Саша и Солнце затеяли детскую битву: Саша хотела забрать пластинку с мультяшными песенками, а Солнце не отдавал. Наконец Саше со смехом удалось прорваться к проигрывателю и сбросить лапку звукоприемника. Солнце схватил Сашу за руки, она стала отбиваться – совсем как в школе на переменке – и вдруг заметила темное пятно на рукаве рубахи Солнца. Саша сразу съежилась, сказала тусклым голосом:
– У тебя на рукаве… это кровь, наверное…
Солнце молчал.
– …Может, даже убили кого-то… мы же не знаем… Многие падали… – голос у Саши сорвался.
– Где у тебя ванная? – буднично спросил Солнце.
– Думаешь, если смыть следы, можно забыть о том, что видел? – горько усмехнулась Саша.
– Если чего-то не видишь, этого как будто нет, – твердо сказал Солнце.
Солнце сбросил жилет и, не расстегивая, стянул рубашку через голову. Саша увидела на левой половине его груди шрам.
– Откуда у тебя это?
– Меня хотели зарезать, – «признался» Солнце.
– За что? – Сашины глаза расширились от ужаса.
Солнце улыбнулся:
– Я не успел спросить.
– А кто? – волновалась Саша.
– Друзья, – просто ответил Солнце и, повязав рубаху на поясе, вышел из комнаты.
Папа Саши решительным шагом (насколько позволяла ему забинтованная нога) направился к Сашиной комнате, но остановился на полпути и поковылял на кухню. В кухне потоптался неопределенно, а потом увидел на плите большую эмалированную кастрюлю с цветочком на боку. В кастрюле томился тяжелым ароматом борщ. Схватив ложку, папа принялся успокаивать нервы, неистово работая этой ложкой прямо в кастрюле и с наслаждением отправляя в рот густое варево. Вдруг капустная ленточка повисла у него на подбородке: в проеме двери он увидел, как из Сашиной комнаты вышел голый по пояс Солнце и направился в ванную.
Оставшись в комнате одна, Саша подняла с пола и погладила жилет Солнца, а потом провела гладкой кожаной полой по своей щеке.
Папа Саши вышел в коридор и тяжелым взглядом уставился на Солнце. – Скажешь, это на всю жизнь? – мрачно спросил он.
– Нет, не скажу, – честно ответил Солнце.
– Ну, идем, поговорим, – кивнул на кухню папа.
Услышав голоса на кухне, Саша отложила жилет, вытряхнула из стакана, стоящего на столе, карандаши и взобралась с ним на кровать. Саша приставила стакан к стене и прижалась к нему ухом. Она напряженно прислушалась и поморщилась досадливо: ничего не разобрать.
А в другой комнате Сашина мама также прильнула к стене, приставив к ней стоявшую на тумбочке вазочку.
Дверь в комнату Саши открылась неожиданно – она едва успела спрыгнуть с кровати. На пороге стоял Солнце – уже одетый, с мокрым рукавом рубахи и с папиными ботинками в руках.
– Клевый у тебя фазер: шузы мне подарил, – продемонстрировал Солнце ботинки.
– Зачем? – удивилась Саша.
– Не знаю, – пожал плечами Солнце. – Но неудобно было отказываться. Проводишь?
– Как? Уже? – расстроилась Саша.
– Обстоятельства, – загадочно улыбнулся Солнце.
Не реагируя на красноречиво-вопросительные взгляды мамы, папа открыл тумбочку с гордым названием «бар» и достал бутылку коньяка: – Слушай, а может, мне отпуск взять? А то я за этими делами и жизни не увижу!
Мама настороженно нахмурилась.
Саша и Солнце целовались на лестничной клетке. – Ты придешь меня завтра провожать в Болгарию? – шепотом спросила Саша.
Солнце молча улыбнулся.
– Ну… что ты молчишь? – капризно надула губы Саша. – Скажи, мы увидимся завтра?
– Обязательно, – поцеловал ее Солнце.
– Ага! Так значит, придешь! – обрадовалась Саша.
Но Солнце снова ничего не ответил – только легкими касаниями губ дотронулся до ее висков, лба, макушки.
– Ну, вот какой ты! – отстранилась Саша. – Пообещай, что мы завтра встретимся!
– Обещаю, – кивнул Солнце.
Саша расплылась в счастливой улыбке и, привстав на цыпочки, крепко обняла Солнце.
А Сашины родители, поставив на проигрыватель пластинку Визбора и обнявшись, рассматривали пухлый альбом с фотографиями, поочередно отхлебывая коньяк из бутылки. – А это мы с Родькой в первой командировке на Памире. Помню, на спор приударили тогда за проводницей! – радовался папа.
– Хоть бы не рассказывал, изменщик! – притворно сердилась мама.
– Так я тебя еще не знал тогда! – оправдывался папа. – А какие, Тоня, там звезды! Я больше таких звезд нигде не видел. С грецкий орех! А луна! С арбуз! Давай на Памир махнем, а?!
Так пришла ночь. И все были счастливы.
А потом наступило утро. Саша и мама застегивали чемоданчик: Саша прижимала крышку, мама защелкивала замочки.
– Тоня, где мои ботинки? – тщетно взывал к жене папа.
Замочки наконец защелкнулись. Но мама тутже спохватилась:
– Ой, я же красненький свитерок теплый тебе не положила! – и тут же расщелкнула с таким трудом застегнутые замочки.
– Ма-ам, ну зачем теплый? – заныла Саша. – Я же на юг еду!
– А вдруг придет холодный антициклон? Такое бывает, – и мама метнулась Сашину комнату за свитером.
– Ну где же мои ботинки?! – снова подал голос папа.
– Какие, Владик, ботинки? – наконец отозвалась мама, запихивая свитер в переполненный чемодан.
– Какие! Коричневые. Которые я из Чехословакии привез!
– Я опоздаю сейчас из-за ваших свитеров, ботинок! – нервничала Саша.
– Главное, только вчера же вазелином смазал! – сокрушался папа.
– Владик, ну надень другие, – примирительно посоветовала мама. – Ты же видишь, Сашенька опаздывает.
– Я надену другие, – возмутился папа, – но я хочу знать, что происходит у меня в доме!
– Так! Всё! – хлопнула в ладоши мама. – Присели на дорожку…
Папа уселся на обувную тумбу, Саша – прямо на пол.
– Саня! – укоризненно покачала головой мама и присела краешек трюмо. Помолчали секунду.
– Пошли! – скомандовала мама.
Во дворе Саша забралась в отцовскую машину. Мама жалобно заглянула в салон:
– Санечка, может, все-таки проводить тебя?
– Ну, мама!
– Все-все, хорошо!.. Ничего не забыла?
– Мамочка, ты пять раз все проверила! – улыбнулась Саша.
– Да-да… А Вадим так и не пришел… вздохнула мама. – Наверное, обиделся.
