блаженство.
Нельзя полностью знать себя, не познав блаженства, потому что тот, кто
не пребывает в блаженстве, все время бежит от себя. Ведь наша жизнь -- это
бегство от себя. Поэтому другие так важны для нас, что помогают нам убегать
от себя. Вот почему все мы ориентированы на других. Даже став религиозным,
создаешь себе Бога как другого. И становишься ориентированным на другого;
повторяется та же ошибка.
На пятой стадии нужно искать себя внутри. Это не поиск, а "пребывание в
поиске". Вы необходимы только до пятого тела. За пределами пятого все идет
легко и спонтанно.
Шестое тело -- космическое. Напряжение существует между вами -- вашими
ощущениями индивидуальности или ограниченности -- и неограниченным Космосом.
Даже на пятой ступени вы заключены в своем духовном теле. Вы личность. Эта
"личность" будет напряжением для шестого. И чтобы достичь ненапряженного
существования с Космосом, быть с ним в гармонии, вы должны перестать быть
индивидуумом.
Иисус говорит: "Тот, кто потеряет себя, найдет себя". Это утверждение
связано с шестым телом. До пятого тела его невозможно понять, потому что оно
совершенно не рационально. Но с шестого -- это единственно возможная
математика, единственная рациональная возможность: потерять себя.
Мы укрепляем, усиливаем и кристаллизуем себя. Эту кристаллизацию,
самость, индивидуальность можно пронести вплоть до пятого тела; но тот, кто
настаивает на самости, остается на пятом теле. На нем останавливаются очень
многие духовные системы. Все те, кто утверждает, что душа имеет свою
индивидуальность, что эта индивидуальность сохранится и в освобожденном
состоянии, т. е. вы останетесь индивидуальностью, заключенной в своей
самости, -- любая система, утверждающая это, останавливается на пятом теле.
В такой системе не будет концепции Бога. Ее и не нужно.
Концепция Бога появляется только с шестым телом. "Бог" означает
космическую индивидуальность, или, лучше сказать, космическую
не-индивидуальность. Это не "я существую"; это целое, заключенное во мне,
дает возможность мне существовать. Я всего лишь точка, одно звено среди
бесконечности звеньев бытия. Если завтра не взойдет солнце, меня не будет. Я
тоже исчезну; пламя погаснет. Я здесь, потому что существует солнце. Оно так
далеко, но связано со мной. Если умрет Земля, как уже умерли многие планеты
до нее, я тоже не смогу жить, потому что моя жизнь едина с жизнью Земли. Все
существует в цепи бытия. Мы не островки. Мы все -- океан.
В шестом теле единственным напряжением является ощущение
индивидуальности в противовес океаническому чувству -- состоянию без границ,
чувству безначальности и бесконечности, ощущение не меня, но нас. И это "мы"
включает все. Не только людей, не только органические вещества, но вообще
все, что есть. "Мы" означает само бытие. Итак, напряжением в шестом теле
будет "Я". Как же потерять "Я", как потерять эго? Сейчас вы этого не сможете
понять, но если дойдете до пятого, это будет нетрудно. Это похоже на то, как
ребенок привязан к своей игрушке и не может себе представить, что ее можно
выбросить. Но когда детство проходит, игрушка выброшена. Он к ней уже не
возвращается. До пятого тела эго имеет очень большое значение, но после
пятого превращается в игрушку, с которой играл малыш. Вы отбрасываете его
без всякого труда.
Единственное затруднение может возникнуть в том случае, если вы
достигли пятого тела в результате длительного процесса, а не внезапного
просветления. Тогда трудно полностью отбросить "Я" в шестом теле. Поэтому за
пределами пятого все внезапные процессы помогают. До пятого постепенные
процессы кажутся более легкими; но за пятым они становятся препятствием.
В шестом теле возникает напряжение между индивидуальностью и
океаническим сознанием. Капля должна потеряться, чтобы стать океаном. На
самом деле это вовсе не потеря себя, но все выглядит так с точки зрения
капли. Напротив, в тот момент, когда исчезает капля, приобретается весь
океан. Капля вовсе не уничтожилась, она превратилась в океан.
Седьмое тело -- нирваническое. В седьмом теле напряжение существует
между существованием и несуществованием. В шестом теле ищущий должен
потерять себя, но не существование. Он есть -- не как индивидуальность, но
как космическое бытие. Однако сущее остается. Есть философии и системы,
которые останавливаются на шестом теле. Они останавливаются на Боге или
мокше. Седьмое означает потерять даже существование в несуществовании. Это
не значит потерять себя. Это просто потерять. Существующее становится
несуществующим. Тогда подходишь к первичному истоку, из которого пришло все
существование и в которое оно уходит. Из него выходит бытие, в него
возвращается небытие.
Сущее само по себе всего лишь фаза. Оно должно возвратиться. Подобно
тому как приходит день и следует ночь, приходит ночь и следует день, так
приходит существование и за ним следует несуществование; приходит
несуществование и следует существование. Если кто-то хочет познать
полностью, он не должен уходить от несуществования. Если он хочет познать
полный круг, он должен стать несуществующим.
Даже космическое не является полным, потому что за его пределами лежит
несуществование, и даже Бог не есть целое. Бог -- лишь часть Брахмы; Бог еще
не сам Брахма. Брахман означает соединение света и тьмы, жизни и смерти,
существования и несуществования. Бог -- не смерть, Бог -- лишь жизнь. Бог не
есть несуществование, Бог есть лишь существование. Бог -- не тьма, Бог --
только свет. Он только часть целого, но не все целое. Познать целое --
значит стать ничем. Только ничто может знать целое. Всеобщность есть ничто и
ничто есть единственная всеобщность -- для седьмого тела.
Вот таковы напряжения в семи телах начиная с физиологического. Если вы
понимаете свое физиологическое напряжение, освобождение от него и его
благополучие, тогда вы сможете без труда перейти ко всем семи телам.
Реализация расслабления в первом теле становится ступенькой ко второму. А
если вы что-то реализуете во втором, почувствуете ненапряженный эфирный
момент, тогда шаг в направлении третьего сделан. Если в каждом теле вы
начинаете с благополучия, автоматически откроется дверь к следующему телу.
Если же вы в своем первом теле потерпите поражение, то вам будет очень
трудно, даже невозможно открыть последующие двери.
Поэтому начинайте с первого тела. Полностью живите в физическом теле, и
вдруг в какой-то момент вы узнаете, что открылась новая дверь. Тогда
продолжайте идти дальше. Но никогда не думайте о других телах, иначе это
будет вас отвлекать и создавать напряжение.
