Паретти Сандра. Роза и меч

   Каролина задумчиво смотрела им вслед.
   – Мы можем ехать, графиня.
   Каролина занесла ногу, чтобы сесть в коляску, но вдруг остановилась.
   – Я уеду из Парижа, – объявила она. – Я решила поехать на Эльбу. Ты можешь мне в этом помочь?
   Он кивнул.
   – Когда вы хотите ехать, графиня?
   – Немедленно. Еще сегодняшней ночью. После праздника у императрицы Жозефины.
   – Вы в самом деле хотите попасть к ней в Мальмезон? Но ведь Фуше быстро узнает о побеге.
   – Именно поэтому! – В ее взгляде появилось что-то отчаянное. – Я хочу видеть его, когда он получит эту весть. Ты подготовишь все для отъезда?
   – Все будет готово.

12

   Замок Мальмезон был превращен к празднику в экзотический сад. Десятки тысяч цветов источали тяжелые, дурманящие ароматы. Когда подъехали Каролина и герцог Беломер, праздник был уже в полном разгаре. Сквозь шпалеры мавров в серебре они вступили в торжественно украшенный зал.
   Все взгляды устремились на прекрасную пару: высокий мужчина в переливающемся золотом фантастическом костюме, а рядом с ним – стройная девушка в темно-синем шифоновом платье с открытым правым плечом. На левом же тонкий шифон был собран легкими складками и наискосок скреплен жемчужным полумесяцем. Шепот пронесся по залу. Они предстали перед Жозефиной, восседавшей под балдахином из белых камелий.
   Каролина присела перед императрицей в глубоком реверансе. Жозефина взяла ее за руку:
   – Дайте посмотреть на вас, графиня! Я уже наслышана и очень заинтригована загадочной красавицей.
   Но Каролина не смогла поддержать светскую беседу с императрицей. Ее мысли витали совсем в другом месте. Был ли отец уже вне пределов власти города? Подготовит ли Симон все как надо к отъезду? Она была признательна герцогу Беломеру, когда он вывел ее из большого ослепительно яркого зала в спокойный салон. За обтянутыми зеленым сукном столами под низко висящими лампами мужчины играли в карты. Каролина сразу узнала среди них герцога Отрантского, Жозефа Фуше, хотя он и сидел к ней спиной.
   В дверях появился явно взволнованный чем-то мужчина. Поискав кого-то глазами, он быстро направился к столу, за которым сидел Фуше с тремя партнерами, и склонился к его уху. Фуше поднялся с картами в руках, и оба отошли к оконной нише. Каролина не спускала с него глаз. От нее не укрылось, как побледнел герцог Отрантский. Он медленно вернулся к столу, постоял там, потом решительным жестом бросил карты и направился к ней.
   Каролина забыла, что рядом герцог Беломер, что вокруг много людей. Она больше не слышала музыки, не осознавала, где находится. Были только она и Фуше, и ее огромная ненависть к этому человеку.
   Фуше остановился перед ней. Он не говорил ни слова, только буравил ее взглядом, словно выжидая, что сейчас она выдаст себя. Однако и Каролина, слегка склонив голову, спокойно и тоже молча смотрела на него. Ее невозмутимость несколько обескуражила Фуше.
   – Я только что получил сообщение, которое заинтересует и вас, графиня. Ваш отец бежал из Винсенна.
   Она не пыталась изобразить удивление.
   – И герцог Отрантский узнаёт об этом раньше, чем комендант Винсенна и шеф полиции, не так ли? – Каролина говорила таким тоном, словно речь шла о побеге кого-то постороннего.
   И без того узкие губы Фуше превратились в жесткую полоску.
   – Я вижу, что не сообщил вам ничего нового. Похоже, де ля Ромм-Аллери по-прежнему имеют влиятельных друзей.
   – А я всегда полагала, что самый влиятельный друг моего отца – это герцог Отрантский.
   Безрассудная ярость захлестнула Фуше. Эта девчонка осмеливается обвинять его! Он забыл об осторожности.
