Плонский Александр. Алгоритм невозможного

не сплошное, а прерывистое: короткие импульсы периодически чередуются с
гораздо более длительными паузами. В паузах нет ни нас, ни нашей Вселенной.
Они заполнены множеством других импульсов времени, образующих бессчетное
число периодических последовательностей, и в каждой своя Вселенная, свое
мироздание...
- Какие же это параллельные миры, если они существуют поочередно? -
спросил тогда Соль.
- Не так-то просто отрешиться от постулата непрерывного времени, -
усмехнулся Великий Физик. - Мы не существуем в паузах, а значит, не
замечаем их: паузы для нас тоже вроде бы не существуют. Поэтому, признавая
множественность мирозданий, мы предпочитаем считать их параллельными
нашему.
Воспоминания... Они одолевали не только Соля. Но интранавты старались не
бередить друг друга ими, загоняли ностальгию в глубь подсознания, откуда
она так некстати выплескивалась.
В их отношениях появилась грубоватая нежность. Теперь они представляли
собой как бы человеческое общество в миниатюре, но несравненно более доброе
и сплоченное.


2. Дьявол как фактор устойчивости

Вот уже почти год "Гея" со скоростью черепахи - четыреста метров в час -
углубляется в толщу Земного шара, уверенно преодолевая пустоты и свили,
гранитные массивы и скопления лавы. Пройдено три тысячи километров - чуть
меньше половины пути. Позади поверхность Конрада, в прошлом - предел
дерзаний, и поверхность Мохоровича, отделяющая земную кору от мантии.
Миновали и субстрат - верхнюю часть мантии, образующую вместе с корой
литосферу, и слой Гутенберга - астеносферу.
Соль мысленно усмехнулся, вспомнив, что в переводе это "слабая сфера". Но
именно она доставила им самые сильные ощущения.
Однажды интранавты проснулись от грохота. Можно было подумать, что корпус
корабля сделан не из монолитной вольфрамкерамики, а из жести: он гремел и
дребезжал на все лады.
Штурман-сейсмолог Перси Перс крикнул, успокаивая:
- Все в порядке, парни! Так и должно быть. Мы пересекаем акустический
волновод. Потревоженные в своей норе, беснуются обитатели преисподней. Но
нам, атеистам, они не страшны!
Серж Вивьен возвысил над грохотом сочный баритон:
- И это ты называешь порядком? Того и гляди, лопнут барабанные перепонки.
Вам-то я их залатаю, а кто поможет мне?
Только тогда Соль спохватился и включил виброгасители, подумав, что
допустил непростительный промах.
- Совсем другое дело, - удовлетворенно сказал Серж.
Ни он, ни Перси не подали вида, что заметили оплошность командира.
Интранавтам пока везло. Если не считать адского грохота "слабой сферы",
который можно было предвидеть, неожиданностей не встретилось, хотя экипаж
"Геи" оказался в положении мореплавателей, ведущих судно по карте времен
Колумба...
Температура за бортом не превышала двух тысяч градусов Кельвина, и
система охлаждения действовала вполсилы. Но самое трудное ожидало их
впереди: вот-вот они должны были проникнуть во внешнее ядро, где
температура возрастет, по крайней мере, в два раза и вещество перейдет в
жидкую фазу. Сила тяготения будет падать, однако "Гея" подвергнется
статическому давлению, равному, если верить расчетам, десяткам миллиардов
килограммов на квадратный метр - в миллион раз больше давления воды на дне
глуб очайших океанских впадин.
Но так ли это много, если принять во внимание, что еще в давние времена,