Глава 9
Ложность знаний
Ошо, чему ты учишь и какова твоя доктрина?
Я не учу доктрине. Обучение доктрине -- занятие бессмысленное. Я не
философ, У меня антифилософский ум. Философия никуда не привела и не может
никуда привести. Ум, который думает, вопрошает, не может знать.
Существует так много доктрин. Но любая доктрина -- вымысел,
человеческая выдумка. Это не открытие, но изобретение. Человеческий ум
способен порождать бесконечное количество систем и доктрин, но познать
истину через теории невозможно. Ум, начиненный знаниями, обречен на
невежественность.
Откровение приходит в тот момент, когда прекращается знание. Есть две
возможности: либо думать о чем-то, либо войти в это экзистенциально. Чем
больше человек думает, тем дальше он уходит от того, что здесь и сейчас.
Думать о чем-то значит потерять с ним контакт.
И то, чему я учу, -- это антидоктринарный, антифилософский,
антиспекулятивный опыт. Как быть; просто тому, как быть. Тому, как быть в
моменте здесь и сейчас. Открытым, беззащитным, единым с ним. Это то, что я
называю медитацией.
Знание может вести только к вымыслу, к проецированию. Оно не способно
быть средством достижения истины. Но если вы познали истину, знание может
быть использовано для того, чтобы поделиться с теми, кто не знает. Тогда
язык, доктрины, теории могут стать средствами. Но все-таки недостаточно
адекватными.
Все, что было познано экзистенциально, не может быть выражено
полностью. Это можно только обозначить. Как только я выражаю то, что познал,
к вам доходит слово, но без своего значения. К вам приходит мертвое слово.
По сути, оно бессмысленно, потому что смыслом было само переживание.
Поэтому знание может быть средством выражения, но не способом
достижения, реализации. Знающий ум является помехой, потому что, когда вы
знаете, в вас нет смирения. Когда вы напичканы знанием, в вас нет
пространства, чтобы принять неизвестное. Ум должен стать пустым, полым:
чревом, полным приятия.
Знание -- это ваше прошлое. Это то, что вы знали. Это ваша память, ваши
накопления, ваша собственность. Накопление оказывается препятствием. Оно
становится между вами и новым, между вами и неизвестным.
Открытым неизвестному вы можете быть лишь тогда, когда смиренны. Нужно
постоянно осознавать собственное невежество: остается что-то неизвестное.
Ум, который основывается на памяти, информации, писаниях, теориях,
доктринах, догмах, -- эгоцентричен, не смирен. Знание не ведет к смирению.
Только бесконечное неизвестное может сделать вас смиренным.
Память должна прекратиться. Это не значит, что вы не должны ничего
помнить, но в момент знания, в момент переживания не должно быть памяти. В
такой момент необходим открытый, незащищенный ум. Этот момент пустоты,
незаполненности и есть медитация -- дхияна.
Не станет ли само переживание доктриной?
Переживание может быть передано другим только негативно. Я не могу
сказать, что это есть, я могу сказать только, чем оно не является. Именно
язык может выразить только то, чем оно не является. Говоря, что языком этого
не выразить, я все же выражаю это. Когда я говорю, что о переживании не
может быть учения, в этом и заключается мое учение. Но все это негативно. Я
не утверждаю нечто; я нечто отрицаю. Можно сказать "нет"; невозможно сказать
"да". "Да" должно быть реализовано. Если есть затянувшаяся вера в знание,
она станет препятствием к достижению пустоты, к достижению медитации. Прежде
всего необходимо понять бесполезность прошлого, известного, знания ума. Что
касается неизвестного, что касается истины, такое знание бесполезно.
Можно либо отождествиться с тем, что знаешь, либо стать свидетелем его.
При отождествлении вы и ваша память становитесь одно. Но если отождествления
нет, если вы остаетесь отделенными от своих воспоминаний, не отождествлены с
ними, тогда вы осознаете себя как нечто отличное от своих воспоминаний. Это
осознавание становится путем в неведомое. Чем более вы способны быть
свидетелем своего знания, чем меньше отождествляете себя как знающего, тем
меньшая вероятность того, что ваше эго станет владельцем этого знания. Если
вы отдельны от своих воспоминаний, тогда они становятся чем-то вроде осевшей
пыли. Воспоминания прошли через ваш опыт и стали неотъемлемой частью вашего
ума, но ваше сознание отлично от него. Тот, кто вспоминает, отличен от
вспоминаемого; тот, кто знает, отличен от узнаваемого. Если вам ясно это
различие, вы все ближе подходите к пустоте. Не отождествляясь, вы можете
быть открытым; между вами и неизведанным не возникают воспоминания.
Пустоты можно достичь, но ее нельзя создать. Если вы создаете ее, она
неизбежно станет порождением вашего старого ума, вашего знания. Вот почему
для достижения ее нет никакого метода. Метод является только результатом
накопленной информации. Если вы попытаетесь использовать любой метод, он
будет продолжением вашего старого ума. Но неизведанное не может прийти как
продолжение непрерывности, оно может прийти как разрыв непрерывности. Только
тогда оно за пределами известного, за пределами вашего знания.
Поэтому не может быть никакого метода, никакой методологии; лишь
понимание: "Я отделен от того, что накопил". Если это понято, тогда нет
необходимости культивировать пустоту. Все уже произошло! Вы есть пустота! И
нет нужды создавать ее.
Пустоту создать невозможно. Сотворенная пустота не будет пустотой; она
ваше творение. Ваше творение никогда не сможет быть ничем, пустотой, потому
что у нее будут границы. Вы породили ее, и она не может быть больше вас; она
не может превзойти ум, породивший ее. Пустоту создать невозможно; она должна
войти в вас. Все, что вы можете сделать, это принять ее. А подготовиться к
принятию ее можно только в отрицательном смысле. Подготовиться -- значит не
отождествляться со своим знанием; быть подготовленным в том смысле, чтобы
понимать бесполезность и бессмысленность всего, что знаете.
Только это осознавание процесса мышления может бросить вас в
промежуток, где всегда присутствует "то-что-есть", где "то-что-есть"
захлестнет вас. И между ним и вами не будет барьера. Вы становитесь одно с
моментом, с вечностью, с бесконечностью.
В то мгновение, когда момент переходит в знание, он опять становится
частью памяти. И тогда он утерян. Поэтому нельзя сказать: "Я познал".
