– Принцесса Фэйянь там?
   – Да, хозяин.
   – А откуда ты знаешь?
   – Носом чую, – гордо, ответила черепаха. – Держись крепче, хозяин. Я иду на снижение. У-гу-гу!
   Ветер снова запел в ушах Лу яростные песни, облака замелькали вокруг, словно крылья белых бабочек...
   О том, что случилось дальше, вы узнаете из следующей главы. Это я вам обещаю.

Глава двадцатая
ШЕЛКОВАЯ ДОЛИНА

 
День этот счастью посвящен
Не понапрасну.
Невеста в твой приходит дом,
Она прекрасна.
Прекрасна поступь, платье, взгляд
И лик из яшмы.
Пусть все светильники горят,
Пусть гости пляшут.
Люби ее и пей до дна —
Кто миг упустит?
Но только не напоминай
О прежней грусти.
Звенит хрустальная свирель,
Цинь из нефрита.
И холостяцкая постель
Тобой забыта.
И встанет поутру жена
И будет нежной.
Но только не напоминай
О прежнем...
 
   Моя кисть не ошибется, если напишет, что день свадьбы принцессы Фэйянь и дракона Баосюя надолго запомнился всем, на этой свадьбе присутствующим. Свадьба – вообще довольно-таки запоминающееся событие, а уж когда женятся дракон и принцесса...
   Да еще, похоже, женятся по любви...
   Ну или почти по любви.
   Из «шатра невесты» Фэйянь вели под руки военачальница Тэнкай и три высокородные девы-лучницы. Такая заботливость была продиктована самыми что ни на есть обыденными причинами: дабы избежать парика из конского волоса, принцесса с головы до ног закуталась в кусок непрозрачного алого шелка и без посторонней помощи и шагу ступить не могла без того, чтобы не запутаться в своих юбках и не грянуться оземь.
   Что, разумеется, совершенно недопустимо было для столь высокородной невесты.
   Фэйянь всем своим видом изображала спокойствие, но душу ее снедало волнение. Она снова выходит замуж! Первый брак – с вельможей Вэй Цясэном – был хоть и скоропалительным, но удачным. Фэйянь тогда откликалась на имя Мэй (и сама привыкла к этому имени, привыкла считать себя обычной девчонкой, но никак не принцессой), не знала ни чудес, ни подвигов, и всё, чего ей тогда хотелось – защиты, любви и покоя. Господин Вэй Цясэн дал ей это, но он был лишь человеком, а теперь мужем Фэйянь станет дракон! Ей было неловко думать о брачной ночи, но все равно думалось. Как это бывает у драконов? Ну, если дракон с драконом – еще понятно, а вот если дракон с человеком? Принцесса самой себе стыдилась признаться, что ей это настолько интересно – аж кровь стучит в висках и больно дышать. Чтобы отвлечь себя от слишком уж весенних мыслей, принцесса поджимала пальцы в своих новых туфельках – сшитые феями туфельки нестерпимо жали, и было уже не до мыслей о том, как Фэйянь с драконом разместится в постели...
   Подружки подвели невесту к сооруженному посреди лагеря алтарю богини Гаиньинь. Вокруг уже собрались все военачальники во главе с владыкой Хошиди – хорошо, что принцесса из-за своего покрывала не видела их праздничных одежд и торжественных знамен: от такой яркости и пестроты она бы наверняка ослепла! Вокруг алтаря стояли курильницы, распространявшие сладкий аромат благовоний, в больших вазах и чашах томились цветы – пионы, ирисы, гардении, розы, лотосы, орхидеи... Их еще до рассвета принес Баосюй, – видно, собирал чуть ли не по всей Яшмовой Империи. На жертвеннике уже лежали свадебные деньги и стояли чаши с супом брачного согласия. И – самое главное – у алтаря уже красовался жених. Баосюй, похоже, ради свадьбы изничтожил всех своих сколопендр и больше не благоухал редькой... Его чешуя зеркально блестела, на золотой морде светилось самодовольство и гордость, жемчужины покачивались на усах, как маленькие луны... Однако язвительность, видно, была у Баосюя в его драконьей крови. Когда закутанную Фэйянь подвели к алтарю, дракон ехидным голосом осведомился:
   – Этот тючок с шелком – точно моя невеста?
