Страница:
Максима кто-то похлопал по плечу. Он резко обернулся и увидел перед собой приятное лицо Антона – гэбиста, который менее суток назад вербовал его. Тот пригладил ладонью непослушную копну светлых волос и коротко улыбнулся.
– Пообщаемся?
– Слушаю. Давай скорее, мне нужно к полудню в пресс-службу успеть.
– А ты не волнуйся – я тебя подброшу, у меня машина тут стоит. Во дворике.
– Ты что, издеваешься? Видел, что на улице творится?
– У меня служебная. Проедем через любые кордоны. Не ссы.
Максима кто-то ощутимо толкнул сзади, и ему пришлось придержаться за Антона, чтобы не упасть.
– Прямо тут будем разговаривать? – спросил он.
– А что? Замечательное местечко, по-моему, – пожал плечами Антон.
В это время к платформе подошел поезд, и обезумевшая толпа принялась штурмовать вагоны, раскачивая их, стараясь пробиться поглубже внутрь. Где-то лопнуло стекло.
Максима и гэбиста чуть было не уволокло в вагон особенно мощной человеческой волной, но им удалось вырваться из потока и пробиться обратно к эскалатору.
– Ну, – расчищая путь накачанными плечами, сказал Антон, – рассказывай. Был вчера во время штурма в ресторане?
– Был, – бросил Максим, стараясь успевать за подполковником. – Какому мудаку вообще пришла в голову устроить эту бойню?!
– Это не наше с тобой дело, – жестко оборвал его Антон. – Что видел? Кратко и по существу.
– Они практически неуязвимы. Огромная скорость регенерации, очень высокий иммунитет к снотворному и психотропным препаратам. Потрясающая реакция. Ну и всякие сверхъестественные штучки вроде тех, что вся Москва имела удовольствие наблюдать сегодня ночью.
– Ясно. А что они представляют собой как… э-э… личности? Есть соображения?
Максим задумался, машинально продолжая пробираться вверх по эскалатору.
– Начисто лишены сострадания, – наконец сказал он. – Чрезвычайно мудры и проницательны. Но… иногда требуют ответы на странные – вроде бы не важные – вопросы…
– Например? – быстро спросил Антон.
– Есть ли у людей выбор? Важны ли слова? Что такое настоящий шедевр?
Подполковник посмотрел на Долгова через плечо, неопределенно хмыкнул.
– Что-нибудь еще примечательное запомнил? – спросил он.
Перед глазами Максима немедленно возникло изуродованное тело расписанной выжигателем женщины. Он споткнулся и чуть было не грохнулся под ноги идущим сзади.
Пересилив тошноту, в двух словах пересказал отвратительный эпизод Антону.
Бывалый разведчик аж присвистнул:
– Ни хера себе! Много я маньяков перевидал… Но этакая больная фантазия…
– Они не маньяки, в том-то и дело. Просто… как точнее сказать… То, что для нас дико и неприемлемо, для них – нормально. Они не видят в этом ничего необычного – их мораль и система ценностей очень сильно отличаются от наших.
– Ой ли… Ну а Аполлону ты, видно, здорово хлеборезку раскроил.
– В мясо. Только уже через несколько минут и следа от повреждений не осталось. Я ж говорил – регенерация.
– Все равно молодец. Другой на твоем месте в штаны бы наложил…
Максим помолчал, потом буркнул:
– Я же усредненный.
Антон, кажется, не услышал. Они практически уже выбрались на поверхность.
– Кстати, вот еще любопытный факт, – внезапно вспомнил Долгов. – У нас с Зевсом как-то зашел разговор о деяниях новоявленных богов. Я говорю, мол, единственное логическое объяснение ваших поступков – это жажда власти. Но по всему видно, что это не так – если бы вы хотели, то махом бы с такими возможностями захватили власть не только в России, но и во всем мире. Ну не махом, но без лишних выкрутасов с огнем и Олимпийскими играми по крайней мере…
– А он?
– А он хитро щерится и говорит: значит, объяснение нелогическое. Думайте, мол, ищите.
Антон промолчал. Жестко отпихнув наглого мордоворота от разбитой кассы, он вышел на улицу и остановился, поджидая слегка отставшего Максима.
– Они просто играют с нами, Антон.
– Это уже давно ясно. Цель игры – вот что пока остается для всех загадкой. На нас работают лучшие умы страны, но все эти кичливые ученые лишь разводят руками. Мы оказались бессильны перед лицом такой необычной опасности, мы не были к ней готовы. Абсолютно.
Подполковник не обманул. Меньше чем за сорок минут он доставил Максима к одному из служебных входов в «Атлант». Движение по основным городским магистралям было перекрыто, поэтому пробок не было. Правда, на проспекте Мира люди устроили пикет и возвели поперек улицы самые настоящие баррикады, поэтому пришлось свернуть и обогнуть затор по другой улице. На подъезде к спорткомплексу машина, то и дело притормаживая, преодолела аж три КПП: один халтурный милицейский шлагбаум и два серьезных военных блокпоста. Благо ксива Антона подействовала везде, иначе бы Максим вообще не попал к гигантскому зданию комплекса. Через оцепление не пропускали почти никого, даже сотрудников самого «Атланта».
Видимо, заявления Зевса ждали именно здесь.
– Спасибо, что подбросил, – кивнул Долгов, выбираясь из тонированного служебного внедорожника.
– Гляди в оба, слушай во все перепонки, – сказал Антон, тоже выходя из машины. – Пойдем-ка я тебя до входа провожу, а то не пустят еще…
Возле дверей, ведущих в холл «Атланта», и впрямь располагался еще один пост. На этот раз эфэсбэшный. Увидев удостоверение Антона, двое крепышей в костюмах подтянулись и отступили в сторону, освобождая проход.
– Ну… тьфу! Хотел сказать: с богом, – усмехнулся молодой подполковник, пожимая руку Долгову.
– Ты не пойдешь?
– Нет, у меня другие дела.
Охранники насторожились. Один из них сделал шаг, снова загораживая дверь, и произнес негромко:
– Товарищ подполковник, гражданским вход воспрещен. Антон перевел на него ледяной взгляд.
Парень стушевался, но не отступил. Сказал:
– Только при предъявлении письменного разрешения Оргкомитета.
Максим достал свое удостоверение и сунул его под нос оперативнику:
– Я сам из Оргкомитета.
Тот даже не взглянул на корочку, продолжая смотреть на Антона. Было видно, что парень готов при необходимости пристрелить хоть самого министра обороны, если тот не предъявит разрешение.
