Страница:
Нисколько не успокоенный подобными объяснениями, Айле закрылся в своём кабинете, очень надеясь, что про него забудут, однако просчитался: уже через полчаса капитана вызвонил секретарь-порученец главы СГБ и велел явиться к генералу. А тот без приветствий осведомился:
– Где американцы?
– Я ещё не получил рапорта «наружки», – с лёгким сердцем отвечал Айле, зная, что это чисто технический вопрос.
Оказалось, это неправильный ответ, и Керро нахмурился было, но тут же морщины на его лбу разгладились, и глава СГБ сказал:
– Не надо нам рапорта. Американцы ждут тебя в гостинице. Бери машину и выезжай.
– Не понимаю, господин генерал, – Марк сделал дурацкое лицо. – В чём состоит моё задание?
– А ты дослушай, – посоветовал Керро. – Твоё задание, капитан, состоит в том, чтобы заехать за американцами в гостиницу «Биармия» и сопроводить на остров. Вас пропустят на территорию комбината, там вы встретитесь с Айном Брумманом. Твоя персональная задача – под любым предлогом остаться при разговоре, ловить каждое слово и постараться запомнить каждое слово. Спецсредства брать не вздумай: американцы – ребята ушлые, засекут любую потайную технику. Всё понятно? Вопросы есть? Задавай, пока можно…
– Вопросы есть, господин генерал. На что обратить особое внимание при прослушивании разговора?
– Хороший вопрос… – Керро помедлил, словно бы прикидывая, стоит ли давать своему «преемнику» дополнительную информацию к размышлению или не стоит. – Нас интересует всё, что касается вакцины Трофимова…
Марк Айле удивился: он впервые услышал этот термин.
– Вакцина Трофимова? Это сейчас уместно?
– Если американцы в такой острый момент пожелали встретиться с Айном Брумманом, скорее всего, речь пойдёт о вакцине Трофимова.
– А что это такое, господин генерал?
Керро снова помедлил, но, заметив искренне недоумение подчинённого, снизошёл:
– Это оружие, Марк. Так что держи ухо востро!
Чавез заглянул в комнату, увидел на экране телевизора быстро сменяющиеся картинки с видами Биармии, хмыкнул неопределённо и отозвался по этому поводу так:
– Ушлый парень этот Хольц. Тебе о нём справку давали? Он наш?
– Нет, не наш. Сам по себе. Придёт время, станет нашим…
– Как вообще дела на фронте?
– Ситуация развивается в соответствии с прогнозом аналитиков. Пока ещё погрешности модели себя не проявили.
– Отлично!
– Меня беспокоит только одно, – признался Кларк. – Не нашёлся бы какой-нибудь пройдоха из местных нуворишей и не выкупил базу раньше нас…
– Усложняешь, друг, – сказал Чавез, улыбаясь. – Для того, чтобы понять, сколько на самом деле эта база стоит, нужно иметь очень хорошую разведку. Уровня ПГУ.
– Я не усложняю, – попытался оправдаться Кларк. – Просто я помню, что очень многие сотрудники Первого Главного ныне трудятся в частных компаниях…
В дверь вежливо постучали.
– Войдите, – разрешил Чавез.
В номер вошёл капитан госбезопасности Марк Айле. Американские разведчики видели его уже не в первый раз, но каждый раз их поражало, сколь неудачную кандидатуру выбрал Феликс Керро для того, чтобы осуществлять координацию совместной деятельности ЦРУ и СГБ Биармии на территории Белогорода. Этот Айле стоял, как столб, и сидел, как за школьной партой. Он одевался в костюмы из магазина готовой одежды, которые висели на его сутуловатой фигуре, как на вешалке. Он был восхитительно наивен, но умел молчать, что само по себе не так уж и мало. Честно говоря, ни Кларк, ни Чавез не могли ничего существенного сказать по поводу выбора престарелого генерала – по идее, он должен был приставить к ним хитрую лису, сожравшую не одну сотню куриц, а молодой капитан, призванный в госбезопасность с должности участкового, не производил впечатление хитрой лисы. И тот, и другой неоднократно пытались прощупать Айле, но каждый раз натыкались на искреннее непонимание, чего от него хотят. Если бы лейтенант Коломбо из одноимённого сериала был реальным лицом, то Марк Айле мог бы сойти за его родственника, – но, к сожалению для всех нас, лейтенант Коломбо – вымышленный персонаж и не более реален, чем Шерлок Холмс или Джеймс Бонд…
Однако генерал Керро, в отличие от своего капитана, не был похож на наивного человека, плохо разбирающегося в специфике разведывательной деятельности. Неужели он не видит того, что невооружённым глазом видят два оперативника ЦРУ? Вряд ли. Видит, очень хорошо видит. Оставалось предположить, что, назначая капитана в координаторы, Керро преследовал какие-то свои цели. Впрочем, спрашивать его об этом было бы и неприлично, да и бессмысленно – уж генерал-то был и оставался той самой хитрой лисой. Как он их давеча построил в истории с Миллером? И, небось, сам операцию по задержанию с поличным разработал и организовал. Дорогой друг, нечего сказать!..
– Здравствуйте, мистер Айле, – поприветствовал Чавез капитана. – Как поживаете?
– Олрайт, – отозвался тот, демонстрируя американцам свой ужасный акцент. – Меня прислал генерал. Он сообщил мне, что вы хотели бы встретиться с Айном Брумманом. Вы готовы?
– Конечно, готовы, – сказал Кларк, вставая с кресла.
Они вышли из номера и быстро спустились по лестнице в холл.
– Вас можно поздравить? – спросил по дороге Чавез у Айле.
– С чем? – не понял капитан.
– Биармия расширила свою территорию…
– Это не мой праздник.
– Вы же этнический биарм?
– Не вижу особой доблести в том, что сделали мои соотечественники.
– Так вы «за» или «против»?
– А могу я воздержаться?
Очередная попытка прощупать капитана опять ни к чему не привела, и оперативники ЦРУ с многозначительными улыбками переглянулись. У гостиницы их ждал подержанный «БМВ» из гаража Службы госбезопасности – мрачный катафалк, прозванный в народе «бумером». Ни один из американцев в здравом уме и по собственной воле никогда не сел бы в салон этакого чудовища, но русским и биармам, похоже, подобные машины нравились и даже считались автомобилями представительского класса.
