Страница:
Люк видел, что на глаза Лизетт снова навернулись слезы. Ему было ясно, что через несколько секунд тело Дитера Мейера, накрытое вышитой скатертью, вытащат на улицу и бросят вместе с другими трупами.
— Он не из них, — поспешно вмешался Люк. — Это друг семьи. Думаю, надо помочь девушке похоронить его.
Грег Диринг кивнул.
— Помогите леди похоронить друга, — сказал он двум солдатам. Лизетт наградила подполковника благодарным взглядом, а он направился к лестнице, чтобы проверить комнаты верхнего этажа.
Лизетт похоронила Дитера на семейном кладбище де Вальми в тени вишни. Вокруг еще грохотал бой, но девушка знала, что к тому времени, когда черешня снова зацветет, здесь уже воцарится мир. Свежие морские ветры будут овевать могилу Дитера, шиповник прикроет ее цветами. Лизетт опустилась на колени и разгладила ладонями могильный холмик.
— Прощай, любимый, — прошептала она со слезами на глазах. — Прощай навсегда.
Глава 11
— Он не из них, — поспешно вмешался Люк. — Это друг семьи. Думаю, надо помочь девушке похоронить его.
Грег Диринг кивнул.
— Помогите леди похоронить друга, — сказал он двум солдатам. Лизетт наградила подполковника благодарным взглядом, а он направился к лестнице, чтобы проверить комнаты верхнего этажа.
Лизетт похоронила Дитера на семейном кладбище де Вальми в тени вишни. Вокруг еще грохотал бой, но девушка знала, что к тому времени, когда черешня снова зацветет, здесь уже воцарится мир. Свежие морские ветры будут овевать могилу Дитера, шиповник прикроет ее цветами. Лизетт опустилась на колени и разгладила ладонями могильный холмик.
— Прощай, любимый, — прошептала она со слезами на глазах. — Прощай навсегда.
Глава 11
Бомбардировки и артиллерийская стрельба продолжались с неослабевающей силой. Два американских солдата помогли Лизетт похоронить Дитера и тут же вернулись в замок. Они прибыли во Францию убивать, а не хоронить немцев.
Лизетт поднялась с колен, подавленная горем, которым ни с кем не могла поделиться, пока тысячи искалеченных мужчин умирали в агонии на соседнем пляже. Вытерев слезы, Лизетт вернулась в замок. Там вовсю кипела работа. Дом превращался во временный госпиталь. Что ж, надо помочь людям, а предаться горю она сможет позже, для этого у нее впереди вся жизнь. Лизетт поставила кипятить воду, начала рвать простыни на бинты. До прибытия медиков и оборудования раны приходилось промывать растворами соли и хлорки.
— Слишком большая волна, — крикнул в ответ Грег, мрачно глядевший в соседнее окно на то, как часть немцев, отступающих с пляжа, пробирается к замку. — Нам пришлось высаживаться в нескольких милях от намеченного места, прямо под немецкими пушками. Треть моих людей погибли, не добравшись даже до берега.
Люк вытер лоб тыльной стороной ладони. Американцы, штурмовавшие «Омаху», были закалены в боях, они имели опыт высадки в Северной Африке и на Сицилии. И если уж эти парни понесли такие потери, страшно подумать, что творится на пляжах дальше к востоку, которые штурмовали англичане и канадцы.
— Думаете, мы удержимся? — спросил Люк.
— Сделаем все, что сможем, — отозвался Грег, готовясь стрелять. — Проиграв эту битву, мы проиграем войну.
Первые немцы приблизились на расстояние выстрела, и оба мужчины открыли огонь.
— Уходите вниз! — крикнул подполковник Лизетт.
Пули влетали в замок сквозь разбитые окна, отскакивали от стен и сыпались на пол как град, в воздухе летали осколки мин. Лизетт почти ничего не видела и не слышала и даже дышала с трудом. От порохового дыма першило в горле, уши закладывало от разрывов ручных гранат. Солдата, занявшего пост возле дальнего окна, ранило в живот, он громко закричал, и Лизетт побежала к нему. Оторвав лоскут от нижней юбки, она попыталась воспользоваться им как тампоном и остановить кровотечение.
— Вниз, я сказал! — снова закричал взбешенный подполковник, но девушка, словно не слыша его, под огнем потащила солдата от окна.
Бой длился семьдесят пять минут, но казалось, будто прошла целая вечность.
— Все, конец ублюдкам! — торжествующе воскликнул Грег Диринг, когда смолк последний немецкий автомат, и подошел к Лизетт.
— Он умер? — спросила она, когда подполковник опустился на колено возле раненого.
— Пока нет. — Грег Диринг вытащил индивидуальный пакет. — Господи, где же медики? Они просили освободить для них замок. Мы так и сделали, а сейчас нам нужна их помощь.
— Сэр, с пляжа вышли грузовики и танки! — крикнул кто-то из солдат. — Они движутся сюда!
Грег с облегчением вздохнул. Если уж на пляж выгрузились танки, значит, немцам не выбить их с плацдарма. Можно сказать, что сражение наполовину выиграно. Он попытался оказать помощь раненому, но понял, что тому необходима квалифицированная медицинская помощь, иначе молодой парень умрет.
— А с вами, мадемуазель, все в порядке? — озабоченно осведомился он.
Лизетт кивнула. Ее ладони и нижняя юбка были залиты кровью раненого американца.
— Он умрет, если помощь не подоспеет вовремя.
— Медики уже едут сюда. — Грег подумал о том, что тысячи солдат уже умерли. Господи, ну и мясорубка! Почти половина танков-амфибий, предназначенных для поддержки десанта, затонула. Высокие волны захлестывали десантные баржи, и те шли ко дну с сотнями солдат. Но слава Богу, им удалось захватить плацдарм. Грег услышал шум приближающихся грузовиков и танков. Рев джипов почти утопал в вое пикирующих немецких «юнкерсов». И в центре этой кровавой бойни оказалась хрупкая девушка! Невероятно!
Глаза Лизетт выражали жгучую боль, лицо было мертвенно-бледным. Грег вспомнил об убитых немцах, которых они обнаружили, ворвавшись в замок. Три года враги находились в стране этой девушки, понятно, что она хлебнула горя. В отличие от англичан и американцев война коснулась французов непосредственно, и им пришлось перенести все ужасы оккупации. Немцы маршировали по их улицам, занимали их дома.
Возле замка остановился грузовик.
— Медики, сэр! — крикнул кто-то из солдат.