Подполковник поиграл желваками, провел рукой по светлым волосам и обронил:
– Максим, подожди здесь минуту.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и зашагал обратно к своей машине. Долгов остался наедине с двумя операми.
Солнце палило вовсю. Как им не жарко в костюмах?…
Максим глянул на часы, достал из кармана мобильник и набрал номер пресс-службы.
– Пресс-служба Оргкомитета… – начала Маринка.
– Привет, Марин! Как у вас обстановка?
– Ой! Максим Валерьич, а вы разве не знаете? – затараторила Маринка в своей обычной манере. – Тут такой скандал был! Бурмистров сказал вас найти с утра еще, а Мычина ему нахамила, а он ее уволил! А вы где?
– Стою у входа в комплекс. Как вас туда пропустили?
– Мы со вчерашнего вечера здесь! Не уходили. Я в тренажерке на матах спала! – гордо призналась Маринка.
– Все с вами понятно, – улыбнулся Максим. – Про Зевса и остальных упырей ничего не слышно?
– Пока нигде не объявлялись. – Маринка понизила голос и продолжила: – Но ходят слухи, что должны здесь оглашать виды спорта.
– Журналюги звонками не замучили?
– До самых гланд! А еще…
Максим увидел, что возвращается Антон, и сказал:
– Марин, мне пора. Надеюсь в скором времени к вам заглянуть.
– Давайте скорее, – прошептала она. – А то, как стерву-Мычину уволили, за старшего – Тсандер. Он такой тормоз!
Долгов еще раз улыбнулся и прервал связь. Маринка, Маринка… Хоть ты осталась такой же взбалмошной и жизнерадостной.
Что-то больно ударило Максима по правому запястью, и раздался металлический щелчок.
– Вы арестованы за попытку проникновения на территорию объекта, находящегося под охраной Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации, – жестко сказал Антон, заламывая Долгову за спину вторую руку и окольцовывая ее наручником.
От неожиданности Максим даже потерял дар речи. Глупая шутка? Да не похоже вроде! Это что же получается – ради банального ареста такой длинный спектакль был разыгран? Или подполу была дана установка задержать Долгова в самый последний момент перед объявлением Зевса?… Нелепость какая… Антон мог сделать это в любое время…
Охранники, кажется, тоже недоумевали: только что двое выглядели друзьями, а теперь… Но они-то были привычны к резкой смене обстановки.
– Ребят, расслабьтесь. Я архаровца давно в разработку взял, – бросил Антон, продолжая крепко держать Максима за сцепленные браслетами руки. – Пособник этих… небожителей. Дайте-ка я его, не отходя от кассы, поспрашиваю кой о чем.
Подполковник небрежно раздвинул оперов и грубо затащил Долгова внутрь.
– Да ты что ж творишь, скотина?! – обрел наконец дар речи Максим.
Антон, не обращая внимания на возглас, продолжал волочь его по пустынному холлу. Долгов пару раз попытался вырваться, но плечи и локти пронзила такая острая боль, что пришлось бросить эту затею. Он заорал на весь «Атлант»:
– Двуличная тварь! Изверг! Что, не мог сразу мне крылья за спину заломать? Или приказа не было? Ты же все по приказу делаешь, да? А-а… понял… Я тебе нужную информацию раздобыл и теперь стал опасным свидетелем! Дай хоть по телефону позвонить! Или я уже ни на что не имею права?… Да тебе боги за меня башку отвернут! Я все еще их консультант, между прочим…
После этих слов Антон не выдержал и захохотал.
Максим и сам понял, что увлекся и начал молоть истерическую чушь. Заткнулся.
Поднявшись по лестнице на второй ярус, подполковник втолкнул своего пленника в коридор, плавно уходящий влево по дуге, и отпустил. От неожиданности Максим потерял равновесие и по инерции пробежал несколько шагов, чтобы не упасть.
– Ты кретин или прикидываешься? – насмешливо бросил ему в спину Антон.
– Чего-о?! – свирепо прошипел Максим, медленно разворачиваясь. В этот момент он был похож на воробья-переростка, основательно потрепанного соседским кошаком.
– Повернись обратно… Чего вылупился? Спиной ко мне, говорят тебе, встань.
– А не отсосать?
– Повернись, придурок, если хочешь, чтобы я браслеты снял.
Максим подозрительно покосился на Антона. Посопел.
– Что на этот раз?
Гэбист молча ждал.
Долгов наконец повернулся, краем глаза все же следя за действиями подпола. Антон подошел к нему сзади, звякнул ключами, и наручники свалились на пол. Он поднял их, аккуратно протер платочком и убрал в задний карман брюк.
Максим еще некоторое время стоял, не оборачиваясь. Усваивал ситуацию.
– Ты никуда не торопишься? – не выдержал наконец Антон.
– Ну ты и сука… – поворачиваясь, выдавил Долгов. – Ты мог хоть какой-нибудь знак дать, что собираешься театр устроить?
– Мог. Но тогда бы вышло ненатурально – на входе не обычные менты стояли, которым все до фени, а оперативники ФСБ. Мигом бы просекли. И ты бы не попал в здание, и на меня бы вдобавок рапорт нахерачили.
– Но зачем было так руки-то больно выворачивать?
– Я ж те говорю: в нашем деле любая фальшь сразу была бы раскрыта.
То ли Максиму показалось, то ли в светло-серых глазах Антона действительно мелькнула искорка иронии.
– Иди отсюда. У меня, между прочим, своих дел хватает.
– И не жди, что я тебя поблагодарю! – категорически заявил Максим, быстрым шагом двинувшись в глубь коридора.
– Я и не жду… – хмыкнул Антон. Провел в задумчивости ладонью по непослушной копне своих светлых волос и добавил почти про себя: – А ведь не нужен им никакой консультант. На хер он им не спекся. Они ведь прекрасно знали, что мы его вербанем, и не препятствовали этому.
Подполковник ФСБ Антон Каддик вдруг сунул руки в карманы и сплюнул прямо на стену.
– Ну мы и остолопы! – рассмеялся он в пустоту коридора. – Ну и олухи! Ведь они грубейшим способом сливали через него информацию. Точнее – крупицы информации. Ровно столько, сколько необходимо для поддержания напряжения в игре. Наверняка у них не один такой консультант… Ну мы и остолопы. Ну и олухи.
Он развернулся и зашагал к выходу из «Атланта».
Захлопнув за собой дверь, Максим вздрогнул и остановился как вкопанный.
Зевс смотрел на него своим прохладным взглядом, сидя рядом с Маринкой, которая, по всей видимости, находилась в ступоре.
– Вы… ты что здесь делаешь? – выдавил Максим.