когда о тензокерамике не могли и мечтать, примитивные батискафы достигли
дна Марианского желоба, установив абсолютный рекорд глубины погружения,
побить который в принципе невозможно: более глубоких впадин в мировом
океане не существует...
И все же при мысли о тисках, готовых раздавить корпус "Геи" как ореховую
скорлупку, интранавтам становилось не по себе, хотя рассудок успокаивал: у
корабля, самое малое, десятикратный запас прочности.
Соль подбадривал товарищей:
- Зато там не будет ни глубинных оползней, ни магмовых селей,
ни сейсмоударов.
- Если до сих пор не сверзлись в тартарары, то уж и в геене
ог-ненной не пропадем, - пророкотал Вивьен. - А там и до центра Земли
рукой подать. Соскучился по невесомости...
- Скоро полегчаем, - заметил Перси. - Жаль, попрыгать негде!
- Вот вернемся на Землю, напрыгаешься!
Серж так и сказал: "на Землю". Мир, в котором оказались интранавты, был
настолько замкнут и отчужден от всего привычного, что никак не
отождествлялся с Землей. Напрашивалась аналогия с дальним космосом, и Соль
не в первый раз подумал о том, какое меткое название дал Великий Физик
подземному миру. А ведь поначалу сопоставление "космос - интракосмос"
выглядело беспочвенной игрой слов.
Лишь одно несоответствие было в этом двуединстве, но и оно скорее
подтверждало, чем опровергало диалектическую взаимосвязь внешнего и
внутреннего космоса: в первый можно проникнуть взором и тем самым убедиться
в его беспредельности, а во втором чувство беспредельности вызывалось
обратным - невозможностью увидеть.
И Соль, вспоминая Великого Физика, размышлял об извечном союзе
противоположностей, без которых нельзя достичь гармонии: одинаковость
лишает ее смысла.
- Послушайте, парни, - как бы откликаясь на эти мысли, сказал Перси Перс.
- Ведь что получается? Придумав Бога, люди не могли не придумать его
антипода. Иначе бы нарушилось равновесие!
- Верно, Перси, - согласился Соль. - Не будь дьявола, никто бы не
поверил, что Бог - действительно Бог.
- Сат-тана там-м пр-равит бал-л-л... - пророкотал Вивьен. - Дьявол как
фактор устойчивости это что-то новенькое!
- А ты не дурачься! - укоризненно воскликнул Перси. - Космос внешний и
впрямь немыслим без интракосмоса, как Бог без дьявола.
- Оказывается, прежде мы служили Богу, а сейчас перешли на службу
дьяволу?
- Перестань, Серж! - поддержал сейсмолога Соль. - Знаете, что говорил
Великий Физик? Вера в Бога материалистически обоснована. Наше представление
о мироздании пока еще поверхностно, далеко не полно, а кое в чем просто
ошибочно. И к тому же напоминает прокрустово ложе. Так вот, если что-то в
него не укладывается, человек спешит за помощью к Богу.
- Выходит, Бог - результат ограниченности наших возможностей, - заметил
Вивьен.
- Именно так.
- Зато в реальности дьявола мы, похоже, скоро убедимся. - проворчал Серж.
- Об этом стоило хорошенько подумать, прежде чем отправиться в
интракосмос, - поддел его Перси. - А теперь тебе ничего не остается, как
сохранять при встрече с дьяволом невозмутимость, даже если он вознамерится
стать твоим пациентом.
- Только этого не хватает!
- Не ты ли, Серж, мечтал побывать в центре Земного шара? - улыбнулся
Соль.
Вивьен недовольно поморщился.
- Ну, мечтал. О центре Земли. А попал в чертову дыру!
- В преисподнюю, - поправил Перси добродушно. - Терминология должна быть
точной, а, парни?