Водитель чудовища, как и Айле, был из нового набора и, судя по всему, в «прежней жизни» участвовал в гонках «Формула-1». Стоило оперативникам ЦРУ и капитану занять места в «бумере», как этот поклонник братьев Шумахеров, врубил мигалку и вдавил педаль газа до упора. Катафалк полетел по улицам Белогорода, распугивая кошек и прохожих.
– А потише нельзя? – поинтересовался Кларк. – По-моему, мы привлекаем ненужное внимание…
Марк Айле передал вопрос-просьбу водителю. Тот скорчил брезгливую мину, но мигалку притушил. Скорость при этом всё равно оставалась выше предписанной дорожными знаками, и вся компания домчалась до острова за считанные минуты.
Там оперативники ЦРУ увидели уже знакомую по репортажу «Си-Эн-Эн» картину: площадь, постепенно заполняющаяся народом, несколько разномастных машин, запертые ворота комбината, фото– и видеокамеры.
– Езжай к проходной, – распорядился Айле, оценив обстановку.
У самой проходной плотной толпой стояли люди в рабочих спецовках, а потому пришлось покинуть машину и пройти два десятка шагов пешком. Троицу встретили недружелюбно. Офицер Сил самообороны изучил служебное удостоверение Айле и спросил:
– Чего надо?
– Вас должны были предупредить о нашем визите, – ответил капитан.
Офицер ушёл вглубь домика проходной и вернулся с каким-то списком:
– Ага… хм-м… ага… Капитан Айле. Есть такая фамилия!.. И с ним… двое. Есть такое. А кто эти двое?
Марк поджал губы:
– Там написано, что вы должны установить личности моих спутников?
– Нет, не написано.
– Тогда в чём причина задержки?
Офицер помялся, но вынужден был признать, что Айле прав.
– Проходите, – разрешил он, отступая в сторону.
Марк пропустил оперативников ЦРУ впереди себя, и пока они заходили в помещение, бросил короткий взгляд на ворчащую толпу. Лицо одного из работяг показалось ему знакомым. Он его видел совсем недавно и в довольно необычной ситуации – иначе бы не запомнил… Но… когда и где?
Этот вопрос не давал ему покоя всю дорогу от проходной до административного корпуса. И только уже у кабинета директора комбината, который, как выяснилось, с утра занимал Айн Брумман, капитан вспомнил: в толпе работников «Спирали», одетый в поношенную спецовку грузчика, стоял бизнесмен Ивановский – тот самый, который угощал Ингу Бьярмуле дорогим арманьяком и подбирался к старшему сыну президента. И тот самый, который себе в убыток открыл в Белогороде сеть магазинов «Охота-рыбалка».
По всем статьям получалось, что давешнее предположение Айле верно: лишь будучи агентом спецслужб, Ивановский мог разгуливать по Биармии то в костюме от кутюр, то в засаленной робе. Нужно было немедленно доложить Керро о своих подозрениях, однако это благородное намерение улетучилось сразу же после того, как Айн Брумман встал из-за директорского стола навстречу вошедшим и произнёс сдержанно: «Здравствуйте! Чем могу помочь?»
Наверное, генералу Керро не стоило посылать на «Спираль» именно Марка Айле. Наверное, это была ошибка…
– Мистер президент звонил вам?
– Да, – ответил Айн Брумман.
– Он изложил суть нашей просьбы?
– В общих чертах.
– Нас интересует вакцина Трофимова.
– Я понял.
– Мы могли бы запатентовать вакцину в США. Мы предлагаем вам пятьдесят процентов от прибыли. Это очень большие деньги.
– Вакцина – не моё изобретение…
– Но именно вы пристроили Трофимова. Если бы не ваше участие, эта вакцина осталась бы формулой на бумаге. И вы – автор технологии массового производства.
– Нет ещё никакой технологии…
– Не следует приуменьшать свои заслуги. Технология есть. И вы это знаете, и мы это знаем. Но наладить производство вам здесь не дадут. Поэтому мы и предлагаем сотрудничество.
– Но почему именно сейчас?
– Потому что вы сидите в этом кресле, – вмещался Чавез в энергичный диалог. – Но никто не может сказать, насколько долго это продлится…
Брумман понимающе кивнул, но не спешил с окончательным ответом.
– Что вы знаете о вакцине Трофимова? – поинтересовался он.
– Мы знаем, что это идеальное контрацептивное средство, – сказал Кларк. – Его выпуск в свет совершит революцию в медицине.
– Это ещё и трансгенный вирус. При благоприятных условиях он может распространяться довольно быстро. Мы применяем третий уровень безопасности при работе с его штаммами.
– Но мы слышали, вы придумали противоядие. Это так?
Брумману явно не понравился термин «противоядие», но поправлять оперативника ЦРУ он не стал.
– Мы пытаемся разработать эффективную методику нейтрализации. Есть несколько групп вирусофагов, которые теоретически могут убивать вирус, но на практике эффект низок. В половине случаев самки подопытных мышей остаются стерильными. Не решили мы и проблему распространения, поскольку неясен механизм передачи от пациента к реципиенту. Первоначально предполагали, что промежуточным звеном могут быть только самцы, но потом вирус был выявлен и у «контрольной группы», которую изолировали от самцов, – следовательно, существует механизм передачи от самки к самке. Как это происходит – загадка. В идеале, конечно же, хотелось бы увидеть такую вакцину, которая индивидуальна для каждой особи, а потому не может распространяться по определению. Теоретическое обоснование подобного модификата Трофимов уже вывел, но что касается практического осуществления, то при сегодняшнем финансировании понадобится лет пятьдесят-шестьдесят…
– Вот видите! – снова ввернул Чавез. – Значит, мы пришли вовремя. Если будет заключён договор, оформлен патент, мы сможем обеспечить должное финансирование…
– По какой линии? – уточнил Айн Брумман.
– Что?
– По какой линии вы планируете осуществлять финансирование нашей разработки? По линии ЦРУ? Как «чёрный проект»?
И опять инициативу в разговоре перехватил Кларк:
– Зачем же такие ужасы? То, что мы из Оперативного Директората, вовсе не делает нас шпионами. Мы числимся в штате консульства и вправе устанавливать контакты с любыми организациями. Финансирование будет осуществлять либо Министерство здравоохранения США, либо какой-нибудь из университетов.