   Фэйянь в ответ только возмущенно пискнула из-под покрывала и кощунственно подумала, что за ехидство этого дракона стоило бы проучить. Взять и не выйти за него! Пусть помирает!.. Но мысль о том, что Баосюй может умереть, что навсегда закроются eго несравненные изумрудные глаза, привела Фэйянь в такое смятение, что она первой, в нарушение обряда, подожгла жертвенные деньги перед алтарем богини.
   За что заработала новые язвительные словечки от жениха:
   – О, как мы, оказывается, замуж-то торопимся! Видать, невтерпеж...
   Тут уж дракона попытался вразумить владыка Хошиди.
   – Почтенный Баосюй! – заявил он со всей возможной вежливостью. – Быть может, у драконов и принято во время свадебной церемонии насмехаться над невестой, но людям это несвойственно.
   – Угм? – удивился дракон. – Я насмехаюсь? Не знал, прошу извинить.
   Дракон всей своей мордой изобразил раскаявшегося грешника (даже жемчужины на его усах стали смотреться как-то смиренно) и, представ пред алтарем богини Гаиньинь, сжег свою часть жертвенных денег. Пламя поднялось необычайно сильное, дым вдруг окрасился в цвет спелых персиков – и над алтарем явилась сама тысячерукая богиня. Глаз на каждой ее ладони светился недовольством и изумлением.
   Все, разумеется, пали ниц. Все, кроме принцессы, которая в своем покрывале ничегошеньки не видела (или притворялась, что не видела), и дракона, которому, похоже, явление богини Гаиньинь было вовсе не в диковинку.
   – Что здесь происходит? – сурово спросила богиня. При этом она пристально смотрела на дракона. – Владыка Изумрудного Клана, как ты очутился на земле?
   – Чшш, – прошипел дракон. – Вот зачем сразу говорить про Изумрудный Клан? Не видишь разве, бессмертная: женюсь я.
   – Значит, завтра лунный заяц съест луну, – сказала Гаиньинь. – Раз уж такой браконенавистник, как ты, решил жениться. Ужас! И кто же эта несчастная?
   – В смысле?
   – Твоя невеста. Кто она?
   – Вот и я говорю: слишком уж много на нее шелков намотали, никто не узнаёт...
   – Кто она?!!
   – Принцесса Фэйянь из династии Тэн.
   – Что?! – ахнула богиня. – Ты хоть думаешь, что делаешь, а?
   – Спасаю свою шкуру, – хмыкнул дракон. – Вроде того.
   – Бедная девочка! Она с тобой будет несчастна, а ей еще предстоит страну возрождать! И такой муженек ей достался!
   – Какой это «такой»? – сердито качнул усами дракон. – Что за недовольство? Что ты понимаешь в счастье, бессмертная?
   – Хм! Что-нибудь да понимаю, как-никак я счастью покровительствую!
   – Ладно, бессмертная, давай закончим этот неприятный нам обоим разговор. Я женюсь, меня невеста заждалась, народ вон весь в беспамятстве валяется от твоего явления... Благословляй наш брак, пожелай нам долгих лет благополучной жизни, и мы с принцессой свадебного супчику навернем. С потрошками. Я страшно проголодался, пока за цветами для невесты летал!
   – А вот возьму и не благословлю! – заупрямилась милостивая Гаиньинь. – Статочное ли дело – принцессе выходить замуж за дракона?! Какие дети от такого союза получатся?
   – Дети – это уже не твоя забота, – отрезал Баосюй. – Детям покровительствует бог Дэйцу, а у меня с ним давняя дружба. Не упрямься, милостивая.
   Богиня хмуро воззрилась на дракона:
   – А если ты ей сердце разобьешь? Пожалей ты ее, Баосюй, оставь в покое!
   – Да что ты так переживаешь, богиня?! Я ж не зверь какой, в чувствах женщины тоже кое-что понимаю! Сознавайся: ты наверняка ей что-нибудь напророчила, а теперь боишься, что это пророчество не сбудется, а? Что за пророчество, Гаиньинь? Или мне у моей невесты спросить?
