Страница:
– Сейчас приду, – ответил Донован. – А ты, – обратился он к Кейт, – начинай закладку. Люди Булла должны были просверлить дырку в колонне у лифта. Я буду через несколько минут.
В правой руке она держала заряды и взрыватели, поэтому шутливо отдала ему честь левой.
– Слушаюсь, сэр.
Насвистывая, Кейт поднялась на нужный этаж. Сегодня она устроила свой собственный маленький взрыв, повидала старую подругу, познакомилась с самым сексуальным мужчиной планеты, а теперь ей доверили установить следующий пробный заряд.
С улыбкой она помолилась в душе, чтобы ей никогда не пришлось объяснять публично, почему работа в «Фениксе» вызывает у нее такой восторг. Получать удовольствие от разрушения – это немного стыдно.
На этаже царил покой, и лучи послеполуденного солнца, проникая сквозь зеркальные окна, подчеркивали облачка пыли в воздухе. Она быстро обнаружила просверленную колонну, которая находилась у лифтовой шахты. Желтая пластиковая лента безопасности была натянута по границе шахты. Кейт заглянула в колодец глубиной в десять этажей. Приглушенный стук генератора донесся до нее из подвала.
Отойдя от края шахты, Кейт аккуратно подготовила заряд. Проделай отверстие в первой шашке медным пробойником, повторяла она про себя, и вставь взрыватель. Выпрями провода и наполовину обмотай их вокруг динамита, потом вставь в просверленное отверстие. Внезапно все пошло наперекосяк. Вместо того чтобы остановиться, провода все продолжали ускользать в дыру. Кейт едва успела понять: что-то не так. Ругнувшись, она ухватилась за самый кончик проволоки. Очевидно, колонна была просверлена насквозь.
Ничего не упускай! Она понадеялась, что отверстие нужной глубины, и ошиблась. Донован не допустил бы подобной ошибки.
Кейт потянула за провода, но они не шевельнулись. Заряд наверняка повис с задней стороны колонны, как раз над шахтой. Потянув слишком сильно, она могла оборвать провода, и тогда динамитная шашка свалилась бы прямо в колодец лифта.
Кейт снова выругалась, начиная понимать, почему взрывники славятся умением выражаться. Возможно, заряд и был достаточно устойчив, чтобы пролететь десять этажей и не взорваться, но она не стала бы ручаться и ставить на кон чью-то жизнь.
Даже если опасности не было, она попала в дурацкое положение. Все на объекте будут знать, что Кейт Корси нельзя доверять. Она должна была достать динамит и выполнить свою работу до того, как вернется Донован.
Прежде всего необходимо было закрепить провода, чтобы она смогла их выпустить. Кейт втиснула острие пробойника в небольшую трещину, проходившую от края просверленного отверстия, обмотала провода вокруг стержня импровизированного якоря.
Потом Кейт осторожно заглянула в шахту лифта. Динамит свисал из дырки, ненадежно удерживаемый только тонкими проводками. Ей надо было добраться до противоположной стороны колонны, чтобы без проблем забрать заряд.
Хотя Кейт никогда особенно не боялась высоты, ощущение зияющей пропасти под ногами не покидало ее, пока она старалась как следует ухватиться за колонну левой рукой. Вот если бы опора оказалась квадратной, а не цилиндрической, подумала Кейт, становясь на край колодца и продолжая тянуться к заряду правой рукой, это было бы легко.
Но пол, казавшийся крепким, вдруг стал осыпаться под ее весом, и левая нога провалилась.
– Что?..
Кейт закричала. Ее тело устремилось в шахту, порвав тонкую ленту безопасности. Рука на колонне разжалась, и какое-то ужасное мгновение она падала. Судорожно шаря рукой, она смогла ухватиться за угол квадратного основания колонны.
До того как Кейт успела опять закричать, ее по инерции развернуло и ударило головой о бетон, а левую руку и ногу дернуло так, что они чуть не выскочили из суставов. Ошеломленная, Кейт не сразу поняла, что бетон раскрошился и образовалась предательская трещина. Парадоксально, но это ее и спасло – нога, оказавшись в ловушке, остановила смертельное падение.
Застряв по колено в дыре, нога согнулась под неудобным углом и поддерживала вес всего тела. Уцепившись рукой, Кейт лишь немного помогала себе. Удивительно, но каска осталась на месте, предохранив ее голову от серьезных повреждений. И хотя ее положение было весьма ненадежным – Кейт висела вниз головой, – но по крайней мере не лежала внизу, разбившись.
Она заставила себя глубоко вздохнуть и подумать. Может, позвать на помощь? Нет, ее никто не расслышал бы из-за рева генератора на нижнем этаже. Кто-то мог посмотреть вверх и увидеть, как она висит, но это было маловероятно. Нельзя было рассчитывать и на Донована – он мог задержаться внизу как на несколько минут, так и на несколько часов.
Настолько ли крепко застряла ее нога, что она останется на месте, если разожмется рука и ей придется висеть, словно летучей мыши, спросила она себя. Нет. Нога и колено были напряжены ужасно. Скоро они онемеют, и она камнем полетит вниз. Конечно, одной рукой не удержаться.
Оставалось надеяться, что ей хватит силы и чувства равновесия, чтобы подтянуться и взобраться назад. Может, удастся ухватиться за колонну правой рукой.
Кейт провела ладонью по неровной поверхности. Ага, вот небольшое углубление на уровне плеча.
Опершись о выбоину основанием ладони, она осторожно перенесла часть веса на руку. Казалось, так можно удержаться, и Кейт начала выпрямляться, в то же время ведя левой рукой по полу в поисках новой опоры. Черт побери, надо было заниматься гимнастикой в детстве, а не софтболом и хоккеем на траве, – но кто же знал, что потребуются акробатические навыки.
С огромным трудом она подняла туловище так, что правая рука выпрямилась, но так и не нашла, за что ухватиться левой. Всем телом Кейт дрожала от напряжения, удерживаясь в этом положении. С растущим страхом она подумала, что может на самом деле погибнуть.
– Кейт! – Голос Донована эхом отразился от стеклянных стен.
Через мгновение он стоял на коленях рядом с ней. Обхватив левой рукой колонну, правой он обнял Кейт за талию и рванул вверх. Женщина пролетела по воздуху и упала на него, нога ее освободилась из пролома, а каска свалилась. Оба откатились от шахты лифта, и Донован оказался почти лежащим на Кейт.
Кейт была на грани истерики, и нахлынувшее было чувство облегчения сменила паника из-за того, что она ощущала вес его тела, касавшегося ее.