– Это очень соблазнительное предложение, – признал Брумман, хотя на его лице не появилось даже тени удовлетворения. – Что потребуется от меня?
– Это уже деловой разговор, – кивнул Кларк. – Мы предполагаем, что именно вы будете руководить всем проектом – здесь или в Штатах, по вашему выбору. Но перед тем нам нужно предоставить некоторые материалы по вакцине Трофимова – для того, чтобы руководство убедилось: это первосортный товар.
– Какие именно материалы?
– Образцы вакцины. Базу данных по испытаниям. Пока всё. Как видите, главное остаётся при вас. В отличие от наших русских коллег из Управления научно-технической разведки мы не крадём чужие достижения, а предлагаем долевое участие… Если вас беспокоит моральная сторона вопроса, то будьте уверены: мы не делаем ничего, что противоречило бы интересам вашей страны. Даже мистер президент Брумман признал это. Более того, мы гарантируем, что Биармия будет первым государством, которое сможет пользоваться всеми благами от применения вакцины Трофимова…
Айн Брумман то ли засмеялся, то ли закашлялся.
– Вы что же… – спросил он, – совсем нас за кроликов держите?
– Не понимаю, – сказал Кларк.
– Всё вы понимаете. Может, даже лучше, чем все мы… – пробормотал Брумман. – Ну да ладно. В конце концов это не моё дело. Пусть отец решает – ему и отвечать перед народом. С чего начнём, господа?
– Наверное, с осмотра лаборатории… – предложил Чавез.
Однако осмотреть лабораторию у них в этот день не получилось. В кабинет директора без стука ворвался один из офицеров Сил самообороны, охранявших административный корпус:
– Айн Борисович! – крикнул он. – Рабочие пошли на штурм!
В конце концов Хольц умаялся и предложил сделать перерыв. Выпили «колы» из автохолодильника, и бритоголовый спецкор спросил:
– Что дальше собираетесь делать?
– Надеюсь, кто-нибудь приедет. Может быть, Колесничий?
– Это вряд ли, – авторитетно заявил Ефим.
– Почему?
– Потому что если он приедет, то выставит себя идиотом.
– Не понимаю, – признался американский тележурналист.
– А ты подумай, – предложил Ефим. – Что он может сделать? Попробует пройти на комбинат? Так его не пустят. Будет скандалить? Так его пошлют подальше. Будет призывать народ на штурм? Так народ давно уже не тот – на баррикады не пойдёт, ворота ломать не станет, пошумит и разойдётся. И снова окажется, что Колесничий – круглый дурак… Не приедет. Вся надежда на федеральные власти, но они пока раскачаются…
В общем и целом телеоператор Ефим оказался прав. Ошибся он в мелочи. Русские рабочие и лаборанты, разумеется, не собирались штурмовать родное предприятие, но когда на крыльцо проходной выбрался биарм в камуфляже и объявил в мегафон, что они могут расходиться, комбинат закрыт на неопределённый срок, и все они могут считать себя в неоплачиваемом отпуске…
– Что значит в неоплачиваемом? – удивилась толпа.
– В неоплачиваемом – значит, в неоплачиваемом, – с апломбом подтвердил биарм страшную догадку трудящихся.
И вот тут толпа у проходной взорвалась. Мигом в ней образовались круги и завихрения, стоявшие сзади надавили на передних, передние стащили с крыльца самоуверенного биарма, повалили на асфальт, отобрали в и мегафон, и электрошокер, и «удар». Биарм заорал, и из домика ему на помощь попытались выбраться сослуживцы.
– Снимаем! – быстро распорядился Хольц.
В толпу он, разумеется, не полез, но начал быстро наговаривать в микрофон по-английски. События тем временем развивались. Толпа продолжала напирать, стоящие в первом ряду с криками прорвались в помещение проходной, и оттуда донеслись глухие удары, громкие вопли и отборный мат-перемат.
– Вот! – с напряжением в голосе сказал бритоголовый Роман. – Никаких танков не понадобилось!
А со стороны Алонца всё подходили и подходили новые группы работников комбината, тут же смешиваясь с растущей и возбуждённой до предела толпой. Удары прекратились, и сразу же поползли в сторону ворота. Толпа радостно зашумела:
– Так их фашистов! Бей козлов!
Однако не тут-то было, из-за ворот выскочило с десяток офицеров Сил самообороны. Один из них пальнул в воздух их «макарова», и люди, нацелившиеся было просочиться на территорию комбината через образовавшуюся щель, испуганно отступили назад.
Первый биарм – тот, который имел глупость сообщить толпе, что она отправлена в неоплачиваемый отпуск, – с трудом встал на ноги и бочком-бочком, охая и покряхтывая, отошёл за спины своих товарищей.
Ситуация складывалась острая: с одной стороны в конфликте участвовала обученная, но малочисленная команда офицеров Сил самообороны, с другой – огромная и практически неуправляемая толпа, которая жаждала хоть чьей-нибудь крови. Чтобы толпа пошла на приступ, презрев инстинкт самосохранения, нужен был только один толчок: чей-то возглас, призыв, метко брошенный камень. Итог же этих действий был неясен: если дрогнут биармы, победа однозначно будет на стороне толпы, а если не дрогнут?..
Всё разрешилось самым неожиданным образом. С юга, со стороны реки, донёсся нарастающий вой, в несколько секунд превратившийся в рвущий барабанные перепонки рёв двух турбин. Над руслом Виэны-Алонки, на малой высоте, шёл истребитель «МиГ-29» серо-зелёной окраски и с красными звёздами на крыльях и хвостовых килях.
Поражённые зрелищем приближающегося боевого самолёта, люди забывали о своей ярости, поворачивались, опуская руки.
И тут заработала авиационная пушка, установленная в крыльевом наплыве слева от кабины пилота. Тридцатимиллиметровые снаряды с визгом прошли над головами, а потом всех настигла звуковая волна такой мощности, что повылетали стёкла в домике проходной. Истребитель пролетел над островом за секунду, а потом стал разворачиваться в глубоком вираже.
Второго захода со стрельбой собравшиеся у проходной не выдержали. Они хлынули к мосту, в одно мгновение растеряв весь боевой задор. «МиГ» выпустил неприцельно ещё серию снарядов и ушёл по руслу в сторону Ладожского озера – в том направлении, откуда только что появился.