– Да и хрен с ним! – неожиданно решительно заявил папа. – Только и умеет, что задницы лизать! Пускай теперь мартышкам полижет!
– Владик! При ребенке! – зашипела мама, быстро захлопнув дверцу машины.
Саша выглянула из окна машины:
– Родители! Я вас очень люблю!
– Езжай уже, не рви сердце! – махнул рукой папа. – Иваныч, вези ее, а то опоздает.
Водитель послушно завел мотор.
– Сашенька, с иностранцами там не болтай! – погрозила пальцем мама.
– Ага. А то вышлют – «мама» не скажешь, – подтвердил папа.
Саша стояла возле одного из вереницы туристических автобусов на Васильевском спуске и искательно глазела по сторонам. К ней подскочила строгая женщина в очках-стрекозах с синими стеклами, со списками в руках:
– В Болгарию?
– В Болгарию, – кивнула Саша.
– Путевку покажи.
Саша вынула из сумочки документ. Женщина-стрекоза изучила путевку и распорядилась:
– Хорошо. Во второй автобус.
– Вы знаете, я пока здесь постою. Я человека одного жду.
– Что значит «человека жду»? Какое еще «постою»? – возмутилась «стрекоза». – Выезд за рубеж – это вам не шуточки. Если вы здесь так себя ведете, чего от вас можно ожидать там?!
Саша послушно полезла в автобус.
И вот первый автобус просигналил, тронулся с места. За ним – второй. Вся вереница начинает выползать на Москворецкий мост.
Сопровождающая группу женщина-стрекоза взяла микрофон:
– У тебя на рукаве… это кровь, наверное…
Солнце молчал.
– …Может, даже убили кого-то… мы же не знаем… Многие падали… – голос у Саши сорвался.
– Где у тебя ванная? – буднично спросил Солнце.
– Думаешь, если смыть следы, можно забыть о том, что видел? – горько усмехнулась Саша.
– Если чего-то не видишь, этого как будто нет, – твердо сказал Солнце.
Солнце сбросил жилет и, не расстегивая, стянул рубашку через голову. Саша увидела на левой половине его груди шрам.
– Откуда у тебя это?
– Меня хотели зарезать, – «признался» Солнце.
– За что? – Сашины глаза расширились от ужаса.
Солнце улыбнулся:
– Я не успел спросить.
– А кто? – волновалась Саша.
– Друзья, – просто ответил Солнце и, повязав рубаху на поясе, вышел из комнаты.
Папа Саши решительным шагом (насколько позволяла ему забинтованная нога) направился к Сашиной комнате, но остановился на полпути и поковылял на кухню. В кухне потоптался неопределенно, а потом увидел на плите большую эмалированную кастрюлю с цветочком на боку. В кастрюле томился тяжелым ароматом борщ. Схватив ложку, папа принялся успокаивать нервы, неистово работая этой ложкой прямо в кастрюле и с наслаждением отправляя в рот густое варево. Вдруг капустная ленточка повисла у него на подбородке: в проеме двери он увидел, как из Сашиной комнаты вышел голый по пояс Солнце и направился в ванную.
Оставшись в комнате одна, Саша подняла с пола и погладила жилет Солнца, а потом провела гладкой кожаной полой по своей щеке.
Папа Саши вышел в коридор и тяжелым взглядом уставился на Солнце. – Скажешь, это на всю жизнь? – мрачно спросил он.
– Нет, не скажу, – честно ответил Солнце.
– Ну, идем, поговорим, – кивнул на кухню папа.
Услышав голоса на кухне, Саша отложила жилет, вытряхнула из стакана, стоящего на столе, карандаши и взобралась с ним на кровать. Саша приставила стакан к стене и прижалась к нему ухом. Она напряженно прислушалась и поморщилась досадливо: ничего не разобрать.
А в другой комнате Сашина мама также прильнула к стене, приставив к ней стоявшую на тумбочке вазочку.
Дверь в комнату Саши открылась неожиданно – она едва успела спрыгнуть с кровати. На пороге стоял Солнце – уже одетый, с мокрым рукавом рубахи и с папиными ботинками в руках.
– Клевый у тебя фазер: шузы мне подарил, – продемонстрировал Солнце ботинки.
– Зачем? – удивилась Саша.
– Не знаю, – пожал плечами Солнце. – Но неудобно было отказываться. Проводишь?
– Как? Уже? – расстроилась Саша.
– Обстоятельства, – загадочно улыбнулся Солнце.
Не реагируя на красноречиво-вопросительные взгляды мамы, папа открыл тумбочку с гордым названием «бар» и достал бутылку коньяка: – Слушай, а может, мне отпуск взять? А то я за этими делами и жизни не увижу!
Мама настороженно нахмурилась.
Саша и Солнце целовались на лестничной клетке. – Ты придешь меня завтра провожать в Болгарию? – шепотом спросила Саша.
Солнце молча улыбнулся.
– Ну… что ты молчишь? – капризно надула губы Саша. – Скажи, мы увидимся завтра?
– Обязательно, – поцеловал ее Солнце.
– Ага! Так значит, придешь! – обрадовалась Саша.
Но Солнце снова ничего не ответил – только легкими касаниями губ дотронулся до ее висков, лба, макушки.
– Ну, вот какой ты! – отстранилась Саша. – Пообещай, что мы завтра встретимся!
– Обещаю, – кивнул Солнце.
Саша расплылась в счастливой улыбке и, привстав на цыпочки, крепко обняла Солнце.
А Сашины родители, поставив на проигрыватель пластинку Визбора и обнявшись, рассматривали пухлый альбом с фотографиями, поочередно отхлебывая коньяк из бутылки. – А это мы с Родькой в первой командировке на Памире. Помню, на спор приударили тогда за проводницей! – радовался папа.
– Хоть бы не рассказывал, изменщик! – притворно сердилась мама.
– Так я тебя еще не знал тогда! – оправдывался папа. – А какие, Тоня, там звезды! Я больше таких звезд нигде не видел. С грецкий орех! А луна! С арбуз! Давай на Памир махнем, а?!
Так пришла ночь. И все были счастливы.
А потом наступило утро. Саша и мама застегивали чемоданчик: Саша прижимала крышку, мама защелкивала замочки.
– Тоня, где мои ботинки? – тщетно взывал к жене папа.
Замочки наконец защелкнулись. Но мама тутже спохватилась:
– Ой, я же красненький свитерок теплый тебе не положила! – и тут же расщелкнула с таким трудом застегнутые замочки.
– Ма-ам, ну зачем теплый? – заныла Саша. – Я же на юг еду!
– А вдруг придет холодный антициклон? Такое бывает, – и мама метнулась Сашину комнату за свитером.
– Ну где же мои ботинки?! – снова подал голос папа.