3. "Сестры по разуму"

Внешнее ядро встретило "Гею" мощными магмаворотами. Корабль продолжал
движение к центру Земли с погашенными излучателями, на тормозных и
маневровых движителях.
На этот раз Соль не оплошал: команда замкнуть демпферы была подана
своевременно и предохранила интранавтов от ушибов.
Виктор остался доволен собой, но подумал, что конструкторы, как и в
случае "слабой сферы", явно не доработали: ведь демпферы-успокоители должны
были бы замыкаться автоматически, не дожидаясь команды. Жаль, что Эрнесто
Бьянки не предусмотрел этой "мелочи"! Хотя, с другой стороны, разве все
предусмотришь? Учтено главное, а остальное - забота экипажа.
"Каждый из нас стоит десятка автоматов..." - мысленно прихвастнул Соль.
Приборы отметили скачок плотности. Сейчас она более чем на порядок
превысила плотность воды и продолжала расти. Соль предпочел выключить
тормозные двигатели: возросшая плотность среды и уже заметно понизившаяся
сила тяжести замедлили спуск.
Но его все-таки пришлось стабилизировать: даже с замкнутыми демпферами
интранавты едва переносили броски "Геи".

В один из таких дней Перси позвал Виктора к экрану эховизора.
- Приглядись получше.
- Не пойму... Мельтешение какое-то... Это что, помехи или неисправность
эховизора?
- Думаю, ни то и ни другое. Судя по тестам, прибор исправен. А помехи...
Откуда им здесь взяться?
- Ничего себе... - прогудел подошедший Вивьен. - Если бы снаружи была
вода, а не расплав при четырех тысячах градусов, я бы решил, что резвятся
гигантские рыбы!
- И в самом деле, похоже на тени громадин-рыб, - согласился Соль.
- Честное слово, они живые. Слышите, парни? - понизив голос, словно
загадочные "существа" могли его услышать, проговорил Перси. - Та, что
поменьше, так и вьется вокруг, изнемогая от любопытства. Вот исчезла, выйдя
из поля зрения эховизора... Появилась снова... А вторая, покрупнее, идет
параллельным курсом, то опережая нас, то отставая...
- В этой геене огненной вполне могут существовать формы жизни, которые и
вообразить невозможно, - озабоченно сказал Соль.
- Братья по разуму! - мрачно сострил Серж. - А может, сестры, не зря
Перси говорит: "та, что поменьше", "более крупная"...
- Кто знает, - проронил Соль.
- Ты что, серьезно? - опешил Вивьен.
- В интракосмосе нужно быть готовыми ко всему, - так говорил Великий
Физик.
Прошло немало времени, а они продолжали зачарованно следить за
феерической пляской теней, обмениваясь репликами:
- Вот еще одна появилась.
- Это уже пятая, верно?
- Скоро со счета собьемся.
- Посмотрите на ту, что сейчас слева!
- Акробатические трюки!
- Скорее, фигуры высшего пилотажа...
- И долго еще так будем сидеть? - спросил Соль.
- Что ты предлагаешь?
- Давайте думать.
- А что, парни, если пощекотать их ультразвуком? - предложил Перси.
- Только самую малость, на нижнем пределе! - предостерег Соль.
- Разумеется, - кивнул сейсмолог.
Ультразвуковое поле, словно кокон, окутало "Гею". Тени на экране
эховизора заметались с панической быстротой, затем ринулись прочь.
Перси выключил ультразвук. Несколько минут экран оставался чистым.
- Спугнули, - пробасил Вивьен. - Значит, они на самом деле живые?
- Ничего не значит, - возразил Соль. - Возможно, это было тепловое
движение неоднородностей, а под действием ультразвука образовалась
эмульсия.
- Думаешь, мы наблюдали турбулентные потоки? - с сомнением сказал Перси.
- Не похоже...
- Эх, сюда бы Великого Физика, он бы уж, конечно, разобрался, что к
чему!
- Смотрите, они возвращаются! - воскликнул Серж.
- Одна, вторая, третья... - принялся считать Перси. - Старые знакомые,
узнаю их по виду и повадкам. Что теперь скажешь, командир?
- Могу только повторить: здесь возможны формы жизни, которые мы даже
представить не могли. Ну что ж, будем сосуществовать.