– Тебя караулю. Я на мобилу звонил утром, у тебя аппарат отключен был. – Громовержец взял со стола чашечку с кофе, подул и отхлебнул.
– Вы чего вытворяете?!
– Я? – Зевс на секунду растерялся. – Кофе пью.
– Хватит паясничать! Зачем ночью устроили побоище?
– Перестань хамить, – мягко произнес бог, слегка взмахнув рукой. И Долгова выгнуло дугой, словно через позвоночник пропустили электрический разряд. Зевс отхлебнул еще кофе и сказал: – Почти полдень, пора сделать объявление. В комнате для пресс-конференций все готово. Пойдем.
Максим сплюнул тягучую слюну, вмиг собравшуюся во рту, и прохрипел:
– Никуда я с тобой не пойду…
– Не припомню, чтобы я освобождал тебя от обязанностей консультанта.
– А я не припомню, чтобы подписывал трудовой договор. Зевс покрутил чашечку в пальцах, аккуратно поставил ее на стол и неуловимым движением схватил миниатюрную Маринку за горло. Максим инстинктивно метнулся к нему, но получил такой удар в грудь, что отлетел обратно к двери. В глазах потемнело.
Девушка заклекотала, тщетно пытаясь вдохнуть. Максим поднялся на ноги, чувствуя, как пульсирует боль в ребрах.
– Ее-то за что? Оставь…
– Ты идешь со мной?
Максим поднял на бога взгляд, в котором горела гремучая смесь ярости и обиды.
– Да.
– Кстати, вопрос в тему, – проговорил Зевс, отпуская Маринку. Та, опрокинув стул, упала на пол и засипела. – Вот она – практически не знакомый тебе человек, не родная, не подруга. Одна из коллег. А ты ради нее готов поступиться своими принципами, изменить решение в течение минуты. Ответь, в чем дело? Каков мотив? Она тебе чем-то дорога? Или… решения не такие твердые?
Максим порывисто вздохнул, морщась от покалывания в боку, и ответил:
– Мне всего двадцать восемь лет. Я еще не успел научиться жертвовать людьми ради принципов.
– А зря. Заманчивая возможность сделать себя сильнее на порядок.
Максим помог Маринке встать и усадил ее в кресло.
– Ты в порядке? – спросил он, наливая девушке минералки.
Та покивала головой и слабо улыбнулась, поправляя прическу.
– А где остальные?
– Тсандер и Рыбалко в конференц-зал уже ушли. Мычину уволили, я уже говорила… – пролепетала Маринка.
– А Темка Панов где?
– Артем погиб вчера ночью. Обезумевшие милиционеры расстреляли. Его сестра звонила.
– Сука… – с бессильной злостью прошипел Долгов, поворачиваясь к Зевсу.
Громовержец с интересом листал томик УК.
– Забавные у вас законы. Вот, к примеру, статья 228-я… Зачем сажать в тюрьму за распространение наркоты? Глупость. Впрочем – дело хозяйское… Пойдем, нас уже заждались.
В конференц-зале было довольно много народу, хотя прессу, каким-то чудом просочившуюся в здание «Атланта», сюда не пускали. На входе двое сотрудников ФСБ попытались задержать Долгова, но Зевс лишь посмотрел в их сторону, и ребята в черной форме обмякли, сползая по стене. К ним немедля подбежали еще двое оперов.
Из богов присутствовали Apec, Гефест и Артемида. Из официальных лиц: президент физкулька Тифисов, Бурмистров, представители МОК, а также какие-то шишки из правительства или мэрии. Камера и свет уже были установлены, боги сидели за полукруглым столом перед микрофонами. Рядом с ними находились несколько незнакомых Долгову людей – три женщины, одна из которых была афроамериканкой, двое мужчин, явно азиатского происхождения, старик со спутанными седыми космами и несколько разномастных детишек.
«Это что за балаган?» – подумал Максим, глядя на нервничающего старика и насмерть перепуганную негритянку.
Камера была единственная, дабы не создавать суматохи с многочисленными желающими заснять такой сенсационный материал, но сигнал с нее наверняка ретранслировался на все мировые каналы.
Зевс, провожаемый хмурыми взглядами чиновников, сел между Аресом и Гефестом – последний бесстыже лузгал свои любимые семечки. Громовержец поманил Максима пальцем, указывая на единственное свободное место за столом. Долгов удивленно посмотрел на него.
– Ну, чего уставился? – крикнул Зевс. – Садись быстрей, тебя одного ждать, что ли?
Максим оглянулся на Бурмистрова – тот лишь пожал плечами, – прошел к свободному стулу и сел.
– Можете начинать трансляцию, – благосклонно махнул рукой Зевс.
Режиссер пробормотал что-то в пуговку микрофона и громко сказал:
– Камера. Синхрон. Прямой эфир.
На экране, установленном в противоположном конце зала, появилось изображение Зевса.
– Приветствую, – сказал он. И переводчик повторил слово по-английски. – Как и обещал, хочу объявить, в каких видах спорта сборная команда людей будет оспаривать право владения огнем у команды богов. Надеюсь, после недоразумения, имевшего место прошлой ночью, вы наконец перестали сомневаться в серьезности наших намерений. Но прежде чем я перечислю названия, мне хотелось бы представить наших консультантов.
Максим повернул голову, ошеломленно глядя на профиль Зевса.
– Да-да, я не оговорился. У нас было несколько консультантов, несмотря на то, что многие думали, будто он один.
Камера прошлась по потрясенным лицам сидящих за столом людей. Кажется, для каждого из них новость была не менее удивительна, чем для Долгова.
– Именно эти люди, – продолжил тем временем Зевс, – помогли нам составить общую картину. Они были отобраны не случайно. Они до сего момента не знали о существовании друг друга, поэтому ошибочно полагали, что единственные в своем роде. Это позволило их мнению не слишком сильно исказиться.
– Но зачем? – не выдержал Бурмистров.
– Понять кое-что о вас, людях.
– И что же вы поняли? – в свою очередь спросил с южным акцентом один из консультантов – мужчина-азиат.
– Все, что нам было необходимо, – уклончиво ответил Зевс. – Каждый из вас был поставлен в такие условия, что хотел человек того или нет, но ему пришлось вывернуть наизнанку собственную душу, свои мысли и чувства, переживания и мечты.
– Неужели не достаточно было посмотреть на реакцию толпы во время «пятиминутки» 29-го числа? Или вчерашней ночью? Вам этого мало? – срывающимся голосом спросила чернокожая женщина по-английски.
– Это общая картина. А в ваших случаях – индивидуальная. Нужно было сравнить результаты.