– Какие, Владик, ботинки? – наконец отозвалась мама, запихивая свитер в переполненный чемодан.
– Какие! Коричневые. Которые я из Чехословакии привез!
– Я опоздаю сейчас из-за ваших свитеров, ботинок! – нервничала Саша.
– Главное, только вчера же вазелином смазал! – сокрушался папа.
– Владик, ну надень другие, – примирительно посоветовала мама. – Ты же видишь, Сашенька опаздывает.
– Я надену другие, – возмутился папа, – но я хочу знать, что происходит у меня в доме!
– Так! Всё! – хлопнула в ладоши мама. – Присели на дорожку…
Папа уселся на обувную тумбу, Саша – прямо на пол.
– Саня! – укоризненно покачала головой мама и присела краешек трюмо. Помолчали секунду.
– Пошли! – скомандовала мама.
Во дворе Саша забралась в отцовскую машину. Мама жалобно заглянула в салон:
– Санечка, может, все-таки проводить тебя?
– Ну, мама!
– Все-все, хорошо!.. Ничего не забыла?
– Мамочка, ты пять раз все проверила! – улыбнулась Саша.
– Да-да… А Вадим так и не пришел… вздохнула мама. – Наверное, обиделся.
– Да и хрен с ним! – неожиданно решительно заявил папа. – Только и умеет, что задницы лизать! Пускай теперь мартышкам полижет!
– Владик! При ребенке! – зашипела мама, быстро захлопнув дверцу машины.
Саша выглянула из окна машины:
– Родители! Я вас очень люблю!
– Езжай уже, не рви сердце! – махнул рукой папа. – Иваныч, вези ее, а то опоздает.
Водитель послушно завел мотор.
– Сашенька, с иностранцами там не болтай! – погрозила пальцем мама.
– Ага. А то вышлют – «мама» не скажешь, – подтвердил папа.
Саша стояла возле одного из вереницы туристических автобусов на Васильевском спуске и искательно глазела по сторонам. К ней подскочила строгая женщина в очках-стрекозах с синими стеклами, со списками в руках:
– В Болгарию?
– В Болгарию, – кивнула Саша.
– Путевку покажи.
Саша вынула из сумочки документ. Женщина-стрекоза изучила путевку и распорядилась:
– Хорошо. Во второй автобус.
– Вы знаете, я пока здесь постою. Я человека одного жду.
– Что значит «человека жду»? Какое еще «постою»? – возмутилась «стрекоза». – Выезд за рубеж – это вам не шуточки. Если вы здесь так себя ведете, чего от вас можно ожидать там?!
Саша послушно полезла в автобус.
И вот первый автобус просигналил, тронулся с места. За ним – второй. Вся вереница начинает выползать на Москворецкий мост.
Сопровождающая группу женщина-стрекоза взяла микрофон:
– Товарищи! Наше путешествие начинается! И начинается оно с поездки в аэропорт, которая займет у нас около сорока минут…
Под стрекотание сопровождающей Саша пригорюнилась, уставившись в окно. Рядом с ней, отдуваясь, сидел толстый дядька в плотном, несмотря на лето, черном костюме и соломенной панаме. Впереди – хитроглазые пергидрольные блондинки тщательно скрываемого возраста. Дальше по салону – не лучше.
– По прибытии в аэропорт мы очень быстро и дисциплинированно занимаем очередь на регистрацию пассажиров, отлетающих за рубеж… – продолжала «стрекоза».
И вдруг Саша увидела за окном стоящих на мосту Малого, Скелета, Хуана и Герду. Малой, как всегда, что-то рассказывает, эмоционально размахивая руками, Герда и Скелет слушают его, а Хуан сидит на парапете и с отрешенным видом попыхивает своей трубочкой.
– …а сейчас, – не унималась «стрекоза», – я напомню вам правила, которые обязан соблюдать за границей каждый советский гражданин
Саша встрепенулась, замахала рукой – конечно, ее не видели. Саша привскочила со своего места:
– Остановите, пожалуйста, автобус!
– Что значит «остановите»?! – опешила «стрекоза», а Саша уже карабкалась через толстые коленки потного соседа к выходу:
– Я… я загранпаспорт дома забыла! – веская причина родилась у Саши, как озарение, вызвав агрессивное недоумение сопровождающей.
Автобус Саши притормозил прямо напротив компании хипарей.
Саша соскочила с подножки и радостно бросилась к ним.
Автобус двинулся дальше в составе колонны. Саша проводила его испуганным, но решительным взглядом.
Хипари, кажется, не удивились, увидев Сашу, а Скелет почему-то сказал Малому:
– С тебя ванок.
– Салют, некурящая! – добродушно кивнула сияющей Саше Герда.
– Салют! – улыбнулась Саша. – Вы вместе с Солнцем пришли?
Хипари переглянулись.
– Ну, летс-гоу-кам-тугезер, что ли, – невозмутимо предложил Малой и пощелкал пальцами перед глядящими в бесконечность глазами Хуана. – Хуан, таблетки ням-ням, пошли!
Хуан беззлобно усмехнулся, слез с парапета. Компания направилась вниз по лестнице, к набережной.
– А вы куда? – удивилась Саша вдогонку.
– К морю, к солнцу! – обернувшись, прищурилась Герда многозначительно. – Нам по пути?
Саша пожала плечами и побежала за хипарями.
– А где Солнце. – догнав их, попыталась выяснить она.
– А мы думали, теперь у тебя нужно спрашивать, где Солнце, – испытующе глядя на Сашу, заявила Герда.
Саша нахмурилась, но к ней подошел Скелет:
– Лукай, какие шузы мне Солнце подогнал! Солнце – добрый человек! – И Саша с изумлением увидела на ногах Скелета те самые, папины, вазелином мазанные чехословацкие ботинки…
Но Саша не успела как следует изумиться и подумать на эту тему, потому что хипари подошли к припаркованной под мостом пожарной машине.
Малой первым открыл дверь кабины и по-хозяйски запрыгнул на водительское сиденье. Его примеру последовали и остальные. Только Саша, ничего не понимая, стояла внизу:
– Вы что, ее украли?
– Нет, нам только до вокзала, – флегматично сообщил Скелет.
– Ну, ты чего там? – поторопил Сашу Малой. – Железка ждать не будет.
И Саша, сама не зная почему, полезла в кабину.
– Ну, ямщик, трогай! – скомандовал Малой сам себе и, перегнувшись через Сашу, захлопнул дверь.
На перроне царила обычная кутерьма. Многочисленные родственники помогали загрузиться молодой маме с малышом на руках. Счастливые жители провинций пихали в вагон раздутые сумки с добытыми в столице припасами.
Чинно и бодро осуществляет погрузку в поезд стройотряд – бравые ребята и девушки в новенькой стройотрядовской форме, со знаменем и транспарантом «Студенческий строительный отряд, даешь ударный труд!».
