Питерс Натали. Опасное окружение

   – Он ненавидит меня, – сказал Жак, – потому что все еще любит вас. Я понимаю его, Элиза. Не представляю, как можно разлюбить вас.
   – Вы ошибаетесь, – ответила я. – Жан хорошо к вам относится, он вообще ни к кому не испытывает ненависти. Он просто очень занятой человек.
   – И я был занят, Элиза. Я все утро трудился над поэмой, посвященной вам. Хотите послушать?
   Пока он читал нараспев посвященную мне оду, я, стараясь сохранить на лице заинтересованное выражение, думала совсем о другом. Итак, Гарт навещает Дюплесси. Однажды я видела ее на балу. Красивая, юная девушка – всего шестнадцати лет от роду. Может быть, я подурнела? Господи, о чем я думаю, мне нет и двадцати! Что за негодяй! Он почти годится ей в отцы! И все же я чувствовала себя задетой тем, что он ни разу не навестил меня. Впрочем, это на него похоже. Попользовался мной одну ночь и пошел своей дорогой. Ему нет до меня дела, как не было и раньше. Право же, я не люблю его. Жан стал рассуждать как деревенская кумушка. Как может женщина в здравом рассудке любить такого, как Гарт!
   – Вам понравилось, Элиза? Здесь все правда, до последнего слова.
   Я тепло пожала Джакобу руку.
   – Прелестно, Жак. Очень красивая ода. У вас прекрасное чувство стиля, изысканный слог.
   – Вы считаете?
   Для юноши мое одобрение было как хмельное вино: он вдруг упал передо мной на колени.
   – Элиза, я люблю вас! Вы должны были об этом догадаться. Я никогда прежде не любил женщин, не любил так, как вас. Вы так красивы! Вы замечательная женщина, самое великолепное творение, созданное природой!
   – Милый Джакоб, – запротестовала я. – Встаньте, прошу вас. Я, конечно, рада, но…
   – Выходите за меня замуж, Элиза, – сказал он страстно. – Прямо сейчас, сегодня. Я изнемогаю от любви к вам. Дайте мне знак, скажите одно лишь слово. Молю вас, Элиза, скажите, что будете моей.
   Я покачала головой.
   – Это невозможно, Джакоб, невозможно. Вы так молоды…
   – Я старше вас! – воскликнул он. – Мне почти двадцать шесть. Я не мальчик, Элиза. Я мужчина и отвечаю за свои слова. Я добьюсь вашей любви. У вас будет все, что вы пожелаете: кареты, слуги, наряды. Вы сможете хоть каждый день устраивать приемы. Только скажите, что пойдете за меня. Прошу вас!
   – Встаньте, Джакоб. Женившись на мне, вы совершите большую ошибку, ведь меня считают дамой полусвета.
   – Неправда! – решительно заявил Жак. – А даже если и так, какая нам разница! И потом все знают, что вы благородной крови, крестница Наполеона. Ну разве вы не блестящая партия для кого угодно? Элиза, вы сделаете меня счастливейшим человеком на земле. Я хочу вас, Элиза.
   Джакоб зарылся лицом в мои колени и забормотал жарким шепотом:
   – Если бы вы только знали, как я вас люблю…
   – Встаньте, – сказала я укоризненно. – Вы не должны так говорить, Жак.
   – Обещайте мне, что подумаете, Элиза, – ответил он, заглядывая мне в глаза. – Это все, о чем я прошу. Просто подумайте. Я не жду от вас ответа сегодня. Я могу ждать неделю, год, тысячу лет, только не лишайте меня надежды. Если вы мне откажете, я… я не знаю, что с собой сделаю!
   – Я подумаю, – ответила я устало. – Обещаю, Джакоб. А сейчас идите. У меня разболелась голова, и я хочу отдохнуть.
   – У вас сегодня гости, а меня в числе приглашенных нет, – ревниво заметил Жак.
   – Я не пригласила вас только потому, что мои гости – люди не слишком надежной репутации. Они из театра…
   – Соблюдение приличий заботит вас больше, чем меня, – пробурчал Джакоб. – Если бы вы знали, какие скандальные поступки я совершал!