– Бог мой! – пробормотал Дэвид Хольц потрясённо, но сразу повернулся к Ефиму: – Ты это снял?
Вместо ответа оператор показал большой палец.
Глава 7
Как и в старые времена, подполковник не усидел у мониторов и сорвался в гущу событий, чтобы оценить обстановку на месте, осмотреться, прислушаться, принюхаться. Главные события он, правда, пропустил и приехал к шапочному разбору, когда налёт истребителя обсуждался среди зевак как событие прошедшее и, можно сказать, вошедшее в историю. Разумеется, даже в отсутствие командира работа в штабе не прекращалась ни на минуту, по мобильной связи рассылались шифрованные послания, весь личный состав батальона был поднят на ноги и рыскал по городу в поисках информации для разведчиков. Благодаря оперативным действиям, к вечеру удалось составить достаточно полную картину того, что произошло на острове и в Белогороде. Кое-какие сведения разведке подбросил и майор Карташов, приехавший в расположение батальона в шесть вечера, а до того побывавший и на «Спирали», и в мэрии Алонца, где с утра бушевал Колесничий.
Карташов проявлял самую большую заинтересованность в принятии каких-то экстренных мер, поэтому, когда все старшие офицеры батальона расселись за дощатым столом, он первым попросил слова и выступил довольно резко, назвав подготовленный штабом план «дурацким» и намекнув, что видит в провале признаки предательства со стороны кого-то из участников операции. Офицеры сдержанно восприняли его упрёки, тем более что возразить было нечего – план «Волна» провалился по всем пунктам, огромные деньги оказались выброшены на ветер и вообще дело шло к тому, чтобы отказаться от «заказа», вернуть аванс и убраться из Биармии подобру-поздорову… Такой вариант был вполне реален, однако вряд ли кто-нибудь из офицеров, собравшихся в штабе, поддержал бы его – несмотря на свой высокий профессионализм и обусловленное им понимание того, что ты можешь потерпеть поражение, они очень не любили проигрывать. И уж тем более не собирались снесить оскорбление, которое вольно или невольно нанесли батальону биармские Силы самообороны. А потому на вопрос Карташова, намерен ли батальон реабилитироваться и приступить к выполнению обязанностей, взятых перед заказчиком, Звягин ответил, что ни майор, ни сам Колесничий не должны беспокоиться: дело будет сделано в любом случае и при любом развитии ситуации, больше двух дней биармы на «Спирали» не продержатся.
Выдав такое обещание, подполковник затребовал рапорт о текущем положении. За всех пришлось отдуваться капитану Виноградову.
– Ситуация серьёзная, – начал он. – Остров Бярма и территория комбината захвачены. Оборона внешнего периметра организована грамотно. Имел возможность убедиться в этом сам. Дальше проходной просочиться не удалось. На «Спираль» пропускают только по специальным спискам, которые, как я понимаю, утверждают в администрации Белогорода. В поддержку Силам самообороны работает биармская милиция. Кроме того, не следует забывать про резерв из общества «Спортсмены Биармии». И всё же мы вполне можем применить план «Толпа». С привлечением всех имеющихся сил и при условии оказания помощи со стороны Алонца он может получиться. Реализации этого плана препятствуют только два обстоятельства. Во-первых, мы так и не знаем, где находится оперативный штаб противника. Во-вторых, мы потеряли Гурова…
– Что значит «потеряли»? – встрепенулся майор Карташов.
– Он тестировал вчера системы видеонаблюдения. Вышел прогуляться в город и пропал. На телефонные звонки не отвечает. Никак себя не проявляет. Мы проверили по обычной схеме все соответствующие учреждения Белогорода и Алонца: отделения милиции, морги, больницы. Результат нулевой. Гурова нигде нет…
– А вы уверены, что он исчез не по собственному желанию?
Виноградов вздохнул, потом ответил так:
– Вы, товарищ майор, пока плохо представляете себе специфику батальона. Среди нас не может быть предателей.
– Идеальных людей не бывает, – буркнул Карташов. – Может быть, ему предложили больше. Или, допустим, надоело ему с вами слоняться, и он решил сменить команду…
– В том-то и дело, товарищ майор, что у нас добровольческий батальон. Любой из офицеров вправе покинуть его по первому желанию. И даже получить за это отпускные в любимой валюте. Он не имеет права этого делать только в период проведения операции. И ещё одно – мы все очень хорошо знаем друг друга. Пятнадцать лет уже вместе. Завязались связи: личные, деловые, семейные. Среди нас нет предателей.
– Ну хорошо, – сдался Карташов перед уверенностью Виноградова в своей правоте (а может, просто подумал, что в батальоне специального назначения должна быть налажена служба внутренней разведки, позволяющая проводить периодические проверки личного состава, его настроений, тэдэ и тэпэ). – Допустим, этот ваш Гуров – не предатель. Но ведь он пропал. Его что, похитили? Убили?
– Возможно и то, и другое, – признал командир роты разведчиков. – Мы не знаем.
– Разрешите? – поднял руку капитан Коренев, командир второго взвода разведроты, отвечавший за обработку и анализ собираемой информации, а также за информационную игру. – Я допросил ребят, сидевших вчера в офисе. А потом посмотрел компьютер, на котором работал Гуров. Судя по всему, старший лейтенант заметил автобусы с отрядами биармов на проспекте Патриотов и решил взглянуть, что это за автобусы и куда они направляются. Наверное, Гуров был недостаточно осторожен и оказался в плену. Мёртв он или жив, молчит он или даёт показания – не имеет значения. Мы должны исходить из того, что он жив и поёт на допросах соловьём. Значит, нужно сменить план и дислокацию всех подразделений. А конкретнее – ликвидировать офисы, оставить съёмные и купленные квартиры, перевезти штаб и арсенал. Всем непосредственным участникам операции придётся поменять внешность, обзавестись новыми «легендами» и документами. Это займёт, по прикидкам, от пяти дней до недели.
– И обойдётся в кругленькую сумму, – заметил начфин Шамраев.
– Пять дней! – возмутился Карташов. – Пять дней – это недопустимо! Если биармам позволить удержать остров на пять дней, это значит, позволить им забрать остров навсегда! Мы должны быстро ответить на захват!
– Где американцы?
– Я ещё не получил рапорта «наружки», – с лёгким сердцем отвечал Айле, зная, что это чисто технический вопрос.