В вагон СВ усаживались немцы в смешных тирольских шапочках. За ними, якобы ожидая посадки в соседний вагон, наблюдали кагэбэшники, замаскированные под типичных граждан одной шестой части суши: дама с высокой прической и плюгавый мужчинка в костюме неопределенного цвета.
Мимо шел Кореец с этюдником на плече. Кагэбэшница проводила его пристальным взглядом.
Кореец подошел к вагону, в который пытались усесться хипари, и заметил Сашу, растерянно стоящую в сторонке.
– Здравствуйте, милая Саша! – галантно поклонился он.
Саша вежливо улыбнулась.
А проводница тщетно пыталась пересчитать снующих туда-сюда хайратых пассажиров и сопоставить их число с количеством билетов.
– Ну, шесть же! – раздраженно констатировала она.
– Да пять! – не сдавался Малой. – Ну, считаем еще раз!..
Герда снисходительно поглядывала на грустную Сашу:
– Не дрейфь, некурящая. Сейчас Малой проводницу уболтает.
– Это правда, Саша, не волнуйтесь, – улыбнулся и Кореец, – если бы я везде ездил только с билетом, то еще никуда бы из Москвы не выехал.
– Да я не волнуюсь, – кисло ответила Саша.
Кореец пошел на помощь Малому к проводнице.
Герда закурила сигарету:
– Вернешься – чемодан в аэропорту заберешь. Не пропадет.
– Да я не из-за чемодана… – нахмурилась Саша.
– А, понятно, – выпустила дым колечками Герда. – Ну, все равно – не дрейфь. Солнце всегда появляется вовремя. Только никто не знает, в какое время!
Саша обреченно вздохнула.
Малой продолжал «добивать» проводницу:
– …считаем, да?.. Раз, один, два, три… О, а вот вы билет неправильно положили… четыре… ага, вот… пять…
Кореец счел за благо не мешать Малому, тихо отдал проводнице билет и вошел в вагон.
– …Ну …пять, вот еще, это чей билет? – тут же ухватился за его квиток Малой. Проводница вытерла испарину со лба.
К грустной Саше подошел Скелет.
– Сейчас сдастся, – кивнул он на проводницу, – от Малого никто живым не уходил…
– И зачем я с вами сюда приехала? – пробурчала о своем Саша. – На самолет уже опоздала…
– Ну, приехала, значит, надо, – твердо сказал Скелет.
– Кому надо? – обиженно хмыкнула Саша.
– Ну, всё! Я сам уже сбился! – тоном утомленного инфанта заявил Малой. – Возвращайте наши билеты – пойду к начальнику вокзала разбираться!
Проводница, совершенно замороченная Малым, устало помотала головой:
– Ну, черт уже с вами, заходите!
– Пиплы! Порядок! – торжествующе замахал друзьям Малой.
Герда и Хуан залезли на подножку.
– Ты не обижайся, – торопливо уговаривал Сашу Скелет, – просто нас Солнце просил ждать тебя на Москворецком мосту, сказал, ты выйдешь из какого-то автобуса. Из какого автобуса – мы и не знали. Я еще с Малым поспорил на ванок: выйдешь – не выйдешь. Я выиграл…
Саша сердито прищурилась:
– Ванок? Один рубль, значит?.. Ну и прекрасно!.. Очень смешно.
И, резко развернувшись, Саша пошла по перрону. Скелет беспомощно посмотрел ей вслед и окликнул Малого, заходящего в вагон:
– Малой…
Малой, заметив уходящую Сашу, скомандовал Скелету:
– Ты хотя бы зайди – отстанешь еще! Горе мне с вами! Ни дня без строчки – ни секунды покоя! – И, пропустив Скелета в вагон, повис на подножке, несмотря на протесты проводницы. – Эй, ты чего? Как тебя… – обеспокоенно крикнул он вслед Саше.
Выглянувший из-за его плеча Хуан неожиданно трезво напомнил:
– Она – принцесса.
– Эй, принцесса! – орал Малой. – Залезай!
Саша обернулась:
– Никуда я не поеду.
– Ты что? Крейзанулась?! – возмутился Малой.
Саша грустно покачала головой.
Поезд лязгнул, заскрежетал, тронулся с места.
Саша медленно пошла по перрону против движения поезда.
Колеса завертелись все быстрее. И вдруг…
– Руку! – услышала Саша крик Солнца.
Саша резко обернулась.
Из проема двери предпоследнего вагона высунулся Солнце, одной рукой держась за поручень, другую – протягивая Саше.
И Саша, ни секунды не раздумывая, подскочила к поезду и ухватилась за руку Солнца. Почти на полном ходу он втащил Сашу на подножку.
Когда в тамбуре немного отдышались, Саша набросилась на Солнце с упреками: – Почему ты всегда так! Я не знаю, чего от тебя ждать!
– А ты хотела бы все знать заранее? – дурашливо удивился Солнце. – Ну и зачем тогда жить?
Саша обиделась:
– Опять шуточки? Да ну тебя!
Неожиданно Солнце взялся за рукоять стоп-крана и серьезно сказал:
– Еще не поздно. Ты можешь вернуться.
Саша усмехнулась:
– И что же – ты остановишь поезд?
– Если ты хочешь остановиться. – Солнце не шутил.
Саша секунду помедлила с ответом, но потом решительно заявила:
– Не хочу.
Солнце отпустил стоп-кран, улыбнулся:
– Первый шаг к свободе.
Саша растерянно улыбнулась.
– …Только как же я поехала: мои вещи в аэропорт увезли.
– Значит, у них есть шанс увидеть Золотые пески, – утешил Солнце. – И у теплого свитера, который в последний момент положила твоя мама, будет роман с зубной щеткой.
– Откуда ты знаешь про свитер?! – удивилась Саша.
– Мамы всегда кладут теплый свитер. На случай непредвиденного похолодания.
Саша улыбнулась, а потом решительно глянула в глаза Солнцу:
– Можно я тебе один вопрос задам?.. Только ты не обижайся.
– Попробую, – пообещал Солнце.
– Зачем ты украл папины ботинки?
Солнце замялся:
– Честно?
– Да… Пожалуйста.
– Не знаю! – Солнце по-мальчишески смутился, а Саша рассмеялась.
Тогда Солнце вынул из расшитой сумки, висящей наперевес, мятый цветок – явно родом с городской клумбы и пристроил его у Саши за ухом:
– На островах республики Индонезия это называется «Вэлкам флауэрс». Так что – добро пожаловать в хипповскую жизнь. А теперь нужно найти себе ночлег.
– Разве мы не вместе с ребятами? – удивилась Саша.
Солнце глянул на нее с притворным ужасом:
– В плацкартном вагоне? А как же целоваться? – и открыл дверь в вагон. Саша нерешительно помедлила, но пошла в открытую Солнцем дверь.
