Страница:
От этих бесплодных размышлений у принцессы разболелась голова, и она решила немного подремать, чтобы сном освежить измученную душу. Однако принцессе не дали проспать долго. В комнату тихо постучали.
– Что такое? – пробормотала принцесса, стряхивая липкую дрему.
– Ваше высочество, капитан бригавеллы «Халцедон» просит вашей аудиенции.
– Капитан? Погодите, я выйду в приемную комнату.
Фэйянь встала, немедленно привела себя в порядок, мельком глянула в зеркало (ах, бледна, слишком бледна!) и вышла в небольшую комнату для приема посетителей разных рангов.
Едва увидев ее, капитан Жун пал на колени.
– Мне нет пощады, принцесса! – воскликнул он.1
– Капитан-сянь, встаньте и расскажите, что случилось, – потребовала принцесса, уже предчувствуя нехорошие вести.
Но капитан не встал с колен. Он стоял, и по лицу его текли слезы, слезы потери и злобы.
– Никто не знает, как это могло произойти, ваше высочество.
– Что, что стряслось?!
– Бригавелла, ваше высочество. Она сгорела дотла. Пожар начался в доках два часа назад, там почему-то никого не оказалось, и когда зеваки заметили зарево, было поздно что-либо делать. Вместе с бригавеллой сгорели три больших корабля Жемчужного Завета, и теперь я не знаю, как мы вернемся обратно!
Принцесса походила по комнате. Веер в ее руках трепетал, как крыло бабочки.
– Боюсь, капитан, – наконец произнесла принцесса, – что обратно нам вернуться не позволят.
Цзюань 10
– Здесь никогда не ждут гостей. – Чувствовалось, что господин Лу Синь ощущает себя виноватым перед Ши Мином и Юйлин Шэнь за запущенность собственного жилища. – А я почти сюда не приезжаю, как, впрочем, и мой брат. Но вы, господа, можете быть здесь полноправными хозяевами.
– Ваша милость не знает границ, – поклонилась каллиграфу Юйлин. За время, проведенное в дороге до Хуатуна, она, как ей казалось, безнадежно влюбилась в господина Лу Синя и к тому же успела безнадежно влюбить в себя Ши Мина, до сих пор не верящего в то, что она девушка. Старая домоправительница господина Лу Синя суетилась и охала, беспрестанно повторяя, что ее, как всегда, не предупредили о приезде.
– Успокойся, матушка Бинь, – ласково сказал старухе Лу Синь. – Для этих гостей не надобно роскоши. Приготовь по комнате на мужской и женской половине и найди вот этой молодой госпоже приличный женский наряд. Если пойдешь в город за покупками, постарайся, чтобы никто ничего не знал о наших гостях.
– Дело, как видно, тайное? – спросила старушка.
– Еще какое, – улыбнулся Лу Синь. – Эта парочка сбежала от родителей – хотят против их воли принести свадебные клятвы пред алтарем предков. Родственники девушки очень разгневались и ищут их повсюду. А я прихожусь им знакомцем, вот и решил выручить влюбленных. Ты уж не выдай их, не подведи меня, матушка Бинь.
– Что вы, что вы, да пусть отсохнет мой старый язык, если я проболтаюсь кому про этих уточек-мандаринок[5]! – засмеялась домоправительница. – Все сделаю и вычищу, даже служанок со стороны звать не буду. А сейчас подам на стол. Вы, господин, останетесь трапезничать?
– Нет, – сказал Лу Синь. – Много дел в столице, я должен снова ехать туда. Так что поручаю своих друзей твоим заботам, матушка Бинь. Когда шум вокруг их поисков утихнет, я вернусь за ними, чтобы в столице провести свадебный обряд.
– Ах, – радостно заквохтала старуха. – И когда только ваши-то плечи украсятся алыми лентами[6], мой милый господин?!
– Мне не до алых лент, – отшутился Лу Синь. – Дела государства призывают. Некогда обзаводиться семьей.
С тем он распрощался с нашими друзьями, препоручив их заботам старой Бинь, и немедленно отбыл в Тэнкин.
Матушка Бинь была настоящим сокровищем во всем, что касалось уборки, готовки и прочих прелестей домашнего хозяйства. Она с невероятной поспешностью прибрала все комнаты в доме, особо украсив отдельные покои для Ши Мина и Юйлин. Затем, порывшись в огромных сундуках, старуха извлекла на свет куски самых разных тканей: шелка, атласа, крепа, батиста… Она искренне посчитала Юйлин несчастной бесприданницей и потому принялась спешно кроить и шить для девушки очаровательные, но немного старомодные наряды. Во всяком случае, уже через день после приезда в Хуатун Юйлин вышла к дневной трапезе в чудесном платье цвета перьев малиновки, подпоясанном темно-лиловым поясом. Ши Мин, увидев своего «побратима» в столь преображенном виде, онемел на некоторое время и лишь позволял себе мычать, поглощая редьку с рисом и печеных фазанов. Юйлин было забавно видеть таким своего друга, поэтому, едва они покончили с трапезой, она сказала:
– Идем, погуляем в саду.
Сад тоже был запущенный, но оттого он обладал особой прелестью. Юйлин шла немного впереди Ши Мина и обрывала цветки шиповника, украшая ими рукава своего нового платья. От аромата шиповника у юноши кружилась голова, но, впрочем, вряд ли один шиповник был тому головокружению виною…
– Ты, верно, хочешь знать, отчего я притворялась мужчиной? – наконец спросила Юйлин.
– Д-да, – неловко ответил Ши Мин и покраснел отчего-то как цветок шиповника.
– Я хотела добиться степени цзиньши и занять хорошую должность. Я и моя сестра – девушки без родителей и без состояния. Потому я мечтала о карьере. Все мои слова о том, что карьера – пустяк, все эти слова – сплошное притворство. Я сирота и бесприданница, чего я смогу добиться в жизни, если не найду себе достойного места?! К тому же я должна выкупить свою сестру у ее жестокого мужа… Я лгала, когда говорила, что у моей сестры есть хороший жених, нет, она замужем за настоящим негодяем! Не думай, что и сейчас я лгу тебе, нет, я говорю правду! Господин Лу Синь очень ловко догадался о том, кто я, мне пришлось рассказать ему всю свою историю. Он обещал помочь, и если бы мы с тобой не оказались свидетелями заговора, я бы, верно, уже катила в повозке в земли Жумань, а моя сестра была бы выкуплена…
– Скажи, а Юйлин – твое настоящее имя?
– Конечно, дурачок! Ведь это имя может носить и женщина и мужчина! Что тут такого?! – Юйлин повернулась к Ши Мину и смеющимися глазами посмотрела на него. – Ши Мин, неужели ты сердишься на меня за то, что я притворялась перед тобой мужчиной?!