— Скажите им, что здесь тяжелораненый. — Грег ласково коснулся плеча Лизетт. — Ну вот, почти все кончено. — Он подумал о том, осознает ли она это. — Теперь вы свободны. Свободны!
Лизетт Подняла на него взгляд и увидела незнакомую американскую форму, мужественное, добродушное лицо. Она поняла, что этот человек старается как умеет успокоить ее.
— Спасибо вам, — промолвила подавленная Лизетт. Свободна. В ее положении это относительное понятие. Ведь свободу она потеряла, отдав свое сердце Дитеру, и теперь знала, что больше никогда не будет по-настоящему свободной.
В комнату вбежали медики и немедленно начали оказывать помощь потерявшему сознание раненому солдату. Через минуту к замку подошли еще несколько грузовиков с ранеными и медицинским оборудованием. Дом быстро превращался в полевой госпиталь.
Лизетт показала санитарам, откуда брать воду, потом помогла оборудовать в главной столовой операционную. После того как из ноги Люка Брендона извлекли пули, Лизетт перевязала ему рану и с облегчением вздохнула. Теперь он вне опасности. Весь долгий день и еще более длинный вечер Лизетт помогала медикам: разрезала окровавленные бинты и сапоги, промывала раны, даже делала уколы.
— Вы просто замечательная девушка, — похвалил ее доктор. только что ампутировавший ногу другому раненому. — Да и медицинская сестра вы прекрасная, мадемуазель.
К тому времени, когда Грег со своими солдатами вернулся из разведки, Лизетт бодрствовала уже более двадцати часов.
— Все, хватит, — решительно заявил Грег и взял ее за руку. — Вам надо отдохнуть. Когда вы ели последний раз? Когда последний раз пили кофе?
Губы Лизетт чуть дрогнули.
— Последний раз я пила кофе три года назад, подполковник, — призналась она, отбрасывая с лица влажные пряди волос.
Пристально посмотрев на нее, Грег нахмурился. Девушка походила на призрак: под глазами темные круги, лицо мертвенно-бледное.
— Что ж, тогда вам необходимо сейчас же выпить кофе. — Он решительно увлек Лизетт из операционной и отвел в комнату, где разместился его временный штаб. Ладони у Грега были слегка обожжены, но обработать ожоги можно и позже. Это все пустяки в сравнении с ранами и травмами солдат, заполнивших комнаты и коридоры замка.
Грег заботливо усадил Лизетт на единственное в комнате кресло и разжег примус. Сейчас в его задачу входило обеспечение взаимодействия с войсками, высадившимися на пляже под кодовым названием «Юта», а он находился милях в пятнадцати к западу. Им вместе предстояло взять город Карентан, небольшой, но важный в стратегическом отношении. Этот город был не только железнодорожным узлом, через него проходило шоссе № 13 — главная магистраль, связывавшая порт Шербур и Париж.
Грег насыпал кофе в изящную чашку с гербом де Вальми. Через день Карентан необходимо взять, иначе невозможно будет овладеть Шербуром. Подполковник вытер потный и грязный лоб. Немцы затопили большие участки болотистой местности, по которым можно было пробраться к городу, и теперь к нему вела лишь узкая проселочная дорога. В таких условиях при штурме не избежать больших потерь.
— Вот, пейте. — Грег повернулся к Лизетт с чашкой.
Девушка спала, свернувшись в кресле клубочком. Ее лицо было перепачкано копотью, свитер и юбка покрыты пылью и пятнами засохшей крови. Она казалась очень юной, беззащитной и привлекательной. Грег осторожно укрыл ее шинелью.
В Лизетт было что-то истинно европейское. Грегу нравилось, как она, говоря, чуть вскидывает голову, нравился ее глуховатый голос, блестящие шелковистые волосы. Она совсем не походила на американских девушек. Люк Брендон рассказал, что Лизетт спасла ему жизнь, под бомбами притащив из леса в замок. А ведь на вид она такая хрупкая! Внимательно посмотрев на девушку, Грег вышел из комнаты.
Проснувшись, Лизетт с удивлением увидела, что укрыта шинелью. И тут же вспомнила, что подполковник привел ее в эту комнату, пригласив выпить кофе. Чашка с остывшим напитком так и стояла на примусе. Стрельба продолжалась, но в отдалении, и никто не вел сейчас огонь по замку. Судя по всему, бой шел в полях и в лесу, отделявшем Вальми от Сент-Мари-де-Пон. Лизетт сбросила шинель и пошла в операционную.
— В деревне идет бой? — спросила девушка у врача, помогая перевязывать пехотинца в окровавленной форме.
Осунувшийся и серый от усталости доктор кивнул:
— На пляже сопротивление немцев подавлено, войска и техника выгружаются без помех, однако мы отбросили врага не слишком далеко. Так что бои продолжаются.
Основную часть раненых отправляли на эсмины, стоявшие возле берега, но далеко не всех удавалось доставить на борт кораблей живыми. Утром на глазах у Лизетт умерли тридцать человек. Временами она цепенела от ужаса. Медики старались оказывать помощь раненым прямо там, где находили их, но рук не хватало. А под ногами солдат рвались мины, с высоток, из ям били снайперы и пулеметы. Каждый метр продвижения приносил все новые жертвы.
Лизетт промывала раны, делала перевязки, облегчала страдания умирающих. Временами ей казалось, что она больше не вынесет всего этого. Несколько раз она вспоминала молодого подполковника с добрыми глазами.
Люк Брендон был крайне удручен. Ему хотелось присоединиться к британским войскам, действовавшим восточнее, однако раненая нога делала это невозможным. Если бы только удалось найти какой-нибудь транспорт — грузовик, легковую машину… что угодно. Но весь американский транспорт пробивался на запад, к Шербуру. Поэтому Люку оставалось только торчать в замке и молиться за победу.
В Вальми не знали ни дня, ни ночи. Иногда, уже едва держась на ногах, Лизетт приходила в ту комнату, которую занял Грег Диринг, падала в кресло и на несколько часов забывалась сном. Временами она думала, где он сейчас и жив ли.
Вода в колодце замка не иссякала, но ее постоянно не хватало. Как только медикам сообщили, что ближайший город занят войсками союзников и там есть вода, они погрузили на грузовики раненых и оборудование.
Лизетт наблюдала за отъезжающей колонной со смешанным чувством радости и страха. Она радовалась, что немцев так стремительно вытесняют из Нормандии. Вместе с тем Лизетт понимала, что больше не сможет забыться в тяжелой физической работе. И это пугало ее.
