Он ненадолго закрыл глаза. Это была война не на жизнь, а на смерть, и он не знал, сможет ли убить человека. Он еще как-то мог понять мотивы Сен Сира и остальных, развязавших эту войну, направлявших удары против тех, кто, как и он сам, узнал о их существовании, против тех, кто вел исследования, целью которых стало бы уничтожение бессмертных. С их стороны это было продолжением вечных оборонительных действий, и он мог их понять, в чем-то даже простить их стремление уменьшить нависшую над ними угрозу. Он даже мог бы простить покушения на свою собственную жизнь, мог бы даже простить попытку уничтожения большей части человечества...
Но он не мог им простить их попытку угрожать Лосили. А ведь она была постоянно открыта для этой угрозы. Лишь немногие бы выжили после эпидемии, в самом даже страшном случае, кто-то да выживал. Но Корнат был математиком и не мог согласиться на один шанс из миллиона, тем более, что эта игра велась не по правилам.
Все те годы, пока он мечтал, бессмертные вели человечество в том направлении, которое они выбрали сами. Так что нечего было удивляться крупнейшим достижениям медицины, нечего было удивляться вечному состязанию производителей предметов роскоши. Но что бы случилось, если бы бессмертные были уничтожены?
И еще, размышлял он, уже начиная понемногу трезветь. А не было ли в Вольгреновских законах чего-нибудь, с этим связанного? Нет, не у Вольгрена. Где-то в теориях статистики. Что-то, связанное со случайными, неуправляемыми движениями. Броуновское движение молекул? Это как раз то, что имел в виду Мастер Карл, вспомнил он. След Пьяницы - развитие, не имеющее определенного направления, которое медленно начинается от какого-то тупика, процесс идет ассимптоматично, но никогда не останавливается. Прямая же линия всегда ведет к концу; если бессмертные направляют наше развитие, то они могут пройти по этой прямой лишь так далеко, насколько планируют сами.
Не было у них будущего, совершенно четко понял он. Будущего не было ни у одной сверхмогущественной силы. Распорядитель собачьего питомника мог разводить и скрещивать собак лишь согласно собственным планам; он не мог бы себе позволить, чтобы свора все разрасталась и разрасталась до бесконечности... Корнат, - прозвучал вдруг сердитый и скрипучий голос в его голове.
В ужасе схватил он флягу с бренди и, давясь и захлебываясь, затопил этот голос в спиртном.
Бренди во фляжке осталось лишь на донышке.
Им следовало поторопиться. Им нельзя было осмеливаться протрезветь.
Сенатор Дэйн злобно огляделся и прохрипел в своем сознании веселящейся толпе: Не смейтесь, идиоты! - посылал он им свои мысли. - Я снова поте^ рял их!
- Дорогушечка, - пропела древняя "спортсменка" из Южной Америки, мадам Сент-Анна, - милашечка, не плачь. - И передала всем мысленное изображение толстенького плачущего ребеночка с лицом Дэйна.
Загремели ружейные залпы, мадам Сент-Анна пала на землю, пронзенная тысячью мечами, ментально придуманными Дэйном. Это не я. - Почему это я обязана беспокоиться? - Смешок.
Посмейся над изнанкой своего лица. Мысленное изображение безымянной могилки. Неприличный жест сенатора, но он уже успокоился. Он снова уловил сознание Корната, но уже нечетко, а когда опять потерял его, выслал мысленную картинку с карикатурным блюющим пьяницей, которая вызвала усмешку презрения у всех присутствующих. Сенатор больно ударил чернокожего слугу и, улыбаясь во весь рот, потребовал принести свои сладости.
Сенатор Дэйн никогда не напивался, но он видел, как это делали короткоживущие, и знал, к чему может привести пьянство. Сами же бессмертные иногда достигали подобного состояния с помощью алкалоидов. Сенатор был уверен, что количество спиртного, которое делало нападавших неуязвимыми перед попытками ментально управлять ими, замедлмит их двигательные рефлексы. Они станут палить в белый свет как в копеечку и, даст Бог, перестреляют друг друга. Да они-то и место никогда не обнаружат - хотя разум Масатуры-сан был могущественно ясным. Да, ошибка всегда возможна, хотя сам Сен Сир лично выбрал это племя для распространения заразы. От Сен Сира ничего нельзя было скрыть. Так, значит место им не найти...