– Боже, Кейт! Как ты могла сделать такую глупость?
Шок пробудил в ее душе прежний, более глубинный ужас. Кейт оттолкнула Донована и схватила неровный кусок бетона.
– Не прикасайся ко мне!
Донован рывком сел, а она подняла это первое попавшееся под руку оружие, готовая нанести удар, если он попытается приблизиться к ней.
– Собираешься разнести мне череп, Кейт?
Она уронила обломок и обхватила себя руками, почувствовав дурноту.
– О Господи, прости, Патрик. Ты спас мне жизнь, а я обращаюсь с тобой, как с бандитом. Я… Прости.
Кейт раскачивалась из стороны в сторону. Вот почему она уехала на другой конец страны от своего бывшего мужа – подальше от этой боли, этого страха, этой испепеляющей ярости, – они никуда не делись, только были приглушены временем и ее страстным желанием все забыть. Оказалось, что нужна всего секунда, чтобы старый шрам превратился в кровоточащую рану.
Самую большую рану она тогда получила случайно. Донован разозлился из-за чего-то, она даже не помнила, из-за чего. Опять приревновал к кому-то. Она собиралась печь персиковый пирог, когда муж в ярости ворвался на кухню. Он схватил ее за запястья и притянул к себе со зверским выражением лица. Кейт закричала.
Стараясь взять себя в руки, он резко отпустил жену и повернулся, чтобы стукнуть кулаком по холодильнику. Не удержавшись на ногах, Кейт упала и ударилась головой о край стойки. На мгновение она отключилась, а когда пришла в себя, то из раны на голове хлестала кровь, а Донован как безумный пытался ее остановить.
На этот раз они все-таки оказались в кабинете экстренной помощи. Молодая женщина-врач отослала Донована прочь, потом промыла и зашила рану на голове Кейт. И тихо спросила, что случилось, добавив, что Кейт может сказать правду: ее мужа нет рядом. Шокированная тем, что врач приняла ее за избитую жену, Кейт поклялась, что оступилась и ударилась о кухонную стойку. Это, в конце концов, было почти так. Донован разозлился, но не собирался ей вредить.
Врач поджала губы и больше не касалась этой темы.
Позже Кейт осознала, что после этого случая стала бояться Донована намного больше, ведь ее муж показал: он может серьезно поранить ее, и не намереваясь этого делать. В то время, однако, самым большим ее желанием было притвориться, будто ничего не произошло.
Врач хотела оставить ее хотя бы на сутки, чтобы провести обследование, но Кейт отчаянно желала вернуться к обычному порядку вещей. Донован отвез ее домой и уложил в кровать. Болеутоляющее немного затуманило ее сознание, и, стараясь показать, что не обвиняет его в произошедшем, Кейт соблазнила мужа. Это было легко – он так же, как она, хотел восполнить урон, нанесенный их взаимоотношениям. Он любил ее нежно и заботливо, а потом всю ночь держал в объятиях.
…Кейт вернулась к настоящему и обнаружила, что, не отдавая себе отчета, проводит пальцами по шраму, скрытому волосами. Она попыталась взять себя в руки.
– Прости мне, пожалуйста, мое временное помешательство. Это побочный эффект того, что я чуть не погибла.
– Кейт, перестань. Вполне нормально испугаться, когда попадешь в смертельно опасные обстоятельства, но нет ничего нормального в том, что ты реагируешь, как зверек, которого загнали в угол.
– Не хочу об этом говорить. – Она подняла свою каску. – Пора возвращаться к работе.
– Нет, черт побери. Ты слишком долго отказывалась поговорить. После того как ты покинула Балтимор, ты когда-нибудь обращалась к врачу? Или за советом к психологу?
– Что бы мне сказал врач? Что я женщина, с которой плохо обращался ее муж и которая слишком долго все отрицала и занималась рассуждениями? Это я и сама знаю.
Но Донован не сдавался:
– Хороший психолог мог бы помочь тебе справиться с тем, что произошло, и сейчас это не беспокоило бы тебя так сильно.
– И позволило бы тебе снять с себя вину? Я не обращалась за советом к специалисту, но очень много читала. И вот что я узнала: мужчины, склонные к насилию, вовсе не теряют над собой контроль, как они утверждают. Они прекрасно знают, кого можно ударить. Ни своего босса, ни друзей – это доставило бы им лишние неприятности. А вот жену и детей – это да. Они же являются их собственностью. Так что вполне можно колотить их чем попало!
– Нет, со мной так никогда не было, и даже в худшие моменты я так не считал, – спокойно возразил он. – Я бы отдал все, чтобы изменить прошлое, но это невозможно. Самое лучшее, что я могу сделать, – попытаться исправить ситуацию. Так мы смогли бы выбраться из эмоционального тупика.
Кейт беспокойно крутила в руках каску. На одной стороне ее была царапина – там, где она ударилась головой о бетонную опору.
– А мне нравится мой эмоциональный тупик.
– Неужели? А мне кажется, ты не можешь простить саму себя за то, что попала в такое гадкое положение, или за то, что так долго в нем находишься, – сказал он. – Тебе всегда все легко давалось, может быть, даже слишком легко. Ты была привлекательна, умна, очаровательна, обожаема всеми, кто тебя знал. И при этом не была избалованной. Мне всегда очень нравилось, как ты мила со всеми, от нищих до аристократов.
– В чем же я ошиблась?
– Тебе никогда не приходилось сталкиваться с трудностями. До знакомства со мной трудностей не существовало. Поэтому, когда в нашей жизни возникли первые проблемы, ты долго закрывала на все глаза. Потом, во время… – тут его голос впервые дрогнул, – последнего эпизода, что-то сломалось, и ты сбежала так быстро, как только смогла. Это правильно, что ты уехала. Все неудержимо катилось в бездну. Мне страшно в этом признаваться, но пока ты мирилась со мной, у меня не было потребности меняться.
– А теперь ты изменился?
– Надеюсь. – Его глаза потемнели. – Одному Богу известно, как я старался.
– Ты когда-нибудь поднимал руку на других женщин?
– Нет.
Ее голос почти срывался.
– Значит, мне одной так повезло? Я что, была стервознее всех твоих подружек?
– Вовсе нет. – Он отвел взгляд. – Я… я злился на тебя потому, что очень любил, Кейт. И я прекрасно понимаю, как это мерзко, недостойно.
– Парень из Восточного Балтимора, за которого я вышла, никогда бы не сказал такого. Ты действительно обращался к психологу?