"Гея" продолжала движение к центру Земли, а загадочные "сестры по
разуму", как их теперь, с легкой руки Сержа, называли интранавты,
неотступно сопровождали ее, точно стая дельфинов океанское судно. Вдосталь
надивившись на обитателей "геены огненной", о них забыли. И оказалось,
напрасно...


4. Последний парад

Цель экспедиции была близка, но интранавты не испытывали подъема:
сказывалась усталость. Не от физической нагрузки (ее, скорее, не хватало),
а от монотонного существования, "жизни кротов", как едко острил Вивьен.
Однажды утром, когда они позавтракали набившим оскомину витаминным
концентратом и готовились разойтись по местам, Перси насторожился:
- Ничего не чувствуете, парни?
- Вроде бы, нет. А что? - поинтересовался Соль.
- Душновато стало, или мне кажется... Как там с температурой?
- На градус выше нормы, - озабоченно сказал Вивьен, который, как
врач, ведал жизнеобеспечением.
Голос автомата-управителя подтвердил:
- Нештатное повышение температуры.
- Причина? - спросил Соль.
- Перегрузка системы охлаждения.
- Принимаемые меры?
- Подключаю резервную секцию.
- Добро, - согласился с решением автомата Соль.
Стало прохладнее, но не надолго.
- Перегрузка системы охлаждения, - бесстрастно повторил
управитель через полчаса. - Ввожу вторую резервную секцию.
- Добро. Выяснить причину перегрузки!
- Причина перегрузки - вихревые токи в Пельтье-структуре.
- Что за чертовщина! - не удержался Перси. - Откуда взяться
вихревым токам?
- Первопричина - флуктуации магнитного поля среды, связанные с движением
неопознанных объектов в жидкой магме, - пояснил управитель.
- "Сестры по разуму"! - ахнул Серж.
Его смуглое лицо посерело, он закусил губу, зажмурился.
"Неужели я не разглядел труса? - подумал с досадой Соль. - Принял за
смельчака, а он..."
Но Вивьен, похоже, уже преодолел минутную слабость.
- Что смотришь, командир? Думаешь, сдрейфил? Ну, было немного. И все,
точка.
У Виктора отлегло от сердца:
"Трус не отважится на такое признание!"
- Ускорить подключение секции! - крикнул Соль, хотя понимал, что
подгонять автоматы нет необходимости.
- Сделано! - тотчас откликнулся управитель.
- А толку чуть... - обеспокоенно проговорил Перси.
- Пятнадцатикратная перегрузка системы... - пробубнил управитель через
несколько минут. - Ввожу третью резервную секцию.
- Добро!
- А ведь резерв исчерпан, парни! Тройное дублирование, обычно
этого за глаза хватает...
- Плохи наши дела! - подвел неутешительный итог Вивьен. - Головы им
поотрывать надо!
- Кому это "им"? Ты мог предположить, что появятся "сестры" и флуктуации
магнитного поля возрастут в тысячи раз против расчетных? Молчи уж...
- Ты прав... - обреченно вздохнул Серж. - Фактор риска не в нашу
пользу. Так что будем делать?
- Ждать. И молиться, не знаю уж, Богу или дьяволу, чтобы окончательно не
сдала система охлаждения. Выдержит она, как-нибудь продержимся и мы. Но
стоит сгореть Пельтье-структуре...
- И нам конец, это ты хотел сказать, командир? - поежился Перси. -
Перспектива не из приятных, но мы ведь знали, на что шли, правда, Серж?
Вивьен молча кивнул.
Неожиданно Соль вскочил.
- Что делать, управители? - крикнул он.
Перси и Серж недоуменно переглянулись: в голосе командира им почудилось
отчаяние.
- Задача неразрешима, рекомендации отсутствуют, - бесстрастно
констатировал автомат.
- Неразрешима? Это мы еще будем посмотреть! - воскликнул Соль
с задором. - Включить концентраторы ультразвука на полную мощность!
- Это безумие! - замахал руками Вивьен. - Если сам не понимаешь, то я,
как врач...