Неизвестное остается неизвестным. Как много бы вы его ни пережили,
неизведанное все еще предстоит познать. Его очарование, красота, его
привлекательность остаются все теми же.
Процесс познания вечен, и никто не может подойти к такому моменту,
когда можно было бы сказать: "Я достиг". Тот, кто говорит это, снова
попадает в модель памяти, в модель знания. И тогда он умирает. Момент
утверждения знания является моментом смерти. Жизнь прекращается. Жизнь --
это движение от неизвестного к неизвестному. Она приходит из запредельного и
уходит в запредельное. Для меня религиозный человек не тот, кто заявляет о
своем знании. Утверждающий, что знает, может быть богословом, философом, но
не религиозным человеком. Религиозный ум принимает высшую тайну, высшую
непознаваемость, высший экстаз неведения, высшее блаженство неведения.
Невозможно создать момент медитации, пустоты; это невозможно
спроецировать. Нельзя заставить свой ум остановиться. Если вы это делаете,
то вы его либо опьянили, либо загипнотизировали; но это не пустота. Пустота
приходит. Ее нельзя ни сотворить, ни привнести.
Я не учу вас никакому методу. И в том смысле, что существуют методы,
техники, учения, я не учитель.
Вы убедили меня. Как мне теперь трансформировать это убеждение в опыт?
Нет "как", потому что "как" предполагает метод. Есть только
пробуждение. Если вы слушаете меня и что-то в вас просыпается, тогда к вам
приходит опыт, вы что-то почувствуете. Я не пытаюсь убедить вас.
Интеллектуальное убеждение не есть убежденность. Я вам просто передаю факты.
Почему вы убеждены в том, что я сказал? Есть два возможных варианта:
либо вы были убеждены моими доводами, либо увидели истинность того, что я
говорю, как факт внутри себя. Если вас убедили мои аргументы, то возникает
вопрос -- как; но если то, что я говорю, пережито вами, если вы осознаете,
что так оно и есть внутри вас, то это знание отделяется от меня. Я не
поставляю вам никаких знаний. Напротив, когда я говорю, происходит само
переживание.
Когда рассудок убежден, он спрашивает: как? Каким путем идти? Он хочет
знать. Но я не даю вам никакой доктрины. Я просто делюсь с вами своим
опытом. Когда я говорю о том, что память -- это накопление, что она мертва,
это отголоски прошлого, я имею в виду то, что память -- часть прошлого,
цепляющаяся за вас, но вы от нее отдельны. Если к вам приходит ощущение
того, что я имею в виду, и вы видите расстояние между собой и своей памятью
(своим сознанием и памятью), то нет никаких "как". Что-то случилось, и это
что-то проникает в вас от момента к моменту -- не благодаря методу, но через
осознавание, благодаря тому, что вы ни на минуту об этом не забываете.
Теперь вы знаете, что обозначение отличается от содержания сознания.
Если это превратится в ежемоментное сознание -- во время ходьбы, сна, еды,
беседы, -- тогда что-то происходит. Если вы постоянно помните, что ум -- это
запрограммированный, встроенный процесс накопления памяти, а не часть вашего
бытия, тогда самого этого осознавания, этого отсутствия метода будет
достаточно для того, чтобы что-то случилось внутри вас.
Никто не может сказать, когда, как и где это произойдет, но если
осознавание продолжается, то само по себе оно становится более глубоким. Это
автоматический процесс. От ума он идет к сердцу, от интеллекта -- к
интуитивному уму; от сознания он медленно движется в подсознание. И в один
прекрасный день вы полностью пробуждаетесь. Что-то произошло. Вы ничего не
культивировали; осознавание пришло благодаря тому, что вы все время помнили.
Не благодаря следованию какой-то доктрине, а потому, что вы пробудились к
внутреннему факту, к внутреннему видению. Что-то глубоко проникло в вас.
Когда наступает такой момент, он приходит нежданно-негаданно -- как
взрыв. В момент взрыва вы совершенно пусты. Вас нет; вы перестаете
существовать. Нет ни интеллекта, ни доводов, ни памяти. Есть только
сознание: осознание ничего, пустоты. И в этой пустоте -- знание. Но это
знание в совершенно ином смысле. Нет ни познающего, ни познаваемого, есть
просто видение. Оно экзистенциально.
Что такое пустота, что существует в пустоте -- все это невозможно
передать. Можно показать только процесс, сам проход. Но процесс нельзя
считать методом. В этом нельзя практиковаться. Да и практиковать-то нечего.
Вы либо помните, либо нет.
Рекомендуете ли вы какой-либо образ жизни как подготовку?
Как только вы начнете осознавать, изменится вся ваша жизнь, весь образ
жизни. Эти изменения сами придут к вам; их не нужно подготавливать. Как
только вы начинаете в чем-то практиковаться, весь смысл теряется. Все
изменения должны происходить спонтанно.
Дело не в том, чтобы к чему-то готовиться. Нужно просто понять, что
желать пустоты нельзя. Это не просто противоречие в терминах, а
экзистенциальное противоречие. Невозможно желать пустоты, потому что желание
идет от вашего старого ума, от знания. Единственное, что можно сделать, это
осознавать себя таким, каков вы есть. Как только вы осознаете себя таким,
каков вы есть, происходит отделение, разделение, обособление. Какая-то часть
вас перестает отождествляться со всеми вами.
Тогда есть двое: "я" и "сам". "Сам" -- это память, ум; "я" -- есть
сознание, атман.
Слушая меня, вы должны одновременно слушать и себя, свой внутренний ум.
Этот процесс не должен прекращаться. То, что я говорю, становится частью
вашего "сам", частью ваших накоплений, ваших знаний. Это знание будет
требовать дальнейших знаний -- методов и всяких "как". И если будет
предложен какой-нибудь метод, он тоже станет частью вашего знания. Ваше
"сам" будет усилено; оно станет более знающим.
Я делаю упор не на ваше "сам"; я обращаюсь не к нему. Если вмешивается
ваше "сам", общения быть не может. Будет просто дискуссия, а не диалог.
Диалог получается только тогда, когда нет "сам". Если есть вы, но нет вашего
"сам", тогда не возникает вопроса -- "как"? То, что я говорю, будет
восприниматься либо как истина, либо как неправда, либо как факт, либо как
ловко сфабрикованная доктрина.
Мое дело просто создать ситуацию -- словами ли, молчанием, либо сбить
вас с толку. Моей целью является создание такой ситуации, когда ваше "Я"
отстраняется от вас, выходит за пределы вашего "сам". И я все время создаю
такие ситуации.