   – Догадываюсь, – ответила я, сдержав улыбку. – А теперь, Джакоб, прошу вас…
   – Я не уйду, пока вы не дадите мне слова подумать о моем предложении.
   Джакоб стиснул мою кисть с такой силой, что я почувствовала боль.
   Мальчик был так молод, так красив, так горяч. Быть может, я могла бы… но нет, это было бы ошибкой, ужасной ошибкой. Неужели мне и в самом деле так важно чувствовать себя «порядочной женщиной»? Неужели для меня так много значит сомнительное счастье быть признанной обществом? Не быть на его задворках, в разряде куртизанок и актрис. С тех пор как я стала жить в Новом Орлеане одна, дома лучших семейств закрылись для меня. Люди, которые радушно принимали нас с Лафитом, теперь делали вид, что никогда не знали меня, брезгливо отворачиваясь при встрече. Должно быть, они принимали меня за ту, кем я никогда не была, и я ненавидела их за эти грязные мысли. Я с горькой иронией думала о том, что слово «честь», так часто слышанное мною в юности и потому надоевшее, оказывается, имело для меня значение, и теперь, отзываясь во мне, заставляло страдать.
   Бедный Джакоб смотрел с такой страстью, с такой любовью… Если бы другой смотрел на меня так, я бы сделала для него все – стирала бы грязь с его ног, пошла бы на любые унижения, даже на преступление, и была бы счастлива. Но он не любит меня. А Джакоб любил.
   – Обещаю, – ответила я. – Напишите мне завтра, хорошо?
   – Клянусь! – Джакоб припал к моей руке. – О, моя дорогая, мы были бы так счастливы вместе!
   Когда он ушел, я закрыла глаза и полной грудью вдохнула аромат роз, стоявших в хрустальной вазе на столике.
   – Это плохой парень, скажу я вам, – услышала я голос Саванны, убиравшей чайные приборы.
   – Как мне сегодня тошно, Саванна. Сперва Жан с его нелепыми сплетнями, а сейчас еще и Джакоб… Если еще и гости будут мучить меня…
   – Эти двое любят вас, мадам, – усмехнулась Саванна, – а вас, сдается мне, волнует только один парень, тот, что еще ни разу сюда не приходил.
   – О, Саванна, сейчас еще и ты!
   Я встала и, набрав в грудь побольше воздуху, решительно заявила:
   – Раз и навсегда. Мне нет до него дела. Я буду сегодня сама любезность и стану веселиться и, клянусь, позабуду даже, как его зовут. Вот так!
   Мне не удалось переубедить Саванну. Она вошла в дом, бормоча что-то насчет некоторых дураков, которые не хотят видеть то, что у них перед глазами.
   Вечер удался. Актеры французской труппы рассказывали театральные сплетни, анекдоты из сценической жизни. Я много смеялась, кокетничала со всеми подряд, так что двое из гостей никак не хотели уходить.
   – По крайней мере сегодня все ушли на своих двоих, – заметил Джордж, брат Саванны, закрывая за последним гостем дверь. – Бывало, мне приходилось нести особо веселившихся до карет.
   – Они бы напились и на этот раз, но я, к счастью, спровадила всех пораньше, – объяснила я. – Видит Бог, Джордж, как я устала. Вы с Саванной можете идти, если хотите. Убрать можно и утром.
   – Как вам будет угодно, мадам. Спокойной ночи.
   Я поднялась в спальню. Вино, разговоры и смех, вместо того чтобы поднять настроение, утомили меня, и единственное, чего мне хотелось, это побыстрее добраться до постели.
   При свете единственной свечи, горевшей на туалетном столике, я разделась, положив платье на видное место – для Саванны; затем скинула туфли и растерла затекшие ноги; быстро причесала волосы и только собралась нырнуть под одеяло, как услышала:
   – Хорошо, что ты не пригласила меня на вечеринку. Актеры, на мой взгляд, довольно скучная публика.
   – Кто вы? Как вы сюда попали?
   Из дальнего угла показалась фигура. В темноте я сначала не разглядела лица вошедшего. Мужчина вышел на свет и лениво потянулся.
