Пищенко Виталий. НЛО из Грачевки

   - Откуда такие кривые? - воззрился завлаб на незнакомые зубчатые линии.
   - Сеня - наш штатный кудесник, - отрекомендовал Гракович стоящего с безучастным видом Сеню. - Остальное было делом квалификации. Смотрел профессор Никонов. Тот самый... Три сердечных ритма. Все принадлежат людям до двадцати пяти лет. Вот про этот, наиболее часто повторяющийся, он сказал: "Где вы нашли такого тренированного парня?", а про этот: "Потенциальный наш пациент" и еще "Гормональный шум". Вообще старичок едкий такой... Принес кардиограмму свою, а там с клапаном... забыл, как называется... митральный, вроде... Что-то неладно там было с клапаном этим. Я говорю: "А у вас с полностью закрывающимся клапаном нет?" А он: "Молодой человек, у нас институт патологии кровообращения, а не медпункт олимпийской деревни". Ругал наш аппарат кардиографический... Я уж не стал говорить, что за аппарат у нас...
   Он говорил что-то еще, но Волков уже не слышал. Он глядел поверх ограды сада, в пустынный переулок. Там появились фигуры трех ребят. Волков даже не сразу узнал их. "Тихон? - удивился он. - Ну да... вся троица... Что им там нужно?"
   Ребята подошли к забору, огораживающему свалку строительного мусора. От группы отделилась стремительная фигура Пашки: толчок! На мгновение зависнув над забором, Пашка исчез. Угловатый Тихон тяжело подтянулся и тоже исчез, перевалившись через забор. Худенький Левка оказался хитрее всех: отодвинул доску, висевшую на одном гвозде, присел и протиснулся в дыру. Некоторое время доска, будто маятник, качалась, но вот она успокоилась, и переулок вновь стал пустынен и тих.
   Волков опять ощутил неожиданный приступ тоски, смешанной с усталостью. Перед глазами его, словно на киноэкране, плыли залитые солнцем грачевские улицы. И сам он, грязный, маленький и счастливый, бегущий по этим улицам, бесконечным, как летний день. Его ждет рыбалка и купанье до пупырышек, его ждет блиндаж на краю света, в Таранькиной Гари, и стрельба из настоящего нагана, взятого кем-то "напрокат" из отцовского тайника.
   -... заслуга как Агафона, так и Сени! Легче определить воспаление легких у кузнеца, слушая гул наковальни! Поэтому есть предложение: качать Сеню!
   - Да... - невпопад согласился Волков. - Теперь нам всем накачают, можете не сомневаться.
   Он потер лицо ладонями и глянул на притихших ребят:
   - Ну что же вы приуныли, соколы?! Не первый в жизни тупик и дай бог не последний. А ну, мозговой штурм! Конкурс на самую бредовую идею. Вопрос: как могло оказаться, что напряженность поля модулирована сердечной мышцей? Ну?! Кто первый?
   Сотрудники лаборатории любили такие моменты. Можно было высказывать самые неожиданные предположения, фантазировать, посмеиваться друг над другом. Нередко случалось, что внезапный, нешаблонный поворот мысли открывал новое направление поиска, а в шутку высказанное предположение оказывалось единственно верным. А еще "мозговой штурм" снимал усталость и напряжение.
   На несколько минут в лаборатории установилась тишина. Первым подал голос Игорь.
   - Ладно, так и быть, - значительно начал он, - подарю вам идею. Это не мы исследуем Агафона, а он нас. Вы думаете, что случилось тогда ночью? Это Агафон поднакопил энергии и проломил стену, а теперь подглядывает за нами всеми.
   Видя, что взгляды обратились к нему, Игорь воодушевился:
   - Душа его, в смысле - биополе, - он закатил глаза, - незримо присутствует среди нас.
   Последний тезис внезапно отвратил аудиторию. Чувствуя, что его время истекает, Игорь выдал главный козырь:
   - А те загогулины, которые он пишет, - это ваше закодированное сознание.