– После того как ты уехала, я не мог скрыть от самого себя, что стал последним подлецом. Оставалось или застрелиться, или перемениться. Вот я и записался на занятия в группу мужчин, склонных к насилию в семье. Эти занятия были организованы защитниками пострадавших жен. Самое трудное было признаться самому себе, насколько я похож на остальных мужей в группе. – Он отвернулся. – Я, в конце концов, любил тебя и никогда не хотел причинить тебе зла. Потом оказалось, что большинство моих новых знакомых тоже любили своих жен. Очевидно, одной любви недостаточно.
Кейт тоже поняла это, и такое открытие стало самым печальным в ее жизни.
– Я узнал о себе много неприятного, – продолжал Донован. – Например, что я слишком импульсивен и плохо владею собой. Что в тех случаях, когда я бил по стене, хоть и не прикасался к тебе, мое поведение все равно отличалось эмоциональной жестокостью. Что в беспричинной ревности нет ничего романтического. Я ходил на занятия до тех пор, пока не разобрался как следует, в чем был не прав.
– Так что теперь ты другой человек.
– Не знаю. Если честно, я избегал таких отношений, которые позволили бы мне испытать себя.
– Ты, кажется, все для себя выяснил. Так скажи мне, на чем я споткнулась.
– Похоже, что ты запихнула все проблемы под ковер, когда убегала, – проговорил он. – Неудивительно, если учесть, через что тебе пришлось пройти по моей вине. Но это не выход. Сейчас край ковра завернулся, и ты видишь, что боль и гнев еще живы и чувствуют себя прекрасно.
Может, в том, что он говорил, была правда. Кейт всегда гордилась тем, что умеет контролировать себя, сдерживать злость. Было трудно признаться себе, как легко гнев способен изуродовать ее жизнь. Он вспыхнул со страшной силой, как пожар, и даже сейчас кипел у нее в душе.
Она провела пальцем по царапине на каске.
– Ну и что вы предлагаете, мистер Всезнайка?
– Прости себя за то, что была так молода, Кейт. Если бы ты была старше и мудрее, ты бы раньше разобралась во всем. Но тебе едва исполнилось девятнадцать, когда мы поженились, и ты не замечала мои недостатки за огромной любовью. Это было на самом деле, и я никогда не отрекусь от этого.
У нее защипало в глазах. Да, любовь была огромной. Но, как сказал Патрик, этого оказалось недостаточно.
– Ты раньше очень хорошо умела выражать свои чувства, – продолжал он. – Помнишь? Прошу тебя, и теперь, если разозлишься на меня, лучше кричи, ругайся, вместо того чтобы демонстрировать воспитанность. Ты же наполовину итальянка – ты должна уметь ругаться.
У Кейт бывали взрывы – проявление итальянского темперамента, и тогда она была способна на нечто гораздо худшее, чем крики. Вот почему она так старалась всегда держать себя в руках.
– Странный разговор мы ведем, сидя на полу в здании, предназначенном под снос.
– Этот разговор звучал бы странно в любом месте и в любое время.
– Может, он преждевременный.
Кейт поднялась на ноги и чуть не упала: боль пронзила ее колено. Мышцы реагировали на сильный рывок, который перенесли до этого.
– У тебя из ноги течет кровь.
– Наверное, порезалась о какой-нибудь прут. Когда я закладывала заряд, он провалился сквозь колонну и выпал с другой стороны. Я попыталась достать его, ступила в трещину и потеряла равновесие.
– У Кармен в офисе есть аптечка. И если тебе давно вводили противостолбнячную сыворотку, то сейчас надо срочно сделать укол. Это приказ.
Донован подошел к шахте лифта. Проверив прочность пола и аккуратно обойдя то место, где провалилась Кейт, он потянулся и резким рывком достал динамитную шашку, оборвав провода там, где закрепила их Кейт. Он имел то преимущество, что был выше. Донован снова повернулся к ней, небрежно держа динамит.
– Это не взорвалось бы, даже если бы упало в колодец.
– Я так и думала, но не хотела проверять.
– Тебя не обвинишь в недостатке осторожности. – Он засунул шашку в нагрудный карман. – Надо будет высверлить другое отверстие. Поскольку это сквозное, распределение взрывной волны может быть нетипичным для пробного взрыва.
– Спасибо, что ты не превратил этот случай в повод прочитать лекцию об опасности взрывного дела. Смех заискрился в его глазах.
– Не сказать «Я же тебе говорил» действительно было очень трудно. Теперь понимаешь, почему Сэм не хотел, чтобы ты работала в таких условиях?
Кейт представила себе, каково было бы, если бы ее ребенок подвергся опасности упасть в шахту лифта.
– Я абсолютно согласна – взрывное дело опасно. И я, конечно, получила урок, который никогда не забуду. Но если ты надеешься, что я решила, будто эта работа не для меня, ошибаешься.
– Это меня не удивляет.
Потому что он хорошо ее знал, даже слишком хорошо, учитывая, сколько лет они не виделись.
А она знала его не так хорошо, как думала.
Глава 19
В правой руке она держала заряды и взрыватели, поэтому шутливо отдала ему честь левой.
– Слушаюсь, сэр.
Насвистывая, Кейт поднялась на нужный этаж. Сегодня она устроила свой собственный маленький взрыв, повидала старую подругу, познакомилась с самым сексуальным мужчиной планеты, а теперь ей доверили установить следующий пробный заряд.
С улыбкой она помолилась в душе, чтобы ей никогда не пришлось объяснять публично, почему работа в «Фениксе» вызывает у нее такой восторг. Получать удовольствие от разрушения – это немного стыдно.
На этаже царил покой, и лучи послеполуденного солнца, проникая сквозь зеркальные окна, подчеркивали облачка пыли в воздухе. Она быстро обнаружила просверленную колонну, которая находилась у лифтовой шахты. Желтая пластиковая лента безопасности была натянута по границе шахты. Кейт заглянула в колодец глубиной в десять этажей. Приглушенный стук генератора донесся до нее из подвала.
Отойдя от края шахты, Кейт аккуратно подготовила заряд. Проделай отверстие в первой шашке медным пробойником, повторяла она про себя, и вставь взрыватель. Выпрями провода и наполовину обмотай их вокруг динамита, потом вставь в просверленное отверстие. Внезапно все пошло наперекосяк. Вместо того чтобы остановиться, провода все продолжали ускользать в дыру. Кейт едва успела понять: что-то не так. Ругнувшись, она ухватилась за самый кончик проволоки. Очевидно, колонна была просверлена насквозь.
Ничего не упускай! Она понадеялась, что отверстие нужной глубины, и ошиблась. Донован не допустил бы подобной ошибки.
