Петров Михаил. Гончаров приобретает популярность

   – Монахи тут ни при чем, – устало остановил я ее брань. – Ты ведь сама их выпроводила. Нет, Светик, похоже, что ситуация гораздо хуже, нежели ты думаешь. Нас заперли, радость моя, и заперли сознательно!
   – Кто нас мог запереть, если ключ у меня? Не знаю почему, но я взяла его с собой. Сейчас мы отсюда выйдем, и я тому шутнику оторву голову, – карабкаясь к двери, шипела она. – Он у меня надолго забудет свои шутки!
   – Попробуй, но я очень сомневаюсь. – Не желая попусту тратить слова, я безразлично уселся на первой ступеньке, предоставив ей полную свободу действий.
   – Что за чертовщина? – после продолжительной возни недоуменно воскликнула она. – Ничего не понимаю. Константин Иванович, ключ не вставляется, я его маму…
   – Перестань сквернословить в храме, – вполне серьезно одернул я. – А ключ не вставляется потому, что кто-то не хочет, чтобы мы отсюда вышли.
   – Да я им головы поотшибаю! Они у меня…
   Исступленно накинувшись на дверь, она злобно застучала по ней кулачками. Примерно с таким же успехом в оконное стекло бьется муха.
   – Оставь это. Сядь и успокойся, – как можно уверенней приказал я. – Истерика еще никого до добра не доводила.
   – Что же теперь нам делать? – спросила она сквозь слезы и вдруг заревела взахлеб, по-бабьи: – Ма-а-а-ма-а-а!
   – А я-то думал, что ты действительно девка с самообладанием, а ты просто курица нетоптаная, – хамил я, с удовольствием наблюдая, насколько бессильна и жалка хозяйка «новой жизни» перед примитивной закрытой дверью. – Заткнись и перестань мотать сопли на шею, а то ненароком можно удавиться.
   – Чего вы сидите? – обретая некоторое душевное равновесие, повысила она голос. – А еще мужчиной называетесь! Идите и открывайте!
   – Идите и ищите, ищите и обрящете, – блеснул я эрудицией. – А сама ты что-нибудь можешь? Или, кроме как сечь пацанчиков, ничего не умеешь?
   – Я их не секу. Их Никодим сечет, – шлепаясь рядом, огрызнулась она.
   – Даже этого ты не умеешь, пропащая твоя душа. Если, бог даст, нам удастся выбраться отсюда живыми, то я обязательно попрошу пузатого Никодима обучить тебя этому заплечному мастерству, причем на тебе самой.
   – То есть как это – не удастся выбраться живыми?! Все шутите, Константин Иванович, а мне совсем не до шуток, теперь нам до завтра, до утра, сидеть здесь придется, пока послушники приедут.
   – Ну и что с того, что они приедут? – азартно накалял я атмосферу. – Глупая твоя башка, как они узнают, что мы здесь? Телефона у нас нет.
   – Нет, в машине, дура, оставила. Да он все равно отсюда не достает. Все один к одному, – досадливо сплюнула она. – Ну ничего, они машину увидят и сами все поймут. Не дураки. А мы кричать будем.
   – Они-то не дураки, – вздохнув, согласился я, – только вот кричи не кричи, а через такую толщу нас не услышат, а машину твою они завтра вряд ли найдут. Нас потому и прикрыли, чтоб твою тачку угнать спокойно и без риска, а к завтрашнему утру на ней будет значиться уже другой номер.
   – Господи, а ведь точно, так оно и есть! Я и ключи в замке зажигания оставила, – скорбно вспомнила она, но тут же оживилась: – А тогда и вашу машину они тоже угонят! Что же делать? Придумайте что-нибудь.
   – А что тут придумаешь, – невольно тревожась за свою собственность, обреченно вздохнул я. – Помирать будем. Вот если бы ты не выбросила те бочоночные доски, что упали на тебя в прошлый раз, то мы могли бы поджечь дверь и выбраться живыми. Так-то! Остается нам лечь да помереть.