   – Убийство Тибо, кража материалов следствия, освобождение отца… – Его голос охрип от волнения. – Графиня, не полагайтесь чересчур на то, что вы красивая женщина! Вы вступили в область, где это не имеет значения. Я предостерегаю вас.
   Она повернулась к герцогу Беломеру:
   – Пожалуйста, выведите меня отсюда. Здесь слишком душно, – и взяла его под руку.
   Через боковой выход они попали в холл, а оттуда по низким ступенькам спустились в ночной парк, окружавший замок Мальмезон. Неожиданная тишина, свежий, прохладный воздух… Каролине показалось, что она очнулась от кошмара. Они молча зашагали рядом, сошли с мощеной дороги и очутились на коротко подстриженном газоне возле бассейна. Впереди виднелись расплывчатые очертания маленькой церкви.
   Каролина подошла к краю бассейна, ее знобило. Герцог снял свой сюртук и накинул ей на плечи.
   – В какой-то мере я благодарен Фуше, – сказал он. – Он дал мне повод поговорить с вами о том, о чем я давно собирался. Графиня, я предлагаю вам свою защиту. К моей жене Фуше не осмелится подступиться.
   Каролина удивленно посмотрела на Беломера. Она всего от него ожидала, только не этого.
   – Я знаю, вы меня не любите, – спокойно продолжал герцог. – Вашей дружбы мне было бы достаточно, для начала.
   – Зато мне нет, – не раздумывая, ответила она. – Простите, я не хотела вас обидеть.
   – Вы меня не обидели. Я хочу защитить вас. Разве история с Тибо не послужила вам уроком? Что дала вам ваша смелость, ваше безрассудное мужество? Ничего! Кроме того, что вашему брату пришлось бежать, и вы сделали Фуше своим злейшим врагом. А он опасный враг. Это человек, главное оружие которого – террор, и самое большое удовольствие для него – заставлять людей дрожать.
   Каролина медленно направилась к церкви и прислонилась к одной из красных мраморных колонн. Никогда еще она не видела этого человека таким серьезным.
   – Вы напоминаете мне сомнамбулу, – настойчиво продолжал он. – Просто чудо, что вы стоите передо мной живая. Однако вам не стоит полагаться только на чудеса. Может статься, что однажды Жиль де Ламар не сможет прийти вам на помощь. Итак, вы согласны выйти за меня замуж?
   Каролина смотрела мимо герцога в ночь. Если она сейчас уедет на Эльбу, не будет ли это выглядеть как бегство от Фуше? В качестве герцогини Беломер она могла бы остаться в Париже и продолжить против него игру.
   – Вы были бы надежно укрыты, – услышала она его голос. – Имели бы большой дом, деньги, мужчину, который достаточно смыслит в моде, чтобы сделать вас самой элегантной женщиной Франции.
   – А вы бы стали предметом насмешек Парижа, герцог, – проронила она, – если бы я приняла ваше предложение. Вам все время пришлось бы опасаться, что я вам изменяю.
   – Проклятье, я бы каждого вызывал на дуэль. Я неплохо владею шпагой. – Он опять говорил тем тоном, которого она не выносила у него.
   – Жизнь без любви? – Каролина сказала это скорее себе самой. – Нет.
   Герцог порывисто притянул к губам ее руки и осыпал их поцелуями.
   – Вы так дивно романтичны! Хотел бы я немного заразиться этим от вас.
   Чувства Каролины оказались в смятении. В его обволакивающем голосе, в том, как он страстно целовал ее руки, было что-то необъяснимое.
   – И что вы только за человек?! – выдохнула она.
   – Я предоставлю вам неограниченные полномочия изучать меня всю жизнь.
   Она покачала головой.
   – Мужчину, с которым я живу, я хочу не изучать, а любить. Забудьте то, что вы сказали. Так будет лучше для вас и для меня. У меня к вам лишь одна просьба. Дайте мне вашу карету. Прикройте мое исчезновение отсюда.