Обхватив руками плечи и поеживаясь от прохладного утреннего ветра, Лизетт смотрела, как последние два грузовика выехали на подъездную дорожку. Дитер погиб. Это реальность, с которой придется смириться. Позади нее был замок, наполненный воспоминаниями… об их ссоре в главной столовой, о часах любви в башне, о смерти Дитера, о его крови, засохшей на каменных плитах холла. Лизетт не могла вернуться в замок. Пока не могла. Люк Брендон остался в замке. Он не терял надежды при первой же возможности присоединиться к британским войскам, но и его присутствие не утешало Лизетт. Когда последний грузовик с красным крестом скрылся в клубах пыли, Лизетт решительно направилась по тропинке, ведущей к морю.
Огромные мотки колючей проволоки, так долго закрывавшие проход на пляж, были разбросаны и смяты гусеницами танков союзников. Повсюду лежали еще незахороненные трупы немцев и американцев, стояла подбитая и покореженная техника.
Отведя взгляд от этой страшной картины, Лизетт устремила его в бескрайнее чистое небо. День обещал быть жарким, утренняя прохлада уже отступала под горячими лучами солнца. В море все еще стояли корабли, на берег высаживались все новые и новые подразделения, выгружались танки и пушки. А с берега на корабли доставляли раненых. С начала высадки прошло уже семь дней. За это время британцы заняли Байе и осадили Кан, американцы захватили все прибрежные города в полосе от Коллевиля до Сент-Мер-Эглизе и, по словам Люка, сейчас подошли к стратегически важному порту Шербуру. Союзники высадились на землю Франции и оставались на ней. Лизетт вспомнила, что, по словам Дитера, союзников можно будет разбить только в момент высадки на берег. А еще он ругал Гитлера за то, что тот не желает передать под командование Роммеля дополнительные танковые дивизии. Ясно, что появление этих дивизий на побережье могло обернуться для американцев поражением.
Закрывая глаза, Лизетт слышала голос Дитера. Перед ее мысленным взором возникало его лицо, красивое и мужественное. Сияющие серые глаза с черными ресницами с любовью смотрели на нее. К горлу Лизетт подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она упала на траву и разрыдалась.
Теперь Лизетт поняла, что у них с Дитером не могло быть будущего; Они жили в придуманном ими мире, поэтому в нынешних обстоятельствах все равно не изведали бы счастья, даже если бы Дитер не погиб. Видно, судьба не хотела, чтобы они были вместе. Застонав, Лизетт подняла голову, вытерла слезы и устремила невидящий взгляд на высокие серые волны. Хорошо, что им хоть на какое-то время удалось обмануть судьбу. Они любили друг друга неистово и страстно, как бы торопясь насытиться любовью в отведенные им несколько месяцев. И вот теперь все кончилось.
Пошатываясь, Лизетт поднялась с земли. В небе проплывали перистые облака. Оттуда, где находился Вьервиль, донесся тихий звон церковного колокола. Девушка прижала ладони к животу. Да, закончилась одна жизнь, но начинается другая. У нее будет ребенок. Ребенок Дитера, с золотистыми волосами и теплыми серыми глазами. Ребенок, которым отец непременно гордился бы.
— Я беспокоился за вас, не знал, куда вы ушли.
— Я гуляла. Здесь, поблизости. Во Вьервиле звонит церковный колокол.
— Гулять одной опасно. Уходя, американцы просили соблюдать осторожность. Они считают, что в Сент-Мари-де-Пон еще прячутся небольшие группы немцев.
— Я не ходила в деревню. Прошлась до пляжа и назад. — На губах Лизетт появилась легкая улыбка.
У Люка перехватило дыхание. Он впервые видел, как эта девушка улыбается. Улыбка словно озарила ее строгую красоту. Когда он импульсивно предложил Лизетт выйти за него замуж, им руководило чувство вины и желание защитить ее. Но сейчас Люк понял, что готов повторить свое предложение.
— Лизетт, нам надо поговорить. — Последовав за девушкой в кухню, он наблюдал, как она готовит кофе из пайков, оставленных американцами.
— Англичане уже заняли Кан? — спросила Лизетт.
Люк печально покачал головой.
— Новостей давно не было — город не так-то легко взять. Немцы готовы обороняться до последнего патрона. Но я хотел поговорить не о Кане, а о нас.
Лизетт нахмурилась.
— В этом нет никакого смысла. Я благодарна вам за предложение, но…
— К черту благодарность! — Густые темные брови Люка сошлись на переносице. — Мне нужна не благодарность!
Девушка вспыхнула, и от этого раненый летчик растерялся и смутился.
— Я ищу не плотских утех. Лизетт, я не могу больше оставаться здесь. Мне надо вернуться в свою часть, даже если для этого придется ползти туда на коленях. Одному Богу известно, когда я вновь увижу пас. Но мне нужно знать, будете ли вы ждать меня.
— Да, я буду ждать вас, — ответила Лизетт.
— Как моя невеста? — оживился он, и его голубые глаза заблестели.
Лизетт покачала головой:
— Нет, как ваш друг.
— Но мне нужно не это! — в отчаянии воскликнул Люк. — Я хочу от вас той любви, которую вы дарили Дитеру Мейеру!
Ее лицо исказилось от боли, и Люк мысленно обругал себя, понимая, что разрушил их хрупкие, едва зарождающиеся отношения.
— Я уже никому не смогу подарить такую любовь. — В глазах Лизетт сверкнули слезы.
Взяв ведро для воды, она направилась к двери.
Люк беспомощно смотрел ей вслед. Вот если бы отбросить костыли, догнать ее и обнять! Они были знакомы уже семь дней, и Люк видел Лизетт в самых трагических ситуациях. Видел, как она вернулась в замок, похоронив Дитера Мейера, как мужественно вела себя под огнем противника, как без устали с необычайной заботливостью ухаживала за ранеными и старалась облегчить страдания умирающих.
И была в ее красоте какая-то хрупкость, от которой у Люка перехватывало дыхание, хотя он уже знал, что Лизетт вовсе не хрупкое создание. Люк мечтал жениться на ней. В первый раз его предложение было продиктовано чувством вины, поскольку он застрелил отца ее будущего ребенка. Через час после того, как Лизетт отважно спасла ему жизнь.
Но теперь Люк влюбился в Лизетт, покоренный ее красотой и силой духа. Присоединившись к своим войскам на востоке, он едва ли скоро вернется в Вальми. Поэтому Люк хотел точно знать, что Лизетт останется здесь, не покинет Вальми и не вольется в толпы сотен тысяч бездомных, кочующих по опустошенной войной Европе. Но ее не должны коснуться репрессии, направленные против тех, кого будут считать немецкими пособниками.