А они были уже очень близко.
Когда-то это была курортная гостиница, в которой теперь устраивались встречи подобного рода, и этими встречами перед общественностью не хвастают. Как-то о них узнали гангстеры и стали шантажировать тех, кто, согласно документам, владели этой гостиницей. Гангстеры были досадной помехой на пути бессмертных, и один из их круга, убивший шантажистов, чувствовал себя теперь убийцей убийц.
К гостинице не вело никаких подъездных путей, на двадцать миль в округе не было никакого жилья. Конечно же, это было дорого, но бессмертные, пережившие гангстерское нашествие около полувека назад, понимали, что расходы - это не самый важный фактор в их планах. Здесь имелись комнаты для каждого из них, семидесяти пяти бессмертных со всего света: шестидесяти- и шестидесятипятилетних "детей" и самого старшего из них, который родился во время правления Калигулы. ( Было очень немного тех, кто родился до двадцатого века, потому что на количество бессмертных сильно повлияло развитие общественного здравохранения; но те немногие, кто родился раньше, не собирались умирать вообще). Здесь были женщины, которые путем многократных пластических операций с первого взгляда могли бы сойти даже на молоденьких девушек. Но были и совершеннейшие старцы, как Сен Сир с его синюшной кожей и шрамами, горбатый уродливый римлянин; совершенно безволосый толстый негр, родившийся рабом в имении королевского губернатора Вирджинии. Цвет кожи был для них безразличен, равно как раса или век рождения - главное для них было в ментальной силе. Это были самые могущественные в мире люди, поскольку они были застрахованы от смерти, вызванной болезнями и возрастом.
Естественно, все они были трусами. Будто гуси, улетающие в более преемлимые по климату края, они бежали из Европы начала мировых войн, из бассейна Тихого Океана времен атомных испытаний в 50-х годах ХХ века. Они бежали из Северной Африки задолго до арабо-израильских стычек; никто из них не посещал Китай после правления Вдовствующей Императрицы 1. Никто из них не осмеливался быть рядом с районом землетрясения или действующего вулкана. И каждый из них всю свою долгую жизнь проводил за толстыми стенами из камня и охраны. Они все были ужасными трусами. все они были жадными, как и большинство очень богатых людей. В их жизни были свои репятствия, но не было такой помехи как смерть. ______________________________________________ 1. - Вдовствующая Императрица - мать последнего императора Китая Пу И, убита японцами в 1945 г. - прим. перев. ____________________________________
В громадной гостинице, все слуги в которой были суданцами, которые прилетели сюда десять дней назад, которые не имели никакого контакта с внешним миром, хотя бы из-за своего языка, бессмертные собрались переждать время эпидемии. Сенатор Дэйн ходил между своих, добродушный, но слегка обеспокоенный, и всем надоедал. Его собратья воспринимали беспокойство Дэйна как старческое брюзжание, и это их раздражало. Все шпыняли его за это словами на пятидесяти языках (они знали их все), мысленно, жестами или выкриками. Но он заразил их всех.
Страх - вещь относительная. Умирающий от голода не боится неожиданных ранних заморозков, способных погубить будущий урожай. Он может бояться лишь за кусок хлеба, который у него в горсти. А вот человек сытый и привыкший хорошо питаться, может беспокоиться на годы вперед.
Бессмертные могли беспокоиться о том, что произойдет о том, что произойдет через столетие. Они были Рокфеллерами времени, но будто медяками разбрасывались часами и днями жизней короткоживущих; они глядели в далекое будущее, и каждый камушек на их пути был величиной с гору. Беспокойство Дэйна было малозначительным и отдаленным, но все же, это было беспокойство. А вот представим, бормотал страх, спрятавшийся за маской добродушия, они обнаружат это место. Правда, особого вреда они нам не доставят - мы сможем уничтожить их с помощью их собственных мозгов, как делали это всегда - но все равно - помеха не совсем приятная. И мы всегда бы смогли убраться отсюда. Это наше лучшее место, но имеются и другие. Заткнись! думали (говорили, жестикулировали) остальные.