   – Что вы намереваетесь делать?
   – Когда у меня появляются враги, я борюсь с ними.
   – Каролина! – С неожиданной порывистостью и страстностью, почти испугавшими ее, он обнял ее.
   Его лицо было так близко! И как в тот раз, когда она увидела его впервые, ее поразила красота этого мужчины. На какой-то миг она была почти уверена, что под этой маской скрывается другой человек. Мужчина, который так нужен ей в эту минуту, которому она могла бы довериться. Но миг пролетел, чары исчезли, и они стали еще более чужими друг другу, чем прежде.
   Герцог выпустил ее.
   – Тогда я лишь могу вам пожелать, чтобы великий Жиль всегда поспевал вовремя, – насмешливо произнес он.
   – Я не знаю, имеете ли вы право насмехаться над таким человеком, – холодно бросила она, повернувшись, чтобы уйти.
   – Насмешка? Проклятье, я это называю трагедией. Мною пренебрегают, и ради кого? Ради мужчины, которого вы даже не знаете! Вот о ком вы грезите!
   – Разве? Это мне внове.
   – Тогда узнайте об этом сейчас! И не забудьте: что касается меня, мои слова остаются в силе до конца моей жизни…

13

   После утомительного путешествия Каролина прибыла во Фрежюс. Здесь она села на борт английского судна, которому предстояло доставить ее на Эльбу. Это было ее первое морское путешествие, и весь день от восхода солнца до глубоких сумерек она провела на палубе, а заснула как опьяненная. И вот уже опять с раннего утра она стояла у штевня парусника.
   Париж, Фуше, Винсенн, Мальмезон – все это лишь названия. Настоящей реальностью было море, таинственная жизнь корабля, тихое поскрипывание мачт, хлопанье парусов, удар волн, безграничные просторы. В море она открыла что-то созвучное своей душе.
   Вибрирование палубных досок вывело ее из мечтательного состояния. Пассажир-англичанин, профессор из Кембриджа, подошел к ней с подзорной трубой в руке. Установив и настроив ее, он прильнул к окуляру. Вновь выпрямившись, он торжественно изрек:
   – Эльба! Вон там она появится из моря. Надо же, величайший человек своего времени сослан в кротовую нору! Трагедия, достойная пера Шекспира. Мадемуазель! Вы должны быть счастливы, что вы француженка. Вы его когда-нибудь видели?
   – Да, я видела императора, – тихо ответила она.
   В ее интонации проскользнуло нечто, разбудившее любопытство собеседника. Он вытащил из кармана черную тетрадку в осьмушку листа, а из другого выудил грифель.
   – Когда вы его видели? И где?
   – То, что я могла бы рассказать, покажется вам скучным, – попыталась Каролина уйти от ответа.
   – Для ученого нет ничего скучного. История должна черпать из живых источников.
   Каролина почти не расслышала его последних слов. В ярко-голубой дали показался силуэт корабля.
   – Разрешите? – Она встала к подзорной трубе.
   Сначала ей были видны лишь пенистые гребешки волн. Она подкрутила окуляр и различила узкий корабль, на всех парусах летевший в их сторону. С каждой секундой он становился больше. Она могла уже разглядеть черный корпус, красные паруса, а на них символ – белого голубя. В этот момент за ее спиной раздались крики:
   – Корсары! Все в трюм!
   Каролина не двинулась с места. Будто черная птица с красными крыльями, летел к ней корабль, все ближе и ближе. В воздухе послышалось шипение. Абордажные крюки с треском вонзились в борт. Два корпуса со скрежетом стукнулись друг об друга. Каролина во все глаза смотрела на капитанский мостик корсарского судна.