Кейт потянула за провода, но они не шевельнулись. Заряд наверняка повис с задней стороны колонны, как раз над шахтой. Потянув слишком сильно, она могла оборвать провода, и тогда динамитная шашка свалилась бы прямо в колодец лифта.
Кейт снова выругалась, начиная понимать, почему взрывники славятся умением выражаться. Возможно, заряд и был достаточно устойчив, чтобы пролететь десять этажей и не взорваться, но она не стала бы ручаться и ставить на кон чью-то жизнь.
Даже если опасности не было, она попала в дурацкое положение. Все на объекте будут знать, что Кейт Корси нельзя доверять. Она должна была достать динамит и выполнить свою работу до того, как вернется Донован.
Прежде всего необходимо было закрепить провода, чтобы она смогла их выпустить. Кейт втиснула острие пробойника в небольшую трещину, проходившую от края просверленного отверстия, обмотала провода вокруг стержня импровизированного якоря.
Потом Кейт осторожно заглянула в шахту лифта. Динамит свисал из дырки, ненадежно удерживаемый только тонкими проводками. Ей надо было добраться до противоположной стороны колонны, чтобы без проблем забрать заряд.
Хотя Кейт никогда особенно не боялась высоты, ощущение зияющей пропасти под ногами не покидало ее, пока она старалась как следует ухватиться за колонну левой рукой. Вот если бы опора оказалась квадратной, а не цилиндрической, подумала Кейт, становясь на край колодца и продолжая тянуться к заряду правой рукой, это было бы легко.
Но пол, казавшийся крепким, вдруг стал осыпаться под ее весом, и левая нога провалилась.
– Что?..
Кейт закричала. Ее тело устремилось в шахту, порвав тонкую ленту безопасности. Рука на колонне разжалась, и какое-то ужасное мгновение она падала. Судорожно шаря рукой, она смогла ухватиться за угол квадратного основания колонны.
До того как Кейт успела опять закричать, ее по инерции развернуло и ударило головой о бетон, а левую руку и ногу дернуло так, что они чуть не выскочили из суставов. Ошеломленная, Кейт не сразу поняла, что бетон раскрошился и образовалась предательская трещина. Парадоксально, но это ее и спасло – нога, оказавшись в ловушке, остановила смертельное падение.
Застряв по колено в дыре, нога согнулась под неудобным углом и поддерживала вес всего тела. Уцепившись рукой, Кейт лишь немного помогала себе. Удивительно, но каска осталась на месте, предохранив ее голову от серьезных повреждений. И хотя ее положение было весьма ненадежным – Кейт висела вниз головой, – но по крайней мере не лежала внизу, разбившись.
Она заставила себя глубоко вздохнуть и подумать. Может, позвать на помощь? Нет, ее никто не расслышал бы из-за рева генератора на нижнем этаже. Кто-то мог посмотреть вверх и увидеть, как она висит, но это было маловероятно. Нельзя было рассчитывать и на Донована – он мог задержаться внизу как на несколько минут, так и на несколько часов.
Настолько ли крепко застряла ее нога, что она останется на месте, если разожмется рука и ей придется висеть, словно летучей мыши, спросила она себя. Нет. Нога и колено были напряжены ужасно. Скоро они онемеют, и она камнем полетит вниз. Конечно, одной рукой не удержаться.
Оставалось надеяться, что ей хватит силы и чувства равновесия, чтобы подтянуться и взобраться назад. Может, удастся ухватиться за колонну правой рукой.
Кейт провела ладонью по неровной поверхности. Ага, вот небольшое углубление на уровне плеча.
Опершись о выбоину основанием ладони, она осторожно перенесла часть веса на руку. Казалось, так можно удержаться, и Кейт начала выпрямляться, в то же время ведя левой рукой по полу в поисках новой опоры. Черт побери, надо было заниматься гимнастикой в детстве, а не софтболом и хоккеем на траве, – но кто же знал, что потребуются акробатические навыки.
С огромным трудом она подняла туловище так, что правая рука выпрямилась, но так и не нашла, за что ухватиться левой. Всем телом Кейт дрожала от напряжения, удерживаясь в этом положении. С растущим страхом она подумала, что может на самом деле погибнуть.
– Кейт! – Голос Донована эхом отразился от стеклянных стен.
Через мгновение он стоял на коленях рядом с ней. Обхватив левой рукой колонну, правой он обнял Кейт за талию и рванул вверх. Женщина пролетела по воздуху и упала на него, нога ее освободилась из пролома, а каска свалилась. Оба откатились от шахты лифта, и Донован оказался почти лежащим на Кейт.
Кейт была на грани истерики, и нахлынувшее было чувство облегчения сменила паника из-за того, что она ощущала вес его тела, касавшегося ее.
– Боже, Кейт! Как ты могла сделать такую глупость?
Шок пробудил в ее душе прежний, более глубинный ужас. Кейт оттолкнула Донована и схватила неровный кусок бетона.
– Не прикасайся ко мне!
Донован рывком сел, а она подняла это первое попавшееся под руку оружие, готовая нанести удар, если он попытается приблизиться к ней.
– Собираешься разнести мне череп, Кейт?
Она уронила обломок и обхватила себя руками, почувствовав дурноту.
– О Господи, прости, Патрик. Ты спас мне жизнь, а я обращаюсь с тобой, как с бандитом. Я… Прости.
Кейт раскачивалась из стороны в сторону. Вот почему она уехала на другой конец страны от своего бывшего мужа – подальше от этой боли, этого страха, этой испепеляющей ярости, – они никуда не делись, только были приглушены временем и ее страстным желанием все забыть. Оказалось, что нужна всего секунда, чтобы старый шрам превратился в кровоточащую рану.
Самую большую рану она тогда получила случайно. Донован разозлился из-за чего-то, она даже не помнила, из-за чего. Опять приревновал к кому-то. Она собиралась печь персиковый пирог, когда муж в ярости ворвался на кухню. Он схватил ее за запястья и притянул к себе со зверским выражением лица. Кейт закричала.
Стараясь взять себя в руки, он резко отпустил жену и повернулся, чтобы стукнуть кулаком по холодильнику. Не удержавшись на ногах, Кейт упала и ударилась головой о край стойки. На мгновение она отключилась, а когда пришла в себя, то из раны на голове хлестала кровь, а Донован как безумный пытался ее остановить.