   – Гарт! – Я прыгнула на кровать, прижимая рубашку к обнаженной груди.
   Усталость мою как рукой сняло.
   – Как ты посмел сюда войти! Я немедленно позову Джорджа! – раздраженно сказала я.
   – Будет тебе, Элиза, – рассмеялся Гарт. – Ты обещала мне, что я могу навестить тебя. Но до сих пор не назначила времени, вот я и явился без спросу.
   – Время выбрано не самое подходящее, да и виделись мы совсем недавно, мой друг, – угрюмо заметила я, надевая через голову рубашку.
   – Тебе понравился дом? – спросил он, не обращая внимания на неласковый прием. – По-моему, очаровательный. Какая замечательная кровать! Надеюсь, ты не скучала от одиночества?
   – Еще чего! Я благословляю каждый день, когда не вижу тебя! Зачем ты пришел? Неужто руки этой девочки Дюплесси не так сильны, чтобы удержать тебя?
   – Ха, так ты слышала о красотке Мари! Да, она милашка. Я нахожу ее общество весьма забавным.
   – Вот и отправляйся туда. Здесь ничего забавного тебе не скажут.
   – Элиза, – с шутливой серьезностью заговорил Гарт, – ты так негостеприимна. Я навестил тебя на правах старого друга…
   – Ба! – От избытка эмоций я даже топнула ногой. – Если бы ты хотел навестить меня как друг, ты выбрал бы более удобный час для визита. Я устала, Гарт, у меня был действительно очень трудный день. Я хочу спать – одна. Пожалуйста, уходи. Ах да, где же мои пистолеты? Я бы прогнала тебя отсюда палкой, если бы она у меня нашлась. Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? Тебе, должно быть, доставляет особое удовольствие издеваться надо мной, потому что ты знаешь, как я тебя ненавижу!
   – Осторожнее, Элиза, – предупредил Гарт. – Не распаляйся, а то не сможешь уснуть.
   – Кто же станет спать в одной комнате с грабителем и насильником? – Я плюнула ему в лицо.
   Он спокойно промокнул щеку носовым платком. Самодовольная улыбка ни на миг не покинула его лица.
   – Разбойник! Скотина!
   Меня трясло от гнева.
   – Ну что же, сударь, спите сегодня здесь. Располагайтесь, чувствуйте себя здесь как дома. Берите, что вам понравится: платья, драгоценности… – Я схватила подушку и покрывало. – А я пойду спать в другое место.
   Гарт успел перехватить меня.
   – Не прогоняй меня до утра, – с усмешкой сказал он.
   – Пусти меня, Гарт! Я не хочу, чтобы ты здесь оставался. Совсем тебя не хочу. Можешь ты это понять?
   Я уже не владела собой, срываясь на крик.
   – Нет, не могу. С самой первой встречи ты приносишь мне одни неприятности, дикая кошка, но я все еще хочу тебя.
   Он сжал меня изо всех сил.
   – Что я могу поделать, если судьба сводит нас вместе?
   – Судьба! Скорее дьявол сводит нас вместе, и этот дьявол не кто иной, как ты, Гарт! О Великий Боже, сколько мне терпеть?
   С безнадежным стоном я уронила голову ему на грудь, и Гарт тихонько рассмеялся.
   – Зачем воспринимать как страдание то, что можно воспринимать как удовольствие?
   Он нежно погладил меня по голове, и я задрожала.
   – Элиза, признайся хотя бы себе. Неужели ты совсем не рада меня видеть?
   – Нет, – пробормотала я, уткнувшись в вырез его рубашки; он был таким теплым, таким сильным, таким надежным. – Я презираю тебя.
   – Вот как. – Гарт слегка отстранился. – Я не хочу оставаться там, где меня не хотят видеть, – сказал он, направляясь к балкону. – Спокойной ночи, Элиза. Приятных сновидений.
   – Иди… Иди сюда, недоумок. Ты можешь сломать свою упрямую шею!
   Утром Саванна принесла кофе, и на подносе почему-то было две чашки.
   Я сурово взглянула на нее, но Гарт, улыбнувшись, сказал:
   – Доброе утро, Саванна.