Дэйн мешал им развлекаться. Римлянин демонстрировал сверхъестественный баланс перышка на мыльном пузыре ( среди них он обладал самой большой ментальной силой; материальные объекты двигать силой мысли было чрезвычайно трудно, но в его возрасте даже это было возможно).
Но страх настаивал, напирал: Мы их потеряли. Они могут находиться где угодно. (Мыльный пузырь лопнул). Страх говорил: Даже если мы и улетим, они ведь не идиоты, они смогут выследить дом и обнаружить здесь наших врачей. А тогда - вы только подумайте, что тогда! Тогда они смогут остановить эпидемию и, хоть кто-то из них и умрет - пять миллиардов человек начнут охоту за семидесятью пятью бессмертными! (Перо слетело на пол. Бессмертные раздраженно закричали на сенатора.) Прошу прощения.
- Нечего тут извиняться, старый придурок! - кричала мадам Сент-Анна, в раздражении рисуя его образ как глупого недотепы. римлянин перехватил ее мысленный образ, разукрасив его в стиле третьего века от Рождества Христова.
- Но, предположим, что они все-таки прорвутся! - плакался Дэйн.
- Тог-да идите, - приказал ему своим механическим голосом Сен Сир, рассерженный настолько, что заговорил вслух, - и уничтожь-те вакци-ну. Не надо пор-тить нам день!
Хочешь-не хочешь, Дэйн ушел, но их мысли еще долго воспринимали его бурчание. Внезапно оно прекратилось, и, с веселыми улыбками, бессмертные вернулись к своим развлечениям. Для Дэйна эхо их веселья оборвалось тоже внезапно...
Он был внизу, в холле, разыскивая кого-нибудь из слуг-суданцев, когда услыхал за спиной какой-то звук. Он начал было поворачиваться, но был толстый и, вдобавок, в весьма преклонном возрасте.
Его ударили по голове, и сенатор тяжело, будто покрытая толстым слоем жира туша забитого животного, свалился на пол. Он осознавал лишь то, что чьи-то руки переворачивают его и горький вкус - еавкрное, спиртного. Ео ведь он никогда не пил спиртного! - Пришлось заливать ему силой в глотку.
- Один есть, - тихо сказал кто-то из полицейских, слегка пошатываясь.
Сенатор Дэйн не знал этого, но рядом с ним уже находилось около десятка крадущихся фигур, а подходили еще и следующие. Прийдя в сознание, он узнал об этом, но было поздно. Все было тихо-тихо. Голоса в его голове замолчали.
Алкоголь был непроходимым барьером. Он сделал его слепым, глухим и глупым. У него остались рот, глаза и уши, но для сенатора, чья жизнь освещалась яркими вспышками в сознании, это означало слепоту. И тогда он зарыдал.
Корнат прошел через кухню, где под дулами автоматов скучились слуги и лежал на полу сенатор Дэйн, и поспешил за полицейскими спецназа. Он услыхал стрельбу и почувствовал, как от страха скрутило желудок. Это был момент истины - через несколько мгновений мир сможет перемениться навсегда, уже не будет пастухов-бессмертных, жирующих на миллиардах тех, кого они пасли. НЕТ! Он думал не об этом! Вместе с какой-то вспышкой в мозгу он приобрел иное сознание, как бы очутился в нем. Это было зримое воплощение причудливой раздраженности, что когда-то давно потрясла его в Сен Сире; это чувство было настолько сильеым и близким, что даже боевое настроение и спиртное не смогли подавить его. Ое чувствовал чувствами Сен Сира!
Корнат побежал. Он как будто бы находился в двух местах одновременно: уже видел приближающихся, кричащих полицейских, и в то же время бежал к ним.