   Торжествующе оглядев коллег, аспирант решил окончательно добить их:
   - То-то смеху будет, когда содержимое умов ваших станет достоянием общественности!
   Подняв указательный палец, Игорь торжественно удалился в угол. В полной тишине жалобно взвизгнули пружины старого диванчика.
   Сеня, разволновавшись, бросил паяльник:
   - Да вы что, ребята... Правда, что ли, такое может быть?
   - У меня самого такое ощущение давно возникло! - закричал Кирилл и забегал по лаборатории, сваливая со столов бумаги.
   - Но ведь такого просто не может быть?! - полувопросительно, полуутвердительно произнес Сеня.
   - Если не может быть такого, то что может быть?
   Вопрос Волкова был обращен к Вынеру.
   - Не знаю. Может быть, кто-то подключился к Агафону? Снабжает его информацией, задания дает, ну и энергия, естественно, расходуется...
   - Как вы это себе представляете практически?
   Сеня пожал плечами.
   - Так, кто следующий? - Волков посмотрел на Граковича.
   - А я, пожалуй, поддержу версию Игоря... - Гракович улыбался, но Волкову показалось, что старший инженер говорит вполне серьезно. Предположим, что созданная нами установка способна определенным образом влиять на человеческую психику.
   - Доказательства? - подал голос Кирилл.
   - Доказательства есть. - Гракович взял со стола график дежурства сотрудников лаборатории в "резиденции", в полном молчании открыл записную книжку на странице, где вел учет всем внезапно возникшим увлечениям своих товарищей... Выходило, что все неожиданные увлечения овладевали сотрудниками вскоре после того, как они провели какое-то время под "сушилкой".
   Более всех, как и следовало ожидать, это сообщение потрясло Сеню. Он даже заикаться начал.
   - Т-так, зн-начит, и это?.. - Он с грохотом выдвинул ящик своего стола и извлек огромный медицинский атлас.
   - Когда купил? - быстро спросил Гракович.
   - Д-двадцать пятого, после д-дежурства. Н-но ведь мне же самому интересно! - пытался сопротивляться Сеня. - Вот, даже словарь купил латинско-русский.
   - Занятно, но малоубедительно, - заговорил Игорь. - Во-первых, мы последние месяцы из-под "сушилки" не вылазим. А во-вторых, хочу обратить ваше внимание на то, что все наши "хобби" в той или иной мере дополняют каждого из нас. Почему бы все происходящее с нами не рассматривать так: увеличилась нагрузка, и психика - достаточно чуткая, кстати, вещь потребовала гармонизировать личность?
   - Ну что же, пусть так, - спокойно продолжал Гракович. - Факт второй. Помните случай с историком?
   Об этом можно было не спрашивать.
   Недели три назад директор института - учитель Волкова академик Савельев - попросил Константина Тимофеевича показать Агафона своему старому другу, профессору истории Ащеулову. Профессор провел в "резиденции" пару часов, посидел под "сушилкой", задал массу вопросов и ушел чрезвычайно довольный. А еще через неделю разразился скандал.
   Во время одной из лекций по античной истории профессор Ащеулов прервал свое выступление, долго стоял у окна, глядя на приземистые пятиэтажки городка, потом решительно повернулся к аудитории и... произнес страстную речь о перспективах палеонтологических исследований. Даже судя по лаконичным строчкам конспективных записей студентов истфака, это была великолепная речь, достойная того, чтобы быть включенной в учебники по палеонтологии. Затем, совершенно распалясь, Ащеулов перешел к частным дисциплинам, пропел оду голосеменным, почти перейдя на латынь, и закончил свое выступление в гробовом молчании ошалевшей аудитории. В тот же день он написал заявление об уходе из университета и сообщил, что завербовался в экспедицию палеоботаников, едущих в Приморье.
   Савельев застал его перед отъездом, пытался отговорить.