– Вы же просто экспериментируете, используя нас в качестве подопытного материала! – вскакивая, заорал старик. Один мальчонка из числа детей-консультантов захныкал.
– Спокойней, на вас вся планета смотрит, – проворчал Apec.
– Да пошел ты, сраный милитарист! – не унимался старик.
Apec шевельнул рукой, и женщина, сидящая рядом с дедом, засветила тому звонкую пощечину. После чего уставилась на свою ладонь и, бормоча извинения, помогла ошарашенному старцу сесть.
Максим посмотрел на присутствующих в зале. Бурмистров о чем-то тихонько разговаривал с Тифисовым, чиновники удрученно глядели на то, что происходило перед камерой, не в силах что-либо предпринять, Рыбалко и Тсандер куда-то исчезли.
Час от часу не легче, подумал Долгов, осторожно ощупывая сломанное ребро. Происходящее уже начинает напоминать какой-то глобальный эксперимент, целью которого является выяснить предельные возможности как всего общества в целом, так и человека в отдельности.
Максим вздрогнул. А вдруг – это и есть смысл? Нелогическое объяснение. Он еще раз покосился на богов. Да нет, все гораздо сложнее, потому что очень оно даже логическое – такое объяснение…
Зевс подождал, пока гомон в конференц-зале стихнет, и снова заговорил.
– Я мог бы и не рассказывать вам про систему так называемых консультантов, но и скрывать этого не видел смысла. Тем более что, сопоставив результаты, мы пришли к очень занятному выводу…
– Какому? – быстро спросил один из правительственных чинуш.
– Вы не хотите жить, – с расстановкой проговорил Зевс. – Сопротивляемость истреблению у человечества на уровне критического минимума.
В зале снова поднялся гул. Максим представил, что сейчас творится в мире, и у него похолодело внутри. Да уж, не очень-то утешающее заявление, даже если оно – лишь провокация.
– Но, – слегка повысил голос Зевс, – давайте вернемся к основной теме нашей сегодняшней встречи. Виды спорта, в которых вам придется сразиться с богами, следующие.
Все мгновенно замолчали и замерли, превратившись в слух. Представители МОК даже рты открыли, сами того не замечая.
– Бокс, плавание, тяжелая атлетика, – начал перечислять громовержец. – Спортивная гимнастика, бег на 400 метров, велотрек, конный спорт, стрельба из лука, фехтование, академическая гребля и футбол.
В зале на минуту повисла тишина. Лишь сопел старик, так и не оправившийся от досадной пощечины.
– Всё? – промолвил наконец Тифисов.
– А что – мало? – рассмеялся Гефест, сплевывая кожурку от семечки прямо на стол перед собой.
– Но это же только одиннадцать видов… – недоуменно развел руками какой-то мужик из МОК.
– А нас сколько? – хмыкнула черноволосая Артемида. – Нас тоже одиннадцать. К тому же футбол – командный спорт.
Максим обратил внимание, что Бурмистров с Тифисовым обсуждали что-то с членами международного комитета и давали указания своим помощникам. Правильно, нужно было срочно формировать сборную, учитывая только что полученную информацию.
– Ну что, – резюмировал Зевс, – думаю, можно денек отдохнуть, подготовиться, а завтра начнем. Организаторы, подойдите и возьмите распечатки с расписанием соревнований, которое мы подготовили. Если что-то не устраивает в датах или во времени – можно обсудить. Консультанты свободны – вы больше нам не нужны.
В зале уже стоял невообразимый гвалт. Максим встал и продвинулся к выходу. Возле дверей он натолкнулся на Тсандера, уверенно рассекающего своим пузом волны людей.
– Максим, ты можешь помочь нам решить кое-какие вопросы с прессой, не так ли? – без всякой преамбулы спросил еврей, почесывая знакомым движением крючковатый нос.
Максим терпеть не мог, когда вопрос ставился практически с утвердительной интонацией, а в конце еще добавлялось окончательно обезоруживающее «не так ли».
– Что нужно сделать? – сухо спросил он.
– Сущие мелочи, – махнул рукой Тсандер. – Организовать прессуху для всех аккредитованных.
Глава седьмая
– Пообщаемся?
– Слушаю. Давай скорее, мне нужно к полудню в пресс-службу успеть.
– А ты не волнуйся – я тебя подброшу, у меня машина тут стоит. Во дворике.
– Ты что, издеваешься? Видел, что на улице творится?
– У меня служебная. Проедем через любые кордоны. Не ссы.
Максима кто-то ощутимо толкнул сзади, и ему пришлось придержаться за Антона, чтобы не упасть.
– Прямо тут будем разговаривать? – спросил он.
– А что? Замечательное местечко, по-моему, – пожал плечами Антон.
В это время к платформе подошел поезд, и обезумевшая толпа принялась штурмовать вагоны, раскачивая их, стараясь пробиться поглубже внутрь. Где-то лопнуло стекло.
Максима и гэбиста чуть было не уволокло в вагон особенно мощной человеческой волной, но им удалось вырваться из потока и пробиться обратно к эскалатору.
– Ну, – расчищая путь накачанными плечами, сказал Антон, – рассказывай. Был вчера во время штурма в ресторане?
– Был, – бросил Максим, стараясь успевать за подполковником. – Какому мудаку вообще пришла в голову устроить эту бойню?!
– Это не наше с тобой дело, – жестко оборвал его Антон. – Что видел? Кратко и по существу.
– Они практически неуязвимы. Огромная скорость регенерации, очень высокий иммунитет к снотворному и психотропным препаратам. Потрясающая реакция. Ну и всякие сверхъестественные штучки вроде тех, что вся Москва имела удовольствие наблюдать сегодня ночью.
– Ясно. А что они представляют собой как… э-э… личности? Есть соображения?
Максим задумался, машинально продолжая пробираться вверх по эскалатору.
– Начисто лишены сострадания, – наконец сказал он. – Чрезвычайно мудры и проницательны. Но… иногда требуют ответы на странные – вроде бы не важные – вопросы…
– Например? – быстро спросил Антон.
– Есть ли у людей выбор? Важны ли слова? Что такое настоящий шедевр?
Подполковник посмотрел на Долгова через плечо, неопределенно хмыкнул.
– Что-нибудь еще примечательное запомнил? – спросил он.
Перед глазами Максима немедленно возникло изуродованное тело расписанной выжигателем женщины. Он споткнулся и чуть было не грохнулся под ноги идущим сзади.
Пересилив тошноту, в двух словах пересказал отвратительный эпизод Антону.