Это тоже своего рода ситуация. Я говорю вам абсурдные вещи. Я рассуждаю
о достижении чего-то и в то же время отрицаю всякий метод. Это нелепо. Я
что-то говорю и тут же утверждаю, что это невозможно выразить. Но именно
такой абсурд способен создать нужную ситуацию. Убеди я вас, ситуация не была
бы создана. Это стало бы частью вашего "сам", вашего знания. Ваше "сам" все
время спрашивает: "Как? Каким образом?" А я отрицаю путь, но в то же время
говорю о трансформации. И ситуация становится столь нелогичной, что ваш ум
не удовлетворен. Только тогда может войти что-то из запредельного.
Я все время создаю ситуации. Для людей интеллектуальных такой ситуацией
будет абсурдность. Осознавание приходит только тогда, когда возникает
ситуация, в которой нарушается последовательность. Сама непрерывность и
неразумность ситуации порождают промежуток, провал, который разбивает и
встряхивает индивидуума к озарению.
Мне вспоминается случай из жизни Будды. Как-то утром он пришел в
селение. Кто-то, узнав его, сказал: "Я верю в Высшее. Пожалуйста, скажи,
есть ли Бог?" Будда категорически отверг это. Он сказал: "Никакого Бога нет,
не было и никогда не будет. Что за чушь ты говоришь!" Человек был потрясен и
разбит, но ситуация была создана.
Днем к Будде пришел другой человек и сказал: "Я атеист и не верю в
Бога. Но как ты считаешь, есть ли Бог?" Будда ответил: "Есть только Бог. Не
существует ничего, кроме Бога". Человек был потрясен.
А вечером к Будде пришел еще один человек и сказал: "Я агностик, не
верующий и не атеист. Что ты мне скажешь? Бог есть или нет?"
Будда ничего не сказал в ответ, и человек был потрясен.
Но монах Ананда, всегда сопровождавший Будду, был потрясен еще больше.
Ведь утром Будда сказал, что Бога нет, днем -- что Бог есть, а вечером
вообще промолчал. Ночью Ананда обратился к Будде: "Прежде чем ложиться
спать, ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Ты разрушил мой покой! Я в полном
недоумении! Что ты хотел сказать этими нелепыми, один другому
противоречащими ответами?"
А Будда ответил: "Все они были даны не тебе. Зачем ты слушал их? Каждый
ответ был дан тому, кто спрашивал. Но если ответы задели тебя, это хорошо.
Вот тебе мой ответ".
Ситуации можно создавать. У дзэн-монахов своеобразный способ создания
ситуаций. Вас могут выставить из комнаты или дать пощечину. Выглядит это
абсолютно абсурдно. Вы спрашиваете об одном, а вам отвечают совсем иное. Вы
спрашиваете: "В чем заключается Путь?", а ответ монаха не имеет никакого
отношения к Пути. Он может ответить: "Взгляни на реку!" -- или: "Посмотри,
какое высокое дерево!" Полный абсурд.
Ум ищет постоянства. Он боится абсурда, нелогичного, неизвестного. Но
истина не есть побочный продукт "интеллектуальничания". Это не индукция или
дедукция. Здесь нет логики или умозаключений.
Я вам ничего не передаю. Просто я создаю ситуацию. И тогда в созданной
ситуации передается то, что передать невозможно. Поэтому не спрашивайте --
как. Просто будьте. Осознавайте, если можете; а если не можете, то
осознавайте свое неосознавание. Будьте внимательны к тому, что есть. Если вы
этого не можете, будьте внимательны к своему невниманию. И что-то
произойдет. И нечто случится.
Создавая абсурдную ситуацию, предполагаете ли вы, что человек будет
выведен из равновесия? Каков окажется результат?
Люди уже достаточно выведены из равновесия. И именно из-за этого они
отождествились со своими волнениями. Они свыклись с ними. Эти тревоги и
нарушения душевного равновесия стали привычкой. Мы уже давно выведены из
равновесия! Невозможно быть нерастревоженным и не знать истину.
Отсутствие равновесия -- наше нормальное состояние, и когда я тревожу
вас, то нарушаю ваше отсутствие равновесия. Происходит нейтрализация.
Впервые в жизни вы обретаете покой. Когда я говорю о создании абсурдной
ситуации, она нужна не для достижения каких-либо результатов, а как средство
передачи послания, которое по сути своей непередаваемо.
Вы спрашиваете: "Каков окажется результат?" На это можно что-то
ответить при условии, что сказанное не будет принято за истину. Сказанное
следует понимать в символическом, поэтическом, мифическом смысле. Для меня
всякое религиозное писание является мифом, а всякое утверждение, идущее от
человека, прошедшего через хэппенинг, -- в определенном смысле неверным. Это
не истина, но указатель. И этот указатель следует забыть, прежде чем
познаешь истину.
Есть три слова, которые определяют границу, за пределами которой только
безмолвие. Вот эти слова: сат, чит, ананда -- бытие, сознание, блаженство.
Переживание едино, но, делая из него понятие, мы разделяем его на три фазы.
Оно всегда переживается как одно, но представляется как эти три.
В этом тотальном бытии -- сат, -- этой полной сущности, есть только вы.
Вы ни то, ни это: вы ни с чем не отождествлены. Есть просто бытие.
Второе есть сознание -- чит. Это не означает сознательный ум.
Сознательный ум является только фрагментом великого неосознанного ума.
Обычно, когда мы осознаем, то только что-то отдельное. Сознание объективно;
оно направлено на что-то. Чит -- это чистое сознание, а не осознавание
чего-то. Объекта нет. Сознание ни на что не направлено; оно ненаправленно.
Оно бесконечно и чисто.
И последнее -- это ананда, блаженство. Не счастье, не радость, но
блаженство. Счастье включает в себя и состояние несчастья -- воспоминание о
нем, контраст ему. Радость тоже несет в себе определенное напряжение, нечто,
требующее разрядки, освобождения. Блаженство -- это счастье без следов
несчастья, это радость без окружающей ее пропасти. Это счастье без всякого
напряжения.
Блаженство -- средняя точка между радостью, с одной стороны, и печалью
-- с другой. Это средняя точка, точка трансценденции. Блаженство имеет
глубину печали и высоту радости. Радость имеет вершину, но не глубину, в то
время как печаль имеет обиду, бездонную глубину, но не имеет вершины.
