– У меня на складе лежат респираторные маски. Синие ящики у дальней стены, справа. Выдай их каждому... Не исключено, что Белые могут атаковать нас, в соответствии с их мотивом...
– Заразить нас, что ли? – спросила Соня испуганно.
Я кивнул.
– Ужас какой, – поежилась девушка.
Да, видимо, Егор с ней согласен – он побледнел, как полотно. Проклятье. Леше тоже нужно сказать, чтобы присматривал за ним, иначе...
– Если верить приборам, Белые уже приземлились в Москве и часа через полтора будут у нас, – сообщил я. – Поэтому сейчас вы пойдете в комнаты, соберете свои комплекты и затем каждый подойдет к Степану, на склад, чтобы получить маски. Я хочу, чтобы через пятнадцать минут все находились на своих местах, в полной выкладке.
Ребята с готовностью вскочили и побежали собираться, а я остановил проходящего мимо Лешу и отвел его в сторону.
– Присматривай за Егором...
Он вдруг быстро перебил:
– Все нормально, Король. Егор справится, я ручаюсь.
Я озадаченно хмыкнул, глядя ему вслед. Что бы это значило? Я что-то упустил?.. Подошла Соня, подергала меня за рукав и лукаво спросила:
– Дядя, а когда мы лес двигать будем?
Вымученно улыбнувшись, я ответил:
– Прямо сейчас и займемся.
– А маска?
– Принесут тебе маску, не волнуйся.
– Хорошо. Не люблю болеть.
Она подняла сваленную в углу амуницию, которую предусмотрительно захватила с собой на инструктаж, и мы отправились к лифту. На лестнице я увидел Таню, которая уже спускалась вниз со своим комплектом. Как же девчонки странно выглядят, когда надевают каски, когда держат в руках оружие... Ох, не женское это дело – воевать...
[7], как манны небесной, всю неделю?
Словами все равно не описать, ему реально надо все увидеть своими глазами, может, тогда врубится. Хотя вряд ли. Я затянулся, глядя на небо.
Эх, раньше ведь каждый уикенд на дроп-зоне[8] тусовался, а теперь влип в эту Игру по уши... Честное пионерское, все бы сейчас отдал за прыжок. Надеть систему, выбежать на построение, а потом сесть в самолет и трястись на скамейке в битком набитой «Элке» до четырех километров. Подойти к ослепительно яркому обрезу двери, глянуть, как вываливается перед тобой человек, стремительно проваливающийся в точку, а потом выйти самому... Тело непроизвольно дернулось от восторга...
Кто прыгал, тот знает этот кайф. Даже когда ты просто лежишь на потоке, а в ушах шумит ветер и стремительно несется навстречу земля...
А уж когда мой любимый фрифлай[9]... Крышу рвет напрочь. Вот, где чувствуешь себя абсолютно свободным. Хочешь – сидишь на потоке, как на стуле, хочешь – проваливаешься вниз стоя. Один поворот ладони – и ты кувыркаешься, исполняя немыслимые кульбиты. Лететь вниз головой, когда небо и земля меняются местами. Ловить круглую радугу...
Даже большая формация[10] – и то веселуха. Выйти из самолета, нагнать, стабилизироваться, собрать в фигуру десяток перцев. Тоже кайф, что уж там говорить. Но фрифлай все же роднее, особенно, когда ты один. Не надо никого ждать или, наоборот, догонять. Развлекайся, как хочешь. А потом открывай купол в красной зоне[11] и дуй вниз на своем родном «крыле»[12], чтобы успеть в следующий подъем. Или, как студентик, зависай на двух тысячах и пари над облаками, словно орел... Ну, или, на худой конец, как парапланерист.
«Парашютист – семь часов лошадь, зато три минуты – орел». Так говаривал мой инструктор, у которого стаж перевалил за четыре тысячи прыгов. Что верно, то верно. Таскать на себе систему, собирать парашют... Все того стоит...
Только бейс[13] я не люблю, как и почти все наши, впрочем. Бейсеры откровенно безбашенные ребята, недаром за рубежом их юридически считают самоубийцами. Все-таки есть разница между острыми ощущениями и реальным стремом. Одно дело, когда даже внештатная ситуация с отказом основного парашюта не ведет к неминуемой гибели. И практически гарантированный капец, если что-то пошло не так при бейс-прыжке. У нас и запаска и Сайпрес[14] есть, а у бейсеров что? Медуза в руке и надежда, что купол правильно уложен. Герои, мля.