   Широко расправив плечи, там стоял высокий статный мужчина с бесшабашно повязанным вокруг головы ярко-красным платком и с черной повязкой на левом глазу. Он поднял руку. Матросы на черных мачтах корабля показались свалившимися с неба. С дикими воплями они по канатам перелезали на взятое на абордаж судно и спрыгивали на палубу. Каролина была так заворожена этим зрелищем, что вовсе не испытывала страха. К ней подскочили матросы и погнали к остальным пленникам, которые, уже связанные, толпились у мостика. Ей грубо заломили руки за спину и связали запястья. В нескольких шагах от нее, широко расставив ноги, на палубе стоял корсар. Изредка бросал он скупые и жесткие фразы. Каждый из его команды, похоже, точно знал, что делать. Напоминая муравьев, они быстро и деловито разбежались по кораблю и, перерыв его от кормы до киля, подтаскивали ящики, корзины, дорогой багаж пассажиров и переправляли на пиратский корабль.
   Не прошло и четверти часа, как они управились со своей работой, и английское судно было разграблено. По знаку корсара разбойники покинули корабль. Сам он подошел к группе пленников. Два негра-исполина, обнаженные по пояс, неотступно следовали за ним.
   Корсар остановился перед капитаном.
   – Весьма разумно, сэр, что вы не оказали сопротивления. Я оставил вам достаточно провианта, чтобы вы смогли добраться до цели.
   Он уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг опешил. Сделал едва заметное движение рукой, однако оба черных телохранителя, не сводившие с него глаз, сразу все поняли.
   Каролина увидела, что они приближаются к ней. Она закричала, попыталась было дать отпор, но все было бессмысленно: мощные руки уже подхватили ее. Пираты разразились дикими криками и хохотом, когда негры на высоко поднятых руках перенесли ее на переднюю палубу своего корабля. Казалось, что красные полощущиеся на ветру паруса над ней горят в белом мареве средиземноморского солнца. Там, где были свалены в кучу вещи, награбленные на английском линейном корабле, негры остановились и опустили ее на шершавую палубу.
   Каролина находилась в каком-то оцепенении. Вокруг нее полукругом толпились мужчины в красных рубахах, черных штанах и черных, обмотанных вокруг головы платках. Это были парни со всего света, а с нижней палубы подходили все новые и новые, стена вокруг нее смыкалась плотным кольцом. На лицах мужчин читалось все, что ее ожидало. Она была добычей, и больше ничем. Беспомощно оглянувшись, она увидела далеко в море английское судно, на всех парах уходившее прочь. Неожиданно шум смолк. Толпа почтительно расступилась. К ней подошел корсар, рослый, загорелый, с перевязанным глазом. Вытащил из-за пояса нож. Негры схватили Каролину и рывком повернули ее. Она почувствовала, что ее путы разрезаны, и услышала, как упала на пол веревка.
   По его знаку негры отпустили ее. Она была свободна, свободна, как пойманный зверь. Она чувствовала себя униженной, оскорбленной; взгляд, которым корсар рассматривал ее, как вещь, как свою добычу, разъярил ее. Она молниеносно нагнулась, схватила веревку и замахнулась на похитителя. Два черных кулака оттянули ее руку назад. Полунасмешливая полудовольная улыбка на лице корсара стала еще шире.
   – Похоже, мы поймали пантеру! – Команда разразилась гомерическим хохотом. Корсар вытащил из-за голенища сапога плетку и принялся артистично поигрывать ею. – Отпусти ее!
   Негр повиновался.
   Каролина швырнула веревку корсару под ноги. Она сунула руки в карманы своего белого пальто. Ее правая рука нащупала пистолет, который на прощание дал ей с собой Симон. Она знала, что это совершенно бессмысленно; даже если она его убьет, это не вернуло бы ей свободу. Но Каролина ничего не могла с собой поделать. Она вытащила оружие и прицелилась. Корсар рванул вверх ее руку, и выстрел прогремел в воздухе. Его кулак так сжал ее кисть, что она вскрикнула от боли. Пистолет упал на пол, он отшвырнул его ногой.
   – У тебя еще много таких игрушек? – Он сорвал с нее пальто, жакет от костюма.