   – Спросить?! – воскликнула Гаиньинь. – Фэйянь... разговаривает?!
   – Болтает, как деревянная трещотка в руках у ночного сторожа, – заявил дракон. – Хотя, когда мы с нею впервые встретились, то разговаривали лишь мысленно.
   – Значит, это не ты... – протянула богиня.
   – Что – не я?
   – Неважно. Так не отступишься от принцессы?
   – Нет. Между прочим, она сказала, что любит меня. Прямо-таки всей душой. Нельзя отказывать влюбленной в тебя женщине. Как-то... невежливо.
   – О несчастная! А ты – негодяй.
   – Спасибо на добром слове, милостивая Гаиньинь.
   – Ладно. Благословляю ваш брак. Жить вам десять тысяч раз по десять тысяч лет, не разлучаться друг с другом, как рыба с водой неразлучны, заботиться, любить и радоваться о наследниках. Всё?
   – Более чем достаточно, – вежливо сказал Баосюй. – Сердечно благодарю тебя, богиня. Супчику с нами не отведаешь?
   – Наглец! – рявкнула богиня и исчезла.
   – А некоторым нравлюсь! – крикнул ей вслед дракон. Потом огляделся и сказал: – Почтеннейшие! Подымаемся с колен, подымаемся! Милостивая Гаиньинь сошла с небес, благословила наш с принцессой брак и убралась, то есть вознеслась обратно. Так что через пару-тройку минут можете нас уже поздравлять как законных супругов. Принцесса, а какая миска с супом твоя?
   Разобрались и со свадебным супом. После чего молодым было подано трижды по три чарки вина (в случае с драконом чаркой служил таз для умывания). Владыка Хошиди возгласил здравицу в честь новобрачных, и начался пир – самый удивительный и славный пир в Шелковой долине!
   Повсюду наспех сколоченные бамбуковые столы ломились от яств – войсковые повара расстарались на славу. Добыли и побеги лотоса для праздничного соуса, и тушеных уток, и говяжьи отбивные, и редкостных рыб! А отменного шансинского вина было столько, что пей не упьешься! Новобрачные сидели за отдельным столом и явно скучали. Дракон в самом начале пира умял здоровенную бадейку мясной лапши, закусил тремя дюжинами рисовых лепешек и теперь в сытой задумчивости созерцал потешные пляски, устроенные барсуками-оборотнями и лесными феями. Духи леса пускали фейерверки, пели песни в честь молодых...
   Фэйянь мрачно супила брови под покрывалом. Ей не понравился ни разговор богини Гаиньинь с ее драконом, ни задиристое драконье поведение. К тому же из-под покрывала мало что было видно, да и в этом свадебном наряде не поесть толком...
   Свадебный день плавно перешел в свадебный вечер. Духи леса устроили особенно яркий и удивительный фейерверк (как они сами при этом не сгорели – просто чудо!), все пирующие подняли особый «кубок брачного ложа», после которого новобрачным полагалось удалиться в свои покои, предоставив гостям развлекаться дальше.
   – Надеюсь, вы без нас не заскучаете, – заявил дракон. Пойдем, женушка.
   Принцесса молча поднялась и пошла следом за драконом, пурпурно светившимся в подступающей ночной темноте. Впереди маячил свадебный шатер – весь в благоуханных цветах, алых лентах и бумажных деньгах с обещанием счастья.
   Хорошо хоть шатер поставили большущий, как раз под стать дракону. Баосюй проскользнул между пологами, одним дуновением зажег масляные светильники и, обернувшись, сказал:
   – Принцесса, что ты топчешься на пороге? Заходи. Фэйянь вошла в шатер.
   – Ты так и будешь изображать из себя шелковичного червя или все-таки избавишься от своих тряпок? – поинтересовался дракон. Он улегся на брюхо, обвил вокруг задних лап зубчатый хвост и задумчиво касался когтями передней лапы жемчужин на усах. – Что молчишь? Или ты там задохнулась?
   – Почти, – сердито буркнула Фэйянь, стаскивая покрывало.
