоны на скидки в кремового цвета папке со своей тисненой монограммой на обложке. И что она надевает бриллианты и дорогую одежду, чтобы пойти в магазин распродаж.
– Знаешь, – заговорила Пейдж после короткой паузы, – меня всегда интересовала одна вещь.
– Что именно? – спросила Элли, краем глаза взглянув на Рори, которая откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Казалось, она сейчас погрузится з сладкий сон.
– Легенда о «Жемчужине», – проговорила Пейдж, и мягкий тембр ее голоса причудливо смешивался с шепотом листвы проносившимся мимо деревьев. – Я знаю, что «Жемчужина» – это и есть сама Маргарита, а вовсе не простая жемчужина, но как человек может быть счастливым талисманом семьи?
– Это связано с историей ее рождения, – объяснила Эллисон. – Маргарита была дочерью француженки, проститутки из Нового Орлеана, и родила дочь в публичном доме. Креолка, которая принимала роды, была колдуньей. Она знала, что мать Маргариты собиралась отдать младенца в приют, и сердце ее разрывалось от жалости, ведь она знала, как ужасна была жизнь в таких приютах. Когда малышка родилась, она взяла ее на руки, подняла над головой и назвала Маргаритой, что значит «жемчужина», а потом произнесла магическое заклинание: «Кто владеет этой жемчужиной, тому даровано будет счастье». Жаль, что она не сказала «заботится» вместо «владеет», но слова были произнесены, и заклинание сбылось.
– Колдовское заклинание? – восторженным шепотом повторила Пейдж. – А ты веришь, что такое существует?
Эллисон задумалась на мгновение.
– Не знаю, верю ли я. Но мать Маргариты была суеверной – и жадной. Она оставила у себя ребенка, только для того чтобы посмотреть, сбудется ли предсказание. Действительно, через несколько месяцев один богатый джентльмен влюбился в нее и, ослепленный страстью, сделал своей женой и увез в свой далекий город. Его благосостояние стало быстро расти, и жена сказала ему, что причиной тому – Маргарита, после чего разумный джентльмен, что бы ни происходило, не решался оставить свою жену, приносившую ему богатство.
– Еще бы! – засмеялась Пейдж.
– Он до безумия любил Маргариту, – продолжала Элли. – Кто знает, была ли это искренняя привязанность или корысть. Он потакал всем ее желаниям. Девочка любила музыку, и он брал ее в оперу каждый раз, когда шел туда с ее матерью. А когда Маргарита выросла, она сама стала петь на сцене. Театр, в котором начиналась ее карьера, был довольно скромным. Но вскоре его слава стала расти, принося директору огромные доходы. Узнав историю рождения Маргариты, он стал обращаться с ней как с королевой, молясь, чтобы она не покинула его театр. Слухи о волшебной силе Маргариты разнеслись по всей стране и дошли до ушей Генри Ле Роша.
– Он тогда уже жил в Галвестоне, да? – спросила Пейдж. Эллисон кивнула.
– Он был старше ее и не особенно красив, но в своем дневнике Маргарита писала, что «страшная сила окружала его, словно магическая мантия, искушая и притягивая, но в то же время пугая зловещим холодом».
– У вас есть ее дневник?
– Да. Две тетради написаны ее рукой – я прочитала их, поскольку знаю французский, – и переводы на английский язык, которые сделала наша прабабушка. Но слушай дальше. Когда Генри Ле Рош впервые увидел Маргариту на сцене, он готов был поклясться, что влюбился в нее с первого взгляда. Однако она уже не раз слышала признания в любви и хотела мягко отказать ему. Но Генри был не из тех мужчин, кто мог смириться с отказом. Он не давал ей покоя: засыпал цветами и жемчугом, обещал исполнить все, что она только пожелает, если согласится принадлежать ему. Но Маргарита в то время была богатой и независимой женщиной и не желала никому принадлежать. Ее условием была свадьба. И в конце концов после долгих месяцев бесплодных ухаживаний Генри сдался и сделал ей предложение.