Бессмертные сопротивлялис, как только могли, только их оружие уже не действовали. Как будто они были миллиардером, пытающимся выкупить все на свете деньги, Гитлером, пробующим вызвать землетрясение по своему желанию. Они не могли противостоять этой грубой силе, они могли только умирать или сдаваться на милость победителя, а вся взрывная ярость их мыслей превратилась в рыдания да стоны.
Корнат уловил последнюю четкую мысль Сен Сира: Мы проиграли. Других мыслей уже не было. Сен Сир был мертв. Всех оставшиеся в живых попали в руки полиции.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
На обратном пути Корнат скис и на несколько часов заснул. Рэйм позволил ему спать. Теперь уже было время на все, даже на сон. Врачи обнаружили похищенные из библиотеки пленки и уже нчали производить вакцину; сотни литров готового препарата уже распределялись среди тех, кто уже успел заболеть. Толпы были усмирены - их успокоила сама только надежда. Опасность - для большинства - миновала. Но не для всех. К примеру, в Южную Африку вакциеа для кого-то поступила не в срок, и там умерло много людей. Но умерли всего лишь миллионы...
Корнат проснулся, как будто вот-вот готов был взорваться.
Голова раскалывалась, он с трудом поднялся на ноги, но все равно готов был драться. Рэйм, напичканный тонизирующими таблетками, и все же шатающийся от усталости, быстро успокоил его:
- Все в порядке! Ты только погляди!
Они находились в городе, в срочно освобожденном для них заднем крыле одной из больниц. В коридоре и многих палатах спали или еле шевелились древние старики и старухи.
- Их здесь два десятка, - гордо заявил Рэйм. - И у каждого в крови как минимум полтора процента спирта. Мы будем держать их в таком состоянии, пока не решим, что с ними делать дальше.
- Всего лишь двадцать? - встревоженно спросил Корнат. - А что с остальными?
Рэйм осклабился улыбкой акулы.
- Я видел мертвых бессмертных, - сказал Корнат, удивленный этим оксюмюроном, самим звучанием двух несопоставимых слов. - Но это лучше, добавил он уже про себя, - чем мертвая планета...
Он не стал здесь задерживаться. Он хотел увидеть Лосиль. Рэйм уже дозвонился в кэмпус и доложил, что с ней все в порядке, но она до сих пор спит. Все равно, Корнат хотел помчаться к ней при первой же возможности.
Полицейский вертолет, не смотря на дождь, доставил еего в кэмпус, и он побежал по мокрым газонам, оглядываясь по сторонам. Трава была вытоптана, выбитые окна Мед Центра рассказывали о том, где собирались прорваться вовнутрь толпы отчаявшихся людей. Он промчался мимо Мед Центра, мимо лагеря аборигенов, ныне опустевшего; мимо Административного Корпуса. Он мчался через память о Мастере Карле и умершем в Клинике Эгерде. Дождевые тучи закрыли дымы пожаров города, там до сих пор еще лежали тысячи непогребенных тел.
Но слой облаков истончался, и сквозь них пробилось солнце.
В его комнате Лосиль пошевелилась и проснулась. Она была спокойна и улыбалась.
- Я знала, что ты вернешься, - сказала она. Корнат схватил ее в объятия, но даже в этот миг он не смог забыть того, что сказал ему Рэйм; то, что они узнали от пьяных, пускающих пузыри бессмертных:
Количество потенциальных телепатов увеличивалось; он понимал это и раньше, но теперь уже бессмертные не будут их "рубить".
Они были реальным явлением. Производимые Сен Сиром мутации произвели на свет миллионы тех, кто обладал зачатками телепатии. Но теперь они уже не были короткоживущими людишками, которых убивали или же заставляли покончить с собой. Их гены были доминантными, и уже сейчас было видно, что очень скоро они станут новой расой людей. Бессмертные не спасли себя от появления новой расы, которая смогла бы сменить их. Они только предохраняли свою ментальную силу от Корнатов, Лосилей, от других, которым они не хотели дать возможности распространиться по всему миру.