Она нервно барабанила пальцами по раме окна спального вагона. А Солнце в спальном двухместном купе с бархатными занавесками, под несущиеся из приемника тирольские рулады, что-то убедительно объяснял по-немецки пузатым и щекастым бюргерам в тирольских шапочках, утыканных разноцветными значками. Слова Солнца привели тирольцев в радостное возбуждение, и, схватив чемоданы и приемник, они устремились в коридор.
– Куда это они? – спросила Солнце Саша.
– В погоню за великорусскими чувствами. Располагайся, – и Солнце приглашающим жестом указал Саше на малиновый мягкий диван. – Наше двухместное удобство.
– Но так же нечестно, – колебалась Саша. – Все – в жестком, а мы – здесь.
– А нет такого слова «все». Человек всегда один. – Солнце снял сумку, жилет, удобно расположился на диване.
– А когда любит? – не сдавалась Саша.
– Тогда – вдвоем, – пояснил Солнце. – Он и его любовь.
– А другой человек?.. – удивилась Саша.
– А другой человек здесь вовсе ни при чем.
– И я? – с вызовом спросила Саша.
Но в этот момент в дверь купе раздался удар, а в узкий проем двери рухнула чья-то нога. Послышались крики проводницы.
Саша и Солнце выглянули в коридор.
Он был загроможден колонками и ящиками с аппаратурой.
На полу лежит бездыханный ударник «Машины времени», а клавишник, Макаревич и гитарист, сметая сопротивление проводницы, затаскивали ящики из тамбура в коридор.
– Да что это такое! У меня спальный вагон! Я сейчас начальника поезда позову!
– Ну, тетенька, милая, ну не выбрасывать же! Ну, опаздывали мы! Куда успели! – уговаривал клавишник.
– Мы заплатим! – заверял проводницу Макар.
Появился начальник поезда.
– Немедленно покинуть помещение железнодорожного состава вместе с негабаритной ручной кладью!
– Как? На полном ходу? – притворно изумился Макар.
– А я вас везти не имею права! – визжала проводница. – Хулиганье!
Она ткнула пальцем в лежащего ударника:
– Вот если он стоп-кран сорвет?!
Музыканты внимательно посмотрели на товарища.
– Он? Нет, он не сможет, – убежденно сказал Макар.
– Допились! Пьяные в коридорах валяются! – возмущалась проводница.
– Он не пьяный. Он аппарат охраняет, – пытался оправдаться клавишник.
– А людям как ходить: ни чаю попить, ни в туалет! – трубил начальник поезда.
Солнце вышел из купе.
– Здорово, Макар, – он кивнул на аппаратуру. – На заработки?
Увидев Солнце, Макар обрадовался, полез обниматься через ящики:
– Солнце! Живой еще!
– Почему это «еще»? – вышла за Солнцем и Саша.
Увидев незнакомую хорошенькую барышню, Макар приосанился и зафонтанировал:
–»…Человек смертен, но это еще полбеды. Иногда он внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что будет делать в сегодняшний вечер».
– Не пугай девушку, – добродушно улыбнулся Солнце, а тот хитро прищурился:
– А что? М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Страница десятая. Восьмая строка снизу.
А проводница и начальник поезда, неприязненно глядя на Солнце, безуспешно пытались вытащить бездыханного рокера в тамбур.
– Вишь ты, оказия… – взъерошил волосы Макар.
Солнце оценил происходящее и предложил:
– А давай аппарат к нам в купе затащим, а ночевать можно у «системы» в плацкарте.
– Круто, чуваки! – обрадовался услышавший предложение Солнца клавишник. – Респект в полный рост!
И тут же потащил колонку в купе, пихнув при этом лежащего ударника:
– Вставай, бразер, гуд найт образовался!
Малой, как всегда, не терял времени зря. Они со Скелетом проходили через тамбур в купейный вагон. В руках у Малого была пачка брошюрок: «Здравницы Крыма». Скелета, как всегда, тяготила бурная бизнес-деятельность друга:
– Ну, на фига людям твои книжки. Они и так в Крым уже едут…
– Так им море станет ближе! – убежденно заявил Малой
Они зашли в спальный вагон. Малой уже занес руку – постучать в первое купе, как вдруг заметил Макара со товарищи и, дернув Скелета заруку, стремглав выскочил обратно в тамбур. Друзья помчались через вагоны к своим.
– Ну, попали! – сокрушался Малой на бегу.
– Я говорил: ну ее на фиг, эту рок-музыку, – ныл Скелет. – Теперь, как здрасти, фейс начистят.
– А кто виноват? – возмутился Малой. – Если бы ты, дубина стоеросовая, аппарат не сжег, щас бы уже по турбазам бабки лопатой гребли бы! Вино, девушки в придачу!
– И так сил нет, – запыхавшись, сопротивлялся заманчивым перспективам Скелет.
– Настоящий художник должен страдать за искусство!
Поезд мчался по солнечной русской равнине с перелесками. Уступив свое купе, Солнце и Саша пошли к остальным. В одном вагоне из купе проводников послышался строгий голос:
– Ну, вы полнее наливайте, полнее! За обвес и недолив у нас по головке не гладят!
Навстречу Саше и Солнцу вышел бригадир стройотряда с гроздью чайных стаканов в подстаканниках. Увидев Солнце, он удивленно остановился:
– Ты?.. Неожиданная встреча! Давно не виделись.
Бригадир протянул Солнцу свободную от стаканов руку для приветствия, но в этот момент между ними протиснулся плюгавый кагэбэшник, и рука бригадира повисла в пустоте.
– Извините, разрешите пройти… – пробормотал кагэбэшник, изучающе глядя на Солнце.
Бригадир с холодным недоумением разглядывал Солнце:
– И вот ради этого ты бросил институт?..
Солнце молча посмотрел вслед удаляющемуся кагэбэшнику.
– …между прочим, ты еще можешь восстановиться. Тема твоего диплома была очень перспективной. Ты бы мог принести пользу людям своей научной работой, – продолжил бригадир.
Саша удивленно глянула на Солнце, на бригадира, а Солнце усмехнулся:
– Чем больше тайн Вселенной остается нераскрытыми, тем больше пользы для людей.
– Меня, Сергей, всегда удивлял твой аполитизм, – неприязненно поморщился бригадир, – я бы даже сказал, нигилизм!
Солнце пожал плечами и, взяв Сашу за руку, пошел в следующий вагон.
– Ты учился с ним в институте? – полюбопытствовала Саша.
– Я думаю, он меня с кем-нибудь перепутал, – безмятежно ответил Солнце.
Саша еще раз обернулась на бригадира. Поезд дернулся, притормозив, и чай из стаканов выплеснулся на него.
А в вагоне, где расположилась система, – безудержное веселье. Пришли и Саша с Солнцем, и музыканты, и тирольцы, и даже начальник поезда.