– Как романтично.
– Не сказала бы, – возразила Элли. – Как только они поженились, его щедрость и ласка исчезли без следа. Он избил свою жену в первую же брачную ночь, чтобы показать ей, что она отныне стала его собственностью и он волен делать с ней все, что захочет.
– Это ужасно! – воскликнула Пейдж.
– Да, ужасно, – спокойно подтвердила Эллисон.
Сидя с закрытыми глазами на заднем сиденье, Рори злилась на сестру за то, что та рассказывала Пейдж семейную легенду. Так легко было представить себе все это, ощутить своим сердцем отчаяние и горе Маргариты.
– Их первая брачная ночь была только началом, – продолжала Эллисон. – Несмотря на то что Генри был жесток с женой, его состояние стало стремительно расти с того момента, как он привез Маргариту на остров и запер в построенном специально для нее доме. Однажды, когда он особенно жестоко избил ее, Маргарита попыталась сбежать, пока его не было на острове. С тех пор дом, подаренный ей на свадьбу, превратился для нее в настоящую тюрьму.
– Какой ужас! – сказала Пейдж. – Но если ее держали взаперти, как же она встретилась с капитаном Кингсли? И как ей удалось остаться с ним наедине, чтобы стать его любовницей?
– Ты забываешь, – сказала Эллисон, – что капитан Кингсли был контрабандистом, причем очень ловким и искусным. Он умело скрывался от людей, чтобы достичь своей цели, оставаясь незамеченным. С той минуты как капитан Кингсли увидел Маргариту, он стал одержим ею. Сначала она отвергала его, страшась гнева мужа, да и просто потому, что была замужней женщиной. Она ненавидела мужа, но свято верила, что должна соблюдать данную ею перед алтарем клятву. Однако перед капитаном Кингсли трудно было устоять. Властный, уверенный в себе красавец, он был готов сделать все, чтобы добиться ее благосклонности, даже умереть, спасая ее.
– Ты представляешь, – вздохнула Пейдж, – я не завидую ей, по крайней мере в последние годы ее жизни, но когда такой мужчина, как капитан Кингсли, готов целовать землю перед твоими ногами!..
– Да, это восхитительно… но в конечном счете это и привело к ее смерти, – сказала Эллисон. – Одно утешение, что после всех этих людей, пользовавшихся ею для удовлетворения собственной жадности, Маргарита встретила наконец человека, который по-настоящему любил ее.
– Печальная история.
– Еще печальнее ее последние записи в дневнике.
– О чем они?
– Я не помню всего дословно, но смысл в том, что ей понадобилась целая жизнь, чтобы понять, что существует множество обличий поддельной любви – любви, питаемой похотью, жадностью, безумием и даже чувством долга. И все это ложное и пустое, потому что такая любовь затрагивает лишь самую поверхность наших чувств и не требует многого, чтобы поддерживать иллюзию близости. Для настоящей любви нужна смелость – чтобы всецело посвятить себя другому человеку, всю свою жизнь, без остатка, отдать в руки любимого. Это самый большой страх, знакомый всем искренне любящим, страх быть отвергнутым тогда, когда ты вверяешь себя воле другого, отдавая на его суд все надежды и грехи, и тогда боль отказа слишком жестока, чтобы пережить горе.
– Да, – тихо сказала Пейдж, – этот страх мне знаком. – Ее голос прозвучал так горестно, что Рори сразу открыла глаза. Пейдж задумчиво смотрела в окно. История Маргариты наводила на грустные мысли всех, кто слышал ее, но в словах Пейдж было что-то необычное, будто в рассказе Эллисон она почувствовала что-то близкое ее сердцу. Озадаченная, Рори поймала взгляд сестры в зеркале заднего вида. Эллисон пожала плечами, тоже, очевидно, не догадываясь, что именно так тронуло Пейдж в ее рассказе.