   - Да что ты, старина! - сияя, ответил ему Ащеулов. - Ты понимаешь, я же себя нашел. Честно говоря, с детства мечтал, наконец решился. Ты можешь представить себе, какие перспективы у этой экспедиции? Там такие обнажения! - И уже не владея собой, стал чертить на крышке чемодана аллювиальный и делювиальный слои традиционного плана и те, которые ему предстоит увидеть.
   Об этой истории Гракович и напомнил коллегам.
   - Я почти уверен, что это Агафон разбудил в Ащеулове дремавший интерес к палеоботанике, - сказал он.
   - А что же это мы не уходим, скажем, в космонавты? - спросил Кирилл. - Уж если исходить из этой гипотезы, то все мы должны были податься в разные стороны.
   - Ну ты, положим, уже подался. Если не в космонавты, так в акванавты, - возразил Игорь.
   - Ва-ква... чего? - переспросил Кирилл, но вопрос его потонул в общем хохоте.
   - Что касается меня, то я занимаюсь именно тем делом, к которому стремился всю жизнь. Вы, насколько я знаю, тоже. Видимо, Агафон понял это. А может быть, Ащеулов оказался более восприимчив к влиянию Агафона. Как знать... - сказал Гракович.
   - Правильно! - поддержал его Игорь. - Он же безнадежно лысый! А поскольку основу телепатии, по моему глубоко продуманному мнению, составляют электромагнитные поля, то им трудно проникнуть через электростатический экран волос... У Ащеулова же никакого статического электричества нет! Вот его и проняло.
   - Кстати, гипотеза Игоря, не та, конечно, которая про лысину... снова заговорил Гракович, - позволяет, мне кажется, объяснить причины аварии Филимона.
   - Но ведь комиссия в отчете указала причину... - удивился Сеня.
   - Вывод комиссии - фантастика, - холодно возразил Гракович. - И вы это знаете не хуже меня. Слишком велика цепь случайностей.
   - А вот если оставить за Филимоном право... - Гракович замялся, мыслить... а следовательно, право на поступок, тогда все становится на свои места. Представьте себе хоть на миг мыслящее существо, у которого нет органов чувств. Себя на месте такого существа... Можно утверждать, что вашей навязчивой мечтой станет желание обрести глаза, уши, руки. Во время попытки создать их погиб Филимон, а Агафону она удалась...
   - Ну, ты, старик, даешь! - захохотал Кирилл, обхватив голову. - Можно признать, что мышление - это смена картинок в калейдоскопе, можно согласиться, что не важен материал, из которого изготовлены цветные стеклышки, важен лишь узор, но...
   - Что но?.. - спросил Гракович.
   - И мне непонятно, - включился в разговор Сеня. - Вот, например, я, ведь это - я! А он?.. У меня вот руки, ноги, голова... А у него? И вообще... У меня жена, дети... В конце концов, я - гражданин. А он - кто он?
   - Я давно тебе предлагал, Сеня, включи его в профсоюзный список нашей лаборатории, - посоветовал Игорь.
   - А ты бы помолчал, полиглот! - огрызнулся Сеня. - Тебя вообще на работе нет. Ты в ночную смену сегодня.
   В лаборатории воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом шефского стула: Волков качался.
   - Ну, что, - подвел он итог. - Нет больше идей? Небогато... Если вдобавок учесть, что вы все дружно ушли от ответа на вопрос о сердечных ритмах. Но основной вывод напрашивается сам собой: причина неполадок связана непосредственно с установкой. В вашем предположении, Владимир Александрович, пожалуй, есть рациональное зерно. Не исключено, что Агафон оказывает влияние на психику людей. Новые, пока не исследованные излучения... Интересная идея, и заняться ей нужно плотнее. Но чтобы это влияние дошло до конкретных, направленных форм... Не думаю. А вот на то, что мы столкнулись с неизвестными свойствами плазмы, нарушающими работу машины, очень и очень похоже. - Волков встал. - Подкорку загрузили? Станем ждать вещих снов? А теперь главное: наши действия. Какие будут предложения?