Хором допели «Let it be».
– А теперь давайте «зэ энд» Дорз! – просит Скелет.
– Да ну-у, сопли, – протестует Герда. – Давай «Мишель»!
– Старуха, а это не сопли?
– Это – кровавые слезы!
Кореец, озорничая, подобрал на гитаре «Интернационал». Идею приняли на ура, и вот уже музыканты, тирольцы и хиппи поют хором «Интернационал» в рок-обработке, раскачиваясь, аккомпанируя себе на подручных предметах. Причем Малой избрал для этой цели круглую голову тирольца в шапочке и барабанил по ней вилками.
А прилично набравшийся к этому моменту начальник поезда доверительно склонился к Герде:
– …А я ей: ну и что, что пьяный! А она… Э-эх! Не ценит!
– Диалектика… – вздыхала Герда.
– Точно! Не в бровь, а в глаз! – кивал начальник.
Они чокнулись стаканами с красно-коричневой жидкостью.
Герда делала вид, что слушает начальника, а сама пристально следила за Солнцем и Сашей.
А те просто улыбались друг другу. Вокруг них утих шум бесшабашных песен. Только хрустальные колокольчики звенели.
Хуан уставился на Герду, перевел взгляд на Солнце, затянулся неизменной трубкой.
Скелет совал тирольцам целую горсть октябрятских значков, хищно поглядывая на фотоаппарат, висящий на шее одного из немцев.
Под стрекотание сопровождающей Саша пригорюнилась, уставившись в окно. Рядом с ней, отдуваясь, сидел толстый дядька в плотном, несмотря на лето, черном костюме и соломенной панаме. Впереди – хитроглазые пергидрольные блондинки тщательно скрываемого возраста. Дальше по салону – не лучше.
– По прибытии в аэропорт мы очень быстро и дисциплинированно занимаем очередь на регистрацию пассажиров, отлетающих за рубеж… – продолжала «стрекоза».
И вдруг Саша увидела за окном стоящих на мосту Малого, Скелета, Хуана и Герду. Малой, как всегда, что-то рассказывает, эмоционально размахивая руками, Герда и Скелет слушают его, а Хуан сидит на парапете и с отрешенным видом попыхивает своей трубочкой.
– …а сейчас, – не унималась «стрекоза», – я напомню вам правила, которые обязан соблюдать за границей каждый советский гражданин
Саша встрепенулась, замахала рукой – конечно, ее не видели. Саша привскочила со своего места:
– Остановите, пожалуйста, автобус!
– Что значит «остановите»?! – опешила «стрекоза», а Саша уже карабкалась через толстые коленки потного соседа к выходу:
– Я… я загранпаспорт дома забыла! – веская причина родилась у Саши, как озарение, вызвав агрессивное недоумение сопровождающей.
Автобус Саши притормозил прямо напротив компании хипарей.
Саша соскочила с подножки и радостно бросилась к ним.
Автобус двинулся дальше в составе колонны. Саша проводила его испуганным, но решительным взглядом.
Хипари, кажется, не удивились, увидев Сашу, а Скелет почему-то сказал Малому:
– С тебя ванок.
– Салют, некурящая! – добродушно кивнула сияющей Саше Герда.
– Салют! – улыбнулась Саша. – Вы вместе с Солнцем пришли?
Хипари переглянулись.
– Ну, летс-гоу-кам-тугезер, что ли, – невозмутимо предложил Малой и пощелкал пальцами перед глядящими в бесконечность глазами Хуана. – Хуан, таблетки ням-ням, пошли!
Хуан беззлобно усмехнулся, слез с парапета. Компания направилась вниз по лестнице, к набережной.
– А вы куда? – удивилась Саша вдогонку.
– К морю, к солнцу! – обернувшись, прищурилась Герда многозначительно. – Нам по пути?
Саша пожала плечами и побежала за хипарями.
– А где Солнце. – догнав их, попыталась выяснить она.
– А мы думали, теперь у тебя нужно спрашивать, где Солнце, – испытующе глядя на Сашу, заявила Герда.
Саша нахмурилась, но к ней подошел Скелет:
– Лукай, какие шузы мне Солнце подогнал! Солнце – добрый человек! – И Саша с изумлением увидела на ногах Скелета те самые, папины, вазелином мазанные чехословацкие ботинки…
Но Саша не успела как следует изумиться и подумать на эту тему, потому что хипари подошли к припаркованной под мостом пожарной машине.
Малой первым открыл дверь кабины и по-хозяйски запрыгнул на водительское сиденье. Его примеру последовали и остальные. Только Саша, ничего не понимая, стояла внизу:
– Вы что, ее украли?
– Нет, нам только до вокзала, – флегматично сообщил Скелет.
– Ну, ты чего там? – поторопил Сашу Малой. – Железка ждать не будет.
И Саша, сама не зная почему, полезла в кабину.
– Ну, ямщик, трогай! – скомандовал Малой сам себе и, перегнувшись через Сашу, захлопнул дверь.
На перроне царила обычная кутерьма. Многочисленные родственники помогали загрузиться молодой маме с малышом на руках. Счастливые жители провинций пихали в вагон раздутые сумки с добытыми в столице припасами.
Чинно и бодро осуществляет погрузку в поезд стройотряд – бравые ребята и девушки в новенькой стройотрядовской форме, со знаменем и транспарантом «Студенческий строительный отряд, даешь ударный труд!».
В вагон СВ усаживались немцы в смешных тирольских шапочках. За ними, якобы ожидая посадки в соседний вагон, наблюдали кагэбэшники, замаскированные под типичных граждан одной шестой части суши: дама с высокой прической и плюгавый мужчинка в костюме неопределенного цвета.
Мимо шел Кореец с этюдником на плече. Кагэбэшница проводила его пристальным взглядом.
Кореец подошел к вагону, в который пытались усесться хипари, и заметил Сашу, растерянно стоящую в сторонке.
– Здравствуйте, милая Саша! – галантно поклонился он.
Саша вежливо улыбнулась.
А проводница тщетно пыталась пересчитать снующих туда-сюда хайратых пассажиров и сопоставить их число с количеством билетов.
– Ну, шесть же! – раздраженно констатировала она.
– Да пять! – не сдавался Малой. – Ну, считаем еще раз!..
Герда снисходительно поглядывала на грустную Сашу:
– Не дрейфь, некурящая. Сейчас Малой проводницу уболтает.
– Это правда, Саша, не волнуйтесь, – улыбнулся и Кореец, – если бы я везде ездил только с билетом, то еще никуда бы из Москвы не выехал.
– Да я не волнуюсь, – кисло ответила Саша.
Кореец пошел на помощь Малому к проводнице.
Герда закурила сигарету:
– Вернешься – чемодан в аэропорту заберешь. Не пропадет.
– Да я не из-за чемодана… – нахмурилась Саша.