На этот раз они все-таки оказались в кабинете экстренной помощи. Молодая женщина-врач отослала Донована прочь, потом промыла и зашила рану на голове Кейт. И тихо спросила, что случилось, добавив, что Кейт может сказать правду: ее мужа нет рядом. Шокированная тем, что врач приняла ее за избитую жену, Кейт поклялась, что оступилась и ударилась о кухонную стойку. Это, в конце концов, было почти так. Донован разозлился, но не собирался ей вредить.
Врач поджала губы и больше не касалась этой темы.
Позже Кейт осознала, что после этого случая стала бояться Донована намного больше, ведь ее муж показал: он может серьезно поранить ее, и не намереваясь этого делать. В то время, однако, самым большим ее желанием было притвориться, будто ничего не произошло.
Врач хотела оставить ее хотя бы на сутки, чтобы провести обследование, но Кейт отчаянно желала вернуться к обычному порядку вещей. Донован отвез ее домой и уложил в кровать. Болеутоляющее немного затуманило ее сознание, и, стараясь показать, что не обвиняет его в произошедшем, Кейт соблазнила мужа. Это было легко – он так же, как она, хотел восполнить урон, нанесенный их взаимоотношениям. Он любил ее нежно и заботливо, а потом всю ночь держал в объятиях.
…Кейт вернулась к настоящему и обнаружила, что, не отдавая себе отчета, проводит пальцами по шраму, скрытому волосами. Она попыталась взять себя в руки.
– Прости мне, пожалуйста, мое временное помешательство. Это побочный эффект того, что я чуть не погибла.
– Кейт, перестань. Вполне нормально испугаться, когда попадешь в смертельно опасные обстоятельства, но нет ничего нормального в том, что ты реагируешь, как зверек, которого загнали в угол.
– Не хочу об этом говорить. – Она подняла свою каску. – Пора возвращаться к работе.
– Нет, черт побери. Ты слишком долго отказывалась поговорить. После того как ты покинула Балтимор, ты когда-нибудь обращалась к врачу? Или за советом к психологу?
– Что бы мне сказал врач? Что я женщина, с которой плохо обращался ее муж и которая слишком долго все отрицала и занималась рассуждениями? Это я и сама знаю.
Но Донован не сдавался:
– Хороший психолог мог бы помочь тебе справиться с тем, что произошло, и сейчас это не беспокоило бы тебя так сильно.
– И позволило бы тебе снять с себя вину? Я не обращалась за советом к специалисту, но очень много читала. И вот что я узнала: мужчины, склонные к насилию, вовсе не теряют над собой контроль, как они утверждают. Они прекрасно знают, кого можно ударить. Ни своего босса, ни друзей – это доставило бы им лишние неприятности. А вот жену и детей – это да. Они же являются их собственностью. Так что вполне можно колотить их чем попало!
– Нет, со мной так никогда не было, и даже в худшие моменты я так не считал, – спокойно возразил он. – Я бы отдал все, чтобы изменить прошлое, но это невозможно. Самое лучшее, что я могу сделать, – попытаться исправить ситуацию. Так мы смогли бы выбраться из эмоционального тупика.
Кейт беспокойно крутила в руках каску. На одной стороне ее была царапина – там, где она ударилась головой о бетонную опору.
– А мне нравится мой эмоциональный тупик.
– Неужели? А мне кажется, ты не можешь простить саму себя за то, что попала в такое гадкое положение, или за то, что так долго в нем находишься, – сказал он. – Тебе всегда все легко давалось, может быть, даже слишком легко. Ты была привлекательна, умна, очаровательна, обожаема всеми, кто тебя знал. И при этом не была избалованной. Мне всегда очень нравилось, как ты мила со всеми, от нищих до аристократов.
– В чем же я ошиблась?
– Тебе никогда не приходилось сталкиваться с трудностями. До знакомства со мной трудностей не существовало. Поэтому, когда в нашей жизни возникли первые проблемы, ты долго закрывала на все глаза. Потом, во время… – тут его голос впервые дрогнул, – последнего эпизода, что-то сломалось, и ты сбежала так быстро, как только смогла. Это правильно, что ты уехала. Все неудержимо катилось в бездну. Мне страшно в этом признаваться, но пока ты мирилась со мной, у меня не было потребности меняться.
– А теперь ты изменился?
– Надеюсь. – Его глаза потемнели. – Одному Богу известно, как я старался.
– Ты когда-нибудь поднимал руку на других женщин?
– Нет.
Ее голос почти срывался.
– Значит, мне одной так повезло? Я что, была стервознее всех твоих подружек?
– Вовсе нет. – Он отвел взгляд. – Я… я злился на тебя потому, что очень любил, Кейт. И я прекрасно понимаю, как это мерзко, недостойно.
– Парень из Восточного Балтимора, за которого я вышла, никогда бы не сказал такого. Ты действительно обращался к психологу?
– После того как ты уехала, я не мог скрыть от самого себя, что стал последним подлецом. Оставалось или застрелиться, или перемениться. Вот я и записался на занятия в группу мужчин, склонных к насилию в семье. Эти занятия были организованы защитниками пострадавших жен. Самое трудное было признаться самому себе, насколько я похож на остальных мужей в группе. – Он отвернулся. – Я, в конце концов, любил тебя и никогда не хотел причинить тебе зла. Потом оказалось, что большинство моих новых знакомых тоже любили своих жен. Очевидно, одной любви недостаточно.
Кейт тоже поняла это, и такое открытие стало самым печальным в ее жизни.
– Я узнал о себе много неприятного, – продолжал Донован. – Например, что я слишком импульсивен и плохо владею собой. Что в тех случаях, когда я бил по стене, хоть и не прикасался к тебе, мое поведение все равно отличалось эмоциональной жестокостью. Что в беспричинной ревности нет ничего романтического. Я ходил на занятия до тех пор, пока не разобрался как следует, в чем был не прав.
– Так что теперь ты другой человек.
– Не знаю. Если честно, я избегал таких отношений, которые позволили бы мне испытать себя.
– Ты, кажется, все для себя выяснил. Так скажи мне, на чем я споткнулась.
– Похоже, что ты запихнула все проблемы под ковер, когда убегала, – проговорил он. – Неудивительно, если учесть, через что тебе пришлось пройти по моей вине. Но это не выход. Сейчас край ковра завернулся, и ты видишь, что боль и гнев еще живы и чувствуют себя прекрасно.
Может, в том, что он говорил, была правда. Кейт всегда гордилась тем, что умеет контролировать себя, сдерживать злость. Было трудно признаться себе, как легко гнев способен изуродовать ее жизнь. Он вспыхнул со страшной силой, как пожар, и даже сейчас кипел у нее в душе.
Она провела пальцем по царапине на каске.