Нельзя полностью знать себя, не познав блаженства, потому что тот, кто
не пребывает в блаженстве, все время бежит от себя. Ведь наша жизнь -- это
бегство от себя. Поэтому другие так важны для нас, что помогают нам убегать
от себя. Вот почему все мы ориентированы на других. Даже став религиозным,
создаешь себе Бога как другого. И становишься ориентированным на другого;
повторяется та же ошибка.
На пятой стадии нужно искать себя внутри. Это не поиск, а "пребывание в
поиске". Вы необходимы только до пятого тела. За пределами пятого все идет
легко и спонтанно.
Шестое тело -- космическое. Напряжение существует между вами -- вашими
ощущениями индивидуальности или ограниченности -- и неограниченным Космосом.
Даже на пятой ступени вы заключены в своем духовном теле. Вы личность. Эта
"личность" будет напряжением для шестого. И чтобы достичь ненапряженного
существования с Космосом, быть с ним в гармонии, вы должны перестать быть
индивидуумом.
Иисус говорит: "Тот, кто потеряет себя, найдет себя". Это утверждение
связано с шестым телом. До пятого тела его невозможно понять, потому что оно
совершенно не рационально. Но с шестого -- это единственно возможная
математика, единственная рациональная возможность: потерять себя.
Мы укрепляем, усиливаем и кристаллизуем себя. Эту кристаллизацию,
самость, индивидуальность можно пронести вплоть до пятого тела; но тот, кто
настаивает на самости, остается на пятом теле. На нем останавливаются очень
многие духовные системы. Все те, кто утверждает, что душа имеет свою
индивидуальность, что эта индивидуальность сохранится и в освобожденном
состоянии, т. е. вы останетесь индивидуальностью, заключенной в своей
самости, -- любая система, утверждающая это, останавливается на пятом теле.
В такой системе не будет концепции Бога. Ее и не нужно.
Концепция Бога появляется только с шестым телом. "Бог" означает
космическую индивидуальность, или, лучше сказать, космическую
не-индивидуальность. Это не "я существую"; это целое, заключенное во мне,
дает возможность мне существовать. Я всего лишь точка, одно звено среди
бесконечности звеньев бытия. Если завтра не взойдет солнце, меня не будет. Я
тоже исчезну; пламя погаснет. Я здесь, потому что существует солнце. Оно так
далеко, но связано со мной. Если умрет Земля, как уже умерли многие планеты
до нее, я тоже не смогу жить, потому что моя жизнь едина с жизнью Земли. Все
существует в цепи бытия. Мы не островки. Мы все -- океан.
В шестом теле единственным напряжением является ощущение
индивидуальности в противовес океаническому чувству -- состоянию без границ,
чувству безначальности и бесконечности, ощущение не меня, но нас. И это "мы"
включает все. Не только людей, не только органические вещества, но вообще
все, что есть. "Мы" означает само бытие. Итак, напряжением в шестом теле
будет "Я". Как же потерять "Я", как потерять эго? Сейчас вы этого не сможете
понять, но если дойдете до пятого, это будет нетрудно. Это похоже на то, как
ребенок привязан к своей игрушке и не может себе представить, что ее можно
выбросить. Но когда детство проходит, игрушка выброшена. Он к ней уже не
возвращается. До пятого тела эго имеет очень большое значение, но после
пятого превращается в игрушку, с которой играл малыш. Вы отбрасываете его
без всякого труда.
Единственное затруднение может возникнуть в том случае, если вы
достигли пятого тела в результате длительного процесса, а не внезапного
просветления. Тогда трудно полностью отбросить "Я" в шестом теле. Поэтому за
пределами пятого все внезапные процессы помогают. До пятого постепенные
процессы кажутся более легкими; но за пятым они становятся препятствием.
В шестом теле возникает напряжение между индивидуальностью и
океаническим сознанием. Капля должна потеряться, чтобы стать океаном. На
самом деле это вовсе не потеря себя, но все выглядит так с точки зрения
капли. Напротив, в тот момент, когда исчезает капля, приобретается весь
океан. Капля вовсе не уничтожилась, она превратилась в океан.
Седьмое тело -- нирваническое. В седьмом теле напряжение существует
между существованием и несуществованием. В шестом теле ищущий должен
потерять себя, но не существование. Он есть -- не как индивидуальность, но
как космическое бытие. Однако сущее остается. Есть философии и системы,
которые останавливаются на шестом теле. Они останавливаются на Боге или
мокше. Седьмое означает потерять даже существование в несуществовании. Это
не значит потерять себя. Это просто потерять. Существующее становится
несуществующим. Тогда подходишь к первичному истоку, из которого пришло все
существование и в которое оно уходит. Из него выходит бытие, в него
возвращается небытие.
Сущее само по себе всего лишь фаза. Оно должно возвратиться. Подобно
тому как приходит день и следует ночь, приходит ночь и следует день, так
приходит существование и за ним следует несуществование; приходит
несуществование и следует существование. Если кто-то хочет познать
полностью, он не должен уходить от несуществования. Если он хочет познать
полный круг, он должен стать несуществующим.
Даже космическое не является полным, потому что за его пределами лежит
несуществование, и даже Бог не есть целое. Бог -- лишь часть Брахмы; Бог еще
не сам Брахма. Брахман означает соединение света и тьмы, жизни и смерти,
существования и несуществования. Бог -- не смерть, Бог -- лишь жизнь. Бог не
есть несуществование, Бог есть лишь существование. Бог -- не тьма, Бог --
только свет. Он только часть целого, но не все целое. Познать целое --
значит стать ничем. Только ничто может знать целое. Всеобщность есть ничто и
ничто есть единственная всеобщность -- для седьмого тела.
Вот таковы напряжения в семи телах начиная с физиологического. Если вы
понимаете свое физиологическое напряжение, освобождение от него и его
благополучие, тогда вы сможете без труда перейти ко всем семи телам.
Реализация расслабления в первом теле становится ступенькой ко второму. А
если вы что-то реализуете во втором, почувствуете ненапряженный эфирный
момент, тогда шаг в направлении третьего сделан. Если в каждом теле вы
начинаете с благополучия, автоматически откроется дверь к следующему телу.
Если же вы в своем первом теле потерпите поражение, то вам будет очень
трудно, даже невозможно открыть последующие двери.
Поэтому начинайте с первого тела. Полностью живите в физическом теле, и
вдруг в какой-то момент вы узнаете, что открылась новая дверь. Тогда
продолжайте идти дальше. Но никогда не думайте о других телах, иначе это
будет вас отвлекать и создавать напряжение.