   – Доброе утро, сэр. Чудный сегодня денек! Как вы себя чувствуете?
   – Почему бы тебе не спросить его, не сломал ли он себе что-нибудь, карабкаясь на балкон? – съехидничала я.
   Саванна прыснула и убежала за дверь.
   – Меня окружают предатели. Иуды! Но и Иуда работал не задаром. Во сколько встало тебе это маленькое приключение?
   – Пусть это останется моим секретом. Не суди их строго. Мне было очень трудно отказать.
   – Догадываюсь, – сухо ответила я. – Надеюсь, дело того стоило?
   Гарт закинул руки за голову.
   – Вполне стоило того, Элиза. За участие в церемонии освящения этой кровати я бы отдал втрое больше.
   – Ах, предатели! Шпионы! Но не думай, что я ждала тебя! Просто не считала нужным ложиться в постель с первым попавшимся мальчишкой, из тех, что строят мне глазки.
   – Конечно. Ты просто ждала подходящего мужчины, и им оказался я. Я польщен.
   – У меня не было выбора, смею напомнить.
   – В самом деле? – переспросил Гарт, наморщив лоб, словно силясь вспомнить обстоятельства прошлого вечера. – Кажется, ты позвала меня в тот момент, когда я был готов уйти…
   – Это не важно, – ответила я, защищаясь. – Не надо было тебе вообще приходить.
   – Так ты жалеешь о моем приходе?
   Я посмотрела на Гарта. Волосы его слегка растрепались со сна. Солнечные лучи, просочившись сквозь портьеры, бросали золотистые блики на его обнаженную грудь. Глаза блестели. Я покачала головой.
   – Хочешь кофе?
   Я потянулась за кофейником, но он перехватил мою руку.
   – Нет. Первым делом более важные вещи. Я думаю, лучше всего начать день с…
   – Тебе и в самом деле очень трудно отказать.
   Он снова пришел ко мне ночью, и следующей ночью тоже. Я отчаянно сопротивлялась, потому что чувствовала, что он потеряет ко мне интерес, как только поймет, что я никуда от него не денусь. Я была для него дичью, а он – охотником, и я знала, что он будет идти по следу до тех пор, пока не настигнет меня.
   Однажды ночью он принес бархатную коробочку. Внутри было кольцо с изумрудом и бриллиантами, которое стоило, наверное, целое состояние. Когда я поднесла изумруд к свету, в глубинах камня заиграли магические голубые отсветы. Ни одно из сокровищ Лафита ни по цене, ни по красоте не выдерживало сравнения с этим перстнем.
   Я положила кольцо обратно в коробочку.
   – Недурная вещица, – сказала я как можно обыденнее. – Ты что, ограбил египетскую пирамиду?
   – Нет. Не хочешь его примерить?
   Мне хотелось посмотреть, как кольцо будет смотреться у меня на руке, но я удержалась от соблазна.
   – Нет. Я нахожу изумруды слишком тяжелыми и холодными. Для кого подарок? Для малышки Дюплесси? Она будет в восторге, как мне кажется.
   Гарт приподнял бровь.
   – Разумеется, кольцо бы ей понравилось, но только оно слишком хорошо для нее. Бери, Элиза, перстень твой.
   – Как мило с твоей стороны, Гарт, – сказала я со сладкой улыбкой, – но я не могу его принять. Кстати, это не подделка?
   – Не будь дурой, – зарычал он. – Разумеется, кольцо настоящее. Ты сошла с ума или просто упряма, как ослица?
   – Ни то, ни другое, – сказала я, вспыхнув от гнева, и глаза мои зло блеснули. – Но если я приму от тебя что-нибудь, я стану твоей любовницей, понимаешь?
   – Нет, не понимаю. Чем мы занимались последние три дня? Играли в вист? Если ты не моя любовница, то кто – моя сестра?
   – Я женщина свободных взглядов, ведущая самостоятельную жизнь. Я решила побаловать себя твоим обществом несколько последних дней. И что с того? Дело не в том, как на это смотрю я, дело в тебе, мой друг. Ты и в самом деле неплохо услужил мне, но я, кажется, начала от тебя уставать…
   Гарт смотрел на меня, не веря глазам.