   - Чего тут думать?! - внезапно закричал Кирилл так, что Сеня, примостившийся на потенциометре, чуть не упал. - Чего думать-то? Он же второй месяц нас за нос водит! (Волков с неудовольствием заметил, что теперь и Кирилл говорит об Агафоне, как о живом существе.) Когда он перестал решать задачи? Это же в июле еще было. - Голос у Кирилла сел и он едва слышно закончил: - Кончать это дело надо. Гракович говорит, что у него руки есть, так вязать их! Коли не знаем, что он ими делает. Ставить компенсаторы и дело с концом!
   - Еще кто хочет высказаться? - У Волкова возникло чувство странного отвращения к себе, будто он только что совершил нечестный поступок. Никто... Ну что же... Ждать, действительно, больше нельзя. Довожу до вашего сведения, что таково же мнение специальной комиссии, которая со вчерашнего дня занимается Агафоном: попытаться ликвидировать внезапно возникшие изменения полей развертки и связанную с этим утечку энергии, пока мы не сумеем все это объяснить. Или, как выразился Кирилл, "связать ему руки", если они у него, конечно, есть... Будем ставить компенсаторы. Готовьте расчеты.
   Есть у него руки!
   1
   Копейка оставляла рубчатый след и норовила упасть. Тихон и Левка тяжело сопели и мешали друг другу. Тихон чувствовал непонятное раздражение.
   - Зайди ты сбоку! - прикрикнул он на Левку.
   В этот самый момент закричал Пашка. На мгновение стали слышны голоса. Тихону показалось, что говорили несколько человек. В сарае гулко хлопнуло. Из всех его щелей дунуло пылью и сквозь стену выпал Пашка.
   Увернувшись от падавшей копейки, Тихон бросился к нему. С Пашкой, как это ни странно, ничего не случилось. Он вскочил, оттолкнул Тихона и метнулся к двери сарая. Застыв в дверях, обмяк и медленно обернулся, засунув руки в карманы.
   - Та-ак... - сказал Тихон и погладил шершавую стенку сарая, сквозь которую выпал Пашка. Стена была целехонькая. Целее не бывает. - Та-ак... повторил Тихон и, подойдя к двери, заглянул в сарай.
   В знакомой полутьме ничего не изменилось. Блестела куполом тарелка.
   - Как... - Тихон хотел спросить: "Как ты умудрился сквозь стену выпасть?", но смешался и почему-то спросил:
   - Как самочувствие?
   - У кого?
   - Так, вообще... - Тихон пожал плечами. Недоверчиво обойдя тарелку, он переглянулся с Левкой, смахнул пыль с подошвы купола.
   - Чего орал?
   - Орал не с горя, от отупения, - с вызовом продекламировал Павел.
   - А хамишь чего? - поинтересовался Тихон. - Не бойся, бить не будем. Скажи нам... чего ты на этот раз поковырял?
   Павел отвел глаза.
   Тихон погрузил руку в купол, оглядел пульт, заглянул под тарелку. Все было в порядке.
   - Ну все-таки... Что случилось?
   - Я же тебе сказал: "Ничего не случилось", - Пашка старался не глядеть на Тихона.
   Подумав, Тихон решил отложить выяснение обстоятельств очередного "ЧП". По тому, насколько он знал Пашку, было совершенно бесполезно брать его силой, если тот заупрямится. Знал он также и то, что, отойдя душой, Пашка все равно расскажет все по порядку.
   - Никуда не полетим, пока не расскажешь, - на всякий случай пригрозил Тихон и, кивнув Левке, пошел к копейке.
   - Полетишь... - вполголоса сказал Пашка и полез под верстак за ножовочным полотном. Собирая ножовку, он время от времени недоверчиво поглядывал на тарелку.
   Лететь действительно было нужно. Судьба сорока тонн золота, оставленного на "Верблюде" беспокоила ребят. Именно из-за этого Тихон, с самого начала без восторга относившийся к "золотым опытам", сцепился накануне с безалаберным Пашкой.
   - Да что с ним случится? - искренне недоумевал Русаков. - Ну лежит и пусть лежит!