   Упав ничком, она завыла протяжно и тоскливо. Кажется, своего я добился, удовлетворение получил. Унизил леди до самой задницы, и эту комедию пора было кончать.
   – Эй ты, птица щипаная, хорош натирать полы соплями, вставай и пойдем отсюда.
   – Куда?
   – На свежий воздух.
   – А как вы выломаете дверь?
   – Мы выйдем через задний ход, как это делали обитатели церкви сто лет назад.
   – Как?
   – Если есть подземный ход, по которому мы гуляли, то должен быть и выход.
   – Нет там больше выхода.
   – То есть как?! – теперь уже удивился я.
   – А вот так! Взорвала я его неделю назад.
   – Как взорвала? Ты в своем уме?
   – А вот так и взорвала, потому что дура. Побоялась, что кто-то может проникнуть в подвал. Купила у одного кретина взрывное устройство с часовым механизмом и ночью разворотила к чертовой матери весь вход. Там теперь десятерым мужикам за день не справиться. Господи, ну какая же я недотепа…
   – Если бы дура и недотепа, – чувствуя, как почва уходит из-под ног и в прямом и в переносном смысле, тихо прошептал я, – ты дебильная баба в десятом поколении, и твои дети будут горько плакать, если каким-то чудом ты останешься живой.
   – Простите меня, Константин Иванович, только придумайте же хоть что-нибудь.
   Что я мог придумать, если, как и в прошлый раз, оставил сумку с инструментами в ризнице, а в карманах имел скудный набор джентльмена. Первым делом следовало попробовать открыть дверь ключом, что я и сделал, но после того, как увидел, что замочную скважину плотно зацементировали какой-то вязкой и вонючей дрянью, от этой мысли сразу же отказался. Выкурив со своей сокамерницей по сигарете, я кругами пошел по подвалу, умоляя свой хилый мозг дать мне сколько-нибудь стоящую идею. И она пришла. Мне вдруг отчетливо представилось, как прекрасно все может получиться и каким умным я буду выглядеть на ее сером фоне.
   – Эврика! – закричал я. – Светик, снимай нижнее белье.
   – Перестаньте, Константин Иванович, мне совсем не до шуток.
   – А я и не шучу, говорю совершенно серьезно.
   – Неужели в такую минуту вы вдруг захотели женщину? Если так, то я не смогу…
   – Как ты хорошо обо мне думаешь, но, к сожалению, это не так, Светик. Насчет белья я пошутил, а вот твоей блузкой и моей рубашкой действительно придется пожертвовать. Мне в голову пришла замечательная идея. Сиди здесь и жди меня с нетерпением, как Пенелопа ждала Одиссея.
   – Вы куда? – глядя, как я исчезаю в черном провале, вскрикнула она. – Мне страшно!
   – А ты пой песенку «Нам не страшен серый волк»! – заржал я уже из лаза.
   – Я хочу с вами, – тоскливо и глухо раздался надо мной ее голос.
   – Со мною хотят все женщины Европы и Танзании!
   Через полчаса я приволок два отличных, сухих ящика, и костер, мной любовно сложенный, запылал ярким факелом. Чтоб спастись от его адова дыма, да под святою церковью, оккупированной «новыми русскими», я ушел в подполье и спасался во чреве Земли. Стервочка была рядом, но поддерживать беседу желания не изъявила.
   Дверь пылала никак не меньше десяти минут, и еще столько же мы пережидали, пока улетучится дым, как в воронку, уходящий в ризницу. Потом, поздравив друг друга, мы, словно пробки, выскочили наружу, в последний зной уходящего лета.
   – Господи, неужели мы спаслись? – радостно закашлялась она от передозировки угарного газа. – Какое счастье! Солнце, воздух и свет, что может быть лучше?!
   – Титьки спрячь, идиотка, – разозлился я, заметив, что мои дурацкие прогнозы сбылись и на месте нет не только ее «десятки», которая ранее просматривалась через кованую ажурную ограду, но и моей многострадальной «Коломбины».