   – Проклятая стерва, – процедил он. – Я еще таких не видел.
   Я пожала плечами.
   – Мы встречаемся в постели по обоюдному согласию, но я не собираюсь покупать твою верность. Так зачем тебе покупать мою?
   – О чем ты говоришь, Элиза? Подарок в знак… дружбы совсем не то же самое, что договор о покупке.
   – Но именно так и происходит, когда даритель – ты, Гарт. Ты хочешь властвовать над своими женщинами? Это просто, когда они любят тебя. Но если они не любят, а я не люблю тебя, Гарт, тогда приходится применять другую тактику: жестокость, обольщение, подкуп.
   – Ты бредишь, – рассмеялся Гарт.
   – Нет. Я знаю, что ты пытаешься сделать, Гарт. Если бы я подозревала у тебя наличие совести, я могла бы поверить в то, что ты хочешь искупить свою вину, например; ведь это ты отнял у меня семью и дом. Но тебя никогда не заботили мои печали. Все, что тебя беспокоит, – это сознание того, что где-то живет женщина, которой ты оказал великую честь, разделив с ней постель, а она никак не хочет признать твою власть.
   Гарт сложил на груди руки.
   – Я не мальчик, Элиза. Мне нет дела до того, что ты обо мне думаешь.
   – Но ты хочешь поймать меня на крючок и злишься из-за того, что я не даюсь.
   – Но ты и так у меня на крючке, – фыркнул Гарт. – Я и так держу тебя так крепко, как только может держать мужчина женщину.
   – Только потому, что я позволяю тебе. Мне хорошо с тобой в постели. Но на этом все заканчивается – вот чего стоят наши отношения, мой старый друг. Я не из тех женщин, которых только кликни, и они прибегут. Я не боюсь тебя потерять, мне никогда не придет в голову покончить с собой из-за того, что ты оставил меня. Нельзя отдавать сердце тому, кто его не имеет.
   Гарт, вздохнув, поднялся.
   – Ты – дитя, нахватавшееся каких-то нелепых идей. Я не хочу больше слушать подобную чушь. Думаю, мне пора.
   – Как? – улыбнулась я. – Ты не хочешь ужинать со мной? Лафит прислал ящик неплохого шампанского.
   – Я не люблю питаться отбросами с чужого стола. Приятного вечера, Элиза.
   – И тебе того же, Гарт. Надеюсь, малышка Дюплесси порадуется твоей побрякушке.
   Зашла Саванна задвинуть портьеры и взбить диванные подушки.
   – Вы сошли с ума, – сказала она, гневно дыша. – Вы самая сумасшедшая из женщин. Он обходится с вами как с королевой, дарит вам драгоценности, а вы отбрасываете его, как грязь. Его лицо было белым, как тот носовой платок, которым вы помахали ему на прощание. Он взял шляпу и трость и не сказал мне ни слова, не то что обычно. Сегодня мы видели его в последний раз, попомните мое слово.
   – Не знаю, почему я не пригласила вас с Джорджем попить с нами чаю, – сказала я ледяным тоном. – Тогда бы вам не пришлось мучиться у замочной скважины.
   – Мне не надо было подслушивать, чтобы увидеть, что вы потеряли его, – парировала Саванна.
   – Ты так считаешь? – спросила я, склонив голову набок и хитро улыбнувшись. – Не согласна. Это кольцо пробило в его кармане изрядную брешь. Если он даже отдаст его своей шлюхе, в чем я сильно сомневаюсь, он будет вспоминать обо мне всякий раз, как увидит его у нее на пальце. Скажу больше: любое кольцо, замеченное им на женской руке, всю следующую неделю будет возвращать его мысли к сегодняшнему вечеру.
   – Не понимаю, за что вы с ним так. И зачем.
   До нашей следующей встречи прошел целый месяц. Я старалась не думать о Гарте, находя забвение в светских развлечениях. Однажды вечером, когда я появилась на балу под руку с моим очередным обожателем, я увидела его, невозмутимо-холодного и красивого, как обычно. Сердце мое подскочило к горлу, но я всего лишь вежливо кивнула, а когда позже он пригласил меня танцевать, была с ним само очарование.