Глава 9
Ложность знаний
Ошо, чему ты учишь и какова твоя доктрина?
Я не учу доктрине. Обучение доктрине -- занятие бессмысленное. Я не
философ, У меня антифилософский ум. Философия никуда не привела и не может
никуда привести. Ум, который думает, вопрошает, не может знать.
Существует так много доктрин. Но любая доктрина -- вымысел,
человеческая выдумка. Это не открытие, но изобретение. Человеческий ум
способен порождать бесконечное количество систем и доктрин, но познать
истину через теории невозможно. Ум, начиненный знаниями, обречен на
невежественность.
Откровение приходит в тот момент, когда прекращается знание. Есть две
возможности: либо думать о чем-то, либо войти в это экзистенциально. Чем
больше человек думает, тем дальше он уходит от того, что здесь и сейчас.
Думать о чем-то значит потерять с ним контакт.
И то, чему я учу, -- это антидоктринарный, антифилософский,
антиспекулятивный опыт. Как быть; просто тому, как быть. Тому, как быть в
моменте здесь и сейчас. Открытым, беззащитным, единым с ним. Это то, что я
называю медитацией.
Знание может вести только к вымыслу, к проецированию. Оно не способно
быть средством достижения истины. Но если вы познали истину, знание может
быть использовано для того, чтобы поделиться с теми, кто не знает. Тогда
язык, доктрины, теории могут стать средствами. Но все-таки недостаточно
адекватными.
Все, что было познано экзистенциально, не может быть выражено
полностью. Это можно только обозначить. Как только я выражаю то, что познал,
к вам доходит слово, но без своего значения. К вам приходит мертвое слово.
По сути, оно бессмысленно, потому что смыслом было само переживание.
Поэтому знание может быть средством выражения, но не способом
достижения, реализации. Знающий ум является помехой, потому что, когда вы
знаете, в вас нет смирения. Когда вы напичканы знанием, в вас нет
пространства, чтобы принять неизвестное. Ум должен стать пустым, полым:
чревом, полным приятия.
Знание -- это ваше прошлое. Это то, что вы знали. Это ваша память, ваши
накопления, ваша собственность. Накопление оказывается препятствием. Оно
становится между вами и новым, между вами и неизвестным.
Открытым неизвестному вы можете быть лишь тогда, когда смиренны. Нужно
постоянно осознавать собственное невежество: остается что-то неизвестное.
Ум, который основывается на памяти, информации, писаниях, теориях,
доктринах, догмах, -- эгоцентричен, не смирен. Знание не ведет к смирению.
Только бесконечное неизвестное может сделать вас смиренным.
Память должна прекратиться. Это не значит, что вы не должны ничего
помнить, но в момент знания, в момент переживания не должно быть памяти. В
такой момент необходим открытый, незащищенный ум. Этот момент пустоты,
незаполненности и есть медитация -- дхияна.
Не станет ли само переживание доктриной?
Переживание может быть передано другим только негативно. Я не могу
сказать, что это есть, я могу сказать только, чем оно не является. Именно
язык может выразить только то, чем оно не является. Говоря, что языком этого
не выразить, я все же выражаю это. Когда я говорю, что о переживании не
может быть учения, в этом и заключается мое учение. Но все это негативно. Я
не утверждаю нечто; я нечто отрицаю. Можно сказать "нет"; невозможно сказать
"да". "Да" должно быть реализовано. Если есть затянувшаяся вера в знание,
она станет препятствием к достижению пустоты, к достижению медитации. Прежде
всего необходимо понять бесполезность прошлого, известного, знания ума. Что
касается неизвестного, что касается истины, такое знание бесполезно.
Можно либо отождествиться с тем, что знаешь, либо стать свидетелем его.
При отождествлении вы и ваша память становитесь одно. Но если отождествления
нет, если вы остаетесь отделенными от своих воспоминаний, не отождествлены с
ними, тогда вы осознаете себя как нечто отличное от своих воспоминаний. Это
осознавание становится путем в неведомое. Чем более вы способны быть
свидетелем своего знания, чем меньше отождествляете себя как знающего, тем
меньшая вероятность того, что ваше эго станет владельцем этого знания. Если
вы отдельны от своих воспоминаний, тогда они становятся чем-то вроде осевшей
пыли. Воспоминания прошли через ваш опыт и стали неотъемлемой частью вашего
ума, но ваше сознание отлично от него. Тот, кто вспоминает, отличен от
вспоминаемого; тот, кто знает, отличен от узнаваемого. Если вам ясно это
различие, вы все ближе подходите к пустоте. Не отождествляясь, вы можете
быть открытым; между вами и неизведанным не возникают воспоминания.
Пустоты можно достичь, но ее нельзя создать. Если вы создаете ее, она
неизбежно станет порождением вашего старого ума, вашего знания. Вот почему
для достижения ее нет никакого метода. Метод является только результатом
накопленной информации. Если вы попытаетесь использовать любой метод, он
будет продолжением вашего старого ума. Но неизведанное не может прийти как
продолжение непрерывности, оно может прийти как разрыв непрерывности. Только
тогда оно за пределами известного, за пределами вашего знания.
Поэтому не может быть никакого метода, никакой методологии; лишь
понимание: "Я отделен от того, что накопил". Если это понято, тогда нет
необходимости культивировать пустоту. Все уже произошло! Вы есть пустота! И
нет нужды создавать ее.
Пустоту создать невозможно. Сотворенная пустота не будет пустотой; она
ваше творение. Ваше творение никогда не сможет быть ничем, пустотой, потому
что у нее будут границы. Вы породили ее, и она не может быть больше вас; она
не может превзойти ум, породивший ее. Пустоту создать невозможно; она должна
войти в вас. Все, что вы можете сделать, это принять ее. А подготовиться к
принятию ее можно только в отрицательном смысле. Подготовиться -- значит не
отождествляться со своим знанием; быть подготовленным в том смысле, чтобы
понимать бесполезность и бессмысленность всего, что знаете.
Только это осознавание процесса мышления может бросить вас в
промежуток, где всегда присутствует "то-что-есть", где "то-что-есть"
захлестнет вас. И между ним и вами не будет барьера. Вы становитесь одно с
моментом, с вечностью, с бесконечностью.
В то мгновение, когда момент переходит в знание, он опять становится
частью памяти. И тогда он утерян. Поэтому нельзя сказать: "Я познал".