   – Да перестаньте же вы мне хамить, все равно я вас теперь не боюсь. – С собачьим восторгом она повисла у меня на шее. – Константин Иванович, вы просто прелесть, а можно я буду называть вас просто Кот?
   – Можно, если купишь мне машину, – лаконично ответил я, отстраняясь от ее согласных глаз; она или еще не заметила пропажи, или такой ущерб ей до лампочки.
   – Кот, у тебя же есть машина, зачем…
   – У тебя тоже была, – резко осадил я ее любовную демагогию. – А где она теперь?
   – Что?! – Округлив глаза и, кажется, начиная что-то соображать, она резко крутнулась направо, ожидая встретить знакомый силуэт.
   – Детка, кажется, нам с тобой крупно не повезло.
   Не больше десяти минут мы простояли на обочине заброшенной и безлюдной дороги, пока не увидели крутого деревенского наездника за рулем грязно-голубого «Москвича».
   Подобно пигмеям, впервые увидевшим белую женщину, мы заулюлюкали легко и радостно. Предвкушая сладость больших денег, а может быть, просто из сострадания мордатый парень остановился сразу. Даже не поинтересовавшись, куда мы держим путь, его не менее ядреный пассажир, восседавший на заднем сиденье, радушно распахнул дверцы и, растянув свиную ряшку, предложил быть как дома.
   – Нам в город, срочно, – усаживаясь вперед, доверительно сообщила Светлана.
   – А куда же еще? – доброжелательно ухмыльнулся парень. – Тут только одна дорога.
   – Да, и, пожалуйста, побыстрее.
   – Как скажете, мадам, – услужливо отозвался водитель и жирно хохотнул, чем живо напомнил мне комическую ситуацию из «Бриллиантовой руки» и все за этим последовавшее.
   – Пожалуйста, к Черной скале, говорят, там клев хороший, – не удержался я от киноцитаты и засмеялся, очень довольный своим чувством юмора.
   – Можно и к Черной скале, только это дороже.
   – Господи, да при чем тут деньги, – дернулась Светлана. – Плачу по высшему тарифу, но только до подъезда.
   – Вот вам и подъезд! – прижимая вдруг зачихавшего «Москвича» к обочине, выругался водитель. – Наиль, опять карбюратор!
   Остальное произошло в долю секунды. Я успел заметить летящие мне в глаза растопыренные пальцы моего попутчика, а потом нестерпимая боль раскаленным прутом пронзила череп до самого затылка и почти сразу за ней последовал хорошо отлаженный удар. Серый бесформенный тюфяк с красными воспаленными прожилками душно и липко закрыл сознание.

* * *

   Какой период времени я пребывал в заоблачных далях, сказать было проблематично, но на грешную землю меня вернул резкий и размеренный стук двигателя. Не открывая глаз, я прислушался. Так мог стучать только лодочный мотор. Дрожь и вибрация пола, на котором я лежал, как нельзя лучше подтверждали мою догадку. Интересно, за какие заслуги я получил по кумполу и куда меня транспортируют? Если бы я понадобился на предмет грабежа, то со мной бы не канителились. Стукнули по головке, очистили карманы, и до свидания. Нет, на тривиальное ограбление это никак не похоже. Скорее всего, эти два жеребца, гарцующие на «Москвиче», пасли нас давно. Не исключено, что это они заперли нас в подвале и угнали наши автомобили. Но кто они такие? Неужели те самые типы, что раньше нас обнаружили и очистили сокровищницу? Но тогда за каким чертом мы им понадобились? В этом случае я бы на их месте вообще держался подальше от церкви.