– Ну и что вы предлагаете, мистер Всезнайка?
– Прости себя за то, что была так молода, Кейт. Если бы ты была старше и мудрее, ты бы раньше разобралась во всем. Но тебе едва исполнилось девятнадцать, когда мы поженились, и ты не замечала мои недостатки за огромной любовью. Это было на самом деле, и я никогда не отрекусь от этого.
У нее защипало в глазах. Да, любовь была огромной. Но, как сказал Патрик, этого оказалось недостаточно.
– Ты раньше очень хорошо умела выражать свои чувства, – продолжал он. – Помнишь? Прошу тебя, и теперь, если разозлишься на меня, лучше кричи, ругайся, вместо того чтобы демонстрировать воспитанность. Ты же наполовину итальянка – ты должна уметь ругаться.
У Кейт бывали взрывы – проявление итальянского темперамента, и тогда она была способна на нечто гораздо худшее, чем крики. Вот почему она так старалась всегда держать себя в руках.
– Странный разговор мы ведем, сидя на полу в здании, предназначенном под снос.
– Этот разговор звучал бы странно в любом месте и в любое время.
– Может, он преждевременный.
Кейт поднялась на ноги и чуть не упала: боль пронзила ее колено. Мышцы реагировали на сильный рывок, который перенесли до этого.
– У тебя из ноги течет кровь.
– Наверное, порезалась о какой-нибудь прут. Когда я закладывала заряд, он провалился сквозь колонну и выпал с другой стороны. Я попыталась достать его, ступила в трещину и потеряла равновесие.
– У Кармен в офисе есть аптечка. И если тебе давно вводили противостолбнячную сыворотку, то сейчас надо срочно сделать укол. Это приказ.
Донован подошел к шахте лифта. Проверив прочность пола и аккуратно обойдя то место, где провалилась Кейт, он потянулся и резким рывком достал динамитную шашку, оборвав провода там, где закрепила их Кейт. Он имел то преимущество, что был выше. Донован снова повернулся к ней, небрежно держа динамит.
– Это не взорвалось бы, даже если бы упало в колодец.
– Я так и думала, но не хотела проверять.
– Тебя не обвинишь в недостатке осторожности. – Он засунул шашку в нагрудный карман. – Надо будет высверлить другое отверстие. Поскольку это сквозное, распределение взрывной волны может быть нетипичным для пробного взрыва.
– Спасибо, что ты не превратил этот случай в повод прочитать лекцию об опасности взрывного дела. Смех заискрился в его глазах.
– Не сказать «Я же тебе говорил» действительно было очень трудно. Теперь понимаешь, почему Сэм не хотел, чтобы ты работала в таких условиях?
Кейт представила себе, каково было бы, если бы ее ребенок подвергся опасности упасть в шахту лифта.
– Я абсолютно согласна – взрывное дело опасно. И я, конечно, получила урок, который никогда не забуду. Но если ты надеешься, что я решила, будто эта работа не для меня, ошибаешься.
– Это меня не удивляет.
Потому что он хорошо ее знал, даже слишком хорошо, учитывая, сколько лет они не виделись.
А она знала его не так хорошо, как думала.
Глава 19
На следующий день активность во «Дворце Невады» достигла высшего пика. Голливудские декораторы принялись наводить порядок на территории будущей съемочной площадки, чтобы создать иллюзию обычной жизни, а по периметру автостоянки были натянуты ленты безопасности, призванные удержать зевак.
Донован закончил план проведения взрывных работ, и пришло время подготавливать колонны к закладке зарядов. Он поставил Кейт во главе бригады, которая должна была оборачивать опоры геотекстильным материалом и обматывать цепями.
Местные рабочие, из которых состояла ее бригада в шесть человек, с удивлением смотрели на Кейт, когда она, представившись, объясняла, что им предстоит сделать. Пока они знакомились, заносчивый юнец по имени Луис с восхищением разглядывал ее волосы. Кейт заплела короткую косу, и та игриво торчала из-под каски. С невинным выражением лица парень по-испански сказал:
– Я, наверное, приглашу эту блондиночку на танцы, а потом покажу ей, для чего у мужчины его динамитная шашка.
Кейт, которая имела опыт работы с калифорнийскими строительными бригадами, парировала – тоже на испанском:
– Динамитная шашка? Скорее, подмокшая хлопушка, мальчик.
Луис покраснел до самых ушей, а остальные члены бригады разразились громовым хохотом. Один из мужчин постарше хлопнул юнца по спине:
– Никогда не шути с леди, если она твой босс, сынок.
После этого рабочие слушали Кейт с доброжелательным уважением и не доставляли ей никаких хлопот. Таскать рулоны заградительных цепей или искусственной ткани было тяжелым трудом, так же, как оборачивать колонны и скреплять все проволокой. После девяти часов работы с одним коротким перерывом на обед Кейт была готова упасть и заснуть. Она-то считала, что находится в хорошей форме, но сейчас целые группы мышц протестовали против таких нагрузок.
Вернувшись в «Гранд-Майя», она приняла душ и как раз входила в гостиную люкса, когда зазвонил телефон. Это были Лютер Хейерстон и Джим Фрейзер из «Феникса», которые только что прибыли из Мэриленда и поселились в отеле.
Все четверо провели вечер вместе. Поужинав в люксе Кейт и Донована, мужчины просмотрели план работ и принялись обсуждать проблемы, связанные с тем, что здание было выстроено с огромным дополнительным запасом прочности. Кейт молча слушала, стараясь запомнить каждое слово.
Когда планерка закончилась, Донован и Джим начали разбираться в каких-то технических тонкостях. Кейт получила возможность поговорить наедине с Лютером, который был самым первым работником Сэма. Мужчины познакомились в инженерных войсках, где и учились взрывному делу. Когда Сэм организовал свою компанию, он нанял Лютера – в то время белые и черные очень редко занимали равные посты.
Хотя на похоронах Лютер был одним из тех, кто нес покров, у Кейт не было возможности поговорить с ним. Волосы Хейерстона были совсем седыми, и от этого кожа казалась еще темнее, но улыбка осталась той же, какую она любила с тех пор, как помнила себя.
– Я рада, что ты занимаешься этим заказом, Лютер. Присмотришь за мной.
– Твой муж вполне с этим справится, Кейт.
– Бывший муж, если ты не возражаешь. Сэм заслуживает нескольких лет в чистилище за то, что написал такое завещание.
– Твой папочка был своевольным человеком, не отрицаю, но отнюдь не дураком, – сказал Лютер. – Тебе надо использовать это время, чтобы как следует подумать о своем браке.