   - Ну как ты понять не можешь?! - Тихон даже пальцами шевелил от напряжения, пытаясь подобрать нужные аргументы. - Это же... как бомба замедленного действия. Беда в нем, понимаешь? Беда! Это для тебя весь интерес закончится тем, что свалишь его под верстак и забудешь, как те образцы, которые Левка отпилил. Но остров-то - не твой сарай!
   - Да кто его найдет? Остров же необитаемый, а может, и вовсе неизвестный. Его даже на карте нету...
   - Какой карте? - от злости Тихон перешел на шепот. - В школьном атласе? Ты действительно ничего не понимаешь или прикидываешься? Столкнуть надо было сразу цепь эту проклятую в море!
   - Ну ладно, ладно, - пошел на попятную Павел, споривший скорее из упрямства. - Слетаем. Делов-то на полчаса...
   Вскоре приготовления были закончены. Настроение у ребят, мягко говоря, было плохим. Пашка бродил, ссутулясь. Тихон, насупя брови, играл желваками скуластого лица. Левка виновато шмыгал носом. Тихон первым забрался под купол. Туда же торопливо нырнул и Левка. Павел некоторое время бродил по двору, сплевывая сквозь зубы, потом он резко развернулся, словно чувствуя, что терпение Тихона вот-вот иссякнет, и с ходу запрыгнул на место пилота.
   2
   Из-за перегородки, отделявшей комнату отдыха дежурных, донесся смех, перешедший в бульканье и сменившийся наконец кашлем.
   - Игорь Николаевич! - укоризненно обратился к перегородке Сеня Вынер. - Ваш смех мешает... Такая тонкая работа...
   Не дыша, он приник к окуляру манипулятора.
   - Если смех мешает работе, - сказал, появляясь из-за перегородки, Игорь, - немедленно прекрати работу!
   Он стоял в дверях с пухлой не нашего вида газетой в руках, сияя золотым зубом, усатый и лоснящийся, в светлом жилете поверх рубахи цвета бычьей крови и всем своим праздным видом бросал вызов деловой обстановке, царившей в лаборатории.
   - Помог бы лучше! - сипло крикнул Кирилл, оторвавшись от расчетов.
   - Э-э, нет! - покачал головой Игорь. - Как мудро отметил товарищ Вынер, меня на работе нет, потому как я в ночную смену сегодня. Если хотите, я вам отрывочек могу прочитать...
   - Опять? - спросил окутанный клубами канифольного дыма Сеня.
   - Шел бы ты... А? - попросил Кирилл.
   - Бог мой! - трагически продекламировал Игорь. - Какой грубый, какой бестактный народ! - Он сделал вид, что уходит, но поскольку никто его задерживать не собирался, остался.
   - Нет, вы только послушайте, что пишут! Наш корреспондент... м-м-м... не переводится... района, охваченного эпидемией... где это... черт. А вот: вчера утром на улицах ряда городов и поселков обнаружены невысокие цилиндры желтого цвета. Химический анализ показал, что они состоят из тетрациклина. Каждая гигантская таблетка содержит около двухсот килограммов препарата. Местные медики успешно используют его для лечения больных... Или вот:...м-м-м... с экипажем в четырнадцать человек... была захвачена штормом. Мотор судна вышел из строя...сносило на камни. Рыбаков, безусловно, ждала гибель. Внезапно над шхуной появился странного вида летательный аппарат, с которого на нос судна был опущен канат. Он отбуксировал шхуну в находящуюся неподалеку бухту! Ну, как вам? Это же надо так врать?!
   - Поди, раздел юмора читал? - подозрительно спросил Кирилл.
   - Какого юмора? На, смотри!.. Общий подзаголовок: "Странные факты". Тут еще десяток таких...
   - Игорь Николаевич! - взмолился Вынер.