Бывалый разведчик аж присвистнул:
– Ни хера себе! Много я маньяков перевидал… Но этакая больная фантазия…
– Они не маньяки, в том-то и дело. Просто… как точнее сказать… То, что для нас дико и неприемлемо, для них – нормально. Они не видят в этом ничего необычного – их мораль и система ценностей очень сильно отличаются от наших.
– Ой ли… Ну а Аполлону ты, видно, здорово хлеборезку раскроил.
– В мясо. Только уже через несколько минут и следа от повреждений не осталось. Я ж говорил – регенерация.
– Все равно молодец. Другой на твоем месте в штаны бы наложил…
Максим помолчал, потом буркнул:
– Я же усредненный.
Антон, кажется, не услышал. Они практически уже выбрались на поверхность.
– Кстати, вот еще любопытный факт, – внезапно вспомнил Долгов. – У нас с Зевсом как-то зашел разговор о деяниях новоявленных богов. Я говорю, мол, единственное логическое объяснение ваших поступков – это жажда власти. Но по всему видно, что это не так – если бы вы хотели, то махом бы с такими возможностями захватили власть не только в России, но и во всем мире. Ну не махом, но без лишних выкрутасов с огнем и Олимпийскими играми по крайней мере…
– А он?
– А он хитро щерится и говорит: значит, объяснение нелогическое. Думайте, мол, ищите.
Антон промолчал. Жестко отпихнув наглого мордоворота от разбитой кассы, он вышел на улицу и остановился, поджидая слегка отставшего Максима.
– Они просто играют с нами, Антон.
– Это уже давно ясно. Цель игры – вот что пока остается для всех загадкой. На нас работают лучшие умы страны, но все эти кичливые ученые лишь разводят руками. Мы оказались бессильны перед лицом такой необычной опасности, мы не были к ней готовы. Абсолютно.
Подполковник не обманул. Меньше чем за сорок минут он доставил Максима к одному из служебных входов в «Атлант». Движение по основным городским магистралям было перекрыто, поэтому пробок не было. Правда, на проспекте Мира люди устроили пикет и возвели поперек улицы самые настоящие баррикады, поэтому пришлось свернуть и обогнуть затор по другой улице. На подъезде к спорткомплексу машина, то и дело притормаживая, преодолела аж три КПП: один халтурный милицейский шлагбаум и два серьезных военных блокпоста. Благо ксива Антона подействовала везде, иначе бы Максим вообще не попал к гигантскому зданию комплекса. Через оцепление не пропускали почти никого, даже сотрудников самого «Атланта».
Видимо, заявления Зевса ждали именно здесь.
– Спасибо, что подбросил, – кивнул Долгов, выбираясь из тонированного служебного внедорожника.
– Гляди в оба, слушай во все перепонки, – сказал Антон, тоже выходя из машины. – Пойдем-ка я тебя до входа провожу, а то не пустят еще…
Возле дверей, ведущих в холл «Атланта», и впрямь располагался еще один пост. На этот раз эфэсбэшный. Увидев удостоверение Антона, двое крепышей в костюмах подтянулись и отступили в сторону, освобождая проход.
– Ну… тьфу! Хотел сказать: с богом, – усмехнулся молодой подполковник, пожимая руку Долгову.
– Ты не пойдешь?
– Нет, у меня другие дела.
Охранники насторожились. Один из них сделал шаг, снова загораживая дверь, и произнес негромко:
– Товарищ подполковник, гражданским вход воспрещен. Антон перевел на него ледяной взгляд.
Парень стушевался, но не отступил. Сказал:
– Только при предъявлении письменного разрешения Оргкомитета.
Максим достал свое удостоверение и сунул его под нос оперативнику:
– Я сам из Оргкомитета.
Тот даже не взглянул на корочку, продолжая смотреть на Антона. Было видно, что парень готов при необходимости пристрелить хоть самого министра обороны, если тот не предъявит разрешение.
Подполковник поиграл желваками, провел рукой по светлым волосам и обронил:
– Максим, подожди здесь минуту.
Не сказав больше ни слова, он развернулся и зашагал обратно к своей машине. Долгов остался наедине с двумя операми.
Солнце палило вовсю. Как им не жарко в костюмах?…
Максим глянул на часы, достал из кармана мобильник и набрал номер пресс-службы.
– Пресс-служба Оргкомитета… – начала Маринка.
– Привет, Марин! Как у вас обстановка?
– Ой! Максим Валерьич, а вы разве не знаете? – затараторила Маринка в своей обычной манере. – Тут такой скандал был! Бурмистров сказал вас найти с утра еще, а Мычина ему нахамила, а он ее уволил! А вы где?
– Стою у входа в комплекс. Как вас туда пропустили?
– Мы со вчерашнего вечера здесь! Не уходили. Я в тренажерке на матах спала! – гордо призналась Маринка.
– Все с вами понятно, – улыбнулся Максим. – Про Зевса и остальных упырей ничего не слышно?
– Пока нигде не объявлялись. – Маринка понизила голос и продолжила: – Но ходят слухи, что должны здесь оглашать виды спорта.
– Журналюги звонками не замучили?
– До самых гланд! А еще…
Максим увидел, что возвращается Антон, и сказал:
– Марин, мне пора. Надеюсь в скором времени к вам заглянуть.
– Давайте скорее, – прошептала она. – А то, как стерву-Мычину уволили, за старшего – Тсандер. Он такой тормоз!
Долгов еще раз улыбнулся и прервал связь. Маринка, Маринка… Хоть ты осталась такой же взбалмошной и жизнерадостной.
Что-то больно ударило Максима по правому запястью, и раздался металлический щелчок.
– Вы арестованы за попытку проникновения на территорию объекта, находящегося под охраной Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации, – жестко сказал Антон, заламывая Долгову за спину вторую руку и окольцовывая ее наручником.
От неожиданности Максим даже потерял дар речи. Глупая шутка? Да не похоже вроде! Это что же получается – ради банального ареста такой длинный спектакль был разыгран? Или подполу была дана установка задержать Долгова в самый последний момент перед объявлением Зевса?… Нелепость какая… Антон мог сделать это в любое время…
Охранники, кажется, тоже недоумевали: только что двое выглядели друзьями, а теперь… Но они-то были привычны к резкой смене обстановки.
– Ребят, расслабьтесь. Я архаровца давно в разработку взял, – бросил Антон, продолжая крепко держать Максима за сцепленные браслетами руки. – Пособник этих… небожителей. Дайте-ка я его, не отходя от кассы, поспрашиваю кой о чем.
Подполковник небрежно раздвинул оперов и грубо затащил Долгова внутрь.
– Да ты что ж творишь, скотина?! – обрел наконец дар речи Максим.