– Нет, что ты! – воскликнул юноша. – Я вовсе не сержусь. Просто никак не могу прийти в себя от удивления. Юйлин, а твои стихи -действительно твои?
– Фу, вот твердолобый! – рассердилась девушка. – Думаешь, если я девица, то и стихов писать не могу?! А вот и могу, как видишь! Разве ты не знаешь, что даже среди сицзи[7] были великие поэтессы?!
– Конечно, знаю, – даже обиделся Ши Мин. – Поэтесса Кань Ляо была великой и знаменитой, хотя и зарабатывала себе на жизнь, служа в доме пионов и ив. Но ты-то не сицзи!
– А что плохого в том, чтобы быть сицзи? – напустилась на юношу девушка. – Они ни от кого не зависят, сами распоряжаются своими деньгами, а если и выходят замуж, то по собственной воле, а не по воле родителей или родственников! Взять хоть ту же Бирюзовую Царицу…
Тут наши друзья немного побледнели и приумолкли. Потом Ши Мин сказал:
– Как ты думаешь, Бирюзовая Царица еще жива? Злодеи ведь собирались ее убить.
– Не знаю, – отмахнулась Юйлин. – Что мне до судьбы какой-то Бирюзовой Царицы, к тому же предательницы, якшающейся с врагами страны! Меня больше беспокоят две наши судьбы. Какая доля нам уготована? Сколько времени мы просидим в Хуатуне? Здесь умереть со скуки можно!
– А ты займись сочинением стихов, – поддел девушку Ши Мин. – Вот и пройдет скука.
– И займусь! – с вызовом сказала Юйлин. – Хочешь посостязаться со мной в стихотворном мастерстве?
– Зачем? Я заранее знаю, что ты победишь. Ведь твои стихи совершенны.
– Ты льстишь мне потому, что я девушка?
– Нет, вовсе нет… Да что с тобой? С чего ты вдруг обиделась?
А Юйлин и впрямь надула свои прелестные губки и принялась так ломать ветку шиповника, что иглы кололи ее нежную ладонь. И почему она обиделась на Ши Мина, мы тоже не можем понять. Как говорят мудрецы, сердце девушки – запечатанная шкатулка, не знаешь, что обретается внутри – жемчуг или яд!
Обиженной и рассерженной Юйлин пробродила по саду до позднего вечера. Поначалу Ши Мин неуклюже пытался привлечь ее внимание, развеселить и отвлечь, но через некоторое время и ему это надоело, к тому же юноша проголодался. Потому он оставил свою возлюбленную бродить по саду в одиночестве, а сам отправился в дом. Нет, он не собирался оставлять Юйлин надолго, он просто решил проверить – заметит она его отсутствие или нет?
К вящей обиде Ши Мина, Юйлин его отсутствия совершенно не заметила. Она бродила по дорожкам сада, подол ее платья вымок от вечерней росы, а домой уходить не хотелось. Юйлин грезила наяву, и героем ее грез был небезызвестный первый императорский каллиграф.
– Ах, он никогда, никогда не полюбит меня! – сокрушалась девушка. – В его глазах я – ничтожная обманщица. К тому же я куда некрасивее придворных дам, а этих придворных дам во дворце сотни! А он так красив! Так пленителен его взгляд! Если бы он хоть чуть-чуть снизошел до меня! Как тяжко страдать от безответной любви!
И Юйлин тихо запела:
– Ай! – вскрикнула девушка, падая под тяжестью, зверя. – Ай, спасите!
– Тихо! – приказала кошка, лапой зажимая Юйлин рот. – Кричать ни к чему. Я тебе ничего плохого не сделаю. Только будь умницей. Не будешь кричать?
– Мфт… Нет.
– Хорошо. Вставай.
Кошка убрала лапу с губ Юйлин и помогла ей встать. Встала сама. И оказалась никакой не кошкой, как поначалу подумалось Юйлин, а преогромным барсуком с оскаленной узкой мордой, с глазами, горящими алым огнем.
– О Небесная Канцелярия! – жалобно пискнула Юйлин, глядя на барсука. – Оборотень!
– Ты очень догадливая девушка, – прорычал барсук. – А теперь изволь сказать: что ты делаешь в моем саду?
– В вашем саду, господин барсук?!
– Нет, я рано похвалил тебя за догадливость, – барсук оскалил громадные зубы. – А как ты думаешь, чей это сад, если не мой?
– Эт-то сад господина первого императорского каллиграфа,-заикаясь и косясь на клыки барсука, проговорила Юйлин. – Это его поместье…
– Да? Хороший ответ, он говорит о многом. Но ты-то как тут появилась? Ты новая служанка?
– Нет, – слегка возмутилась Юйлин. – Я гостья господина первого императорского каллиграфа.
Барсук в ответ на это что-то проворчал, весьма неразборчиво, видимо на барсучьем языке. Юйлин, бледная как полотно, ожидала своей участи. Ноги ее словно приросли к траве, бежать она не могла, да и как бежать: оборотень вмиг ее настигнет и растерзает насмерть!
Но оборотню, судя по всему, не требовалось терзать несчастную девушку. Он как-то задумчиво похлопал себя по бокам передними лапами и сказал:
– Идем-ка в дом, гостья.
И первым зашагал по тропинке, причем зашагал на задних лапах.
У порога барсук почему-то остановился и буркнул:
– Иди вперед и не оглядывайся.
Юйлин повиновалась, но, когда проходила мимо ряда ширм, схитрила: чуть-чуть да повернула голову. И увидела, как барсук, грянувшись оземь, превратился в статного и совершенно нагого мужчину. Юйлин еле сдержалась от крика и со всех ног кинулась к себе в комнату. Там она заперлась и просидела несколько часов кряду, дрожа как листок мисканта.
– Небесная Канцелярия! – молилась Юйлин. – Прости мои прегрешения! Я совсем не хочу попасть в лапы к оборотню! И потом, я еще не так уж и грешила, чтобы посылать мне столь ужасное наказание!
Такой – дрожащей и перепуганной – ее через час обнаружила матушка домоправительница.
– Что с тобой, милая? – удивилась она. – Сидишь в своих покоях и дрожишь, будто тебя холодной водой окатили!
– Ох, матушка Бинь, – прошептала девушка. – Я видела оборотня, настоящего оборотня! Страх какой!
– Ах, вот оно что… Напрасно ты пугаешься, милая. Этот оборотень ничего плохого тебе не сделает. Он старший брат господина Лу Синя, зовут его господин Ян, или господин Старший.
– Как же такое может быть?! – изумилась Юйлин.