Люк никогда не относил себя к числу романтиков, однако знакомство с Лизетт казалось ему знаком судьбы. Он боялся потерять эту девушку, уверенный, что не перенесет этого.
Лизетт быстро пересекла мощеный двор и подошла к колодцу. Ей было так трудно держать себя в руках, а слова Люка снова выбили ее из колеи, и горе опять представлялось бесконечным и неизлечимым.
На подъездной дорожке замка послышался шум грузовика. Испуганная, Лизетт оставила ведро и бросилась через двор к дверям замка. В подъехавшем американском военном грузовике сидели веселые солдаты. Лизетт заслонила глаза ладонью от солнца. Грузовик остановился в метре от нее.
— Госпиталь уехал… — начала девушка, но в этот момент рослый, крепко сложенный военный выпрыгнул из кабины и подбежал к ней. Узнав его, девушка улыбнулась.
Грег Диринг в светло-коричневой форме, перепачканной пылью и грязью, в каске, с «кольтом» 45-го калибра, пристегнутым к бедру, обнял Лизетт за талию, оторвал от земли и закружил.
— Нам и не нужен госпиталь!
— Я очень рада, — сказала девушка, когда Грег наконец опустил ее на землю. — Люк тоже обрадуется, увидев вас. Вы заняли Карентан? Мы здесь не получаем никаких новостей.
Грег усмехнулся, глядя на Лизетт. Пока они под пулями врага добирались из Карентана до Вальми, он несколько раз спрашивал себя: правильно ли поступает? Подполковник запросто мог отправить кого-то другого для прочесывания Сент-Мари-де-Пон и других прибрежных деревень. Однако решил сам возглавить операцию, поскольку это давало ему повод еще раз увидеться с Лизетт. И вот он здесь, и девушка улыбается ему. Значит, он поступил совершенно правильно.
— А разве Брендон еще здесь? — спросил Грег, следуя за Лизетт в замок.
— Да. Он решил не отправляться домой из-за ранения. Как только нога заживет, Брендон присоединится к английским войскам в районе Кана. — Лизетт оглянулась и посмотрела на американских солдат, оставшихся в кузове грузовика. — А они почему не вылезают? Медики оставили кофе…
Грег покачал головой:
— Нет. Нам надо проверить Сент-Мари-де-Пон и другие прибрежные деревни, убедиться, что там не осталось немцев.
— Надеюсь, немцев там нет, — сказала Лизетт. — Ведь жители начинают возвращаться в свои дома. Если бы там остались немцы, они бы предупредили. — Она подумала о пожилых мадам Бриде и мадам Шамо, о мадам Тельер, которая недавно родила. С начала высадки Лизетт никого из них не видела. — А можно я поеду с вами? Кое-кому из жителей деревни, наверное, нужна помощь. Полагаю, им лучше провести несколько недель в Вальми, чем в своих домах.
— Нет, — ответил Грег. — Это слишком опасно.
— Если вы не возьмете меня с собой, я поеду в деревню одна на велосипеде. А это куда опаснее! — упрямо возразила девушка.
— Ладно, — неохотно согласился Грег, уверенный в том, что в Сент-Мари-де-Пон немцев они не обнаружат. — Но только туда. А потом я доставлю вас назад. Идет?
Лизетт с улыбкой кивнула. В этот момент Люк Брендон распахнул дубовые двери замка и сразу нахмурился. Уходя из кухни, девушка была подавлена горем, а сейчас, при появлении Диринга, буквально преобразилась, кажется веселой и беззаботной. Люк подавил в себе внезапный приступ ревности. Ладно, если приезд Диринга развеселил Лизетт, слава Богу. Хорошо, что этот загорелый американец с широкой улыбкой не погиб в том кровавом сражении, которое наверняка разгорелось за Карентан.
— Подполковник Диринг согласился взять меня с собой в Сент-Мари-де-Пон, — сообщила Лизетт, снимая с вешалки пальто и надевая его. — Возможно, кто-то из пожилых жителей деревни захочет провести некоторое время в Вальми. Теперь здесь есть место.
Люк метнул настороженный взгляд на Грега.
— Это опасно?
— Во всяком случае безопаснее, чем ехать туда одной на велосипеде, — сухо отозвался Грег. — Мы прочесываем все прибрежные деревни. Не хотим оставлять в тылу разрозненные группы немцев.
— А как Карентан?
— Мы его взяли вчера. Но ценой больших потерь.
Люк не хотел при Лизетт расспрашивать о подробностях. В Карентане базировался немецкий 6-й парашютно-десантный полк, один из лучших в рейхе. Так что он представлял себе, какие потери понесла американская 101-я воздушно-десантная дивизия.
— Если отыщете в деревне какой-нибудь джип, пришлите его за мной, — попросил Люк, когда Лизетт и американец собрались уезжать.
— Непременно, — пообещал Грег.
— И берегите девушку, — добавил Люк, когда они подошли к грузовику. — Я женюсь на ней, как только закончится война.
— Не волнуйтесь, я позабочусь о Лизетт. — Грег пристально посмотрел на Люка. — Но имейте в виду, что постараюсь расстроить ваши планы.
Люк опустил голову. Значит, его подозрения верны. Диринг заехал в замок только для того, чтобы повидаться с Лизетт.
Девушка сидела в кабине грузовика, зажатая между подполковником и шофером. Ее раздражала каска, которую велел надеть Грег. При выезде из Вальми их не встретил огонь снайперов, но он мог начаться в любую минуту и из любого места.
В конце дороги грузовик повернул налево и направился через рощу к деревне. По обеим сторонам дороги лежали уже разлагающиеся трупы немцев и американцев.
— Почему их не похоронили? — удивилась Лизетт.
— Для этого нет ни времени, ни людей, — ответил Грег. — И кроме того, немцы часто ставят под трупы убитых мины-ловушки.
Сквозь деревья Лизетт увидела фермы, затянутые черным дымом. Она похолодела, зная, что владелец одной из них — Жан Кефе — оставался в деревне и ежедневно снабжал немцев молоком и яйцами. Машина спустилась к мосту, едва не столкнувшись на узкой дороге со встречным грузовиком.
Грег, махнув рукой, остановил встречный грузовик.
— Куда вы едете? — спросил он шофера.
— Во Вьервиль. Поступило сообщение, что там обнаружена небольшая группа немцев.
Грег кивнул.
— Мы позже догоним вас. Желаю удачи.