Концентраторы ультразвуковых волн предназначались для контактного
разрушения гранитных и базальтовых пород. Включать их в жидкой среде с
гораздо меньшим поглощением энергии запрещалось техникой безопасности:
мощный эхо-сигнал от объекта, который мог находиться поблизости, губительно
сказался бы на людях.
- Отражающего объекта может и не быть, - перебил Соль. - Да если и есть,
нам терять нечего. Это наш единственный шанс. Или ты можешь предложить
что-нибудь другое, Серж?
"Гея" вздрогнула. На короткое время интранавты испытали гнетущее чувство
дурноты. Перехватило дыхание, подкосились ноги, бешено зачастил пульс, в
глазах замельтешили золотистые мушки.
Но вскоре все прошло. Переглянувшись, они бросились к эховизору.
Мелькание теней за бортом прекратилось!
И температура начала медленно понижаться.
- Какой же ты молодчина, Виктор! - благодарно сказал Перси.
- Да, с таким командиром не пропадешь, - поддержал его Вивьен и в избытке
чувств запел.
Соль молчал, и вид у него был подавленный.
- Смотри, он вроде не рад! - оборвав арию, с удивлением произнес
Серж.
- Мне сейчас не до песен... Я совершил убийство!
- Убийство? Какую чушь ты несешь!
- К сожалению, не чушь. Всякая жизнь уникальна. И был ли я вправе ради
нашего спасения...
Перси положил на плечо командира поросшую золотистыми волосками
руку.
- Ты не виноват, Виктор. Разве дело в нас? Мы отвечаем за успех
экспедиции перед человечеством, а возможно, и перед теми, кто послал
сигнал.
- Словом, цель оправдывает средства... Удобная формула, сколько грехов
она списала! Так или иначе, что сделано, то сделано. Только бы жертва не
оказалась напрасной...
- Ты чего-то опасаешься? - насторожился Вивьен.
- Наши злоключения на этом не закончились, - посмотрел ему в глаза Соль.
- Температура понизилась, так?
- Ну, так...
- А дышится не легче. Предполагаю, что произошел...
- Отказ в системе регенерации воздуха! - не дал договорить управитель. -
Перевожу на дубль!
- Добро!
С каждым часом дышать становилось все труднее. Хотя автомат молчал,
было ясно, что дублирование не дало результата.
- Виктор... придумай что-нибудь... - задыхаясь, прохрипел Вивьен.
- Для тебя... безвыходных положений... не бывает...
- Не преувеличивай мои возможности, Серж. От меня сейчас ничего не
зависит.
- Но ты попробуй... попытайся...
- Все, что возможно, управители сделают и без меня, а там...
- Тогда помолчим, парни! - предложил Перси.
Превозмогая себя, Вивьен встал, круто взметнул голову и срывающимся,
совсем не похожим на бархатный баритон, голосом запел старинную флотскую
песню, как нельзя более созвучную их катастрофическому положению.
- Наверх вы... товарищи... все по местам! Последний парад...
наступает...
Впервые, и не только за время экспедиции, Соль подумал о смерти. Конечно,
сознание того, что человек смертен, было и раньше не чуждо ему, но как
нечто абстрактное, лично его не касающееся. Он не задумывался над тем, что
когда-нибудь неизбежно умрет. Это "когда-нибудь" принадлежало далекому
будущему, в котором Соль уже не будет нынешним Солем. И умирать доведется
совсем другому, отжившему свое, человеку.
Даже тогда, во время "сна", когда ум подсказывал, что побороть монстра
невозможно, мысль о смерти не приходила в голову. Да если бы Виктор
позволил себе подумать о ней, он тотчас бы перестал быть астронавтом!
Выбрав профессию, Соль сознательно и охотно ступил на дорогу риска. Жизнь
стала зависима от множества экстремальных, зачастую непредсказуемых,
факторов. Но все они до сих пор были подвластны опыту, знаниям,