   Сеня нервничал. Уже полдня он бился, пытаясь понять, что случилось с сетью. Дело заключалось в том, что она резко улучшила характеристики. Это было подозрительно. Вернее, так просто не могло быть! Наоборот - это сколько угодно. Или пробой на подстанции, или... да мало ли причин для ухудшения? А вот для внезапного улучшения характеристик Сеня причин найти не мог. Снова и снова он выдумывал хитроумные схемы проверки, надеясь разобраться. Оставалась надежда еще на одну схему, которую он только что закончил паять. Она должна была совершенно определенно указать "виновника" внезапного улучшения характеристик.
   Сеня присоединил ощерившуюся голыми шинами схему к приборным стойкам, подождал, пока успокоятся приборы, и, не успев потерять веры в свое детище, узнал, что... удельное сопротивление подводящих кабелей уменьшилось. Сеня тихо выругался, сплюнул и затосковал. Поверить в то, что кто-то ради шутки заменил бронированные кабели в руку толщиной на другие, было трудно.
   Между стойками появился Сенин друг Федор Буров из соседней лаборатории. У него существовало тончайшее чутье на чужую беду. Он был гений сопереживания. Всего десять минут потребовалось Сене, чтобы Федор понял, что имеет дело с неразрешимой задачей. Теперь они тосковали вдвоем. Тут их и застал Кирилл. Через некоторое время уже слышался его фельдфебельский голос: "Ну!.. И что?.. А тут?.." В промежутках между репликами Кирилла слышался торопливый Сенин тенорок. "Не может быть!"закончил Кирилл первый тур. Все началось сначала: "Так!.. Допустим... А здесь?.. А это?.. Ерунда!"
   Из-за шкафа появился Игорь. У него был нюх на проблемы и скандалы. Внимательно он выслушал все, что говорилось Сеней и сопровождалось репликами Кирилла.
   - Друзья мои! Если за дело берется математик, - начал он, направляясь к своему столу, - то...
   - То труба дело! - закончил Кирилл и ретировался. Вступление в игру Игоря позволяло ему выйти из дела без заключения, которого он попросту не имел.
   -...то он выполнит его заведомо лучше, чем нематематик, - скромно закончил Игорь, усаживаясь за стол. Через пять минут он встал и протянул Сене лист бумаги:
   - Только и всего... Оваций не надо, - попросил он, направляясь к себе за перегородку.
   - Это мы и без тебя поняли, что решение такое... - разочарованно протянул Сеня, - без математики. Только ерунда все это...
   Он отдал листок заинтересовавшемуся Граковичу. Тот бегло просмотрел расчет и вернул листок Вынеру.
   - Я тебя прощаю, Сеня, - скрипя пружинами дивана, возвестил Игорь.
   Сеня вскипел:
   - Ты хоть понимаешь, что означает твое решение? Оно означает, что кто-то заменил кабели! Медные! Огромные! В бетонных каналах лазил и менял!.. Где справочник? Кто брал справочник?.. Ну, что за черт... Как работать, когда все из-под рук тащат?
   - Владимир Александрович брал справочник, - сказал Федя. - Вот он на столе у него!
   Сеня готов был высказать Граковичу все, что думает о людях, берущих чужие справочники, но того и след простыл.
   - Вот! - торжественно сказал Сеня... - Он и открыт там, где нужно! Сейчас, сейчас... - бормотал он, скользя глазами по таблице. - Так вот, товарищ математик, - сказал он злорадно. - Решение ваше означает, что медный кабель кто-то заменил на серебряный!
   Сеня затих. Его неожиданно смутила одна невероятная деталь. Точность. Он остался один на один с расчетом. И чем больше думал, тем дальше заходил в тупик, выхода из которого не видел.
   Хлопнула дверь. На пороге появился Гракович. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что опять стряслось что-то из ряда вон выходящее.
   Взгляд Сени упал на его плечо, где красовалось серое пятно паутины, потом на руки, которые Гракович держал на отлете. Холодея, Сеня понял, почему справочник был открыт там, где нужно.
   Издав вопль, которому позавидовал бы Чингачгук Большой Змей, Сеня бросился из лаборатории. Гракович остался стоять под прицелом трех пар глаз.