– Для брака нужны двое. Ни один из нас не хочет возвращаться назад.
– Назад, может, и нет, а вот двигаться вперед вам вполне по силам. Я не забыл, как вы с Донованом были вместе. Между вами было что-то очень славное. Неужели это нельзя вернуть? Я проработал с ним уже двенадцать лет. Он вспыльчив, но он хороший человек, Кейт. Умный.
Честный. Ответственный. С чувством юмора. Тебе мог достаться и хуже. – Лютер улыбнулся. – В конце концов, ты не становишься моложе. Пора тебе снова выходить замуж. С Донованом ты по крайней мере знаешь его слабые места. Слишком похоже на правду.
– В мире полным-полно разведенных людей. Почему у вас всех сложилось такое мнение обо мне и Доноване?
– Потому что мы любим тебя, детка. Но я не буду настаивать, не то ты упрешься изо всех сил, в точности как твой папочка.
– Я уже уперлась.
– Тогда молчу. – Лютер прикрыл зевок рукой. – Пора спать. По восточному времени уже далеко за полночь.
Кейт была рада, что он ушел. Добрые советы ей уже порядком надоели.
Уход Лютера заставил Джима тоже попрощаться. Кейт и Донован остались наедине. Он поднял глаза от документов, разложенных на столе для совещаний, и увидел, что она складывает тарелки на сервировочный столик, оставленный официантом.
Если бы она не начала убирать, то он бы сам занялся этим. Оба были весьма аккуратны. В этом вопросе, как и во многих других, они всегда прекрасно уживались.
Послышался легкий звон стекла – это Кейт собрала пустые бокалы и выкатила тележку из номера. Возвращаясь в комнату, она сказала:
– Я посмотрела на стаканы и поняла, что ты не пил ничего, кроме безалкогольных напитков. Потом до меня дошло: с тех пор как я вернулась в Мэриленд, ты не прикоснулся к алкоголю, даже когда мы ели лазанью. Ты что, выздоравливающий алкоголик?
Господи! Он уложил документы в дипломат и защелкнул крышку.
– Нет. Но мог бы им стать. Поэтому я прекратил пить.
Она опустилась в кресло.
– Интересная мысль. Не хочешь уточнить?
Он с неохотой проговорил:
– После того как ты уехала, я понял, что каждый раз, когда я совершал что-то ужасное, я перед этим что-то пил. Может, только пиво или бокал вина, но что-нибудь всегда было.
– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь напивался. Ты пил столько же, сколько все остальные. Может, ты перевозбуждался немного на вечеринке или после игры в софтбол со своими дружками, но голова у тебя всегда оставалась ясной.
– То, что я не шатался, не мычал и не надевал на голову абажур, не означает, что на меня это никак не действовало. – Донован подчеркнуто аккуратно положил дипломат на столик. – Одна важная вещь, которую я усвоил на занятиях, то, что для некоторых людей даже небольшое количество алкоголя – повод, чтобы наброситься на того, кто их раздражает. Кажется, я тоже из таких… В большинстве случаев моя реакция на алкоголь была нормальной, но если я сердился или ревновал, то пары банок пива было достаточно, чтобы потерять контроль над собой.
– Может, иногда выпивка плохо на тебя действовала. Но это ведь не то же самое, что быть потенциальным алкоголиком?
– Не для всех.
Кейт, прищурившись, серьезно вглядывалась в лицо бывшего мужа.
– Ты не такой, как все?
– Черт побери, Кейт! – Он вскочил со стула и принялся вышагивать по комнате. – Я не желаю об этом говорить!
Она поморщилась.
– И этот человек только вчера утверждал, что я слишком долго отказывалась говорить!
– Взлетел на воздух от собственной петарды. – Донован остановился у окна, вглядываясь в ночь в пустыне. – Ты знаешь, что эта фраза принадлежит гренадеру, который подорвался на своей же бомбе?
– Знаю. Все, что связано со взрывами, всегда меня интересовало. Не пытайся переменить тему, Патрик. О чем ты хочешь умолчать?
Он сжал кулаки.
– Мне пришлось серьезно относиться к выпивке, потому что… потому что мой отец был буйным алкоголиком, а это часто передается по наследству.
Последовало долгое молчание, потом срывающимся голосом она повторила:
– Буйным алкоголиком. Как странно! Ты никогда об этом не говорил.
– Я не мог, Кейт. Просто… не мог.
– Ты сказал, что твои родители погибли в автокатастрофе. Отец до этого выпил?
– Уровень алкоголя в его крови вдвое превышал норму. Они с матерью погибли мгновенно. – Донован ухватился за подоконник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Моя младшая сестра жила еще почти неделю. Мэри Бет была совсем маленькой. Всего одиннадцать лет. Это была самая долгая неделя в моей жизни.
– Прости. Я не знала.
– Откуда ты могла знать? – Его голос звучал хрипло. – Я физически не мог говорить о катастрофе и попросил родственников не расстраивать тебя печальными подробностями.
Донован закончил план проведения взрывных работ, и пришло время подготавливать колонны к закладке зарядов. Он поставил Кейт во главе бригады, которая должна была оборачивать опоры геотекстильным материалом и обматывать цепями.
Местные рабочие, из которых состояла ее бригада в шесть человек, с удивлением смотрели на Кейт, когда она, представившись, объясняла, что им предстоит сделать. Пока они знакомились, заносчивый юнец по имени Луис с восхищением разглядывал ее волосы. Кейт заплела короткую косу, и та игриво торчала из-под каски. С невинным выражением лица парень по-испански сказал:
– Я, наверное, приглашу эту блондиночку на танцы, а потом покажу ей, для чего у мужчины его динамитная шашка.
Кейт, которая имела опыт работы с калифорнийскими строительными бригадами, парировала – тоже на испанском:
– Динамитная шашка? Скорее, подмокшая хлопушка, мальчик.
Луис покраснел до самых ушей, а остальные члены бригады разразились громовым хохотом. Один из мужчин постарше хлопнул юнца по спине:
– Никогда не шути с леди, если она твой босс, сынок.
После этого рабочие слушали Кейт с доброжелательным уважением и не доставляли ей никаких хлопот. Таскать рулоны заградительных цепей или искусственной ткани было тяжелым трудом, так же, как оборачивать колонны и скреплять все проволокой. После девяти часов работы с одним коротким перерывом на обед Кейт была готова упасть и заснуть. Она-то считала, что находится в хорошей форме, но сейчас целые группы мышц протестовали против таких нагрузок.