   Когда она осталась лишь в узкой юбке и желтой шелковой блузке, он обыскал ее. Его лицо было теперь очень близко. От него исходил легкий запах сандалового дерева. Его руки уверенно и опытно ощупывали ее тело. Она ненавидела его, в то же время ей стало страшно, потому что эти руки ее возбуждали.
   – Нет! Нет! – Как безумная, она попыталась вырваться, отбивалась неистово, вслепую нанося удары.
   Он ударил ее по лицу, потом еще раз. Она на миг окаменела, дико уставилась на него и плюнула на пол перед ним. Повисла зловещая тишина. Мужчины затаили дыхание. Корсар вертел в руке плетку. Потом резко отвернулся и бросил команде:
   – Посмотрите-ка на нее! Кто решится укротить маленькую бестию?
   Разразился буквально шквал мужских криков. Все орали одновременно. Корсар поднял руку.
   – Жребий решит.
   Команда явно была знакома с игрой. Откуда-то притащили мешок, каждый подходил и клал в него какой-нибудь предмет. Корсар стоял рядом, лицо его было непроницаемо. После того как последний матрос отдал свой жребий, корсар стащил со среднего пальца широкий золотой перстень со скарабеем и бросил его в мешок.
   – Теперь ты можешь сама выбрать себе господина. Давай, выбирай! – Он показал на мешок у ее ног.
   Каролина откинула назад голову и так ударила по мешку ногой, что он опрокинулся.
   Улыбка, игравшая на губах у корсара, застыла. Он взмахнул плеткой и со всей силы хлестнул Каролину по плечу. Безумная боль пронзила ее от шеи до лопатки. Она зажала рукой рот, чтобы задушить крик. Негр слева от нее издал глухой звук, словно это его ударили.
   – Сделай это! – прошептал он. – Сделай, он может быть жестоким.
   Каролина почувствовала, как теплая струйка побежала по ее спине. Она нагнулась над мешком, не глядя сунула руку и взяла первый попавшийся предмет. Матросы громко захохотали, когда увидели в ее руке поварешку.
   Вперед вытолкнули упиравшегося худого человечка. Его испуганное лицо под жидким белобрысым венчиком волос залилось алой краской. Он смущенно вытирал руки о белый фартук, болтавшийся на нем.
   – Лучшую добычу из-под носа уводит! – крикнул кто-то.
   Мужчины загоготали. Кок смущенно остановился перед Каролиной. Его грустные глаза, казалось, обещали, что ничего плохого с ней не случится.
   Корсар заговорил с коком:
   – Бери ее с собой! Может, теперь у нас будет жратва получше! Следи за ней. Никто ее не трогает. Поняли? А теперь по местам! Поднимайте паруса!
   Каролина лежала на деревянных нарах в маленьком закутке возле камбуза. Теплой водой кок отмачивал клочья шелковой блузки и белой батистовой рубашки из уже подсохшей раны, глубоким шрамом пересекавшей левую лопатку. При каждом прикосновении Каролина вздрагивала.
   – Сейчас закончу. Эти штуки надо вынуть, иначе рана будет гноиться.
   Дверь распахнулась, вошел мужчина и бросил на пол ворох одежды. Увидев лежащую с обнаженной спиной Каролину, он подошел ближе и вынул серебряный медальон из-под рубахи.
   – Эх, не могла вытащить его из мешка! Это талисман. Я бы тебе его подарил.
   – Оставь ее в покое! – набросился на него кок. – Ты же видишь, ей больно.
   – Это из нее нужно выбить, дуралей! Но ты в этом ничего не понимаешь, – он поднялся и вышел из закутка.
   – Думает, может всех мучить как своих рулевых, – пробормотал кок. Потом сказал: – Сейчас еще раз будет больно, зато рана быстро заживет, и шрама не останется.
   Каролина слабо кивнула. Тыльной стороной руки она зажала рот. Было такое ощущение, что в рану заливают жидкий огонь. Слезы выступили у нее на глазах. Постепенно жжение стало слабее. Кок неуклюже погладил ее по голове.