   Дракон ухнул:
   – Ну тебя и раскрасили!
   – Свадебная традиция, – снова буркнула Фэйянь. – Да, а вот умывального таза с водой они тут поставить не додумались...
   – Это надо не смывать, – немедленно отозвался Баосюй. – Это надо счищать. Железным скребком – как старую штукатурку со стен...
   – Премного тебе благодарна.
   – Вообще должен заметить: выглядишь ты миленько. Кофточка такого цвета приятного. Юбки, сережки... Влюбиться можно. Если, конечно, очень захотеть.
   – Баосюй!
   – Что?
   – Ничего.
   Принцесса уселась на ковер почти у входа. Достала из рукава платок и принялась вытирать им лицо. Слава милостивой Гаиньинь, белила отставали легко... Дракон некоторое время молча смотрел на Фэйянь, а потом пристроился поудобнее и закрыл глаза.
   Когда Фэйянь увидела, что ее новоиспеченный супруг спит, она ни с того ни с сего разревелась – тихо, без всхлипов; просто слезы катились и катились из глаз, смывая остатки белил со щек... Фэйянь погасила лампы, разделась в темноте, на ощупь нашла подушку и одеяло и прикорнула у входа в шатер. Подушка через некоторое время стала мокрой от слез. Да и заснуть оказалось делом немыслимым.
   «Вот я и вышла замуж, – подумала Фэйянь. – Да так, что удавиться можно, только не на чем – коса не выросла. Супруг заснул в брачную ночь, даже ласкового слова не сказал, не говоря уж... Так я и не узнала, как это бывает у драконов. Ладно. Рассудим мудро, как говорила Крылатая Цэнфэн. Я вышла замуж для того, чтобы исправить свою ошибку и спасти Баосюя от смерти. Я выполнила свой долг. Одно это может меня утешить. А о том, что я любхорошо отношусь к Баосюю, следует забыть. Эх, искупаться бы, от этих белил вся кожа зудит и чешется. Вроде тут неподалёку есть прудик, я видела. Наверное, это нарушение свадебной традиции – невесте в брачную ночь выходить из шатра, но мой муженек все равно спит, а значит, отсутствия моего не заметит».
   Стояла глубокая ночь. Пиршество закончилось, пьяные и довольные гости спали кто где, огни фейерверков погасли; ночной ветер лениво забавлялся со струнами циня и пробовал дуть во флейты... Принцесса, набросившая на себя все то же покрывало, легкой тенью пробежала к пруду, таившемуся в Шелковой долине, как жемчужина на дне шкатулки...
   Вода показалась принцессе нежной, как руки матери. Фэйянь плескалась и ныряла в пруду до тех пор, пока ей не стало казаться, что у нее вырос хвост, как у рыбы. Тогда она вылезла на берег, закуталась в покрывало и стала смотреть в звездное небо. Там больше не было дыр, звезды сияли – каждая на положенном ей месте. Фэйянь вспомнила, как они с Баосюем одолели непобедимую рать Небесных Детей, и усмехнулась: достаточно было подправить иероглиф... Сбывались слова Крылатой Цэнфэн о том, что каллиграфия всесильна и кистью можно одолеть стотысячное войско...
   – Не всесильна, – прошептала печально принцесса. – Никаким иероглифом не привяжешь к себе любящее сердце. Не заставишь любить или ненавидеть...
   – А я-то гадаю, куда ты подевалась, – окутал плечи принцессы теплый знакомый шепот.
   – Баосюй? Я думала, ты спишь.
   – Я поначалу тоже так думал. Что сплю. А теперь проснулся. Ты знаешь, я очень боялся проснуться. Потому что думал: проснусь – и ничего нет. Ни тебя, ни этого мира, где ты рядом...
   – Ты снова смеешься надо мной, Баосюй, – с горечью сказала принцесса.
   – Я? Смеюсь? Погоди-погоди, не оборачивайся. Принцесса, а ты знаешь, что сделала кое-кого очень счастливым?
   – Кого же?
   – Видно, всю свою сообразительность ты утопила в пруду. Меня, меня ты сделала счастливым, девушка с бритой головой!