- Я знала, что ты вернешься, - снова прошептала она.
- А я же говорил, что вернусь, - сказал он. - Я всегда буду возвращаться... - и он задумался над тем, как сказать ей, что только сейчас до него дошло значение слова "всегда".
КОНЕЦ
Но он не мог им простить их попытку угрожать Лосили. А ведь она была постоянно открыта для этой угрозы. Лишь немногие бы выжили после эпидемии, в самом даже страшном случае, кто-то да выживал. Но Корнат был математиком и не мог согласиться на один шанс из миллиона, тем более, что эта игра велась не по правилам.
Все те годы, пока он мечтал, бессмертные вели человечество в том направлении, которое они выбрали сами. Так что нечего было удивляться крупнейшим достижениям медицины, нечего было удивляться вечному состязанию производителей предметов роскоши. Но что бы случилось, если бы бессмертные были уничтожены?
И еще, размышлял он, уже начиная понемногу трезветь. А не было ли в Вольгреновских законах чего-нибудь, с этим связанного? Нет, не у Вольгрена. Где-то в теориях статистики. Что-то, связанное со случайными, неуправляемыми движениями. Броуновское движение молекул? Это как раз то, что имел в виду Мастер Карл, вспомнил он. След Пьяницы - развитие, не имеющее определенного направления, которое медленно начинается от какого-то тупика, процесс идет ассимптоматично, но никогда не останавливается. Прямая же линия всегда ведет к концу; если бессмертные направляют наше развитие, то они могут пройти по этой прямой лишь так далеко, насколько планируют сами.
Не было у них будущего, совершенно четко понял он. Будущего не было ни у одной сверхмогущественной силы. Распорядитель собачьего питомника мог разводить и скрещивать собак лишь согласно собственным планам; он не мог бы себе позволить, чтобы свора все разрасталась и разрасталась до бесконечности... Корнат, - прозвучал вдруг сердитый и скрипучий голос в его голове.
В ужасе схватил он флягу с бренди и, давясь и захлебываясь, затопил этот голос в спиртном.
Бренди во фляжке осталось лишь на донышке.
Им следовало поторопиться. Им нельзя было осмеливаться протрезветь.
Сенатор Дэйн злобно огляделся и прохрипел в своем сознании веселящейся толпе: Не смейтесь, идиоты! - посылал он им свои мысли. - Я снова поте^ рял их!
- Дорогушечка, - пропела древняя "спортсменка" из Южной Америки, мадам Сент-Анна, - милашечка, не плачь. - И передала всем мысленное изображение толстенького плачущего ребеночка с лицом Дэйна.
Загремели ружейные залпы, мадам Сент-Анна пала на землю, пронзенная тысячью мечами, ментально придуманными Дэйном. Это не я. - Почему это я обязана беспокоиться? - Смешок.
Посмейся над изнанкой своего лица. Мысленное изображение безымянной могилки. Неприличный жест сенатора, но он уже успокоился. Он снова уловил сознание Корната, но уже нечетко, а когда опять потерял его, выслал мысленную картинку с карикатурным блюющим пьяницей, которая вызвала усмешку презрения у всех присутствующих. Сенатор больно ударил чернокожего слугу и, улыбаясь во весь рот, потребовал принести свои сладости.
Сенатор Дэйн никогда не напивался, но он видел, как это делали короткоживущие, и знал, к чему может привести пьянство. Сами же бессмертные иногда достигали подобного состояния с помощью алкалоидов. Сенатор был уверен, что количество спиртного, которое делало нападавших неуязвимыми перед попытками ментально управлять ими, замедлмит их двигательные рефлексы. Они станут палить в белый свет как в копеечку и, даст Бог, перестреляют друг друга. Да они-то и место никогда не обнаружат - хотя разум Масатуры-сан был могущественно ясным. Да, ошибка всегда возможна, хотя сам Сен Сир лично выбрал это племя для распространения заразы. От Сен Сира ничего нельзя было скрыть. Так, значит место им не найти...