– О, эта история долгая… Случилось это еще в те времена, когда страной правила узурпаторша Шэси и принцессе Фэйянь пришлось сражаться за престол предков. Тогда господин Лу стал верным помощником принцессы, а его брата соблазнила коварная фея и он едва не погиб от ее чар. Спасти его смогли только барсуки-оборотни. Один из них укусил господина Яна и таким образом сделал его оборотнем. А ты ведь знаешь, что небесные феи терпеть не могут оборотничьего духа, вот так господину Яну и удалось избавиться от коварной Цюнсан.
– Цюнсан?
– Да, так звали ту фею. Представь, она хотела с помощью господина Яна захватить Яшмовый Престол! По заслугам своим она и понесла наказание!
– Матушка, какие вы чудеса рассказываете.
– Да, то были чудесные времена. Неспокойные, но чудесные… Так вот, милая, ты не страшись господина Яна, он человек, то есть оборотень, почтенный, как и его супруга. Она тоже оборотень, оборотень-лисица. Ох, какие чары она умеет творить, да простит ее Небесная Канцелярия!
– Матушка Бинь, а господин первый императорский каллиграф говорил, что в его поместье никто и не живет толком…
– Да, это так. Я сама удивилась, с чего это господин Ян решил побывать в поместье, он здесь появляется редко. Ты не волнуйся, я при случае расспрошу его обо всем. А ты и твой милый живите, будто ничего и не случилось. Никто вам вреда не нанесет.
– Но не обидит ли наше присутствие господина Яна? Не будем ли мы ему в тягость?
– Наоборот, он будет даже рад обществу. Тем более обществу молодых влюбленных.
…Однако, когда Юйлин, Ши Мин и господин Ян встретились в трапезной за общим столом, по выражению лица оборотня нельзя было прочесть, рад он нежданным гостям или нет. Во всяком случае, трапеза прошла в молчании, и лишь когда подали чай, господин Ян сказал, внимательно глядя на наших героев:
– Домоправительница сообщила мне, что вы появилась здесь благодаря стараниям моего брата.
– Да, это так, – поклонился Ши Мин. – Господин первый императорский каллиграф любезно позволил нам…
Пока Ши Мин говорил, Юйлин исподтишка (как и подобает воспитанной девице) бросала изучающие взгляды на господина Яна. Теперь он ничуть не напоминал оборотня. Облаченный в весьма роскошные одежды самых изысканных цветов, с причудливой прической и гладко выбритым лицом с матовой смуглой кожей, он мог бы оставить далеко позади многих красавцев, которых доводилось встречать Юйлин. А Ши Мин вообще не шел с ним ни в какое сравнение. Но самое странное было то, что внешностью господине Ян ничуть не напоминал своего младшего брата.
Они будто вишня и персик – разные, но по-своему прекрасные», – подумалось Юйлин, и она от смущения зарделась – не пристали благовоспитанной девице подобные мысли. А еще она краснела оттого, что Ши Мин рассказывал господину Яну их «любовную» историю. Юйлин совсем не хотелось изображать нареченную Ши Мина, но что поделаешь!
– Итак, вы влюбленные, которым родители мешают соединиться, – раздумчиво протянул Ян Синь. – И мой брат решил побыть для вас милостивым Небесным Чиновником.
– Именно так, – подтвердил Ши Мин.
– Никогда не замечал за своим братом склонности к благотворительности подобного рода, – заявил Ян Синь. – Но, впрочем, мы давно не виделись, он мог и измениться за это время…
– Вы тоже изменились, господин, – сказала прислуживающая за чаем Бинь. – Раньше вы в поместье редко появлялись и ненадолго.
Ян Синь усмехнулся:
– Что поделать! Поссорился с женой! Совсем замучила меня своими выкрутасами. Бросил все и приехал в родовое поместье, чтоб отдохнуть от женской болтовни хоть некоторое время. Вы, юный Ши Мин, не торопились бы со свадьбой. Вот, перед вами женатый человек, которому приходится иногда скрываться от любимой жены!
– Ай-яй-яй, господин Ян! – воскликнула домоправительница. – Грех какой! Ведь ссоры между супругами сильно прогневляют Небесную Канцелярию! Вы бы обошлись миром…
– С моей Сунюй не получается обойтись миром, – отшутился Ян Синь. – Такую лисицу, как она, никто не переговорит и не переспорит. Ты ей слово, она тебе двадцать, и все обидные донельзя! Нет, пусть уж поскучает без меня, глядишь, ее язвительность поубавится. Да и я от нее отдохну. Что погрустнели, влюбленные? Да, нежная страсть и семейная жизнь мало похожи: в нежной страсти двое стараются ничем не обижать друг друга, а в семейной жизни уже и не церемонятся. Особенно женщины!
– Неужели мы такие ужасные? – вырвалось у Юйлин против воли, и она звонко рассмеялась.
– Не все, не все, – тут же заверил ее Ян Синь и рассмеялся в ответ.
От Юйлин не ускользнуло, как ревниво поглядывает Ши Мин на Синя-старшего. Она рассердилась: да что он себе позволяет! Словно она и впрямь его невеста!
– Матушка Бинь, – обратилась она к домоправительнице, – не знаете ли вы, где поблизости есть храм монахов-лотосов?
– А зачем тебе монахи, чтущие Путь Лотоса? – удивилась женщина.
– Среди них есть гадатели и ясновидящие, – сказала Юйлин. – А нам с Ши Мином обязательно нужно спросить у гадателя насчет нашей будущей судьбы. И подходим ли мы друг другу.
– Так вы что же, – спросила домоправительница, – даже и не знаете своих гороскопов?
– Нет, конечно, – сказала Юйлин. – Ведь наши семьи во вражде, никто ни к кому не засылал сватов. Мы бежали, так ничего и не узнав…
Юйлин и сама не знала, зачем ей приспичило столько врать. Уж Ши Мин скорчил ей по этому поводу неприятную гримасу, а Юйлин будто кто тянул за язык!
– Ни к чему звать монаха-лотоса, если вы хотите узнать, подходите ли друг другу, – подал голос Ян Синь и отпил свежего чая. – Мы, оборотни, не хуже этих гадателей умеем провидеть будущее, а также узнавать, кто из людей кому подходит. Так что, если угодно, я погадаю вам нынче же вечером. А то, не приведи Небесная Канцелярия, вы, дорогой Ши Мин, получите вместо кроткой супруги нарумяненного тигра!
Юйлин снова рассмеялась – представила нарумяненного тигра. А Ши Мин сказал:
– Да я и без гаданий привязан к своей дорогой Юйлин. Не надо мне гадать.