Оказалось, это неправильный ответ, и Керро нахмурился было, но тут же морщины на его лбу разгладились, и глава СГБ сказал:
– Не надо нам рапорта. Американцы ждут тебя в гостинице. Бери машину и выезжай.
– Не понимаю, господин генерал, – Марк сделал дурацкое лицо. – В чём состоит моё задание?
– А ты дослушай, – посоветовал Керро. – Твоё задание, капитан, состоит в том, чтобы заехать за американцами в гостиницу «Биармия» и сопроводить на остров. Вас пропустят на территорию комбината, там вы встретитесь с Айном Брумманом. Твоя персональная задача – под любым предлогом остаться при разговоре, ловить каждое слово и постараться запомнить каждое слово. Спецсредства брать не вздумай: американцы – ребята ушлые, засекут любую потайную технику. Всё понятно? Вопросы есть? Задавай, пока можно…
– Вопросы есть, господин генерал. На что обратить особое внимание при прослушивании разговора?
– Хороший вопрос… – Керро помедлил, словно бы прикидывая, стоит ли давать своему «преемнику» дополнительную информацию к размышлению или не стоит. – Нас интересует всё, что касается вакцины Трофимова…
Марк Айле удивился: он впервые услышал этот термин.
– Вакцина Трофимова? Это сейчас уместно?
– Если американцы в такой острый момент пожелали встретиться с Айном Брумманом, скорее всего, речь пойдёт о вакцине Трофимова.
– А что это такое, господин генерал?
Керро снова помедлил, но, заметив искренне недоумение подчинённого, снизошёл:
– Это оружие, Марк. Так что держи ухо востро!
4.
– …Нас уже по «Си-Эн-Эн» показывают, – сообщил Кларк, поигрывая пультом дистанционного управления.Чавез заглянул в комнату, увидел на экране телевизора быстро сменяющиеся картинки с видами Биармии, хмыкнул неопределённо и отозвался по этому поводу так:
– Ушлый парень этот Хольц. Тебе о нём справку давали? Он наш?
– Нет, не наш. Сам по себе. Придёт время, станет нашим…
– Как вообще дела на фронте?
– Ситуация развивается в соответствии с прогнозом аналитиков. Пока ещё погрешности модели себя не проявили.
– Отлично!
– Меня беспокоит только одно, – признался Кларк. – Не нашёлся бы какой-нибудь пройдоха из местных нуворишей и не выкупил базу раньше нас…
– Усложняешь, друг, – сказал Чавез, улыбаясь. – Для того, чтобы понять, сколько на самом деле эта база стоит, нужно иметь очень хорошую разведку. Уровня ПГУ.
– Я не усложняю, – попытался оправдаться Кларк. – Просто я помню, что очень многие сотрудники Первого Главного ныне трудятся в частных компаниях…
В дверь вежливо постучали.
– Войдите, – разрешил Чавез.
В номер вошёл капитан госбезопасности Марк Айле. Американские разведчики видели его уже не в первый раз, но каждый раз их поражало, сколь неудачную кандидатуру выбрал Феликс Керро для того, чтобы осуществлять координацию совместной деятельности ЦРУ и СГБ Биармии на территории Белогорода. Этот Айле стоял, как столб, и сидел, как за школьной партой. Он одевался в костюмы из магазина готовой одежды, которые висели на его сутуловатой фигуре, как на вешалке. Он был восхитительно наивен, но умел молчать, что само по себе не так уж и мало. Честно говоря, ни Кларк, ни Чавез не могли ничего существенного сказать по поводу выбора престарелого генерала – по идее, он должен был приставить к ним хитрую лису, сожравшую не одну сотню куриц, а молодой капитан, призванный в госбезопасность с должности участкового, не производил впечатление хитрой лисы. И тот, и другой неоднократно пытались прощупать Айле, но каждый раз натыкались на искреннее непонимание, чего от него хотят. Если бы лейтенант Коломбо из одноимённого сериала был реальным лицом, то Марк Айле мог бы сойти за его родственника, – но, к сожалению для всех нас, лейтенант Коломбо – вымышленный персонаж и не более реален, чем Шерлок Холмс или Джеймс Бонд…
Однако генерал Керро, в отличие от своего капитана, не был похож на наивного человека, плохо разбирающегося в специфике разведывательной деятельности. Неужели он не видит того, что невооружённым глазом видят два оперативника ЦРУ? Вряд ли. Видит, очень хорошо видит. Оставалось предположить, что, назначая капитана в координаторы, Керро преследовал какие-то свои цели. Впрочем, спрашивать его об этом было бы и неприлично, да и бессмысленно – уж генерал-то был и оставался той самой хитрой лисой. Как он их давеча построил в истории с Миллером? И, небось, сам операцию по задержанию с поличным разработал и организовал. Дорогой друг, нечего сказать!..
– Здравствуйте, мистер Айле, – поприветствовал Чавез капитана. – Как поживаете?
– Олрайт, – отозвался тот, демонстрируя американцам свой ужасный акцент. – Меня прислал генерал. Он сообщил мне, что вы хотели бы встретиться с Айном Брумманом. Вы готовы?
– Конечно, готовы, – сказал Кларк, вставая с кресла.
Они вышли из номера и быстро спустились по лестнице в холл.
– Вас можно поздравить? – спросил по дороге Чавез у Айле.
– С чем? – не понял капитан.
– Биармия расширила свою территорию…
– Это не мой праздник.
– Вы же этнический биарм?
– Не вижу особой доблести в том, что сделали мои соотечественники.
– Так вы «за» или «против»?
– А могу я воздержаться?
Очередная попытка прощупать капитана опять ни к чему не привела, и оперативники ЦРУ с многозначительными улыбками переглянулись. У гостиницы их ждал подержанный «БМВ» из гаража Службы госбезопасности – мрачный катафалк, прозванный в народе «бумером». Ни один из американцев в здравом уме и по собственной воле никогда не сел бы в салон этакого чудовища, но русским и биармам, похоже, подобные машины нравились и даже считались автомобилями представительского класса.
Водитель чудовища, как и Айле, был из нового набора и, судя по всему, в «прежней жизни» участвовал в гонках «Формула-1». Стоило оперативникам ЦРУ и капитану занять места в «бумере», как этот поклонник братьев Шумахеров, врубил мигалку и вдавил педаль газа до упора. Катафалк полетел по улицам Белогорода, распугивая кошек и прохожих.