А они были уже очень близко.
Когда-то это была курортная гостиница, в которой теперь устраивались встречи подобного рода, и этими встречами перед общественностью не хвастают. Как-то о них узнали гангстеры и стали шантажировать тех, кто, согласно документам, владели этой гостиницей. Гангстеры были досадной помехой на пути бессмертных, и один из их круга, убивший шантажистов, чувствовал себя теперь убийцей убийц.
К гостинице не вело никаких подъездных путей, на двадцать миль в округе не было никакого жилья. Конечно же, это было дорого, но бессмертные, пережившие гангстерское нашествие около полувека назад, понимали, что расходы - это не самый важный фактор в их планах. Здесь имелись комнаты для каждого из них, семидесяти пяти бессмертных со всего света: шестидесяти- и шестидесятипятилетних "детей" и самого старшего из них, который родился во время правления Калигулы. ( Было очень немного тех, кто родился до двадцатого века, потому что на количество бессмертных сильно повлияло развитие общественного здравохранения; но те немногие, кто родился раньше, не собирались умирать вообще). Здесь были женщины, которые путем многократных пластических операций с первого взгляда могли бы сойти даже на молоденьких девушек. Но были и совершеннейшие старцы, как Сен Сир с его синюшной кожей и шрамами, горбатый уродливый римлянин; совершенно безволосый толстый негр, родившийся рабом в имении королевского губернатора Вирджинии. Цвет кожи был для них безразличен, равно как раса или век рождения - главное для них было в ментальной силе. Это были самые могущественные в мире люди, поскольку они были застрахованы от смерти, вызванной болезнями и возрастом.
Естественно, все они были трусами. Будто гуси, улетающие в более преемлимые по климату края, они бежали из Европы начала мировых войн, из бассейна Тихого Океана времен атомных испытаний в 50-х годах ХХ века. Они бежали из Северной Африки задолго до арабо-израильских стычек; никто из них не посещал Китай после правления Вдовствующей Императрицы 1. Никто из них не осмеливался быть рядом с районом землетрясения или действующего вулкана. И каждый из них всю свою долгую жизнь проводил за толстыми стенами из камня и охраны. Они все были ужасными трусами. все они были жадными, как и большинство очень богатых людей. В их жизни были свои репятствия, но не было такой помехи как смерть. ______________________________________________ 1. - Вдовствующая Императрица - мать последнего императора Китая Пу И, убита японцами в 1945 г. - прим. перев. ____________________________________
В громадной гостинице, все слуги в которой были суданцами, которые прилетели сюда десять дней назад, которые не имели никакого контакта с внешним миром, хотя бы из-за своего языка, бессмертные собрались переждать время эпидемии. Сенатор Дэйн ходил между своих, добродушный, но слегка обеспокоенный, и всем надоедал. Его собратья воспринимали беспокойство Дэйна как старческое брюзжание, и это их раздражало. Все шпыняли его за это словами на пятидесяти языках (они знали их все), мысленно, жестами или выкриками. Но он заразил их всех.
Страх - вещь относительная. Умирающий от голода не боится неожиданных ранних заморозков, способных погубить будущий урожай. Он может бояться лишь за кусок хлеба, который у него в горсти. А вот человек сытый и привыкший хорошо питаться, может беспокоиться на годы вперед.
Бессмертные могли беспокоиться о том, что произойдет о том, что произойдет через столетие. Они были Рокфеллерами времени, но будто медяками разбрасывались часами и днями жизней короткоживущих; они глядели в далекое будущее, и каждый камушек на их пути был величиной с гору. Беспокойство Дэйна было малозначительным и отдаленным, но все же, это было беспокойство. А вот представим, бормотал страх, спрятавшийся за маской добродушия, они обнаружат это место. Правда, особого вреда они нам не доставят - мы сможем уничтожить их с помощью их собственных мозгов, как делали это всегда - но все равно - помеха не совсем приятная. И мы всегда бы смогли убраться отсюда. Это наше лучшее место, но имеются и другие. Заткнись! думали (говорили, жестикулировали) остальные.