– Ну как угодно…
– Мне, мне погадайте! – все еще смеясь, воскликнула Юйлин. – Я хочу быть нарумяненным тигром!
– Как скажете, госпожа тигрица, – шутливо поклонился ей господин Ян Синь.
И вот вечером, когда на небе взошли созвездия Ковша и Пахаря, господин Ян Синь в малой зале разложил перед алтарем предков все, что нужно для гадания: свечи, жертвенную бумагу и зерно, жаровню и старую, пожелтевшую от времени баранью лопатку. Юйлин с любопытством наблюдала за всеми его действиями. Пришел и Ши Мин, который все еще дулся на Юйлин, глупый влюбленный мальчишка!
Ян Синь вознес молитвы духам предков и небесным покровителям гадания, сжег на жертвеннике зерно и бумагу и, когда в воздухе уже кружился пепел, положил в остывающую жаровню баранью лопатку. Та нагрелась, раскалилась и пошла трещинами. Ян Синь голыми руками, совершенно не боясь обжечься, взял горячую лопатку и стал изучать расчертившие ее трещины. Ничего не отразилось на его лице поначалу, но затем он со вздохом отложил лопатку в сторону и подошел к нашим героям.
– Прошу вас присесть, – строгим голосом сказал он им.
Юйлин и Ши Мин сели на разные скамеечки, обитые шелком, и приготовились слушать…
– Мне очень грустно об этом говорить, – начал Ян Синь, – но вы совершенно друг другу не подходите.
– Совсем? – ахнул Ши Мин.
– Совершенно, – кивнул Ян Синь. – Я способом проникновенного гадания заглянул в ваше прошлое и узнал, кем каждый из вас был в предыдущих своих воплощениях.
– И кем же? – спросила Юйлин.
– Вы, прекрасная девица, в своем последнем воплощении были священной мышью, живущей при храме Вечной Сладости в горах Цаошань.
– Мышью?! – пискнула Юйлин возмущенно.
– Да. А господин Ши Мин в прежнем воплощении был…
– Котом?
– Нет. Благочестивым паломником, который однажды пришел помолиться в храм Вечной Сладости. И вот, увидав бегающую по храму мышь, он прибил ее посохом. Он же не ведал, что мышь священная. За такое непотребство настоятель храма проклял его и пожелал ему снова воплотиться в теле мужчины. А мышь воплотилась в теле прелестной женщины. Вы, мой друг, влюбились в нее, ничего не зная, а ведь она призвана небесами вам отомстить за свою смерть!
– Этого не может быть, – пробормотал Ши Мин.
– Ничего тут не могу поделать, – развел руками оборотень. – Гадание не обманывает. Друг мой, если вы женитесь на этой девушке, судьба ваша сильно захромает. Может, и против воли, а госпожа Юйлин станет портить вам жизнь и строить пакости ежедневно…
– Я – мышь?! – все еще не могла опомниться Юйлин. – Мышь?!
– Так что оставьте всякие мысли о браке между вами, – сказал Ян Синь. – Вы еще найдете себе подходящую пару. Так-то. А теперь, Юйлин Шэнь и Ши Мин, расскажите мне правду!
Последние слова господин Синь произнес изменившимся голосом. Глаза его грозно засверкали, словно зеркала, в которых отразилась молния.
– Я узнал из гадания, что вы здесь находитесь совсем по другой причине, – заявил Ян Синь – От меня нельзя ничего укрыть. Скажите правду: какое моему брату до вас дело?
Ши Мин побледнел и ответил:
– Это государственная тайна.
– Мне можно доверить всякую тайну, – сказал Ян Синь.-Я брат моего брата, мы все с ним делим пополам. Итак, что случилось?
– Мы стали свидетелями заговора против государя и страны, – проговорила Юйлин. – Некое тайное общество замышляет убить императора и разбудить его кровью Подземного Царя, чтобы в Яшмовой Империи воцарились мятеж и ужас.
– Мы рассказали обо всем, что слышали, господину Лу Синю, потому что не знали больше никого из царедворцев. К тому же во дворце государя подняла голову измена – некоторые сановники предали Светлейшего императора и стакнулись с заговорщиками…
– Вот все, что нам известно. Господин Лу Синь решил защитить нас как свидетелей и потому спрятал в своем поместье. Сколько времени нам предстоит здесь провести – неизвестно. Мы молимся о том, чтоб справедливость поскорее восторжествовала, а негодяи были пойманы и казнены…
Пока Юйлин и Ши Мин говорили, лицо оборотня изменилось и стало цвета остывшего пепла. Казалось, он даже не дышал.
– Заговор? Измена? – проговорил он. – Во врата Яшмовой Империи снова стучится горе, и где взять силы, чтобы противостоять злу!
– Силы найдутся, – заверил Ши Мин. – Войска и удельные князья преданы императору. Во всяком случае, нам так думается.
– Если кто и не изменит никогда Яшмовому престолу, так это мое племя, племя оборотней, – сказал Ян Синь. – Судьба свела нас вместе не зря. Хорошо, что вы обо всем мне рассказали. Теперь я должен подготовить нашу армию – чтоб в случае плохого поворота событий немедля выступить против захватчиков. Эх, ничего не поделаешь, придется мириться с женой – ведь она у меня верховный полководец лисьей армии!
С этими словами Ян Синь взмахнул ладонями. Из его пальцев ударили в разные стороны лучи разноцветного света. Юйлин и Ши Мин в страхе замерли. Комната вся наполнилась радужным сиянием Ян Синь воскликнул:
– Сунюй, госпожа моя и возлюбленная, повелительница Желтых Облаков, явись, явись, явись!
Тут же в комнате поднялся невероятный вихрь такой силы, что казалось, рухнут стены и вылетят окна. Прошумев несколько мгновений, вихрь стих, все стояло на своих местах, включая испуганных Юйлин и Ши Мина. Однако теперь в комнате находилась прекрасная, огненно-рыжая лисица с белой полоской между ушами. Глаза лисицы сияли как раскаленные изумруды, а зубы светились подобно осиянным луной жемчужинам. Ян Синь поклонился лисице:
– Что такое? – пробормотала принцесса, стряхивая липкую дрему.
– Ваше высочество, капитан бригавеллы «Халцедон» просит вашей аудиенции.
– Капитан? Погодите, я выйду в приемную комнату.
Фэйянь встала, немедленно привела себя в порядок, мельком глянула в зеркало (ах, бледна, слишком бледна!) и вышла в небольшую комнату для приема посетителей разных рангов.
Едва увидев ее, капитан Жун пал на колени.
– Мне нет пощады, принцесса! – воскликнул он.1
– Капитан-сянь, встаньте и расскажите, что случилось, – потребовала принцесса, уже предчувствуя нехорошие вести.