Грузовик тронулся с места и вскоре скрылся в облаке пыли.
— Если они благополучно проследовали через деревню, значит, немцев здесь нет. — Грег понимал, что девушка очень волнуется, хотя и не показывает этого.
— Надеюсь, что так. Две фермы, мимо которых мы только что проехали, разбомбили.
— Здесь повсюду бомбили, — мрачно заметил шофер.
Когда их машина проезжала через мост, к ним навстречу бросился Жан Кефе. Его румяное лицо светилось от радости.
Лизетт поднялась с колен, подавленная горем, которым ни с кем не могла поделиться, пока тысячи искалеченных мужчин умирали в агонии на соседнем пляже. Вытерев слезы, Лизетт вернулась в замок. Там вовсю кипела работа. Дом превращался во временный госпиталь. Что ж, надо помочь людям, а предаться горю она сможет позже, для этого у нее впереди вся жизнь. Лизетт поставила кипятить воду, начала рвать простыни на бинты. До прибытия медиков и оборудования раны приходилось промывать растворами соли и хлорки.
* * *
— Черт побери, что происходит на «Омахе?» — обратился Люк к Грегу Дирингу, ковыляя с автоматом в руках к окну.— Слишком большая волна, — крикнул в ответ Грег, мрачно глядевший в соседнее окно на то, как часть немцев, отступающих с пляжа, пробирается к замку. — Нам пришлось высаживаться в нескольких милях от намеченного места, прямо под немецкими пушками. Треть моих людей погибли, не добравшись даже до берега.
Люк вытер лоб тыльной стороной ладони. Американцы, штурмовавшие «Омаху», были закалены в боях, они имели опыт высадки в Северной Африке и на Сицилии. И если уж эти парни понесли такие потери, страшно подумать, что творится на пляжах дальше к востоку, которые штурмовали англичане и канадцы.
— Думаете, мы удержимся? — спросил Люк.
— Сделаем все, что сможем, — отозвался Грег, готовясь стрелять. — Проиграв эту битву, мы проиграем войну.
Первые немцы приблизились на расстояние выстрела, и оба мужчины открыли огонь.
* * *
В течение часа Лизетт ни разу не удалось выйти во двор и принести столь необходимую воду. Немцы решили захватить замок и превратить его в опорный пункт обороны, поэтому бой был жестоким и кровопролитным.— Уходите вниз! — крикнул подполковник Лизетт.
Пули влетали в замок сквозь разбитые окна, отскакивали от стен и сыпались на пол как град, в воздухе летали осколки мин. Лизетт почти ничего не видела и не слышала и даже дышала с трудом. От порохового дыма першило в горле, уши закладывало от разрывов ручных гранат. Солдата, занявшего пост возле дальнего окна, ранило в живот, он громко закричал, и Лизетт побежала к нему. Оторвав лоскут от нижней юбки, она попыталась воспользоваться им как тампоном и остановить кровотечение.
— Вниз, я сказал! — снова закричал взбешенный подполковник, но девушка, словно не слыша его, под огнем потащила солдата от окна.
Бой длился семьдесят пять минут, но казалось, будто прошла целая вечность.
— Все, конец ублюдкам! — торжествующе воскликнул Грег Диринг, когда смолк последний немецкий автомат, и подошел к Лизетт.
— Он умер? — спросила она, когда подполковник опустился на колено возле раненого.
— Пока нет. — Грег Диринг вытащил индивидуальный пакет. — Господи, где же медики? Они просили освободить для них замок. Мы так и сделали, а сейчас нам нужна их помощь.
— Сэр, с пляжа вышли грузовики и танки! — крикнул кто-то из солдат. — Они движутся сюда!
Грег с облегчением вздохнул. Если уж на пляж выгрузились танки, значит, немцам не выбить их с плацдарма. Можно сказать, что сражение наполовину выиграно. Он попытался оказать помощь раненому, но понял, что тому необходима квалифицированная медицинская помощь, иначе молодой парень умрет.
— А с вами, мадемуазель, все в порядке? — озабоченно осведомился он.
Лизетт кивнула. Ее ладони и нижняя юбка были залиты кровью раненого американца.
— Он умрет, если помощь не подоспеет вовремя.
— Медики уже едут сюда. — Грег подумал о том, что тысячи солдат уже умерли. Господи, ну и мясорубка! Почти половина танков-амфибий, предназначенных для поддержки десанта, затонула. Высокие волны захлестывали десантные баржи, и те шли ко дну с сотнями солдат. Но слава Богу, им удалось захватить плацдарм. Грег услышал шум приближающихся грузовиков и танков. Рев джипов почти утопал в вое пикирующих немецких «юнкерсов». И в центре этой кровавой бойни оказалась хрупкая девушка! Невероятно!
Глаза Лизетт выражали жгучую боль, лицо было мертвенно-бледным. Грег вспомнил об убитых немцах, которых они обнаружили, ворвавшись в замок. Три года враги находились в стране этой девушки, понятно, что она хлебнула горя. В отличие от англичан и американцев война коснулась французов непосредственно, и им пришлось перенести все ужасы оккупации. Немцы маршировали по их улицам, занимали их дома.
Возле замка остановился грузовик.
— Медики, сэр! — крикнул кто-то из солдат.
— Скажите им, что здесь тяжелораненый. — Грег ласково коснулся плеча Лизетт. — Ну вот, почти все кончено. — Он подумал о том, осознает ли она это. — Теперь вы свободны. Свободны!
Лизетт Подняла на него взгляд и увидела незнакомую американскую форму, мужественное, добродушное лицо. Она поняла, что этот человек старается как умеет успокоить ее.
— Спасибо вам, — промолвила подавленная Лизетт. Свободна. В ее положении это относительное понятие. Ведь свободу она потеряла, отдав свое сердце Дитеру, и теперь знала, что больше никогда не будет по-настоящему свободной.
В комнату вбежали медики и немедленно начали оказывать помощь потерявшему сознание раненому солдату. Через минуту к замку подошли еще несколько грузовиков с ранеными и медицинским оборудованием. Дом быстро превращался в полевой госпиталь.
Лизетт показала санитарам, откуда брать воду, потом помогла оборудовать в главной столовой операционную. После того как из ноги Люка Брендона извлекли пули, Лизетт перевязала ему рану и с облегчением вздохнула. Теперь он вне опасности. Весь долгий день и еще более длинный вечер Лизетт помогала медикам: разрезала окровавленные бинты и сапоги, промывала раны, даже делала уколы.
— Вы просто замечательная девушка, — похвалил ее доктор. только что ампутировавший ногу другому раненому. — Да и медицинская сестра вы прекрасная, мадемуазель.
К тому времени, когда Грег со своими солдатами вернулся из разведки, Лизетт бодрствовала уже более двадцати часов.
— Все, хватит, — решительно заявил Грег и взял ее за руку. — Вам надо отдохнуть. Когда вы ели последний раз? Когда последний раз пили кофе?
Губы Лизетт чуть дрогнули.
— Последний раз я пила кофе три года назад, подполковник, — призналась она, отбрасывая с лица влажные пряди волос.
Пристально посмотрев на нее, Грег нахмурился. Девушка походила на призрак: под глазами темные круги, лицо мертвенно-бледное.
— Что ж, тогда вам необходимо сейчас же выпить кофе. — Он решительно увлек Лизетт из операционной и отвел в комнату, где разместился его временный штаб. Ладони у Грега были слегка обожжены, но обработать ожоги можно и позже. Это все пустяки в сравнении с ранами и травмами солдат, заполнивших комнаты и коридоры замка.
Грег заботливо усадил Лизетт на единственное в комнате кресло и разжег примус. Сейчас в его задачу входило обеспечение взаимодействия с войсками, высадившимися на пляже под кодовым названием «Юта», а он находился милях в пятнадцати к западу. Им вместе предстояло взять город Карентан, небольшой, но важный в стратегическом отношении. Этот город был не только железнодорожным узлом, через него проходило шоссе № 13 — главная магистраль, связывавшая порт Шербур и Париж.
Грег насыпал кофе в изящную чашку с гербом де Вальми. Через день Карентан необходимо взять, иначе невозможно будет овладеть Шербуром. Подполковник вытер потный и грязный лоб. Немцы затопили большие участки болотистой местности, по которым можно было пробраться к городу, и теперь к нему вела лишь узкая проселочная дорога. В таких условиях при штурме не избежать больших потерь.
— Вот, пейте. — Грег повернулся к Лизетт с чашкой.
Девушка спала, свернувшись в кресле клубочком. Ее лицо было перепачкано копотью, свитер и юбка покрыты пылью и пятнами засохшей крови. Она казалась очень юной, беззащитной и привлекательной. Грег осторожно укрыл ее шинелью.
В Лизетт было что-то истинно европейское. Грегу нравилось, как она, говоря, чуть вскидывает голову, нравился ее глуховатый голос, блестящие шелковистые волосы. Она совсем не походила на американских девушек. Люк Брендон рассказал, что Лизетт спасла ему жизнь, под бомбами притащив из леса в замок. А ведь на вид она такая хрупкая! Внимательно посмотрев на девушку, Грег вышел из комнаты.
Проснувшись, Лизетт с удивлением увидела, что укрыта шинелью. И тут же вспомнила, что подполковник привел ее в эту комнату, пригласив выпить кофе. Чашка с остывшим напитком так и стояла на примусе. Стрельба продолжалась, но в отдалении, и никто не вел сейчас огонь по замку. Судя по всему, бой шел в полях и в лесу, отделявшем Вальми от Сент-Мари-де-Пон. Лизетт сбросила шинель и пошла в операционную.
— В деревне идет бой? — спросила девушка у врача, помогая перевязывать пехотинца в окровавленной форме.
Осунувшийся и серый от усталости доктор кивнул:
— На пляже сопротивление немцев подавлено, войска и техника выгружаются без помех, однако мы отбросили врага не слишком далеко. Так что бои продолжаются.
Основную часть раненых отправляли на эсмины, стоявшие возле берега, но далеко не всех удавалось доставить на борт кораблей живыми. Утром на глазах у Лизетт умерли тридцать человек. Временами она цепенела от ужаса. Медики старались оказывать помощь раненым прямо там, где находили их, но рук не хватало. А под ногами солдат рвались мины, с высоток, из ям били снайперы и пулеметы. Каждый метр продвижения приносил все новые жертвы.
Лизетт промывала раны, делала перевязки, облегчала страдания умирающих. Временами ей казалось, что она больше не вынесет всего этого. Несколько раз она вспоминала молодого подполковника с добрыми глазами.
Люк Брендон был крайне удручен. Ему хотелось присоединиться к британским войскам, действовавшим восточнее, однако раненая нога делала это невозможным. Если бы только удалось найти какой-нибудь транспорт — грузовик, легковую машину… что угодно. Но весь американский транспорт пробивался на запад, к Шербуру. Поэтому Люку оставалось только торчать в замке и молиться за победу.
* * *
Шоссе № 13 проходило прямо по затопленным полям, его покрытие выступало над мутной водой примерно на шесть футов. Грег понимал, что он и его люди в такой ситуации — прекрасная мишень, но другого пути к Карентану не было. Узкая полоска асфальта не давала возможности для маневра, не говоря уже о прикрытии. Немецкие десантники-парашютисты поливали американцев огнем, по длинной колонне били бомбардировщики и минометы. Но, обливаясь кровью, американцы дюйм за дюймом продвигались вперед. И даже в этом аду Грег вспоминал хрупкую девушку, свернувшуюся калачиком в кресле. Ему хотелось бы получше узнать ее, прежде чем он стряхнет со своих сапог пропитанную кровью землю Нормандии.В Вальми не знали ни дня, ни ночи. Иногда, уже едва держась на ногах, Лизетт приходила в ту комнату, которую занял Грег Диринг, падала в кресло и на несколько часов забывалась сном. Временами она думала, где он сейчас и жив ли.
Вода в колодце замка не иссякала, но ее постоянно не хватало. Как только медикам сообщили, что ближайший город занят войсками союзников и там есть вода, они погрузили на грузовики раненых и оборудование.
Лизетт наблюдала за отъезжающей колонной со смешанным чувством радости и страха. Она радовалась, что немцев так стремительно вытесняют из Нормандии. Вместе с тем Лизетт понимала, что больше не сможет забыться в тяжелой физической работе. И это пугало ее.
Обхватив руками плечи и поеживаясь от прохладного утреннего ветра, Лизетт смотрела, как последние два грузовика выехали на подъездную дорожку. Дитер погиб. Это реальность, с которой придется смириться. Позади нее был замок, наполненный воспоминаниями… об их ссоре в главной столовой, о часах любви в башне, о смерти Дитера, о его крови, засохшей на каменных плитах холла. Лизетт не могла вернуться в замок. Пока не могла. Люк Брендон остался в замке. Он не терял надежды при первой же возможности присоединиться к британским войскам, но и его присутствие не утешало Лизетт. Когда последний грузовик с красным крестом скрылся в клубах пыли, Лизетт решительно направилась по тропинке, ведущей к морю.
Огромные мотки колючей проволоки, так долго закрывавшие проход на пляж, были разбросаны и смяты гусеницами танков союзников. Повсюду лежали еще незахороненные трупы немцев и американцев, стояла подбитая и покореженная техника.
Отведя взгляд от этой страшной картины, Лизетт устремила его в бескрайнее чистое небо. День обещал быть жарким, утренняя прохлада уже отступала под горячими лучами солнца. В море все еще стояли корабли, на берег высаживались все новые и новые подразделения, выгружались танки и пушки. А с берега на корабли доставляли раненых. С начала высадки прошло уже семь дней. За это время британцы заняли Байе и осадили Кан, американцы захватили все прибрежные города в полосе от Коллевиля до Сент-Мер-Эглизе и, по словам Люка, сейчас подошли к стратегически важному порту Шербуру. Союзники высадились на землю Франции и оставались на ней. Лизетт вспомнила, что, по словам Дитера, союзников можно будет разбить только в момент высадки на берег. А еще он ругал Гитлера за то, что тот не желает передать под командование Роммеля дополнительные танковые дивизии. Ясно, что появление этих дивизий на побережье могло обернуться для американцев поражением.
Закрывая глаза, Лизетт слышала голос Дитера. Перед ее мысленным взором возникало его лицо, красивое и мужественное. Сияющие серые глаза с черными ресницами с любовью смотрели на нее. К горлу Лизетт подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она упала на траву и разрыдалась.
Теперь Лизетт поняла, что у них с Дитером не могло быть будущего; Они жили в придуманном ими мире, поэтому в нынешних обстоятельствах все равно не изведали бы счастья, даже если бы Дитер не погиб. Видно, судьба не хотела, чтобы они были вместе. Застонав, Лизетт подняла голову, вытерла слезы и устремила невидящий взгляд на высокие серые волны. Хорошо, что им хоть на какое-то время удалось обмануть судьбу. Они любили друг друга неистово и страстно, как бы торопясь насытиться любовью в отведенные им несколько месяцев. И вот теперь все кончилось.
Пошатываясь, Лизетт поднялась с земли. В небе проплывали перистые облака. Оттуда, где находился Вьервиль, донесся тихий звон церковного колокола. Девушка прижала ладони к животу. Да, закончилась одна жизнь, но начинается другая. У нее будет ребенок. Ребенок Дитера, с золотистыми волосами и теплыми серыми глазами. Ребенок, которым отец непременно гордился бы.
* * *
Люк, опираясь на костыли, открыл ей дверь.— Я беспокоился за вас, не знал, куда вы ушли.
— Я гуляла. Здесь, поблизости. Во Вьервиле звонит церковный колокол.
— Гулять одной опасно. Уходя, американцы просили соблюдать осторожность. Они считают, что в Сент-Мари-де-Пон еще прячутся небольшие группы немцев.
— Я не ходила в деревню. Прошлась до пляжа и назад. — На губах Лизетт появилась легкая улыбка.
У Люка перехватило дыхание. Он впервые видел, как эта девушка улыбается. Улыбка словно озарила ее строгую красоту. Когда он импульсивно предложил Лизетт выйти за него замуж, им руководило чувство вины и желание защитить ее. Но сейчас Люк понял, что готов повторить свое предложение.
— Лизетт, нам надо поговорить. — Последовав за девушкой в кухню, он наблюдал, как она готовит кофе из пайков, оставленных американцами.
— Англичане уже заняли Кан? — спросила Лизетт.
Люк печально покачал головой.
— Новостей давно не было — город не так-то легко взять. Немцы готовы обороняться до последнего патрона. Но я хотел поговорить не о Кане, а о нас.
Лизетт нахмурилась.
— В этом нет никакого смысла. Я благодарна вам за предложение, но…
— К черту благодарность! — Густые темные брови Люка сошлись на переносице. — Мне нужна не благодарность!
Девушка вспыхнула, и от этого раненый летчик растерялся и смутился.
— Я ищу не плотских утех. Лизетт, я не могу больше оставаться здесь. Мне надо вернуться в свою часть, даже если для этого придется ползти туда на коленях. Одному Богу известно, когда я вновь увижу пас. Но мне нужно знать, будете ли вы ждать меня.
— Да, я буду ждать вас, — ответила Лизетт.
— Как моя невеста? — оживился он, и его голубые глаза заблестели.
Лизетт покачала головой:
— Нет, как ваш друг.
— Но мне нужно не это! — в отчаянии воскликнул Люк. — Я хочу от вас той любви, которую вы дарили Дитеру Мейеру!
Ее лицо исказилось от боли, и Люк мысленно обругал себя, понимая, что разрушил их хрупкие, едва зарождающиеся отношения.
— Я уже никому не смогу подарить такую любовь. — В глазах Лизетт сверкнули слезы.
Взяв ведро для воды, она направилась к двери.
Люк беспомощно смотрел ей вслед. Вот если бы отбросить костыли, догнать ее и обнять! Они были знакомы уже семь дней, и Люк видел Лизетт в самых трагических ситуациях. Видел, как она вернулась в замок, похоронив Дитера Мейера, как мужественно вела себя под огнем противника, как без устали с необычайной заботливостью ухаживала за ранеными и старалась облегчить страдания умирающих.
И была в ее красоте какая-то хрупкость, от которой у Люка перехватывало дыхание, хотя он уже знал, что Лизетт вовсе не хрупкое создание. Люк мечтал жениться на ней. В первый раз его предложение было продиктовано чувством вины, поскольку он застрелил отца ее будущего ребенка. Через час после того, как Лизетт отважно спасла ему жизнь.
Но теперь Люк влюбился в Лизетт, покоренный ее красотой и силой духа. Присоединившись к своим войскам на востоке, он едва ли скоро вернется в Вальми. Поэтому Люк хотел точно знать, что Лизетт останется здесь, не покинет Вальми и не вольется в толпы сотен тысяч бездомных, кочующих по опустошенной войной Европе. Но ее не должны коснуться репрессии, направленные против тех, кого будут считать немецкими пособниками.
Люк никогда не относил себя к числу романтиков, однако знакомство с Лизетт казалось ему знаком судьбы. Он боялся потерять эту девушку, уверенный, что не перенесет этого.
Лизетт быстро пересекла мощеный двор и подошла к колодцу. Ей было так трудно держать себя в руках, а слова Люка снова выбили ее из колеи, и горе опять представлялось бесконечным и неизлечимым.
На подъездной дорожке замка послышался шум грузовика. Испуганная, Лизетт оставила ведро и бросилась через двор к дверям замка. В подъехавшем американском военном грузовике сидели веселые солдаты. Лизетт заслонила глаза ладонью от солнца. Грузовик остановился в метре от нее.
— Госпиталь уехал… — начала девушка, но в этот момент рослый, крепко сложенный военный выпрыгнул из кабины и подбежал к ней. Узнав его, девушка улыбнулась.
Грег Диринг в светло-коричневой форме, перепачканной пылью и грязью, в каске, с «кольтом» 45-го калибра, пристегнутым к бедру, обнял Лизетт за талию, оторвал от земли и закружил.
— Нам и не нужен госпиталь!
— Я очень рада, — сказала девушка, когда Грег наконец опустил ее на землю. — Люк тоже обрадуется, увидев вас. Вы заняли Карентан? Мы здесь не получаем никаких новостей.
Грег усмехнулся, глядя на Лизетт. Пока они под пулями врага добирались из Карентана до Вальми, он несколько раз спрашивал себя: правильно ли поступает? Подполковник запросто мог отправить кого-то другого для прочесывания Сент-Мари-де-Пон и других прибрежных деревень. Однако решил сам возглавить операцию, поскольку это давало ему повод еще раз увидеться с Лизетт. И вот он здесь, и девушка улыбается ему. Значит, он поступил совершенно правильно.
— А разве Брендон еще здесь? — спросил Грег, следуя за Лизетт в замок.
— Да. Он решил не отправляться домой из-за ранения. Как только нога заживет, Брендон присоединится к английским войскам в районе Кана. — Лизетт оглянулась и посмотрела на американских солдат, оставшихся в кузове грузовика. — А они почему не вылезают? Медики оставили кофе…
Грег покачал головой:
— Нет. Нам надо проверить Сент-Мари-де-Пон и другие прибрежные деревни, убедиться, что там не осталось немцев.
— Надеюсь, немцев там нет, — сказала Лизетт. — Ведь жители начинают возвращаться в свои дома. Если бы там остались немцы, они бы предупредили. — Она подумала о пожилых мадам Бриде и мадам Шамо, о мадам Тельер, которая недавно родила. С начала высадки Лизетт никого из них не видела. — А можно я поеду с вами? Кое-кому из жителей деревни, наверное, нужна помощь. Полагаю, им лучше провести несколько недель в Вальми, чем в своих домах.
— Нет, — ответил Грег. — Это слишком опасно.
— Если вы не возьмете меня с собой, я поеду в деревню одна на велосипеде. А это куда опаснее! — упрямо возразила девушка.
— Ладно, — неохотно согласился Грег, уверенный в том, что в Сент-Мари-де-Пон немцев они не обнаружат. — Но только туда. А потом я доставлю вас назад. Идет?
Лизетт с улыбкой кивнула. В этот момент Люк Брендон распахнул дубовые двери замка и сразу нахмурился. Уходя из кухни, девушка была подавлена горем, а сейчас, при появлении Диринга, буквально преобразилась, кажется веселой и беззаботной. Люк подавил в себе внезапный приступ ревности. Ладно, если приезд Диринга развеселил Лизетт, слава Богу. Хорошо, что этот загорелый американец с широкой улыбкой не погиб в том кровавом сражении, которое наверняка разгорелось за Карентан.
— Подполковник Диринг согласился взять меня с собой в Сент-Мари-де-Пон, — сообщила Лизетт, снимая с вешалки пальто и надевая его. — Возможно, кто-то из пожилых жителей деревни захочет провести некоторое время в Вальми. Теперь здесь есть место.
Люк метнул настороженный взгляд на Грега.
— Это опасно?
— Во всяком случае безопаснее, чем ехать туда одной на велосипеде, — сухо отозвался Грег. — Мы прочесываем все прибрежные деревни. Не хотим оставлять в тылу разрозненные группы немцев.
— А как Карентан?
— Мы его взяли вчера. Но ценой больших потерь.
Люк не хотел при Лизетт расспрашивать о подробностях. В Карентане базировался немецкий 6-й парашютно-десантный полк, один из лучших в рейхе. Так что он представлял себе, какие потери понесла американская 101-я воздушно-десантная дивизия.
— Если отыщете в деревне какой-нибудь джип, пришлите его за мной, — попросил Люк, когда Лизетт и американец собрались уезжать.
— Непременно, — пообещал Грег.
— И берегите девушку, — добавил Люк, когда они подошли к грузовику. — Я женюсь на ней, как только закончится война.
— Не волнуйтесь, я позабочусь о Лизетт. — Грег пристально посмотрел на Люка. — Но имейте в виду, что постараюсь расстроить ваши планы.
Люк опустил голову. Значит, его подозрения верны. Диринг заехал в замок только для того, чтобы повидаться с Лизетт.
Девушка сидела в кабине грузовика, зажатая между подполковником и шофером. Ее раздражала каска, которую велел надеть Грег. При выезде из Вальми их не встретил огонь снайперов, но он мог начаться в любую минуту и из любого места.
В конце дороги грузовик повернул налево и направился через рощу к деревне. По обеим сторонам дороги лежали уже разлагающиеся трупы немцев и американцев.
— Почему их не похоронили? — удивилась Лизетт.
— Для этого нет ни времени, ни людей, — ответил Грег. — И кроме того, немцы часто ставят под трупы убитых мины-ловушки.
Сквозь деревья Лизетт увидела фермы, затянутые черным дымом. Она похолодела, зная, что владелец одной из них — Жан Кефе — оставался в деревне и ежедневно снабжал немцев молоком и яйцами. Машина спустилась к мосту, едва не столкнувшись на узкой дороге со встречным грузовиком.
Грег, махнув рукой, остановил встречный грузовик.
— Куда вы едете? — спросил он шофера.
— Во Вьервиль. Поступило сообщение, что там обнаружена небольшая группа немцев.
Грег кивнул.
— Мы позже догоним вас. Желаю удачи.
Грузовик тронулся с места и вскоре скрылся в облаке пыли.
— Если они благополучно проследовали через деревню, значит, немцев здесь нет. — Грег понимал, что девушка очень волнуется, хотя и не показывает этого.
— Надеюсь, что так. Две фермы, мимо которых мы только что проехали, разбомбили.
— Здесь повсюду бомбили, — мрачно заметил шофер.
Когда их машина проезжала через мост, к ним навстречу бросился Жан Кефе. Его румяное лицо светилось от радости.