– А потише нельзя? – поинтересовался Кларк. – По-моему, мы привлекаем ненужное внимание…
Марк Айле передал вопрос-просьбу водителю. Тот скорчил брезгливую мину, но мигалку притушил. Скорость при этом всё равно оставалась выше предписанной дорожными знаками, и вся компания домчалась до острова за считанные минуты.
Там оперативники ЦРУ увидели уже знакомую по репортажу «Си-Эн-Эн» картину: площадь, постепенно заполняющаяся народом, несколько разномастных машин, запертые ворота комбината, фото– и видеокамеры.
– Езжай к проходной, – распорядился Айле, оценив обстановку.
У самой проходной плотной толпой стояли люди в рабочих спецовках, а потому пришлось покинуть машину и пройти два десятка шагов пешком. Троицу встретили недружелюбно. Офицер Сил самообороны изучил служебное удостоверение Айле и спросил:
– Чего надо?
– Вас должны были предупредить о нашем визите, – ответил капитан.
Офицер ушёл вглубь домика проходной и вернулся с каким-то списком:
– Ага… хм-м… ага… Капитан Айле. Есть такая фамилия!.. И с ним… двое. Есть такое. А кто эти двое?
Марк поджал губы:
– Там написано, что вы должны установить личности моих спутников?
– Нет, не написано.
– Тогда в чём причина задержки?
Офицер помялся, но вынужден был признать, что Айле прав.
– Проходите, – разрешил он, отступая в сторону.
Марк пропустил оперативников ЦРУ впереди себя, и пока они заходили в помещение, бросил короткий взгляд на ворчащую толпу. Лицо одного из работяг показалось ему знакомым. Он его видел совсем недавно и в довольно необычной ситуации – иначе бы не запомнил… Но… когда и где?
Этот вопрос не давал ему покоя всю дорогу от проходной до административного корпуса. И только уже у кабинета директора комбината, который, как выяснилось, с утра занимал Айн Брумман, капитан вспомнил: в толпе работников «Спирали», одетый в поношенную спецовку грузчика, стоял бизнесмен Ивановский – тот самый, который угощал Ингу Бьярмуле дорогим арманьяком и подбирался к старшему сыну президента. И тот самый, который себе в убыток открыл в Белогороде сеть магазинов «Охота-рыбалка».
По всем статьям получалось, что давешнее предположение Айле верно: лишь будучи агентом спецслужб, Ивановский мог разгуливать по Биармии то в костюме от кутюр, то в засаленной робе. Нужно было немедленно доложить Керро о своих подозрениях, однако это благородное намерение улетучилось сразу же после того, как Айн Брумман встал из-за директорского стола навстречу вошедшим и произнёс сдержанно: «Здравствуйте! Чем могу помочь?»
Наверное, генералу Керро не стоило посылать на «Спираль» именно Марка Айле. Наверное, это была ошибка…
* * *
Разговор начал Кларк:– Мистер президент звонил вам?
– Да, – ответил Айн Брумман.
– Он изложил суть нашей просьбы?
– В общих чертах.
– Нас интересует вакцина Трофимова.
– Я понял.
– Мы могли бы запатентовать вакцину в США. Мы предлагаем вам пятьдесят процентов от прибыли. Это очень большие деньги.
– Вакцина – не моё изобретение…
– Но именно вы пристроили Трофимова. Если бы не ваше участие, эта вакцина осталась бы формулой на бумаге. И вы – автор технологии массового производства.
– Нет ещё никакой технологии…
– Не следует приуменьшать свои заслуги. Технология есть. И вы это знаете, и мы это знаем. Но наладить производство вам здесь не дадут. Поэтому мы и предлагаем сотрудничество.
– Но почему именно сейчас?
– Потому что вы сидите в этом кресле, – вмещался Чавез в энергичный диалог. – Но никто не может сказать, насколько долго это продлится…
Брумман понимающе кивнул, но не спешил с окончательным ответом.
– Что вы знаете о вакцине Трофимова? – поинтересовался он.
– Мы знаем, что это идеальное контрацептивное средство, – сказал Кларк. – Его выпуск в свет совершит революцию в медицине.
– Это ещё и трансгенный вирус. При благоприятных условиях он может распространяться довольно быстро. Мы применяем третий уровень безопасности при работе с его штаммами.
– Но мы слышали, вы придумали противоядие. Это так?
Брумману явно не понравился термин «противоядие», но поправлять оперативника ЦРУ он не стал.
– Мы пытаемся разработать эффективную методику нейтрализации. Есть несколько групп вирусофагов, которые теоретически могут убивать вирус, но на практике эффект низок. В половине случаев самки подопытных мышей остаются стерильными. Не решили мы и проблему распространения, поскольку неясен механизм передачи от пациента к реципиенту. Первоначально предполагали, что промежуточным звеном могут быть только самцы, но потом вирус был выявлен и у «контрольной группы», которую изолировали от самцов, – следовательно, существует механизм передачи от самки к самке. Как это происходит – загадка. В идеале, конечно же, хотелось бы увидеть такую вакцину, которая индивидуальна для каждой особи, а потому не может распространяться по определению. Теоретическое обоснование подобного модификата Трофимов уже вывел, но что касается практического осуществления, то при сегодняшнем финансировании понадобится лет пятьдесят-шестьдесят…
– Вот видите! – снова ввернул Чавез. – Значит, мы пришли вовремя. Если будет заключён договор, оформлен патент, мы сможем обеспечить должное финансирование…
– По какой линии? – уточнил Айн Брумман.
– Что?
– По какой линии вы планируете осуществлять финансирование нашей разработки? По линии ЦРУ? Как «чёрный проект»?
И опять инициативу в разговоре перехватил Кларк:
– Зачем же такие ужасы? То, что мы из Оперативного Директората, вовсе не делает нас шпионами. Мы числимся в штате консульства и вправе устанавливать контакты с любыми организациями. Финансирование будет осуществлять либо Министерство здравоохранения США, либо какой-нибудь из университетов.
– Это очень соблазнительное предложение, – признал Брумман, хотя на его лице не появилось даже тени удовлетворения. – Что потребуется от меня?