   – Баосюй!!!
   – Что?
   – Довольно тебе насмешничать. Ты не любишь меня, дракон!
   Теплое дыхание снова окутало плечи Фэйянь, щекотнуло шею...
   – Ты уверена в этом, принцесса?.. – Нет-нет! Пожалуйста, не оборачивайся. Ты меня поцеловала, а теперь я... хочу тебя... поцеловать...
   – Надеюсь, ты меня не сожжешь...
   – Дурочка...
   Принцессе показалось, что прошел миллион лет, прежде чем она снова смогла говорить и дышать. Она не ощущала своего тела вне той волшебной истомы, которая охватила ее. Она будто превратилась в облако – облако, полное любви. Фэйянь прижалась к Баосюю и прошептала:
   – Звезды...
   – Что звезды, милая?
   – Они за нами подглядывают.
   – Это они от зависти, милая. Не бойся, иди ко мне...
   – А ты совсем не такой...
   – Это плохо?
   – Это чудесно. Баосюй, ты теперь точно не умрешь?
   – Нет, конечно. Я вообще-то и не собирался.
   – Но ты же сказал мне!..
   – Я сжульничал. Солгал впервые в жизни. Я хотел на тебе жениться, только и всего. Молчи и не мешай мне любить тебя.
   Под утро принцесса задремала. Над прудом стоял густой пар – это любовь Баосюя нагрела землю и почти вскипятила воду. Светало. Пронеслась стайка куликов и с писком ужаса унеслась обратно.
   – Фэйянь, – выдохнул дракон.
   – Гм-м?
   – Скоро совсем рассветет. И нас увидят тут. Может, доберемся до палатки? Приличия ради.
   Фэйянь стряхнула с себя дремоту и заметила, что лежит на одном крыле дракона и укрыта другим его крылом. Удивительно, но во сне ей отчетливо чудилось, что ее плечи обнимает рука...
   – Подождет палатка, – проговорила она задумчиво. – Увидят – не поверят и глаза закроют. Знаешь, о чем я сейчас думаю?
   – Если поднапрячься, я, конечно, могу прочесть твои мысли. Но лезть в мысли собственной жены все-таки небезопасно. Так о чем?
   – Раньше я была немая, Баосюй. И как-то отправилась в храм богини Гаиньинь...
   – Этой склочницы с тысячью рук?! Уф... Я бы тебе такое порассказал о ней, но недостойное это дело – трепать имя богини. Так что дальше?
   – Мне было видение. Я спросила богиню, когда смогу говорить, и она ответила, что я заговорю тогда, когда встречу того, кто полюбит меня сильнее собственной жизни.
   – Угу. И ты его встретила?
   – Ну... Я же разговариваю. Как ви... Как слышишь.
   – Так вот о чем бормотала Гаиньинь на церемонии, – фыркнул Баосюй. – Судя по выражению твоего печального личика, это не я, да?
   – Не ты, – вздохнула принцесса.
   – Низверг бы всех богинь с их дурацкими пророчествами! – зарычал Баосюй. – Одна дура сказала, другая ей поверила... Если при встрече со мной ты не избавилась от немоты, неужели это означает, что я тебя не люблю?!
   – Любишь... – вздохнула принцесса.
   – Ах, я и забыл, надо любить тебя сильнее собственной жизни! Да-да, как же! Милая, а что это означает, Гаиньинь не удосужилась тебе растолковать?
   – Считается, – принцессе с трудом давался такой разговор, она уж и не рада была, что его затеяла, – что любить сильнее собственной жизни – это не бояться пожертвовать своей жизнью ради того, кого любишь.
   – Спасибо за разъяснение, – хмуро бросил дракон и нелюбезно вытянул из-под Фэйянь свое крыло. – Только я тебе вот что скажу: не бояться пожертвовать и просто пожертвовать – это разные вещи.
   – Баосюй, ты сердишься на меня, – помолчав, сказала принцесса. – Я не хотела причинять тебе ни боли, ни обиды... Я пойду в лагерь.
   Фэйянь встала, закуталась в покрывало...