– Я говорила на днях с капитаном Бобом о пиратском корабле для бала, – сказала Пейдж, резко сменив тему. – Он сообщил, что «Воля пирата» нуждается в ремонте, чтобы выйти в море, но владелец нанял дополнительных рабочих, чтобы успеть вовремя.
Последовав примеру Пейдж, Эллисон тоже заговорила о приготовлениях к балу. Дрема снова сомкнула глаза Авроры, но смутное чувство любопытства и беспокойства, вызванного словами Пейдж, затаилось в ее груди. Неужели легенда заставила Пейдж задуматься над их отношениями с Чансом?
Аврора повторяла про себя слова Маргариты о том, что в любви нужны решимость и смелость, чтобы отдать себя сполна. Может, Чансу и Пейдж не хватало именно этого? Возможно ли, чтобы понятие правильного и неправильного, которое им всю жизнь так настойчиво прививали родители и все окружающие, так крепко вжилось в их разум, что теперь им трудно было выразить такую беспорядочную и порой непонятную вещь, как эмоции?
Если это действительно так, то как Авроре заставить Чанса признать, что он любит ее?
Спустя шесть ужасных часов три женщины были наконец вознаграждены тем, что ощутили волнующий трепет победы. До тех пор ни единой капли крови не было пролито, но, когда в одном из магазинов Пейдж приметила миленькое покрывало от Лоры Эшли, на которое в тот же самый момент положил глаз еще один покупатель, разыгралась настоящая битва. Небольшая перепалка закончилась в пользу Пейдж, и, оплатив покупку, они с восторгом выяснили, что сэкономили как раз столько, что денег хватало на несколько искусственных растений, которые можно было купить на оптовом складе, где постоянным клиентом являлась строительная компания мистера Бакстера.
Последней остановкой был центральный магазин распродаж. Эллисон и Пейдж с трудом сдержали бурный восторг, увидев у входа грузовик, только что доставивший остатки с домашних распродаж. Войдя в магазин, они тут же принялись наполнять специально припасенные для этого случая картонные коробки фарфоровыми статуэтками, вазочками из цветного стекла, медными подсвечниками, разноцветными салфеточками и прочей мелочью, а Рори в раздумьях прошла в глубь магазина.
В самом дальнем конце зала она наткнулась еще на одну маленькую комнатку… заполненную детской мебелью и одеждой. Сердце сжалось, когда она остановилась на пороге, не в силах оторвать взгляд от плетеных колыбелек, колясок, ярких игрушек. Они словно манили ее к себе. Она обернулась и посмотрела назад через плечо, раздумывая, что бы она ответила, если бы Пейдж вдруг увидела, как она покупает детские вещи.
Нет, это было слишком рискованно. Она понимала, что ей не следует этого делать. Но соблазн был слишком велик, и Рори не устояла. Она подошла к стенду с одеждой для новорожденных и залюбовалась крошечными рубашечками и штанишками, такими маленькими, что они скорее походили на кукольные наряды. Ой, рубашечка для крещения! Вся в белоснежных кружевах и розовых ленточках! Взглянув на стенд с обувью, она чуть не расплакалась от умиления, представив свою крошку, делающую первые неуклюжие шажки.
Повернувшись, она увидела манеж, наполненный мягкими игрушками. Она любила плюшевые игрушки, когда была маленькой, и до сих пор самые любимые хранились на верхней полке у нее в шкафу.
«Хотя, – решила Рори, – на свете нет ребенка, которому было бы достаточно тех игрушек, которые у него есть». И она стала вытаскивать из манежа игрушки одну за другой.