   – Сейчас все закончится, – он бездумно произнес это на своем родном языке.
   Каролина приподняла голову.
   – Вы немец? – спросила она с той австрийской интонацией, которую усвоила от матери.
   На лице мужчины отразилось недоверчивое удивление.
   – Да, но здесь меня все называют Слим. А вы?
   – Я француженка. Моя мать была австрийкой, из Вены.
   – Вена, – тихо протянул он. – Я там музицировал при императорском дворе. Сегодня я мог бы быть концертмейстером. Но я хотел увидеть мир. – Каролина затронула самую больную струну. – Никто здесь не знает, кем я был раньше. Они только знают, что я плохой кок. Измываются надо мной. Но это можно вытерпеть. Многое можно вытерпеть.
   Молча внимала ему Каролина. Она всегда считала, что человек сам отвечает за свою судьбу. От его мужества, его слабостей зависит, как сложится его жизнь. Но, оказывается, существует еще что-то, чему человек не в силах противостоять, что сильнее его. С какими надеждами она села во Фрежюсе на английский корабль! Наконец-то она чувствовала себя в надежном месте, думала, что избежала всех опасностей. И вот…
   Словно его волновали те же мысли, Слим произнес:
   – Как странно, что вы вытащили именно мой жребий, – он разорвал на узкие полоски холщовый платок, обмакнул одну в оливковое масло и осторожно положил ее на рану. – Теперь вам надо сесть, иначе я не смогу закрепить повязку. – Когда Каролина выпрямилась, он покраснел от ее наготы больше, чем она сама. Молча наложил Повязку, потом достал из узкого шкафчика белую рубаху. – Ваши чемоданы тоже попали на наш корабль?
   – Я не знаю.
   – Я пойду погляжу. Попытайтесь лежать только на правом боку, чтобы рана не начала снова кровоточить. – Он накрыл ее одеялом. – Спите.
   Каролина кивнула. Она была слишком измучена, чтобы поблагодарить его. Боль постепенно утихала. Она закрыла глаза и забылась беспокойным сном.
   Когда она проснулась, свеча на столе погасла. Каролина выпрямилась и прислушалась. На корабле царила тишина. Вдалеке ей почудились крики, отрывистые команды. И что-то еще: тихое поскрипывание. Может, они вошли в гавань? Она вскочила, заправила рубаху в юбку.
   На кухне кок с раскрасневшимися от жара щеками возился у огромной печи. В котлах кипело и булькало. Аромат изысканных кушаний разносился по камбузу. На торговом судне они захватили готовый обед вместе с дорогой посудой и серебримыми приборами. Блюда для капитана варились в четырех больших кастрюлях.
   Каролина присела на корточках возле плиты и им и или из жестяной миски крепкого горячего грога, который сварил ей Слим. На кухне было очень жарко, и все же ее знобило. Казалось, что душа ее оледенела и никогда больше не оттает, что она никогда не избавится от этой удушающей дурноты, никогда не сможет смеяться.
   И дверях появилась громадная фигура негра Бату, того самого, что пожалел ее на палубе. Он медленно приблизился, потянул носом над кастрюлями и с наслаждением прищелкнул языком. Потом ласково тронул Каролину за плечо:
   – Надо капитану еду принести.
   Каролина вопросительно взглянула на кока. Тот кивнул.
   – Раз он говорит.
   – Могу я хотя бы помыться и причесаться?
   Кок ухмыльнулся.
   – Смотрите-ка! Вы опять оживаете. – Он наполнил медный чайник теплой водой и пошел вперед в кладовку.
   Там была вмонтирована в стену медная раковина в форме ракушки, над ней висело зеркало.
   Каролина вымыла лицо и руки, расчесала волосы. Она удивилась, разглядывая себя в зеркале.
   Все мучения этого дня не оставили следа на ее лице.