Антон, не обращая внимания на возглас, продолжал волочь его по пустынному холлу. Долгов пару раз попытался вырваться, но плечи и локти пронзила такая острая боль, что пришлось бросить эту затею. Он заорал на весь «Атлант»:
– Двуличная тварь! Изверг! Что, не мог сразу мне крылья за спину заломать? Или приказа не было? Ты же все по приказу делаешь, да? А-а… понял… Я тебе нужную информацию раздобыл и теперь стал опасным свидетелем! Дай хоть по телефону позвонить! Или я уже ни на что не имею права?… Да тебе боги за меня башку отвернут! Я все еще их консультант, между прочим…
После этих слов Антон не выдержал и захохотал.
Максим и сам понял, что увлекся и начал молоть истерическую чушь. Заткнулся.
Поднявшись по лестнице на второй ярус, подполковник втолкнул своего пленника в коридор, плавно уходящий влево по дуге, и отпустил. От неожиданности Максим потерял равновесие и по инерции пробежал несколько шагов, чтобы не упасть.
– Ты кретин или прикидываешься? – насмешливо бросил ему в спину Антон.
– Чего-о?! – свирепо прошипел Максим, медленно разворачиваясь. В этот момент он был похож на воробья-переростка, основательно потрепанного соседским кошаком.
– Повернись обратно… Чего вылупился? Спиной ко мне, говорят тебе, встань.
– А не отсосать?
– Повернись, придурок, если хочешь, чтобы я браслеты снял.
Максим подозрительно покосился на Антона. Посопел.
– Что на этот раз?
Гэбист молча ждал.
Долгов наконец повернулся, краем глаза все же следя за действиями подпола. Антон подошел к нему сзади, звякнул ключами, и наручники свалились на пол. Он поднял их, аккуратно протер платочком и убрал в задний карман брюк.
Максим еще некоторое время стоял, не оборачиваясь. Усваивал ситуацию.
– Ты никуда не торопишься? – не выдержал наконец Антон.
– Ну ты и сука… – поворачиваясь, выдавил Долгов. – Ты мог хоть какой-нибудь знак дать, что собираешься театр устроить?
– Мог. Но тогда бы вышло ненатурально – на входе не обычные менты стояли, которым все до фени, а оперативники ФСБ. Мигом бы просекли. И ты бы не попал в здание, и на меня бы вдобавок рапорт нахерачили.
– Но зачем было так руки-то больно выворачивать?
– Я ж те говорю: в нашем деле любая фальшь сразу была бы раскрыта.
То ли Максиму показалось, то ли в светло-серых глазах Антона действительно мелькнула искорка иронии.
– Иди отсюда. У меня, между прочим, своих дел хватает.
– И не жди, что я тебя поблагодарю! – категорически заявил Максим, быстрым шагом двинувшись в глубь коридора.
– Я и не жду… – хмыкнул Антон. Провел в задумчивости ладонью по непослушной копне своих светлых волос и добавил почти про себя: – А ведь не нужен им никакой консультант. На хер он им не спекся. Они ведь прекрасно знали, что мы его вербанем, и не препятствовали этому.
Подполковник ФСБ Антон Каддик вдруг сунул руки в карманы и сплюнул прямо на стену.
– Ну мы и остолопы! – рассмеялся он в пустоту коридора. – Ну и олухи! Ведь они грубейшим способом сливали через него информацию. Точнее – крупицы информации. Ровно столько, сколько необходимо для поддержания напряжения в игре. Наверняка у них не один такой консультант… Ну мы и остолопы. Ну и олухи.
Он развернулся и зашагал к выходу из «Атланта».
Захлопнув за собой дверь, Максим вздрогнул и остановился как вкопанный.
Зевс смотрел на него своим прохладным взглядом, сидя рядом с Маринкой, которая, по всей видимости, находилась в ступоре.
– Вы… ты что здесь делаешь? – выдавил Максим.
– Тебя караулю. Я на мобилу звонил утром, у тебя аппарат отключен был. – Громовержец взял со стола чашечку с кофе, подул и отхлебнул.
– Вы чего вытворяете?!
– Я? – Зевс на секунду растерялся. – Кофе пью.
– Хватит паясничать! Зачем ночью устроили побоище?
– Перестань хамить, – мягко произнес бог, слегка взмахнув рукой. И Долгова выгнуло дугой, словно через позвоночник пропустили электрический разряд. Зевс отхлебнул еще кофе и сказал: – Почти полдень, пора сделать объявление. В комнате для пресс-конференций все готово. Пойдем.
Максим сплюнул тягучую слюну, вмиг собравшуюся во рту, и прохрипел:
– Никуда я с тобой не пойду…
– Не припомню, чтобы я освобождал тебя от обязанностей консультанта.
– А я не припомню, чтобы подписывал трудовой договор. Зевс покрутил чашечку в пальцах, аккуратно поставил ее на стол и неуловимым движением схватил миниатюрную Маринку за горло. Максим инстинктивно метнулся к нему, но получил такой удар в грудь, что отлетел обратно к двери. В глазах потемнело.
Девушка заклекотала, тщетно пытаясь вдохнуть. Максим поднялся на ноги, чувствуя, как пульсирует боль в ребрах.
– Ее-то за что? Оставь…
– Ты идешь со мной?
Максим поднял на бога взгляд, в котором горела гремучая смесь ярости и обиды.
– Да.
– Кстати, вопрос в тему, – проговорил Зевс, отпуская Маринку. Та, опрокинув стул, упала на пол и засипела. – Вот она – практически не знакомый тебе человек, не родная, не подруга. Одна из коллег. А ты ради нее готов поступиться своими принципами, изменить решение в течение минуты. Ответь, в чем дело? Каков мотив? Она тебе чем-то дорога? Или… решения не такие твердые?
Максим порывисто вздохнул, морщась от покалывания в боку, и ответил:
– Мне всего двадцать восемь лет. Я еще не успел научиться жертвовать людьми ради принципов.
– А зря. Заманчивая возможность сделать себя сильнее на порядок.
Максим помог Маринке встать и усадил ее в кресло.
– Ты в порядке? – спросил он, наливая девушке минералки.
Та покивала головой и слабо улыбнулась, поправляя прическу.
– А где остальные?
– Тсандер и Рыбалко в конференц-зал уже ушли. Мычину уволили, я уже говорила… – пролепетала Маринка.
– А Темка Панов где?
– Артем погиб вчера ночью. Обезумевшие милиционеры расстреляли. Его сестра звонила.
– Сука… – с бессильной злостью прошипел Долгов, поворачиваясь к Зевсу.