Дэйн мешал им развлекаться. Римлянин демонстрировал сверхъестественный баланс перышка на мыльном пузыре ( среди них он обладал самой большой ментальной силой; материальные объекты двигать силой мысли было чрезвычайно трудно, но в его возрасте даже это было возможно).
Но страх настаивал, напирал: Мы их потеряли. Они могут находиться где угодно. (Мыльный пузырь лопнул). Страх говорил: Даже если мы и улетим, они ведь не идиоты, они смогут выследить дом и обнаружить здесь наших врачей. А тогда - вы только подумайте, что тогда! Тогда они смогут остановить эпидемию и, хоть кто-то из них и умрет - пять миллиардов человек начнут охоту за семидесятью пятью бессмертными! (Перо слетело на пол. Бессмертные раздраженно закричали на сенатора.) Прошу прощения.
- Нечего тут извиняться, старый придурок! - кричала мадам Сент-Анна, в раздражении рисуя его образ как глупого недотепы. римлянин перехватил ее мысленный образ, разукрасив его в стиле третьего века от Рождества Христова.
- Но, предположим, что они все-таки прорвутся! - плакался Дэйн.
- Тог-да идите, - приказал ему своим механическим голосом Сен Сир, рассерженный настолько, что заговорил вслух, - и уничтожь-те вакци-ну. Не надо пор-тить нам день!
Хочешь-не хочешь, Дэйн ушел, но их мысли еще долго воспринимали его бурчание. Внезапно оно прекратилось, и, с веселыми улыбками, бессмертные вернулись к своим развлечениям. Для Дэйна эхо их веселья оборвалось тоже внезапно...
Он был внизу, в холле, разыскивая кого-нибудь из слуг-суданцев, когда услыхал за спиной какой-то звук. Он начал было поворачиваться, но был толстый и, вдобавок, в весьма преклонном возрасте.
Его ударили по голове, и сенатор тяжело, будто покрытая толстым слоем жира туша забитого животного, свалился на пол. Он осознавал лишь то, что чьи-то руки переворачивают его и горький вкус - еавкрное, спиртного. Ео ведь он никогда не пил спиртного! - Пришлось заливать ему силой в глотку.
- Один есть, - тихо сказал кто-то из полицейских, слегка пошатываясь.
Сенатор Дэйн не знал этого, но рядом с ним уже находилось около десятка крадущихся фигур, а подходили еще и следующие. Прийдя в сознание, он узнал об этом, но было поздно. Все было тихо-тихо. Голоса в его голове замолчали.
Алкоголь был непроходимым барьером. Он сделал его слепым, глухим и глупым. У него остались рот, глаза и уши, но для сенатора, чья жизнь освещалась яркими вспышками в сознании, это означало слепоту. И тогда он зарыдал.
Корнат прошел через кухню, где под дулами автоматов скучились слуги и лежал на полу сенатор Дэйн, и поспешил за полицейскими спецназа. Он услыхал стрельбу и почувствовал, как от страха скрутило желудок. Это был момент истины - через несколько мгновений мир сможет перемениться навсегда, уже не будет пастухов-бессмертных, жирующих на миллиардах тех, кого они пасли. НЕТ! Он думал не об этом! Вместе с какой-то вспышкой в мозгу он приобрел иное сознание, как бы очутился в нем. Это было зримое воплощение причудливой раздраженности, что когда-то давно потрясла его в Сен Сире; это чувство было настолько сильеым и близким, что даже боевое настроение и спиртное не смогли подавить его. Ое чувствовал чувствами Сен Сира!
Корнат побежал. Он как будто бы находился в двух местах одновременно: уже видел приближающихся, кричащих полицейских, и в то же время бежал к ним.
Бессмертные сопротивлялис, как только могли, только их оружие уже не действовали. Как будто они были миллиардером, пытающимся выкупить все на свете деньги, Гитлером, пробующим вызвать землетрясение по своему желанию. Они не могли противостоять этой грубой силе, они могли только умирать или сдаваться на милость победителя, а вся взрывная ярость их мыслей превратилась в рыдания да стоны.