   – Ты не навещал меня сто лет, Гарт, – сказала я с шутливым укором. – Саванна так без тебя скучает. Я слышала, ты победил на выборах. Я очень рада. Когда в Вашингтон?
   – Не раньше чем через несколько месяцев. Ты неплохо выглядишь, Элиза. Жизнь дамы полусвета, видимо, тебя устраивает.
   Я сделала вид, что не замечаю сарказма. Танец закончился.
   – Если я не увижу тебя до отъезда, – сказала я, – хочу заранее пожелать успехов.
   – Я постараюсь зайти перед отъездом, – вежливо ответил Гарт.
   Вероятно, то же самое он говорил всем, кто приглашал его.
   – Буду рада, – беспечно проронила я, – дорогу ты знаешь. И лучше пользоваться парадной дверью.
   Подарив ему еще одну чарующую улыбку, я похлопала его веером по руке.
   – Не надо господам карабкаться по балконам. Au revoir.
   Оркестр грянул музыку, и меня унес очередной кавалер. Гарт пришел поздно вечером в тот же день. Я чувствовала, что он придет, и поэтому вернулась пораньше. Я переодевалась, когда внизу раздались голоса, затем я услышала быстрые шаги по лестнице. Он ворвался ко мне без стука.
   – Какая приятная неожиданность! – весело воскликнула я. – Как мило, что ты решил навестить меня.
   Он сжал меня почти до хруста в костях.
   – Тихо, чертовка, – сказал он зло.
   Мы раздели друг друга с лихорадочной поспешностью, потом он повалил меня на кровать и набросился с такой яростью, что я боялась развалиться на куски.
   – Я готов задушить тебя, – процедил он. – Я сейчас оторву твою маленькую головку от этой упрямой шеи. Ты – ничтожество, потаскушка, безмозглая…
   Я вонзила ногти в его обнаженную спину и вцепилась зубами в плечо. Лицо его исказилось от боли, он вздрогнул всем телом и вошел в меня.
   – Испорченная девка…
   Он сжал руки вокруг моего горла.
   – … ты не берешь от меня подарков потому, что ты знаешь свою настоящую цену. Ты ничто, Элиза, – хрипел он, – мне надо было давным-давно скормить тебя акулам.
   – Ты так и поступил, Гарт. – Его гнев заразил и меня. – Ты бросил меня акулам в человеческом обличье, но я выжила. Я вернулась из страны смерти, Гарт, и я заполучу тебя. Ты никогда не сможешь быть от меня свободным, Гарт. Никогда.
   – Да мне на тебя наплевать! Кто ты мне? Никто! Бессердечная девка, раздающая свои прелести направо и налево бездумно и по дешевке!
   Когда Саванна появилась утром с кофе, Гарт непререкаемым тоном заявил ей:
   – Мадемуазель сегодня ни для кого нет дома. И выходить она не собирается. Понятно?
   – Прошу прощения, Гарт, но я сегодня приглашена на чай и на музыкальный вечер. Саванна, пожалуйста, подайте мне мое кремовое платье и зонтик от солнца.
   Саванна перевела взгляд с меня на Гарта.
   – Да, сэр, – с готовностью ответила она. – Все, как вы говорите.
   – Саванна, я тебя уволю! И Джорджу можешь передать то же самое.
   Саванна игриво улыбнулась.
   – Саванна, – сказал Гарт, – если ты сунешь сюда нос еще хоть раз, пока я не позову, я тебе его оторву. Ясно?
   – Да, сэр!
   – Какое ты имеешь право распоряжаться мной? – взорвалась я. – Ты получил то, за чем пришел? Так чего тебе еще от меня надо? Восхищения? Пожалуйста! Гарт, ты был великолепен! В Новом Орлеане ни один мужчина тебе в подметки не годится.
   – Уж это тебе должно быть известно.
   Гарт взял мою руку.
   – Новое кольцо. Кто тебе его подарил?
   – Не помню, – ответила я лениво, хотя это кольцо я как раз купила сама. – По-моему, Пьер Море. Оно тебе нравится?
   Я погладила маленький венчик бриллиантов.