Но капитан не встал с колен. Он стоял, и по лицу его текли слезы, слезы потери и злобы.
– Никто не знает, как это могло произойти, ваше высочество.
– Что, что стряслось?!
– Бригавелла, ваше высочество. Она сгорела дотла. Пожар начался в доках два часа назад, там почему-то никого не оказалось, и когда зеваки заметили зарево, было поздно что-либо делать. Вместе с бригавеллой сгорели три больших корабля Жемчужного Завета, и теперь я не знаю, как мы вернемся обратно!
Принцесса походила по комнате. Веер в ее руках трепетал, как крыло бабочки.
– Боюсь, капитан, – наконец произнесла принцесса, – что обратно нам вернуться не позволят.
Цзюань 10
ХУАТУН
Поместье первого императорского каллиграфа было обширно, но запущено. Чувствовалось, что хозяин приезжал сюда редко и ненадолго. Большой дом на каменном фундаменте, с бревенчатыми стенами, с красной черепичной крышей выглядел обветшалым, такими же заброшенными казались чайные павильоны, беседки, бамбуковые террасы и рукотворные садики. На всем лежала печать запустения, в комнатах на полу и на мебели образовался толстый слой пыли…
В какой-то из прежних жизней
Была я в этом саду:
Среди забытых скамей,
Среди уснувших фонтанов.
Без горя и укоризны
В святом молчанье иду,
Любуясь тем, как с ветвей
Свисают мхи и лианы.
Была я, наверно, птицей
И пела в таком раю.
И вторили мне бамбук,
Ручей и печальный ветер.
А может быть, это снится
И я до сих пор пою. —
Он ведом всему на свете.
– Здесь никогда не ждут гостей. – Чувствовалось, что господин Лу Синь ощущает себя виноватым перед Ши Мином и Юйлин Шэнь за запущенность собственного жилища. – А я почти сюда не приезжаю, как, впрочем, и мой брат. Но вы, господа, можете быть здесь полноправными хозяевами.
– Ваша милость не знает границ, – поклонилась каллиграфу Юйлин. За время, проведенное в дороге до Хуатуна, она, как ей казалось, безнадежно влюбилась в господина Лу Синя и к тому же успела безнадежно влюбить в себя Ши Мина, до сих пор не верящего в то, что она девушка. Старая домоправительница господина Лу Синя суетилась и охала, беспрестанно повторяя, что ее, как всегда, не предупредили о приезде.
– Успокойся, матушка Бинь, – ласково сказал старухе Лу Синь. – Для этих гостей не надобно роскоши. Приготовь по комнате на мужской и женской половине и найди вот этой молодой госпоже приличный женский наряд. Если пойдешь в город за покупками, постарайся, чтобы никто ничего не знал о наших гостях.
– Дело, как видно, тайное? – спросила старушка.
– Еще какое, – улыбнулся Лу Синь. – Эта парочка сбежала от родителей – хотят против их воли принести свадебные клятвы пред алтарем предков. Родственники девушки очень разгневались и ищут их повсюду. А я прихожусь им знакомцем, вот и решил выручить влюбленных. Ты уж не выдай их, не подведи меня, матушка Бинь.
– Что вы, что вы, да пусть отсохнет мой старый язык, если я проболтаюсь кому про этих уточек-мандаринок[5]! – засмеялась домоправительница. – Все сделаю и вычищу, даже служанок со стороны звать не буду. А сейчас подам на стол. Вы, господин, останетесь трапезничать?
– Нет, – сказал Лу Синь. – Много дел в столице, я должен снова ехать туда. Так что поручаю своих друзей твоим заботам, матушка Бинь. Когда шум вокруг их поисков утихнет, я вернусь за ними, чтобы в столице провести свадебный обряд.
– Ах, – радостно заквохтала старуха. – И когда только ваши-то плечи украсятся алыми лентами[6], мой милый господин?!
– Мне не до алых лент, – отшутился Лу Синь. – Дела государства призывают. Некогда обзаводиться семьей.
С тем он распрощался с нашими друзьями, препоручив их заботам старой Бинь, и немедленно отбыл в Тэнкин.
Матушка Бинь была настоящим сокровищем во всем, что касалось уборки, готовки и прочих прелестей домашнего хозяйства. Она с невероятной поспешностью прибрала все комнаты в доме, особо украсив отдельные покои для Ши Мина и Юйлин. Затем, порывшись в огромных сундуках, старуха извлекла на свет куски самых разных тканей: шелка, атласа, крепа, батиста… Она искренне посчитала Юйлин несчастной бесприданницей и потому принялась спешно кроить и шить для девушки очаровательные, но немного старомодные наряды. Во всяком случае, уже через день после приезда в Хуатун Юйлин вышла к дневной трапезе в чудесном платье цвета перьев малиновки, подпоясанном темно-лиловым поясом. Ши Мин, увидев своего «побратима» в столь преображенном виде, онемел на некоторое время и лишь позволял себе мычать, поглощая редьку с рисом и печеных фазанов. Юйлин было забавно видеть таким своего друга, поэтому, едва они покончили с трапезой, она сказала:
– Идем, погуляем в саду.
Сад тоже был запущенный, но оттого он обладал особой прелестью. Юйлин шла немного впереди Ши Мина и обрывала цветки шиповника, украшая ими рукава своего нового платья. От аромата шиповника у юноши кружилась голова, но, впрочем, вряд ли один шиповник был тому головокружению виною…
– Ты, верно, хочешь знать, отчего я притворялась мужчиной? – наконец спросила Юйлин.
– Д-да, – неловко ответил Ши Мин и покраснел отчего-то как цветок шиповника.
– Я хотела добиться степени цзиньши и занять хорошую должность. Я и моя сестра – девушки без родителей и без состояния. Потому я мечтала о карьере. Все мои слова о том, что карьера – пустяк, все эти слова – сплошное притворство. Я сирота и бесприданница, чего я смогу добиться в жизни, если не найду себе достойного места?! К тому же я должна выкупить свою сестру у ее жестокого мужа… Я лгала, когда говорила, что у моей сестры есть хороший жених, нет, она замужем за настоящим негодяем! Не думай, что и сейчас я лгу тебе, нет, я говорю правду! Господин Лу Синь очень ловко догадался о том, кто я, мне пришлось рассказать ему всю свою историю. Он обещал помочь, и если бы мы с тобой не оказались свидетелями заговора, я бы, верно, уже катила в повозке в земли Жумань, а моя сестра была бы выкуплена…
– Скажи, а Юйлин – твое настоящее имя?