Рори улыбнулась, вытащив большую розовую свинью, а когда в ее руках оказалась важного вида лягушка с залихватски надетой набекрень короной, она звонко расхохоталась. Затем она присмотрела прелестнейшего ангелочка, сшитого из лоскутков ткани. Взяв его в руки, она улыбнулась миленькому круглому личику с нарисованными голубыми глазами. Толстые светлые нитки, сплетенные в косички, служили ему волосами, а накрахмаленные парчовые лоскутки, посыпанные блестками, – крыльями. Рори расправила блестящий венчик над головой, и ее исстрадавшееся сердце словно оттаяло.
– У меня тоже будет ангелочек, – прошептала она кукле. Доверчивые голубые глазки улыбнулись ей в ответ.
«Мне так не терпится прижать ее к груди. Или его. Но я бы хотела, чтобы это была она. У нее будут прелестные русые волосы, такие, как у тебя».
– Рори! – позвала Эллисон из другой комнаты. Аврора повернулась и увидела в дверях сестру. Вздрогнув от неожиданности, она испуганно посмотрела на Элли, но, заметив, что та одна, вздохнула с облегчением.
– Что ты тут делаешь? – строго спросила Элли, стоя в дверном проеме и с ужасом оглядывая комнату, будто она была битком набита чертями и уродливыми карликами.
– Прости. – Рори растерянно улыбнулась. – Я не удержалась.
Элли понимающе кивнула и отвернулась.
– Мы… уже готовы идти.
– Я сейчас. – Рори уже собиралась положить куклу обратно в коробку, но ангелочек посмотрел на нее так ласково, что она остановилась в нерешительности. Прижав куклу к груди, она пошла за Элли к выходу.
– Рори, ты не можешь это взять сейчас, – взмолилась Элли яростным шепотом. – Что подумает Пейдж?
Выглянув из-за плеча сестры, Рори увидела Пейдж у прилавка – она помогала продавцу разбираться в коробках, набитых самыми разными мелочами.
– Я скажу, что это подарок одной моей приятельнице. – Элли хотела было возразить, но они уже слишком близко подошли к кассе, и Пейдж могла их услышать, так что Элли пришлось уступить. К счастью, Пейдж вполне удовлетворил придуманный Рори аргумент, по крайней мере она не проявила излишнего любопытства.
– Ну что ж, – произнесла Пейдж, когда они погрузили свою добычу в багажник, – не знаю, как вы, а я ужасно проголодалась. Как насчет того, чтобы по дороге домой где-нибудь перекусить?
Элли и Пейдж остановили свой выбор на известном мексиканском ресторане, который находился как раз по пути в Галвестон. В тот час в ресторане было людно и шумно, и, войдя внутрь, они оказались в центре кипучей, жужжащей, словно улей, толпы. Сделав заказ, они пробрались в относительно спокойный уголок и отыскали свободный столик.
– Жду не дождусь, когда смогу рассказать Чансу о сегодняшней удаче, – сказала Пейдж, когда они уселись за стол.
– Я уверена, он удивится, когда услышит, в какую сумму мы умудрились уложиться, – сказала Эллисон.
– О, дело не только в деньгах, – возразила Пейдж, – а во всем предприятии. Впервые я увидела Чанса, увлеченного каким-то занятием настолько, что все остальное было забыто, когда у него появилась первая его «монополия». – Глаза Пейдж засветились искорками смеха. – Когда мы играли в нее с нашими школьными друзьями, Чанс все время настаивал, что он будет банкиром.
Рори сложила руки на груди, заметив про себя, что если Пейдж не прекратит рассказывать истории о Чансе и об их общем детстве, она не выдержит и закричит.
Громкоговоритель объявил номер их заказа.
– Я принесу, – сказала Элли. – Кто будет сальсу? – Пейдж сказала, что она не против, и Эллисон, расчищая себе локтями дорогу, пошла забирать заказ.
Оставшись наедине с Пейдж, Рори неловко заерзала на своем стуле. Лучше бы она пошла за едой. Хотя сейчас у нее появилась прекрасная возможность получить ответы на вопросы, мучившие ее после вчерашнего разговора с Эллисон. Она должна выяснить раз и навсегда, насколько реальна ее затея отвоевать сердце Чанса.