   Опять масса вопросов и ни одного вразумительного ответа. Кажется, что такого запутанного дела у меня не было никогда. Время идет, а оно нисколько не проясняется, наоборот, ширится и пухнет, словно на дрожжах. И самое неприятное, что череда новых вопросов не согласуется со старыми, не дает хоть сколько-нибудь логической картины. Растет количество действующих лиц, но нет того, кого бы я в полной мере мог подозревать в непосредственном разграблении клада. Все они, как коршуны, нацелили в него клювы, но и только. Открывает эту стаю внук Крутько с Наталией, за ними следуют Зоя Андреевна с Рафаловичем, далее Светлана Сергеевна с ее многочисленными иноками и послушниками. И наконец, эти два мордоворота, что увозят меня водным путем в неизвестном направлении. Кроме того, возле церкви маячил какой-то подозрительный тип, портреты которого лежат у меня в сумке. А почему бы не предположить, что бугаи, меня захватившие, действуют по указке мадам Лютовой и все случившееся не более чем инсценировка? Кстати сказать, не вредно бы убедиться в ее наличии.
   Чуть повернув голову и приоткрыв глаза, я сразу же отмел все свои подозрения на ее счет. На расстоянии вытянутой руки Светлана лежала на боку спиной ко мне. Сизые перетянутые кисти рук говорили о том, что связали ее по всем правилам, а залитые кровью элегантные бежевые брюки исключали всякий намек на сговор. Наверное, она здорово сопротивлялась, потому как обошлись с ней не по-джентльменски. Значит, у меня нет никаких оснований привязывать ее к деревенским бугаям.
   С круто заломленными руками я лежал на спине ногами вперед в носовой части лодки так, что мне хорошо был виден синий небосвод с легкими перистыми облаками. Но сами конвоиры, сидящие на корме, находились вне поля моего зрения. Стараясь получше их рассмотреть, я повернулся и невольно вскрикнул от резкой боли в суставах.
   – Гляди, Майкл, кажется, пес очнулся! – сыто заржал Наиль. – А ты боялся.
   – А что мне бояться? – равнодушно отозвался водитель. – Ты его пригрел, тебе было и ответ держать. От такого удара и кабан бы копыта откинул, а баба как?
   – А что с ней будет, я ее едва тронул. Наверное, притворяется. Да и хрен с ней, главное, пес очухался, хоть тащить его на горбу не понадобится. Поддай газку.
   – И так хорошо, – возразил Майкл. – Тише едешь – дальше будешь.
   Еще минут пятнадцать они продолжали мирно беседовать, но из их неспешного разговора мне ровно ничего не удалось узнать. Мягко ткнувшись носом в песчаную отмель, лодка причалила, и над нами нависла крона раскидистого дерева.
   – Ну вот и ладушки. – Перекрывая их, надо мной склонилась обширная рожа Майкла. – Наиль, чаль конец. С приехалом тебя, господин хороший, не укачало ли?
   – Кто вы такие и что вам от меня надо? – нехотя поднимаясь, спросил я борова.
   – Не торопись, всему свое время, – гнусно ухмыльнулся он.
   – Где мы? – разглядывая незнакомый и крутой, бурно покрытый зеленью берег, спросил я.
   – На острове Невезения. Слыхал про такой? Здесь тебе здорово не повезет, если будешь себя плохо вести. Вытряхивайся на сушу, да бабу свою не забудь.
   – Пока не скажете, что вам от меня надо, я никуда не пойду.
   – Пойдешь. Или Наиль тебе точно вытряхнет мозги! Наиль…
   – Не надо! – жестом остановил я спешащего ко мне Наиля. – Вы меня неправильно поняли. Конечно же я пойду, но было бы неплохо знать куда.
   – Вопросы будешь задавать только после того, как тебе разрешат. Живо бери бабу и вытряхивайся из лодки.
   Не меньше десяти минут, поддерживая стонущую Светлану, мы шли в глубь леса. Коса это, остров или берег, сказать я не мог, но вполне возможно, что наши провожатые говорили правду. На это указывали плохо протоптанная тропинка и множество нетронутых грибов, явление близ города достаточно редкое.
   Лес поредел, вскоре мы вышли на небольшую неухоженную поляну, и там на взгорке я увидел под прогнившей крышей сиротливо стоящий домик.
   «Просто сказочное место для пыток, – грустно подумал я. – Хорошо бы было знать, что, собственно, им от нас нужно».