Громовержец с интересом листал томик УК.
– Забавные у вас законы. Вот, к примеру, статья 228-я… Зачем сажать в тюрьму за распространение наркоты? Глупость. Впрочем – дело хозяйское… Пойдем, нас уже заждались.
В конференц-зале было довольно много народу, хотя прессу, каким-то чудом просочившуюся в здание «Атланта», сюда не пускали. На входе двое сотрудников ФСБ попытались задержать Долгова, но Зевс лишь посмотрел в их сторону, и ребята в черной форме обмякли, сползая по стене. К ним немедля подбежали еще двое оперов.
Из богов присутствовали Apec, Гефест и Артемида. Из официальных лиц: президент физкулька Тифисов, Бурмистров, представители МОК, а также какие-то шишки из правительства или мэрии. Камера и свет уже были установлены, боги сидели за полукруглым столом перед микрофонами. Рядом с ними находились несколько незнакомых Долгову людей – три женщины, одна из которых была афроамериканкой, двое мужчин, явно азиатского происхождения, старик со спутанными седыми космами и несколько разномастных детишек.
«Это что за балаган?» – подумал Максим, глядя на нервничающего старика и насмерть перепуганную негритянку.
Камера была единственная, дабы не создавать суматохи с многочисленными желающими заснять такой сенсационный материал, но сигнал с нее наверняка ретранслировался на все мировые каналы.
Зевс, провожаемый хмурыми взглядами чиновников, сел между Аресом и Гефестом – последний бесстыже лузгал свои любимые семечки. Громовержец поманил Максима пальцем, указывая на единственное свободное место за столом. Долгов удивленно посмотрел на него.
– Ну, чего уставился? – крикнул Зевс. – Садись быстрей, тебя одного ждать, что ли?
Максим оглянулся на Бурмистрова – тот лишь пожал плечами, – прошел к свободному стулу и сел.
– Можете начинать трансляцию, – благосклонно махнул рукой Зевс.
Режиссер пробормотал что-то в пуговку микрофона и громко сказал:
– Камера. Синхрон. Прямой эфир.
На экране, установленном в противоположном конце зала, появилось изображение Зевса.
– Приветствую, – сказал он. И переводчик повторил слово по-английски. – Как и обещал, хочу объявить, в каких видах спорта сборная команда людей будет оспаривать право владения огнем у команды богов. Надеюсь, после недоразумения, имевшего место прошлой ночью, вы наконец перестали сомневаться в серьезности наших намерений. Но прежде чем я перечислю названия, мне хотелось бы представить наших консультантов.
Максим повернул голову, ошеломленно глядя на профиль Зевса.
– Да-да, я не оговорился. У нас было несколько консультантов, несмотря на то, что многие думали, будто он один.
Камера прошлась по потрясенным лицам сидящих за столом людей. Кажется, для каждого из них новость была не менее удивительна, чем для Долгова.
– Именно эти люди, – продолжил тем временем Зевс, – помогли нам составить общую картину. Они были отобраны не случайно. Они до сего момента не знали о существовании друг друга, поэтому ошибочно полагали, что единственные в своем роде. Это позволило их мнению не слишком сильно исказиться.
– Но зачем? – не выдержал Бурмистров.
– Понять кое-что о вас, людях.
– И что же вы поняли? – в свою очередь спросил с южным акцентом один из консультантов – мужчина-азиат.
– Все, что нам было необходимо, – уклончиво ответил Зевс. – Каждый из вас был поставлен в такие условия, что хотел человек того или нет, но ему пришлось вывернуть наизнанку собственную душу, свои мысли и чувства, переживания и мечты.
– Неужели не достаточно было посмотреть на реакцию толпы во время «пятиминутки» 29-го числа? Или вчерашней ночью? Вам этого мало? – срывающимся голосом спросила чернокожая женщина по-английски.
– Это общая картина. А в ваших случаях – индивидуальная. Нужно было сравнить результаты.
– Вы же просто экспериментируете, используя нас в качестве подопытного материала! – вскакивая, заорал старик. Один мальчонка из числа детей-консультантов захныкал.
– Спокойней, на вас вся планета смотрит, – проворчал Apec.
– Да пошел ты, сраный милитарист! – не унимался старик.
Apec шевельнул рукой, и женщина, сидящая рядом с дедом, засветила тому звонкую пощечину. После чего уставилась на свою ладонь и, бормоча извинения, помогла ошарашенному старцу сесть.
Максим посмотрел на присутствующих в зале. Бурмистров о чем-то тихонько разговаривал с Тифисовым, чиновники удрученно глядели на то, что происходило перед камерой, не в силах что-либо предпринять, Рыбалко и Тсандер куда-то исчезли.
Час от часу не легче, подумал Долгов, осторожно ощупывая сломанное ребро. Происходящее уже начинает напоминать какой-то глобальный эксперимент, целью которого является выяснить предельные возможности как всего общества в целом, так и человека в отдельности.
Максим вздрогнул. А вдруг – это и есть смысл? Нелогическое объяснение. Он еще раз покосился на богов. Да нет, все гораздо сложнее, потому что очень оно даже логическое – такое объяснение…
Зевс подождал, пока гомон в конференц-зале стихнет, и снова заговорил.
– Я мог бы и не рассказывать вам про систему так называемых консультантов, но и скрывать этого не видел смысла. Тем более что, сопоставив результаты, мы пришли к очень занятному выводу…
– Какому? – быстро спросил один из правительственных чинуш.
– Вы не хотите жить, – с расстановкой проговорил Зевс. – Сопротивляемость истреблению у человечества на уровне критического минимума.
В зале снова поднялся гул. Максим представил, что сейчас творится в мире, и у него похолодело внутри. Да уж, не очень-то утешающее заявление, даже если оно – лишь провокация.
– Но, – слегка повысил голос Зевс, – давайте вернемся к основной теме нашей сегодняшней встречи. Виды спорта, в которых вам придется сразиться с богами, следующие.
Все мгновенно замолчали и замерли, превратившись в слух. Представители МОК даже рты открыли, сами того не замечая.
– Бокс, плавание, тяжелая атлетика, – начал перечислять громовержец. – Спортивная гимнастика, бег на 400 метров, велотрек, конный спорт, стрельба из лука, фехтование, академическая гребля и футбол.
В зале на минуту повисла тишина. Лишь сопел старик, так и не оправившийся от досадной пощечины.
– Всё? – промолвил наконец Тифисов.
– А что – мало? – рассмеялся Гефест, сплевывая кожурку от семечки прямо на стол перед собой.