– Конечно, дурачок! Ведь это имя может носить и женщина и мужчина! Что тут такого?! – Юйлин повернулась к Ши Мину и смеющимися глазами посмотрела на него. – Ши Мин, неужели ты сердишься на меня за то, что я притворялась перед тобой мужчиной?!
– Нет, что ты! – воскликнул юноша. – Я вовсе не сержусь. Просто никак не могу прийти в себя от удивления. Юйлин, а твои стихи -действительно твои?
– Фу, вот твердолобый! – рассердилась девушка. – Думаешь, если я девица, то и стихов писать не могу?! А вот и могу, как видишь! Разве ты не знаешь, что даже среди сицзи[7] были великие поэтессы?!
– Конечно, знаю, – даже обиделся Ши Мин. – Поэтесса Кань Ляо была великой и знаменитой, хотя и зарабатывала себе на жизнь, служа в доме пионов и ив. Но ты-то не сицзи!
– А что плохого в том, чтобы быть сицзи? – напустилась на юношу девушка. – Они ни от кого не зависят, сами распоряжаются своими деньгами, а если и выходят замуж, то по собственной воле, а не по воле родителей или родственников! Взять хоть ту же Бирюзовую Царицу…
Тут наши друзья немного побледнели и приумолкли. Потом Ши Мин сказал:
– Как ты думаешь, Бирюзовая Царица еще жива? Злодеи ведь собирались ее убить.
– Не знаю, – отмахнулась Юйлин. – Что мне до судьбы какой-то Бирюзовой Царицы, к тому же предательницы, якшающейся с врагами страны! Меня больше беспокоят две наши судьбы. Какая доля нам уготована? Сколько времени мы просидим в Хуатуне? Здесь умереть со скуки можно!
– А ты займись сочинением стихов, – поддел девушку Ши Мин. – Вот и пройдет скука.
– И займусь! – с вызовом сказала Юйлин. – Хочешь посостязаться со мной в стихотворном мастерстве?
– Зачем? Я заранее знаю, что ты победишь. Ведь твои стихи совершенны.
– Ты льстишь мне потому, что я девушка?
– Нет, вовсе нет… Да что с тобой? С чего ты вдруг обиделась?
А Юйлин и впрямь надула свои прелестные губки и принялась так ломать ветку шиповника, что иглы кололи ее нежную ладонь. И почему она обиделась на Ши Мина, мы тоже не можем понять. Как говорят мудрецы, сердце девушки – запечатанная шкатулка, не знаешь, что обретается внутри – жемчуг или яд!
Обиженной и рассерженной Юйлин пробродила по саду до позднего вечера. Поначалу Ши Мин неуклюже пытался привлечь ее внимание, развеселить и отвлечь, но через некоторое время и ему это надоело, к тому же юноша проголодался. Потому он оставил свою возлюбленную бродить по саду в одиночестве, а сам отправился в дом. Нет, он не собирался оставлять Юйлин надолго, он просто решил проверить – заметит она его отсутствие или нет?
К вящей обиде Ши Мина, Юйлин его отсутствия совершенно не заметила. Она бродила по дорожкам сада, подол ее платья вымок от вечерней росы, а домой уходить не хотелось. Юйлин грезила наяву, и героем ее грез был небезызвестный первый императорский каллиграф.
– Ах, он никогда, никогда не полюбит меня! – сокрушалась девушка. – В его глазах я – ничтожная обманщица. К тому же я куда некрасивее придворных дам, а этих придворных дам во дворце сотни! А он так красив! Так пленителен его взгляд! Если бы он хоть чуть-чуть снизошел до меня! Как тяжко страдать от безответной любви!
И Юйлин тихо запела:
И тут случилось невероятное. Зашуршали ветки ююбы, и на Юйлин с дерева спрыгнула огромная кошка.
Рукава мои дождя полны.
Зелен атлас, изумруден шелк.
Повелитель сказочной страны,
Отчего ко мне ты не пришел?
Где искать тебя? Зову, зову
В зелени волнующихся ив…
Я ждала -ты будешь наяву,
Ни о чем меня не расспросив.
Я ждала – ты явишься ко мне,
Страстью безответною маня.
Я б сгорела для тебя в огне,
Сердце от печали не храня…
– Ай! – вскрикнула девушка, падая под тяжестью, зверя. – Ай, спасите!
– Тихо! – приказала кошка, лапой зажимая Юйлин рот. – Кричать ни к чему. Я тебе ничего плохого не сделаю. Только будь умницей. Не будешь кричать?
– Мфт… Нет.
– Хорошо. Вставай.
Кошка убрала лапу с губ Юйлин и помогла ей встать. Встала сама. И оказалась никакой не кошкой, как поначалу подумалось Юйлин, а преогромным барсуком с оскаленной узкой мордой, с глазами, горящими алым огнем.
– О Небесная Канцелярия! – жалобно пискнула Юйлин, глядя на барсука. – Оборотень!
– Ты очень догадливая девушка, – прорычал барсук. – А теперь изволь сказать: что ты делаешь в моем саду?
– В вашем саду, господин барсук?!
– Нет, я рано похвалил тебя за догадливость, – барсук оскалил громадные зубы. – А как ты думаешь, чей это сад, если не мой?
– Эт-то сад господина первого императорского каллиграфа,-заикаясь и косясь на клыки барсука, проговорила Юйлин. – Это его поместье…
– Да? Хороший ответ, он говорит о многом. Но ты-то как тут появилась? Ты новая служанка?
– Нет, – слегка возмутилась Юйлин. – Я гостья господина первого императорского каллиграфа.
Барсук в ответ на это что-то проворчал, весьма неразборчиво, видимо на барсучьем языке. Юйлин, бледная как полотно, ожидала своей участи. Ноги ее словно приросли к траве, бежать она не могла, да и как бежать: оборотень вмиг ее настигнет и растерзает насмерть!
Но оборотню, судя по всему, не требовалось терзать несчастную девушку. Он как-то задумчиво похлопал себя по бокам передними лапами и сказал:
– Идем-ка в дом, гостья.
И первым зашагал по тропинке, причем зашагал на задних лапах.
У порога барсук почему-то остановился и буркнул:
– Иди вперед и не оглядывайся.
Юйлин повиновалась, но, когда проходила мимо ряда ширм, схитрила: чуть-чуть да повернула голову. И увидела, как барсук, грянувшись оземь, превратился в статного и совершенно нагого мужчину. Юйлин еле сдержалась от крика и со всех ног кинулась к себе в комнату. Там она заперлась и просидела несколько часов кряду, дрожа как листок мисканта.
– Небесная Канцелярия! – молилась Юйлин. – Прости мои прегрешения! Я совсем не хочу попасть в лапы к оборотню! И потом, я еще не так уж и грешила, чтобы посылать мне столь ужасное наказание!