   Однако, вопреки моим ожиданиям, в дом они нас приглашать не торопились, а ограничились только тем, что, спутав по рукам и ногам, привязали к здоровенному столетнему дубу. Потом покурили на дорожку и, пообещав вернуться через пару часов, ушли восвояси.
   – Погодите, куда же вы? – беспокойно наблюдая, как они скрываются в чаще, крикнул я им вдогонку. – Не оставляйте нас одних!
   – А вы не скучайте, любовью займитесь, – посоветовал Майкл. – Времени достаточно.
   – Чего вы от нас хотите?
   – Если еще не догадались, то скоро узнаете, – пропадая в листве, зловеще пообещал он. – Счастливых движений!
   – Кто они такие? – Дернув веревку, я вывел из забытья Светлану.
   – Первый раз их вижу, – плаксиво отозвалась она. – Я думала, что вы их знаете.
   – Я-то точно не знаю, а ты постарайся вспомнить, где и при каких обстоятельствах ваши пути могли пересекаться. Это поможет нам найти ключ к разгадке.
   – Говорю же вам, не видела я их раньше. Чего они от нас хотят?
   – Если бы я это знал. Что делать-то будем?
   – Вы мужчина, вы и должны придумать, как нам освободиться.
   – Будем перетирать веревку о дуб, – молниеносно решил я. – Кора шершавая, веревки не бог весть какие, думаю, что при упорстве и терпении мы справимся. Начали!
   – А-а-а! – заорала она благим матом, едва я рванул шнур на себя. – Больно.
   – Терпи. Если мы не освободимся, то будет еще больнее, – успокоил я ее и, услышав, как затарахтел лодочный мотор, с удвоенной энергией принялся за истязание.
   Моим далеко идущим планам, однако, сбыться было не суждено. Через пять минут вернулся Наиль и ударом тяжелого ботинка под копчик поставил точку на моем смелом проекте. Видимо, посовещавшись, они пришли к выводу, что оставлять нас вдвоем – дело рискованное и опасное.
   – Наиль, будь человеком, – решил я поменять тактику, а потому заговорил льстиво и просительно, – дай закурить и скажи, для чего вы нас сюда привезли?
   – Скоро узнаете. А насчет закурить, так я с детства не курю.
   – А куда вы дели мои сигареты? Может быть, в сумке?
   – Не дергайся, пес паскудный. Майкл забрал твои сигареты.
   – И долго ты намерен держать нас на привязи?
   – Сколько надо, столько и будете сидеть, – лаконично ответил он.
   – Дай хоть попить, во рту все пересохло.
   – Послушай, ты меня затрахал. Если не успокоишься, то пеняй на себя. Я тебе такую баню запарю, что навсегда отобью охоту к разговорам.
   Через час послышался треск моторки, так что вскоре я мог удовлетворить свое неуемное любопытство, и, может быть, в последний раз. Майкл появился не один, впереди него шла стройная молодая женщина в облегающем спортивном костюме.
   Я ожидал всего чего угодно, начиная от извержения Везувия и до гибели Помпеи, но то, что мне пришлось увидеть, привело меня в полное смятение. Открыв рот, я несколько секунд непонимающе лупал глазами, не в силах переварить увиденное.
   – Что, господин Гончаров, Кот Базилио? – подойдя вплотную, радостно прошипела Федько. – Не ожидали увидеть меня живой?! Вот незадача-то! Искренне вам сочувствую, но ничем помочь не могу. Состав преступления у меня отсутствует, да и все тут!
   – Помилуйте, Наталия Николаевна, а как же показания ваших дружков? Помнится, они в один голос называли вас главарем банды.
   – Так то по глупости. По глупости и от испуга, а потом они одумались и всю вину взяли на себя. В один голос заявили, что я об их делах не имела никакого понятия. Сообразили, что подставлять бедную женщину непорядочно, да и себе дороже будет. Жизнь-то длинная, и они это поняли, а вот ты, мерзавец, понять не хочешь. Это тебе от Сергея!
   Неожиданно в ее руках появился стек. Со свистом нарисовав полукруг, он осой впился в мою щеку.
   – Это от Виктора! А это от меня лично!
   Свист стека равномерно и ритмично завершался безжалостными ударами, и вскоре моя благородная физиономия была располосована вдоль и поперек. Из рассеченного лба прямо на глаза стекала кровь, и это здорово мешало мне видеть моего палача.
   – Только не думай, что на этом я закончила, – отшвыривая трость в сторону, предупредила она. – Так дешево ты не отделаешься. Козел, ты у меня пожалеешь, что вообще родился на этой земле. Майкл, принеси воды и ополосни ему рыло. Разговор у нас только начинается.
   – Не о чем нам с тобой разговаривать, – чуть шевеля распухшим языком, заявил я. – Породой ты, стерва, не вышла.
   – О своих словах ты будешь горько сожалеть. Сейчас, прямо на твоих глазах, оба моих гладиатора используют твою подругу по ее прямому назначению. Поглядим, как это тебе понравится. Наиль, меня не стесняйся, приступай, ног в танце не жалей, барабань ее и в хвост и в гриву. Майкл, рви с нее шмотки! Я вам приказываю!
   – Не надо! Пощадите! – взвизгнула Светлана, с ужасом наблюдая, как к ней приближаются уже полуголые кретины. – Пощадите!
   – Прекрати! – заорал и я, беспомощно дергаясь на привязи. – Что тебе от нас надо?
   – То, что я и получаю, – с дьявольской улыбкой ответила Федько. – Удовлетворение. Подожди, Котик, и до тебя очередь дойдет.
   – Я прошу вас, перестаньте, остановитесь. Не превращайтесь в скотов.
   – А ты думал об этом, когда избивал моих парней?
   – Они того заслужили, – почувствовав короткую передышку, вознамерился я пуститься в пространные рассуждения. – Они у тебя не просто грабители, они убийцы!
   – Жаль, что их сейчас здесь нет, а то бы ты пел по-другому! Но ничего, Наиль с Майклом усыпят тебя нисколько не хуже. Что вы стоите, кажется, я вам сказала!
   – Подожди, беру свои слова назад, – понимая, что бессилен что-то предпринять, сдался я. – Что тебе от нас нужно, ведь не этой же публичной казни.
   – Хорошо, я скажу, что от вас требуется, и, возможно, вы уберетесь отсюда живыми, но предупреждаю сразу – если вы начнете вилять хвостами и просто-напросто тянуть резину, то ничем утешительным для вас это не кончится. И запомни, господин Гончаров, если ты и в дальнейшем вздумаешь встать у меня на дороге, то голову твоей очаровательной жены однажды утром принесут тебе на подносе. Я доходчиво доношу свою мысль?
   – Только не надо пугать меня своими гнусностями и страшилками. Говорите ясно, что от меня требуется?
   – Очень немногое – вернуть мне крюковский клад.
   – Сожалею, но его у нас нет.
   – Наиль, приступай к своей работе, больше я не намерена выслушивать его ложь.
   – Но выслушать все-таки придется, хотя бы затем, чтобы знать правду. Послушайте, Федько, нам бы и самим хотелось знать, где сейчас находятся церковные сокровища, и если бы не ваш вопрос, то я бы пребывал в уверенности, что он у вас в руках. Это правда, еще пять минут назад я думал, что это вы проникли в подземный ход и похитили содержимое карстовой пещеры, но, как видно, я ошибся…
   – Не надо сушить мне мозги. Все ценности ты уволок сам, и это нетрудно доказать.
   – Докажите, – с готовностью отозвался я.
   – Как ты объяснишь происхождение того церковного кубка, который мы обнаружили у тебя в сумке? Только учти, что от твоего ответа будет зависеть ваша судьба.
   – Этот кубок мною найден сегодня под стеллажами хранилища.
   – Тогда какого черта ты втираешь мне очки и уверяешь, что не знаешь, где находится все остальное?
   – Это истинная правда. Кроме кубка, я не видел никакой другой церковной утвари, более того, когда десять или двенадцать дней назад я туда проник впервые, то вход был замурован, а хранилище пусто.
   – Я не верю тебе, а теперь и тем более. Гончаров, или ты отдаешь мне все то, что присвоил, или сейчас ты полюбуешься, как ребята обойдутся с твоей подругой.
   – Пойми, мне ничего не известно! – выходя из себя, заорал я. – Пойми, я знаю ровно столько же, сколько и ты.
   – И немного больше. – Злобно улыбнувшись, она подняла стек, и вновь свистящие, беспощадные удары обожгли мое лицо, шею и грудь. – Падла, подонок, козел вонючий! – исступленно орала она, совершенно забыв о былых хороших манерах Феи.
   Продолжалось все это не меньше десяти минут. Прикрываясь руками, я бессильно повис на веревках, готовясь вот-вот потерять сознание. Наверное, на какое-то время я его и потерял, потому что, очнувшись, стал свидетелем мерзкой сцены насилия. В лучах заходящего солнца желтая листва умирающих деревьев казалась зловеще багровой, и таким же чудовищным выглядело действо, творимое в двух метрах от меня.
   Два голых бугая, свалив свою жертву на колени, терзали ее совершенно равнодушно, просто и без эмоций, как выполняют обыденную работу.
   – Ну как тебе? Нравится? – заметив, что я пришел в себя, рассмеялась Федько. – Наверное, завидуешь? Ничего, погоди немного, они и тобой займутся.
   – Перестаньте, – сглатывая соленую кровь, попросил я. – Подойди поближе. Я должен тебе кое-что сказать. Это очень важно.
   – Наконец-то опомнился! – приближаясь ко мне, торжествующе воскликнула она. – Ну что, картинка не для слабонервных, а? Что ты там хотел? Говори.
   – Обязательно, – выхаркивая на нее добрый стакан кровавых соплей, пообещал я. – Прости, что мало.
   – Гаденыш! – размазывая по морде мой плевок, зашлась она в пронзительном визге. – Ты свое получишь. Майкл, Наиль, оставьте вы свою чертову шлюху! Немедленно займитесь этой собакой! Вам что, непонятно?
   – Да ты что, Николаевна? – недоуменно пробасил Майкл. – Мы так не договаривались.
   – Так договоримся, валите его!
   – Нет, мы этого делать не будем, – к великой моей радости, наотрез отказался Наиль. – Мы тебе не педерасты.
   – Я заплачу! – вне себя от бешенства взвыла она. – Слышите, я хорошо заплачу.
   – Нет, ничего не получится. Измордовать мы его можем, но больше ничего. А заплатить ты нам и так заплатишь, куда ты, на хрен, денешься.
   – Ладно, – подумав, согласилась она. – Завтра утром я привезу нормальных мужиков, а не таких принцев, как вы, чистоплюи чертовы. Думаю, что к тому времени он у нас одумается и начнет давать исчерпывающие и правдивые ответы, а пока зашвырните их в колодец, может быть, до завтра не окочурятся.
   – А они не убегут? – тревожась, спросил Майкл. – А то нарисуют ноги…
   – Некуда им бежать, кругом вода. Да и при всем своем желании после вашей обработки дальше пяти метров они не отползут. Тащите, кому говорю!
   Меня поволокли за ноги, причем лицом вниз. Мелкие сучки и колючие сосновые иголки больно впивались в кровавое месиво физиономии, но все равно я был несказанно рад полученной передышке. Хоть ненадолго, пусть до утра, но нас оставят в покое, а за это время я что-нибудь придумаю. Должен же быть выход. Уйду хоть по воде аки по суху, как ходил Иисус Христос.
   Господи, ну нельзя же так обращаться с людьми! С мешком картошки обходятся куда как бережнее. Даже не соизволив развязать мне руки, они сбросили меня вниз головой в темную зловонную яму. Воткнувшись во что-то гнилое и мокрое, я просто чудом не свернул себе шею. Отплевавшись, я приготовился к встрече госпожи Лютовой. С ней поступили более деликатно. Скинули так, что она приземлилась на ноги и благодаря этому осталась живой.