– Но это же только одиннадцать видов… – недоуменно развел руками какой-то мужик из МОК.
– А нас сколько? – хмыкнула черноволосая Артемида. – Нас тоже одиннадцать. К тому же футбол – командный спорт.
Максим обратил внимание, что Бурмистров с Тифисовым обсуждали что-то с членами международного комитета и давали указания своим помощникам. Правильно, нужно было срочно формировать сборную, учитывая только что полученную информацию.
– Ну что, – резюмировал Зевс, – думаю, можно денек отдохнуть, подготовиться, а завтра начнем. Организаторы, подойдите и возьмите распечатки с расписанием соревнований, которое мы подготовили. Если что-то не устраивает в датах или во времени – можно обсудить. Консультанты свободны – вы больше нам не нужны.
В зале уже стоял невообразимый гвалт. Максим встал и продвинулся к выходу. Возле дверей он натолкнулся на Тсандера, уверенно рассекающего своим пузом волны людей.
– Максим, ты можешь помочь нам решить кое-какие вопросы с прессой, не так ли? – без всякой преамбулы спросил еврей, почесывая знакомым движением крючковатый нос.
Максим терпеть не мог, когда вопрос ставился практически с утвердительной интонацией, а в конце еще добавлялось окончательно обезоруживающее «не так ли».
– Что нужно сделать? – сухо спросил он.
– Сущие мелочи, – махнул рукой Тсандер. – Организовать прессуху для всех аккредитованных.
Глава седьмая
Шел второй раунд.
Сергей получил от Ареса такой апперкот, что перед глазами сверкнуло и тут же потемнело. Он откинулся на канаты и, отпружинив от них, повис на боге. Капа вылетела изо рта вместе с кровавой слюной.
Любой рефери давно бы уже остановил бой по причине явного преимущества, но Зевс накануне жестко сказал, что никакое судейство на этих Олимпийских играх не нужно. Ни со стороны людей, ни со стороны богов. «Результат будет налицо», – остро улыбнувшись, пообещал громовержец.
Apec оттолкнул опытного боксера из Якутии и слегка отошел, благородно позволяя ему прийти в себя, поднять капу и вставить ее обратно в зубы.
Сергей был заслуженным мастером спорта международного класса, трехкратным чемпионом России, олимпийским чемпионом и обладателем кубка Баркера на прошлых играх в Пекине, но никогда еще его так хладнокровно и жестоко не избивали на ринге. Слегка расслабленный бог войны безошибочно угадывал все его движения, предупреждал удары, молниеносно контратаковал. Правильные, слегка утонченные черты лица бога оставались неподвижны, он никак не выражал мимикой своих эмоций. Пару раз Apec провел успешные «двоечки» и несколько раз достал Сергея чрезвычайно мощным левым боковым, которым, казалось, можно было свалить быка. А теперь вот еще и этот коварный апперкот…
Сергей поправил шлем, переборол приступ тошноты и собрался. От его выступления зависит не только престиж команды, но и судьба планеты. Он не имеет права проигрывать этот бой, но ничего, совсем ничего не может поделать с такой филигранной техникой противника.
Надо.
Шаг вперед-влево, обманный левый прямой по корпусу и длинный правый прямой в голову. Мимо. Apec будто знает всю его тактику, будто чувствует каждое действие.
Надо. Это главный бой в его жизни.
Отход, перемещение по кругу вправо и жесткая «троечка», отход, правый боковой и левый боковой снизу, чтобы поймать на встречном движении… Вспышка… и падение в радужную пропасть небытия…
…Apec легко ушел от комбинации соперника и, вложившись всем корпусом, засветил ему правый прямой в челюсть, после чего добавил мощнейший левый хук. Сергей мгновенно осел безвольной грудой, словно кто-то подрубил его ноги косой. По рингу разлетелись брызги крови.
Трибуны «Олимпийского» были пусты – во избежание беспорядков все состязания были закрыты для прессы и зрителей, – но присутствующие представители спорткомитета и других официальных органов всем нутром почувствовали, как вместе с поверженным спортсменом из Якутии рухнула надежда всей планеты.
Сергей получил от Ареса такой апперкот, что перед глазами сверкнуло и тут же потемнело. Он откинулся на канаты и, отпружинив от них, повис на боге. Капа вылетела изо рта вместе с кровавой слюной.
Любой рефери давно бы уже остановил бой по причине явного преимущества, но Зевс накануне жестко сказал, что никакое судейство на этих Олимпийских играх не нужно. Ни со стороны людей, ни со стороны богов. «Результат будет налицо», – остро улыбнувшись, пообещал громовержец.
Apec оттолкнул опытного боксера из Якутии и слегка отошел, благородно позволяя ему прийти в себя, поднять капу и вставить ее обратно в зубы.
Сергей был заслуженным мастером спорта международного класса, трехкратным чемпионом России, олимпийским чемпионом и обладателем кубка Баркера на прошлых играх в Пекине, но никогда еще его так хладнокровно и жестоко не избивали на ринге. Слегка расслабленный бог войны безошибочно угадывал все его движения, предупреждал удары, молниеносно контратаковал. Правильные, слегка утонченные черты лица бога оставались неподвижны, он никак не выражал мимикой своих эмоций. Пару раз Apec провел успешные «двоечки» и несколько раз достал Сергея чрезвычайно мощным левым боковым, которым, казалось, можно было свалить быка. А теперь вот еще и этот коварный апперкот…
Сергей поправил шлем, переборол приступ тошноты и собрался. От его выступления зависит не только престиж команды, но и судьба планеты. Он не имеет права проигрывать этот бой, но ничего, совсем ничего не может поделать с такой филигранной техникой противника.
Надо.
Шаг вперед-влево, обманный левый прямой по корпусу и длинный правый прямой в голову. Мимо. Apec будто знает всю его тактику, будто чувствует каждое действие.
Надо. Это главный бой в его жизни.
Отход, перемещение по кругу вправо и жесткая «троечка», отход, правый боковой и левый боковой снизу, чтобы поймать на встречном движении… Вспышка… и падение в радужную пропасть небытия…
…Apec легко ушел от комбинации соперника и, вложившись всем корпусом, засветил ему правый прямой в челюсть, после чего добавил мощнейший левый хук. Сергей мгновенно осел безвольной грудой, словно кто-то подрубил его ноги косой. По рингу разлетелись брызги крови.
Трибуны «Олимпийского» были пусты – во избежание беспорядков все состязания были закрыты для прессы и зрителей, – но присутствующие представители спорткомитета и других официальных органов всем нутром почувствовали, как вместе с поверженным спортсменом из Якутии рухнула надежда всей планеты.