Но с чего начать?
– Кажется, вы с Чансом очень давно знаете друг друга? – нерешительно спросила она.
– У меня такое чувство, будто я знала его всегда, – беспечно ответила Пейдж.
Рори нервно постукивала пальцами по столу. Ей хотелось спросить прямо, действительно ли их отношения лишены страсти, как это казалось со стороны. Или между ними была какая-то скрытая, тайная страсть, которая прорывалась наружу, только когда они оставались одни. Но как к этому подойти, чтобы Пейдж ни о чем не догадалась?
– Мне просто интересно… каким он был ребенком? – Пейдж задумалась.
– Серьезным, – сказала она наконец. – Тихим, но не застенчивым. Он всегда был уверен в себе и любил бывать один. Одиночество никогда не пугало его, скорее напротив. Хотя у него всегда было много друзей.
«Да, но когда вы с ним перестали быть просто друзьями?» Посмотрев в сторону стойки, Рори попробовала прикинуть, сколько еще времени они с Пейдж проведут наедине. Сестра уже взяла заказ, но очередь к сальса-бару была достаточно длинной и, как назло, продвигалась медленно.
Аврора напряженно соображала, каким бы тонким и хитрым путем выведать у Пейдж то, что ей было нужно. Ничего подходящего не приходило ей в голову, тогда она набралась смелости и перешла прямо к делу:
– Я знаю, что вы с Чансом еще не помолвлены официально, но ни для кого уже не секрет, что… в общем, я хотела тебя спросить, как ты ко всему этому относишься.
Пейдж вздохнула.
– Я уже говорила, что мы с Чансом знаем друг друга целую вечность. И ни для кого никогда не было секретом, что в один прекрасный день мы поженимся.
– Да, но… – Рори наклонилась вперед, и сердце ее отчаянно забилось. – Ты хочешь выйти за него замуж?
Пейдж откинулась на спинку стула, внезапно побледнев.
– Нуда, конечно. – Глаза ее смятенно бегали. – То есть я думаю, что хочу.
– Ты думаешь? – ошарашенно повторила Рори, не веря своим ушам. Если бы Чанс собирался жениться на ней, Рори ни минуты не сомневалась бы, чего она хочет. Она бы кричала и смеялась от восторга, и счастье ее было бы так велико, что оно, кажется, не поместилось бы даже в ее огромном, полном любви и нежности сердце!..
– Что значит, ты думаешь, что хочешь?
– Это значит, что, безусловно, я хочу выйти замуж за Чанса. – Пейдж нервно теребила свою салфетку. – А почему я не должна этого хотеть? Было бы глупо сомневаться. Кроме того, у меня нет выбора. Моя мама уже вовсю занимается приготовлениями к свадьбе, а папа, угощая друзей сигарами, предлагает тосты за своего первого внука. Отступать уже поздно.
– Пейдж… – Рори боролась с желанием взять девушку за плечи и хорошенько потрясти. Чанс заслуживает большего, нежели жена, которая поклянется ему в верности у алтаря только потому, что так решили ее родители. Он заслуживает женщину, которая любила бы его всем сердцем, которая была бы готова на все, лишь бы быть с ним, ту, для кого жизнь без него теряет смысл. Он заслуживает… ее, Рори, черт побери! Она откинулась назад, решительно распрямив плечи. – Никогда не поздно разорвать помолвку.
– Нет, уже поздно! – Глаза Пейдж наполнились слезами. – Ты не понимаешь! Чанс должен на мне жениться. У нас нет выбора!
Слова обрушились на Аврору словно удар, причиняя почти физическую боль. Пейдж была беременна! Она тоже носит ребенка Чанса. Сукин сын! Он не только ей сделал ребенка. Он успел осчастливить еще и Пейдж!