   – Минутку! – Дракон поднял переднюю лапу. Я тебе муж?
   – Муж.
   – Господин и повелитель?
   – Да!
   – Так куда ты собралась? Я тебя еще не отпускал! И не надо так гневно хлопать ресницами – от этого сквозняк начинается.
   Дракон зацепил когтем покрывало Фэйянь и сбросил его наземь.
   – Ты мне приказываешь? – подбоченясь, спросила Фэйянь.
   – Само собой, как муж, господин и повелитель. Имею право. Полезай ко мне на спину. Полетаем немного в рассветном небе.
   – Баосюй!
   – Две тыщи лет, как я Баосюй, – буркнул дракон, поднимаясь вверх с приникшей к его загривку Фэйянь. – А в небе, между прочим, играть в ветер и луну даже интереснее, чем на земле. Облака, знаешь ли... Ощущение полной свободы...
   Дракон и принцесса ощущали полную свободу примерно до часа Фазана, а потом полетели купаться к водопаду Белой Цапли. Разумеется, их хватились в лагере. Все проснулись с похмельными головами, подружки невесты отправились к брачному шатру – а шатер пуст. Мысль о том, что принцессу или дракона за ночь мог похитить какой-нибудь злодей, отвергли за полной несостоятельностью. Если принцессу еще можно похитить, то уж дракона – никак!
   – Наверняка они отправились на прогулку, – усмехнулся владыка Хошиди. – Неплохого муженька нашла себе принцесса. Он ее буквально носит на крыльях.
   – Вон они! – крикнул кто-то из воинов, указывая на небо. – Возвращаются!
   В небе и впрямь светилось золотом странное существо, летевшее прямо на Шелковую долину.
   – Подавайте на столы свежих яств и вина. Продолжим свадебное торжество – это ведь свадьба принцессы. Встретим новобрачных во всем блеске!
   Незамедлительно были накрыты столы, все снова облачились в праздничные одежды. Музыкантши настроили цини и флейты. Барсуки-оборотни запустили первый фейерверк...
   – Государь Хошиди! – воскликнула военачальница Тэнкай, всматриваясь в заоблачного золотого зверя. – Это не дракон!
   Тут и сам полководец прищурил глаза:
   – И впрямь не похож на нашего Баосюя! Кто же это?
   Тэнкай крикнула:
   – Лучница Цай!
   – Да, военачальница.
   – У тебя глаза зорче всех. Что это за существо в небе?
   Девушка по имени Цай пригляделась и, сказала:
   – Это огромная черепаха, военачальница. У нее панцирь из черненого золота. И кажется, на спине черепахи сидит человек.
   – Это какое-то нашествие, – проворчал владыка Хошиди. – Драконы, черепахи... Не хватало нам еще снежных тигров и огнеперых фениксов. Гм. Военачальница Тэнкай!
   – Да, государь!
   – На всякий случай приготовьте отряд ваших лучниц. Мало ли с какими намерениями летит к нам эта черепаха с человеком на спине.
   Вскоре золотое чудище снизилось настолько, что теперь человек с самым слабым зрением мог удостовериться в том, что над Шелковой Долиной парит золотая черепаха огромных размеров. Военачальница Тэнкай предупредительно подняла руку. Лучницы натянули тетиву...
   – Не стреляйте! – раздался голос из поднебесья. – Я с известием для ее высочества принцессы Фэйянь!
   – Отставить! – приказала лучницам Тэнкай. Черепаха с непостижимой грацией опустилась на большой котел для варки риса (кашевар убивался по погибшему котлу вплоть до конца этой повести, но ни к чему нам такие подробности). С золотого панциря спрыгнул, а точнее, почти свалился юноша в желто-фиолетовом помятом халате. Он растерянно оглядывался, словно не верил, что оказался на твердой земле.
   – Приведите его ко мне, – распорядился владыка Хошиди.
   Двое охранников взяли юношу за локти и подвели к государю.
   – Кто ты, пришелец? – спросил владыка Хошиди. Юноша попытался поклониться, но его зашатало.
   Теперь охранникам пришлось поддерживать юношу, чтоб он не рухнул на землю.