находчивости, хладнокровию и... везению. И вот, похоже, именно везению
пришел конец...
Но тут он вспомнил об одном своем разговоре с Великим Физиком. Виктор не
раз ощущал необъяснимую симпатию ученого, который по общему мнению был скуп
на проявления добрых чувств, а вот на придирки - щедр. Слушал только то,
что желал услышать, не считался с чужим мнением, мог грубо оборвать, а то и
выгнать вон. С ним же старый брюзга разговаривал ласково и называл не
иначе, как "сынок".
Соль вдруг понял, что Великий Физик для него не просто крупнейший ученый,
звезда первой величины на небосводе науки, в чье поле тяготения он был
втянут по воле загадочных обстоятельств. Не только строгий, хотя и странно
снисходительный нас тавник, необъяснимое расположение которого так ему
льстило...
Виктор не помнил родителей: они погибли при восхождении на Эверест вскоре
после его рождения. Слова "отец" и "мать" воспринимались им как абстракция,
ассоциировались с голограммой, запечатлевшей на фоне нестерпимо сверкающей
горной белизны двух близких, но совершенно не знакомых ему людей - мужчину
и женщину, молодых, радостных, навеки застывших в нерасторжимом счастливом
объятии. Он ни разу в жизни не произнес этих слов. Но сейчас, следуя
душевной потребности, мысленно воззвал к Великому Физику:
- Помоги, отец!
И, словно в ответ, вспомнил диалог, которому когда-то не придал значения:
"А ты ведь экстрасенс, сынок!"
"Шутите? Я вообще не верю ни в каких экстрасенсов!"
"И правильно делаешь. На одного истинного экстрасенса приходится
миллион дутых... Но ты-то истинный".
Кажется, этим разговор и закончился. Хотя нет, Великий Физик
добавил:
"Твои способности еще проявятся. Когда придет нужное время..."
Да, именно так он и сказал. "Когда придет время!" Но не слишком ли уже
поздно?
Утверждение Великого Физика, будто по степени риска интранавт неизмеримо
превосходит астронавта, сначала показалось Солю заведомым преувеличением,
затем раззадорило его и в конце концов заставило задуматься. Но и тогда он
проникся не покорным осознанием того, что "ходит под Богом", а
дисциплинирующим чувством ответственности - не столько за свою судьбу,
сколько за судьбу доверенного ему дела.
Возможно, сыграло роль общение с Великим Физиком или же Соль наконец-то
повзрослел, но с тех пор он отказался от бравады, которая прежде
сопутствовала ему, подталкивала под руку, заставляла "играть на публику".
Мужество запредельного пилота очистилось от наносного и подчинялось теперь
разуму, а не бездумному "первому порыву".
И сейчас Соль страдал от бессилия, испытывал чувство обреченности и...
стыда. Собственная гибель, впервые обретшая зримые очертания, страшила
меньше, чем крах экспедиции, которого так и не удалось предотвратить. А
разве он не в ответе за жизни друзей, доверившихся его опыту и умению
находить выход из безвыходных положений!?
Вот они, рядом, друзья... Напряженные, сосредоточенные лица, даже хмурые:
есть от чего! Но не видно страха во взглядах. А он еще заподозрил Вивьена в
трусости... Серж тоже мог бы обвинить его в беспомощности, неуверенности,
слабости. Только не думают так друзья, не обвиняют командира ни в чем...
"Но уже и не надеются, что сотворю чудо, - подумал Соль. - А может,
все-таки сотворю? Ведь не зря же поверил в меня Великий Физик!" Тем
временем Вивьен неверными движениями вкладывал капсулу со сверхстимулятором
в ультразвуковой инжектор, а Перси Перс закатывал рукав оранжевого
комбинезона, обнажая могучий бицепс. Его льняные волосы потемнели от пота,
дыхание было хриплым и неровным.