   Когда она вернулась на кухню, кушанья для капитана уже стояли на двухэтажном подносе из отполированной до глянца латуни. Она взяла в руки поднос, Бату пошел вперед. Перед тяжелой, обитой серебром дверью в капитанскую каюту негр остановился. Ободряюще улыбнулся Каролине и нажал на ручку двери.
   Она вошла в слабо освещенное низкое помещение. С тихим фырканьем вскочила черная пантера и мягкими, бесшумными шагами подошла к ним. Бату схватил животное за голову и что-то шепнул на незнакомом языке. Пантера вытянулась у ног Каролины.
   – Не трогать, – сказал негр Каролине. – Ждать.
   Он оставил ее одну. У своих ног Каролина чувствовала теплое дышащее тело пантеры. Черная голова лежала между передними лапами, горящие глаза неотрывно следили за ней. Пол каюты был устлан тигровыми шкурами, в искусственных стеклянных глазах которых отражался свет свечей.
   Она совсем иначе представляла себе каюту корсара – пестрой, безвкусной, забитой сверкающими трофеями. Однако в этом помещении все излучало покой: матово мерцающая обшивка из красного дерева на потолке и стенах, большие морские карты и навигационные инструменты на столе посередине каюты, узкие, обтянутые темно-зеленой кожей сиденья.
   Только теперь она заметила в деревянной обшивке дверь, которая, очевидно, вела во вторую комнату. Мягкий низкий мужской голос напевал мелодию. Когда наконец открылась дверь, перед изумленной Каролиной предстал мужчина в черном бархатном жакете. В руке он держал трехсвечовый шандал, свет от которого падал на лицо.
   Она едва узнала его. Без уродующей повязки и красного платка на голове корсар выглядел совершенно иначе. Правильный овал лица, высокий лоб, темные миндалевидные глаза, черные прямые волосы, бронзовая кожа – его можно было бы принять за аристократа. Лишь золотое кольцо в левом ухе придавало ему что-то варварское.
   Он улыбнулся, видя ее удивление.
   – Так я тебе больше нравлюсь? – Его белые зубы блеснули. – Ax, ты имеешь в виду повязку? Ну, я вовсе не стремлюсь к тому, чтобы каждый меня сразу узнавал, – он сел за стол.
   Самка пантеры поднялась, ласково потерлась об его ноги и улеглась рядом.
   У них одинаковые движения, у хищника и у хозяина, подумалось Каролине.
   От корсара не укрылся ее взгляд. Он почесал животное.
   – Она не всегда была такой ручной, – сказал он с усмешкой. – Поначалу она тоже фыркала и царапалась, – он откинулся назад. – Ну что, еда должна остыть? – Каролина поставила поднос на стол.
   – Не желаете же вы, чтобы я вас еще и обслуживала…
   – Почему бы и нет? У каждого на корабле есть свои обязанности, – он смерил ее задумчивым взглядом. – Куда ты, собственно, ехала? – Каролина уже собиралась ответить, но осеклась.
   Сердце скакнуло у нее в груди. Корабль из Фрежюса причалит к Эльбе. Английский профессор посетит Наполеона. Сообщит о разграблении корабля. Будет упомянуто ее имя… Она подняла голову.
   – Вы сделали ошибку, когда взяли меня с собой силой. Вы могли бы взять всех, только не меня! Теперь вы навязали себе на шею черта!
   – Черта? Ты думаешь, я его боюсь? Когда знаешь людей, черта уже не боишься. – Он замолк, потом пододвинул поднос, положил себе еды в тарелку, налил вина и начал сосредоточенно есть.
   Она наблюдала за его коричневыми нервными руками, в их движениях также была какая-то хищная гибкость. Казалось, он забыл о ее существовании, и она повернулась чтобы уйти. Когда она была уже у двери, он сказал:
   – Сегодня вечером мы сойдем на берег. Это дыра, крошечный остров. Я там господин. Тебя выдаст любой, я говорю это на тот случай, если в твоей головке родится мысль о побеге…