   - Есть у него руки, - сказал он.
   - Серебро? - коротко спросил Игорь.
   - Не знаю. Похоже. Во всяком случае, не медь.
   Федя, крадучись, направился к двери. Игорь и Кирилл бросились к окну.
   В развевающемся халате в саду появился Сеня и напрямик, по траве, припустил к "резиденции Агафона". Вскоре он исчез за дверями.
   Неловко размахивая руками, в обход газонов, пробежал Федор.
   - Голова у него тоже есть, - задумчиво сказал Гракович, глядя в опустевший сад.
   - В смысле? - оторвал взгляд от окна Игорь.
   - В распределительном шкафу нет ни рубильника, ни предохранителей...
   - А что же там? - просипел Кирилл.
   - Ничего, - пожал плечами Гракович, вытирая платком мокрые руки. Шины напроход. Сверху - донизу. Из белого металла.
   - Логично, - кивнул головой Игорь. - Ему такая бижутерия, как выключатели, ни к чему.
   Двери "резиденции" открылись, и в саду показался Сеня. Он торжественно нес в руках белый пакетик. Как оказалось, в пакетике была стружка, которую Сеня напилил с невесть откуда взявшихся шин.
   Стружку сдали в химлабораторию на анализ, и спустя полчаса молоденькая лаборантка Лидочка позвонила у дверей лаборатории.
   Игорь, расшаркавшись и жмурясь, словно кот, под руку провел Лидочку к столу Граковича.
   - Пожалте... - промурлыкал Игорь, подкручивая ус. - Наше начальство.
   Гракович встал и принял из рук Лидочки стеклянную банку с остатками стружек и листочек экспертизы.
   - Точнее мы не можем, Владимир Александрович, - пропела Лидочка и сотворила нечто, похожее на книксен (пример аспиранта был заразителен). Только три знака. Но можете считать, что химически чистое. А нельзя ли узнать, кто это у вас разбогател?
   Игорь, изогнувшись дугой, готов был уже поведать о необыкновенном случае, но наткнувшись на холодный взгляд Граковича, осекся и указал пальцем в сторону Бурова:
   - Он!.. Бабка у него в Париже дуба дала, - пояснил Игорь, не моргнув глазом. - Контейнер с фамильным серебром получил и... проверить решил. Колечко, напильником... - Игорь показал, как Федор пилил напильником фамильное колечко.
   - Колечко? Напильником?! - ужаснулась Лидочка. - Химически чистое?
   Игорь, держа ее под руку, уже направлялся к двери.
   - Ничего удивительного, - приговаривал он, щелкая замком. - Бабка у него была дворянка удивительно чистых кровей.
   - Вы все шутите! - засмеялась лаборантка и зацокала каблучками по коридору.
   Игорь шаркнул ножкой и постоял на пороге чуть дольше, чем того требовал этикет. Вздохнув глубоко и скорбно, он осторожно прикрыл дверь.
   - Ох и трепло же ты, - покачал головой Буров. - Ну, вот чего было молоть?
   - Ты не расстраивайся, - утешил его Игорь. - Хочешь, я скажу, что ты весь фамильный сервиз отдал в фонд академии?
   3
   Вечером появился Волков. Внимательно выслушав наперебой говорящих ребят, он отказался идти смотреть на очередное чудо. Только потряс стеклянную баночку, сощуря глаза, да прочитал листочек экспертизы.
   - Отчет подготовь, - тихо попросил он Граковича. И когда тот протянул ему три листа готового отчета, не глядя подписал и встал из-за стола, ни разу не покачавшись на стуле, что в лаборатории считалось ужаснейшим признаком.
   - Установку компенсаторов начнем немедленно. Сначала включим только одну головку, для пробы. Кроме того, с завтрашнего дня объявляется особое положение. Ну, что приуныли? - обратился он к сотрудникам. - Али мы не соколы?
   Деланно-бодрый тон шефа никого не обманул. В тишине звякал инструмент, укладываемый Сеней. Гракович докуривал сигарету, держа в руках халат.