Неизвестное остается неизвестным. Как много бы вы его ни пережили,
неизведанное все еще предстоит познать. Его очарование, красота, его
привлекательность остаются все теми же.
Процесс познания вечен, и никто не может подойти к такому моменту,
когда можно было бы сказать: "Я достиг". Тот, кто говорит это, снова
попадает в модель памяти, в модель знания. И тогда он умирает. Момент
утверждения знания является моментом смерти. Жизнь прекращается. Жизнь --
это движение от неизвестного к неизвестному. Она приходит из запредельного и
уходит в запредельное. Для меня религиозный человек не тот, кто заявляет о
своем знании. Утверждающий, что знает, может быть богословом, философом, но
не религиозным человеком. Религиозный ум принимает высшую тайну, высшую
непознаваемость, высший экстаз неведения, высшее блаженство неведения.
Невозможно создать момент медитации, пустоты; это невозможно
спроецировать. Нельзя заставить свой ум остановиться. Если вы это делаете,
то вы его либо опьянили, либо загипнотизировали; но это не пустота. Пустота
приходит. Ее нельзя ни сотворить, ни привнести.
Я не учу вас никакому методу. И в том смысле, что существуют методы,
техники, учения, я не учитель.
Вы убедили меня. Как мне теперь трансформировать это убеждение в опыт?
Нет "как", потому что "как" предполагает метод. Есть только
пробуждение. Если вы слушаете меня и что-то в вас просыпается, тогда к вам
приходит опыт, вы что-то почувствуете. Я не пытаюсь убедить вас.
Интеллектуальное убеждение не есть убежденность. Я вам просто передаю факты.
Почему вы убеждены в том, что я сказал? Есть два возможных варианта:
либо вы были убеждены моими доводами, либо увидели истинность того, что я
говорю, как факт внутри себя. Если вас убедили мои аргументы, то возникает
вопрос -- как; но если то, что я говорю, пережито вами, если вы осознаете,
что так оно и есть внутри вас, то это знание отделяется от меня. Я не
поставляю вам никаких знаний. Напротив, когда я говорю, происходит само
переживание.
Когда рассудок убежден, он спрашивает: как? Каким путем идти? Он хочет
знать. Но я не даю вам никакой доктрины. Я просто делюсь с вами своим
опытом. Когда я говорю о том, что память -- это накопление, что она мертва,
это отголоски прошлого, я имею в виду то, что память -- часть прошлого,
цепляющаяся за вас, но вы от нее отдельны. Если к вам приходит ощущение
того, что я имею в виду, и вы видите расстояние между собой и своей памятью
(своим сознанием и памятью), то нет никаких "как". Что-то случилось, и это
что-то проникает в вас от момента к моменту -- не благодаря методу, но через
осознавание, благодаря тому, что вы ни на минуту об этом не забываете.
Теперь вы знаете, что обозначение отличается от содержания сознания.
Если это превратится в ежемоментное сознание -- во время ходьбы, сна, еды,
беседы, -- тогда что-то происходит. Если вы постоянно помните, что ум -- это
запрограммированный, встроенный процесс накопления памяти, а не часть вашего
бытия, тогда самого этого осознавания, этого отсутствия метода будет
достаточно для того, чтобы что-то случилось внутри вас.
Никто не может сказать, когда, как и где это произойдет, но если
осознавание продолжается, то само по себе оно становится более глубоким. Это
автоматический процесс. От ума он идет к сердцу, от интеллекта -- к
интуитивному уму; от сознания он медленно движется в подсознание. И в один
прекрасный день вы полностью пробуждаетесь. Что-то произошло. Вы ничего не
культивировали; осознавание пришло благодаря тому, что вы все время помнили.
Не благодаря следованию какой-то доктрине, а потому, что вы пробудились к
внутреннему факту, к внутреннему видению. Что-то глубоко проникло в вас.
Когда наступает такой момент, он приходит нежданно-негаданно -- как
взрыв. В момент взрыва вы совершенно пусты. Вас нет; вы перестаете
существовать. Нет ни интеллекта, ни доводов, ни памяти. Есть только
сознание: осознание ничего, пустоты. И в этой пустоте -- знание. Но это
знание в совершенно ином смысле. Нет ни познающего, ни познаваемого, есть
просто видение. Оно экзистенциально.
Что такое пустота, что существует в пустоте -- все это невозможно
передать. Можно показать только процесс, сам проход. Но процесс нельзя
считать методом. В этом нельзя практиковаться. Да и практиковать-то нечего.
Вы либо помните, либо нет.
Рекомендуете ли вы какой-либо образ жизни как подготовку?
Как только вы начнете осознавать, изменится вся ваша жизнь, весь образ
жизни. Эти изменения сами придут к вам; их не нужно подготавливать. Как
только вы начинаете в чем-то практиковаться, весь смысл теряется. Все
изменения должны происходить спонтанно.
Дело не в том, чтобы к чему-то готовиться. Нужно просто понять, что
желать пустоты нельзя. Это не просто противоречие в терминах, а
экзистенциальное противоречие. Невозможно желать пустоты, потому что желание
идет от вашего старого ума, от знания. Единственное, что можно сделать, это
осознавать себя таким, каков вы есть. Как только вы осознаете себя таким,
каков вы есть, происходит отделение, разделение, обособление. Какая-то часть
вас перестает отождествляться со всеми вами.
Тогда есть двое: "я" и "сам". "Сам" -- это память, ум; "я" -- есть
сознание, атман.
Слушая меня, вы должны одновременно слушать и себя, свой внутренний ум.
Этот процесс не должен прекращаться. То, что я говорю, становится частью
вашего "сам", частью ваших накоплений, ваших знаний. Это знание будет
требовать дальнейших знаний -- методов и всяких "как". И если будет
предложен какой-нибудь метод, он тоже станет частью вашего знания. Ваше
"сам" будет усилено; оно станет более знающим.
Я делаю упор не на ваше "сам"; я обращаюсь не к нему. Если вмешивается
ваше "сам", общения быть не может. Будет просто дискуссия, а не диалог.
Диалог получается только тогда, когда нет "сам". Если есть вы, но нет вашего
"сам", тогда не возникает вопроса -- "как"? То, что я говорю, будет
восприниматься либо как истина, либо как неправда, либо как факт, либо как
ловко сфабрикованная доктрина.
Мое дело просто создать ситуацию -- словами ли, молчанием, либо сбить
вас с толку. Моей целью является создание такой ситуации, когда ваше "Я"
отстраняется от вас, выходит за пределы вашего "сам". И я все время создаю
такие ситуации.