   – Тяжелым, как видно, было путешествие на золотой черепахе, – пробормотал полководец.
   – Господин! – проговорил юноша. – Прошу мне простить мой жалкий вид. Мое имя Лу Синь, я каллиграф из уезда Хандун...
   – Что понадобилось в военном стане уездному каллиграфу? – удивился владыка Хошиди.
   – Я послан к принцессе Фэйянь с дурными вестями, – сказал Лу Синь. – Шэси низвергнута, но во дворце новое зло...
   – Принцесса Фэйянь скоро прибудет, каллиграф Лу, – сказал владыка Хошиди. – Знай же и мое имя: я государь земель Жумань, побратим покойного императора Жоа-дина, владыка Хошиди.
   – Государь. – Юноша, казалось, едва дышал. Глаза его закрывались...
   – Лу Синь! – позвал его владыка Хошиди. – У тебя есть доказательство твоих слов? Друзьями ты послан или врагами?
   – Это... передайте принцессе. – Лу вытащил из-за пазухи платок и потерял сознание.
   – В палатку к лекарю его! – распорядился Хошиди. Развернул протянутый юношей платок. Там лежала золотая женская шпилька в виде феникса. Хошиди повертел ее в руках, прищурился, всматриваясь в гравировку...
   – Нэнхун, – прочитал он, и лицо его стало печально. – Это украшение несчастной императрицы... Да где же наши новобрачные?!
   ... Новобрачные вернулись из своего облачного паломничества лишь к часу Барсука. Хитрый Баосюй сразу влетел в брачный шатер, поскольку его жена из одежды имела на себе только его поцелуи. Драконы спокойно относятся к наготе, но люди – другое дело. Мало кто здраво отнесется к тому, что принцесса Фэйянь явится перед вельможными военачальниками и войском голышом.
   Оставив Фэйянь в шатре приводить себя в порядок и одеваться, дракон с утомленным, но очень самодовольным видом выполз наружу. Протопал с сотню шагов и потрясенно остановился:
   – Как ты здесь оказалась, Лоин?!
   Разумеется, этот вопрос дракон задавал той самой золотой черепахе, которая привезла в стан своего хозяина Лу Синя. Черепаха высунула из панциря голову, ее глаза засветились пурпуром:
   – Баосюй?! Вот уж нежданная встреча! А ты как здесь оказался?
   – Я первым задал вопрос, – сердито качнул усами Баосюй.
   – Ты остался столь же вздорным и неприветливым, Владыка Изумрудного Клана! – мотнула головой черепаха. – А ведь я равна тебе в силе, возрасте и происхождении! Пристало ли тебе грубое обхождение с Владычицей Клана Черного Золота?
   – Я помню время, когда ты была обычной черепахой, плававшей в мутных водах реки Дэ. Это потом ты вознеслась. Благодаря некоторым особым заслугам.
   – Мне нечего стыдиться, Баосюй! Я тебе была не жена! А ты так часто пропадал неизвестно где!
   – И потому ты мне изменила с целым горным племенем? А потом с сотней Небесных Сановников? С богом Лудэ? С богиней Цаин? С тридцатью тремястами, то есть с тремястами тридцатью оборотнями из Бамбуковой Расселины? Учти, я назвал лишь тех, о ком знаю точно, что они полировали тебе панцирь. Распутница.
   – Сам не лучше. Может, оставим старые обиды? Уже прошли с тех пор тысячи лет...
   – Ты права. Оставим обиды. Так зачем ты здесь?
   – Я привезла сюда одного юношу...
   – Ха-ха! Ты не унимаешься!
   – Захлопни пасть! Я выполняла поручение Небесной Чиновницы Юй, наперсницы государыни Нэнхун!
   – О. В таком случае извини меня. Похоже, ты и впрямь взялась за ум. Как связаны между собой наперсница пребывающей в Небесном Доме государыни и какой-то юноша?
   – Произошли ужасные события, Баосюй. Грядет новая беда и несправедливость. Но у меня нет полномочий это рассказывать. Скажу только, что юноша послан вестником к принцессе Фэйянь, я же должна была лишь найти то место, где принцесса пребывает.