Вернувшись в «Гранд-Майя», она приняла душ и как раз входила в гостиную люкса, когда зазвонил телефон. Это были Лютер Хейерстон и Джим Фрейзер из «Феникса», которые только что прибыли из Мэриленда и поселились в отеле.
Все четверо провели вечер вместе. Поужинав в люксе Кейт и Донована, мужчины просмотрели план работ и принялись обсуждать проблемы, связанные с тем, что здание было выстроено с огромным дополнительным запасом прочности. Кейт молча слушала, стараясь запомнить каждое слово.
Когда планерка закончилась, Донован и Джим начали разбираться в каких-то технических тонкостях. Кейт получила возможность поговорить наедине с Лютером, который был самым первым работником Сэма. Мужчины познакомились в инженерных войсках, где и учились взрывному делу. Когда Сэм организовал свою компанию, он нанял Лютера – в то время белые и черные очень редко занимали равные посты.
Хотя на похоронах Лютер был одним из тех, кто нес покров, у Кейт не было возможности поговорить с ним. Волосы Хейерстона были совсем седыми, и от этого кожа казалась еще темнее, но улыбка осталась той же, какую она любила с тех пор, как помнила себя.
– Я рада, что ты занимаешься этим заказом, Лютер. Присмотришь за мной.
– Твой муж вполне с этим справится, Кейт.
– Бывший муж, если ты не возражаешь. Сэм заслуживает нескольких лет в чистилище за то, что написал такое завещание.
– Твой папочка был своевольным человеком, не отрицаю, но отнюдь не дураком, – сказал Лютер. – Тебе надо использовать это время, чтобы как следует подумать о своем браке.
– Для брака нужны двое. Ни один из нас не хочет возвращаться назад.
– Назад, может, и нет, а вот двигаться вперед вам вполне по силам. Я не забыл, как вы с Донованом были вместе. Между вами было что-то очень славное. Неужели это нельзя вернуть? Я проработал с ним уже двенадцать лет. Он вспыльчив, но он хороший человек, Кейт. Умный.
Честный. Ответственный. С чувством юмора. Тебе мог достаться и хуже. – Лютер улыбнулся. – В конце концов, ты не становишься моложе. Пора тебе снова выходить замуж. С Донованом ты по крайней мере знаешь его слабые места. Слишком похоже на правду.
– В мире полным-полно разведенных людей. Почему у вас всех сложилось такое мнение обо мне и Доноване?
– Потому что мы любим тебя, детка. Но я не буду настаивать, не то ты упрешься изо всех сил, в точности как твой папочка.
– Я уже уперлась.
– Тогда молчу. – Лютер прикрыл зевок рукой. – Пора спать. По восточному времени уже далеко за полночь.
Кейт была рада, что он ушел. Добрые советы ей уже порядком надоели.
Уход Лютера заставил Джима тоже попрощаться. Кейт и Донован остались наедине. Он поднял глаза от документов, разложенных на столе для совещаний, и увидел, что она складывает тарелки на сервировочный столик, оставленный официантом.
Если бы она не начала убирать, то он бы сам занялся этим. Оба были весьма аккуратны. В этом вопросе, как и во многих других, они всегда прекрасно уживались.
Послышался легкий звон стекла – это Кейт собрала пустые бокалы и выкатила тележку из номера. Возвращаясь в комнату, она сказала:
– Я посмотрела на стаканы и поняла, что ты не пил ничего, кроме безалкогольных напитков. Потом до меня дошло: с тех пор как я вернулась в Мэриленд, ты не прикоснулся к алкоголю, даже когда мы ели лазанью. Ты что, выздоравливающий алкоголик?
Господи! Он уложил документы в дипломат и защелкнул крышку.
– Нет. Но мог бы им стать. Поэтому я прекратил пить.
Она опустилась в кресло.
– Интересная мысль. Не хочешь уточнить?
Он с неохотой проговорил:
– После того как ты уехала, я понял, что каждый раз, когда я совершал что-то ужасное, я перед этим что-то пил. Может, только пиво или бокал вина, но что-нибудь всегда было.
– Я не помню, чтобы ты когда-нибудь напивался. Ты пил столько же, сколько все остальные. Может, ты перевозбуждался немного на вечеринке или после игры в софтбол со своими дружками, но голова у тебя всегда оставалась ясной.
– То, что я не шатался, не мычал и не надевал на голову абажур, не означает, что на меня это никак не действовало. – Донован подчеркнуто аккуратно положил дипломат на столик. – Одна важная вещь, которую я усвоил на занятиях, то, что для некоторых людей даже небольшое количество алкоголя – повод, чтобы наброситься на того, кто их раздражает. Кажется, я тоже из таких… В большинстве случаев моя реакция на алкоголь была нормальной, но если я сердился или ревновал, то пары банок пива было достаточно, чтобы потерять контроль над собой.
– Может, иногда выпивка плохо на тебя действовала. Но это ведь не то же самое, что быть потенциальным алкоголиком?
– Не для всех.
Кейт, прищурившись, серьезно вглядывалась в лицо бывшего мужа.
– Ты не такой, как все?
– Черт побери, Кейт! – Он вскочил со стула и принялся вышагивать по комнате. – Я не желаю об этом говорить!
Она поморщилась.
– И этот человек только вчера утверждал, что я слишком долго отказывалась говорить!
– Взлетел на воздух от собственной петарды. – Донован остановился у окна, вглядываясь в ночь в пустыне. – Ты знаешь, что эта фраза принадлежит гренадеру, который подорвался на своей же бомбе?
– Знаю. Все, что связано со взрывами, всегда меня интересовало. Не пытайся переменить тему, Патрик. О чем ты хочешь умолчать?
Он сжал кулаки.
– Мне пришлось серьезно относиться к выпивке, потому что… потому что мой отец был буйным алкоголиком, а это часто передается по наследству.
Последовало долгое молчание, потом срывающимся голосом она повторила:
– Буйным алкоголиком. Как странно! Ты никогда об этом не говорил.
– Я не мог, Кейт. Просто… не мог.
– Ты сказал, что твои родители погибли в автокатастрофе. Отец до этого выпил?
– Уровень алкоголя в его крови вдвое превышал норму. Они с матерью погибли мгновенно. – Донован ухватился за подоконник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. – Моя младшая сестра жила еще почти неделю. Мэри Бет была совсем маленькой. Всего одиннадцать лет. Это была самая долгая неделя в моей жизни.
– Прости. Я не знала.
– Откуда ты могла знать? – Его голос звучал хрипло. – Я физически не мог говорить о катастрофе и попросил родственников не расстраивать тебя печальными подробностями.