Это тоже своего рода ситуация. Я говорю вам абсурдные вещи. Я рассуждаю
о достижении чего-то и в то же время отрицаю всякий метод. Это нелепо. Я
что-то говорю и тут же утверждаю, что это невозможно выразить. Но именно
такой абсурд способен создать нужную ситуацию. Убеди я вас, ситуация не была
бы создана. Это стало бы частью вашего "сам", вашего знания. Ваше "сам" все
время спрашивает: "Как? Каким образом?" А я отрицаю путь, но в то же время
говорю о трансформации. И ситуация становится столь нелогичной, что ваш ум
не удовлетворен. Только тогда может войти что-то из запредельного.
Я все время создаю ситуации. Для людей интеллектуальных такой ситуацией
будет абсурдность. Осознавание приходит только тогда, когда возникает
ситуация, в которой нарушается последовательность. Сама непрерывность и
неразумность ситуации порождают промежуток, провал, который разбивает и
встряхивает индивидуума к озарению.
Мне вспоминается случай из жизни Будды. Как-то утром он пришел в
селение. Кто-то, узнав его, сказал: "Я верю в Высшее. Пожалуйста, скажи,
есть ли Бог?" Будда категорически отверг это. Он сказал: "Никакого Бога нет,
не было и никогда не будет. Что за чушь ты говоришь!" Человек был потрясен и
разбит, но ситуация была создана.
Днем к Будде пришел другой человек и сказал: "Я атеист и не верю в
Бога. Но как ты считаешь, есть ли Бог?" Будда ответил: "Есть только Бог. Не
существует ничего, кроме Бога". Человек был потрясен.
А вечером к Будде пришел еще один человек и сказал: "Я агностик, не
верующий и не атеист. Что ты мне скажешь? Бог есть или нет?"
Будда ничего не сказал в ответ, и человек был потрясен.
Но монах Ананда, всегда сопровождавший Будду, был потрясен еще больше.
Ведь утром Будда сказал, что Бога нет, днем -- что Бог есть, а вечером
вообще промолчал. Ночью Ананда обратился к Будде: "Прежде чем ложиться
спать, ответь, пожалуйста, на мой вопрос. Ты разрушил мой покой! Я в полном
недоумении! Что ты хотел сказать этими нелепыми, один другому
противоречащими ответами?"
А Будда ответил: "Все они были даны не тебе. Зачем ты слушал их? Каждый
ответ был дан тому, кто спрашивал. Но если ответы задели тебя, это хорошо.
Вот тебе мой ответ".
Ситуации можно создавать. У дзэн-монахов своеобразный способ создания
ситуаций. Вас могут выставить из комнаты или дать пощечину. Выглядит это
абсолютно абсурдно. Вы спрашиваете об одном, а вам отвечают совсем иное. Вы
спрашиваете: "В чем заключается Путь?", а ответ монаха не имеет никакого
отношения к Пути. Он может ответить: "Взгляни на реку!" -- или: "Посмотри,
какое высокое дерево!" Полный абсурд.
Ум ищет постоянства. Он боится абсурда, нелогичного, неизвестного. Но
истина не есть побочный продукт "интеллектуальничания". Это не индукция или
дедукция. Здесь нет логики или умозаключений.
Я вам ничего не передаю. Просто я создаю ситуацию. И тогда в созданной
ситуации передается то, что передать невозможно. Поэтому не спрашивайте --
как. Просто будьте. Осознавайте, если можете; а если не можете, то
осознавайте свое неосознавание. Будьте внимательны к тому, что есть. Если вы
этого не можете, будьте внимательны к своему невниманию. И что-то
произойдет. И нечто случится.
Создавая абсурдную ситуацию, предполагаете ли вы, что человек будет
выведен из равновесия? Каков окажется результат?
Люди уже достаточно выведены из равновесия. И именно из-за этого они
отождествились со своими волнениями. Они свыклись с ними. Эти тревоги и
нарушения душевного равновесия стали привычкой. Мы уже давно выведены из
равновесия! Невозможно быть нерастревоженным и не знать истину.
Отсутствие равновесия -- наше нормальное состояние, и когда я тревожу
вас, то нарушаю ваше отсутствие равновесия. Происходит нейтрализация.
Впервые в жизни вы обретаете покой. Когда я говорю о создании абсурдной
ситуации, она нужна не для достижения каких-либо результатов, а как средство
передачи послания, которое по сути своей непередаваемо.
Вы спрашиваете: "Каков окажется результат?" На это можно что-то
ответить при условии, что сказанное не будет принято за истину. Сказанное
следует понимать в символическом, поэтическом, мифическом смысле. Для меня
всякое религиозное писание является мифом, а всякое утверждение, идущее от
человека, прошедшего через хэппенинг, -- в определенном смысле неверным. Это
не истина, но указатель. И этот указатель следует забыть, прежде чем
познаешь истину.
Есть три слова, которые определяют границу, за пределами которой только
безмолвие. Вот эти слова: сат, чит, ананда -- бытие, сознание, блаженство.
Переживание едино, но, делая из него понятие, мы разделяем его на три фазы.
Оно всегда переживается как одно, но представляется как эти три.
В этом тотальном бытии -- сат, -- этой полной сущности, есть только вы.
Вы ни то, ни это: вы ни с чем не отождествлены. Есть просто бытие.
Второе есть сознание -- чит. Это не означает сознательный ум.
Сознательный ум является только фрагментом великого неосознанного ума.
Обычно, когда мы осознаем, то только что-то отдельное. Сознание объективно;
оно направлено на что-то. Чит -- это чистое сознание, а не осознавание
чего-то. Объекта нет. Сознание ни на что не направлено; оно ненаправленно.
Оно бесконечно и чисто.
И последнее -- это ананда, блаженство. Не счастье, не радость, но
блаженство. Счастье включает в себя и состояние несчастья -- воспоминание о
нем, контраст ему. Радость тоже несет в себе определенное напряжение, нечто,
требующее разрядки, освобождения. Блаженство -- это счастье без следов
несчастья, это радость без окружающей ее пропасти. Это счастье без всякого
напряжения.
Блаженство -- средняя точка между радостью, с одной стороны, и печалью
-- с другой. Это средняя точка, точка трансценденции. Блаженство имеет
глубину печали и высоту радости. Радость имеет вершину, но не глубину, в то
время как печаль имеет обиду, бездонную глубину, но не имеет вершины.