– Это уже деловой разговор, – кивнул Кларк. – Мы предполагаем, что именно вы будете руководить всем проектом – здесь или в Штатах, по вашему выбору. Но перед тем нам нужно предоставить некоторые материалы по вакцине Трофимова – для того, чтобы руководство убедилось: это первосортный товар.
– Какие именно материалы?
– Образцы вакцины. Базу данных по испытаниям. Пока всё. Как видите, главное остаётся при вас. В отличие от наших русских коллег из Управления научно-технической разведки мы не крадём чужие достижения, а предлагаем долевое участие… Если вас беспокоит моральная сторона вопроса, то будьте уверены: мы не делаем ничего, что противоречило бы интересам вашей страны. Даже мистер президент Брумман признал это. Более того, мы гарантируем, что Биармия будет первым государством, которое сможет пользоваться всеми благами от применения вакцины Трофимова…
Айн Брумман то ли засмеялся, то ли закашлялся.
– Вы что же… – спросил он, – совсем нас за кроликов держите?
– Не понимаю, – сказал Кларк.
– Всё вы понимаете. Может, даже лучше, чем все мы… – пробормотал Брумман. – Ну да ладно. В конце концов это не моё дело. Пусть отец решает – ему и отвечать перед народом. С чего начнём, господа?
– Наверное, с осмотра лаборатории… – предложил Чавез.
Однако осмотреть лабораторию у них в этот день не получилось. В кабинет директора без стука ворвался один из офицеров Сил самообороны, охранявших административный корпус:
– Айн Борисович! – крикнул он. – Рабочие пошли на штурм!
5.
…Становилось скучно. Народ роптал, Дэвид задавал стандартные вопросы, Ефим крутился с камерой, но ничего нового (тем паче, сенсационного) на острове не происходило.В конце концов Хольц умаялся и предложил сделать перерыв. Выпили «колы» из автохолодильника, и бритоголовый спецкор спросил:
– Что дальше собираетесь делать?
– Надеюсь, кто-нибудь приедет. Может быть, Колесничий?
– Это вряд ли, – авторитетно заявил Ефим.
– Почему?
– Потому что если он приедет, то выставит себя идиотом.
– Не понимаю, – признался американский тележурналист.
– А ты подумай, – предложил Ефим. – Что он может сделать? Попробует пройти на комбинат? Так его не пустят. Будет скандалить? Так его пошлют подальше. Будет призывать народ на штурм? Так народ давно уже не тот – на баррикады не пойдёт, ворота ломать не станет, пошумит и разойдётся. И снова окажется, что Колесничий – круглый дурак… Не приедет. Вся надежда на федеральные власти, но они пока раскачаются…
В общем и целом телеоператор Ефим оказался прав. Ошибся он в мелочи. Русские рабочие и лаборанты, разумеется, не собирались штурмовать родное предприятие, но когда на крыльцо проходной выбрался биарм в камуфляже и объявил в мегафон, что они могут расходиться, комбинат закрыт на неопределённый срок, и все они могут считать себя в неоплачиваемом отпуске…
– Что значит в неоплачиваемом? – удивилась толпа.
– В неоплачиваемом – значит, в неоплачиваемом, – с апломбом подтвердил биарм страшную догадку трудящихся.
И вот тут толпа у проходной взорвалась. Мигом в ней образовались круги и завихрения, стоявшие сзади надавили на передних, передние стащили с крыльца самоуверенного биарма, повалили на асфальт, отобрали в и мегафон, и электрошокер, и «удар». Биарм заорал, и из домика ему на помощь попытались выбраться сослуживцы.
– Снимаем! – быстро распорядился Хольц.
В толпу он, разумеется, не полез, но начал быстро наговаривать в микрофон по-английски. События тем временем развивались. Толпа продолжала напирать, стоящие в первом ряду с криками прорвались в помещение проходной, и оттуда донеслись глухие удары, громкие вопли и отборный мат-перемат.
– Вот! – с напряжением в голосе сказал бритоголовый Роман. – Никаких танков не понадобилось!
А со стороны Алонца всё подходили и подходили новые группы работников комбината, тут же смешиваясь с растущей и возбуждённой до предела толпой. Удары прекратились, и сразу же поползли в сторону ворота. Толпа радостно зашумела:
– Так их фашистов! Бей козлов!
Однако не тут-то было, из-за ворот выскочило с десяток офицеров Сил самообороны. Один из них пальнул в воздух их «макарова», и люди, нацелившиеся было просочиться на территорию комбината через образовавшуюся щель, испуганно отступили назад.
Первый биарм – тот, который имел глупость сообщить толпе, что она отправлена в неоплачиваемый отпуск, – с трудом встал на ноги и бочком-бочком, охая и покряхтывая, отошёл за спины своих товарищей.
Ситуация складывалась острая: с одной стороны в конфликте участвовала обученная, но малочисленная команда офицеров Сил самообороны, с другой – огромная и практически неуправляемая толпа, которая жаждала хоть чьей-нибудь крови. Чтобы толпа пошла на приступ, презрев инстинкт самосохранения, нужен был только один толчок: чей-то возглас, призыв, метко брошенный камень. Итог же этих действий был неясен: если дрогнут биармы, победа однозначно будет на стороне толпы, а если не дрогнут?..
Всё разрешилось самым неожиданным образом. С юга, со стороны реки, донёсся нарастающий вой, в несколько секунд превратившийся в рвущий барабанные перепонки рёв двух турбин. Над руслом Виэны-Алонки, на малой высоте, шёл истребитель «МиГ-29» серо-зелёной окраски и с красными звёздами на крыльях и хвостовых килях.
Поражённые зрелищем приближающегося боевого самолёта, люди забывали о своей ярости, поворачивались, опуская руки.
И тут заработала авиационная пушка, установленная в крыльевом наплыве слева от кабины пилота. Тридцатимиллиметровые снаряды с визгом прошли над головами, а потом всех настигла звуковая волна такой мощности, что повылетали стёкла в домике проходной. Истребитель пролетел над островом за секунду, а потом стал разворачиваться в глубоком вираже.
Второго захода со стрельбой собравшиеся у проходной не выдержали. Они хлынули к мосту, в одно мгновение растеряв весь боевой задор. «МиГ» выпустил неприцельно ещё серию снарядов и ушёл по руслу в сторону Ладожского озера – в том направлении, откуда только что появился.