И вдруг Соль с изумлением обнаружил, что дышит легко и полной
грудью, словно перенесся на берег моря, под дуновение освежающего бриза.
"Неужели время, о котором говорил Великий Физик, наступило?!" Его
переполняла энергия. Она била ключом, как прорвавшийся сквозь толщу скалы
родник. Виктор провидел спасение и уверовал, что принесет его не кто иной,
как он сам, но не тождественный себе прежнему, а наделенный сверхчувствами,
сверхволей, сверхразумом и сверхчеловеческой принадлежностью к силам
природы.
Внезапно, будто в былые времена запредельных полетов, перед ним возникла
панорама Вселенной, только развернутая в невообразимой широте, как никогда
на обзорном экране космообсервера. И ее эпицентром была "Гея", стряхнувшая
с себя скорлупу сверхпрочной брони, ставшая свободной частицей бесконечного
пространства.
"Галлюцинация..." - трезво подумал Соль, не утратив при этом душевного
спокойствия, а напротив, утвердившись в уверенности, что счастливая
развязка близка и самое страшное позади...

А звезды роились, перебрасывались лучами, многоцветно сверкали. Живые,
осязаемые атомы света, совсем не похожие на скованную льдом кристаллическую
вязь дальнего космоса. И словно эликсир жизни оросил интранавтов.
Вот распрямился Вивьен, повел вокруг прояснившимся взглядом, отшвырнул
ставший ненужным инжектор. Облегченно вздохнул Перси:
"Что это с нами, парни?"
Доброе, участливое лицо Великого Физика выплыло из калейдоскопа звезд,
прозвучал дребезжащий голос:
"Все хорошо, сынки!"
И тут же его вытеснило другое лицо, с резкими скульптурными чертами, лицо
человека из "сна". Послышались слова, уже однажды обращенные к Солю:
"Тебя ждет славное будущее. Иди и ничего не бойся!"
- За мной, друзья! - воскликнул командир "Геи", и, взявшись за руки, они
шагнули в гущу звезд.
Их окружило призрачное сияние. Все вокруг слилось в переливча-тое марево.
Тела расслабились, начали таять, как льдинки под сол-нечными лучами. Нечто
похожее Соль испытывал при фазовых пере-ходах в запредел. Но тогда такое
состояние было кажущимся, и он ни на мгновение не переставал оставаться
самим собой, а сейчас вместе с друзьями растворялся во всепоглощающем
эфире, этой безбрежности волн и микрочастиц, из которой сотворено
мироздание.


5. В центре Вселенной

Интранавты снова были вместе и осматривались в недоумении. На первый
взгляд, ничего не изменилось: та же кабина "Геи", те же приборные
комплексы, только слепы дисплеи, погашены индикаторы, не слышны свист
генераторов накачки и жужжание серводвигателей: тишина, от которой они
успели отвыкнуть, владеет кораблем до боли в ушах. И ни намека на
фантасмагорию звезд, как будто это и впрямь была галлюцинация.
А воздух прохладен, хорошо вентилирует легкие, и бодрость такая, словно
все трое испили сказочной живой воды...
Соль приподнялся в кресле и замер от неожиданности: сердце, как воздушный
пузырь в потревоженной стоячей воде, всплыло откуда-то снизу и на мгновение
перекрыло вдох.
Невесомость! Состояние, хорошо знакомое по космическим полетам,
привычное, даже по-своему приятное, сейчас застало врасплох. А между тем,
приближение невесомости чувствовалось уже давно, как чувствуется
предстоящий приход весны, когда снег еще только-только начинает подтаивать,
а почки едва успели набухнуть. Но, подобно весне, невесомость не могла
наступить вмиг - вчера еще господствовал мороз, а сегодня снег растаял,
вычернилась земля...
Что же произошло?