Корнат уловил последнюю четкую мысль Сен Сира: Мы проиграли. Других мыслей уже не было. Сен Сир был мертв. Всех оставшиеся в живых попали в руки полиции.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
На обратном пути Корнат скис и на несколько часов заснул. Рэйм позволил ему спать. Теперь уже было время на все, даже на сон. Врачи обнаружили похищенные из библиотеки пленки и уже нчали производить вакцину; сотни литров готового препарата уже распределялись среди тех, кто уже успел заболеть. Толпы были усмирены - их успокоила сама только надежда. Опасность - для большинства - миновала. Но не для всех. К примеру, в Южную Африку вакциеа для кого-то поступила не в срок, и там умерло много людей. Но умерли всего лишь миллионы...
Корнат проснулся, как будто вот-вот готов был взорваться.
Голова раскалывалась, он с трудом поднялся на ноги, но все равно готов был драться. Рэйм, напичканный тонизирующими таблетками, и все же шатающийся от усталости, быстро успокоил его:
- Все в порядке! Ты только погляди!
Они находились в городе, в срочно освобожденном для них заднем крыле одной из больниц. В коридоре и многих палатах спали или еле шевелились древние старики и старухи.
- Их здесь два десятка, - гордо заявил Рэйм. - И у каждого в крови как минимум полтора процента спирта. Мы будем держать их в таком состоянии, пока не решим, что с ними делать дальше.
- Всего лишь двадцать? - встревоженно спросил Корнат. - А что с остальными?
Рэйм осклабился улыбкой акулы.
- Я видел мертвых бессмертных, - сказал Корнат, удивленный этим оксюмюроном, самим звучанием двух несопоставимых слов. - Но это лучше, добавил он уже про себя, - чем мертвая планета...
Он не стал здесь задерживаться. Он хотел увидеть Лосиль. Рэйм уже дозвонился в кэмпус и доложил, что с ней все в порядке, но она до сих пор спит. Все равно, Корнат хотел помчаться к ней при первой же возможности.
Полицейский вертолет, не смотря на дождь, доставил еего в кэмпус, и он побежал по мокрым газонам, оглядываясь по сторонам. Трава была вытоптана, выбитые окна Мед Центра рассказывали о том, где собирались прорваться вовнутрь толпы отчаявшихся людей. Он промчался мимо Мед Центра, мимо лагеря аборигенов, ныне опустевшего; мимо Административного Корпуса. Он мчался через память о Мастере Карле и умершем в Клинике Эгерде. Дождевые тучи закрыли дымы пожаров города, там до сих пор еще лежали тысячи непогребенных тел.
Но слой облаков истончался, и сквозь них пробилось солнце.
В его комнате Лосиль пошевелилась и проснулась. Она была спокойна и улыбалась.
- Я знала, что ты вернешься, - сказала она. Корнат схватил ее в объятия, но даже в этот миг он не смог забыть того, что сказал ему Рэйм; то, что они узнали от пьяных, пускающих пузыри бессмертных:
Количество потенциальных телепатов увеличивалось; он понимал это и раньше, но теперь уже бессмертные не будут их "рубить".
Они были реальным явлением. Производимые Сен Сиром мутации произвели на свет миллионы тех, кто обладал зачатками телепатии. Но теперь они уже не были короткоживущими людишками, которых убивали или же заставляли покончить с собой. Их гены были доминантными, и уже сейчас было видно, что очень скоро они станут новой расой людей. Бессмертные не спасли себя от появления новой расы, которая смогла бы сменить их. Они только предохраняли свою ментальную силу от Корнатов, Лосилей, от других, которым они не хотели дать возможности распространиться по всему миру.
- Я знала, что ты вернешься, - снова прошептала она.
- А я же говорил, что вернусь, - сказал он. - Я всегда буду возвращаться... - и он задумался над тем, как сказать ей, что только сейчас до него дошло значение слова "всегда".
КОНЕЦ