– Бог мой! – пробормотал Дэвид Хольц потрясённо, но сразу повернулся к Ефиму: – Ты это снял?
Вместо ответа оператор показал большой палец.
Глава 7
1.
Заседание штаба батальона «Икс» началось в девять вечера, сразу после того, как с острова Бярма вернулся Звягин.Как и в старые времена, подполковник не усидел у мониторов и сорвался в гущу событий, чтобы оценить обстановку на месте, осмотреться, прислушаться, принюхаться. Главные события он, правда, пропустил и приехал к шапочному разбору, когда налёт истребителя обсуждался среди зевак как событие прошедшее и, можно сказать, вошедшее в историю. Разумеется, даже в отсутствие командира работа в штабе не прекращалась ни на минуту, по мобильной связи рассылались шифрованные послания, весь личный состав батальона был поднят на ноги и рыскал по городу в поисках информации для разведчиков. Благодаря оперативным действиям, к вечеру удалось составить достаточно полную картину того, что произошло на острове и в Белогороде. Кое-какие сведения разведке подбросил и майор Карташов, приехавший в расположение батальона в шесть вечера, а до того побывавший и на «Спирали», и в мэрии Алонца, где с утра бушевал Колесничий.
Карташов проявлял самую большую заинтересованность в принятии каких-то экстренных мер, поэтому, когда все старшие офицеры батальона расселись за дощатым столом, он первым попросил слова и выступил довольно резко, назвав подготовленный штабом план «дурацким» и намекнув, что видит в провале признаки предательства со стороны кого-то из участников операции. Офицеры сдержанно восприняли его упрёки, тем более что возразить было нечего – план «Волна» провалился по всем пунктам, огромные деньги оказались выброшены на ветер и вообще дело шло к тому, чтобы отказаться от «заказа», вернуть аванс и убраться из Биармии подобру-поздорову… Такой вариант был вполне реален, однако вряд ли кто-нибудь из офицеров, собравшихся в штабе, поддержал бы его – несмотря на свой высокий профессионализм и обусловленное им понимание того, что ты можешь потерпеть поражение, они очень не любили проигрывать. И уж тем более не собирались снесить оскорбление, которое вольно или невольно нанесли батальону биармские Силы самообороны. А потому на вопрос Карташова, намерен ли батальон реабилитироваться и приступить к выполнению обязанностей, взятых перед заказчиком, Звягин ответил, что ни майор, ни сам Колесничий не должны беспокоиться: дело будет сделано в любом случае и при любом развитии ситуации, больше двух дней биармы на «Спирали» не продержатся.
Выдав такое обещание, подполковник затребовал рапорт о текущем положении. За всех пришлось отдуваться капитану Виноградову.
– Ситуация серьёзная, – начал он. – Остров Бярма и территория комбината захвачены. Оборона внешнего периметра организована грамотно. Имел возможность убедиться в этом сам. Дальше проходной просочиться не удалось. На «Спираль» пропускают только по специальным спискам, которые, как я понимаю, утверждают в администрации Белогорода. В поддержку Силам самообороны работает биармская милиция. Кроме того, не следует забывать про резерв из общества «Спортсмены Биармии». И всё же мы вполне можем применить план «Толпа». С привлечением всех имеющихся сил и при условии оказания помощи со стороны Алонца он может получиться. Реализации этого плана препятствуют только два обстоятельства. Во-первых, мы так и не знаем, где находится оперативный штаб противника. Во-вторых, мы потеряли Гурова…
– Что значит «потеряли»? – встрепенулся майор Карташов.
– Он тестировал вчера системы видеонаблюдения. Вышел прогуляться в город и пропал. На телефонные звонки не отвечает. Никак себя не проявляет. Мы проверили по обычной схеме все соответствующие учреждения Белогорода и Алонца: отделения милиции, морги, больницы. Результат нулевой. Гурова нигде нет…
– А вы уверены, что он исчез не по собственному желанию?
Виноградов вздохнул, потом ответил так:
– Вы, товарищ майор, пока плохо представляете себе специфику батальона. Среди нас не может быть предателей.
– Идеальных людей не бывает, – буркнул Карташов. – Может быть, ему предложили больше. Или, допустим, надоело ему с вами слоняться, и он решил сменить команду…
– В том-то и дело, товарищ майор, что у нас добровольческий батальон. Любой из офицеров вправе покинуть его по первому желанию. И даже получить за это отпускные в любимой валюте. Он не имеет права этого делать только в период проведения операции. И ещё одно – мы все очень хорошо знаем друг друга. Пятнадцать лет уже вместе. Завязались связи: личные, деловые, семейные. Среди нас нет предателей.
– Ну хорошо, – сдался Карташов перед уверенностью Виноградова в своей правоте (а может, просто подумал, что в батальоне специального назначения должна быть налажена служба внутренней разведки, позволяющая проводить периодические проверки личного состава, его настроений, тэдэ и тэпэ). – Допустим, этот ваш Гуров – не предатель. Но ведь он пропал. Его что, похитили? Убили?
– Возможно и то, и другое, – признал командир роты разведчиков. – Мы не знаем.
– Разрешите? – поднял руку капитан Коренев, командир второго взвода разведроты, отвечавший за обработку и анализ собираемой информации, а также за информационную игру. – Я допросил ребят, сидевших вчера в офисе. А потом посмотрел компьютер, на котором работал Гуров. Судя по всему, старший лейтенант заметил автобусы с отрядами биармов на проспекте Патриотов и решил взглянуть, что это за автобусы и куда они направляются. Наверное, Гуров был недостаточно осторожен и оказался в плену. Мёртв он или жив, молчит он или даёт показания – не имеет значения. Мы должны исходить из того, что он жив и поёт на допросах соловьём. Значит, нужно сменить план и дислокацию всех подразделений. А конкретнее – ликвидировать офисы, оставить съёмные и купленные квартиры, перевезти штаб и арсенал. Всем непосредственным участникам операции придётся поменять внешность, обзавестись новыми «легендами» и документами. Это займёт, по прикидкам, от пяти дней до недели.
– И обойдётся в кругленькую сумму, – заметил начфин Шамраев.
– Пять дней! – возмутился Карташов. – Пять дней – это недопустимо! Если биармам позволить удержать остров на пять дней, это значит, позволить им забрать остров навсегда! Мы должны быстро ответить на захват!