Такой – дрожащей и перепуганной – ее через час обнаружила матушка домоправительница.
– Что с тобой, милая? – удивилась она. – Сидишь в своих покоях и дрожишь, будто тебя холодной водой окатили!
– Ох, матушка Бинь, – прошептала девушка. – Я видела оборотня, настоящего оборотня! Страх какой!
– Ах, вот оно что… Напрасно ты пугаешься, милая. Этот оборотень ничего плохого тебе не сделает. Он старший брат господина Лу Синя, зовут его господин Ян, или господин Старший.
– Как же такое может быть?! – изумилась Юйлин.
– О, эта история долгая… Случилось это еще в те времена, когда страной правила узурпаторша Шэси и принцессе Фэйянь пришлось сражаться за престол предков. Тогда господин Лу стал верным помощником принцессы, а его брата соблазнила коварная фея и он едва не погиб от ее чар. Спасти его смогли только барсуки-оборотни. Один из них укусил господина Яна и таким образом сделал его оборотнем. А ты ведь знаешь, что небесные феи терпеть не могут оборотничьего духа, вот так господину Яну и удалось избавиться от коварной Цюнсан.
– Цюнсан?
– Да, так звали ту фею. Представь, она хотела с помощью господина Яна захватить Яшмовый Престол! По заслугам своим она и понесла наказание!
– Матушка, какие вы чудеса рассказываете.
– Да, то были чудесные времена. Неспокойные, но чудесные… Так вот, милая, ты не страшись господина Яна, он человек, то есть оборотень, почтенный, как и его супруга. Она тоже оборотень, оборотень-лисица. Ох, какие чары она умеет творить, да простит ее Небесная Канцелярия!
– Матушка Бинь, а господин первый императорский каллиграф говорил, что в его поместье никто и не живет толком…
– Да, это так. Я сама удивилась, с чего это господин Ян решил побывать в поместье, он здесь появляется редко. Ты не волнуйся, я при случае расспрошу его обо всем. А ты и твой милый живите, будто ничего и не случилось. Никто вам вреда не нанесет.
– Но не обидит ли наше присутствие господина Яна? Не будем ли мы ему в тягость?
– Наоборот, он будет даже рад обществу. Тем более обществу молодых влюбленных.
…Однако, когда Юйлин, Ши Мин и господин Ян встретились в трапезной за общим столом, по выражению лица оборотня нельзя было прочесть, рад он нежданным гостям или нет. Во всяком случае, трапеза прошла в молчании, и лишь когда подали чай, господин Ян сказал, внимательно глядя на наших героев:
– Домоправительница сообщила мне, что вы появилась здесь благодаря стараниям моего брата.
– Да, это так, – поклонился Ши Мин. – Господин первый императорский каллиграф любезно позволил нам…
Пока Ши Мин говорил, Юйлин исподтишка (как и подобает воспитанной девице) бросала изучающие взгляды на господина Яна. Теперь он ничуть не напоминал оборотня. Облаченный в весьма роскошные одежды самых изысканных цветов, с причудливой прической и гладко выбритым лицом с матовой смуглой кожей, он мог бы оставить далеко позади многих красавцев, которых доводилось встречать Юйлин. А Ши Мин вообще не шел с ним ни в какое сравнение. Но самое странное было то, что внешностью господине Ян ничуть не напоминал своего младшего брата.
Они будто вишня и персик – разные, но по-своему прекрасные», – подумалось Юйлин, и она от смущения зарделась – не пристали благовоспитанной девице подобные мысли. А еще она краснела оттого, что Ши Мин рассказывал господину Яну их «любовную» историю. Юйлин совсем не хотелось изображать нареченную Ши Мина, но что поделаешь!
– Итак, вы влюбленные, которым родители мешают соединиться, – раздумчиво протянул Ян Синь. – И мой брат решил побыть для вас милостивым Небесным Чиновником.
– Именно так, – подтвердил Ши Мин.
– Никогда не замечал за своим братом склонности к благотворительности подобного рода, – заявил Ян Синь. – Но, впрочем, мы давно не виделись, он мог и измениться за это время…
– Вы тоже изменились, господин, – сказала прислуживающая за чаем Бинь. – Раньше вы в поместье редко появлялись и ненадолго.
Ян Синь усмехнулся:
– Что поделать! Поссорился с женой! Совсем замучила меня своими выкрутасами. Бросил все и приехал в родовое поместье, чтоб отдохнуть от женской болтовни хоть некоторое время. Вы, юный Ши Мин, не торопились бы со свадьбой. Вот, перед вами женатый человек, которому приходится иногда скрываться от любимой жены!
– Ай-яй-яй, господин Ян! – воскликнула домоправительница. – Грех какой! Ведь ссоры между супругами сильно прогневляют Небесную Канцелярию! Вы бы обошлись миром…
– С моей Сунюй не получается обойтись миром, – отшутился Ян Синь. – Такую лисицу, как она, никто не переговорит и не переспорит. Ты ей слово, она тебе двадцать, и все обидные донельзя! Нет, пусть уж поскучает без меня, глядишь, ее язвительность поубавится. Да и я от нее отдохну. Что погрустнели, влюбленные? Да, нежная страсть и семейная жизнь мало похожи: в нежной страсти двое стараются ничем не обижать друг друга, а в семейной жизни уже и не церемонятся. Особенно женщины!
– Неужели мы такие ужасные? – вырвалось у Юйлин против воли, и она звонко рассмеялась.
– Не все, не все, – тут же заверил ее Ян Синь и рассмеялся в ответ.
От Юйлин не ускользнуло, как ревниво поглядывает Ши Мин на Синя-старшего. Она рассердилась: да что он себе позволяет! Словно она и впрямь его невеста!
– Матушка Бинь, – обратилась она к домоправительнице, – не знаете ли вы, где поблизости есть храм монахов-лотосов?
– А зачем тебе монахи, чтущие Путь Лотоса? – удивилась женщина.
– Среди них есть гадатели и ясновидящие, – сказала Юйлин. – А нам с Ши Мином обязательно нужно спросить у гадателя насчет нашей будущей судьбы. И подходим ли мы друг другу.
– Так вы что же, – спросила домоправительница, – даже и не знаете своих гороскопов?
– Нет, конечно, – сказала Юйлин. – Ведь наши семьи во вражде, никто ни к кому не засылал сватов. Мы бежали, так ничего и не узнав…
Юйлин и сама не знала, зачем ей приспичило столько врать. Уж Ши Мин скорчил ей по этому поводу неприятную гримасу, а Юйлин будто кто тянул за язык!