– А, понятно, – выпустила дым колечками Герда. – Ну, все равно – не дрейфь. Солнце всегда появляется вовремя. Только никто не знает, в какое время!
Саша обреченно вздохнула.
Малой продолжал «добивать» проводницу:
– …считаем, да?.. Раз, один, два, три… О, а вот вы билет неправильно положили… четыре… ага, вот… пять…
Кореец счел за благо не мешать Малому, тихо отдал проводнице билет и вошел в вагон.
– …Ну …пять, вот еще, это чей билет? – тут же ухватился за его квиток Малой. Проводница вытерла испарину со лба.
К грустной Саше подошел Скелет.
– Сейчас сдастся, – кивнул он на проводницу, – от Малого никто живым не уходил…
– И зачем я с вами сюда приехала? – пробурчала о своем Саша. – На самолет уже опоздала…
– Ну, приехала, значит, надо, – твердо сказал Скелет.
– Кому надо? – обиженно хмыкнула Саша.
– Ну, всё! Я сам уже сбился! – тоном утомленного инфанта заявил Малой. – Возвращайте наши билеты – пойду к начальнику вокзала разбираться!
Проводница, совершенно замороченная Малым, устало помотала головой:
– Ну, черт уже с вами, заходите!
– Пиплы! Порядок! – торжествующе замахал друзьям Малой.
Герда и Хуан залезли на подножку.
– Ты не обижайся, – торопливо уговаривал Сашу Скелет, – просто нас Солнце просил ждать тебя на Москворецком мосту, сказал, ты выйдешь из какого-то автобуса. Из какого автобуса – мы и не знали. Я еще с Малым поспорил на ванок: выйдешь – не выйдешь. Я выиграл…
Саша сердито прищурилась:
– Ванок? Один рубль, значит?.. Ну и прекрасно!.. Очень смешно.
И, резко развернувшись, Саша пошла по перрону. Скелет беспомощно посмотрел ей вслед и окликнул Малого, заходящего в вагон:
– Малой…
Малой, заметив уходящую Сашу, скомандовал Скелету:
– Ты хотя бы зайди – отстанешь еще! Горе мне с вами! Ни дня без строчки – ни секунды покоя! – И, пропустив Скелета в вагон, повис на подножке, несмотря на протесты проводницы. – Эй, ты чего? Как тебя… – обеспокоенно крикнул он вслед Саше.
Выглянувший из-за его плеча Хуан неожиданно трезво напомнил:
– Она – принцесса.
– Эй, принцесса! – орал Малой. – Залезай!
Саша обернулась:
– Никуда я не поеду.
– Ты что? Крейзанулась?! – возмутился Малой.
Саша грустно покачала головой.
Поезд лязгнул, заскрежетал, тронулся с места.
Саша медленно пошла по перрону против движения поезда.
Колеса завертелись все быстрее. И вдруг…
– Руку! – услышала Саша крик Солнца.
Саша резко обернулась.
Из проема двери предпоследнего вагона высунулся Солнце, одной рукой держась за поручень, другую – протягивая Саше.
И Саша, ни секунды не раздумывая, подскочила к поезду и ухватилась за руку Солнца. Почти на полном ходу он втащил Сашу на подножку.
Когда в тамбуре немного отдышались, Саша набросилась на Солнце с упреками: – Почему ты всегда так! Я не знаю, чего от тебя ждать!
– А ты хотела бы все знать заранее? – дурашливо удивился Солнце. – Ну и зачем тогда жить?
Саша обиделась:
– Опять шуточки? Да ну тебя!
Неожиданно Солнце взялся за рукоять стоп-крана и серьезно сказал:
– Еще не поздно. Ты можешь вернуться.
Саша усмехнулась:
– И что же – ты остановишь поезд?
– Если ты хочешь остановиться. – Солнце не шутил.
Саша секунду помедлила с ответом, но потом решительно заявила:
– Не хочу.
Солнце отпустил стоп-кран, улыбнулся:
– Первый шаг к свободе.
Саша растерянно улыбнулась.
– …Только как же я поехала: мои вещи в аэропорт увезли.
– Значит, у них есть шанс увидеть Золотые пески, – утешил Солнце. – И у теплого свитера, который в последний момент положила твоя мама, будет роман с зубной щеткой.
– Откуда ты знаешь про свитер?! – удивилась Саша.
– Мамы всегда кладут теплый свитер. На случай непредвиденного похолодания.
Саша улыбнулась, а потом решительно глянула в глаза Солнцу:
– Можно я тебе один вопрос задам?.. Только ты не обижайся.
– Попробую, – пообещал Солнце.
– Зачем ты украл папины ботинки?
Солнце замялся:
– Честно?
– Да… Пожалуйста.
– Не знаю! – Солнце по-мальчишески смутился, а Саша рассмеялась.
Тогда Солнце вынул из расшитой сумки, висящей наперевес, мятый цветок – явно родом с городской клумбы и пристроил его у Саши за ухом:
– На островах республики Индонезия это называется «Вэлкам флауэрс». Так что – добро пожаловать в хипповскую жизнь. А теперь нужно найти себе ночлег.
– Разве мы не вместе с ребятами? – удивилась Саша.
Солнце глянул на нее с притворным ужасом:
– В плацкартном вагоне? А как же целоваться? – и открыл дверь в вагон. Саша нерешительно помедлила, но пошла в открытую Солнцем дверь.
Она нервно барабанила пальцами по раме окна спального вагона. А Солнце в спальном двухместном купе с бархатными занавесками, под несущиеся из приемника тирольские рулады, что-то убедительно объяснял по-немецки пузатым и щекастым бюргерам в тирольских шапочках, утыканных разноцветными значками. Слова Солнца привели тирольцев в радостное возбуждение, и, схватив чемоданы и приемник, они устремились в коридор.
– Куда это они? – спросила Солнце Саша.
– В погоню за великорусскими чувствами. Располагайся, – и Солнце приглашающим жестом указал Саше на малиновый мягкий диван. – Наше двухместное удобство.
– Но так же нечестно, – колебалась Саша. – Все – в жестком, а мы – здесь.
– А нет такого слова «все». Человек всегда один. – Солнце снял сумку, жилет, удобно расположился на диване.
– А когда любит? – не сдавалась Саша.
– Тогда – вдвоем, – пояснил Солнце. – Он и его любовь.
– А другой человек?.. – удивилась Саша.
– А другой человек здесь вовсе ни при чем.
– И я? – с вызовом спросила Саша.
Но в этот момент в дверь купе раздался удар, а в узкий проем двери рухнула чья-то нога. Послышались крики проводницы.
Саша и Солнце выглянули в коридор.
Он был загроможден колонками и ящиками с аппаратурой.
На полу лежит бездыханный ударник «Машины времени», а клавишник, Макаревич и гитарист, сметая сопротивление проводницы, затаскивали ящики из тамбура в коридор.