   – А что ты ему за него дала?
   – Ты думаешь, – запальчиво спросила я, отдернув руку – что я провела этот месяц во вздохах и стенаниях, сидя взаперти и выглядывая с балкона, не идешь ли ты, мой драгоценный Ромео? Да и не твое это дело, с кем я встречаюсь и для чего. Ты не имеешь права мне приказывать. Я не должна тебе ни цента.
   Глаза его блеснули.
   – Ты мне обязана всем. Я не стал бы… советовать тебе приобрести этот дом, если бы знал, что ты будешь принимать у себя в постели половину мужского населения города.
   – Это мой дом и кровать моя, и я могу принимать в ней кого захочу, – сердито возразила я. – А если тебе что-то не нравится, можешь убираться восвояси.
   – Я знаю, что мне делать, – усмехнулся Гарт.
   – Ты наивен, Гарт, – засмеялась я. – Я не собираюсь посещать ежедневную мессу или глотать селитру, пока тебя нет. Ты не имеешь права контролировать меня.
   – И могу, и буду, и, если надо, прикую тебя к себе на двадцать четыре часа в сутки. Я понимаю, чего ты добиваешься. Но не родилась еще та женщина, которая переиграет меня в моей же игре. Ты не заставишь меня ревновать, и я не стану твоим послушным рабом. Я заполучу тебя, женщина. На моих собственных условиях.
   Мы ссорились и любили друг друга весь день и всю ночь. Когда он ушел, я чувствовала, что была близка к тому, чтобы сдаться и поклясться ему в верности. Но все же я не потеряла головы; я понимала, что я смогу победить, только если буду действовать с умом. Он будет моим, на моих условиях.
   В тот же день, позже, Саванна объявила о нежданном визите:
   – Она говорит, что ее зовут миссис Мак-Клелланд, мадам.
   Саванна проводила миссис Мак-Клелланд в гостиную. На вид ей было около тридцати. Высокая, с хорошей фигурой и правильными чертами лица, обрамленного кукурузно-желтыми волосами, она была одета в модное лиловое платье и шаль, однако цвет был выбран явно неудачно: он придавал и без того бледной коже сероватый оттенок. Жена Гарта смотрела на меня с видом брезгливого превосходства.
   – Я пришла сюда из любопытства, – грубо заявила гостья.
   – Хотите кофе, миссис Мак-Клелланд?
   Жоржетта присела на край стула. В ней чувствовалось напряжение, длинные пальцы нервно перебирали кромку шали. Она выглядела усталой и от этого казалась старше своих лет. Они красивая пара, отметила я про себя и тут же приказала себе сосредоточиться. Жоржетта здесь, потому что видит во мне угрозу своему семейному благополучию, и от меня требуется железная твердость и ясная голова.
   – Благодарю, кофе не надо.
   Жоржетта окинула меня взглядом.
   – Вы мне казались гораздо выше.
   – А вы мне – гораздо ниже, – не удержалась я.
   – У меня нет желания препираться с вами, мадемуазель, – резко заметила Жоржетта. – Мой муж потратил на вас уйму денег. Я хотела поближе разглядеть предмет его увлечения, увидеть, что же он находит в вас такого привлекательного.
   – Вас дезинформировали, мадам, – пояснила я. – Я знаю вашего супруга, это верно. Но с абсолютной уверенностью могу сказать, что он не потратил на меня ни цента.
   Жоржетта улыбнулась одними кончиками губ.
   – Вы столь же лживы, как и развратны! Во-первых, он купил вам этот дом.
   Я открыла было рот, но Жоржетта, махнув рукой, поспешила добавить:
   – О да, я слышала, что вы якобы приобрели этот дом со всем содержимым за две тысячи долларов. Две тысячи! Этот дом Гарт купил три месяца назад и обставил его. Все до последней диванной подушечки было куплено и подобрано им. Я не знаю, в какие игры играете вы оба, не знаю, кого вы хотите одурачить своими штучками, но знаю одно – он содержит вас, и то, что он дает вам, по праву принадлежит мне.
   – Вы шутите, – медленно проговорила я. – Дом мой! Я купила его…