– Ни к чему звать монаха-лотоса, если вы хотите узнать, подходите ли друг другу, – подал голос Ян Синь и отпил свежего чая. – Мы, оборотни, не хуже этих гадателей умеем провидеть будущее, а также узнавать, кто из людей кому подходит. Так что, если угодно, я погадаю вам нынче же вечером. А то, не приведи Небесная Канцелярия, вы, дорогой Ши Мин, получите вместо кроткой супруги нарумяненного тигра!
Юйлин снова рассмеялась – представила нарумяненного тигра. А Ши Мин сказал:
– Да я и без гаданий привязан к своей дорогой Юйлин. Не надо мне гадать.
– Ну как угодно…
– Мне, мне погадайте! – все еще смеясь, воскликнула Юйлин. – Я хочу быть нарумяненным тигром!
– Как скажете, госпожа тигрица, – шутливо поклонился ей господин Ян Синь.
И вот вечером, когда на небе взошли созвездия Ковша и Пахаря, господин Ян Синь в малой зале разложил перед алтарем предков все, что нужно для гадания: свечи, жертвенную бумагу и зерно, жаровню и старую, пожелтевшую от времени баранью лопатку. Юйлин с любопытством наблюдала за всеми его действиями. Пришел и Ши Мин, который все еще дулся на Юйлин, глупый влюбленный мальчишка!
Ян Синь вознес молитвы духам предков и небесным покровителям гадания, сжег на жертвеннике зерно и бумагу и, когда в воздухе уже кружился пепел, положил в остывающую жаровню баранью лопатку. Та нагрелась, раскалилась и пошла трещинами. Ян Синь голыми руками, совершенно не боясь обжечься, взял горячую лопатку и стал изучать расчертившие ее трещины. Ничего не отразилось на его лице поначалу, но затем он со вздохом отложил лопатку в сторону и подошел к нашим героям.
– Прошу вас присесть, – строгим голосом сказал он им.
Юйлин и Ши Мин сели на разные скамеечки, обитые шелком, и приготовились слушать…
– Мне очень грустно об этом говорить, – начал Ян Синь, – но вы совершенно друг другу не подходите.
– Совсем? – ахнул Ши Мин.
– Совершенно, – кивнул Ян Синь. – Я способом проникновенного гадания заглянул в ваше прошлое и узнал, кем каждый из вас был в предыдущих своих воплощениях.
– И кем же? – спросила Юйлин.
– Вы, прекрасная девица, в своем последнем воплощении были священной мышью, живущей при храме Вечной Сладости в горах Цаошань.
– Мышью?! – пискнула Юйлин возмущенно.
– Да. А господин Ши Мин в прежнем воплощении был…
– Котом?
– Нет. Благочестивым паломником, который однажды пришел помолиться в храм Вечной Сладости. И вот, увидав бегающую по храму мышь, он прибил ее посохом. Он же не ведал, что мышь священная. За такое непотребство настоятель храма проклял его и пожелал ему снова воплотиться в теле мужчины. А мышь воплотилась в теле прелестной женщины. Вы, мой друг, влюбились в нее, ничего не зная, а ведь она призвана небесами вам отомстить за свою смерть!
– Этого не может быть, – пробормотал Ши Мин.
– Ничего тут не могу поделать, – развел руками оборотень. – Гадание не обманывает. Друг мой, если вы женитесь на этой девушке, судьба ваша сильно захромает. Может, и против воли, а госпожа Юйлин станет портить вам жизнь и строить пакости ежедневно…
– Я – мышь?! – все еще не могла опомниться Юйлин. – Мышь?!
– Так что оставьте всякие мысли о браке между вами, – сказал Ян Синь. – Вы еще найдете себе подходящую пару. Так-то. А теперь, Юйлин Шэнь и Ши Мин, расскажите мне правду!
Последние слова господин Синь произнес изменившимся голосом. Глаза его грозно засверкали, словно зеркала, в которых отразилась молния.
– Я узнал из гадания, что вы здесь находитесь совсем по другой причине, – заявил Ян Синь – От меня нельзя ничего укрыть. Скажите правду: какое моему брату до вас дело?
Ши Мин побледнел и ответил:
– Это государственная тайна.
– Мне можно доверить всякую тайну, – сказал Ян Синь.-Я брат моего брата, мы все с ним делим пополам. Итак, что случилось?
– Мы стали свидетелями заговора против государя и страны, – проговорила Юйлин. – Некое тайное общество замышляет убить императора и разбудить его кровью Подземного Царя, чтобы в Яшмовой Империи воцарились мятеж и ужас.
– Мы рассказали обо всем, что слышали, господину Лу Синю, потому что не знали больше никого из царедворцев. К тому же во дворце государя подняла голову измена – некоторые сановники предали Светлейшего императора и стакнулись с заговорщиками…
– Вот все, что нам известно. Господин Лу Синь решил защитить нас как свидетелей и потому спрятал в своем поместье. Сколько времени нам предстоит здесь провести – неизвестно. Мы молимся о том, чтоб справедливость поскорее восторжествовала, а негодяи были пойманы и казнены…
Пока Юйлин и Ши Мин говорили, лицо оборотня изменилось и стало цвета остывшего пепла. Казалось, он даже не дышал.
– Заговор? Измена? – проговорил он. – Во врата Яшмовой Империи снова стучится горе, и где взять силы, чтобы противостоять злу!
– Силы найдутся, – заверил Ши Мин. – Войска и удельные князья преданы императору. Во всяком случае, нам так думается.
– Если кто и не изменит никогда Яшмовому престолу, так это мое племя, племя оборотней, – сказал Ян Синь. – Судьба свела нас вместе не зря. Хорошо, что вы обо всем мне рассказали. Теперь я должен подготовить нашу армию – чтоб в случае плохого поворота событий немедля выступить против захватчиков. Эх, ничего не поделаешь, придется мириться с женой – ведь она у меня верховный полководец лисьей армии!
С этими словами Ян Синь взмахнул ладонями. Из его пальцев ударили в разные стороны лучи разноцветного света. Юйлин и Ши Мин в страхе замерли. Комната вся наполнилась радужным сиянием Ян Синь воскликнул:
– Сунюй, госпожа моя и возлюбленная, повелительница Желтых Облаков, явись, явись, явись!
Тут же в комнате поднялся невероятный вихрь такой силы, что казалось, рухнут стены и вылетят окна. Прошумев несколько мгновений, вихрь стих, все стояло на своих местах, включая испуганных Юйлин и Ши Мина. Однако теперь в комнате находилась прекрасная, огненно-рыжая лисица с белой полоской между ушами. Глаза лисицы сияли как раскаленные изумруды, а зубы светились подобно осиянным луной жемчужинам. Ян Синь поклонился лисице: