Пищенко Виталий. НЛО из Грачевки

   И он, махнув рукой, вприпрыжку пустился под гору. Левка подождал, пока осядет пыль, поднятая другом, и побежал следом.
   Из бочки с дождевой водой торчали лишь Пашкина голова да руки с книжкой. Подкравшиеся из-за угла Тихон и Левка выскочили со страшным воплем, прежде чем Павел успел опомниться, руки Тихона легли ему на плечи.
   - Так-то ты деревню прочесываешь? Что у него за книга. Лев? Учебник? Пашенька, что с тобой? Вроде по географии у тебя переэкзаменовки нет? На солнце перегрелся?
   Тихон приналег на плечи Пашки, и над водой остались только светящиеся от удовольствия глаза любителя географии.
   - А что это у него с волосами? - удивился Левка.
   Действительно, на голове у Павла было нечто вроде нимба. Волосы стояли дыбом и были они к тому же белесыми от покрывавшего их налета.
   - Та-ак, давай-ка рассказывай, - отступил Тихон. Вдвоем с Левкой они уселись на груду бревен, сваленных у сарая, - похоже, успел куда-то слетать?
   Пашка выбрался из бочки и, клацая зубами, пристроился рядом с друзьями.
   - В д-дерев-вне ничего я н-не н-нашел.
   - И п-потому полез в б-бочку к г-головасти-кам... - продолжил за него издевательски Тихон. - Был уговор, в одиночку не летать? А? Чего молчишь?
   Левка потрогал дымчатую шевелюру Пашки, лизнул палец.
   - Соль...
   - Точно! - согласился Пашка. - Одна соль... Берег из соли, ветки из соли... А щиплет-ет! И нырнуть нельзя. Я туда, меня оттуда... кверху переворачивает.
   Павел с испугом посмотрел на сбитые пальцы и спрятал их под мышки.
   - Еще польза, говорит...
   - Кто говорит, кто переворачивает? - недоумевал Левка.
   - Да диктор, понимаешь, диктор по телевизору говорит, что полезные для здоровья озера. А вас нету и нету; ну, я думаю, слетаю, искупнусь.
   - Любитель ощущений. Турист, - показал на Пашку Тихон и откинулся на спину, стал смотреть в небо. - Поплавал в Кара-Богазе... Или не там?
   Павел виновато смотрел на Тихона.
   - Везучий ты парень, Пашка, - подхватил Лев. - Не знаешь, где побывал, куда не хотел, туда попал. Хорошо, не туда, где пираньи водятся...
   - Это которые быков обгладывают? - пересохшим ртом прошептал Пашка,
   - Или мурены, или акулы...
   - Ну, на худой конец, котики, - усмехнулся Тихон.
   Это был удар ниже пояса. Пашка обиженно засопел.
   Дело было в том, что не далее как вчера, на Командорских островах Тихон по просьбе Левки приземлил тарелку неподалеку от лежбища морских котиков. Павел самоуверенно забрел чуть не в середину стада. А когда самец, защищая свое семейство, рявкнул и бросился на Русакова, друзьям показалось, что Пашка некоторое время даже буксовал, прежде чем набрать скорость. И уж бежал он, как чемпион мира. Во всяком случае с гораздо большим энтузиазмом.
   - Ну ладно, - заговорил Левка, стремясь положить конец раздору, поехали в Африку.
   - Мы же там уже пять раз были, - вскинулся Пашка, - лучше в пампасы.
   - Там эпидемия, - насупился Левка, - в газетах было. Может, помочь, чем сумеем. Вставайте.
   - Погоди, - Тихон сел. - Мне одна мысль покоя не дает.
   - Какая еще мысль?
   Пашка почуял недоброе.
   - Давайте зарулим к дядьке...
   В голосе Тихона не было решимости. Он почти советовался.
   - Ну вот и все, - обреченно выдохнул Пашка. - Всегда ты так... Только привалило счастье, ему уже надо к дядьке! Я-то думал... Полетали!
   Он хотел сплюнуть, но воздержался. Безнадежно махнул рукой.
   Тихон молчал, глядя куда-то поверх крыши. Наконец он перевел взгляд на друзей.
   - Надо. Сами же понимаете, черт-те что тарелка эта.
   У Пашки негодование было так сильно, что поначалу он не нашел слов, стиснул зубы да покачал головой из стороны в сторону.
   - Ну, правда же, черте-те что?
   Тихон примирительно заглянул в лицо Пашке.
   - Черт-те что... А так... А так ничего не будет!
   Павел был готов заплакать,
   - Ну это же надо! Ну что тебе не живется? Давай уж сразу в стол находок. Так, мол, и так! Нашли в лесу летающую тарелку, не вернете ли хозяевам? В общем, так: я - против! Эта тарелка ничья. А раз мы ее нашли, она наша! Так, Левка?
   Левка неопределенно повел плечами. С одной стороны, путешествовать просто так, без определенной цели, не так уж и интересно. Но и расстаться с тарелкой...
   А Тихон был непреклонен. К дядьке - это не значит в стол находок. Надо же, чтобы кто-нибудь знал, что за штука появилась в грачевском лесу.
   - Узнают, узнают... - скорбно подтвердил Павел. - Завтра в газетах наши портреты напечатают. "Честный поступок школьников" напишут.
   Он скрипнул зубами.
   - Поведешь? - Тихон показал на тарелку.
   Пашка отрицательно мотнул головой.
   - Тогда пусти!
   6
   Сосновск появился внезапно и весь сразу. Зеленое пламя реклам, синие огни электросварки, оранжевые светляки автомобильных огней. Все это искрилось в мокрых зеркалах улиц.
   - Осторожнее, - проворчал Пашка, когда Тихон заложил головокружительный вираж над центром города. - У них тут трубы на каждом шагу.
   Тихон сделал круг над домом, где жил Константин Тимофеевич. Ничего подходящего, чтобы спрятать тарелку, вокруг не было.
   Решение пришло само собой.
   Никто не заметил странный летательный аппарат, сначала зависший над крышей небольшого дома, а затем пристроившийся сбоку от чердачного окна. Да, признаться, и время было позднее. Отставной полковник Никаноров, выгуливавший собаку породы "сенбернар", услышал, правда, стук, доносившийся с крыши, но ему не хотелось подниматься со скамейки и отходить в сторону от дома, чтобы увидеть, что там могло стрястись наверху. Никаноров, позевывая, перебирал звенья цепочки, будто четки, и думал о пиломатериале для дачи.
   Тихон, с трудом открывший рассохшуюся раму, забрался на чердак и шел в полной темноте, вытянув перед собой руки. Где-то урчали голуби. На чердаке было несметное количество жердин и перекладин. Тихон, несмотря на вытянутые перед собой руки, умудрился дважды приложиться лбом.
   Обнаружив люк, ведущий в подъезд, он с трудом отвалил обитую железом крышку и, как был весь в паутине и саже, громыхая железной лесенкой, опустился на площадку верхнего этажа.
   На широкой, старинной постройки лестничной площадке горел свет. Дверь квартиры, расположенной напротив дядькиной, была открыта. На пороге стояла женщина с тряпкой в руках. Она только что вымыла квартиру и, продолжая уборку, вышла на лестничную площадку. С мокрой тряпки стекала вода.
   Тихон, на секунду замешкавшись, вежливо кивнул женщине и испытал ничем не оправданное желание позвонить не в ту квартиру. Взяв себя в руки, нажал на кнопку звонка у двери № 16. В квартире холодно и пусто тренькнуло и никто не отозвался.
   Оглянувшись на женщину и ободряюще ей улыбнувшись, Тихон позвонил еще раз. И вновь безрезультатно. Медленно направился на чердак. Дойдя до железной лестницы, вежливо кивнул головой женщине, которая за все это время не шелохнулась.
   - Их нету, - неожиданно нарушила молчание женщина. - На службе они задерживаются.
   - Ничего, - сказал Тихон. - Зайдем еще как-нибудь.
   Поднявшись на чердак, он аккуратно опустил крышку люка и направился к еле заметному чердачному окну. Тарелка висела рядом с окошком. Тихон перевалился прямо из чердака под купол.
   - Ну, что дядька?
   - Нет его дома.
   Пашка с облегчением вздохнул. Тарелка пошла вертикально вверх и не была замечена никем. Только отставной полковник Никаноров отметил что-то вроде светящегося столба над крышей их дома, о чем и рассказал своей жене за чаем.
   7
   Константин Тимофеевич долго искал в карманах ключ. Тот, как и следовало ожидать, оказался в последнем. Щелкнул замок его двери, и одновременно лязгнули запоры в квартире напротив.
   - А к вам сегодня племянник опускался, - без лишних слов поведала женщина в цветастом халате.
   - Что сделал, простите?..
   - С чердака опускался. А потом на чердак же ушел.
   В голосе женщины слышалось торжество, будто это она, а не племянник Константина Тимофеевича столь экстравагантным образом нанесла визит.
   - А потом, там, над крышей, свет стоял столбом!
   На этот раз в голосе женщины слышались вызывающие нотки.
   - Да, это интересно, - согласился Волков и прикрыл за собой дверь.
   Не зажигая света, он прошел в комнату, разделся, пытаясь сообразить, что же могло понадобиться Тихону на чердаке их дома, а главное, почему он не зашел на работу, не позвонил, не оставил записки?
   Хотелось пить. Волков прошлепал на кухню. Минеральной в холодильнике не оказалось. Нацедив теплой водопроводной, он залпом выпил, все еще пытаясь сообразить, что к чему. Но события последних дней измотали Волкова. Голова отказывалась соображать. Так ничего и не решив, он оставил все вопросы до встречи с племянником. "Надо съездить в Грачевку", - думал он, ворочаясь на диване. В изголовье мешала забытая книга, но убрать ее Волков не успел. Уснул.
   Шальной порыв ветра надул пузырем занавеску, смахнул с письменного стола бумаги, веером разлетевшиеся по комнате, еще немного побуянил и затих.
   Первые капли дождя дробно ударили по железному карнизу за окном. Их стук становился все чаще и чаще, пока, наконец, не слился в ровный монотонный шум.
   - Странный какой у нас сосед... - говорила между тем женщина в квартире напротив своему мужу. - И где только работает? Все по ночам, да по ночам... И на машине.
   - В ящике! - сурово отвечал спросонья муж, - отставкой полковник Никаноров. - Не нашего ума дело!
   Такие слова означали, что соседа Диоген Васильевич уважал. Успокоенная Елизавета Феофановна прижалась к теплой спине мужа и очень скоро уснула.
   Нет дыма без огня
   1
   Левка перевернулся на спину и запрокинул голову. Волна качнула его и с шелестом накатилась на песок. Левке чудилось, что в мире остались только небо, океан и он сам, недвижно лежащий на грани двух стихий. Небо было таким синим и огромным, что казалось, начни он падать в эту безграничную синеву, и конца не будет падению. Океан вновь поднял и опустил невесомое Левкино тело, и сердце у него сжалось от сладкого ужаса. Ему показалось, что он уже начал падать. Взболтнув ногами, он перевернулся на живот. Набежавшая волна мягко подтолкнула Левку к острову. Едва шевеля ногами, он ждал следующую. Эта заметно приподняла худенького Левку на своей покатой спине и, перенеся осторожно, опустила в прибрежную теплую воду.
   Почувствовав под ногами дно, Лев направился к берегу. Океан догнал его, шлепнул по спине и сбил с ног.
   Сухой песок жег подошвы, хотя солнце еще только поднималось к зениту. Подобрав рубашку и брюки, Левка направился к скале, где в тени дремали Тихон и Пашка.
   - Чей это остров, как вы думаете? - поинтересовался Лев.
   - А какая разница? - сонно пробормотал Пашка, не открывая глаз. - Раз тут нет никого, значит, остров ничейный.
   Он разжал кулак и горячая струйка песка потекла на его впалый живот.
   - Ничейных островов не бывает, - возразил Левка. - Не то время. А чего, кстати, вы разлеглись?
   Он слегка пнул Тихона. Тот даже не пошевелился. Лицо его было прикрыто рубахой и нельзя было понять, спит ли бравый командир Летающей Тарелки или обдумывает планы великих путешествий.
   - Я тебе дарю этот остров, - благодушествовал Пашка, засыпая себя песком.
   - Ну, вот видишь, и хозяин у острова теперь есть, - вступил в разговор Тихон. - И раз уж Пашка назвал остров "Верблюд", ты теперь граф Верблюд-Вольский. Идите, ваше высочество, не мешайте порядочным школьникам загорать.
   - Ну, вы! - засмеялся Левка. - Порядочные школьники... Мне интересно знать, зачем вы сюда прилетели? Спать или опыты проводить? Был план проверить, как молекулы вещества, опущенного в экран, себя ведут? Зря, что ли, мамину цепочку изуродовали? По плану - сначала пассивный металл увеличим, потом активный.
   - Ты воду с айсберга пил? - приоткрыв глаза, спросил Пашка. - Вот это и есть опыт. Лежи и переваривай. Если не помрешь, значит, молекулы нормальные.
   - Это не опыт, это - коллективная дурость, - возразил Левка.
   Он смотрел на ледяную глыбу, лежащую посреди острова. От глыбы даже на расстоянии тянуло холодом полюса. Левка уже придумал, как пробудить в сонных товарищах энтузиазм, но все-таки попытался в последний раз убедить друзей по-хорошему:
   - Так встанете вы или нет?
   - Есть же надоедливые люди, - сказал Пашка и, не открывая глаз, бросил в Левку горсть песка.
   Левка направился к глыбе льда. Она уже изрядно сплавилась и потеряла первоначальную форму. Поблескивая на солнце, к морю от нее потянулись десятки ручейков. Левка побрел по острову в поисках подходящего камня. Выйдя на край воронки, которую Пашка проковырял на острове гвоздем, опущенным в экран, Левка заметил кусок стали с рваными краями. Скатившись в воронку, он вытянул из песка железяку килограммов около десяти весом. Это был заусенец, отломившийся от гвоздя.
   "Не тарелка, а черт знает что... - карабкаясь по склону, думал Лев. Как можно объяснить все это? Ну, антигравитация, - куда ни шло. Давно уже говорят и пишут. Не сегодня-завтра вплотную займутся. Ну, мгновенные перемещения - "нуль-прокол". Видно, и вправду можно две любые точки пространства соединить между собой. Ну, а вот это - увеличитель этот невероятный, в котором любая вещь ведет себя, словно бесплотное изображение. Какие линзы надо сделать и из чего, чтобы получить вот такое "изображение" заусенца? Найти бы всему этому применение! Был бы он, Левка, взрослым - не ломал бы голову. Работал бы, например, на "скорой помощи", а вместо машины - тарелка. Вызов по телефону - нажал на клавишу, и врач Вольский входит к больному. Или микрохирургия. Операция сложная? Не надо микроскопа... Зачем нам экран-увеличитель? Вот это дело! Да только это когда еще будет? А пока что-то не очень получается. Может, и прав Тихон, не наши головы тут нужны..."
   Лев с усилием вытолкнул железяку на край воронки и уселся передохнуть. Друзья-исследователи ни сном ни духом не чуяли нависшей опасности.
   - Сейчас мы... - пробормотал Левка и, ухватив заусенец, направился к глыбе льда. Набрал полный подол ледяного крошева и почти с сожалением высыпал на друзей.
   2
   В далекой синеве неба, сверкая куполом, повисла тарелка. Повисев немного, она поднялась еще выше.
   - Он что... С ума сошел, что ли? - забеспокоился Лев. - Давай! кивнул он и ударил себя кулаком по острому колену.
   Под тарелкой появилась точка. Она неслась вниз, неестественно быстро увеличиваясь в размерах. Вот стали различимы звенья цепи, кувыркавшейся в воздухе. В следующее мгновение земля под ногами ребят содрогнулась. В полусотне метров, зарывшись в песок, лежало нечто, чему и название было трудно подобрать: три звена огромной, грубо сделанной цепи, тускло блестевшей на солнце.
   Ребята подошли ближе.
   - Да-а... - протянул Левка, - подумать только... - он пнул ближайшее звено. - Вот это когда-то висело у мамы на шее.
   - А ты еще не хотел откусить от цепочки. - Пашка направился за ножовкой. - Подумаешь, золотая... От такой тяжести человека избавил!
   Он захохотал, довольный своей шуткой.
   Неподалеку опустилась тарелка. Из нее выбрался Тихон.
   - Мама моя! - он присвистнул. - Это сколько же его здесь?
   Пашка мгновенно загорелся мыслью подсчитать, сколько у них золота. Из бездонных своих карманов извлек кусок лески и, навязав на ней узлов, принялся охаживать звенья, пришептывая и чертя цифры на песке. Ножовку он отдал Левке:
   - Пили давай! Теперь на все твои опыты хватит - и на электропроводность, и на ковкость. Молекулы нужно испытать. А то вдруг они после увеличения... того. И не ворчи. Сам же говорил, золото - металл химически пассивный, для опытов удобнее всего.
   Это был аргумент. Лев с неохотой забрался на среднее звено цепи и принялся пилить.
   - Удельный вес у золота какой? - спросил Пашка.
   Тихон задумался.
   - Кажется, девятнадцать и три.
   - Точнее будет, двадцать... - Павел извлек гвоздь из кармана и принялся чертить им на песке.
   - Как это? - не понял Левка. - Девятнадцать и три, а точнее двадцать?
   - Ты пили давай! Я знаю, что делаю. Считать так легче. Это будет, это будет... Сорок тонн ровным счетом. А сколько стоит золото?
   А вот этого никто из ребят не знал.
   - Да вы что? Ну, хоть примерно? Лев, сколько стоила цепочка?
   Левка только плечами пожал.
   - Много, одним словом, - усмехнулся Тихон. - Только что ты с ним делать станешь?
   - Домой увезу!
   - Чем ты его с такой высоты цеплять станешь?
   - Паровоз подцепил, а уж это подавно... - неуверенно сказал Пашка.
   - А за паровоз тебе вообще шею отвернуть надо! - внезапно разозлился Тихон. - Кто тебе сказал, что он не нужен? Как уменьшал, так и увеличивать будешь! Коллекционер, тоже мне!
   - Ладно тебе, - примирительно произнес Пашка. - Давай дальше исследовать. Сейчас натрий рванем.
   - Ничего рвать не будем! - рубанул рукой Тихон. - Хватит ерундой заниматься!
   - Тихон прав, Паш... - подал голос Левка. - Ну, рванем натрий, ну, сделаем из океана помойку... Желающих и без нас хватает.
   - И вообще хватит кататься. - Тихон в упор смотрел на друзей. - Это же не велосипед. Не разберемся мы с ней сами ни в жизнь. Толку со всех наших опытов - ноль. Игрушечки детские. Такие возможности, а в результате один вред.
   - Ну уж... - обиделся Пашка. - Больным помогли? Помогли! А канал кто вырыл? Дядя?
   - Канал ты не вырыл, а разворотил... А вот трактор спер!
   - Ну что ты привязался! - заорал Пашка. - Пользы нету? А это тебе не польза? - он пнул цепь. - Прилетим счас, над прииском разбросаем. Тут тебе и паровозы, и трактора!
   - Угу... и весь прииск в сумасшедший дом отправишь, - отвернулся Тихон.
   - С чего?
   - Самородков пятьсот восемьдесят третьей пробы не бывает, - сказал Левка, разглядывая две половинки ножовочного полотна.
   3
   В открытые окна лаборатории почти не проникал городской шум. Изредка доносился то далекий скрип трамвайных колес на повороте, то автомобильный гудок. А в остальное время стоял тот самый неуловимый гул большого города, который истинный горожанин и называет тишиной.
   Сколько ни пытался сосредоточиться Волков, глядя в раскрытую книгу, мысли его возвращались в Грачевку. Он видел себя идущим по улицам, залитым солнцем. Вспоминалось детство. Первые послевоенные годы. Отцовские пилотки на головах у ребятишек. Ватаги сорванцов одного возраста - все послевоенные. Бесконечные игры в войну и споры о том, у кого отец на войне был главнее.
   Константин Тимофеевич вспомнил рубаху, сшитую матерью из отцовской гимнастерки, и тяжелые отцовские награды, для которых на мальчишеской груди не хватало места. Пришлось использовать и живот.
   - Последышек, - одобрительно хрипел отец, оглядывая увешанного, будто елка, Коську. Тимофей Архипович Волков недолго протянул после войны. Работал мало. Больше сидел за оградой на скамейке, словно хотел наглядеться на этот послевоенный мир, на сыновей. Старший со сверстниками гонял по улицам на трофейном "Харлее", а Константин Тимофеевич - тогда просто Коська - бегал следом и кричал: "П'акати! П'акати!"
   Волков откинулся на стуле и отодвинул от себя бумаги.
   "Трудное ведь было время, - думал он, - почему же вспоминается оно так, будто лучше, чем было, и быть не могло? Дело скорее всего в том, что в детстве в каждом живет уверенность будто в вечной жизни, предстоящей впереди, будет все, все, все... И моря, и небо, и жаркие страны, и кругосветные путешествия. Что-то не то делает с нами время. Мы перестаем понимать себя. И если человек, действительно, не что иное, как попытка природы осознать самое себя, то самое верное ощущение осталось там... в детстве. Верное, как и всякое первое впечатление. Наверное, если бы возникла необходимость договориться с внеземной цивилизацией, то следовало впервые встречаться не взрослым, а..."
   Резко зазвонил телефон.
   Звонили с вахты. Сказали, что Константина Тимофеевича ждет у выхода племянник и с ним еще двое ребят.
   - Приехали чертенята! - обрадовался Волков и направился к выходу. В дверях столкнулся с Игорем.
   - Ко мне ребята приехали... Я, наверное, и пообедаю заодно. Если Гракович приедет, пусть посмотрит материалы у меня на столе.
   Ребята сидели на скамейке неподалеку от проходной.
   - Здорово живем, орлы! - направился Волков к ним. Парни чинно поздоровались. Причем (и это сразу отметил Волков) согласия между ними не было. Пашка угрюмо молчал, глядя под ноги. Тихон был явно смущен.
   - Давно приехали? Как дома?
   - Дома? - рассеянно переспросил Тихон. - Нормально дома. Понимаешь, дядь Кость...
   Тихон мялся.
   - Да что с вами такое? - удивился Волков. - Вы какие-то не свои!
   Константин Тимофеевич взъерошил Тихону голову, плечом толкнул Пашку.
   - Ты веришь в летающие тарелки, дяди Кость? - выпалил Тихон.
   - А как же!? - засмеялся Волков. - Конечно! И в тайны Бермудского треугольника тоже! Кстати, насчет тарелок... Не пожевать ли нам чего-нибудь? Вы еще не забыли, какие у нас цыплята табака? Пойдем, черти полосатые, я для вас особо приготовленных закажу.
   В полутемном зале кафе Константин Тимофеевич пошептался с официанткой. До ребят долетали только обрывки фраз:
   -...на вечер... ореховый... мороженого...
   Посмотрев на нахохлившихся ребят, он улыбнулся и добавил:
   - Гости у меня сегодня.
   Весело потирая руки, Константин Тимофеевич уселся за стол:
   - Так что ты там о Бермудах говорил?
   - О тарелках я... - грустно поправил его Тихон.
   В беседу вступил Левка:
   - А на каком принципе они могут работать, Константин Тимофеевич?
   - Тарелки? - удивился Волков. - Вот уж чего не знаю, того не знаю. Не видел я близко ни одной тарелки. Далеко, кстати, тоже не видел. А из того, что о них пишут... Да! - обрадовался он. - В сегодняшней газете читали? Очередной случай появления НЛО!
   Ребята окаменели. Левка, чтобы не выдать себя, опустил голову.
   Это случилось, когда Левка под давлением друзей впервые дал согласие прокатиться на инопланетной технике. Тогда, в первые дни обладания тарелкой, все казалось им таким простым - лети, куда захочешь! Жизнь была похожа на фильм-сказку. В роли режиссера и экскурсовода выступал Павел. У Тихона случилась авария - расползлись нитки на наспех залатанной прорехе в джинсах. В кармане у Пашки нашлась тонкая медная проволочка, и Тихон скреплял джинсы металлическими швами.
   - Полюс! - жестом экскурсовода показал за борт Пашка. - Высунь голову!.. Ну, руку... Ну, палец-то ты можешь высунуть? Ну как? То-то же! радовался он. - Это - Тихий. А это - Атлантика. Чувствуешь? Даже цвет воды разный. А говорят: "Мировой океан!"
   Вскоре Левка перестал воспринимать картины (так он мысленно называл все, что видел за куполом тарелки), слишком многое хотел показать ему Павел. Левка рассеянно слушал лекцию пилота летающей тарелки, глядя на странные эволюции солнца. Оно мгновенно оказывалось в разных частях небосвода, меняя при этом окраску.
   При слове "Полюс" оно послушно становилось маленьким и выглядывало багрово-красное из-за горизонта, отчего вид заснеженной пустыни становился еще более грозным. Все неровности, сугробы, торосы отбрасывали черно-синюю тень и поземка в красноватых отсветах полугодового заката наводила дикую тоску.
   Оставив в покое глобус, Пашка откинулся спиной на пульт, самодовольно улыбаясь:
   - Ну, как? Хороша техника? Главное теперь, чтобы тау-китянская братия не нашла тарелку. Оно, конечно, может, у них это мотороллер или инвалидная коляска... Сидел какой-нибудь тау-китянский инвалид, нажал сильнее, чем нужно, на железку - кувырк, и выпал, - размышлял Пашка. Но Лев его уже не слушал. Внизу был город: площадь с высоким шпилем в центре, узенькие улочки, запруженные автомобилями...
   Павел продолжал размышлять о судьбах тау-китянских инвалидов, Тихон, изогнувшись, латал штанину, Левка, по-гусиному вытянув шею, смотрел вниз. Его заинтересовали появившиеся слева и сзади два самолета. Странно-хищные, ощерившиеся острыми иглами, они штопорами вкручивались в небо, словно вырастая из черных дымных хвостов...
   Левка потянулся к краю, чтобы получше рассмотреть самолеты.
   Павел замолчал и тоже взглянул за борт. Некоторое время он смотрел вниз и морщил лоб, затем с криком ударил по клавишам.
   Последнее, что увидел, кувыркнувшись, Левка, были белые шлейфы дыма, рванувшиеся к ним из-под крыльев ближнего самолета.
   -...она зашла в хвост истребителям и обстреляла их, - дошел до Левкиного сознания голос Константина Тимофеевича.
   - Во врут! - удивился Пашка.
   - Почему же обязательно врут? - Волков с улыбкой посмотрел на ребят. - Нет дыма без огня... Наши перепечатали со ссылкой на их телеграфное агентство.
   - Что она их обстреляла - вранье, - поправил друга Левка и замолчал, пытаясь вытянуть свою ногу из-под Пашкиной.
   Появилась улыбающаяся официантка и расставила на столе дымящихся цыплят.
   - Понимаешь, дядь Костя, мы... - начал Тихон.
   Резко хлопнули входные двери, и простуженный голос, исходивший от человека, мявшего в руках белый халат, с облегчением произнес:
   - Тут он.
   - Опять началось... - тихо сказал Волков, вставая. - Значит, так: ешьте, вот вам ключ...
   Тихон закрутил головой:
   - Нет, нет! Дядь Кость, мы не можем сегодня.
   - Вот это да! - удивился Волков. - Почему?
   На лице Тихона была мука:
   - Понимаешь, ну... одним словом, не можем мы сегодня...
   Глянув на подходивших к нему Кирилла и Игоря, Константин Тимофеевич спрятал ключ в карман.
   - Жаль, - сказал он. - Тогда, в конце недели, я обязательно к вам приеду. Раньше не смогу. Установка у нас капризничает, аврал, понимаешь... Но я все равно выберусь.
   Быстрым шагом он направился к двери, поворачивая голову то к одному собеседнику, то к другому. Те принялись яростно жестикулировать, чертя в воздухе кривые.
   В лаборатории стоял гул. Все столпились у стола Граковича. Возбужденный вид сотрудников не оставлял сомнений в том, что чудеса надолго получили прописку в лаборатории аналоговых систем. Ребята расступились, пропуская Волкова к столу.