– Да что это такое! У меня спальный вагон! Я сейчас начальника поезда позову!
– Ну, тетенька, милая, ну не выбрасывать же! Ну, опаздывали мы! Куда успели! – уговаривал клавишник.
– Мы заплатим! – заверял проводницу Макар.
Появился начальник поезда.
– Немедленно покинуть помещение железнодорожного состава вместе с негабаритной ручной кладью!
– Как? На полном ходу? – притворно изумился Макар.
– А я вас везти не имею права! – визжала проводница. – Хулиганье!
Она ткнула пальцем в лежащего ударника:
– Вот если он стоп-кран сорвет?!
Музыканты внимательно посмотрели на товарища.
– Он? Нет, он не сможет, – убежденно сказал Макар.
– Допились! Пьяные в коридорах валяются! – возмущалась проводница.
– Он не пьяный. Он аппарат охраняет, – пытался оправдаться клавишник.
– А людям как ходить: ни чаю попить, ни в туалет! – трубил начальник поезда.
Солнце вышел из купе.
– Здорово, Макар, – он кивнул на аппаратуру. – На заработки?
Увидев Солнце, Макар обрадовался, полез обниматься через ящики:
– Солнце! Живой еще!
– Почему это «еще»? – вышла за Солнцем и Саша.
Увидев незнакомую хорошенькую барышню, Макар приосанился и зафонтанировал:
–»…Человек смертен, но это еще полбеды. Иногда он внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что будет делать в сегодняшний вечер».
– Не пугай девушку, – добродушно улыбнулся Солнце, а тот хитро прищурился:
– А что? М. А. Булгаков. «Мастер и Маргарита». Страница десятая. Восьмая строка снизу.
А проводница и начальник поезда, неприязненно глядя на Солнце, безуспешно пытались вытащить бездыханного рокера в тамбур.
– Вишь ты, оказия… – взъерошил волосы Макар.
Солнце оценил происходящее и предложил:
– А давай аппарат к нам в купе затащим, а ночевать можно у «системы» в плацкарте.
– Круто, чуваки! – обрадовался услышавший предложение Солнца клавишник. – Респект в полный рост!
И тут же потащил колонку в купе, пихнув при этом лежащего ударника:
– Вставай, бразер, гуд найт образовался!
Малой, как всегда, не терял времени зря. Они со Скелетом проходили через тамбур в купейный вагон. В руках у Малого была пачка брошюрок: «Здравницы Крыма». Скелета, как всегда, тяготила бурная бизнес-деятельность друга:
– Ну, на фига людям твои книжки. Они и так в Крым уже едут…
– Так им море станет ближе! – убежденно заявил Малой
Они зашли в спальный вагон. Малой уже занес руку – постучать в первое купе, как вдруг заметил Макара со товарищи и, дернув Скелета заруку, стремглав выскочил обратно в тамбур. Друзья помчались через вагоны к своим.
– Ну, попали! – сокрушался Малой на бегу.
– Я говорил: ну ее на фиг, эту рок-музыку, – ныл Скелет. – Теперь, как здрасти, фейс начистят.
– А кто виноват? – возмутился Малой. – Если бы ты, дубина стоеросовая, аппарат не сжег, щас бы уже по турбазам бабки лопатой гребли бы! Вино, девушки в придачу!
– И так сил нет, – запыхавшись, сопротивлялся заманчивым перспективам Скелет.
– Настоящий художник должен страдать за искусство!
Поезд мчался по солнечной русской равнине с перелесками. Уступив свое купе, Солнце и Саша пошли к остальным. В одном вагоне из купе проводников послышался строгий голос:
– Ну, вы полнее наливайте, полнее! За обвес и недолив у нас по головке не гладят!
Навстречу Саше и Солнцу вышел бригадир стройотряда с гроздью чайных стаканов в подстаканниках. Увидев Солнце, он удивленно остановился:
– Ты?.. Неожиданная встреча! Давно не виделись.
Бригадир протянул Солнцу свободную от стаканов руку для приветствия, но в этот момент между ними протиснулся плюгавый кагэбэшник, и рука бригадира повисла в пустоте.
– Извините, разрешите пройти… – пробормотал кагэбэшник, изучающе глядя на Солнце.
Бригадир с холодным недоумением разглядывал Солнце:
– И вот ради этого ты бросил институт?..
Солнце молча посмотрел вслед удаляющемуся кагэбэшнику.
– …между прочим, ты еще можешь восстановиться. Тема твоего диплома была очень перспективной. Ты бы мог принести пользу людям своей научной работой, – продолжил бригадир.
Саша удивленно глянула на Солнце, на бригадира, а Солнце усмехнулся:
– Чем больше тайн Вселенной остается нераскрытыми, тем больше пользы для людей.
– Меня, Сергей, всегда удивлял твой аполитизм, – неприязненно поморщился бригадир, – я бы даже сказал, нигилизм!
Солнце пожал плечами и, взяв Сашу за руку, пошел в следующий вагон.
– Ты учился с ним в институте? – полюбопытствовала Саша.
– Я думаю, он меня с кем-нибудь перепутал, – безмятежно ответил Солнце.
Саша еще раз обернулась на бригадира. Поезд дернулся, притормозив, и чай из стаканов выплеснулся на него.
А в вагоне, где расположилась система, – безудержное веселье. Пришли и Саша с Солнцем, и музыканты, и тирольцы, и даже начальник поезда.
Хором допели «Let it be».
– А теперь давайте «зэ энд» Дорз! – просит Скелет.
– Да ну-у, сопли, – протестует Герда. – Давай «Мишель»!
– Старуха, а это не сопли?
– Это – кровавые слезы!
Кореец, озорничая, подобрал на гитаре «Интернационал». Идею приняли на ура, и вот уже музыканты, тирольцы и хиппи поют хором «Интернационал» в рок-обработке, раскачиваясь, аккомпанируя себе на подручных предметах. Причем Малой избрал для этой цели круглую голову тирольца в шапочке и барабанил по ней вилками.
А прилично набравшийся к этому моменту начальник поезда доверительно склонился к Герде:
– …А я ей: ну и что, что пьяный! А она… Э-эх! Не ценит!
– Диалектика… – вздыхала Герда.
– Точно! Не в бровь, а в глаз! – кивал начальник.
Они чокнулись стаканами с красно-коричневой жидкостью.
Герда делала вид, что слушает начальника, а сама пристально следила за Солнцем и Сашей.
А те просто улыбались друг другу. Вокруг них утих шум бесшабашных песен. Только хрустальные колокольчики звенели.
Хуан уставился на Герду, перевел взгляд на Солнце, затянулся неизменной трубкой.
Скелет совал тирольцам целую горсть октябрятских значков, хищно поглядывая на фотоаппарат, висящий на шее одного из немцев.